Астери

      Юлиан       Я еще глаза не открыл, а уже и так знаю, что руки, которые меня обнимают — Сашины. Мне так хорошо, спокойно, и я прекрасно выспался. А открыв глаза, я удивляюсь: в комнате так темно, что, кажется, ночь уже, но ведь такого быть не может, у Саши же работа. Оглядываюсь, только ничего разглядеть не получается, слишком темно из-за плотных жалюзи. Комната, а это, наверное, спальня Саши, в которой я еще никогда не был, выглядит более обжитой, чем остальное жилище, это даже в потемках понятно. И, кстати, совсем не помню, как сюда попал; последнее — я сажусь в машину и все, прям отрезало. Как он меня раздел, интересно, даже не разбудив? Ладно куртка с ботинками, но штаны-то? А я чувствую — нет их, голой же коленкой к ноге Саши прижимаюсь.       Пить хочется и писать тоже. И вот это вообще не замечательно: боюсь один вылезать из кровати, вдруг что сломаю, да и Сашу будить не хочется, он же устает.       Лежу и лежу, а желание посетить уборную растет и растет; я уже и одежку для Кузи представил, и подумал не научиться ли мне вязать, а Саша спит и спит.       Все! Не могу больше!       Я медленно начинаю отодвигаться в сторону, пытаясь выбраться из объятий, но что-то идет не так — Саша, явно не просыпаясь, меня сцапывает и в себя вжимает, руками обвив, еще и ногой сверху придавливает. Помогите! Боюсь, не дотерплю! Как выбраться-то?       Пытаюсь потерпеть еще немножко, но мочевой пузырь уговариваться отказывается наотрез, поэтому предпринимаю новую попытку и пытаюсь аккуратненько убрать с себя чужие руки.       — Куда собрался? — спрашивает Саша сонно и так вдруг, что аж вздрагиваю. Он и не думает меня отпускать, даже глаз не открывает, а я уже плакать готов, так сильно в туалет хочется.       Да не шить я! Не шить!       — В туалет, — пищу тихонечко.       — Точно?       — Да. Саш, пусти, не могу уже.       Мертвая хватка слабнет, и я в срочном порядке скатываюсь с кровати.       — Кто вас, психов, знает… — буркает и, обняв одеяло, похоже снова засыпает. А у меня новая миссия: выйти аккуратно, ничего не снеся и не разбив, и желательно не описаться по дороге.       Бочком крадусь к выходу под веселый мотивчик из «Розовой пантеры» в голове. Тудум, тудум, тудум-тудум-тудум… Дверь! Ура!       Вываливаюсь в коридор, аккуратно прикрываю дверку и несусь в туалет. От счастья и облегчения чуть слезу не пускаю. И низ живота мстительно тянет-ноет — в отместку за игнорирование надобностей.       Сходив в туалет, умывшись и прополоскав рот, выхожу и пытаюсь понять, что делать дальше. В спальню возвращаться не вариант, опять Сашу разбужу, заняться нечем, шитья нет — все у меня дома осталось. Ничего не придумав, иду в зал и заваливаюсь на диван. И уже лежа вспоминаю, что так и не попил. Повздыхав, снова встаю и иду на кухню, где пью прямо из-под маленького краника, и снова возвращаюсь в зал, на диван, и прикрываю глаза. Но долго скучать мне не дают, как и уснуть еще разочек. Я слышу, как открывается дверь и шаги Саши. Ну вот и чего он не спит?       Поднимаюсь и иду ему навстречу.       — Ты же там не перешиваешь мою штору в кимоно? — уточняет подошедший ко мне Саша, подозрительно косясь на арку в зал.       — Нет, я там просто полежал. Не хотел тебя будить.       — Ну, иди в спальню и лежи, чтоб я тебя видел, — говорит и идет, зевая, в туалет, а я к двери в спальню. Рисковать, расхаживая там в одиночку опять, я больше не собираюсь и, присев на корточки, откидываюсь на стену, ожидая возвращения Саши.       — Ты чего тут? — спрашивает вернувшийся Саша, и я, открыв глаза, смотрю на него снизу вверх. Волосы в свободную косичку заплетены, а я и не обратил внимания… И без халата… Да, так лучше!       — Я один боюсь. Ты же говорил, что там все ценное.       — Я не говорил, что там все ценное, я сказал, что там есть вещи, которые мне дороги. Пошли, не сиди на полу.       Он подает руку, за которую и ухватываюсь. Встав, я иду за Сашей в комнату, так и не отпустив прохладную ладонь. Меня доводят до кровати, в которую я тут же ныряю и разваливаюсь на животе, а сам хозяин поднимает рулонную штору, впуская в комнату день, и ко мне возвращается, тут же в объятья попадая.       — Будешь спать еще? — спрашиваю куда-то в грудь, еще и носом о кожу глажусь.       — Через полчаса будильник сработает, не думаю, что есть смысл засыпать, — Саша обнимает меня, к себе ближе притягивая. — Ты-то сам как, отоспался?       — Вроде… Прости, что разбудил, я не хотел, — оставляю поцелуй на его груди. Никакого покоя со мной прям. И как он меня терпит?..       — Не прощу. Лежи теперь вот рядышком и успокаивай, — в голосе слышится улыбка, и я тоже улыбаюсь. Да я только за!       Двигаюсь повыше чуть-чуть и оставляю поцелуй на шее и, почти не отрываясь от теплой кожи, сообщаю:       — Мне понравилось с тобой спать, — и снова целую.       — А мне понравилось знать, что ты реально спишь, а не гробишь здоровье. Зачем ты так? — Саша проводит пальцами по позвоночнику, сверху и до поясницы. И хоть на мне футболка, все равно это очень-очень приятно…       Тихо выдыхаю, довольно щурясь, и отвечаю:       — Меня затянуло. Я не специально.       — У тебя теперь будет на это много времени, даже слишком, ещё надоест. Выстраивай график, а то сломаешься, — ладонь забирается под тонкий трикотаж и прохладные пальцы холодят спину, распуская мурашки. На радостях от такого контакта, оставляю сразу россыпь поцелуев на шее и ключицах.       — Я когда-нибудь научусь это контролировать… А пока что просто хочу быть с тобой и шить, когда тебя рядом нет. И я не псих. Наверное…       — Вот именно что наверное. Ох, Юль, доиграешься у меня. Украду как дракон принцессу, —рука скользит вверх, задирая футболку. А мне так хорошо, так приятно его чувствовать, мысли сладко путаются, и я жмусь еще сильнее к своему нежданному счастью.       — Я буду рад.       Потом, когда-нибудь, я, конечно же, начну страдать без шитья, но пока точно нет. Саша рядом и вот вообще ни до чего дела нет.       Глажу его руку, перебираюсь на торс, целую подбородок. Дракончик мой красненький.       Саша ловит мои губы, целует, на что я с радостью отвечаю, плавясь от него. А потом чувствую, как он тянет футболку ещё выше и отстраняюсь, чтобы выскользнуть из нее и снова прижаться к Саше. Ох, как много контакта. С ума можно сойти. Целую его уже сам, а его руки везде, гладят спину, ребра. Его губы нападают на мое плечо. Как же хорошо… Можно не останавливаться сегодня?..       Не возбудиться в такой момент — миссия обреченная на провал. Я даже пытаться мысленно сопротивляться не стал. Хочу его. Только его и хочу. Все с ним хочу. И просыпаться, и засыпать, и на работу ходить, и целоваться вот так, до невменяемости, и очень много всего…       — Я как мальчишка с тобой, будто мне семнадцать опять… — шепчут мне в шею и бедро стискивают, в себя вжимая. Не могу сдержать стон, поняв, что и он тоже… хочет меня. Трусь об него. Вообще контролировать себя не могу, телу безбожно мало, хочется еще и еще, да побольше.       — Саша… — не могу молчать, обожаемое имя само вспархивает с моих уст. Стоит ему отстраниться от моей шеи, как я тут же ловлю его губы и целую, целую, и трусь бедрами, всхлипывая в поцелуй. Очень хочу…       Его рука ныряет под резинку моих трусов и сжимает ягодицу. Мычу в его губы, толкаюсь бедрами навстречу, хватаюсь пальцами, будто боюсь, что налетит ветер и унесет меня прочь, от него отрывая.       — Саша… Саш, я больше не могу, — шепчу в его губы и руку вниз опускаю, до его члена через шорты дотрагиваясь. Он мычит мне в губы, и такое ощущение, что у меня по нервным окончаниям вибрация проходит. Это невозможное что-то…       Саша стягивает мои боксеры, оставляя их мешаться повыше колен, и на себя резко дергает, отчего мой член в его живот вжимается. Всхлипываю от ощущений. Не могу, как хочу.       Провожу языком по его шее, до мочки, которую тоже ласкаю, слегка посасывая. Никогда еще меня так не штырило. У меня даже пальцы подрагивают от перевозбуждения. Я ерзаю, трусь об его живот, не могу спокойно лежать. Хочу его чувствовать везде, трогать, целовать.       — Юль… А переезжай ко мне?       Такой интимный момент и этот вопрос у меня в голове вообще не состыковываются. Я даже не сразу разумею значение слов, а потом, как понимаю, тут же отлепляюсь от его уха и в глаза заглядываю, переспрашивая:       — Уверен?       — Конечно, ты же ходячая катастрофа. А так мне будет проще за тобой приглядывать.       — Очень романтично, — фыркаю и целую в кончик носа. — Перееду, если пообещаешь не пускать меня в душ одного. Я его боюсь.       — Я тебя с ним подружу, он не злой.       Саша снова меня целует и все, мысли снова разбегаются, я даже осмыслить перемены в своей жизни не успеваю. Но желание получить сегодня что-то большее, чем просто поглаживания друг о друга, толкает меня вперед. Я отстраняюсь и стягиваю с себя мешающуюся тряпку, после чего ухватываю за резинку шорт и замираю, в глаза заглядывая.       — Можно?..       — Нужно, — стонет Саша, и я дергаю их вниз, освобождая его от одежды, а потом снова льну к нему, целую губы и рукой крепкий член обхватываю. Он у него побольше моего будет.       Спускаюсь поцелуями по груди и, дойдя до самого интересного, замираю. А как вообще? Нет, то что делать-то понятно, но… По правилам без орального презерватива нельзя, но это в «Астери», а мы дома. А дома можно? А я же не проверялся после ухода из «бабочек»…       — Са-аш, у меня проблема, — сообщаю ему снизу, задумчиво член разглядывая, и рукой по нему водя неспешно. У него тут волосики светлые… Хотя я бы больше удивился, будь они и тут красные.       — Какая? — вопрошает Саша, так и не дождавшись от меня продолжения.       — Можно ли мне делать минет без презика? Или сначала нужно в клинику сходить? А у тебя есть презики?       Вздыхаю и лбом в его бедро упираюсь. Черт, я даже просто приятно ему сделать не могу, без каких-либо происшествий.       Саша гладит меня по волосам, а потом аккуратно с себя сталкивает на кровать и, молча поднявшись, уходит. Лежу, одеяло обнимаю, и грущу. Он же знал, что я «бабочкой» был, почему он сбегает?       Слышу какой-то стук, и как закрывается дверца шкафа. Он меня замуровать тут решил, что ли? Но стук от молотка я так и не услышал, зато Саша возвращается, неся башенку из трех коробок в руках.       — Я думал, ты меня бросил, — жалобно бубню в одеяло.       — Почему? Считаешь меня настолько непостоянным? — он ставит трофеи рядом с кроватью, и я вижу канцелярский нож на самой верхней; Саша садится на матрас, принимаясь вскрывать коробки.       — Нет. Просто боюсь. Не хочу тебя потерять.       Когда Саша вскрывает последнюю, на всю квартиру грохает музыка.       — Алиса, выруби будильник, — громко велит Саша и сразу же меня сцапывает, к себе притягивая. — Захоти я расстаться, я бы сделал это не так, и уж точно не в кровати, когда у меня от желания мозги плавятся. Ты ж про защиту сказал, вот сходил и тебе её принес. Выбирай.       Я перевожу взгляд на коробки и коротко смеюсь. Это же надо…       — Ты что, тыришь из «Астери» презики со смазкой?       — Конечно, а иначе как бы я на машину заработал? Ворую и толкаю через интернет. А то, что не продалось до истечения срока годности, оставляю себе и капитошек с балкона пускаю, надо же как-то развлекаться.       — Думаю, сейчас я найду развлечение получше, — запускаю руку в коробку и вытягиваю красный пакетик со звездочкой. — Ложись, а то времени уже.       Прежде чем Саша ложится, мне достается поцелуй, на который я с радостью отвечаю. А потом юркаю к нему в ноги и, достав презерватив, раскатываю по его члену. Целую головку и наконец-то вбираю в рот весь, целиком. Даже сейчас все происходящее похоже на сон. До конца поверить не могу, что у нас с ним зашло дальше поцелуев. Это как сбывшаяся мечта. Ощущения нереальные.

***

      Ксандер       Запускаю руку в кудряшки и, прикрыв глаза шумно выдыхаю, погружаясь в великолепные ощущения. Я не планировал ничего такого, да что там… Я когда его домой припер, вообще ничего не планировал, была лишь одна цель: заставить неугомонную белошвейку выспаться. Слишком сильно я за него вчера испугался, когда он практически в обморок в кабинете рухнул, хотя… какой раз уже? Я с ним точно поседею, и через годик такой жизни глаз дёргаться начнет.       Но как тут устоять, когда он такой горячий, такой домашне-милый и почти голый жмется ко мне в моей кровати, ещё и целоваться лезет? Я ж не каменный. Да и зачем, если нам обоим этого хочется?       Мне так хорошо сейчас, так приятно, но ужасно мало. Не хватает контакта, нет возможности его целовать, даже обнять проблематично, но я лежу, борясь с собственными желаниями немедленно его схватить, потянуть вверх и ласкать, ласкать, пока он совсем не уплывет. Хочу его довести до стонов, до бессмысленного бормотания, чтобы все его таракашки разбежались, оставляя только чувства, раскаленные эмоции, голое желание. Вместо этого, я вообще ничего не делаю, лишь глажу его волосы, стараясь поменьше думать о себе и побольше о нем. Это наш первый раз, а Юль он… как минное поле — никогда не знаешь куда наступить, чтобы не спровоцировать очередной эмоциональный взрыв с волной самобичевания. Ужасно самокритичный, до одури чувственный и ранимый. Вот сейчас прерву его минет, и он вобьет себе в голову, что мне не нравится, или что делает его плохо, или ещё какую дичь… А мне нравится, мне он вообще весь нравится, и все, что он делает, когда себя не калечит, тоже нравится, просто мне сейчас этого мало, я ещё не успел им вволю насладиться.       Юль ускоряется, заставляя меня чаще дышать и сильнее себя сдерживать, и вдруг, начинает постанывать, будто ему самому все это доставляет огромное удовольствие. Я распахиваю глаза, чтобы посмотреть на него, а его, походу, самого плющит не меньше моего: он, не прекращая дарить мне удовольствие ртом, начинает ёрзать, потираясь членом о простыню, сбивается с ритма, и это становится последней каплей. Зачем я мучаю себя, если ему этого тоже мало?       Хватаю его под мышки и тяну вверх, наконец-то обнимая и вновь целуя. Какое-то помешательство у меня на это с ним, его вообще все время целовать хочется, каждую секундочку. Может, это из-за того, что я редко целуюсь последние годы?..       Юль льнет ко мне, я чувствую, как его уже давно влажная головка трётся о мой живот, пачкая смазкой, и я, больше не думая ни о чем, резко нас переворачиваю, меняя местами. Коса перелетает вперёд, падая на его грудь, но я не обращаю на это внимания, целую и целую не в силах прерваться. Сначала губы, потом лицо, подбородок, шею, плечи. Мои руки будто живут своей жизнью, летая по всему его телу, то оглаживая слегка выпирающие ребра, то сжимая бедра, то щекоча живот…       — Неповторимый, — шепчу, возвращаясь к его губам и оставляя на них, наверное, миллионный лихорадочный поцелуй. — Совершенный. Прекрасный.       Юль стонет, выгибается, вновь вжимая в мой живот каменный член, и обморочно всхлипывает:       — Саша…       И с новым, более громким стоном… кончает, пачкая нас обоих обильной струёй спермы.       Я несколько шокирован такой чувствительностью, не ожидал… не то чтобы я мог похвастаться опытом в разнообразии партнеров-мужчин, у меня после жены кроме Криса никого и не было, но мне казалось большинству, чтобы кончить, надо чуточку больше стимуляции.       Упираюсь на руки, чуть отстраняясь, чтобы взглянуть на него, а Юль, смущенно хохотнув, заливается краской, даже нос и уши порозовели, и шепчет:       — Я не специально… Прости.       — Я же говорил, что ты неповторимый, — улыбаюсь и, опустившись, целую его, давая понять, что все хорошо, что мне ужасно приятна его вот такая реакция на меня. — Зато теперь я точно знаю, как сильно ты меня хочешь. Твой организм сказал это за тебя.       — Теперь у меня появились к тебе вопросы, Саш, — брови сводит, хмурясь. О нет, только не говори, что я опять на этом чертовом поле на мину наткнулся!       — Какие? — спрашиваю аккуратно, боясь ещё больше бомбу расшатать.       — Почему ты меня хочешь не так сильно, как я тебя?       Вот как это можно было так выкрутить, а? Зараза мелкая! Смеюсь и целую недовольно надутые губы и, обхватив его руки, спускаю вниз к своему готовому уже орать от нетерпения члену.       — Я тебя очень хочу, до безумия.       — А чего ждешь?       — Мне нравится процесс, а не только его окончание, — улыбаюсь, пока он с меня презерватив стаскивает. Чуть приподнявшись, беру подушку и снимаю наволочку. Ею и протираю наши животы, пока все не засохло, и тут замечаю, что Юль растерялся. Держит в руках презерватив и оглядывается, будто потерявшись.       Поняв причину, забираю резинку и вместе с наволочкой откидываю на пол, подальше от ковра. Потом выброшу.       — Ты же ещё хочешь продолжения?       Только не говори нет, а то я взорвусь!       — Очень, — и глазами вниз указывает а, проследив взгляд, я понимаю, что там и близко нет проблем с эрекцией. Оно вообще может вот так сразу встать, совсем без перерыва?.. И этот мальчик плакался, что у него с сексом не ладится?..       — Силен, — хмыкаю и веду рукой по гладкой груди, спускаясь вниз, к животу. Как можно перестать его ласкать? И как у кого-то могло хоть на секундочку появиться желание обидеть это чудо?       — Саш… Ну времени же много! Ты поесть не успеешь.       — Да и черт с ним, в «Астери» покормят, — мурлыкаю и, спустившись ниже, обхватываю губами сосок, всасывая. Юль вцепляется мне в плечи, стонет тихонько, навстречу выгибается, и кто б знал, как мне нравится его чувствительность. Перебираюсь на второй сосок, а после и ниже, ласково прикусывая выпирающую косточку. Вкусный до ненормальности.       Я бы тянул это до бесконечности, но, боюсь, ещё немного и закончу как Юль, но не факт, что смогу так же стремительно пойти на второй заход. Приходится оторваться от желанного тела, чтобы, перегнувшись через кровать нарыть в коробках пакетик смазки и презерватив. Кто бы мог подумать, что опоздавший курьер, припёрший это добро в «Астери» уже после того, как я закрыл дверь и включил сигнализацию, и моя лень, что заорала на ухо: «Да хрен с ним, возьми домой, потом завезешь!» — так сильно мне помогут?       Разрываю упаковку зубами и, натянув презерватив, сразу открываю вторую. Вылив на пальцы половину смазки, тут же провожу ими Юлю меж ягодиц. Он тут же разводит ноги, давая лучший доступ и я… ну как, как можно его не целовать?!       Конечно наклоняюсь и утягиваю в поцелуй и, лишь почувствовав вкус его губ, ввожу палец, ловя шумный томный выдох.       Боже, и он думает, я его брошу? Лучше бы боялся, что я его от себя не отпущу никогда!       Я растягиваю медленно, аккуратно. Знаю, можно и быстрее, но мне хочется, чтобы ему ни единой секундочки больно не было. Юль покрывает мое лицо нежными поцелуями, гладит спину, обнимая, и я в этот момент такое единение ощущаю, будто мы уже давным-давно срослись, будто это и не первый наш раз вместе, будто никого ближе у меня и нет, да и не будет никогда.       — Юль, — зову его, прося посмотреть мне в глаза. Я не говорю об этом вслух, но ему хватает и имени, и когда его небеса смотрят на меня, признаюсь: — Кажется, это и есть любовь.       Не дожидаясь реакции, накрываю его губы поцелуем, одновременно вытягиваю пальцы и, придержав ягодицу, медленно вхожу в ждущий меня жар.       Секс бывает разный: страстный, пошлый, быстрый, чувственный и не очень. Бывает, хорошо так, что мозги плывут, а бывает механическим и скучным — это когда устал и просто ждешь его завершения. Тогда это больше похоже не на секс, а на обычную разрядку.       Но когда секс не ради секса, когда тебя переполняют чувства, когда ощущаешь сердцем каждый вздох — все абсолютно иначе. Это все равно что смотреть фильм ВВС про джунгли или самому отправиться в путешествие. Порой смотришь, как на экране плещется водопад и кажется, даже брызги ощущаешь, но разве это сравниться с водопадом, на который ты сам пришел?       А я сейчас не просто к водопаду притопал — я сиганул в его чашу со скалы, погружаясь в хрустально чистую воду.       Юль стонет, и я ловлю эти невероятные звуки губами. Выгибается навстречу, и я сам прижимаю его ближе, кайфуя от контакта. Пытается подмахивать, и я ловлю его ритм, сливаясь, превращаясь во что-то единое и безумно чувственное.       Оргазм налетает штормовым ветром: резко, порывисто, и я изливаюсь, притягивая к себе дрожащее, цепляющееся за мои плечи тело. Люблю. Боже, неужели ты дал мне испытать это снова?..