Безликая ночь

Воздух сжался в её лёгких — стало трудно дышать. Тело покалывало во всех местах одновременно, особенно там, где соприкасалось с жёстким холодным полом, но встать не хватало сил. После того как ей что-то ввели, боль не прекращалась, медленно ломая её изнутри. Стены вокруг давили, словно с каждым тяжёлым её вздохом приближаясь к ней, чтобы расплющить. Луч стал моментами гудеть слишком громко, пронзая её больную голову. Она потеряла счёт времени. Казалось прошла вечность, словно она попала в ад, где мучитель наслаждался её болью, не давая умереть слишком рано. Глупо было думать, что ситх её просто убьёт — она останется здесь, пока не сотрут её личность, пока боль не разъест все внутренности, отчего покажется всё несущественным и бесполезным кроме самой боли. Тёплые улыбки родителей, сестры и племянниц каждый раз выбирались из глубоких воспоминаний, которые она надёжно хранила и берегла, напоминая ей главное: за что всё это время боролась. Яркие озера и водопады Набу сверкали как никогда живо, а смех детей придавал месту в её мыслях особое значение. Падме нахмурилась, выбираясь из пелены воспоминаний помутневшего рассудка. Она точно помнила, что её племянницы не были в Озёрном крае. Не тогда, когда она была там в последний раз. Откуда тогда взялся детский смех? То было лишь наркотики, что вкачали ей. Она всё ещё находилась в плену. Медленно тёплые лучи нубийского солнца сменились на тёмные углы камеры, а мягкая тёплая трава под ней стала жёстким пыльным полом, от которого болело всё в её теле. Так продолжалось очень долго, точного времени она назвать не могла: несколько дней, может быть, месяц. Кто мог знать? Точно не она. Она даже не помнила, ела ли она что-то между её приступами фантазии слабого сознания, или ей вкалывали с наркотиками что-то питательное. А нужно ли это делать, если они всё равно планируют её убить, хорошенько помучив. Но в один из тихих моментов, когда в голове уже не оставалось вопросов, послышались тяжёлые шаги, знакомым эхом отдаваясь в перепонках. По телу пробежала дрожь от вселяющегося в душу холода. Падме закрыла глаза, боясь встретить свою смерть абсолютно беспомощной и слабой. Кто-то из штурмовиков резко дёрнул её за руку, усадив ровно. Правда долго она не могла удержаться, пришлось прислониться к ледяной стене. С силой её заставили открыть глаза и встретиться с тёмными глазницами маски ситха, в которых отражалась она сама. — Попробуем снова, сенатор, — зловеще проговорил Вейдер. Она знала что за этим последует. Боль пронзила её затуманенную голову, впившись будто иглами в череп, разрывая на части. — П-пожалуйста, — прошептала она между стонами, сама не зная о чем молит. Возможно, о быстрой смерти. Но голос настолько слабый, что даже не дошёл до её собственных ушей. Может быть, она только подумала об этом? От пришедшей мысли в воспаленную голову заторможено стыд вот-вот хотел накрыть её тело, но не успел. Боль прошла неожиданно быстро с грохотом разбившихся плит. Как и в прошлый раз, ситх отлетел назад, врезавшись спиной в стену, несколько повредив её. Откинув голову назад, Падме с глубоким вдохом и большим удовольствием прислонилась разгоряченным затылком к стене. Она не заметила, когда вдруг в камере стало так жарко. Капельки пота собрались на лбу и над губой, дыхание сбилось, словно она пробежала после долгого отдыха. Сознание стало покидать её, растворившись в звуке дыхания респиратора.

***

Снова не вышло. Даже ослабленный, изможденный разум сенатора не поддавался его напору проникнуть внутрь. Следя за своим искусственным дыханием, Вейдер приводил свои мысли и чувства в порядок. Девушка перед ним отключилась сразу после её блока, но даже сейчас разум не пробивался, словно отточенный камень держал оборону. Ситх предполагал, что она и сама не в курсе этой своей неожиданной способности держать его подальше от её головы. Изнуренный вид сенатора не подавал и вида какой-либо скрытой силы. Вейдер мысленно усмехнулся — она даже не способна сейчас самостоятельно встать, не то чтобы противиться ему. И гораздо сильнее умы — умы обученных джедаев — прогибались под его натиском. Что-то здесь было не так. Его мысли оборвал писк комма. На связи оказался капитан Пиетт. — Лорд Вейдер, — мужчина склонил голову в уважительном приветствии перед своим начальником, — сэр, вас вызывает Его Величество Император на связь. Раздражение и злость, так отгоняемые им для ясности ума, снова поднялись только при упоминании его учителя. Казалось, Палпатин никогда не отпускал ситуацию, всегда держа в руках каждую часть Империи. Наверняка, он уже знал о случившемся. Но он не должен был узнать, что Вейдер находился в инквизитории во время нападения повстанцев. Ни в одних отчётах это не упоминалось, он лично проверял. Обустроить личный медицинский центр прямо под носом императора оказалось лучшей идеей, но рисковой в непредвиденных обстоятельствах, таких как этот. Наглые повстанцы пошли на отчаянный шаг. Но они вылезли наружу из своих пещер и теперь им не скрыться от него. Даже если теперь ему придётся приостановить своё лечение. Зал связи с императором, отделённый от посторонних ушей и глаз, настиг его прежде, чем он успокоил свой разум и укрепил свои ментальные стены. Сейчас не время показывать свою слабость: целый медицинский центр и девчонку он задвинул как можно дальше от своих мыслей. Удостоверившись в своей защите, он вошёл в комнату. Градус значительно упал, и почувствовал он это не кожей, запертой в костюме, а Силой — она касалась своими холодными щупальцами его ментальных стен, прощупывая вокруг, пытаясь найти прорезь, слабую тонкую сторону. Голограмма императора всегда являлась перед ним больше, занимая всё пространство в зале. Вейдер встал, преклонив колено, перед своим учителем. — Как ты это допустил? — начал ситх своим скрипучим слабым голосом. — Эти дети были будущем Моей инквизиции! Твой промах стоил дорого. Вейдер, сдерживая гнев и сохраняя в целостности свои стены, молчал, выжидая испытательного взгляда императора. Тот старался вывести его из себя, чтобы ученик получил ещё бóльшее наказание ради удовольствия и потехи собственного самолюбия учителя. — Ты знаешь, что там был джедай? — просочился горький яд из уст императора. Давняя ненависть его учителя всегда ощущалась привкусом на его языке, подзадоривая и его к этим чувствам. Несомненно, все джедаи были самонадеянными глупцами, возомнившиеся великими пользователями Силы. Но их осталось так мало, просто горсть из их павшего храма. Не о чем беспокоится, скоро и они вымрут, тогда ничего не останется от их культуры, о них забудут точно так же, как забыли когда-то о ситхах. — Меня проинформировали об этом, — в какой-то степени он сказал правду. Он и правда видел составленный отчёт по нападению на инквизиторий, но составлен он был по всем его правкам. Его там не было. Вейдер прибыл, когда было уже поздно. Кучка повстанцев могли только это опровергнуть, но вряд ли их будут спрашивать. — Ты должен найти его! Я не потерплю неудачу. Разорви каждый ум, кто мог хоть отдалённо знать, где он находится, но найди! — связь отключилась сразу после последнего крика Палпатина. Вейдер с удовольствием бы разорвал её ум на части, если бы каждый раз его не выбрасывало силой назад, словно её мозг был взрывоопасной волной. Он мог почувствовать её настроение, её ослабевшие от наркотиков чувства, но заглянуть в воспоминания не мог. Это сбивало его с ног не только в прямом смысле. В отчёте он не стал её указывать. Сенатора Амидалы там тоже не было. Про его ошибку никто не узнает, пока он сам с этим не разберётся. Выйдя из зала связи он наткнулся на Пиетта, спокойно ожидавшего его указаний. — Доставить всех жриц и детей на мой крейсер. Доктора Милхона и всё медицинское оборудование собрать в анонимный эсминец без опознавательный знаков. Нужно перевести их на новое место. — Есть, сэр, — капитан кивнул и тут же направился выполнять приказ. Его молодой подчиненный знал, что долго ждать Вейдер не любил. Потому оставался на должности дольше других. Молодой, но уже компетентнее многих офицеров, как считал ситх. И преданнее ему самому, своему главнокомандующему. Его самолечение снова отложилось на неопределённый срок. Дыхание, казалось бы, спокойное и размеренное и чётко контролируемое раздражала в минуты покоя, когда вокруг оставалась лишь заглушаемая тишина. Хотя и покой не путь ситхов, но одиночество он любил: никто не выводил его из себя своим присутствием. — Капитан! — позвал его Вейдер, пока тот ещё не скрылся с глаз. Мужчина развернулся и встал в ожидании последующих приказов. — Забери с собой сенатора на эсминец. Она будет под твоим наблюдением, пока мы не окажемся на месте.

***

В воздухе чувствовался запах лекарств и антисептиков, заставив её поморщиться и приоткрыть веки. Тут же ударил яркий больничный свет — в голову будто вонзилась тысяча иголок. Прикрыв глаза ладонями, Падме пыталась вспомнить последние случившиеся события. Одна картинка за другой начали появлятся в сознании, самой ужасной среди них был чёрный силуэт с огромными глазницами и взглядом смерти. Пульс мгновенно подскочил и тут же аппарат рядом с ней пропищал в такт её сердцебиению. Приподнявшись на локтях, она ещё раз попыталась оглядеть место, в котором оказалась. Белое помещение и медицинское оборудование, откуда тянулись провода, прикреплённые к ней чипами на голове и руках, — довольно очевидные подсказки. Еë накачали наркотиками с помощью дроида-дознавателя, это она помнила. А что происходило после оставалось загадкой, ведь все её галлюцинации смешались в одну большую кашу. Дверь слева от неё внезапно открылась, мужчина в белом халате вошёл в комнату, не обращая на неё внимания, уткнувшись в датапад. Но услышав неспокойные приборы, поднял нахмуренный взгляд в её сторону. — Вам не следует нервничать. Вашему организму требуется покой, сенатор Амидала. — Мужчина в возрасте, с проявляющимися возрастными пятнами на вполне добром лице, специально дал ей знать о его осведомленности её личности. — Где я? — В безопасности, — повёл плечами доктор, подойдя к ней ближе. — А сейчас мне нужно вас осмотреть. После её неуверенного кивка, он оттянул её нижние веки, осматривая глаза, прощупывал что-то на шее и задавал пару вопросов о её самочувствии. Но в безопасности она себя не чувствовала. На задворках памяти маячило какое-то чувство, но никак не хотело всплывать, как бы она не старалась вспомнить. Она помнила последние события очень смутно, но знала, что готовилась к смерти. Вейдер не отпускал предателей живыми. Но где тогда была она? Неужели смерть выглядело, как очередной осмотр в больничной палате. — Вы немного ослабли, вам нужно поесть и отдохнуть, — сказал доктор мирным и спокойным тоном, что больше походил на безразличный, чем мягкий. — Где я нахожусь? — Не думаю, что вам разрешено это знать, — честно ответил доктор, пододвигая откуда-то сзади неё столик с едой. Запах заставил её желудок скрутиться и жалобно заурчать. Она даже не могла сориентироваться во времени. Сколько же времени она уже была в плену у ситха? Кто-нибудь уже начал её искать? Возможно, если в сенате закончились каникулы, то её отсутствие многих насторожило бы. По крайней мере люди начали бы задавать вопросы. Если только всем не сообщили о её смерти подстроенной какой-нибудь аварией, впихивая народу очередной несчастный случай, или напрямую скинули все обвинения на неё за альянс и выставили её предателем Империи и народа. Она даже не знала, что лучше. С пайками на базе альянса были нестабильные времена, поэтому Падме уже приучилась к безвкусной еде. Упор всегда ставили на полезные элементы в рационе, чем на вкус. Но из-за голода она не стала сильно препираться. Она не знала, что будет дальше, нужно было есть, пока давали. После того как она закончила с едой, Падме заметила на прикроватной тумбе сложенный кусок серой ткани. Находиться дольше нужного в жёстком больничном халате с нараспашку открой спиной, натянутым на неё скорее поспешно, чем бережно, не вызывало желания. В нем она словно безаружна больше, чем когда у неё отняли просто бластер. Серый комбинезон оказался слегка большим на ее маленьком и тонком теле, мешком повиснув на ней. Затянув пояс на талии, Падме смогла даже придать форму одежде. Она должна быть, наверное, благодарна, что это не оранжевый комбинезон, как в тюрьме. На костюме она не нашла никаких отличительных знаков: ни империи, ни инквизиции. Стук в дверь отвлек ее от осмотра своей новой одежды. Уже знакомый ранее ей офицер вошел в палату, вежливо наклонившись в приветствии, словно она не была тут заложницей, а всего лишь гостем. — Рад, что вам стало лучше. Позвольте сопроводить вас до вашей комнаты отдыха, сенатор. Вам следует отдохнуть, пока эсминец не прибудет в пункт назначения. Они находились в гиперпространстве. Падме должна была сразу это заметить, но ввиду ее состояния она спутала обычные головные боли при нахождении в космосе с тем, что она пережила за эти дни. Она мотнула головой, слабо веря происходящему. — У меня есть выбор... — наконец прочитав надпись на форме офицера, она продолжила как ни в чем не бывало, — Капитан Пиетт? — Думаю, нет, — вежливая, но в то же время грустная полуулыбка заставила сенатора поверить в искренность вежливости капитана. Ситх его знал, как Вейдер держал при себе подчиненных. В жестокости главнокомандующего не виновны его люди. Возможно, лишь только в том, что они выбрали неправильную сторону. Выбрали диктатуру и несправедливость как судьбу для галактики. Но точно не демократам лишать людей этого выбора. В коридорах заполонила звонкая тишина, отбивающая такт под их шагами. Казалось, ни одной живой души поблизости не было. Так пусто и холодно. Такая мертвая тишина всегда присутствовала при Дарт Вейдере? Либо ее вели в самый отдаленный угол корабля, чтобы никто не нашел ее, или она не нашла кого-то. Открыв дверь своим ключом с допусками, капитан привел Падме в самую простую холодную необжитую комнату, такую же серую, как вся Империя, и оставил ее одну, уйдя прочь. Ноги подкосились от осознания своего шаткого положения. Ее жизнь зависела от какого-то извращённого плана ситха или его настроения. Кожа на фоне серого комбинезона казалось бледнее обычного, забирая у нее последние светлые и радостные краски. Как кукла по заказу. Неприятная дрожь пробежала по телу от такой мысли. Ей определенно нужно бежать, как только представится возможность.