Эхо во пламени

Это была теплая звёздная ночь. На небе было ни облачка. Несмотря на усталость из-за только что завершившегося конфликта, он чувствовал себя готовым восстанавливаться после разрушительной Первой Мировой. Ни унизительные репарации, ни проблемы в личной жизни, казалось, не были серьезной преградой. Он привык восстанавливать все сначала. Он всегда находил воодушевляющие слова для себя, найдет их и снова и брату пропишет профилактическую взбучку. Затянувшийся конфликт немного приземлил его амбиции, но в целом, он не собирался отступаться от своих планов на этот офис. Встать во главе, он мечтал об этом с самого начала своей работы здесь, когда он был помощником Священной римской империи. Он, конечно, понимал, что мечта его недостижима, но если не может он завладеть компанией, то это точно сделает его младший брат. Если он приложит все усилия, что когда-нибудь так и будет. А пока надо поднапрячься, восстановить силы. К сожалению, это означало жуткие переработки. Он конечно не жаловался, он был жутким трудоголиком, но ему постоянно казалось, что этого недостаточно. Брат жаловался на то, что не хватает денег даже на базовые товары, а большие штрафы за конфликт надо было выплачивать. Америка казался хоть и зелёной бестолочью, но явно очень цепкой и имеющей свою располагающую харизму. Он с ним на прямую не пересекался, но, если верить брату, у мальчишки хорошо бодвешен язык. Вон, как и их обоих, и Францию с Британией за шкирки одними кредитами держит… Как раз в такой день, точне уже ночь, плавно перетекающую в утро, он наткнулся на Россию. Вообще, Россия вполне мог посоревноваться с ним за звание «лучший живой мертвец». Они оба были в опале, но революция, кажется, сказалась на России больше. — Как сегодня спокойно, — сказал Россия, заметив приближающегося сзади коллегу. Он подошёл, неловко поправив воротник своего пальто. Несмотря на летнюю ночь, его все ещё знобило. Возможно, в этом была виновата недавняя простуда, от которой он, судя по всему, ещё не выздоровел. Лекарства сейчас были ему не по карману, а потому он иногда ловил себя на мысли, что горло по-прежнему першит, а нос периодически закладывает. Хорошо, что без осложнений. Он болел до смешного редко, но если простуда его всеже нагоняла, то они вместе кутили долго и со вкусом. Даже удивительно, что в этот раз он отделался лишь болью в горле, а ведь раньше мог по полторы недели валяться дома. Похоже даже организм понимал: держаться во что бы то ни стало. С их последней такой спокойной встречи Россия заметно осунулся, а его и без того бледный, выбеленный природой, вид, казалось готов был сливаться с окружающим миром. На этом блеклом фоне его поражали глаза. Они будут бы светились, несмотря ни на что. Ему почему-то показалось, что все будет хорошо. — Давно мы так не общались, — сказал он. Первая мировая разделила их по разные стороны баррикад. Россия продолжил смотреть на ночное летнее небо, но иногда его взгляд заинтересованно возвращался к нему. — Да, все работа и работа, — вздохнул Россия, — а нас с братьями выдворить из офиса хотят, — следом пошла жалоба на жизнь. Он вздохнул и подошёл ближе, облокотившись на перила. Ветерок приятно обдувал, но он все равно закашлялся в новом приступе. По крайней мере их с братом признавали. Ну правда ещё приходилось репарации выплачивать и временно распрощаться с норманой жизнью, но он почему-то упорно верил в самое лучшее. — Давай я тебя до дома провожу, — предложил он, — а то нам, вообще-то, уже сегодня идти на работу. Россия загадочно улыбнулся, в его глазах сверкнула таинственная синева. В такие моменты Россия был загадкой, которую можно было бесконечно решать. — Ну пойдем тогда. Путь шел через сквер. Фонари освещали уже не так ярко, справедливо полагая, что все нормальные горожане уже спят. И он, и Россия любовались звездным небом. В обычное время такого не увидишь. Звёздная крупа рассыпалась то по темному небосводу, мерцая и маня. Они вышли к фонтану. Он был отключен на ночь, но вода в резервуаре колыхалась хитрыми воробьями, решившими принять поздние ванны в одной из чаш (это было блюдо) фонтана. — Давай потанцуем! — неожиданно предложил Россия. Он даже ничего ответить не успел, как его подхватили и поставили в нужную позицию. У России руки горячие, о них можно греться бесконечно долго. Раз, два, три… Они кружились в немудренном вальсе вокруг фонтана. Ничего сложного, только базовый квадрат и кружение вокруг. Он позволяет себе забыть обо всех насущных проблемах, а просто двигаться, двигаться, двигаться… Раз, два, три… Раз, два, три… Все закончилось, когда особо сильная боль в горле отдалась неконтролируемым кашлем. Он снимает руку с талии и отталкивает Россию кашель выдался тежелым, лающим, кажется, он заболевает вновь, неуспев поправиться. Эта боль возвращает его в реальность… Калининград просыпается с отвратительным настроением. Почему-то его кислая мина вовсю веселила Россию, которы хлопотал на кухне, пока подросток делал вид, что читает утреннюю газету. В голове была каша из чужих воспоминаний, и Калининграду они только мешали. Сегодня снилась не война, но такие воспоминания порождали в голове города много вопросов. — Калинка, не спи, манка остынет, — сказал Россия, — и не читай, когда ешь. Как ему относиться к России? Как к родителю? На самом деле Калининград не знал, являются ли они вообще родственниками. Как к своей стране?.. Москва Россию любил явно больше всего остального, Ленинград хоть и был зазнайкой, но со своей страной общался всегда добродушно и вежливо. Минск тоже имел крепкую связь с Беларусью. Но Калининграду казалось, что он чувствует что-то не то, другое… Как к… Калининград почувствовал, что у него щеки розовеют. И все из-за этих глупых снов! — Чем сегодня займешься? — спросил Россия, убирая свою тарелку в раковину. Кажется, он ничего не заметил. — Погуляю по набережной, наверное, потом почитаю что-нибудь про обитателей моря, — ответил Калининград, пряча лицо в газете. На часах уже было 8:30, Россия скоро уйдет, и тогда сможет поразмышлять о своих снах на свежем воздухе, где ему никто не помешает. Море всегда помогало.