Каменное сердце

      Прошло двадцать лет с тех славных пор, когда был убит кровожадный и беспощадный демон Жун Сюань, и с тех самых пор в Цзянху воцарился мир. Весьма шаткий, относительный мир, держащийся только на крепком Альянсе Пяти Озер, подавляющим все остальные, более мелкие организованные группы, такие как секта Нищих, секта меченосцев Цин Фэн, павильона Лонг Юань и прочих многих менее достойных упоминаний сект и семей. Весь этот мир боевых искусств жил своей жизнью и бурлил своими маленькими конфликтами, все эти двадцать благословенных мирных лет. Больше же конфликты, доходящие до Императорского Дворца, подавлялись жесткой карающей дланью Императора – тайной сектой Тянь Чжуан, сектой лучших в своем роде наемных убийц и шпионов своего поколения. С тайной помощью этой секты и его главы Цинь Хуайчжан Император взошел на престол, что делало эту секту в глазах бойцов мира боевых искусств и простых людей и вовсе силой непоколебимой и непреодолимой. Среди людей, простых и бессмертных, а так же среди героев ходили самые невероятные и ужасные слухи про Тянь Чжуан, что мол, безжалостней нет никого кроме них и каждый из его членов мог заткнуть даже демонов количеством погубленных душ и пролитой крови. Я же, нынешний же ее глава, молодой господин Чжоу Цзишу, полностью следую чести и духу ее основателя, теперь уже беспрекословно следуя приказам своего Императора, причиняя мир и насаждая порядок всеми доступными и парочкой откровенно нереальных для рядового обывателя способами.       Сейчас я стоял у ворот Поместья Четырех Сезонов и смотрел на крышу собственного поместья. Стояла глубокая ночь, полночь уже миновала, и луна освещала благословенную землю под ней неверным холодным светом. Такого света все очертания, домов, деревьев, ворот и многочисленных людей за воротами, теряли свой обыкновенный облик и становились чем-то нереальным и искаженным, как будто нереальным. Как будто бы все в самом деле было нереальным, как будто бы все происходило во сне, настолько все происходящее было совсем нереальным. Однако наиболее странным казалась одинокая фигура на крыше моего собственного поместья, освещенная лишь серебряным колдовским светом полной луны. Фигура вальяжно, как будто в собственном доме, развалилась на черепице и изредка поднимала руку, прикладывая к губам кувшин с вином. Я знал этого человека, и он поистине безумен, в своих мыслях и поступках, и что с этим делать, я совершенно не представлял. Оставалось только смотреть него снизу вверх, равномерно дышать и пытаться себя успокоить, медленно перегонял свою ци по меридианам. Обычно это помогало сохранить трезвый ум и избавляло от излишних эмоций, однако сейчас это не работало. Я вообще не представлял, что могло с ним сработать.       Мы находились друг напротив друга, как и две многочисленные и опасные армии. Мои люди стояли по эту сторону ограды, вооруженные и готовые напасть. Его люди, стоящие по другую сторону ограды, были вооружены только свадебными богатыми дарами. Дарами для меня. Все застыли в ожидании и только яркая луна освещала поместье. Легкий ветер шевелил края одежды, лениво игрался со спущенными флагами, и шелест ткани был отчетливо слышен в опустившейся тишине. Спроси у меня кто, как смогло так оказаться, как случилось так, что враг мой и враг всякого живого человека сейчас пришел за мной и ждет моего положительного ответа, ответить я бы не смог. Даже будь я до конца честен и мне пришлось бы отвечать только себе на этот вопрос, то все равно не смог бы ответить. В своей довольно жестокой и богатой на события жизни я представить не мог, не мог допустить такого развития событий, и да не прикладывал никаких усилий, чтобы этого добиться, однако такого еще никогда не было.       -А-сюй! – крикнул мужчина на крыше и взмахнул бутылочкой с вином. – Твое сердце холоднее ко мне, чем эта ночь!       Чанлин попытался что-то сказать и выступить вперед, но я, не глядя, поймал его за руку, глубоко вдавил ногти, намеренно причиняя боль и заставляя его замолчать, и завел себе за спину. Такие как он – редкость, и крайне глупо вышло бы, если он сейчас погиб от руки этого сумасшедшего Призрака, пусть даже он лицом напоминает благородного небожителя, благословенного бессмертного. Мне удалось неплохо узнать, что твориться у него внутри за этим лицом.       -Твои глаза прекрасны и глубоки, но они полны мороза и способны выморозить до глубины души! А-сюй, ты такой жестокий ко мне! – поделившись, мужчина еще раз приложился к бутылочке.       Этот мужчина попросту невероятен и бесстыден, вот так, при своих подчиненных и при моем войске так откровенно говорить о своей любви! От стыда за его действия мне захотелось развернуться и уйти, а еще лучше прикрыть лицо, чтобы не смотреть и не видеть такого позора. Не говорят такие вещи прилюдно, так меня учили с самого детства. Те вещи, те слова, которые обнажают душу и проявляют личное отношения, голые эмоции, высказываютя только лично, а еще лучше – за запертыми дверями, но никак не перед полной площадью людей. Как он может так говорить? Как будто бы обнажает сейчас передо мной свою душу, которая, я был глубоко убежден, темнее этой ночи. Я не знаю, как так получилось, но я мог рассказать, что привело к такому раскладу. Рассказ будет долгий, но сейчас все ждали только меня. А это значило, что времени было сколько угодно.