Каменное сердце

Несколько шагов до примыкающих ко моим покоям показались мне следующим утром практически бесконечными. Я не спешил, чутко прислушиваясь к доносящимся звукам. Тяжело плеснула вода, затем послышалось несколько шагов и шорох одежды. Выждав еще полминуты, я решительно постучал в двери. -Касин, – позвал я, – могу ли я войти. -Это срочно? Я буду готов через десять минут, – донесся его голос из-за дверей. -Мне хотелось бы поговорить сейчас, – я решил сам себя пригласить, вопреки непреложным законам вежливости, и раскрыл двери. Через несколько дней я буду иметь право входить сюда без стука и в полном своем праве, но мне нужно было научиться общаться со своим – будущим – супругом. Вень Касин стоял посередине приготовленных для него покоев в одних нижних одеждах, с распущенными и мокрыми еще даже волосами. Непотребный для посторонних вид, однако я снова напомнил себе, что через несколько дней мы соединим свои жизни перед небесами и всеми людьми, поэтому я мог видеть его в таком простом и домашнем виде. Сердце у меня забилось в горле, мешая ровно дышать от его такого вида. В этом его облике нет ничего от Хозяина Долины Призраков, но вопреки разумный доводам, этот облик ничуть не менее милее и приятнее. -Что же ты такого важного ты мне хочешь сказать, – он выпрямился и откинул спутанные волосы назад. Прежде чем начать говорить, я кинул взгляд назад. Слуги занесли несколько ящиков и поспешили убраться прочь. Я перевел взгляд на застывших за его спиной девушек, склоненных в почтительном поклоне. -Вы тоже можете оставить нас, – холодно и тяжело произнес я. Девушки испуганно посмотрели на своего первого господина, и только после его кивка быстро вышли из покоев. -Садись, – предложил я уже без стали в голосе. Касин внимательно посмотрел на меня, но возражать не стал, уселся на стул перед небольшим столиком, на котором было расположено зеркало, несколько расчесок и бутылочки с маслами для волос, спиной ко мне. Рядом аккуратно лежали подготовленные украшения для волос. -О чем ты хотел поговорить? – негромком и напряженно спросил он. Я не торопился, подошел к нему вплотную и руками собрал назад его волосы. Чистые и влажные, они слабо пахли мыльным корнем и цветами, и еще чем-то, очень приятным. -Я бы хотел поговорить с тобой насчет церемонии, – неторопливо проговорил я, забирая со стола перед ним одно из масел. -Что именно ты хочешь обговорить? – произнес он, наблюдая за мной через зеркало. Я не знал, какое выражение лицо у меня сейчас было, только лишь бы не слишком его напугало бы. Тщательно растерев масло между ладоней, я втер масло в его волосы, распределяя легкое масло между всем объемом волос и особое внимание уделяя кончикам. -Учитывая то, кем мы являемся, традиционная свадебная церемония для нас не очень хорошо подходит. Я хотел бы тебя спросить, как ты видишь эту церемонию. -Никак не вижу, – проговорил он и расслабил спину. По крайней мере, напряжение ушло из линии его плеч. -Мы оба являемся главами клана, и нам некому отбивать поклоны как родителям, – проговорил я, просто так уже поглаживая руками волосы. Под пальцами чувствовалась спутанность. – Да к тому же не думаю, что ты согласишься сесть в паланкин. -Можно без него совсем обойтись? – спросил он. -Конечно можно, – великодушно разрешил я и достал из рукава гребень из нефрита. Напитавшись моей энергией, он стал практически белым, как раскаленный на огне металл. – Что еще ты хочешь еще изменить? -Я думаю, сильно отходить от традиций не стоит, это сочтут дурной приметой. -Согласен, – кивнул я и на пробу провел гребнем по волосами. На черном полотне его волос смотрелось очень дорого и изящно. – В таком случае пойдут дурные слухи. Можно сохранить шествие, но сделать это на лошадях. Собрав в горсть кончики волос, я принялся аккуратно расчесывать их, и каждых из распутанных узлов дарил мне маленькую радость. -Ты хочешь, чтобы каждый из нас порознь объехал владения твоего клана и в конце прошел к алтарю под пристальным взглядом каждого из двух наших кланов? Звучит слишком утомительно, – проговорил Касин, продолжая наблюдать за мной. Спутанные волосы распускались под гребнем очень хорошо, и я принялся расчесывать основную длину волос, постепенно поднимаясь выше. -Людям нужен праздник, людям нужно увидеть, что их главы обретают счастье друг в друге, – пояснил я. – На нас многие смотрят, и этот праздник будет не только для нас, но и для них. -Хорошо, я тебя понял. Никогда прежде не делал что-то подобное для этих болванов, – его голос мог показаться презрительным,если бы на середине фразы не дрогнул. -Стоит попробовать, – кивнул я и принялся осторожно причесывать волосы у корней. Мне понравилось вот так стоять и приводить их в порядок, прикасаться к ним, как будто бы таким интимным жестом я обещал ему иные, более чувственные прикосновения. – Что ты еще хочешь изменить? -Я не знаю, – тут же отозвался он. – Я думаю... роль родителей могут исполнить посаженные мать или отец. Дельная мысль, в самом деле. Родители и наставник мои давно уже умерли, но у меня была кандидатура, кто мог подойти на эту роль. -Кто будет с твоей стороны? -Тетушка Ло, – проговорил он. – Ло Фумен. Она многому меня научила для выживания в Долине Призраков. -Хорошо, – кивнул я иприподнял немного волосы свободной рукой, чтобы как следует вычесать волосы. Как только я в первый раз провел по волосам, прикоснулся каменными зубцами к коже его головы, Касин негромко выдохнул. – Больно? – я замер на месте и вытащил расческу из волос. -Нет, – выдавил он. – Что ты сделал? Это приятно. -Всего лишь новый гребень, – я постарался произнести это небрежно, снова проводя гребнем по волосам. – Он из нефрита и хорошо накапливает и передает ци. Сиди спокойно, – попросил я, когда он попытался повернуться. Он послушно замер на месте. -Я хотел еще спросить. Ты подготовил одежду, но что начет украшений? – я зачесал его волосы у лица и закрепил их на затылке. Он промолчал. - Могу я предложить кое-что? – закрепив волосы, я взял со стола знакомую мне уже зеленую шпильку из тонко обработанного камня и аккуратно вставил ему в узел. Эта заколка ему была дорога, я никогда не видел его без нее. Пригладив еще раз волосы, я отошел назад, давая встать ему. Касин еще раз посмотрелся в зеркало, встал и подошел к ящикам, которые принесли вслед за мной. -Это принадлежало моей матери, – пояснил я, когда он поднял крышку. – Если тебя не смутит, что украшения женские, я могу дать их тебе на церемонию. А-Син как будто колебался, прежде чем прикоснуться к украшениям – золотой венчальной короне, убранной красными камнями, паре заколок с длинными свисающими частями, нескольким браслетам и кольцам. Я не раз, уже после смерти родителей, смотрел на их парные украшения и думал, как они любили друг друга, и при этом внутри меня разливалось тепло, как будто я физически мог ощутить их любовь. Теперь же я сам иду под венец, и эти их украшения надену сам, как мое теперь обещание любить. -А-Сюй, они прекрасны, – произнес наконец он, едва прикасаясь пальцам к резным золотым цветам. – Когда я буду идти к тебе в красном, я обязательно надену их. Не доверя своему голосу, я только кивнул, и, кажется, смутился. -Ты готов идти? – выдавил я. Я вышел из его покоев первым, позволяя ему спокойно надеть верхние одежды, и мы вместе направились в сторону столовой. После плотного завтрака мы зашли на кухню, проверить запасы, и Касин заметил, что вина маловато. Как человек достаточно мало пьющий, этому я вовсе не придал значения, однако А-Син обратил на это мое внимание. Требовалось найти лавку и закупить в ней достаточно вина на всех Призраков и бойцовТянь Чжуана, однако посылать и тех, и других чревато было тем, что напьются. Только тогда, когда я сам предложил позаботиться о вине, сразу же нашлись слуги, которые займутся этим вместо меня. Дальше мы направились вместе обходить территорию Усадьбы. Накануне праздника дома не только украшались красными фонарями, парными иероглифами пожеланий и бесконечной красной тканью, но так же и отмывались до блеска. Дисциплина в клане подразумевала, что каждый состоящий в нем следит сам за чистотой своей,своего дома и места тренировки, но сейчас каждый из двух кланов старался изо всех сил, чтобы в такой короткий срок привести все в идеальный порядок. Я видел, как люди старались, и под моим одобрительным взглядом люди сами радовались и старались еще лучше. Касин шел, заложив руки за спиной и высокомерно вздернув подбородок, всем своим видом и тяжелой распространяющейся вокруг него энергии давал понять окружающим, что он тут главный. Я же спокойно шел чуть позади него, больше осматриваясь по сторонам, наблюдая, насколько продвинулись работы, и каждый раз раз натыкаясь взглядом на красное, я будто бы обжигался изнутри. До конца ине верилось особо, что это все – для меня, и праздник тоже готовился для меня – и для него. Для нас вместе. Я и не мечтал вовсе дожить до этого дня. Касин кроме того, как смотрел на работающих людей, так же смотрел на меня. Какой-то молодой парень в форме Призрака, неся полные ведра с чистой водой и согнувшись под их весом, поскользнулся на мокрой каменной дорожке, проехался задницей, расплескал всю воду и разбил заодно ведра, при этом едва не окатив меня водой с головы до ног. Я только лишь отошел в сторону и потянул за собой Касина, чтобы его не намочило, и брызги воды только лишь намочили полы моей одежды. Он увидел это и мгновенно рассвирепел. Я услышал, как он яростно втянул в себя воздух, и краем глаза заметил его резкое движение когда он выхватил из-за пояса веер и раскрыл им в воздухе. Можно было предположить, что он собирается убить нерасторопного беднягу, и я не глядя, поднял руку, блокируя его кисть двумя пальцами в наивысшей точке для размаха. -Вставай, – проговорил я, обращаясь к неизвестному Призраку. – Ты только что уничтожил плоды своего труда, труда человека, изготавливающего эти ведра, потерял свое время и время того человека, к которому нес воду, – ни слова не говоря, юноша кинулся мне в ноги. -Бесполезный муравей, – гневно выдавил Касин. -И ко всему прочему, вызвал гнев своего господина, – подвел итог я, продолжая удерживать его руку. Для этого мне приходилось прикладывать некоторые усилия. - Ты понял, что нужно делать, чтобы впредь избежать всего этого? -Да, Второй Господин, – он поднялся с колен и глубоко мне поклонился. -Можешь идти, – просить еще раз не потребовалось, он исчез буквально в одно мгновение с наших глаз. Касин гневно выдохнул еще раз и сложил веер, и только тогда я сам отпустил руку. Как только я обвел взглядом остальных, они тут же вернулись к работе. Мы же двинулись дальше. -Он мог задеть тебя! – возмутился Вень, когда мы отошли на несколько шагов. – Если не считать того, что он намеревался окатить тебя водой! -Он виновато исключительно в собственной неаккуратности, – возразил я. – Впредь теперь он будет думать, прежде чем поспешит и прежде чем ступать будет туда, куда не видит. -Наука была бы другим муравьям, если бы я убил этого, – он все не мог успокоиться. -Он всего лишь человек, и не наше право лишать его человеческого свойства совершать ошибки. Он все еще пылал жаром гнева, и воздух трепетал над ним, как над костром. Я притронулся к его руке мягким жестом, привлекая его внимание и останавливая, прежде чем он снова в нетерпении кинется вперед. -Ты должен понимать разницу между человеческими ошибками, – негромко проговорил я. - Когда человек ошибается по незнанию, оплошности или глупости, или когда он действует намеренно, особенно когда его действия несут за собой непоправимое. Разлитая вода уйдет в землю и напоит растения, однако пролитую в землю кровь и тем более прерванную жизнь вернуть нельзя. Касин престал так быстро идти и прислушался к моим словам, и при этом насупился и некоторое время молчал, продолжая идти рядом со мной. -Мне сложно различить это в людях, – признался он. – Как по мне, они все мелкие и бесполезные, и если не запугать их как следует, толка с них не будет. -Если хочешь, я помогу тебе с этим, – с некоторой робостью предложил я. Одно дело быть номинальным второй главой, и совсем другое – лезть во внутренние дела клана. -Я не хочу затруднять тебя и нагружать лишними делами. Но если ты захочешь вмешаться, то противиться твоему решению не стану, – заметил он. Мы прошли еще немного, наблюдая за работами, но все шло по плану и без нашего вмешательства. Мне в голову пришла мысль провести время по-другому. -Пойдем со мной, – попросил я. Касин только кивнул и последовал за мной, когда я направился в сторону моих покоев. Мои личные покои находились в стороне от всех строений, и не только потому что так было положено главеклана. У меня был очень чуткий от природы слух, и занятия боевыми искусствами и управление собственной энергией отточили его до невероятных высот. Чтобы я смог отдохнуть или спокойно заниматься делами, мои покои и мой кабинет находились вдалеке от основныхпостроек и тем более от шумных тренировочных площадок и тем более от ученических спален. У меня была своя собственная тренировочная площадка – скрытая под раскидистыми большими деревьями, отделенная с одной стороны мелкой речушкой и нагромождениями расколотыхи целых камней, огромных валунов с другой. Я отвел А-Сина к центру тренировочной площадки и оставил стоять там. Кто-то из расторопных слуг позаботился о чистой воде и сухом незаваренном чае, который сейчас стоял на небольшом столике возле реки. Касин оглядел место, куда я его привел, и вопросительно посмотрелна меня, ожидая дальнейших указаний, что делать или сигнала нападать. Он привык к такому виду тренировок, однако сейчас я хотел показать ему новый вид тренировок. Мне хотелось показать ему кое-что новое, доставить новые ощущения. -Встань в центре и слушай меня, – проговорил я, без особой надежды на то, что он меня послушается. Возможно, начать придется с боя, чтобы просто заставить его меня слушать. Однако он послушно прошел мимо меня и встал в центре, не сводя с меня внимательного взгляда. -В тебе слишком много гнева и ярости, – проговорил я, обходя его слева, оставляя между нами один шаг. По кругу, внимательно следя за тем, как он стоит и дышит. Тело его было напряжено, как струна, и как только я выходил из-за его спины, он не отрывал от меня взгляда.- Частая и излишняя, неконтролируемая ярость и гнев могут в конце концов привести к искажению ци, меняя ее природу и свойства, делая жестокой и неконтролируемой, – продолжил негромко говорить я. –Я не понимаю, – признался он. – Разве ярость и гнев могут быть контролируемыми? –Могут, если оставаться со спокойной головой и холодными руками, – парировал я. – Позволяя им взять над тобой верх, они дают тебе много силы, идущей из самого сердца, но и взамен туманят разум. В любом случае, чтобы не утратить над собой контроль, ты должен не позволять взять им над собой верх, даже если и хочется отдаться полностью этому разрушительному чувству. Касин прямо сейчас не был спокоен. Сжав кулаки до побелевшей кожи, он стоял накрепко зажмурившись, и весь напряженный телом. Мои слова ему явно не понравились. Так никуда не годится. -Достигший совершенства мастер боя всегда остается спокойным и хладнокровным, – проговорил я, легким шагом снова заходя ему за спину и продолжая двигаться, - но в то же время он в любую секунду готов ударить своим самым сильным ударом, и готов убить кого угодно.Такие мастера имеют огромный запас силы, и один их такой удар может убить как и простого человека, так другого бойца. –Откуда же у них такая сила? –Источники могут быть самые разные. Некоторые берут силу от других людей, от их страданий или смерти, иные от самоубеждения, что все что они делают правильно и во благо, иные находят или изобретают редкие техники. Те, кто питаются от собственных негативных эмоций, называют тёмными самосовершенствующимися, и они бывают разрушительнее и опаснее всего. Но этот путь короток, он разрушает тело и душу. Он был напряжен, как натянутая тетива лука, и я мягко придвинулся к нему, продолжая двигаться вокруг него. –Откуда мне тогда брать силу, если не из гнева? –Мы с тобой обладаем редкой способностью к парному самосовершенствованию, – я заговорил тише, как будто бы нас могли подслушать. - Ты знаешь что это такое? Судя по лёгкому розовому румянцу, окрасившему его скулы как зимний рассвет, он знал лишь в очень общих чертах. –Это когда двое самосовершнсвующих имеют возможность беспрепятственно обмениваться энергией, и большое количество энергии в теле, особенно в котле дяньтянь позволяет расширять сам котел и внутренние каналы. Один раз такой практики ничего особого не даст, но с годами и с практикой каналы приобретут способность пропускать и управлять большим количеством энергии, что делает практическое использование более... сокрушительным. -Я представлял себе другое, - выдавил Касин, все еще смущенный. – Я думал что... -По тебе видно, что ты думал, – прервал его я, не давая сформулировать то, что ему неприятно. – Это часть необязательная, но приятная. Если ты практикуешь отречение от плотских желаний... – осторожно поинтересовался я. Он только отрицательно покачал головой. Я снова зашел ему за спину. Если слова не помогают и не отвлекают, то может, простое прикосновение поможет? Я уже прикасался руками к нему, и мне понравилось, так и ему может помочь расслабиться? Подняв руку, я приложил раскрытую ладонь к его напряженной спине, прямо поверх свободно лежащих на спине волос. От неожиданного прикосновения он вздрогнул и выгнулся в спине, становясь как будто еще выше. А еще я услышал тихий, на грани слышимости, чувственный стон, больше похожий на выдох. -А-Син, все в порядке? – я обошел его и заглянул в лицо, которое пылало теперь густым румянцем. А потом я догадался опуститьсвой взгляд ниже. – Прошу прощения, – выдавил я, тут же отвернувшись. Его ханьфу топорщилось спереди весьма не двусмысленно. Одно мое только прикосновение заставило его плоть отреагировать быстрее разума? – Можешь воспользоваться своими покоями, если надо. -Все в порядке, – выдавил он. – Дай мне только несколько минут. Я только кивнул и направился к столику возле реки. Присев на низкую скамью, все еще стараясь быть к нему спиной, и положил руки на кувшин с холодной водой, направляя в него небольшое количество энергии. Мне следовало бы догадаться о том, что человек, предложивший брак, будет заинтересован в физической стороне вопроса, и что мои слова о спокойствии и выдержанности мне лучше будут восприняты после свадебной церемонии и брачной ночи. В этот момент я порадовался, что моего лица не видно, поэтому что я не был уверен, что сам не покраснел. Вот об этом я и не подумал. Вода в кувшине уже вовсю кипела, когда рядом поставили пустой чайник с уже засыпанными чайными листьями. Касин улыбался очень мягко и уселся на скамью рядом со мной. Залив в чайник немного воды, я прополоскал листья и вылил первую воду на землю. Залив во второй раз, я отставил чайник, оставив его завариваться. В накрытой тарелке обнаружились горкой наложенные пирожные. -Еще раз прошу прощения, – проговорил я, подвигая ему пирожные в знак примирения. – Я не подумал, что могу вызывать такую реакцию. -В этом нет ничего постыдного или неправильного, – откликнулся Касин. -Я знаю, – сквозь зубы процедил я. – Я пытаюсь соблюсти приличия. Отвечать Касин не стал,только лишь принял угощение. Некоторое время мы сидели молча, я только лишь молча смотрел на бегущую воду и размышлял о принципиально разных подходах к воспитанию. С малых лет Касин думал лишь о выживании в условиях, которые можно назвать нечеловеческими для взрослых людей, что говорить уже про детей. В таких условиях не до приличий и не до основ благопристойного поведения. Его не учили, и все, что он знает, он почерпнул из книг. Я заметил уже, что он любит читать. Я же сам рос в полной безопасности, при своих родителях и внимательном наставнике, которые прежде всех наук научили приличиям. Как нужно проявлять почтение, как нужно кланяться и как относиться к людям в семье и вне семьи. Я сам видел, я помню, с каким почтением любовью мой отец относился к моей матери и как отстраненно вел себяпо отношению к другим женщинам. Я хотел так же относиться к Касину, так же с трепетом и бесконечной благодарностью касаться его рук, но до церемонии я не мог решиться таким сакральным образом к нему прикоснуться. Хотя я уже касался его, и мне понравилось. -А-Сюй, – протянул он, привычным уже мне сладким образом. – У тебя печальный вид. О чем ты думаешь? Я встрепенулся и разлил нам обоим уже заварившийся чай. Касин не сводил с меня взгляда, и мне пришлось ответить. -Я думаю о том, насколько различаются наше воспитание и насколько мы разные люди. Ты ждешь от меня определенных вещей, но я не могу дать тебе их, прежде чем мы обменяется клятвами перед людьми, землей и небесами. -Не думай об этом, – предложил он. – Не сожалей о том, что не можешь дать. До церемонии осталось только пара дней, ибуду ждать того момента, когда ты будешь готов. -Ты слишком учтив для главы неблагопристойного клана, – негромко пробормотал я, беря в руки чашу с вином. – Уступаешь своим желаниям, назначаешь вторым главой собственного клана. -А что насчет твоих желаний, А-Сюй? – неожиданно спросил он. – Чего хочешь ты? Только скажи, я сделаю для тебя все, что угодно. Я посмотрел на гладкую непотревоженную поверхность чая в собственной чаше. Чего я хотел? Никогда я не задавался этим вопросом. Я был воспитан в старых традициях следования авторитетам и чувству долга. В моей жизни было все, что мне было необходимо – добротная одежда и плотная еда, разные умения в руках и живой ум, который не раз и не два выручал меня в сложных ситуациях. Это уже было большим, что имело большинство людей. У меня дело моей жизни, служение целой стране в лице ее Императора и целый клан выученных и послушных бойцов. -Я хочу служить Императору, – заявил я прежде всего. – Хочу обучать юношей и девушек, ищущих в моем лице наставника, так, чтобы они смогли сохранить собственную жизни и жизни дорогих им людей. Я хочу показать тебе приемы и научить истинам, которые помогут тебе стать сильнее. -Похвально, что ты в первую очередь думаешь о других людях, об их благе и сохранности, – кивнул Касин. – Но что ты хочешь именно для себя? Я сначала даже не нашелся,что ответить. Что для меня лично будет благом? Чего я хочу? Как недавно говорил он сам, я казался пуст, во мне нее было ничего для меня самого. Но после я вспомнил, как совсем недавно предавался сожалениям о тогда кажущихся утраченных и недоступных вещах. -Я хочу, чтобы однажды Усадьба, мой родной дом, в котором жили мои родители и который принадлежит мне, оделась в красное, – я поднял на его взгляд. - Чтобы в один благополучный день я сам надел красное, как мое собственное обещание в верности и преданности одному единственному человеку. Чтобы этот человек пришел ко мне к алтарю в красном и вместе с ним отбить положенные три поклона. Чтобы разделить с ним свою жизнь и все последующие. Касин выглядел потрясенным. -Я даже не знал, насколько ты одинок, если мечтаешь только об этом. -Ты так же не знал, что исполняешь мои мечты, так просто и легко, – мягко ответил я. – Я смотреть не могу на то, как украшается Усадьба, потому что слишком нереально и в то же время желанно мне, – я поставил нетронутую чашу с чаем и машинально потер руки. – Просто позволь случиться тому, что ты сам хочешь. Взгляд его зацепился за это движение и он накрыл мои руки своими. В его широких ладонях мои собственные руки смотрелись слишком тонкими и изящными. -У тебя руки ледяные, – удивился он. – Почему ты не сказал, что замерз? Я только дернул плечом, показывая свое безразличие к тому, замерз я или нет. Он перехватил оми ладони, так что они полностью спрятались в его, и аккуратно направил свою ци в мои ладони, чтобы только согреть. Я хотел было возразить, чтобы он не тратил собственную жизненную силу на такие пустяки, но это оказалось так приятно, что я не нашел силы возразить. Как будто ладонями я оказался в середине жаркого лета или сунул их в огонь. Его ци была теплой и обволакивающей, горячей даже, и очень приятно было ощущать движение его силы в собственных жилах. -Пойдем, отогреешься, – не ожидая возражений, он поднял меня за локоть со скамьи и повел в мои собственные покои. По пути он с тяжелой властностью в голосе повелел проходящему мимо слуге принести мне горячего вина и жаровни. Эта властность, совсем не похожая на то, как я сам управлялся с людьми, мне тоже понравилась. В моем собственном кабинете он усадил меня за стол и сам уселся на ноги позади меня. Не успел я что-либо возразить, как мне в лопатки ударил мощный поток его горячей энергии. Как будто бы я с головой погрузился в горячий источник. Теплота пробиралась в озябшее тело, и только теперь я понимал, насколько я замерз, когда смог погрузиться в это тепло. Его энергия грела не только мое собственное тело, но и согревало изнутри мое собственное сердце – ему было не безразлично, что со мной и насколько я в комфорте, настолько, что он тратит на это собственную жизненную силу. Такое со мной происходило впервые, и я даже не знал, как на это реагировать, поэтому просто сидел и позволял омывать себя горячим и согревающим. Остановился он только тогда, когда пришли слуги, с вином и жаровней, поклонился мне и вышел. Из-за дверей я слышал, как он велел меня не беспокоить. Я так и остался, с бурлящей в жилах его энергией, согревающей меня. Позже в мой кабинет заглянул Чанлин, отчитался о проделанной работе, но я слушал его невнимательно, все еще прислушиваясь к собственным ощущениям. Такое внимание ко мне с его стороны было приятным, особенно к таким мелочам, которые другой человек пропустил бы. Я сам был достаточно внимателен, однако не ожидал такого от другого человека, и это казалось необычным образом правильным. Как будто бы, действуя каждый самостоятельно, мы делаем друг для друга единственно необходимое. Что-то новое в моей жизни, что-то бесконечно ценное и прекрасное, что словами выразить даже сложно. Отчитавшись, Чанлин поклонился и, так и не дождавшись ответа, покинул помещение. За дверьми его спросили, и он ответил. Кто-то, судя по голосу, один из старших учеников, выдвинул предположение, что я пребываю в глубоком удивлении собственной свадьбой. Не так уж далеко от истины это было, но Чанлин предложил донести эти слова до меня лично и мужественно принять наказание за распространения непотребных слухов. Дружеская перебранка закончилась шутливой возней, и потом оба они ушли. Мне захотелось увидеть, каким главой станет Чанлин – со всеми своим навыками, полученными здесь, и со множеством связей в мире боевых искусств. Наверняка он станет прекрасным главой, и я спрятал желание это в своем сердце, как еще одно лично свое желание. Я так хотел думать, одно из первых. Касин явился в мои покои еще раз, перед тем, как я начал задумываться над тем, как отходить ко сну. В своих одеждах, вцепившись одной рукой в свой веер, он широким шагом подошел к моему столу и глубоко поклонился. -Тебе нет необходимости клянятся мне, – проговорил я. Он еще секунду упрямо удержал голову опущенной и только потом поднялся на ноги. -Глава Чжоу, – выдохнул он, и снова мое имя звучало на его губах несколько неприлично. – Я вынужден отправиться в Долину Призраков. Не стоит беспокоится, я вернусь к церемонии. -Что же потребовало твоего непосредственного участия? – поинтересовался я. – До этого момента не было в этом нужды. -Моего присутствия требует преступная нерадивость собственных подчиненных.Мне донесли, что за моей спиной сговариваются с праведными кланами. Мне необходимо разобраться и наказать причастных. Это было понимаемо и достаточно неприятно. Я уже привык к постоянному присутствия его рядом. –Ты можешь послать своих слуг с распоряжениям, – предложил я. –Требуется мое присутствие, – тут же парировало он. -Я уже было подумал, что тебе не по нраву пришлись твои покои, – попытался ухмыльнуться я, но наткнулся на твердый серьезный взгляд Касина. -Не нравятся мне те покои, что ты мне отвел, – заявил он, – потому что они слишком близко находятся к твоим. Просыпаясь утром, я слышу, как ты дышишь во сне, глубоко и размеренно, а вечером шуршишь бумагой и книгами. Это невыносимо, находиться так близко к тебе и не иметь никакой возможности подойти к тебе. Особенно теперь, – он поджал губы, – когда я убедился в том, что ты принял мое предложение не из-за чувства долга или выгоды, а по собственному желанию. Я не нашел слов, чтобы ему возразить или найти иные причины, чтобы он остался. –Тебе нет нужды беспокоиться, что я не вернусь к началу церемонии, – продолжил он. – Но до тех пор я не уверен, что смогу удержаться в тех пределах приличия, что ты считаешь приемлемым. Я не хотел, чтобы он уходил, я хотел, чтобы до этого момента он оставался рядом со мной. Я хотел сказать, что мне понравилось то, как именно он делился со мой своей ци, но мне духу не хватало высказать это вслух.Может, сейчас было самое время для этого, но я все равно не смог. –Поступай, как считаешь нужным, – смог только выдавить я. –Благодарю, глава Чжоу, – он сложил руки перед собой, продолжая удерживать веер, и глубоко поклонился. Я не успел его остановить, ни сказать ничего, как он в несколько широких стремительных шагов вышел из моих покоев. В этом не было ничего страшного, поспешил успокоить я сам себя. Он же сказал, что вернется, и до этого слово он свое держал. Как будто бы ничего не случилось, я приготовился ко сну и улегся. Сон однако не шел, я продолжал все смотреть в потолок без капли сна, сухими глазами. На меня накатывало иссушающее и тяжелое чувство узнавания, как будто бы такое уже случалось со мной. До этого в моей жизни были потери, и я скорбел всем сердцем, погибали близкие мне люди, и горе мое было искренним и праведным. Но сейчас было что-то другое, куда глубже и куда больнее, чем я испытывал до этих пор. Как будто бы я потерял нечто дорогое в жизни. Мне удавалось задремать, забыться неглубоким сном, но в них меня снова преследовали видения чужой жизни. Как будто бы я продолжал сидеть за столом, придерживая станицы толстой книги своей и в то же время чужой рукой, не видя и не понимая ни букв, ни их смысла. Я был один, и ощущал как будто бы часть меня была потерянна для меня навсегда, без малейшего шанса на возвращение. Я просыпался от этой пустоты, как будто бы и не спал вовсе, и долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть. Но в новом сне меня снова поджидало это чувство потери, я находился в узнаваемой библиотеке, и передо мной лежала раскрытая деревянная книга. Горе потери иссушало меня изнутри, и я не мог признать, что плакал, даже когда на стол и на книгу начали капать круглые тяжелые капли. Я снова просыпался от раздирающего изнутри чувства, но не смел даже пошевелиться. Сон и явь сменяли друг друга несколько раз, и затуманенный сном разум даже не мог их различить. Где А-Син? В этой жизни я уже его нашел или прожил уже ее всю с неосознаваемым чувством духовной пустоты внутри себя, даже не понимая, что лишился самого дорого в жизни, даже не находя его. Я помнил того мальчика, слишком серьезного для своего возраста, которого однажды привели в мой клан. Или я уже потерял его навсегда, когда просто не удержав его при себе? Когда не нашел в себе смелости сказать нужные слова? Или это уже случалось со мной, в прошлой жизни, во многих прошлых жизнях, когда я раз за разом повторял одну и ту же ошибку, придерживаясь надуманных правил и морали, давя голос собственного сердца? Это знание угнетало, расстраивало меня до невозможности усидеть на месте – но не степень его влияния на меня, а то, что я вновь совершал ту же ошибку. Рывком встав с постели, я плеснул себе в лицо ледяной воды, сгоняя сонную одурь, и начал поспешно одеваться. Если я раньше, в других жизнях, совершал одну и ту же ошибку, отталкивая от себя единственного человека, которого должен крепко держать при себе, то это не значит, что я совершуее снова. Позвав слугу, я распорядился подать мне лошадь, а сам тем временем отправил за пояс и в рукава несколько убийственных и полезных штук. Долина Призраков в любом случае не то место, где можно остаться беспечным. Подвели лошадь и я во весь опор поскакал в Долину. Добираться до нее было достаточно далеко, но голова была достаточно ясной для бессонной ночи. Ошибкой моей было когда-либо отпустить от себя А-Сина. Я заставлю его всеми силами и возможностью остаться рядом со мной, или, если так сложится, отправлюсь вслед за ним. Был я готов оставить всю свою жизнь, если он так пожелает? Я уже ответил на этот вопрос, еще раньше даже, и снова и снова готов был на этой пойти, если понадобится. Барьер, отделяющий Долину Призраков от всего остального мира, я преодолел все так же на лошади, даже не подумав притормозить. Скрытые под масками Призраки попытались остановить меня, но лошадь взвилась на дыбы от бросившихся под копыта Призраков. Натянув поводья, я заставил лошадь остановится и вытащил из-за пояса металлический знак Второго Господина Долины. –Все новоприбывшие обязаны выпить суп Мень По, – попытался настоять один из них, но я дернул поводья и лошадь снова взвилась на дыбы. Этот Призрак не удержался на ногах, упал на попу и уронил чашу с зельем. Разбившаяся чаша была для самым приятным за утро событием, и я снова пришпорил лошадь, поставляя пост с Призраками за собой. Скрывшись из вида, оставил лошадь в неприметном месте, и последовал уже пешком к покоям главы Долины. Еще издалека я услышал его голос, верее, его смех, безумный и страшный, эхом отраженный от высоких скал. Придерживаясь теней, я направился к нему, то и дело переходя с шага на бег. Что-то случилось с ним? Десятка Высших Призраков была на каменном плато, нагнув головы от ужасающей тяжелой энергии, идущей от высокого выступа над плато. Все так же оставаясь в тенях, я направился на это возвышение, но с другой стороны торопливо взбежал один из Призраков и упал в ноги главе. –Повелитель, прошу, позвольте сказать, – взмолился он. Касин, приподнявший было ногу для хорошего пинка, опустил ее. –Человек, имевший при себе знак Второго Господина, некоторое время назад пересек Барьер. –Ты лжешь, жалкий червь, – яростно выплюнул Вень. –Для разнообразия, он говорит правду, – подал голос я, подходя к нему со спины. Касин стремительно обернулся, даже не пытаясь потянуться рукой к вееру, и во взгляде его я ясно увидел голодную надежду. Выглядел он так, как будто с ним было не все в порядке, с покрасневшими глазами, тяжелым взглядом и ядовитым безумием в них, и я напомнил себе снова – не отпускать от себя по крайней мере в первое время. Ободряюще улыбнувшись ему одними глазами, я с удовольствием увидел, как его искаженное яростью лицо расслабятся. Мне нравилось на него смотреть, и тем более нравилось видеть, как он реагирует на меня. –Ты зачем сюда приехал? – спросил он, пытаясь держать лицо. –Подумал, что тебе нужна моя помощь в своих делах, – пояснил я и посмотрел на склоненных головой Десятку Призраков. – Очень удобно, что ты собрал их здесь. Мне хотелось бы с ними поговорить. Ты позволишь? –Они твои так же, как и мои, – великодушно заявил он, снова напоминая мне о том, что раньше так же великодушно сделал меня Вторым Господином этого клана. – Делай с ними что хочешь. Подобное равнодушие к собственным людям было для меня необычным, но весьма вписывающимся в характер Касина. Легко кивнув, я повернулся лицом к его подчиненным и рывком спрыгнул с выступа. Оказавшись на плато, я обвел взглядом присутствующих Призраков. Некоторое время назад я считал Десять Высших Призраков, каждого из них, достаточно серьезной проблемой для себя, но сейчас я смотрел на них только лишь как на досадливое препятствие и причину плохого настроения моего А-Сина. Стоя перед ними, я чувствовал себя необычно сильным, источающим силу гораздо большую чем раньше. Что изменилось? Ответ пришел мгновенно – теперь за моей спиной стоял А-Син, и это знание, понимание, что он на моей стороне, что он со мной, давало мне бесконечный источник сил. –Ваш Первый Господин чрезвычайно мягок и добр с вами, – заявил я неожиданно и весьма красноречивым жестом положил правую руку на рукоять меча на поясе. – Несмотря на то, что некоторые из вас за его спиной сговорились с иными кланами,он великодушно оставил каждому из вас жизнь. Но это не дает вам право думать, что ваш Второй Господин будет таким же с вами, – я даже не подумал прикрыть угрозу в своем голосе. – За все мое время во главе Тянь Чжуан меня пытались убить трижды, чтобы просто занять мое место, и еще двое планировали это сделать. Все эти люди за это приняли свою смерть от моей руки. Я думаю, что теперь следует ввести эту славную традицию и здесь. Десять Призраков молчал и смотрели на меня, настороженные и боязливые. Они не знали меня и не знали, что мне надо и на что я способен, и их опасения были весма обоснованные. -И сейчас, как ваш Второй Господин, я приказываю сразиться со мной, – понизив тон, я проникновенно посмотрел на них, на каждого из них. Здесь не было только Ло Фумен, оставшейся в Усадьбе. Не глядя назад, я мог точно знать, что Касин сейчас уселся на свой трон, не переставая наблюдать за мной и моими действиями. Он не только отдал мне почетный титул, ставя на ступень с собой, над ними всеми, но позволял непосредственно вмешиваться в дела своего клана. Ему то ли было совсем все равно, что с ними случиться, то ли он настолько мне доверял. Первой не смогла выдержать Прекрасная Архонт, молча и быстро кинувшаяся ко мне с короткими изогнутыми ножами. Сразу же за ней, явно отставая в скорости, кинулась Лю Цяньцяо, Призрак Красавицы. Зашелестели одежды, хрустнул песок под ногами, и я отпрыгнул назад, одним движением вытаскивая из пояса меч и отбивая их удары. Главная особенность боя, когда проводишь его с женщинами-бойцами, это надо либо убить их сразу же, либо одолеть так, чтобы не пострадала их одежда и волосы. Если для меня лично волосы и одежда это только лишь вопрос приличия, то для них это еще и главное украшение и признак их достатка. Архонт так же молча снова кинулась в мою сторону, я поймал оба ее ножа на лезвие гибкого меча, мгновенно раскрутил его и отшвырнул выбитые из рук ножи прочь далеко в сторону. Пользуясь моментом, со спины на меня напала Цяньцяо, но я успел увидеть ее прежде, кинул свое тело в сторону и назад. Девушка с обезображенным лицом не успела ничего сделать, как получила парализующий удар в шею и обмякла. Архонт же, лишившись оружия, нападать не стала, и просто мудро опустилась на колени, признавая мою силу. Один из низких Призраков отнял руки и от лица и все плато огласил его безумный, скрежущий смех. Радующийся Призрак вытащил из сапог по топору и кинулся на меня, оглашая окрестности деморализующими звуками. Подойди с какой-либо стороны было невозможно, поэтому я кинулся ему навстречу и перед тем как напороться на его топор, оттолкнулся от земли и перепрыгнул через его, в прыжке перед этим с силой ударил его по голове, заставляя удариться всем лицом о землю. Больше я никому не дал выбора. Ближе всего ко мне теперь находились Бай Учан и Хэй Учан, попятившиеся было назад, но короткий опасливый взгляд на выступ, где находился первый глава, придал им подобия храбрости. Подбадривая себя же громкими криками, они кинулись ко мне с короткими одноручными мечами. Они были похожи друг на друга, как день и ночь, как жадность и кроткость, и вместе было довольно сильны. В этом их сила и в этом же была и их слабость. Уходя от удара, я зигзагом метнулся им навстречу, не давая понять, кому из них нанести удар первым. Я и сам не знал, да и в этом не было нужды – вывести из строя первым что Черного, что Белого Призрака это означало раздушить их тандем и лишить их главного преимущества. Траурное белое мелькнуло перед глазами, и я без особого размаха полоснул по плечу и тут же, второй рукой напряженными пальцами хлестнул по глазам. Бай Учан заорал высоко и страшно, падая на землю и орошая свой кровью песок. Хэй Учан не стал нападать на меня, вместо этого он кинулся к своему брату. Не торопясь, я подошел к нему со спины, держа в опушенной руке меч. Черный Призрак, придерживая за плечи брата, молча ткнулся лбом в землю перед моими ногами, и я, проявляя великодушие, не стал добивать никого из них. Вень продолжал смотреть на меня свысока, и я ощутил желание так же, как этот Призрак, поклониться ему в ноги в знак своей преданности и уважения, но сдержал свои порывы. Шаги за своей спиной я не услышал, но почувствовал замах оружия движением ци за спиной. Мужчина классической красоты, с подведенными глазами попытался ударить меня в спину, но я успел развернуться на месте и принять удар на меч. С него что-то капнуло и, упав на землю, зашипело. Можно было ударить по руке, перехватить его руку поверх рукояти и воткнуть ему же в живот, но я только лишь свободной рукой ударил его по уху, заставляя потерять ориентацию в пространстве и машинально отступить на несколько шагов назад. Цзисэ-гуй потерял концентрацию только на несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы точным ударом ноги выбить отравленный кинжал из его рук. Сверкнув высоко, кинжал безвредно упал на землю далеко от меня. Оставшийся безоружным, оглушенный, Призрак Сплетника ошеломленно помотал головой, разом потеряв весь свой лоск и надменность. Больше он мне не противник. Еще один Призрак, с ужасной искаженной ци, кинулся на меня с голыми руками. Если все другие Призраки были сильны и имели своиособенности, делающие их уникальными, то этот Пожирающий Призрак представлял собой насмешку и извращение над своей человеческой сутью, делая его ближе всего к темным самосовершенствующимся. Его суть и путь его развития были больше всего мне неприятны и неприемлемым. Сильные руки, способные разрывать плоть и тяжелая челюсть, способная пережевывать плотное человеческое мясо – это было буквально написано у него на лице. Полоснув по рукам, просто из брезгливости, я ступней ударил его сапогам, заставляя упасть на колени, легким шагом зашел ему за спину, уперся коленом между лопаток и ухватился за немытые волосы, заставляя выгнуться и взглянуть снизу верх на Первого Господина. Я тоже поднял взгляд на Касина, немо спрашивая дозволения. Все-таки это его Высшие Призраки, и его подчиненные. Вень смотрел на меня неотрывно, жадно, я встретил его взгляд тут же, как посмотрел на него. Я так прочно завладел его вниманием, что никто из его Призраков, избиваемые мной, не удостоился даже мимолетного его взгляда. Даже с такого расстояния я смог заметить, насколько он красив в обрамлении такого богатства и величия, и даже лучше этого. Не самый лучший момент, но все же я снова, как и много раз до этого, залюбовался им, и поэтому я смог увидеть, как он величественно кивнул, соглашаясь с моим решением. Не мне одному не нравился Шиши-гуй. Продолжая держать Призрака, я правой рукой с мечом полоснул его по горлу, веером окропляя серый песок под его ногами. Отпустив мертвое уже тело, я позволил ему упасть на землю и отвернулся от него. Мне подумалось вдруг, что я танцую перед ним точно так же как танцуют девушки девушки в цветочных домах, привлекая клиентов, но тут же отбросил от себя эту мысль как незначительную. Призраков осталось двое. Чаншэ-гуй под моим взором стушевался и отступил назад, почтительно складывая перед собой руки, признавая мое превосходство без боя. Призрак Сплетника предпочел обойтись без боя, вероятнее, он предпочитал больше проворачивать интриги за спиной. С ним нужно будет держаться осторожным и ждать ножа в спину, но прямо сейчас он мне не противник. Оставался всего лишь Учан-гуй, мужчина с хитро прищуренными глазами, неуловимо-хитрым движением лица и насмешкой в линии посиневших губ. Ладоней его не было видно, он держал их в рукавах, и неизвестно что он в них держал. -Я слышал, что наш почтенный Первый Господин наделил вас, господин Чжоу, неограниченной властью над нами всем, нечестивыми Призраками, – вкрадчиво проговорил он. – И так же слышал, что он предложил вам разделить с ним свою жизнь. Это правда? – он чуть склонил голову. -Правда, – откликнулся я. – И я с почтением принял его предложение. -Право Главы Долины Призраков определяется правом сильного, – проговорил он. – Однако я не увидел в тебе ничего достойного, – он прищурил глаза. -Разве произошедшего не было достаточно? – я чуть повел рукой, указывая на испачканный кровью песок и нескольких лежащих без сознания Призраков. -Для меня – нет, – он скривил губы, будто отведал горького, и без предупреждения кинулся на меня. В руках его оказались металлические когти-ножи, по четыре на каждой руке, и размахивал он ими как дикий хищник. Мне пришлось несколько раз уклониться, спешно соображая, что мне делать. Если я мечом отобью его удар одной руки, второй рукой он сможет ударить меня под ребра или в живот. Такой удар я смогу не пережить. Оставалось только уворачиваться. Можно было сломать руку или ногу, но тогда эта рана останется с ним на всю жизнь. И если не действовать быстро, то он сможет добраться до меня и оставить уже на мне раны. Мы находились в равных условиях, однако если кто-то из нас решиться зайти дальше, чем несколько синяков, то нанесенные раны останутся до конца жизни. В очередной раз, когда я уклонился, мимо моей головы просвистело что-то маленькое и темное, и ударилось в лоб Призраку, распарывая кожу. Кровь начала стремительно заливать его глаза, и он попытался оттереть ее с лица ладонями. Эту заминку я не пропустил, и с силой ударил его в грудь ногой, заставляя захлебнуться воздухом и потерять равновесие, опрокидываясь на спину. В вороте его одежды я заметил осколки скорлупы греческого ореха, и душу согрело осознание того, что он дал мне такой шанс одолеть этого опасного Призрака. Подойдя к лежащему, я мягко наступил ему на шею, угрожая явственно и однозначно. -Либо ты признаешь безоговорочно власть господина Веня, – проговорил я, пытаясь дышать ровно, – либо для тебя закончится все прямо сейчас, – Призрак под моей ногой только молча извивался, глядя на меня с ненавистью. Он мог бы своими железными ногтями впиться мне в ногу, однако только пытался оттолкнуть ступню. - Поверь мне, смерть это конечная точка в твоей жизни, после которой не будет ничего. Вся боль при жизни, все пытки и лишения, это ничто перед смертью. Что ты выберешь? -Жизнь, – просипел он и я убрал ногу с его шеи и отошел на шаг назад. Призрак Перемен на ноги подниматься не стал, только лишь поднялся на колени и глубоко поклонился мне. Я только проследил, как он разгибается, и поискал взглядом чистый кусок ткани, не нашел и отрубил одним ударом кусок рукава Учан-гуя. Под его пристальным взглядом я вытер свой меч, бросил ему обратно испачканную ткань, и только после этого заложил меч в ножны, повернулся к господину Веню, сложил руки и поклонился.