Каменное сердце

С силой выдернув руку, я выпрямился и молча протянул руку лежащему подо мной Касину. С секундной задержкой, не в силах отвести от меня открытый восхищенный взгляд, он ухватился за протянутую руку и одним рывком оказался на ногах, близко ко мне, слишком близко, едва не соприкасаясь одеждой. Шушуканье и тихий шепот вокруг нас прекратился, и я огляделся. Множество учеников молча наблюдало за происходящим. Взаимовыручка была принята в нашем клане, но только не на тренировочном поле, где тренировались индивидуальные навыки каждого. Дом этого момента я никому так не помогал подняться, даже своим личным ученикам, и такое мое действие могло было расценено определенным образом и весьма верным образом. Не объясняя и не говоря совсем ничего, я просто развернулся к двинулся по направлению к своему кабинету, не оглядываясь и не сомневаюсь в том, что Касин следует за мной.    -Твои навыки впечатляющие, – заявил Касин, следуя за мной. – Все твои движения, твое лицо при этом – это то, для чего стоить жить.     -А что насчет умереть? – огрызнулся я, все еще чувствуя сжавшийся под грудью ком ядовитого страха. Этот страх еще растекался ядом по венам и делал слабыми руки и ноги. Я понимал, что это только лишь физическая реакция, и продолжал идти, сосредоточившись на собственных движениях. И это сработало, открывая двери, руки мои почти не дрожали.     Несмотря на мое высокое положение в клане, кабинет мой был не слишком большим, половину комнаты занимал мой собственный широкий рабочий стол, заваленный документами, а так же несколько шкафов, заставленных книгами и свитками дорогой бумаги. Единственным украшением комнаты была роспись на стенах, да изысканная курительница и пара подсвечников на столе. Однако дороже всего для меня была расписанная стена позади рабочего стола. Это была моя гордость и источник подсердечной боли. Картина изображала часть ствола и ветвь дерева, сплошь усыпанного цветами белого цвета, среди которых было несколько алых цветов. Подойдя к картине, я осторожно потрогал пальцами давно высохшие краски изображение цветов чуть задержавшись на красных, вновь чувствуя старую и светлую печаль.    -Могу ли я узнать что это за картина, -  осторожно спросил стоящий за моим плечом Касин.  Он выглядел серьезным, то ли от интуитивного понимания происходящего, то ли от непонимания моих действий. Я тоже слабо понимал, что делаю. Мы были разными людьми, и прошли определенно разные, но одинаково тяжелые жизненные пути. Примет ли он меня, таким как я есть и то, насколько я отличаюсь от него? Будет ли предопределенной судьбой или тем, что мы сами, своими руками сделаем? У меня не было ответов на эти вопросы, однако я понимал, что должен сделать, что должно быть правильным.    -Это изображение меня, в моем собственном понимании, и всех моих учеников, всех тех из-за которых я несу ответственность, - просто ответил я, подходя к шкафу и беря подготовленный поднос.    -Это всё нарисовал ты сам? - изумился он. - Это прекрасно. Я никогда не видел столь искусного мастерства.    Мои пальцы остановились на алых цветах, и я снова почувствовал светлую старую тоску.    -Я мог учить лучше, и тогда бы эти ученики остались в живых, – возразил я.    Здесь Касин не посмел ничего ответить. Наверняка он понимал, каково это когда чужая смерть оставляет шрамы на сердце. Подойдя к картине, я пристроил поднос удобнее на предплечье и придерживая левой рукой. На нем было пять закрытых чашек, три кисти разных размеров, чистая ткань и каменная платина для смешивания красок. Проведя пальцами по кистям, я взял одну из них и полностью сосредоточился на красках и собственных мыслях. Набрав белой краски, я примерился и оставил первый широкий мазок у основания ветви. Мне следовало нарисовать этот цветок уже давно, но раньше у меня не было такого желания. Чанлин был особенным из всех моих учеников, из-за своего таланта и особенностями характера, из-за его судьбы, и навсегда таким и останется, и его цветок будет самым крупным из всех. Касин взирал на то, что я делаю, с благоговением и не отвлекал расспросами. Ещё одна черта - с ним было приятно не только говорить, но и молчать, просто находиться рядом с ним. Это уже было похоже на неизбежность, накрыло меня ясное понимание, да и кто я такой был, чтобы идти против воли судьбы. Закончив рисовать цветок в несколько широких точных мазков, и неторопливо прорисовал детали. Тщательно обтерев вымазанную в белом кисть о каменную пластину, добавил каплю красного и совсем немного синего, совершенно точно смешав все эти цвета в тот красивый оттенок сиреневого, что поразил меня однажды.    -Я понимаю что я отличаюсь от тебя многим, - проговорила я краскам и обращаясь к Касину. - Сейчас видишь во мне всё только самое лучшее, а на самом деле во мне множество неприятных черт характера, – набрав цвет на кисть, я еще секунду просто насладился его невыразимой нежностью.    -Что ты имеешь в виду?    -Я достаточно брезглив в отношении других людей, - признался я. Новый цвет лег на самый край картины, выше всех других цветов на сам ствол дерева. - Я не хочу прикасаться к чужим людям, от вида крови мне может стать дурно и я могу упасть в обморок. По этой причине я предпочитаю убивать людей не проливая их крови или вовсе не подходя ближе.    -Но я помню, ты зашивал мою рану спокойно, - возразил Касин.    Я остро глянул на него и продолжил вырисовывать широкие и мягкие даже на вид лепестки.    -Я являюсь главой боевого клана, подчиненного Императору, и я смирился с мыслью, что рано или поздно мне дадут задание, которое будет мне не по силам, и я умру при его выполнении, – проговорил я, все так же не глядя на него, только уловив его глубокий вдох. Тогда, отправляясь в Долину Призраков, я был готов умереть. В этой жизни меня ничего не держало и я решил, что если у меня в жизни ничего нет, то хоть собственный конец я хотел встретить в компании приятного человека. - Теперь у меня есть причина вернуться обратно, и эта мысль для меня нова, - общие очертания цветка остались на полотне и я взял более тонкую кисть для деталей. Касин хотел что-то возразить, но я не дал возможности ему это сделать.    -С самого детства, всю мою жизнь я контролировал все свои эмоции и все свои чувства, держал их в себе. Отцу и наставнику не нравилось, когда я слишком сильно проявлял эмоции, а когда я стал главой, показывать чувство стало слишком опасно, – добавив еще немного красного и стал прорисовывать края. - Поэтому я не привык их показывать и не думаю, когда-либо смогу проявлять свои эмоции как уже свободно и открыто, ты делаешь, – прорисованные края лепестков стали похожи на краснеющие глаза его, когда я увидел его в Долине Призраков. - Я скорее покажу делом, а не словами то, что чувствую.    -Я уже догадался об этом, когда ты сыпанул жгучего перца мне в глаза. На это способен только очень страстный человек, - парировал он.    Рука с кистью дрогнула но я вовремя порвал её от полотна.    -Мне очень жаль, что я так поступил тогда. Была бы у меня такая возможность, я бы ушёл по-другому.    -Не извиняйся, я тогда был слишком настойчивым. Да и в тот момент я больше удивился, чем пострадал.    -Хорошо, хорошо, - кивнул я, добавляя последние детали.    -Кого ты рисуешь, – не вытерпел он. - Если первая цветок это Чанлин, то кто это?    -Ты не узнаешь? Ты сам, – просто ответил я. – В тот день, когда мы впервые сошлись в драке, на тебе была одежда этого цвета.    Касин потрясено замолчал.    -Ты ошибался, когда заявил, что в моем сердце нет тебя, – проговорил я, аккуратно укладывая кисти на место. - На самом деле ты в сердце моем как самый прекрасный из цветов, ты в моих венах и во всех жилах.    -Просто ты не знал, как это сказать, – проговорил он, и я повернулся к нему. – Все это время.    -На самом деле, для меня это была очень долгая зима, – кивнул я, отставляя краски на стол.    С тихим шорохом одежды Касин опустился передо мной на колени, не сводя с меня горящего взгляда.    -Глава Чжоу, – выдохнул он все с таким же интимным неприличием. Я подхватил его было за локоть, чтобы поднять, но опустился вслед за ним. – Прошу тебя, позволь мне разделить с тобой эту жизнь и разделить с тобой все твои тяготы и радости.    Я только опустил взгляд. Я не мог подобрать правильные слова, способные выразить все то, что я чувствовал по отношению к нему. Я продолжал держать его руки, накрепко вцепившись пальцами, и не собираясь отпускать.    -Значит ли это, что ты даешь свое согласие?    Я поднял на него твердый и ясный взгляд и утонул практически в его нереальных теплых коричневых глазах. Хочу ли я их видеть рядом с собой до конца своей жизни? Смогу ли я привыкнуть к тому беспочвенному восхищению и тому, как именно он произносит мое имя? Захочу ли я и впредь ощущать тепло его ладоней и тела рядом? Глядя на него, я твердо кивнул, отвечая себе на эти вопросы и отвечая на его вопрос.    Выражение лица Касина смягчилось, показалось каким-то беспомощным и уязвимым, как будто только одним своим согласием вскрыл его грудь и сжал его сердце в своих ладонях, примерно я сам так и ощущал. Как будто бы неосознанно потянулся ладонью к моему лицу, но не посмел прикоснуться, с таким промелькнувшим отчаянием во взгляде, как будто бы не верил до конца в происходящее. Я поймал его ладонь и сам приложил к своей щеке, давая почувствовать, что все это реально.    -Я на самом деле думал, что я тебе неприятен, глава Чжоу.    -Когда мы одни, ты можешь меня называть по-прежнему, мне это нравится, -  пробормотал я. - Могу ли я сам просить подобного?     -Что ты имеешь в виду?    -Могу ли я тоже называю тебя ласково? – смущенный окончательно, я отвел глаза.    -Конечно, можешь.    Я только кивнул, сглатывая ком в горле. Пальцы его под моей рукой подрагивали.    -Мне не верится, что это происходит наяву, – признался он. - Мне всё кажется, что это чудесный сон, который я вижу на рассвете, или причудливые галлюцинации моего ума. Что на самом деле я сейчас так и остался в Долине Призраков и в сладком сне вижу, как ты соглашаешься на брачный союз со мной.    -На самом деле ты сейчас в моей Усадьбе, и могу тебя уверить, что все это происходит на самом деле, – заверил я.    -Если ты так говоришь, значит, это правда, - нерешительным, совершенно непохожим на себя на жестом, пальцами он слегка погладил мою скулу и щеку. Прикосновение оказались на редкость нежным и приятными, я подумал, что не только к имени могу привыкнуть. – Ты самое лучшее, что со мной случилось в этой жизни. Какое у меня было прошлое до Долины Призраков, я забыл и мне неинтересно, что было. В Долине же только и сражения были, и бесконечная пустота внутри. Я не видел цели, а теперь ты со мной и будущее кажется мне восхитительным.    Задыхаясь от его слов и от собственных всколыхнувшихся чувств, я не мог выговорить и слова. Он говорил и облекал в слова то, на что я сам жаловаться не имел права, то, что я считал нормой, потому что другой жизни я не знал.    -Я не буду настаивать на том, чтобы ты проявлял свои чувства так же, как и я. Делай как считаешь нужным, мне будет достаточно всякого твоего проявление чувств.    В ответ я только поддался всем телом вперед, цепляясь пальцами за его плечи, обнимая, прислоняясь к его груди непозволительно близко. Касин охнул только и принял мой вес весь на себя как будто бы я ничего не весил. Я мог бы расплакаться, я чувствовал подступающие слезы, но не мог этого сделать. По спине успокаивающим жестом прошлась рука, а в висок ткнулись губы. Никогда прежде, кроме своих родителей я не был ни с кем так близок.    -А-Сюй, все хорошо, – проговорил он мне в волосы, и погладил по голове. – Я позабочусь обо всем, – заверил он.    Я только и смог, что кивнуть. Он отстранился и пристально вгляделся в мое лицо.    -Мне следует отдать распоряжения, – сказал он. – Мне потом вернуться?    Не доверяя еще своему голосу, я сделал рукой отсылающее движение, и отвернулся, когда он поймал мою ладонь и прикоснулся губами к кончикам пальцев.    -Я тебя понял, – серьезно заявил он. – Я пришлю тебе слугу с обедом, если до того момента не пожелаешь меня видеть.    Я ничего не ответил и не возразил, когда он направился к дверям. Осторожно закрыв за собой двери, он громко позвал свою служанку, а потом еще преградил кому-то путь, заявив, что я занят делами. Заботливость и ответственность – то, что я еще о нем не знал. Сколько еще таких черт я буду с потаенной радостью в нем находить? Несколько минут, растянувшихся на целых два десятка, я приводил в порядок дыхание и мысли, а потом потянулся за чистым листом бумаги. Избавленный от излишних эмоций и сомнений, я действовал деловито и целенаправленно, и только надо мной за моей спиной горел яркий неизвестный мне цветок на картине.    Как только чернила на приказе обсохли, я перечитал его еще раз, и не встретив внутреннего неприятия, позвал свою верную помощницу. Чира Ханамира откликнулась на первый же мой зов, зашла в кабинет и низко поклонилась.    -Новый приказ по клану, – сухо заявил я и передал туго скрученный свиток. – Ознакомить всех в кратчайшие сроки и за неповиновение карать нещадно.    Больших трудов ей стоило сохранить спокойное выражение лица, когда она развернула и прочитала приказ. Я понимал ее, как и всю нелогичность и абсурдность приказа.    -Могу ли я задать вопрос, глава? – наконец выдавила она.    -Если ты хочешь обозначить возражение, то я его не приму, – подвел черту я. - С этих пор наш клан будет тесно взаимодействовать с Долиной Призраков, так что настоятельно советую искать с ними мира, а не конфликта.    -Я не понимаю, – призналась она и глубоко поклонилась. – Поясните, глава.    -Ты знаешь, чем отличаются Призраки от обычных людей? Чем этот клан отличается от других благопристойных благонравных кланов? – мягко спросил я.    Ханамира честно подумала и отрицательно покачала головой.    -Призраки не помнят своего прошлого, все их горести и беды, все их преступления и грехи остаются позади них, когда они ступают на территорию Долины Призраков и выпивают зелья Мень По. Прошлое не тяготит их, не висит на шее ярмом и не сковывают руки и ноги. Они не сомневаются и не отступают перед трепетом собственного сердца или памяти. Они не помнят своих родителей и семьи, не чтят их и могут пойти против них так же легко, как против незнакомых людей. Единственное, что они чтят и чему следуют – это приказы своих двух глав. Господина Веня и меня.    -Вас, глава Чжоу? - уточнила она.    -Глава Вень заставил своих подданных поклониться мне как своему второму повелителю, – пояснил я. – Так что будет по крайней мере честно, если его приказы здесь тоже будут выполняться.    -А что если его приказы будут противоположными вашим? – предположила она.    -Что ты имеешь в виду?    -Например, если он прикажет установить еще одну тренировочную площадку на месте одного из цветников?    -Тогда следует сказать, что это был мой приказ разводить растения, а еще лучше – отправить ко мне, чтобы мы вместе решили эти разногласия. Еще вопросы у тебя есть? - Ханамира снова отрицательно покачала головой, но по лицу мне было понятно, что ей не совсем все ясно. – Тогда можешь идти.    Дверь снова открылась, гораздо менее деликатно, и в кабинет широким шагом зашла Гу-Сян. По ее виду было понятно, что она снова чем-то недовольна.    -Это ты! – она невежливо ткнула в меня пальцем. - Что ты сделал? - с ходу ткнула меня пальцем девушка. - Зачем ты потакаешь безумию моего хозяина?     -Прежде всего, юная девушка, представься и поклонись хозяину, - Ханамира повернулась к ней.    Она насупилась, но послушно сложила руки пред собой и покорилась сначала мне, а потом Чире.    -Меня зовут Гу Сян, Пурпурный Призрак, личная служанка господина Вень. Я хочу узнать, зачем вы, глава Чжоу, потакаете моему господину и согласились на его безумное предложение провести вместе жизнь?    На лице Ханамиры проступило удивление напополам с пониманием.    -Значит, все эти богатые дары предназначены нашему главе как подарок к свадьбе? – уточнила она.    -Именно! Хозяину взбрело в голову дикое, а этот ему поддакивает! - она весьма невежливо ткнула в меня пальцем. - Почему он так делает?    -Бессовестная девица! - не выдержала моя помощница.  - Прояви уважение и почтение к главе!    Гу Сян нахмурилась.    -Манерам меня не учили, - пробурчала она. - Только лишь выживать и убивать других.    -Сколько тебе лет, А-Сянь? - спросил я.    -Двадцать, ну и что с этого?    -Почему ты еще не замужем?    -Да кто меня возьмет?  - огрызнулась она. - Господин говорит, что у меня дрянной характер и никаких манер, и что никто не захочет взять меня в жены.    -А если господин Вень прикажет тебе выйти замуж за определенного человека, ради выгодного союза, например? – предположил я, уводя разговор от неприятной мне темы.    -Я послушаюсь его, - недовольно пробурчала она. - Я должна уважать волю господина, даже если мне самой не нравиться то, что он решил.    -Так, это правильно, - кивнул я. - Так почему же ты сейчас против его решения?    -Ты! - она снова рванула в меня пальцем. - Ты мне голову морочишь! И хозяина запутал, так, что он только на тебя смотрит! Я его знаю всю свою жизнь, он меня забрал себе когда сам ещё был ребенком, и ты не можешь сейчас просто так его забрать себе!    -Я не собираюсь владеть им безраздельно, как и ты сама, – спокойно объяснил я. - Однако мое согласие это так же моя воля, и ты так же должна уважать ее. Ещё вопросы есть?    Девушка насупилась. Судя по всему, я был прав, однако признавать она этого не хотела. Ханамира шагнула к девушке показала ей на выход.    -Будет лучше, если мы поговорим наедине, - заверила она.    Гу Сян начала возмущённо что-то рассказывать, но позволила увести себя прочь. Я остался в тишине и вернулся к своим делам. Увлекшись, я оторвался от бумаг только тогда, когда снова открылись двери. На этот раз зашел Касин, все так же в форме моего клана. Это резануло по моим мыслям, а так же по тому факту, насколько он был красив. Задрав подбородок, он широкими твердым шагом пересек мой кабинет, а за ним слуги понесли корзины с едой. Оторвав от него взгляд, я поспешно сунул собственные постыдные рисунки в ближайшую книгу, не глядя практически, и задвинул книгу в середину горки таких же книг и их все убрал со стола в стоящую специальную корзину для книг. Подгоняемые тяжелым его взглядом, слуги принялись выставлять на стол еду, причем это были слуги, одетые в мою клановую форму. Мой приказ не могли так быстро распространить, тем более с такой угодливостью кинулись его выполнять. Я еще раз взглянул на Касина. Что-то было такое, в линии его глаз и в том, как он держал голову и спину, в том, как именно он шел, что выдавало в нем человека, привыкшего отдавать приказы и ожидавшего, что их будут выполнять. И это казалось не только несколько лет назад приобретенной привычкой, а врожденным чувством. Это было интересно. Его право руководить кланом не только приобретенное, но и врожденное. Кем же он был по рождению? Я видел ясно, кем он стал, но большую тайну представляло то, откуда он начинал. Такая сила и такой высокий уровень духовного развития предполагали врожденную предрасположенность, только лишь тренировками невозможно было добиться. Ответы на этот вопрос был весьма для меня интересен.    Однако сейчас меня куда больше занимал сам Касин, чем вопрос его происхождения. Отослав слуг, он уселся напротив меня и принялся накладывать мне еду. В этом было уже что-то привычное и незыблемое, как движение солнца по небу, но сейчас отличалось тем, что я мог спокойно и с полным правом смотреть на это и на самого Касина. На своего будущего супруга, добавил я про себя с упорством и даже не вздрогнул при этой мысли. Он накладывал для меня еду,наложив рис с горкой и положив рядом самые вкусные кусочки. Складывалось ощущение, что таким образом пытается доставить мне удовольствие, дать мне самое лучшее. Он ухаживал за мной? Подобное внимание к себе было для меня новым и, откровенно сказать приятным. И поэтому я позволял ему это делать, просто смотрел, как он это для меня делает. А-Син при этом выглядел довольным, и от этого его и без того красивое лицо озарялось изнутри, позволяя мне любоваться им исподволь. Один только этот момент взаимного удовольствия, разделенного и умноженного между нами двоими, позволял предвкушать то, какой будет наша дальнейшая жизнь, разделенная на двоих. Покончив с едой, я заметил, что его чаша для вина пуста, я подцепил его кончикам пальцев, подвинул к своей чаше и наполнил их вместе, одним движением, пролив несколько капель на стол. От его внимания это не укрылось.    -Могу ли я у тебя спросить, почему ты согласился на мое предложение?    -Только в ответ на мой вопрос. Почему ты предложил этот союз?    Касин хмыкнул.    -Помимо моих чувств? Когда ты убежал из Долины Призраков быстрее, чем я успел тебе ещё что-либо сказать, я понял, что мои поступки для тебя значат куда больше, чем мои слова, я решил свои чувства подтвердить делом. Брачное предложение как можно лучше подтверждает мои чувства и мои намерения.    -В самом деле, это было впечатляюще, - я согласно качнул головой. - Особенно когда ты осмелился напиться до невменяемого состояния на крыше над двумя собравшимися кланами и собственным приданным, - я опрокинул в себя всю вашу вина.    -Тебе понравилось?    Я коротко кивнул.    -Больше не у кого не оказалось смелости и наглости такое повернуть. Это одна из причин, почему я согласился.   -Одна из? Были ещё причины?   -Прежде всего, хоть мне и не нравиться политическая сторона дела, грядущий брачный союз обозначает союз между нашими кланами и, как следствие, выполнение мной приказа Императора и усиление обоих наших кланов.   -Это последнее, о чем я вообще думал, - откликнулся Касин, махом выпив вино.   -Я понимаю, - вздохнул я. - Ты думал о другом. Тебя вели эмоции. Этот ещё одна причина - ты выражаешь свои эмоции тем ярким, красивым способом, который мне недоступен, и смотреть на это, участвовать в этом доставляем мне удовольствие.   -Со стороны казалось, что тебе отвратительно, ты отводил взгляд и уходил.   -Да, - кивнул я, - и я сожалел об этом.    Я выпил свое вино и обратился к своим мыслям. Я сожалел о многом, о том, что случилось между нами и что произошло, обо всех моих неправедных мыслях. Но мог ли я предположить, с самого начала, что тот красивый господин в маленькой деревушке однажды с радостью предложит мне брачный союз, а я сам приложу столько напрасных усилий, чтобы забыть его? Неоценимы и неизведанны те пути, которыми боги прокладывают и связывают судьбы.   -Есть ещё причины, - я снова налил нам обоим вина. - У меня нет никаких твердых доказательств, но я могу предложить, что мы с тобой родственные души.   Касин аккуратно отставил вино и обратил все свое внимание на меня.   -С чего ты решил?   -Как ты и говорил, судьба постоянно сталкивает нас, и это неспроста. Идти против нее и вновь расставаться я не хочу. Кроме того, то, что было утром, это были основы парного самосовершенствования, что тоже довольно показательная вещь. Кроме того, у меня есть такие же необоснованные предположения о том, что мы были связаны не только в этой жизни, но во многих других, предыдущих и следующих.   Касин снова отпил вина.   -Я не буду требовать от тебя доказательств, я верю тебе на слово. Но если только лишь необходимость в виде приказа Императора или неизбежности судьбы  заставили тебя согласиться, то я не буду наставить на том, чтобы мы заключали брак.   Я вспомнил, с какой тоской я проводил длинные зимние дни и ночи, с каким облегчением открыл закрытую моим именем ключом и с какой искренней радостью я узнал,что он жив и в порядке.   -У меня есть чувства к тебе, - признался я через силу. - Только я не совсем уверен в том, какие именно.   -Хотелось бы, чтобы это было не желание меня убить.   -У меня было несколько возможностей убить тебя, - признался я. - Только не захотел этого делать.   -Очень удачно для меня, - он снова выпил вина. - Если ты не хочешь меня убить, то что ты хочешь со мной сделать ?   Наверно, он уже слишком много вина выпил, чтобы спрашивать у меня такое, и я, наверно, выпил тоже достаточно, чтобы ему ответить. Чтобы сделать то, о чем думал слишком долго, несколько месяцев зимы.   –Мне нравится смотреть на тебя, - заявил я, беря его руку в свою. От неожиданности он позволил это. – И красота твоя заключается не только во внешности, но и в твоих жестах и поступках. Ими хочется любоваться не прекращая.    Я готов был, в самом деле, только лишь смотреть на него, не прикасаясь, и находя удовольствие только лишь от его присутствия рядом. Но теперь я имел право и возможность прикоснуться к нему. Широкая ладонь на моей руке лежала расслабленно, и я знал, насколько смертоносна и сокрушительна она может быть, и тем не менее, сейчас такой мягкой под моими пальцами. Этот контраст производил неизгладимое впечатление, заставлял думать о себе даже больше, чем иная девушка в цветочном доме со всеми своими уловками. Я легко провел пальцами по тыльной стороне ладони, а потом сжал руку поверх его, сгребая его пальцы в свою горсть.   -Всю свою жизнь я был так одинок, - признался я. – Никто не мог тронуть мое сердце или завладеть моими мыслями, и только ты смог это сделать. Ты пророс ядовитыми цветами в мое сердце и все мои жилы и даже не знаю, что со мной случиться, когда ты исчезнешь из моей жизни.    Признание далось мне нелегко, достаточно грустно и скомкано, но Касин меня понял и перехватил мою руку двумя руками, и поднес к губам, едва по прикоснувшись к моей коже горячими губами в почтительном, нежном жесте, плавящим мою душу жесте. Его взгляд был прикован ко мне неотрывно, как к самой большой ценности.    -Я сохраню твое сердце в безопасности, – поклялся он.    -Ты такой хороший, А-Син, - поделился наболевшим я.    -Никто и никогда прежде не называл меня хорошим, - его теплые глаза, не открывающиеся от меня, дрогнули и потемнели. – Все видели во мне только лишь воплощенное зло и безжалостность, но ты сумел разглядеть во мне что-то светлое.    Он поцеловал мою руку ещё раз, задержав губы на костяшках пальцев. Это выглядело донельзя неприлично и бесстыдно, но я снова напомнил себе, что через несколько дней он станет моим законным перед небом и землей мужем, и поэтому ни его действия, ни мое нежное обращение не являются предрассудительным. Прикосновения оказались более чем приятными, но я поспешил мягко высвободить руку, чтобы не разжигать огонь чрезмерно.    -Думаю, до этого дело еще дойдет, - мягко заявил я.    С видимым сожалением он выпустил мою руку.    -С нетерпением жду момента, когда смогу плотно познакомиться с твоими изящными лопатками, - с улыбкой заявил он.    Эти его слова показались для меня в достаточной степени откровенными и смущающими, и я как будто бы воочию представил, с каким лицом и с каким желанием он станет стягивать с меня одежду, медленно оголяя шею и плечи, чтобы добраться до вожделенных лопаток. Эта мысль была для меня сейчас в равной степени обжигающей и желанной, что я не смог стерпеть. Касин успел отреагировать и отскочил назад, прежде чем я успел дотянуться до него ударом. Поднявшись на наги, я оттолкнулся от стола, так, что звякнули чашки, и ринулся вперед. Еще один мой удар он принял спокойно на предплечье и с улыбкой.    -Через эти хребты и потоки, чтобы снова друг друга обресть, нужно птицей лететь или быстрою рыбою стать, на одно бы мгновенье увидеть твой ласковый взгляд, – снова процитировал он, но в ответ я не стал пытаться блеснуть занием поэзии, только лишь ударил еще раз. -Что плохого я делаю, когда выражаю свои мысли? – спросил он, уходя от удара.    -Мысли о том, чтобы увидеть меня без одежды, – поправил я, еще раз ударив его, и снова мою руку отвели. – Попридержи их при себе.    -Тебе не нравится? – уточнил  он. – Или тебе просто они непривычны? Может, начать с простого?    Вместо того, чтобы отразить мой очередной удар, он поймал мою напряженною ладонь в свою руку и большим пальцем вскользь погладил внутреннюю часть. Мое внимание тут же переключилось на это прикосновение. Я перекрутил руку и сам к нему прикоснулся, проведя по внешней стороне руки. Так тоже было приятно. Немного тревожно от того, что мне теперь было дозволено вот так просто касаться другого человека, мужчины, в тревожащее-интимном прикосновении, но так теперь мне можно было не только прикасаться так, но и называть ласково, но и в скором времени назвать его своим.    -Да, так лучше будет, – согласился я и снова поддался вперед.    Это уже не было боем, но еще и не было соблазняющими прикосновениями, на которые были так щедры девушки в цветочных домах. Мы кружили друг вокруг друга, присматривались друг к другу и пытались достать, но не с намерением ударить, а всего лишь прикоснуться. Ступая осторожно, как бы невзначай оказаться поближе к другому, попытаться как бы случайно к лицу притронуться. Дважды он оказывался за моей спиной и каждый раз я мог бы двигаться быстрее, чтобы снова оказаться к нему лицом. В один момент он просто шагнул мне навстречу и просто поймал в свои объятия, сомкнув руки за моей спиной. На мгновение я онемел от неожиданности и наглости его действий, но тут же расслабился и позволил обнять себя покрепче.    -Ты теперь не один, – прошептал он мне, как большую тайну. – Я больше не оставлю тебя в одиночестве.    Возможно, это было именно тем, что мне нужно было услышать, потому что я длинно выдохнул, как будто бы в облегчении, и уперся лбом в его плечо. Под тонкими одеждами я чувствовал тепло его тела, жар даже. И сердце его билось сильно, так, что я слышал глухие удары. Было ли это из-за горячки боя или из-за моего близкого присутствия, я не смел загадывать, но, для собственной уверенности сомкнул руки за его спиной. Это его тепло тела и горячие слова я буду помнить до конца своей жизни, как самое прекрасное из драгоценностей, которыми владею.    -А-Син, мне надо работать, – пробормотал я, не стремясь между тем разрывать объятие.    Он отнял одну руку и ласково погладил по волосам. Я поднял голову и посмотрел на него. Лицо его было непривычно мягким и взгляд ласковым. Кажется, я никогда не видел такого выражения его лица. Он поправил мои волосы и первым отстранился.    -Не забудь сегодня поужинать, – только лишь попросил он, и в несколько быстрых шагов вышел из моего кабинета.    Пару минут я просто стоял на месте, и только когда в кабинет заглянули слуги, я отмер и вернулся за свой рабочий стол. Проводив взглядом то, как они унесли посуду и начисто вытерли стол, я вытащил из горки книг книгу о благопристойности и спрятанные в ней далеко не благопристойные рисунки. Учитывая то, с какой непринужденностью он давал к себе прикоснуться, надобности в подобных заменителях не было. Но тем не менее, собственный рисунок его лица наводил меня на совершенно иную мысль. Гу Сян была младше меня на десять лет, и ей в самом деле лучше бы выйти замуж,чтобы растрачивать свой излишний энтузиазм на мужа. Однако она упомянула, что Касин сам был ребенком, когда нашел ее. Сколько же лет Касину? Когда он родился, где родился и кто его родители? Можно было назвать его возраст в тридцать лет примерно. Если он ребенком нашел и взял на себя ответственность за Гу Сян, то значит, он находился в Долине Призраков с малых лет. Что должно было произойти,чтобы ему пришлось невинным ребенком принять зелье забвения? И если он этого не знает, то кто может знать? Этим человеком может быть Призрак Свадьбы и Похорон, которая пришла сюда вместе с ним? Мне следует ее расспросить ее как следует, и не откладывать надолго.     Не откладывая это дело, я вышел из своего кабинета и практически сразу же наткнулся на сидящих на ступнях практически в обнимку Ханамиру и Гу Сян, причем вместе с ним на ступнях находились две кувшина. Я мог поспорить, что они пустые и могли быть даже и не первыми, а ещё они обе звучно плакали. Застыв на месте, я понял, что не хочу знать причину того, что могло вызывать их слезы, и поэтому пошел мимо, настолько тихо, чтобы не быть ими услышанным. Мне нужна была Ло Фумен, и найти ее я мог в самом центре разворачивающегося хаоса, и я пошел на звук, туда где было больше всего суеты. Я нашел ее, руководящей выгрузкой больших ящиков из нескольких повозок. Я поклонился ей и жестом попросил отойти в сторону.    -Уважаемая Ло Фумен, могу ли я узнать некоторые вещи про Вень Касина.    -Господин не любит говорить о своем прошлом и о том, кем он был до того, как попал в Долину Призраков, – степенно ответила она. - И я сама знаю о его прошлом достаточно мало. Простите, Второй Господин, но я мало чем могу помочь вам.    Это выбыло вполне ожидаемо. Как я и объяснял совершенно недавно Ханамире, неправедный клан наподобие Долины Призраков не чтит своего прошлого и не желает помнить о корнях. Мое собственное воспитание, с юных лет вбитое наставником, слабо протестовало против подобного отношения к предкам, но я усвоил уже, что Долина Призраков не такой же нечестивый клан, каким может быть например клан Скорпионов, члены которого за деньги готовы убить кого угодно, даже членов собственной семьи.    -Я не собираюсь использовать эту информацию, чтобы как-либо навредить ему или доставлять ему неудобство разговорами о его прошлом, – заверил я. – Моей первейшей обязанностью как его супруга будет забота о его комфорте.    -В любом случае, о его происхождении мне ничего не известно.    Я вспомнил свои прежние предположения о том, что Касин мог быть выходцем из благородного клана, о врожденной склонности к боевым искусствам.    -Могу ли я в таком случае попросить вспомнить цвет одежд, в которых он впервые появился в Долине?    Застигнутая неожиданным вопросом врасплох, женщина честно задумалась, вспоминая события тех давних лет.    -Его одежды были запачканы кровью и грязью, – проронила она. – Только вот сами одежды были серыми и бежевыми. Больше ничего сказать не могу.    Цвета клана Долины Целителей, давным-давно, больше двадцати лет назад уничтоженного клана. И, если мои предположения верны, то Вень Касин это сын главы клана. Возраст совпадал, клановые цвета так же, и даже то, что тела мальчика так и не нашли. Я помнил его, маленького мальчика, молчаливого и щуплого, когда сам был того же возраста.    -Этого вполне достаточно, уважаемая, – я чуть ей поклонился.    -Могу ли я быть вам еще чем-либо полезна? – спросила она.    За моей спиной раздался грохот опрокидываемых ящиков, и я тут же обернулся. Слуги уронили один из привезенных на повозке ящиков, и кроваво-красная ткань выпала из него, как кровь из перерезанной щедрой рукой шеи. Этот цвет выбил меня из колеи, но я не двинулся с места и выражения лица не изменил. Совсем скоро вся Усадьба Четырех Сезонов оденется в красное, и это будет именно для меня.    -Спасибо, мне надо идти, – выдавил я. – У меня много работы, – и не объясняясь больше, поспешил прочь.    Я и забыть успел про это, в свете всего, что со мной происходило. Все это было так быстро, так стремительно. Мне не хватало воображения представить себя в красном, и тем более увидеть в красном Касина, идущего ко мне, чтобы вместе отбить три поклона и связать наши судьбы. Мне следует привыкнуть к этой мысли.    Возле моего кабинета меня ждал старый мужчичок, в большой намотанной на голову чалме, худой как веточка и такой же чокнутый. Я только длинно выдохнул. Он был местным астрономом, которого я приютил исключительно из жалости и который не разу меня не подвел. Несмотря на явственную чокнутость, он оказался хорошим астрономом и нередко предвещал удачные даты и хорошую предрасположенность звезд для разных важных дел. Супружеский союз главы клана это конечно же было важным делом. Увидев меня, он поклонился и попридержал рукой падающую чалму.    -Глава Чжоу, очень рад вас видеть и поздравляю с грядущим союзом, – с неподдельным уважением произнес он.    -Благодарю.    -Могу ли я узнать дату и место рождения невесты, чтобы вычислить наиболее благоприятный день для женитьбы?    Я только хмынул на такое заявление. «Невеста» была так то шире меня в плечах и неплохо держал мой удар.      -У меня нет даты и места его рождения, – спокойно заявил я.    -Тогда, – ничуть не растерялся астролог, – позвольте мне узнать, когда по вашему мнению будет наиболее благоприятный день?    Такое тоже практиковалось, но нечасто, с опаской и не разглашалось. Астролог мог объявить благоприятным день, которому будет благоволить не только звезды, но и глава клана, а может даже и просто заплативший побольше монет человек. Таким я не занимался, по крайней мере, до сегодняшнего момента.    -На пятый день, включая сегодняшний день, – бросил я.    Затягивать чрезмерно с торжеством я не считал нужным, но, с другой стороны, у меня оказалось несколько неотложных дел, которые нужно было сделать до церемонии, да и украсить усадьбы тоже требовало времени.    Только оказавшись в своем кабинете, я выдохнул и подвинул к себе чистый лист бумаги. У меня не было никакой информации насчет прошлого А-Сина, но я имел достаточно веские основания считать, что я знаю, кто он такой. Мне нужны были только подтверждение. Письмо мое было адресовано главе Гао, с просьбой о встрече. Я не стал шифровать его, но довольно туманно упомянул Чанлина и попросил принести памятные таблички главы Долины Целителей и его семьи. Тон письма был относительно далек от вежливого  и написан в достаточно приказном характере, но времени для вежливых пустословий у меня действительно не было. Запечатав письмо, я подозвал одного из своих самых смекалистых учеников, и приказал ему доставить письмо в руки лично главе Гао и дождаться ответа.    Вернуться он успел до заката. Видимо, тон моего письма не оставил главу Гао равнодушным, потому что он согласился на назначенную завтра встречу с достаточно ясным в письме подобострастием. Кажется, в прошлый свой визит я сумел его напугать и заставил себя уважать, если не бояться.    Письмо я сжег в потухшей курительнице благовоний, чтобы не осталось лишних зацепок, и принялся медитировать, чтобы остудить разгоряченные мысли и взбудораженное близким присутствием Касина телом. Мне оставалось только ждать.