Каменное сердце

Зима в этом году выдалась холодной и ранней. Однажды утром я выглянул в окно и увидел, как невесомые хлопья снега ложатся крыши домов и каменные дорожки. Падающий снег привлекал к себе внимание, заставлял людей откладывать свои дела и благоговейно смотреть на необыкновенное зрелище. Я тоже смотрел, но не испытывая особых эмоций по этому поводу – снег выпадал каждый год до этого, и будет выпадать и впредь, и ничего в этом особого нет, только лишь следует надевать теплую одежду и беречь руки. Только лишь можно назвать красивыми цветы гамамелиса на деревьях, едва припорошенных снегом – под белой шапочкой огнем горели оранжево-коричневые пучки, да еще кроваво-алые широкие листья пуансетии горели на земле, будто бы и не зима сейчас. Они тоже цвели каждую зиму, и делать из-за этого день особенными я не считал нужным. Так было в прошлом и позапрошлом году, так будет и в будущем, неизбежно, как и само течение жизни и смена сезонов. Глупо было предавать значение вещам, происходящим регулярно, так же глупо, как и предаваться сожалениям о несделанном.    День сменялся ночью, чтобы снова обратиться днем, и так раз за разом, и я давно потерял им счет. Е Баи вернулся тогда со мной в Поместье Четырех Сезонов, и многие уже об этом пожалели. Я же только отдал приказ, чтобы его кормили плотно и в его деяниях ему не мешали – моего уважения к нему хватало, только чтобы ему не мешать. Мне докладывали регулярно, что он уходил из Поместья и возвращался, и периодически ругался на учеников, за их нерадивость и леность, и ничего необычного в этом я не видел. В остальном же дела в клане шли своим заведенным чередом, обыкновенным своем в это время года. В зимнее время весь мир Дзянху, как весь прочий мир, замирали в ожидании более теплых дней, спасаясь от холода в своих домах, с угольными нагревателями и теплыми одеялами. Я же использовал обычно это время, чтобы отточить навыки своих учеников и подчиненных, а так же, чтобы прочитать новые книги и узнать новые приемы. Это тоже было привычным, заведенным порядком вещей, тем более у меня было чем заняться – Чанлина нужно было учить практически с начала, и единственным плюсом я видел только уже усвоенные им основы, вроде того, как правильно медитировать и как устроен этот мир. Изредка приходили с гонцами приказы из Императорского дворца и письма лично от Императора, и я отвечал ему, находя некоторое удовольствие в аккуратном письме иероглифов на дорогой тонкой бумаге.    Помимо всего прочего, дела шли своим заведенным чередом, ничего не нарушало заведенного порядка вещей. Дел у мня было множество. Проводил ежедневные усиленные тренировки с ученикам и лично с Чанлином, и сам учился по книгам новым приемам. Долгие часы медитировал, совершенствуя свое тело и дух, и пытаясь разобраться, что со мной проходит. Проводились теоретические занятия в классах при библиотеке, в ней самой тихонечко шуршали дощечками любители почитать. Проводились практические занятия, гораздо более шумные, после которых ученики уходили довольные или разочарованные неудачей. Я смотрел на них с пониманием и слабым удовлетворением, как учитель. Каждая их личная победа или даже поражение это еще одна их личная ступень, которую они преодолели. В моей жизни было множество таких ступеней, и я их понимал как никто иной. Особенно радовал на их фоне Чанлин – несмотря на довольно поздний старт, он уже достиг некоторых успехов, и по праву считался теперь одним из старших учеников. В обязанностях у него сейчас была только интенсивная учеба, и по книгам, и на тренировочных площадках, но через пару лет можно будет уже взвалить на него дополнительные обязанности. С самого начала у него возникли трудности, особенно при освоении техник, связанных с использованием ци, и это было  ожидаемо, как и бесконечный восторг в его глазах, когда у него получилось ее использовать.    Вроде бы все было как всегда, и жизнь продолжалась своим чередом. Я появлялся на людях, всем своим видом показывая, что все в порядке, и держал лицо, чтобы то навязчивое ощущение пустоты, что было внутри меня, не отражалось снаружи, и не давало повода думать, что что-то не так. Весь клан, его боеспособность и крепость зависели от меня, и стоило мне показать собственную слабость, все может пойти наихудшим образом. Множество глаз смотрели на меня, множество людей зависели от меня, от твердости моего тела и духа, и стоило бы мне дать слабину, дать понять, что со мной что-то не так – люди начнут волноваться, разносить слухи, считать, что я не справляюсь со моими обязанностями, и что моя единоличная власть в клане не так уж незыблема, как раньше. Всегда придерживался понятия, что нужно не только казаться, но и быть таким, каким ты хочешь показать себя миру, это избавляло от многих сложностей и недомолвок, но сейчас я точно не хотел показывать мой внутренний мир. На общем фоне происходящего, когда ничего нового или особенно не происходит, навязчивое ощущение скуки и упадка духа не могло возникнуть. И в то же самое время явственно что-то было не так, что-то изменилось, как будто бы что-то не хватает.    Единственное могло быть, что выбивало меня из привычной колеи сменяющих друг друга дней и ночей, так это странные сновидения. Без особой регулярности и особо сюжета, я видел сны о том, как я куда-то шел, длинными коридорами, самыми разными, и порой даже самыми невообразимыми. Иногда я приходил в нужное место, иногда нет, но всякий раз я был в пути. Мои руки иногда были пусты, иногда я держал меч, а иногда даже предметы, назначения которых я не знал. Такие сны выматывали, как будто я и не отдыхал вовсе. Я мог толковать эти сны в силу собственного разума как обозначения моего вечного пути, как судьбу всю жизнь нести оружие и быть оружием самому, но я мог и ошибаться. Особенно когда мне в первый раз приснилось, что я иду не один. Лица своего спутника я не видел, однако я чувствовал его присутствие, своей кожей, звуком его шагов и тяжелым дыханием, горящим сердцем и такой странной уверенностью, что сопровождающий меня человек при необходимости прикроет мне спину и отобьет все летящие в меня стрелы. После первого сна я проснулся с бушующей ци в теле, и весь этот день снег таял на деревьях, мимо которых я проходил. Позже, после других таких снов, я научился усмирять бушующую энергию в своем теле, и догадался передавать ее Чанлину, который как раз в это время научился ею управлять. Как я и предполагал, в его исполнении наполненные ци удары с поразительной даже для него самого легкостью ломали дерево.    Один раз после такого сна я не смог встать с постели. В этом сне я никуда не шел, я ждал в совершенном одиночестве, сам себе напоминая живой камень, заледеневшую воду. Пришедшие одеть и накормить служанки выбежали из моих покоев с криками – по всей видимости, выглядел я тоже не лучшим образом, а ощущал себя и того хуже, будто бы я не человек, а только лишь обрамление для черной засасывающей дыры в центре моего существа. Я слышал за дверьми напуганные голоса служанок, сдержанный голос Чанлина, а потом заорал Е Баи, по дурному совпадению случившийся сейчас в Поместье. За тонкими дверьми я слышал их прекрасно, но это не добавляло мне сил просто пошевелиться. На несколько минут все затихло, а потом двери распахнулись совершенно бесцеремонно.    Вслед за ожидаемо недовольным Е Баи семенил старенький, седой уже главный целитель, и слуга нес за ним большой корф. Вслед за ними вошли Чанлин и Ханамира, но они остались возле дверей. Целитель тут же направился ко мне, высвободил мою руку и нащупал запястье и принялся считать пульс. Я отвернул от него голову, с большим трудом.    -Ну, что такого случилось? – не вытерпел Е Баи.    -Судя по пульсу, у главы Чжоу повреждена сердечная чакра, – пальцы отпустили запястье и рука моя упала обратно на постель.    -Как это могло случиться? – послышался напряженный голос Ханамира. – И как можно это вылечить?    -Наверняка в этом виноват этот Призрак, – возмутился Е Баи. – Мало было прогнать, так еще умудряется в свое отсутствие вредить. Наверняка ты пропустил удар?    -Возможно, – выдавил я. Попытавшись сесть в постели, я только пошевелился и Чанлин со слугой поспешили помочь мне сесть. Целитель выглядел уж очень понимающим, а Е Баи ожидаемо недовольным.    -Прошу сохранять спокойствие, – заговорил снова целитель. – Лечение главы Чжоу я хотел бы обсудить с ним наедине.    Е Баи хотел что-то сказать, наверняка укоряющее и неприятно, но ему поклонился Чанлин и завел разговор на другу тему. Продолжая говорить, он вывел старшего из моих покоев, и вслед за ними ушли Ханамира и слуги. После того, как двери закрылись, целитель еще некоторое время смотрел на меня, а я пытался совладать с дыханием. Упоминание Вень Касина как будто иглой кольнуло.    -Нарушение работы чакры влияет на течение энергий в теле, – проговорил он. – И как следствие, вы не сможете в будущем использовать боевые навыки.    -Что вы советуете сделать?    -Так понимаю, вы знаете, что с вами происходит, – кивнул целитель. – Нарушение работы сердечной чакры может быть вызвано не только прямым ударом, но так же присутствием весьма определенного человека, – брови его поднялись очень намекающее, – или ее отсутствием.    Я молчал, не споря с ним. Даже не думал, что такое возможно. Я всегда был хозяином своих собственных чувств, и не допускал, что они могут таким образом мне навредить. Что за нелепость.     -Прежде всего я советую поговорить с этой девушкой откровенно, – непреклонно заявил он. – Как уважаемый сказал, она Призрак? Тогда вы знаете, где ее искать, – я не поправлять лекаря. – А пока я советую пить укрепляющие отвары.    -Сколько времени у меня есть?    Теперь уже лекарь отвел глаза.    -Вы можете не дожить до лета, – заявил он. – Возможно, не застанете и весны. В любом случае, - поспешил продолжить он, – сегодня не вставайте с постели, отдыхайте побольше. Можете еще поспать.    Он поднялся на ноги и поклонился мне, прежде чем уйти. Через некоторое время пришли служанки и помогли мне выпить отвар горьких трав, а затем и помогли улечься обратно. Меня охватило чувство глубокого безразличия к собственной судьбе и собственной жизни. Умом я понимал, что такое отношение неправильное, что в бою с таким отношением я пострадаю с первым же более или менее сильным противником, но и этим сделать ничего не мог, не хотел делать. Вскоре я уснул, чтобы увидеть во сне лежащую на собственных коленях возмутительно растрепанную чужую макушку лежащего ко мне спиной мужчины. И даже во сне я испытал ни с чем ни сравнимое облегчение и непоколебимое спокойствие. Я ждал его много лет, даже не зная, что ждал именно его, и едва встретил, на меня снизошло понимание, что долгие сотни лет с лихвой компенсировались только таким простым жестом доверия. На следующее утро я смог встать самостоятельно и заняться делами клана, не испытывая при этом особого желания их делать.      Мне не было плохо, мне не было грустно, более того, у меня было чем заняться. Необходимые от меня дела клану я делал машинально, больше полагаясь на память собственного тела и удачные решения прошлого, не вникая особо в происходящее. Мне перестало быть это интересно. Все чаще длинными зимними вечерами я оставался в своих покоях, пропуская тренировки у учеников и забросив собственные медитации. Устроившись за собственным столом, с открытой книгой, я часто терял нить мысли, проходящей через книгу, отвлеченный прекрасным пейзажем за окном, засматриваясь на лениво шевелящиеся от ветра листья деревьев и лепестки цветов, занятых своими делами людей, не видя ничего, только лишь предаваясь собственным воспоминаниям. Ел я так же невнимательно, только кладя в рот то, что появлялось передо мной, и не пил вина больше, потому что этот запах напоминал мне то, как Вень сражался со мной на палочках для еды за мою чашу для вина только лишь для того, чтобы прикоснуться губами к тому месту на чаше, где раньше касались мои губы. Это я понял только сейчас. Возможно, я сожалел о собственных поступках, возможно, мне нужно было вести себя с Касином сердечнее, чтобы не предаваться тем печальным чувствам, что одолели меня. Но что толку лить слезы над пролитым вином, тем более, ничего непоправимого не случилось.    Я не думал о Вень Касине, я очень старался этого не делать, хотя сами мысли о нем были очень навязчивы. Кто он? Я уже знал, что он из Долины Призраков, но какое положение он там занимает? Кто были его родители и к какому клану принадлежал до того, как попал в этот Диюй? Что он еще умеет, кроме как виртуозно использовать в бою веер? Умеет ли он держать в руках и орудовать мечом в бою, знаком ли с стреляющим оружием? Вопросы без ответов порождали еще больше вопросов, и мне хотелось получить ответы на них все. Мне хотелось не только больше узнать о нем. В каждом ярком цвете я мог увидеть край его одежды, а сиреневый цвет навевал мысли о А-Сянь, его служанке. Шелест листьев на ветру заставлял вспомнить о звуке раскрываемого тяжелого веера, а запах вина – о сладостном звуке его голоса, роняющего мое имя. Я не должен был думать вот так о малознакомом человеке, с которым распили едва ли один кувшин вина, но эти мысли навязчиво лезли в мою голову. Как его рана, зажила ли она, ухаживал ли он за ней или вовсе забыл. Не получил ли новых ран, с его-то удачливостью оказываться в самой гуще событий, и на месте ли его глупая голова. Если Касин в самом деле Призрак, то мы с ним находимся по разные стороны этой войны. Он мой враг, и будет лучше для нас обоих, чтобы мы больше никогда не встретились. Что будет, если мы встретимся на поле боя? Кто из нас возьмет верх? Я не хотел умирать, но и убивать его мне тоже не хотелось.      Он мог умереть и без моего вмешательства, понимал я с холодящим ощущением, и я могу вовсе этого не узнать. Тем более, если он Призрак – Долина Призраков явно была не самым безопасным местом, где постоянно происходили стычки на выживание, и тем более я никогда не узнаю, жив ли он до сих пор. Стараясь быть честным с собой, я понял, что постоянное, едва ли не навязчивое его присутствие рядом со мной никак меня не раздражает, более того, я с большим удовольствием выпил бы с ним еще вина, еще бы послушал, как он меня называет приторным «А-Сюй». Его было удобно держать за собственной спиной в бою, его техника владения боевым веером оказалась поистине впечатляющей, хотя можно было научить его некоторым полезным вещам. С ним приятно было разговаривать, он оказался начитанным и образованным, к месту или без он цитировал классическую литературу, его голос было приятно слушать. Рядом с ним просто было приятно находиться, даже после того, как я узнал, что он мой враг.      Я еще опасался, что мог забыть лицо Касина. Я так тщательно отворачивался от него, что слишком мало смотрел на него. Воспоминания были без сожалений, однако я хотел бы, если судьба позволит еще раз, оказаться рядом с ним, на этот раз глаз от его лицо не отводить. Я помнил его голос и звук его шагов, манеру его двигаться и звук, с которым от раскрывает веер и мягкость его кожи под пальцами, как он сидел вполоборота от меня, его широкие плечи и крупные кисти рук, и эти воспоминания все больше вгоняли меня еще глубже в засасывающую пустоту души. Мог ли я называть его нежно, после того, как с такой нежностью и тоской его вспоминал? Я мог ошибиться, когда принял его внимание и его поведение за попытки ухаживать за мной, и тогда права не имел испытывать к нему такие чувства. К малознакомому человеку, к Призраку, к мужчине. Одного только из этих условий хватило бы, чтобы я и думать забыл про какие-либо чувства, кроме уважительных. Кроме всего прочего, мне не стоило забывать, что он мой враг, выходец из клана изгоев и отщепенцев. Умом я это понимал, но вот сердце мое, на сердце росли колючие цветы нового чувства, которое я испытывал к нему. Я смог узнать трепетную нежность, желание находиться рядом и просто смотреть, как он двигается и как дышит. Смотреть и узнавать уже знакомые черты, видеть что-то новое и получать удовольствие уже нового знания. Может да, если он позволит, я хотел бы прикоснуться к нему еще раз. Я помнил, насколько нежной и мягкой была его кожа под моими пальцами, и хотел еще. Провести пальцами по его ладони и по предплечью, посмотреть, как он отреагирует на мое прикосновение. А если бы я еще с этим назвал его «А-Син»? Уместно ли это будет? Оставаясь без ответов, эти вопросы расстраивали меня все больше.    Мне давно следовало бы жениться, но найти подходящую девушку было чрезвычайно сложно. Мир Дзянху и так был слишком мал, и к тому же к кандидатке у меня имелись весьма строгие требования. Чтобы брак не был сочтен неравным, девушка должно быть либо Главой клана, либо ее старшей дочерью. Надо было, чтобы она практиковала боевые искусства, и ее уровень мастерства был не ниже моего, потому что учить с нуля свою будущую жену я не намеревался. И чтобы ей не требовались ухаживания, потому что только представления о так называемых традиционных ухаживаниях вгоняли меня в ступор, я не умел в это дело. И, говоря о политике, наш союз должен был нести пользу как и для моего клана, так и для ее. И еще она должна хоть немного мне нравиться, потому что визит в ее покои у меня не должен вызывать отторжения. То есть прямо сейчас все мои возможные варианты сводились ровно к нулю. Учитель был бы мной недоволен.      -Тебе жениться надо, - со свойственной ему бесцеремонностью заявил мне однажды Е Баи. - Маешься дурью, бесишься из-за избытка жизненной силы. Появиться вот у тебя милая женушка и попьет у тебя крови.    Я медленно поднял на него взгляд. Старший не был тем, кого можно было смутить или вывести из себя грозным взглядом, но даже он несколько стушевался.    -Я не имею в виду ничего такого. Ты как раз в том возрасте, когда нужно жениться, да и обеспечить наследником Тянь Чжуан необходимо.    -Выберу одного из старших учеников, как и сделал мой наставник. Что касается невесты, то я лучше сам подберу вам девицу из собственных учеников. Хотите?    Е Баи предсказуемо отказался. Не из-за своей какой-то предвзятости к молодым барышням, а собственной неприязни ко всем людям, хоть в чем-то ему уступающим. С такими запросами он точно долго будет один, и как точно сказал Касин, у него долгий путь к добродетели.    Однако по сути предложение Е Баи не было лишено смысла, как и мои собственные мысли. В один день, терзаемый вполне понятными мужчине муками плоти, я оделся неприметно и направился в ближайший цветочный дом. Устроившись за столом и неспешно потягивая вино, я смотрел на танцующих цветочных девушек и предавался собственным невеселым мыслям. Был ли способен Касин таким образом, своим телом и соблазнением, воздействовать на меня? Вспомнив, как он сидел, полуобнаженный, с ранением на плече, на фоне лунной ночи, я мог согласиться. Ему можно было даже и не раздеваться, достаточно бы только посмотреть на меня как на самого особенного для себя человека. Был ли я способен действовать так, завлекать его целенаправленно, чтобы мы оказались в одной постели? На этот счет я сомневался, я и понятия не имел, как нужно это делать. Двигаться так, как двигаются эти девушки, плавно и неспешно, прикрыв лицо и не поднимая глаз, чтобы потом бросить один-единственный тяжелый взгляд, наполненный страстью и желанием. Я поймал взгляд одной из них, выше всех и с широкими скулами, и через несколько тактов танца, она снова посмотрела на меня. Если приложить определенную долю воображения, то она отдаленно похожа на Касина, как может быть похоже очертание за бумажной дверью в неверном пламени свечи. Я подозвал хозяйку цветочного дома и через несколько минут входил в покои этой девушки.    Несмотря на то, что разведчики регулярно мне доносили о происходящем, я не особо интересовался новостями. Произошло большое столкновение между кланом Скорпионов и Призраками Долины, убитых не было, только, по слухам, несколько Скорпионов было взято в плен. Их, бессознательных, унесли в Долину и там они сгинули без следа. Я выслушал доклад без интереса и отпустил разведчиков без приказа. Произошло еще несколько некрупных столкновений. Нашли Призрака Висельника, со вспоротым животом и повешанным на собственных кишках – разведчик, что докладывал выглядел достаточно напуганным, но я смог оценить тонкую иронию этого широкого и глубокого жеста. Если судьба дарует мне еще один шанс свидеться с Касином, я обязательно спрошу про его участие в этом деле, потому что в этом мне чудилось что-то очень для него характерное. Пришло приглашение на свадьбу дочери Гао Ченя и старшего ученика – на первый день весны. Не давая ответа, я отложил его в сторону и думать даже над ним не хотел.    За неделю до этой свадьбы я был очень занят очередной интересной книгой, когда за дверьми моего кабинета раздался необычный шум. Переведя взгляд на двери, я сосредоточился и узнал возмущенный голос уважаемого Е Баи. Опять повара ему не угодили или ученики снова двигались слишком медленно для него и за его мастерством не могли угнаться. Ничего нового и ничего интересного. Однако двери резко распахнулись, и пышущий самодовольствием и привычной злостью уважаемый Е Баи втащил кого-то за отворот одежды и кинул на пол перед моим столом. Вслед за ним тут же вбежал Чанлин.    -Ты посмотри, кого я нашел на дороге, ведущей в наше Поместье, – заявил старший. – Мне даже ничего делать не пришлось, он уже был в таком состоянии.    Я бросил взгляд поверх книги. На полу лежал мужчина, юноша даже, в темной одежде и с заплетенными в множество кос волосами. Ему даже не нужно было показывать свое лицо, чтобы я его узнал, и опять же, не придал его появлению особого значения.    -Над этим наемником кто-то хорошо поработал, – продолжил тем временем старший. – Он явно ранен и стоять на ногах не может. Это ничтожество и есть такой знаменитый Царь Скорпионов, которого боится каждый.    -Что тебя останавливает, чтобы его прикончить? – возвращаясь к книге, заметил я.    Си Ван взвыл тихонечко, приподнялся и ткнулся лбом в пол.    -Прошу нижайше, глава Чжоу, – сдавленно пробормотал он. – Пощадите меня.    -С чего я должен тебя пощадить? – удивился я. – Помнится, совсем недавно ты совершенно не робел сам убить меня.    -Я хочу жить, – всхлипнул он. – Если в сердце у вас нет милости к молящему о пощаде, то я могу выкупить мою жизнь информацией.    Глубоко вздохнув, я поднялся с места, обошел стол и встал рядом с Си Ваном, заставляя его сесть на собственные ноги и запрокинуть голову. Выглядел он действительно очень плохо, бледный, с ввалившимися щеками, и, если я не ошибался, пахло от его одежд свежей кровью. Мне это не понравилось, и я подходить совсем близко не стал, только заложил левую руку за спину и правую опустил вниз. От этого простого жеста Си Ван стушевался и ссутулил плечи, враз приобретая вид потерянный и жалкий.    -На мой отряд напали солдаты Долины Призраков. Большую часть перебили, остальных захватили в плен, и меня в том числе.    -Зачем это было сделано? – спросил Е Баи.    -Приказ Хозяина Долины Призраков, – Скорпиона явственного передернуло. – Он держал меня в плену все это время, запер в каменном мешке и кормил только водой и хлебом. Я сидел там и едва не потерял разум, слушая крики из пыточных. Я считал, что пытают моих людей, но Хозяин пытал так же собственных людей, как я понял, за   за сговор за его спиной и попытку свергнуть.    -Тебя он тоже пытал, – проговорил побледневший Чанлин.    Скорпион поднял рукава, демонстрируя запястья, стертые в кровь широкими кандалами.    -Он подвешивал меня за руки, каждый раз, и поднимал над полом, чтобы вызвать боль, и задавал вопросы. Спрашивал обо всем, о моем клане, об Альянсе, об Императоре и о вас. Я пытался молчать, – он всхлипнул, – но он притащил в пыточную мою прекрасную Архонт и заставил ее выпить суп Мень По.    -Суп забвения, – пробормотал Е Баи. – Я знаю, как он действует, но никогда не видел воочию, как именно.    -Я думал, он начет ее пытать или убьет вовсе, но он лишил ее всех воспоминаний и заставил поклониться себе. Я видел, как всякое узнавание и осознание уходит из ее взгляда, и это было во сто крат хуже, если бы я сам выпил это проклятое зелье.    Он вытер лицо ладонями, видимо, от непрошенных слез, и продолжил.    -Я рассказал ему все, что знал, – признался он, – и за каждый ответ, что ему не нравился, он бил меня плетью. А не понравилось ему многое. В последний день он раздел меня донага, приковал к стене за одну руку и долгое время рассматривал мою сломанную ключицу. Я видел его так же близко, как сейчас вижу вас, и поверьте мне, его лицо было лицом дьявола! Это ужасное существо, и не человек даже! Я ничего не смог с ним сделать!    -Если не смог, то почему ты здесь сейчас? – разомкнул губы я. – При своей памяти и живой?    -Я не знаю, - Царь Скорпионов насупился, и его лицо неуловимо стало похоже на лицо несправедливо обиженного ребёнка. Он же совсем молодой, может, года на четыре или пять только старше Чанлина.    -Что ты еще сказал ему? – спросил я.    -Он спрашивал про клан Блестящего Озера, – ответил он, и Чанлин вскинулся. – Он точно знал, что его Призраки не нападали на этот клан, и и поэтому выбил из меня признание, – Си Ван посмотрел прямо на моего ученика. – Я получил приказ от Лу Джан Шень замаскировать своих подчиненных под Призраков и вырезать твой клан, весь, до единого человека.    Глаза Чанлина загорелись нехорошим огнем. Теперь он узнал имя своего врага, и я бы не поставил на то, что глава Шень будет здравствовать долго.    -Почему ты выполняешь приказы Лу Джан Шеня? – снова спросил я.    -Потому что он мой родной отец, – выдавил Скорпион. – Си фамилия моей матери. Выполняя приказы отца, я думал, что он полюбит и признает меня, – он снова всхлипнул.    -И что, признал? – усмехнулся Е Баи. – Тебя просто использовали, дурной. Тебя не вышвырнули за двери только потому, что за твоей спиной армия наемников.    -Не признал, – Скорпион готов был разреветься. – Глава Чжоу, прошу вас, пощадите. Примите мое служение и всех моих подчиненных, – он снова бухнулся мне в ноги, ткнулся лбом в пол прямо рядом с моей ногой. Мне стало дурно, я снова услышал запах чужой крови. Я отошел на шаг назад.    -Из Долины Призраков нет пути назад, – проронил я. – Как ты вернулся?    -Я не знаю, – повторил он, поднимаясь. – Когда Хозяин Долины Призраков повторно сломал мне ключицу, он втер мне в рану какой-то яд, который я не смог опознать, и заявил, что противоядие есть только в Поместье Четырех Сезонов. После он ушел, оставив дверь открытой и мои вещи лежащими на видном месте.    -Дурак! – в сердцах воскликнул Е Баи. – Тебя использовали как посыльного.    Я демонстративно повел носом по воздуху.    -Я даже могу опознать яд. Осень доверчивых птиц, – поморщился я. Он наивен как ребенок. – Если тебе даже сказали, что дали яд, это не значит, что он на самом деле был.    Взгляд Царя Скорпионов стал осмысленным.    -Так вот для чего эта шкатулка! – он полез рукой в правый рукав. Носком сапога я пнул его левую руку, заставляя зашипеть от боли и послушно, следуя за моим движением, склониться к полу. В рукаве его действительно было что-то глухо ударившееся о пол. Не убирая ноги с его запястья, я нагнулся и достал продолговатый предмет, завернутый в запыленную ткань нежно-розового цвета. Такого же цвета одежды были на Вень Касине в тот же день, когда я видел его в последний раз. Несколько секунд я просто держал шкатулку в руках, ощущая ее вес и что-то глухо перекатывающееся внутри. На несколько секунд я даже забыл про раненого Скорпиона, пока не услышал его стон. Убрав ногу, я смерил его тяжелым взглядом.    -Я принимаю твое служение и дарую свою защиту, – веско уронил я. Си Ван попытался подняться и сложить руки перед собой в благодарности, но силы оставили его и он завалился на бок. – К лекарю его, – приказал я, выходя из собственного кабинета прочь. Это было легче, чем выгонять оттуда старшего.    Отойдя на несколько шагов, я опустился на камень и еще немного подержал неожиданный подарок в руках. Мог ли я ошибаться, и вместо Вень Касина мне этот подарок передал кто-то другой? Могла ли быть ловушка вместо подарка? Помедлив немного, я все-таки решил его открыть. Под розовой тканью оказалась закрытая деревянная шкатулка с гравировкой. И с секретом, понял я, попытавшись открыть ее. Маленькие лезвия выпрыгнули из боков все-таки медленнее, чем я отдернул пальцы, меня не задело, и тогда мне пришлось сфокусировать свое внимание на гравировке. Это была очень тонкая работа, человека, умеющего работать по дереву и имеющего много свободного времени. Вся шкатулка была исписана цветочными узорами и линиями, напоминающие бегущие облака в ненастную погоду. В центре крышки был высечен хокку. «Гонит ветер пышные облака в выси, цветы любуются на них с земли. Разделены они вовек» Я вспомнил, какими глазами иногда смотрел на меня Вень Касин – такими и цветы могут смотреть на плывущие над ними облака, вечно прекрасные и вечно недоступные. Это он хотел сказать? Что мы не можем быть вместе, что мы разделены и никогда нам не сойтись? В это он прав, и на это есть множество причин, о которых я не хочу вспоминать. Я провел пальцем по буквам. Сожалел ли Касин об этом так же сильно, как и я? Снились ли ему те же сны?    Под легким нажатием пальца одна из букв продавилась. Тонкий нажимной механизм, такой же изящный и прекрасный, как и его мастерство владения веером. В каждой грани, в каждом усилии, что он приложил, создавая эту прекрасную и опасную шкатулку, была история наших с ним встреч и неозвученных, неразделенных чувств. Я легко провел пальцами по выгравированным узорам. Плывущие легкие облака... Кончиками пальцев я легко нажал на иероглифы, складывающиеся в имя «А-Сюй». Потайной механизм щелкнул, лезвия не выпрыгнули, а крышка под пальцами стала подаваться. Чуть помедлив, сделав пару глубоких вдохов, чтобы успокоить сильно бьющееся сердце, я сдвинул крышку в сторону. Первой моему взору явилась длинная шпилька для волос, сделанная из плотного, тяжелого дерева, украшенная вырезанной же из дерева цветком лилии. Резчик передал цветку всю его изящество и хрупкость, и даже маленькие тычинки центра цветка. Я взял ее в руки и провел по узорам дерева. В этом украшении не было ничего женского или легкомысленного, она было сдержанным и неброским, однако таило в себе скрытую роскошь и красоту. Она была изящна, и очень красива, как может быть красива нетронутая хрупкость лепестков лилии. С внутренней стороны был спрятан еще один секрет. Часть деревянной заколки оказалась притертой пробкой и отходила при некотном усилии, обнажая выемку, достаточную, чтобы спрятать туда несколько целебных пилюль. Интересное решение и очень полезное. Под шпилькой был уложена тонкая, плотно свернутая бумага, даже в сложенном виде можно было разобрать мелкое густое письмо, и на самом дне, как ненужный мусор, валялись три осколка небесно-голубого стекла. Еще три осколка от ключа в Арсенал, и он мне преподносит их так просто, как дополнение к основному подарку.    Я погладил пальцами шпильку. Если Си Ван и прибывшая с ним информация были подарком от Хозяина Долины Призраков, как шаг к примирению и сотрудничеству, то эта шпилька и письмо было куда личным, куда более интимным делом. Признание в собственных чувствах, обнажение собственного нутра. Вень Касин знал, кто я, и его ничуть не смущало такое положение дел, более того, он первым делал шаг навстречу. Стоит ли отвечать на его чувства? Что его связывало с Хозяином Долины, что они оба воспользовались друг другом – Касин передал весть о себе с посланцем Хозяина, а тот использовал способ Веня передать лично мне в руки ключ от Арсенала. Или эта была какая-то сложная интрига, чтобы вынудить меня относиться к Долине Призраков лояльно, чтобы позволять им проделывать свои мерзкие и жестокие делишки? Вопросов этот подарок дал мне куда больше чем ответов, но тем не менее, я не переставал прикасаться пальцами к ошлифованному дереву, а после и вовсе завернул в ткань и положил за отворот одежды.