Ужас пророчеств

На лицах Гарри, Рона и Гермионы отразилось недоумение. Они молчали около двух минут, прежде чем заговорил Рон: — Вы оба сошли с ума. — Это неправда! — воскликнула Гермиона с упавшим голосом. — Питера Петтигрю нет в живых! — сказал Гарри. — Он убил его двенадцать лет назад! — Гарри указал на Блэка, на лице которого появилась странная гримаса, заставившая задуматься о его адекватности и о времени, проведённом в Азкабане. — Я действительно хотел убить его, — прорычал Блэк. — Да, малыш Питер оказался хитрее меня. Но на этот раз у него ничего не выйдет. Блэк бросился на крысу. — Сириус, осторожнее! — Люпин, метнувшись вперёд, оттащил Блэка от Рона и крысы. — Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают! — Потом объясним! — хрипел Блэк, отталкивая Люпина. Его скрюченные пальцы пытались дотянуться до крысы, которая извивалась и визжала не хуже поросёнка, царапая Рону лицо и шею. — У них есть право знать правду! — Люпин уже задыхался, повиснув на Блэке. — Рон считает его домашним зверьком! Во всей этой истории много такого, чего даже я не понимаю! А Гарри? Ты обязан рассказать Гарри, как всё было на самом деле, Сириус! Блэк немного успокоился, но его ввалившиеся глаза неотступно следили за крысой, которая сжалась в комок под защитой искусанных, исцарапанных и окровавленных рук Рона. — Ладно, согласен, начинай ты. Рассказывай, что хочешь. Но только побыстрее, Римус. Я хочу немедля покончить с убийцей, из-за которого столько лет провёл в Азкабане. — Вы просто психи, вы оба, — Рон потряс головой и оглянулся за поддержкой к Гарри и Гермионе. — С меня хватит, я в вашу игру не играю. Он попытался подняться, опираясь на здоровую ногу. — Рон, послушай его. Близнецы говорили, что эта крыса живёт с вами почти двенадцать лет, но крысы так долго не живут. Сам подумай как, — сказала я, надавливая на его плечо, чтобы он сел обратно. — Тебе придётся выслушать меня до конца, Рон. И пока будешь слушать, держи покрепче Питера, — сказал профессор. — Он не Питер, он моя Короста! — завопил Рон. Он попытался сунуть крысу в карман, но не тут-то было: крыса сражалась так отчаянно, что Рон свалился бы с кровати, если бы Гарри не подхватил его. — Многие видели, как Петтигрю погиб, — сказал он, повернувшись к Люпину. — Была целая улица свидетелей. — Да ничего они не видели! Они только думают, что видели, — снова разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от Рона. — Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера, — кивнул Люпин. — Я и сам так думал до этого вечера. При очень странных обстоятельствах я узнал, что Питер Педигрю в замке, и всё это мне долгое время казалось неважным, а потом и невозможным. Я думал, что карта ошибается, что когда мы её создавали, мы что-то сделали не так. Но Ада мне напомнила, что карта никогда не ошибается. Питер жив. Рон держит его в руках. Я зацепилась за слова «странных обстоятельствах». Это было про тот самый день, когда я оказалась в 1973-м. Тогда ещё подросток профессор Люпин спросил, почему в замке находятся он и Питер Педигрю. Я тогда не придала значения. Я тоже думала, что карта лжёт, ведь этого не могло быть, да и тогда мне было это неважно. Тогда важно было то, как нам вернуться обратно. Я не могла даже подумать, что то, что произошло тогда, могло хоть как-то повлиять на настоящее. Осознание этого приходило очень медленно, а потом в голове появилось столько мыслей и вопросов: как мало я знаю обо всём этом? Знала ли об этом мама? Навредила ли я кому-нибудь, когда перемещалась? — Конечно нет! — профессор Люпин вытянул своими словами меня из размышлений. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три незарегистрированных анимага. — Если ты собрался рассказывать им все с сотворения мира, то поторопись, Римус, — проворчал Блэк, следя за безнадежными потугами Коросты освободиться. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен. — Хорошо–хорошо, Сириус, но тебе придется кое–что добавить, ведь я знаю только, как всё начиналось. Люпин прервал свою речь на полуслове — позади него раздался громкий скрип, и дверь в спальню открылась сама собой. Я вздрогнула от неожиданности и взглянула на дверь. Люпин сделал несколько шагов и выглянул на площадку. — Никого. Но мне почему-то так не показалось, у меня было ощущение, будто рядом с дверью кто-то стоит. — В доме полно привидений, — заметил Рон. Но Люпин лишь махнул рукой. — Нет тут никаких привидений, — он все еще озадаченно смотрел на дверь. — Их и не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда-то слышали местные жители, издавал я. Что это значило? Люпин отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил: — Здесь, собственно, всё и началось. Из-за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску. Когда я был совсем маленьким, меня укусил оборотень. Родители перепробовали все для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, еще не было. Зелье, которое готовит профессор Снегг, — совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и даже после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдет на убыль. Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребенка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем? Но вот директором стал Дамблдор. Он отнесся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности. Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри. — Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс? Дело в том, что ее посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин окинул комнату печальным взглядом, — и туннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка — на время превращения. А дерево поместили у входа в туннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен. В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. Жители деревни слышали какой-то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки. Даже теперь, когда в доме уже много лет все тихо, люди опасаются приближаться к нему. Это была просто ужасная история. В глазах профессора читалась боль. Я не представляю, что чувствовал профессор всё то время. В 1973 году я даже подумать не могла, что он был оборотнем, он не вписывался в описание оборотней в книгах. Там писали, что оборотни даже в человеческом обличии агрессивны и злы. Видимо, книги снова лгут. Взгляд Люпина изменился и стал более радостным, что ли, когда он продолжил: — Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей — Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец — Джеймс Поттер. Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда-то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории — говорил, что у меня заболела мать и надо ее навестить. Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но в конце концов они, как и ты, Гермиона, поняли, в чем дело. Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни — они сами стали анимагами. — И мой отец тоже? — изумился Гарри. — Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одаренных студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии еще и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел — отныне каждый мог по желанию трансформироваться. Почему-то мне казалось, что это произошло намного раньше, или же мне просто хотелось думать, что это так. — Но чем это могло помочь вам? — недоумевала Гермиона. — Очень многим. В своем обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные — они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей. Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией–невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал на камень, который отключал дерево. Они спускались в туннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся. — Давай быстрее, Римус, — сипло поторопил его Блэк, по–прежнему не сводя с Коросты жутковато–голодных глаз. — Сейчас, Сириус, сейчас… Когда мы все научились превращаться в животных, перед нами открылись невероятные и захватывающие возможности. Мы покидали Хижину и проводили ночи в окрестностях школы или в деревне. Сириус и Джеймс могли перевоплощаться в довольно крупных зверей, что позволяло им сдерживать оборотня в случае необходимости. Вряд ли в Хогвартсе был студент, который знал территорию школы и Хогсмида лучше, чем мы. Уже тогда у нас была карта Мародёров, которую мы с каждым годом дополняли и улучшали. Однажды нам пришла в голову идея подписать её. Но подписывать её своими именами было слишком ненадёжно — кто-то мог её найти и забрать, — профессор посмотрел на меня, и я поняла, о чём он говорит. Тогда я случайно забрала карту, и на ней действительно было написано лишь «Карта Мародёров». Это ещё одно, что я изменила? — Карту мы подписали прозвищами: Сириус — Бродяга, Питер — Хвост, а Джеймс — Сохатый. — Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем… А вдруг бы друзья не смогли вас удержать, и вы бы кого-нибудь укусили? Я то и дело поглядывала на дверь. Не знаю, что это было — может, просто ощущение, что там кто-то стоит. Ещё раз посмотрев на дверь и смерив её внимательным взглядом, я ничего не увидела и перевела взгляд на Люпина. — Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было много раз, когда ещё чуть-чуть, и… Потом мы смеялись над этим. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума и ловкости. Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора. Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами. Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился. Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе: — Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк — анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значило бы признаться, что я ещё в школе обманывал его и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — всё. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой-то заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря тем искусствам, которым выучился у Воландеморта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет. Вот и выходит, что Снегг абсолютно прав насчёт меня. — Снегг? — Блэк впервые оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. — А Снегг здесь при чём? — резко спросил он. — Снегг — профессор в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, взглянув на Гарри, Рона и Гермиону. — Профессор Снегг когда-то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от темных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания. Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его. Без меня там тоже не обошлось. Блэк саркастически усмехнулся: — Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. — Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками и, хм… слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — я думаю, из зависти. Джеймс замечательно играл в квиддич. Настоящий талант. И вот однажды Снегг подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снегга заметил и шутки ради сказал ему, что всего-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе ивы, и тогда он отроет мою тайну. Снегг, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снеггом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снегг всё же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность. — Так вот почему Снегг вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке. — Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снегг. Он сбросил с себя мантию-невидимку, и его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина.  Только этого не хватало. Почему именно сейчас? Кричала я у себя в голове, пока не услышала настоящий крик. Визг Гермионы прозвучал прямо у меня рядом с ухом, я уже хотела закрыть уши руками, как она прекратила и схватила меня за руку. — Я нашел это рядом с Гремучей ивой, — сказал Снегг, отбросив в сторону мантию-невидимку. Он все время следил, чтобы волшебная палочка была нацелена в грудь Люпина. — Очень удобная вещь, Поттер, большое спасибо. Снегг слегка запыхался, но на его лице сияло выражение плохо сдерживаемого триумфа. — Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? — Глаза профессора сверкали. — Я как раз шел в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли вечером принять свое зелье, я понес вам лекарство и тут, к большому счастью — к счастью для меня, разумеется, — увидел у вас на столе некую Карту. Я взглянул на нее и сразу все понял. Вы…  — Северус, вы ошибаетесь, — настойчиво говорил Люпин. — Вы не всё слышали, и я сейчас объясню. Сириус здесь не для того, чтобы убить Гарри. — Этой ночью в Азкабане станет на двух узников больше, — с фанатичным огнём в глазах произнёс Снегг. — Интересно, как это понравится Дамблдору? Он был так уверен в твоей полной безопасности, Люпин, наш домашний вервольф. — Но это же глупо, — мягко заметил Люпин. — Неужели старая школьная обида стоит того, чтобы отправить невинного человека в Азкабан? Хлоп! Из волшебной палочки Снегга вылетели тонкие, гибкие, как змеи, шнуры и обвили рот, запястья и лодыжки Люпина, лишив его равновесия. Он рухнул на пол, не в силах пошевелиться. Яростно взревев, Блэк бросился к Снеггу, но тот направил волшебную палочку прямо ему в лоб. — Только дай мне повод, — прошипел Снегг, — и я убью тебя. Блэк замер. Трудно было сказать, чье лицо сильнее искажала ненависть. Я оцепенела. Ещё минуту назад всё казалось нормальным, и вот в один миг всё стало ужасно. — Профессор Снегг, может быть, нет ничего страшного в том, чтобы выслушать, что они хотят сказать? — спросила замирающим от волнения голосом Гермиона. — Мисс Грейнджер, вы и Гринграсс уже на грани исключения из школы! — рявкнул Снегг. — А что касается вас, Поттер и Уизли, вы вообще перешли все границы, проводя время в компании закоренелого убийцы и оборотня. Так что приберите языки. — Но если это ошибка... — Молчать, глупая девчонка! — Снегга прорвало, он вдруг словно обезумел от злости. — Не рассуждай о том, чего не понимаешь! С его волшебной палочки, направленной в лицо Блэку, слетело несколько искр, и Гермиона умолкла. — Месть сладка, — шепнул Снегг Блэку. — Как же я мечтал, что сам поймаю тебя. — Ты опять жертва шутки, Северус, — прохрипел Блэк. — Пока этот мальчик будет находиться со своей крысой в замке, — он кивнул в сторону Рона, — я буду тихо пробираться. — В замок? — вкрадчиво переспросил Снегг. — Зачем же так далеко? Вот выберемся из-под Ивы, и я сразу кликну дементоров. Они будут рады видеть тебя, Блэк, очень рады. Даже одарят тебя поцелуем. Лицо Блэка стало мертвенно-бледным. — Я всё-таки заставлю тебя выслушать, — хрипло проговорил он. — Вот эта крыса — посмотри на неё хорошенько. Но в глазах Снегга плясали безумные огоньки. Раньше мне казалось, что профессор просто строг и к нему, как и ко всем учителям, нужно найти подход, но сейчас я поняла, что это не так. Было ясно: никакие доводы его не проймут. — Все за мной! — скомандовал Снегг. Щелкнул пальцами, и концы шнура, опутавшего Люпина, оказались у него в руке. — Я притащу и оборотня. У дементоров найдется поцелуй и для него. Не отдавая себе отчета, Гарри в три прыжка пересек комнату и загородил дверь. — Прочь с дороги, Поттер, ты и так в серьёзной беде, — злобствовал Снегг. — Если бы я не подоспел сюда, чтобы спасти твою шкуру... — Профессор Люпин в этом году мог бы сто раз со мной расправиться, — попытался урезонить Снегга Гарри. — Он учил меня защищаться от дементоров. Мы постоянно оставались с ним один на один. Если он помогает Блэку, почему он меня не прикончил? — Я не собираюсь разгадывать, что там происходит в голове у оборотня! — зашипел Снегг. — Дай пройти, Поттер! — Это глупо! — закричал Гарри. — Из-за какой-то дурацкой всеми забытой шутки вы сейчас не хотите ничего слушать! — Молчи! Не смей так со мной разговаривать! — безумел Снегг. — Каков отец, таков и сын! Я только что спас твою жизнь, Поттер, ты меня на коленях благодарить должен! А тебя стоило бы убить. Умер бы, как отец, слишком самоуверенным, чтобы допустить мысль, что Блэк тебя одурачил. А теперь прочь с дороги, Поттер, или я заставлю тебя убраться! Пока Гарри отвлёк Снегга, я поняла, что нужно действовать. Я из будущего сказала, что есть несколько способов перемещения. А что если? Я схватила Блэка за руку, а Люпина за плечо. Последнее, что я услышала, это голос Гарри, он крикнул: «Экспеллиармус!» … Мы оказались недалеко от Ивы. А я думала лишь о том, что делать дальше, ведь остальные остались там. Люпин старался освободиться от пут. Блэк поспешно наклонился, развязал его, и тот поднялся, растирая запястья. — Что это было? Мы в нашем времени? Я посмотрела на свои часы, на которых шло время. Переведя взгляд на Люпина, сказала: — Кажется, да. — это вышло неуверенно, потому что я и сама не знала, что я только что сделала. — Ты молодец, но зря это было. — сказал Блэк, осматриваясь по сторонам. — Посиди пока здесь, а мы придумаем, что делать. — Нет, они ещё там, а Снегг обезумел. Мне нужно туда. Нужно забрать их оттуда. … Не став слушать, что скажет дальше профессор, я, закрыв глаза, уже открыв их, оказалась в Визжащей хижине. Гермиона снова взвизгнула, переводя быстрый взгляд со сломанной двери, на которой лежала безжизненная фигура Снегга. Я смотрела на напуганные глаза Гермионы, казалось, что она сейчас расплачется. — Вы его убили? — спросила я ужасную догадку. — Нет, он отлетел от заклинания. Кажется, он в отключке. — сказал Рон, также держа крысу в руках. — Нужно убираться отсюда. Я взяла Рона за плечо и подала руку Гарри и Гермионе. — Довертись мне, я уже так делала. Давайте забудем о том, что я сделала только что в первый раз. Когда я почувствовала, как чьи-то руки коснулись моих, я закрыла глаза. … Вокруг ивы царила тьма, пока Гарри не произнес: «Люмус». Из его палочки вырвалось сияние, освещая всё вокруг. Свет яркой вспышкой ударил мне в глаза, и я взглянула на часы, которые, казалось, не двигались. — Нет, нет, нет, — произнесла я, словно это могло что-то изменить. — Гарри, убери палочку. — Что произошло? Мы трансгрессировали? — Нет, не совсем. Потуши палочку. — Нокс, Ада, объясни, что происходит. — Гарри, посмотри… — прошептала Гермиона. — Они только что появились. Кажется, у них есть мантия-невидимка. У ивы стояли три парня, и ветки дерева начали извиваться, словно пытаясь достать их. Они стояли рядом с деревом, не боясь, что их коснётся одна из веток, как будто точно знали, где заканчивается диапазон ивы. — Кто это? — спросил Рон, пытаясь подойти ближе, но из-за больной ноги пошатнулся и чуть не упал. Я поддержала его, закинув руку на плечо. — Здесь кто-то есть, — произнес один из парней. Я быстро наклонилась, опуская Рона на землю, то же самое сделала и Гермиона, потянув Гарри за собой. — Я никого не вижу, — оглядываясь, сказал другой парень, хлопая друга по плечу. — У меня ощущение, что за нами кто-то следит. — Да не парься ты, Джеймс, все нормальные люди уже спят. «Джеймс» — эхом пронеслось у меня в голове. Даже в темноте я поняла, что первая фигура принадлежала Джеймсу Поттеру, вторая, чуть выше, — Сириусу Блэку, а рядом маленькая фигурка — Питеру Педигрю. Мы были в прошлом, и это была моя вина, потому что я совершенно не понимала, что делаю. Когда я хочу помочь, то лишь усугубляю ситуацию. — Хвост, мы готовы! — скомандовал парень веселым голосом. Третий парень внезапно исчез, и через несколько секунд дерево замерло. Крыса в руках Рона начала истошно кричать и пытаться вырваться. — Сириус, да я тебе точно говорю, там кто-то есть. — сказал парень, поворачиваясь в нашу сторону. Рон приговаривал: «Короста, успокойся», «Тише же ты». Если они сейчас подойдут ближе, то найдут нас, но этого нельзя допустить. — Возьмите меня за руку. Нам нельзя здесь оставаться. — Гермиона в этот же момент взялась за мою протянутую руку. — Гарри, пожалуйста. Я посмотрела на него, и хотя нашим светом была лишь полная луна и приближающаяся светящаяся палочка, я смогла рассмотреть его взгляд. — Это мой отец? — как будто неживым голосом произнес он. — Да, но он не должен нас увидеть. Гарри, пожалуйста. Как только я почувствовала его руку в своей, я вспомнила время, которое было на часах, и день, просто молясь, чтоб получилось. … — Да постой же ты. — Сказал профессор Люпин, когда я уже из прошлого растворилась в голубом сиянии. — Неужели все подростки такие? — Мы были и того хуже, — заметил Блэк. — Что это только что было? Зачем ты это сделала? — сказал Гарри, срываясь с места и зажигая палочку. Я встала за ним, оставляя Рона на земле. — Я не хотела, это получилось случайно. — Что случилось? — спросил Люпин, подходя ближе. — С вами всё в порядке? — Нет, ничего не в порядке, я видел отца, он был совсем рядом. Мы видели, как вы пробирались в Визжащую хижину. Что это вообще было? Этот вопрос адресовался мне, но я и сама не знала, что ответить. Вдруг я почувствовала слабость в теле и чуть не упала, но Блэк, который каким-то образом оказался рядом, подхватил меня за руки и опустил на землю рядом с Роном. — Уж не знаю, как ты это делаешь, но ты молодец. Гарри, теперь ты нам веришь, что мы говорили правду. Я бы никогда не убил твоего отца, он был мне как брат. — Хорошо, допустим, я вам верю, но с чего вы вообще взяли, что Короста — это и есть Питер? — А это законный вопрос, Сириус, — заметил Люпин, слегка нахмурившись. — В самом деле, как ты узнал, где Питер? Блэк сунул под мантию и вынул смятый клочок газеты, разгладил его и показал всем. Я решила встать, потому что не видела эту газету и совершенно не понимала, что на ней изображено. Сил всё ещё не было, тело как будто было ещё ватным. Блэк передал клочок бумаги мне. — Это фотография, которую напечатали прошлым летом, когда мы с семьёй были в Египте. — прошептал Рон мне на ухо, а Короста вновь начала пищать и царапать его за шею. — Короста, перестань. — Как ты это достал? — удивился Люпин. — Мне её дал Фадж, — ответил Блэк. — В прошлом году он приезжал инспектировать Азкабан и оставил мне газету. На первой полосе я увидел Питера, сидящего на плече мальчика. Я сразу его узнал, ведь я столько раз видел его превращения. В статье было сказано, что этот мальчик учится в Хогвартсе — там же, где и Гарри. Пока Рон пытался успокоить крысу, я присмотрелась внимательнее: на фотографии действительно была крыса. Наверное, меня ещё не было тогда в Лондоне, когда её напечатали, поэтому я её не видела. Я передала газету Люпину. — Боже мой, — прошептал Люпин, переводя взгляд с живой Коросты на картинку и обратно. — Передняя лапа... — Что с передней лапой? — резко спросил Рон. — Нет одного пальца, — пояснил Блэк. — Вот именно, — выдохнул Люпин. — Просто, как всё гениальное. Он сам себе его оттяпал? — Перед последней трансформацией, — кивнул Блэк. — Я загнал его в угол, и он заорал на всю улицу, что это я предал Лили с Джеймсом. И тут же, не успел я рта раскрыть, устроил взрыв, а палочку он держал за спиной. На двадцать футов вокруг всё в куски, все погибли, а сам он вместе с другими крысами шмыгнул в канализацию. — Разве ты не знаешь, Рон? — сказал Люпин. — От Петтигрю нашли всего лишь палец. — Но Короста могла подраться с другой крысой или ещё что-нибудь. Она живёт в нашей семье испокон веков. — А точнее, двенадцать лет, — добавил Люпин. — Тебя никогда не удивляло подобное долголетие? — Ну... Мы о ней заботились. — Хотя, пожалуй, сейчас крыса выглядит не слишком хорошо, а? — продолжал Люпин. — Думаю, она начала худеть, узнав, что Сириус вырвался на свободу. — Её напугал этот чокнутый кот! — Рон мотнул головой в сторону Гермионы. Рядом послышались шаги пушистых лап, и от Ивы подходили два животных. В зубах Кива было две палочки. Он подошёл к Блэку и отдал палочки, а потом прильнул ко мне. Крыса рядом начала выкручиваться, пытаясь вырваться из рук. Кив посмотрел на крысу и показал клыки, начиная рычать. — Кот вовсе не чокнутый, — протянув костлявую руку, Блэк погладил рыжую пушистую голову Живоглота. — Таких смышленых животных поискать. Он мгновенно почуял, что это за крыса. И сразу раскусил, что я ненастоящий пёс. Какое-то время они привыкали ко мне. В конце концов я растолковал им, кого ищу, и они стали моими помощниками. Я была настолько занята тем, чтобы понять, что происходило со мной, что абсолютно забыла о своём фамильяре. Я даже не задавалась вопросом, чем он занимается, когда меня нет. Почувствовав прилив сил, я наконец встала и взъерошила шкуру животного, отходя подальше от Рона и крысы. — Таких преданных животных нечасто встретишь, так ещё и волшебных. — Сказал Блэк. — А как они помогали? — тихо спросила Гермиона. — Пытались поймать Питера и принести мне. Но ничего не получалось. Тогда он, — Блэк указал на Живоглота, — выкрал для меня пароли в гриффиндорскую башню. Я понял: он взял их из тумбочки какого-то мальчика. Но Питер сообразил, чем запахло, и сбежал. Живоглот — вы так его называете? — сообщил мне, что Питер оставил кровь на простынях. Скорее всего, укусил себя. Что ж, фальсификация собственной смерти у него однажды сработала. Это всё казалось просто безумием. — Хотите объясню, зачем ему потребовалось имитировать собственную смерть? Да затем, что он знал: вы собирались его убить так же, как убили моих родителей! — Да нет же, Гарри, — попытался успокоить его Люпин. - Гарри, почему ты им не веришь? – спросила я, подходя ближе. - Да потому что всё, что вы говорите, звучит как бред. И тебе я тоже не верю. Ты появилась из ниоткуда и почему-то знакома с Блэком, и, как я понял, уже много лет, но как это вообще возможно? И то, что ты показала, как бы случайно, просто не могло быть правдой и ненамеренно. Ты не убедила меня своими фокусами. – кричал Гарри на меня, а потом продолжил, смотря на Блэка: - А теперь вы здесь, чтобы прикончить его! — Да, именно этого я и хочу! — Блэк с ненавистью взглянул на крысу. — Значит, я зря помешал Снеггу схватить вас. — Гарри! — торопливо вмешался Люпин. — Да пойми ты! Всё это время мы считали, что Сириус предал твоих родителей, а Питер выследил его. На самом же деле всё было наоборот: Питер предал твоих отца и мать, и Сириус это знал. — Неправда! — Гарри в отчаянии сжал кулаки. — Он был их Хранителем Тайны! Он сам сказал до вашего прихода, что это он их убил! Но Блэк медленно покачал головой, и его запавшие глаза вспыхнули ярким огнем. — Гарри… Я всё равно что убил их… В последнюю минуту я уговорил Лили и Джеймса переменить свой выбор, сделать Хранителем Тайны его. В этом моя вина… В ту ночь, когда они погибли, я хотел проверить, как там Питер, убедиться, что он в безопасности. Я приехал к нему в убежище, а его там нет. И никаких следов борьбы. Я заподозрил неладное и сразу же помчался к твоим родителям. Увидев их разрушенный дом, их тела, я всё понял: Питер предал их. Вот в чём моя вина… — голос Блэка сорвался, и он отвернулся. Это было чудовищно несправедливо. С каждым словом Блэка я словно чувствовала боль не взрослого мужчины, а парня, который только закончил школу и узнал о предательстве человека, которого считал своим другом. Парня, который нашёл своих друзей мёртвыми и сел в тюрьму за преступление, которого не совершал. И весь чёртов магический мир был уверен в его виновности. Это было настолько тяжело, что я просто не понимала, как такое могло произойти с одним человеком. Почему у меня такая реакция? Я же знала Блэка от силы день. Но эта чудовищная несправедливость что-то ломала во мне. — Довольно об этом, — заговорил Люпин суровым тоном, какого Гарри от него никогда не слышал. — Существует лишь один способ выяснить, что произошло на самом деле. Рон, дай мне крысу. — А что вы с ней сделаете? — с опаской спросил Рон. — Заставим принять истинное обличье. Если это действительно крыса, ей это не повредит. После краткой борьбы с собой Рон всё же решился и протянул Коросту Люпину. Крыса визжала безостановочно, крутясь и барахтаясь; её маленькие чёрные глазки лезли из орбит. — Готов, Сириус? — спросил Люпин, пряча палочку из его рук. — Давай вместе? — негромко произнёс он. — Конечно. — Люпин крепко сжал крысу одной рукой, а другой поднял волшебную палочку. — Действуем на счёт «три». Раз, два, три! Всё кругом озарилось бело-голубой вспышкой из двух волшебных палочек; на какую-то секунду Короста зависла в воздухе, её чёрное тельце бешено извивалось. Рон взвыл, и крыса с негромким стуком упала на землю. Сверкнула ещё одна слепящая вспышка, и тогда… Как будто они наблюдали за ростом дерева в замедленной киносъемке. Проклюнулась и стала увеличиваться голова, появились побеги-конечности. Ещё миг — и на том месте, где только что была крыса, стоял человечек, скрючившийся от страха и заламывающий руки. Кив и Живоглот начали рычать и шипеть, бегая вокруг человека, что секунду назад был крысой. Я закрыла рот рукой. В этом человеке едва ли можно было разглядеть Питера Петтигрю, которого я видела; жидкие бесцветные волосы растрепаны, на макушке изрядная лысина; кожа на нём висела, как на толстяке, исхудавшем в одночасье. Вид был облезлым. Да и вообще что-то крысиное сохранилось в остром носике, в круглых водянистых глазках. Прерывисто дыша, он оглядел комнату и бросил быстрый взгляд на дверь. — Ну, здравствуй, Питер, — приветливо произнёс Люпин, как будто в Хогвартсе по три раза на дню крысы превращались в старых школьных друзей. — Давненько не виделись. — С–с–сириус… Р–р–римус… — даже голос у Петтигрю остался писклявым. Он вновь быстро покосился на дверь. — Мои друзья… мои добрые друзья… Рука Блэка с волшебной палочкой взлетела, но Люпин перехватил её, послав Блэку предостерегающий взгляд, и, повернувшись к Петтигрю, снова заговорил в самом непринуждённом тоне. — Мы тут, Питер, беседовали о том, как погибли Джеймс и Лили. И вообще о той ночи. Боюсь, ты пропустил кое-какие подробности, пока визжал… — Римус, — задыхаясь, вымолвил Петтигрю. — Ты ведь не веришь ему, правда? Он пытался убить меня, Римус… — Это мы уже слышали, — ответил Люпин уже гораздо холоднее. — Мне хотелось бы прояснить с твоей помощью несколько мелочей, если не возражаешь. — Он явился сюда, чтобы опять мучить меня и убить! — неожиданно завопил Петтигрю, указывая на Блэка. Сразу бросилось в глаза, что он ткнул в Блэка средним пальцем — указательный на правой руке отсутствовал. — Он убил Лили и Джеймса, а теперь охотится и на меня. Помоги мне, Римус… Блэк устремил на Петтигрю ледяной взгляд, и лицо его стало особенно похоже на череп. — Никто не станет тебя мучить и убивать, — успокоил школьного приятеля Люпин. — Прежде надо кое в чем разобраться. — Разобраться? — взвизгнул Петтигрю, по-прежнему украдкой озираясь и бросая взгляды то на заколоченные окна, то на единственную дверь. — Я знал, что он будет преследовать меня! Знал, что вернётся! Я двенадцать лет этого ждал! — Ты знал, что Сириус собирается бежать из Азкабана? — сдвинул брови Люпин. — Да ведь оттуда никто никогда не убегал! — На его стороне тёмные силы, какие нам и не снились! — пронзительно завыл Петтигрю. — Как иначе он смог оттуда вырваться? Тот–Кого–Нельзя–Называть наверняка кое–чему его научил! Всю округу огласил невеселый жутковатый смех Блэка. — Значит, это Воландеморт меня кое–чему научил? Петтигрю вздрогнул, словно Блэк пригрозил ему хлыстом. — Неужели тебе страшно слышать имя старого хозяина? — спросил Блэк. — Я не виню тебя, Питер. Его команда не была тобой довольна, не так ли? — Не понимаю тебя, Сириус, — пробормотал Петтигрю, дыхание его участилось, и теперь всё лицо блестело от пота. — Ты прятался не от меня все эти двенадцать лет, — усмехнулся Блэк. — Ты скрывался от прежних дружков Воландеморта. Я кое-что слышал в Азкабане, Питер. Они думают, что ты мертв, иначе тебе пришлось бы держать ответ перед ними. Они много чего интересного говорили во сне, особенно об одном обманщике, который их надул. Воландеморт отправился к Поттерам по твоей наводке, и там его ожидал крах. Но не все сторонники Воландеморта закончили свои дни в Азкабане, не так ли? Их еще достаточно много, они выжидают время, прикинувшись, будто осознали свои заблуждения. Пронюхай они, что ты жив, Питер... — Не понимаю... о чем ты, — снова повторил Петтигрю. Он вытер лицо рукавом и поднял глаза на Люпина. — Ведь ты не веришь этой... всей этой чепухе, Римус? — Должен признаться, Питер, мне трудно понять, зачем невиновному человеку жить двенадцать лет в облике крысы, — невозмутимо ответил Люпин. — Невиновный, но смертельно испуганный! — вновь сбился на крысиный визг Петтигрю. — Если сторонники Воландеморта настроены против меня, то лишь потому, что я отправил в Азкабан одного из их главарей — этого шпиона Сириуса Блэка! Лицо Блэка исказилось. — Да как ты смеешь! — Голос его зазвучал точно рык гигантского волкодава, которым он недавно был. — Это я шпионил для Воландеморта? Я никогда не пресмыкался перед теми, кто могущественнее меня! Это ты, Питер, шпион. Никогда не пойму, как же я не сообразил это еще тогда. Тебе всегда нравились большие и сильные друзья, которые покровительствовали бы тебе. Такими были мы — я и Римус. И Джеймс. Петтигрю снова вытер лицо, он почти задыхался. — Я — шпион? Ты не в своем уме... Да как у тебя язык повернулся такое... такое... — Лили и Джеймс назначили тебя Хранителем Тайны по моему настоянию, — продолжал Блэк с такой злобой, что Петтигрю попятился. — Я думал, что этот блеф сработает. Воландеморт будет охотиться за мной, ему и в голову не придет, что они возьмут в Хранители такое ничтожество, как ты. Но ты предал Поттеров. Наверное, разговор с Воландемортом стал звездным часом твоей жизни. В серых глазах Сириуса Блэка читалась сильнейшая боль. На мгновение, когда наши взгляды встретились, я как будто утонула в них. *** Передо мной возникла дверь, которую я никогда раньше не видела. Моё тело, словно само по себе, взглянуло в глазок. На лестничной площадке стоял парень в старой, изношенной серой мантии. — Привет, Питер, — произнесла я, хотя не понимала, что происходит. Это был не мой голос, и тело двигалось без моего контроля. На пороге появился невысокий молодой человек примерно двадцати лет. Он заметно подпрыгнул на фут от коврика у двери. — Сириус! Я думал, тебя нет, я как раз собирался уходить... — произнёс он. И тут я осознала, что каким-то образом оказалась в воспоминаниях Сириуса Блэка или в том, что это было на самом деле. [Далее повествование ведётся от лица Сириуса Блэка] — В чём дело, Хвост? — спросил я, невольно рассмеявшись. Не то чтобы я не хотел его общества, просто он появился не вовремя. Патронус Джеймса только что исчез, и я собирался отправиться из дома в новую резиденцию Поттеров, чтобы принять участие в заклинании Фиделиуса. — Э-э-м, можно мне войти? — его голос звучал довольно робко. Я на мгновение замер, не зная, что ответить. Я сказал, что скоро буду, но, полагаю, полчаса спустя не будут иметь большого значения. Я открыл дверь. — С-сириус, — Питер обнял меня, когда я закрывал за ним дверь. Свободной рукой я похлопывал его по спине. — Мой п-друг. Теперь, когда я мог разглядеть его как следует, я заметил, что он заметно похудел; что-то около восьми килограммов, из-за чего он казался ещё ниже, чем был на самом деле. — Питер, — тепло поприветствовал я его. — Как дела? Отпустив его, я провёл его по небольшому участку прихожей, где магглы расстелили длинный вертикальный коврик для приветствия. Здесь жила дотошная семья магглов, и я старался сохранить место в прежнем виде, но мог сказать, что сегодня мой рекорд чистоты будет побит: ботинки Питера были покрыты толстым слоем грязи. Как только он ступил на деревянный пол в гостиной, я вытащил палочку из-под мантии. «Тергео» пробормотал я, указывая на коврик. Моя палочка откачала мокрую грязь с коврика в небытие. — П-прошу прощения за это, — его голос был жалобным, но серьёзным. — Всё в порядке, я должен был попросить тебя снять обувь. Я прошёл мимо него, чтобы сесть в большое синее кресло. — Я должен хотя бы попытаться содержать это место в чистоте до возвращения настоящих владельцев, — сказал я, взглянув на висящий календарь рядом с коробкой с движущимися картинками, который магглы используют для развлечения. — Примерно через неделю. — П-понятно. Питер сел напротив меня на серый диван. Цвет дивана был настолько похож на его костюм, что он, казалось, почти растворился в нём. Я нахмурился, изучая его растрепанные песочные волосы; они казались слипшимися от грязи, как будто он не принимал душ несколько недель. Точно так же его лицо было в поту, и на нём были видны полосы грязи, как будто он пытался вытереть его начисто и пропустил несколько пятен. Всё его поведение выбивало меня из колеи; в школьные годы он был религиозно озабочен собственной чистоплотностью, как и его МО. Хотя его анимагическая форма была крысой, и он пригибался к земле, когда мы бродили по школе и по территории, ему никогда не нравилась грязь, которая облепляла его после наших приключений, и по возвращении в общежитие он сразу же отправлялся в душ. Его нынешнее состояние заставило меня задуматься, не займёт ли то, что он хотел сказать, больше получаса, чем я ожидал. Я наколдовал вазу с фруктами с кухни и аккуратно поставил её на стеклянный кофейный столик между нами. — Пожалуйста, ешь. Ты выглядишь очень... нездоровым, Хвост. — Да, ну, я п-был занят. Я взял зеленое яблоко из миски и откусил от него. Кислый сок фрукта потек по моему подбородку; я потянулся, чтобы вытереть его. — Я не видел тебя на нашей последней встрече Ордена Феникса, — сказал я, и он медленно моргнул. — Я волновался. — Мне п-жаль, что я побеспокоил вас, — его крошечное тельце, казалось, ещё больше вжалось в диван, когда он сложил руки на коленях почти в защитной манере. — Меня... преследовали какие-то пожиратели смерти. — Я в этом не сомневаюсь, — откинувшись на спинку кресла, я печально уставился на свою левую руку, сжимавшую надкушенное яблоко. — Яксли и Долохов продолжают появляться везде, куда бы я ни пошёл. За последний месяц мне пришлось четыре раза менять дом — можно подумать, что я напал на след. — Ха-ха... — Питер нервно рассмеялся. — Где ты сейчас? — О, н-ничего особенного. П-просто в квартире недалеко от Пикадилли. — Лондон, как благоприятно. Я завидую тебе; как, должно быть, удобно иметь возможность каждую пятницу просто заходить в «Дырявый котел» выпить пинту пива. — Ну, я вроде как п-бросил пить. — А теперь понял? — Я откусил ещё кусочек яблока и продолжил говорить с набитым ртом. — Хорошо, я всегда знал, что ты возьмешь себя в руки. — Да, ну, это было как раз вовремя, — он вертел в руках гранат. — Конечно. Я совершенно не мог понять, к чему он клонит. Конечно, он пришёл сюда не просто поболтать. Я взглянул на настенные часы, которые показывали 4:47 вечера; чёрт, я действительно собирался опоздать. Пора было ускорить события. - Итак, рад, что ты смог меня найти. Что тебе было нужно? - О, н-ну... ничего особенного или что-то в этом роде... Я просто... эм... я-я просто хотел узнать, знаешь ли ты, куда отправились Джей-Джеймс и Лили. Заикание Питера стало очень сильным, и я заметил, что в последние несколько месяцев он был склонен очень нервничать, когда к нему обращались. Он прикусил губу, прежде чем продолжить: - Я не видел их с... э-э... до Пасхи, поэтому мне стало интересно, как они там. И... и я п-подумал, что, конечно, С-Сириус должен знать, где они, Джеймс все-таки сделал его крестным отцом С-Гарри, верно? Он нервно рассмеялся. - О, ты слышал, да? - Да, как прошли э-э... К-крестины? - Это было почти год назад. - О-о, я-я знаю, как п-летит время! Он снова нервно рассмеялся, вытирая лоб испачканным рукавом. В П-П-июле, верно? H-Как это было? Я мгновение изучал его. Он вел себя ужасно странно, как будто ожидал, что кто-то в любой момент аппарирует в дом. - Это было прекрасно, — ответил я, прежде чем заправить прядь чёрных волос за ухо. Даже замечательно. - П-отлично! Теперь Питер обратил своё внимание на гранат. Я просто... п-просто так волновался. Н-никто не видел их несколько месяцев... Он успешно разорвал гранат. Взяв горсть малиновых зёрен, он бросил их в рот и начал жевать. В перерыве между пережёвыванием он продолжил: Я слышал от кого-то из Ордена, что они недавно м-переехали. - Да. Боюсь, для их же блага. Откусывая яблоко, я рассеянно наблюдала за Питером. Дамблдор сказал, что получил пророчество от человека, который сейчас на замещение должности в Хогвартсе. - С-Провидец? - Скорее всего, я не расслышал имени. Полагаю, что это была женщина. Дамблдор думает, что пророчество о них. Я доела яблоко и осторожно положила огрызок на подлокотник. - Ш-что там? П-про что оно было? Интерес Питера определённо достиг пика; его голос поднимался на октаву выше и почти переходил в визг, когда он хотел что-то узнать. Внезапно меня охватило лёгкое беспокойство, как будто я не должна больше ничего говорить на эту тему. Я решила закончить разговор на этом. - Да... кто-то из Ордена. Дамблдор не назвал имени. - Ах. Его голос заметно дрогнул. Его внимание начало рассеиваться, глаза блуждали по комнате, пока пальцы теребили гранат, лежавший у него на коленях. Его глаза смотрели куда угодно, только не на меня. Я больше не могла сдерживаться. - Хвост, что случилось? Он сфокусировал свои маленькие водянистые глазки на мне. Ты совершенно не в духе, и посмотри на себя — ты выглядишь отвратительно. Где ты был на самом деле? - Я-я...  Питер замолчал и снова отвел взгляд, на этот раз сосредоточившись на музыкальном инструменте, который стоял слева от меня. Я тоже взглянула на это, предметом, который его так заинтересовал, была прекрасная золотая арфа в натуральную величину. Я вернула своё внимание к нему, начиная понимать, о чём идёт речь. Многозначительно уставившись себе на колени, он заговорил голосом ниже шепота: - Я... я спал на с-улицах. Я так и знала. - Сколько тебе нужно, Хвост? Он не поднял глаз. - Я-я не хотел п-просить тебя об этом. Он отломил ещё кусочек фрукта и отправил его в рот. Я-я никогда не п-думал, что паду п-низко. Жалкий тон в его голосе был замаскирован только тем фактом, что рот у него был набит. - Сколько, Хвост? Я повторила снова ровным тоном. - Столько, сколько ты можешь с-выделить. Мои пальцы нащупали молескиновый мешочек в нагрудном кармане моей мантии. - Там около сотни или около того. Если тебе нужно больше, боюсь, с этим придётся подождать. Я уже несколько недель не чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы пользоваться Каминной сетью. - С-Сириус... Влажные глаза Питера увлажнились ещё больше. К-как я могу тебя п-отблагодарить? - Не упоминай об этом. Я положила мешочек на стол. Кому ты должен денег? - Н-никто конкретно. Его взгляд метнулся к своему фрукту, когда он говорил. Глубоко вздохнув. - Ничего страшного, если ты не хочешь мне рассказывать. Я предполагаю, что ты держишь меня в неведении ради моей собственной безопасности. Он сгреб монеты в ладони, затем аккуратно положил их в карман своей мантии. - К-конечно.- Его голос снова стал нормальным. - Тогда не мог бы ты сказать мне, сколько в общей сложности ты должен? Взгляд Питера не отрывался от его фрукта. - Т-десятьт-т-тысяч. Я моргнул. - Десять тысяч. Мои уши не могли поверить тому, что услышали. - Десять тысяч. Я повторил в оцепенении. - О, Питер, что ты наделал...- Мои руки потянулись к лицу, и я подавил смех. - Ты говоришь, десять тысяч... - Я-я не п-проигрывал это, если это ч-то, о чем ты п-думаешь. Я смотрел на него сквозь пальцы. Я не поверил ни единому слову из этого, но что я мог сказать? - Очень хорошо. Тогда, возможно, хорошей идеей будет навестить Джеймса. - Сириус? - Только у него есть десять тысяч галеонов, которые можно вытащить из кармана. - Глядя ему прямо в глаза, я сказал: - Но не думай, что тебе не придется рано или поздно вернуть ему долг. - О-о, к-конечно. - В таком случае...- Я размышлял вслух. - С-хранитель тайны? То есть С-хранитель тайны чар Фиделиуса? - Мои вопрошающие глаза встретились с его, и он поспешно отвел взгляд. - П-просто предположение, п-ты сказал, что им пришлось п-сбежать для их же п-п-блага. - Да, ты совершенно прав. Если тебе нужно найти его, нам обоим нет смысла идти туда. Очарование Фиделиуса слабеет с каждым человеком, который знает, где находится убежище. - Б-будут ли Дж-Джеймс и Л-Лили возражать, если я буду Хранителем их С-Тайны? Я м-имею в виду, что был бы п-польщен, б-но если они уже сделали тебя, я бы не хотел п-стоять на п-пути. - Почему бы нам не спросить их? Экспэкто Потронум. - Серебристый огонек вырвался из кончика моей палочки и принял форму маленького Лабрадора. Питер тихонько икнул. - Заткнись, Хвост, я знаю, ты подавляешь желание рассмеяться. - С-извини, Сириус, но это никогда не г-устареет. - Питер подавил очередной приступ смеха. - Это становится меньше, когда я в стрессе. - Это было бы не единственное. Я бросил в него остатки своего яблока. Он поймал его и весело рассмеялся. Впервые с тех пор, как он переступил порог дома, его голос звучал совсем как прежде. - Очень смешно, Хвост. - Я рассмеялся и снова обратил свое внимание на маленького Лабрадора. Приставив палочку к своему горлу, я передал ему сообщение. - Моим дорогим Поттерам, Хвост нуждается в вашей помощи, поэтому, если вы готовы, не мог бы он пойти вместо меня и возглавить «Талисман Фиделиуса»? - Очертания лаборатории на мгновение подернулись рябью, затем собака развернулась и выпрыгнула в окно. Питер остановился от выщипывания зерен граната. Он просто уткнулся лицом в фрукт, и из его рта послышался хлюпающий звук. Ещё раз вздохнув, я быстро взмахнул палочкой, и на коленях у него материализовалось около полудюжины салфеток, чтобы убрать беспорядок. - С-извини.- Сказал он между кусочками. - Это совсем не проблема. - Я улыбнулся своему старому другу. - Рад снова видеть тебя, Хвост. - А-а я, ты, Сириус. - Он ответил на мою улыбку зубастой усмешкой. Его передние зубы казались больше, чем я помню, как будто его черты грызуна начали сказываться на нем. В любую минуту Джеймс мог прислать мне новости, и мне пришлось бы попрощаться с Питером. Он или я предпочли бы умереть, чем предать Джеймса и Лили Темному Лорду. Я был уверен в этом. Я с нежностью смотрел на своего старого друга, вспоминая наши школьные годы. По выходным мы заходили вброд в Черное озеро и играли, как дети; часто видели, как гигантский кальмар пытался не попадаться нам на пути и при этом часто оказывался выброшенным на берег на другой стороне берега. Потребовалось бы четыре заклинания левитации, чтобы вернуть его обратно. Я улыбнулся про себя. Внезапно в комнату ворвался яркий свет, Питер выронил гранат и на мгновение съежился, прежде чем понял, что это большой белый олень, и сел, выглядя явно ошеломленным. Белое животное встало в центре комнаты и сказало ровным голосом Джеймса. «Что касается Бродяги и Хвоста, Лили и я нисколько не возражаем против такого расположения. Это могло бы ввести Темного Лорда в еще большее заблуждение, если бы ключ к нашей тайне был у Хвоста, а не у Бродяги. И, конечно, что бы тебе ни понадобилось, Хвост, считай, что это сделано. Скоро увидимся.» Величественный олень исчез без следа так же быстро, как и появился, его задача была выполнена. — Тогда решено, — я встал и, засунув руку в карман мантии, достал единственный разноцветный носок. — Тогда иди. Питер завернул остатки граната в салфетки и положил фрукт в карман. Он осторожно взял носок из моих рук, и его нос заметно сморщился. — Вы не могли найти что-нибудь более… с-гигиеничное для портключа, не так ли? — спросил он с легкой иронией. — Это одно из произведений Дамблдора, — усмехнулся я. — Ах, я п-понимаю. П-конечно, п-гениально с его стороны. Я в-воспользуюсь им снаружи. — Хороший план, — я похлопал его по спине. — Тогда прощай, мой друг. Надеюсь скоро увидеть тебя снова. — М-я тоже, — Питер на мгновение заглянул мне в глаза, и я увидел тень, мелькнувшую где-то в его радужке, но она исчезла так же быстро, как и появилась. — П-прощай, Сириус, я п-передам от тебя привет Джей-Джеймсу и Лили, — он в последний раз обнял меня и направился к двери. Я смотрел, как он уходит, и волна печали захлестнула меня, когда за ним закрылась дверь. Это были темные времена, когда друзья расставались, и существовал риск, что они больше никогда не встретятся. В данном случае я отказался от шанса увидеть Джеймса и Лили, чтобы Питер мог вернуть свои долги. Я только надеялся, что им не придется скрываться слишком долго. В Первой волшебной войне, должно быть, уже было разорвано несколько сотен волшебных семей по всему миру, и я не мог представить, сколько из них останется невредимыми в конце, независимо от того, какая сторона победит. После этого прошло несколько дней. Моя кровь кипела, когда я мчался по узким улочкам за тяжело дышащим Питером. Я был в ярости, полностью движимый жаждой мести, каждая клеточка моего тела кричала о том, чтобы пролилась кровь Питера. Я отправил Джеймса и Лили в могилу, доверив их местонахождение Питеру Петтигрю. Я не мог сказать, как произошла эта ошибка в суждении, но я никогда так не проклинал себя. Наш Питер, агент лорда Воландеморта — кто бы мог подумать! Улицы были похожи на лабиринт; в такой тесноте не было возможности прицелиться в него, а расстояние между нами было таким небольшим, что был большой шанс, что проклятие отрикошетит от стен и попадет в меня, если я промахнусь. — Круцио! — услышал я крик перед тем, как завернуть за угол, и заставил свои ноги остановиться. Проклятие отскочило от стены позади меня и исчезло во вспышке магии. Я оперся на стену и продолжил путь. "Остолбеней!" — закричал я, указывая палочкой в спину Питера. Он увернулся как раз вовремя, и красные искры попали в ряд аккуратно рассортированных мусорных баков позади него. — Круцио! — на этот раз была его очередь указывать на банки. Они немедленно взорвались дождем металла и другого хлама. Я был слишком близко, и сила заклинания впечатала меня в бетонную стену, оставив в ней большой кратер. Я сердито покачал головой и заставил себя подняться; мое тело было в синяках и болело, но я почти не чувствовал этого. Весь переулок был завален металлом, бумагой и сломанными приборами от взрыва; Питер намеревался подчинить меня. Это ублюдок. Он уже исчез на улице. Я завернул за угол и с визгом остановился. Я появился на оживленной маггловской улице; там было слишком много людей, чтобы быть уверенным. Куда бы я ни посмотрел, я видел магглов, идущих направо и налево по дороге домой с работы. Посреди толпы я увидел Питера; его профиль лица приобрел более заостренные очертания, как у настоящей крысы. Казалось, он тоже искал меня. Как только я увидел его, он повернулся ко мне лицом. В его крошечных, влажных, как у жука, глазах был вызов, которого я никогда раньше не видел, в них горел огонь убежденности, о существовании которого я и не подозревал, и на мгновение у меня в голове не промелькнуло ничего. Затем он открыл рот. - КАК ТЫ МОГ, СИРИУС?! КАК ТЫ МОГ ПРЕДАТЬ ЛИЛИ И ДЖЕЙМСА ПОТТЕРОВ ВОЛАНДЕМОРТУ?! ОНИ БЫЛИ ТВОИМИ ЛУЧШИМИ ДРУЗЬЯМИ! ОНИ МЕРТВЫ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ПОТОМУ ЧТО ТЫ СТРЕМИЛСЯ УГОДИТЬ ТЕМНОМУ ЛОРДУ! Я БЫ НИКОГДА НЕ ПРЕДАЛ СВОИХ ДРУЗЕЙ РАДИ СЛАВЫ! ТЫ ДОБЬЕШЬСЯ СВОЕГО, СИРИУС БЛЭК! Прежде чем я успел поднять свою палочку, я увидел, как Питер вытащил свою из-за спины. Магглы со всех сторон остановились и уставились на него, который свирепо смотрел на меня. Словно в замедленной съемке, я наблюдал, как Питер указал палочкой на землю позади себя. Я не знаю, как я узнал, что произойдет, но мое следующее заклинание возникло перед моим сознанием почти полностью инстинктивно, и я ждал момента, чтобы использовать его. Я услышал пронзительный крик Питера: "Конфринго!" В тот же момент я крикнул: "Протего тоталум!" Огромный белый магический щит вспыхнул примерно в пятнадцати метрах от меня, защищая шестерых уставившихся на меня магглов от взрыва с другой стороны. Взрывное проклятие Питера ударилось о тротуар с оглушительным шумом; сила подняла гранитные скалы, и люди по всей округе отлетели назад. Мужчина с маггловским музыкальным инструментом принял на себя основной удар силы и врезался головой в стену неподалеку. Офицер полиции влетел в витрину цветочного магазина, а несколько других были отброшены от «генезиса проклятия» и вылетели на полосу встречного движения. В суматохе разрушения я разглядел маленькую фигурку Питера. Он что-то делал руками. Я увидел, как что-то маленькое упало на землю, а затем он встретился со мной взглядом. Очень хитрая усмешка мелькнула на его лице, он поднял руку, на которой не хватало указательного пальца, и помахал мне оставшимися пальцами. Произнося одними губами слова «Темный Лорд шлет свою благодарность», он начал съеживаться. — ПИТЕР! — закричал я. Но это было бесполезно; он убежал, растворившись в потоке лондонских улиц, а я остался с трупами нескольких магглов и целой улицей, которая считала, что я предал своего лучшего друга, его жену и ребенка и только что убил другого друга прямо у них на глазах. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох; я ничего не мог с собой поделать, что-то вроде сдавленного смешка вырвалось из моего живота, и мне пришлось прижать руку к губам, чтобы остановить себя. О, он был умен. Очень, демонически умен. Питер Петтигрю, робкий мальчик из нашей юности, ушел, его заменил холодный, хитрый преступник. В конце концов, у него не было проблем с заиканием, но его желание служить Темному Лорду позволило ему вести себя благочестиво и испуганно, обманывать даже тех, кто считал, что хорошо его знает. Он работал на Темного Лорда прямо под носом у Ордена, и ни один чертов человек его не заподозрил. Я меньше всего. Я опустил руку и начал неудержимо смеяться, к большому беспокойству толпы, которая собралась рядом со мной. Я, должно быть, кажусь таким маньяком, хихикающим на улице, усеянной мертвецами. Дикий экстаз поднялся по моему телу, вызывая во мне неприкрытую злость, которой я никогда раньше не испытывал. Непрошеная, жестокая мысль промелькнула у меня в голове: когда я доберусь до этого бесстыдного предателя, я разорву его на части, часть за частью. *** Я сидела на коленях, приходя в себя после видения. Где-то в глубине души я понимала, что это всего лишь воспоминания, но они были такими реальными… Когда я видела видения о будущей войне, меня успокаивало лишь то, что это ещё не произошло и может произойти лишь в будущем. Однако теперь я осознавала, что это уже случилось двенадцать лет назад. И это были лишь некоторые из тех зверств и предательств, которые происходили в те тёмные времена. Я всегда думала, что смотрю на мир без розовых очков, но сейчас они разбились вдребезги, и я не знала, как их восстановить. Я смотрела на то, что происходило рядом со мной, и не могла понять, что происходит. Как будто я находилась в куполе, сквозь который не проникал ни один звук. Я не слышала ничего, хотя видела, как люди открывали рты. Я не могла отойти от увиденного голоса до тех пор, пока Питер Петтигрю не подполз к Рону и не начал что-то говорить. И словно купол спал… — Не надо, пожалуйста… Вы не можете… — заверещал Петтигрю, и его голос вызывал лишь отвращение. — Рон… Разве я не был тебе добрым другом? Твоим домашним любимцем? Ты ведь не дашь им убить меня, правда? Ты ведь на моей стороне! Мой добрый мальчик… Добрый хозяин… Ты не допустишь этого… Я был твоей крысой… Ласковым зверьком… — Крыса, как видно, получилась из тебя лучше, чем человек. И хвастаться тут нечем, — жестко оборвал его Блэк. Рон побледнел от боли и передвинул сломанную ногу, чтобы Петтигрю не мог до неё дотянуться. Тот развернулся на коленях, подполз к Гермионе и ухватил её за край мантии. — Милая девочка… Умная девочка… Ты… Ты не позволишь им… Спаси меня… Гермиона выдернула мантию из его пальцев и, потрясенная, отступила назад, к стене. Петтигрю колотила неудержимая дрожь, он медленно повернулся к Гарри. — Гарри… Гарри… Ты так похож на отца… Просто вылитый Джеймс… — Как ты смеешь обращаться к Гарри? — В глазах Блэка полыхнуло бешенство. — Как смеешь смотреть ему в глаза? Говорить о его отце? — Гарри, — прошептал Петтигрю, подползая к тому и протягивая руки. — Гарри, Джеймс не стал бы меня убивать… Он бы понял, Гарри, он пощадил бы меня… Он повернулся ко мне и посмотрел своими жалостливыми глазами, но, видя то, что он сделал, я бы никогда не смогла проникнуться к нему жалостью. Никогда. Кив злостно оголил клыки и зарычал. Я встала с колен и отошла дальше. — Я видела, что ты сделал… Я видела всё глазами Сириуса, — прошептала я, надеясь, что этого никто не услышит. Блэк с Люпином ухватили Петтигрю за плечи и оттащили. Он плюхнулся на землю, глядя на них снизу вверх и трясясь от ужаса. — Ты продал Лили и Джеймса Воландеморту, — Блэка тоже била дрожь. — Будешь ещё отрицать это? Петтигрю зарыдал. Я всё ещё не чувствовала к нему ничего, кроме ненависти. — Сириус, Сириус, что я мог поделать? Темный Лорд… Ты себе не представляешь… У него такое оружие, что уму непостижимо… Меня запугали, Сириус, я же никогда не был храбрецом, как ты, Римус или Джеймс… Я не хотел того, что случилось… Меня вынудил Тот-Кого-Нельзя-Называть. — Не лги! Ты стал его шпионом еще за год до гибели Джеймса и Лили! Ты был его осведомителем! — Его… Его власть была безгранична, — хлюпнул Петтигрю. — Что бы я выиграл, если бы стал противиться ему? — Да… Что бы ты выиграл, Питер, в борьбе с самым злым волшебником всех времен? — Блэк клокотал от ярости. — Всего-навсего несколько невинных жизней. — Ты не понимаешь, Сириус! — проскулил Петтигрю. — Он убил бы меня. — Значит, надо было умереть, — прорычал Блэк. — Умереть, а не предавать друзей… Мы бы все так поступили ради тебя! Блэк и Люпин встали плечом к плечу и подняли волшебные палочки. — Ты должен был понимать, — произнес Люпин тихо, — если тебя не убьет Воландеморт, то это сделаем мы… Прощай, Питер. Гермиона закрыла руками лицо и отвернулась. Раньше я бы сделала точно также, но не сейчас, не сейчас, когда я всё видела. — Нет! — вдруг крикнул Гарри. Он бросился вперед и загородил Петтигрю, повернувшись к волшебным палочкам. — Нельзя его убивать! — сказал он, задыхаясь. — Нельзя! И Блэк, и Люпин были потрясены. — Из-за этого выродка ты лишился родителей, Гарри, — прохрипел Блэк. — Этот пресмыкающийся кусок дерьма хладнокровно убил бы и тебя… И даже не повел бровью… Ты его сейчас слышал… Для него собственная вонючая шкура значит больше, чем вся твоя семья. — Знаю, — тяжело дыша, произнес Гарри. — Мы отведём его в замок и передадим дементорам. Они доставят его в Азкабан. Но не убивайте его. — Гарри! — простонал Петтигрю, обнимая его колени. — Ты... Спасибо тебе... Я не стою этого... Спасибо... — Прочь от меня! — гневно воскликнул Гарри, с отвращением сбрасывая с себя руки Петтигрю. — Я поступаю так не ради тебя. Я уверен, мой отец не захотел бы, чтобы его лучшие друзья стали убийцами из-за такого, как ты. Я не знаю, что происходило здесь до того, как я очнулась от видения, но я была просто рада, что Гарри всё понял. Блэк и Люпин переглянулись и одновременно опустили палочки. — Ты — единственный, у кого есть право решать, — признал Блэк. — Но подумай хорошенько... Подумай, что он совершил. — Пусть его отправят в Азкабан, — повторил Гарри. — Он это заслужил, как никто другой. Сзади по-прежнему слышалось сопение Петтигрю. — Ладно, — согласился Люпин. — Гарри, отойди в сторону. Но Гарри в сомнении не двигался с места. — Я только свяжу его, — пояснил Люпин. — Ничего больше, клянусь. Гарри отошёл. Из волшебной палочки Люпина вылетели тонкие шнуры, и через секунду Петтигрю дёргался, связанный и с заткнутым ртом. — Но если ты попытаешься превратиться, Питер, — Блэк потрясал над ним волшебной палочкой, — мы точно тебя убьем. Ты согласен, Гарри? Гарри посмотрел на жалкую фигуру, скорчившуюся на полу, и кивнул — так, чтобы Петтигрю увидел. — Ну вот что, — Люпин перешёл на деловой тон. — Я, Рон, умею сращивать кости далеко не так хорошо, как мадам Помфри, поэтому пока самое лучшее — наложить шину. Он подошёл к Рону, коснулся сломанной ноги волшебной палочкой и тихо произнёс: — Ферула! Тотчас же ногу обмотали бинты, плотно прижав её к гипсовому лотку. Рон с помощью Люпина встал, осторожно переступил и даже не поморщился. — Гораздо лучше, — сказал он. — Спасибо. Я зарыла свои пальцы в волосы. Неужели всё кончилось и справедливость наконец-то восторжествовала?