Астери

      Юлиан       Под утро, когда я помылся и забрал у Аида Христосовича свои вещи и чаевые, на меня накинулся какой-то жуткий тип. Нет, он не был страшный, но столько вопросов задать, это еще нужно умудриться. Я его видел-то, пару раз в зале, а он почему-то решил, что я с ним секретничать буду. Но в общем и целом рабочая ночь закончилась спокойно, я дождался Александра Сергеевича и уговорил его все-таки заехать ко мне домой, где оставил грязные вещи, взял чистые ну и набор юной швеи, который сам по-быстренькому для себя собрал. А стоило нам попасть в квартиру к Александру Сергеевичу, как я тут же завалился спать. Все же медикаментозное отравление — вещь отвратная, было холодно, муторно, вяло, болел живот и подташнивало, но, проспавшись, мне вроде полегчало.       Когда Александр Сергеевич проходит мимо арочного проема после сна, я уже какое-то время сижу на ковре в комнате, отодвинув журнальный столик подальше. Все пространство вокруг завалено тканью, лентами, железными корсетными косточками и прочей мелочовкой, а я тихонечко шью.       — Доброе утро, Ксандер Сергеевич, — приветствую его радостно и делаю еще один стежок.       — Да уж скоро вечер, — Александр Сергеевич улыбается и, привалившись плечом к стене, что служит аркой, смотрит на меня. И я на него. Мне так его пижама нравится, особенно то, что ее на нем так мало. Им же часами любоваться можно. — Как ты себя чувствуешь?       — Получше. А вы? Выспались?       — Да, как видишь, до будильника же встал. Ты завтракал?       — Нет… Я никуда без разрешения не суюсь, — я хмурюсь, а потом вспоминаю, что утром забыл кое-что сделать и, отложив шитье в сторону, начинаю искать пакет. Где же он? Должен быть где-то тут?       Прощупав ткани и убедившись, что под ними точно нет, оглядываю помещение и — вот он! Стоит себе на полке стеллажа. Когда это я его туда сунул, интересно?       — Давай договоримся, раз уж ты согласился погостить у меня, то ты представишь, что я гостеприимный хозяин, и тебе можно чувствовать себя как дома, ладно? Меня большую часть суток не будет, и если ты будешь бояться выйти из комнаты и до чего-нибудь дотронуться, ты тут не подлечишься, а наоборот, сляжешь от истощения.       — Хорошо, — я стягиваю пакет с полки и, обняв его, встаю, направляясь к Александру Сергеевичу. — Я хочу вам кое-что подарить…       И вот. И все… Сразу отец с футболкой вспоминается. Но я все равно протягиваю пакет Александру Сергеевичу со словами:       — Только, если вам не понравится, не выкидывайте при мне, ладно?       — Там же не сушеные тараканчики? — спрашивает Александр Сергеевич и забирает у меня пакет.       — Там точно не они, — я сжимаю руки в замок перед собой. Что-то страшновато так стало.       — Смотри, ты обещал, — говорит с улыбкой, заглядывает в пакет и достает оттуда подушку. Она такая… декоративная, хотя спать на ней тоже можно, наполнитель хороший, микрогель. Приятная на ощупь, голубенькая, с одной стороны красный забавный дракончик косится на наглых птичек, что уселись ему на спину, а с другой этот же дракончик свернулся клубочком и спит.       Александр Сергеевич оглядывает подушку с одной стороны и с легким удивлением говорит:       — О, какой очаровательный. Ты сам сшил?       — Да.       — Спасибо большое, мне нравится, правда, — он переворачивает подушку другой стороной, а я успокаиваюсь. Хорошо, что так.       Руки отпускают друг друга, а Александр Сергеевич, восклицает удивленно-восторженно, словно фокус какой ему показали:       — Ой, их два!       — Не забывайте высыпаться, Ксандер Сергеевич.       — Если бы дело было только в моей памяти… Спасибо, будет о тебе напоминать.       Александр Сергеевич, обняв подушку, уносит ее в комнату, а я только на ковер вернуться успеваю, в свое гнездышко, как он уже обратно, в ванную комнату проходит. Принимаюсь шить корсет дальше. Сначала это казалось чем-то нереальным, но я нашел сайт в интернете, который поэтапно все по полочкам раскладывает, поэтому, изучив информацию, я сразу же принялся за дело. Идет пока не особо быстро, но тут нужно намастыриться и скорость прибавится. А когда я наконец-то куплю себе швейную машинку, то вообще… Может, в интернете что попроще глянуть? Та дорогая, это, конечно, прекрасно, но пока я на нее накоплю, много времени пройдет.       Когда шью, я выпадаю из этой реальности и отправляюсь в свою, могу даже людей, со мной говоривших, не замечать, да и часы пролетают со скоростью ракеты, но шаги Александра Сергеевича я все же каким-то образом услышал и сразу же отложил шитье в сторону, поднимаясь. Я выхожу в коридор и смотрю на Александра Сергеевича, что запахнул на себе халат и перевязал поясом. Его восхитительные красные волосы, влажные. Когда он их помыть успел?.. Прошло-то всего… Пару минут, может?..       — Пойдем, пока курьера ждем, я тебе покажу что да как.       Он близко, а волосы такие красивые, распущенные… Не сдержавшись, протягиваю руку и касаюсь гладкого локона кончиком пальца, поглаживая немного.       — Я тоже хочу прямые. Они красивые. Особенно ваши.       — Зачем? Прямые у многих, а таких кудряшек, как у тебя, почти ни у кого нет, особенно у парней. Люби себя, ты же уникальный.       Александр Сергеевич протягивает руку к моим волосам. Наблюдаю за ним, скосив глаза. Он засовывает палец в мою кудряшку и чуть вниз оттягивает, а та игриво подпружинивает вверх, стоит отпустить.       — Давно хотел так сделать, — говорит весело и идет на кухню, а я за ним, сразу же спрашивая:       — А почему не делали?       — Невежливо дергать подчинённых за волосы.       — Если осторожно, то можно. А Кузя часто погулять выходит? — спрашиваю, пролезая под рукой Александра Сергеевича, и иду пылесос в его «домике» выглядывать.       — Сегодня ты мне не подчиненный, а гость, поэтому точно можно. Каждую ночь, в четыре часа, перед моим приходом домой он проходит всю квартиру, но пока ты тут, я могу отключить, чтобы тебя не будил. Ну и если на пол на кухне что-то упадет, он выползет. Если понимаешь, что упало что-то, что он засосать не может, скажи: «Алиса, выключи Кузю», она выключит. Если надо на базу его отправить, скажи: «Алиса, Кузе пора спать», ну а если он тебе понадобится, то, соответственно: «Алиса, включи Кузю».       Пока Александр Сергеевич говорит, я успеваю посмотреть на спящий пылесос и подняться, а он относит новую вазу с растением на подоконник.       — А с ним можно договориться на другое время? Я бы за ним посмотрел. А он в зал ходит? Ой, если ходит он же мои иголочки слопает.       — Он по всей квартире ходит, где двери открыты, но если надо, я ему запрещу пока заходить в зал, и да, могу изменить время. На какое?       — Не знаю. На день? Нет, нельзя на день.       Александр Сергеевич же спит, и он ему мешать будет. Поэтому ничего страшного, в пять так в пять.       — Ладно, пусть ночью, я встану посмотрю. И я просто буду все убирать, не переживайте, Кузе плохо не будет.       — Если засосет что-то крупное, просто отключи и вытащи, а если мелкое, не переживай, там контейнер в нем, можно будет достать. Давай на десять вечера тогда поставлю. Так, холодильник ты видел где, там всегда есть готовая еда, если что, микроволновка вот.       Александр Сергеевич слегка ударяет по одному из ящиков, и он отъезжает в сторону, показывая микроволновую печь.       — Если в кнопках запутаешься, попроси Алису, она разогреет, принцип как с пылесосом, только ее Сандра зовут, — еще один короткий стук, и ящик закрывается, и Александр Сергеевич стукает по следующему. — Тут чайник, заварочный и, собственно, сам чай. Если что, тоже можно через Алису, ток смотри, чтобы вода в нем была. Кофе ты не пьешь?       Отрицательно качаю головой и говорю восхищенно:       — Ксандер Сергеевич! У вас тут столько жильцов! Так классно! А еще кто-нибудь есть? Вы как человек из будущего!       У меня дома никаких Алис нет, да и пылесос обычный, как бочка небольшая со шлангом и щеткой на конце.       — Будущее давно настало, просто не у всех хватает на него финансов. Да, тут система «Умный дом», все к Алисе привязано: и посудомойка, и стиралка, и телевизор, и свет. Так, с раковиной ты знаком… маленький кран для питьевой воды, попить и в чайник наливать из него, а посуду помыть из большого. Посуда…       А почему из большого пить нельзя? Я пробовал, обычная вода.       Он стукает по ящику над раковиной, а я отхожу на два шага назад, подальше.       — Лучше не надо, Ксандер Сергеевич. Вы мне какую-нибудь одну кружку, похуже, достаньте и все.       Он достает большую кружку с оленем и ставит на столешницу. Да, так значительно лучше. Не буду лазить к остальной посуде, и тогда она сможет и дальше существовать в целости и сохранности.       Александр Сергеевич проводит мне экскурсию и в ванной комнате, а потом звонит домофон. Как оказалось, это курьер, привез нам завтрак. Ну или обед…       После приема пищи, когда уже все убрано и, самое главное, цело, я решаюсь спросить:       — А вы сами не умеете готовить?       — Умею, но не хочу тратить на это время. Да и когда? Я дома бываю, когда сплю и перед работой пару часов.       — А Кристиан тоже… — округляю глаза, понимая, что разошелся. Вот и куда я лезу, спрашивается? Сиди, Юль, тихо, и не отсвечивай.       — При чем тут Крис? — Александр Сергеевич выглядит удивленным, а потом его взгляд становится серьезным: — Откуда ты знаешь?       — Простите… Я не хотел. Это вообще не мое дело. Извините.       Пячусь к выходу из кухни, спиной вперед. Надо бы побежать, но…       — Юль, это серьезно. Как ты узнал?       — Он от вас довольный вышел, а у вас гребешок лежал… Вы же не в парикмахерскую играли, явно. Простите.       Он расслабляется, а я уже в коридор выхожу.       — Не рассказывай никому, ладно? На Криса и так из-за его графика и отбора гостей косятся, если узнают, совсем загрызут. И я без понятия умеет ли готовить Крис, кажется, к нему какая-то женщина приходит готовить, я не уверен. И, отменяя вопросы, тут его ни разу не было.       — Я никому ничего не скажу. Это не мое дело. Еще раз извините.       И я быстрым шагом возвращаюсь в комнату, тут же погружаясь в шитье, чтобы не думать о том, какой же я все-таки обнаглевший тип. Не мое это дело с кем Александр Сергеевич проводит время и где. А Кристиан красивый… Они оба. Вместе хорошо бы смотрелись, только, мне кажется, я никогда их рядом стоящими не видел.       Замечательный гость из меня получился, ничего не скажешь. Меня тут приютили на пару дней, чтобы капельницы мне же поделать, а я обнаглел совсем, мало того, что разложился с этими дурацкими тряпками, так еще и в чужое личное залезаю.       Сиди, Юль, тихо, не отсвечивай и мечтать не смей, тебе вообще никак и никогда. Такие, как Александр Сергеевич, тебя только пожалеть могут…       Так грустно становится, что даже не шьется, только пальцы об иголку колются. Откладываю шитье и просто заваливаюсь набок. Сшить бы себе крылья и улететь куда-нибудь далеко-далеко. А может, и правда? Плюнуть на все и уехать подальше? Я ни разу даже из города не выезжал. Как там, в остальном мире? И пусть родители сами долг Вили выплачивают. Представляю, как они удивятся, когда к ним придут Игорь Андреевич с Лизой.       А может, я даже там кого-нибудь встречу… Не Александра Сергеевича, конечно, но вдруг мне кто-то понравится хоть наполовину так же?..       — Юль, сейчас медсестра прие… — говорит зашедший в комнату Александр Сергеевич. — Эй, что с тобой?       У него уже волосы в хвост собраны и очки на носу сидят. На работу собрался явно. Я опять с шитьем часы потерял, похоже.       — Все в порядке, Ксандер Сергеевич. Я понял, ждать медсестру. Хорошей вам работы.       Но Александр Сергеевич не уходит, а наоборот, глубже в комнату проходит и присаживается на край углового дивана.       — Юль, это же не из-за меня? Я обидел тебя чем-то?       Да нет… Это из-за меня.       — Нет, Ксандер Сергеевич. Все в порядке, не переживайте. Я просто лежу.       Как дурак, на полу, на куче лоскутков-обрезков, а не на диване, как все нормальные люди.       Александр Сергеевич спускается ко мне на ковер, и я отодвигаю шитье подальше к стеллажу, туда же и все острые предметы на подносе, чтобы и случайно не укололся.       — Можно мне с тобой просто полежать?       Его вопрос меня удивляет, но я сразу же отвечаю:       — Можно… Но вам же на работу нужно.       — У меня есть еще сорок минут, я кофе хотел попить, но потом решил, что ковер интереснее, чем кофе. — Александр Сергеевич ложится рядом на живот и подкладывает руки под голову, которую ко мне поворачивает.       — Сбегать глупо? — спрашиваю, в его глаза заглядывая.       — Смотря куда и от кого.       — Тоже верно. За мной же никакой маньяк не гонится, да и там у меня ничего нет. Значит, нужно остаться.       — Много твой брат был должен?       — Пятьсот. Уже поменьше.       Да как я могу такую сумму на родителей-то скинуть? Им же квартиру придется продавать, чтобы рассчитаться.       — А что потом планируешь, как отдашь?       — Уволиться. Вы не подумайте, я по вам очень скучать буду, но мне эта работа… Не сильно нравится. Я комнату себе сниму, на фабрику, может, работать пойду или в магазин одежды, если там не будет много бьющихся предметов.       — Знаешь, у нас очень многие мальчики приходят с такими же мыслями, — начинает рассказывать Александр Сергеевич. — Мол, долги отдам и свалю, ну или маме на операцию соберу, или квартиру себе куплю, или на учебу накоплю, у всех разные причины. А потом пробуют устроиться на работу и понимают, что продавцом им придется вкалывать по двенадцать часов, и за месяц они получат столько же, сколько за ночь в «Астери», а то и меньше. Все возвращаются. Вообще все. Это затягивает, к сексу начинаешь относиться проще, и уже так не трогает то, что поначалу казалось кошмаром. Исключение, это те, кто себе находят мужчину, что соглашается их содержать. Я к тому, что если и уходить, то сейчас, пока тебя это не затянуло.       — Не могу я на родителей этот долг сбросить, это неправильно. Пускай они и не такие, каких бы я хотел, но я их люблю, не безгранично, но все равно есть. А сам я по-другому столько не заработаю. А потом… Мне много денег-то и не нужно, проживу как-нибудь на зарплату продавца. Ем я мало, у меня только ткани вот… Но… просто придется шить поменьше. А секс, это же не главное, люди же вообще могут без него жить.       Александр Сергеевич лежит молча, меня разглядывает, а я представляю, как переезжаю жить в лес и шью одежду из листьев. Буду местным йети.       — Кому ты должен?       — Игорю Андреевичу. Он, кстати, с пониманием отнесся, даже больший срок дал, чем я, предполагаю, буду его гасить.       — Да, Гарик адекватнее… Это хорошо. Тебе очень нравится шить, да?       — Да. Мне лет одиннадцать было, когда начал. Я сначала сшил себе рыбку в красно-белую полоску со смешными глазами, мне понравилось, и я начал копить карманные деньги, потом листовки раздавал, чтобы себе ткань с нитками покупать. Ну и так, родственники что-то на праздники дарили. У меня эта рыбка до сих пор в шкафу лежит, — я улыбаюсь, вспоминая ее глаза. — Сначала постельное шил, потом на одежду перешел.       — Почему не захотел попробовать на заказ одежду шить?       — Да кому это нужно? Я же не модельер. Нигде не учился. Родители шитье глупостью зовут.       — Для начала, чтобы узнать нужно это кому или нет, неплохо бы эти твои «глупости» людям показать, а потом уже судить. Мне, например, твоя куртка очень понравилась, я бы себе заказал такую не раздумывая.       — Хотите, я вам сошью? Только, наверное, до Нового года не успею.       — Костюмы сейчас важнее, Мир придет, а ему выступать не в чем. Я посмотрел, что предлагают, ты бы видел кошмар какой. — Александр Сергеевич глаза закатывает, на что я улыбаюсь, но нашу идиллию на ковре нарушает звонок домофона. Вздыхаю грустно. Вот и все. Меня сейчас лечить будут, а Александр Сергеевич уедет. Он поднимается с пола и идет открывать дверь, а я начинаю сгребать ткани в одну сторону, чтобы проход был.       Мне ставят капельницу, и пока она капает, Александр Сергеевич, гладит мою ладонь, перебираясь на запястье своими прохладными, приятными пальцами. Но до конца не досиживает и улетает на работу, а я, выдержав процедуру, провожаю медсестру, завариваю себе чай и решаю немножечко пошить еще.       От любимого занятия меня отвлекает приближающийся шум, я поднимаю глаза и вижу пылесос, что едет прямо на меня. Так быстро я еще никогда не подрывался.       — Кузя, не надо сюда, пожалуйста, — молю я пылесос, пытаясь в ускоренном темпе переложить ткани на диван, но он меня игнорирует и надвигается как терминатор.       Из головы напрочь вылетело, что и кому тут нужно кричать, чтобы пылесос остановился.       — Кузя, стой! — я хватаю край ковра и тяну на себя, иначе он точно доберется до иголок или лент и Кузя, сжалившись, проезжает мимо.       Выдыхаю облегченно и наблюдаю за убирающимся пылесосом. Я ковер загнул, и теперь, словно Аладдин, летаю на своем волшебном.       Когда Кузя покидает комнату, я возвращаю ковер на место, беру уже давно пустую кружку из-под чая и иду заваривать новую порцию. Есть не хочется, все еще подташнивает, поэтому о персиках, что остались в банке, в холодильнике, я стараюсь не думать. В туалет бы еще не помешало сходить. А может, мне купить швейную машинку прямо сейчас? Интересно, у нас в городе есть экспресс-доставка?..

***

      Ксандер       Это какое-то помешательство. Что бы я ни делал, кто бы меня ни отвлекал, мои мысли так или иначе вращаются вокруг одного мальчишки, что сейчас у меня дома и, скорее всего, спит. Даже любопытный Крис, забежавший узнать из первых уст свежие новости, заметил мою отстраненность.       То, что я отношусь к нему не так, как ко всем, было понятно ещё когда я сильно его историей заинтересовался, а уж вчера, когда чуть его не потерял, а потом к себе домой практически силой утащил, стало окончательно ясно. Правда, полное понимание пришло немногим позже, уже когда Юль уснул в зале на моем диване, а я, помывшись и немного успокоившись, остался предоставлен самому себе. Я уже и не надеялся, что когда-нибудь смогу испытать нечто подобное, и, поди ж ты, к кому? К мальчишке-«бабочке», что ещё и себя-то толком понять не успел, а уже во все тяжкие кинулся.       Бегая по «Астери», я долго размышлял на тему того, что же мне с ним делать. То, что я тоже вызываю у него интерес, было понятно с самого начала, но я уже как-то привык к такому и не обращаю особо внимания… а смысл обращать, если это все преходяще и навеяно больше моим здешним статусом, чем реальностью?       Когда я замечаю в зале одного очень мне хорошо известного брюнета в белой рубашке, у меня как-то резко все в голове на места становится. Я не рассматривал такой вариант — собственно, как узнал, что Юль должен именно Гарику (а он, в отличие от Аркаши, с процентами не борщит), так и успокоился, но… Я никогда не верил в судьбу, но встретить в «Астери» Гарика, который приходит крайне редко и только ради встречи с некоторыми, особо занятыми, личностями… Но именно в эту ночь… В общем, пока Гарик общался с Борисом, секретарем прокурора, я умудрился убедить себя, что верю в судьбу и что это именно она.       — Доброй ночи, — подсаживаюсь к нему за столик, поймав момент, когда Гарик, загипнотизированный нашим новым вокалистом, отвернется от сцены. Лёша и вправду вполне неплохо поёт, отличное приобретение для «Астери», пусть и внезапно упавшее нам на голову. А ещё он удивительно удачно подбирает репертуар, идеально вписавшись в общую атмосферу,       — Здравствуй, Кас. Где ты его откопал? Так бы слушал и слушал.       — Не поверишь, пришел к нам как-то как гость и умудрился уболтать меня устроить караоке. На удивление обаятельный парень, а ещё настойчивый… из тех, кому проще дать, чем объяснить, почему не хочешь. Я уж думал все, побьют меня за такое гости тапками, а он неожиданно всем понравился.       В тот день, когда позже внезапно нагрянул Христос Тритонович, я на самом деле как-то сразу понял, что Лёша не сделает плохо, есть у меня некая чуйка, которая неоднократно помогала мне не только по жизни, но и в работе, в особенности во время подбора персонала. Никому другому я бы просто так микрофон не доверил, но уже после сделанного всегда приходят сомнения, а не подвела ли меня интуиция? Все ошибаются, всегда. С Вивой вот грандиозно ошибался. Он у меня сразу вызвал неприязнь, но на собеседовании я списал это на личностное, подумав, что к рабочим моментам это не будет иметь отношения. В итоге он чуть другого сотрудника не убил…       — Эх, мне бы такого… — Гарик слегка улыбается, немного замечтавшись. — Но с этим я справлюсь сам. Ты по делу или так? Лизу нервирует, что я один в клубе так долго.       — Даже не думай у меня эту жемчужину переманить! Он нам, особенно сейчас, очень нужен. Да, по делу. Я хочу выкупить у тебя долг одного парня.       — Зачем?.. — с Гарика резко слетает расслабленно-мечтательное состояние, сменяясь деловитой серьезностью. На самом деле я без понятия, практикует ли Гарик подобное, но раз уж даже Аркашу я в свое время смог уговорить…       — Это личное и по работе. Он «бабочка» у нас, Юлиан Эльдарович Веснов, помнишь его? Выплачивает за погибшего брата, не так давно начал.       — Я помню. Имя интересное и на вы разговаривает со всеми. Милый мальчик. Но не думаю, что это хорошая идея.       — Игорь, мы давно знакомы, и ты должен знать, что если бы для меня это не было действительно важно, я бы не обратился. У мальчишки талант, а он вместо того, чтобы его развивать, в шлюхи подался, чтобы в срок долги закрыть. Я его хочу к нам в дизайнеры одежды переманить, в «Астери» с этим беда, но он не согласится, пока на него проценты капают. А так бы работал да выплачивал потихоньку, без спешки.       — Звучит превосходно, только столько вокруг всего творится, что в добро не всегда верится. Не хотелось бы, чтобы кто-то из моих… подопечных, влез еще глубже, только из-за того, что я решил решить задачу по-быстрому.       Конечно, у меня же такая ужасная репутация в наших кругах… Вдруг у меня подвал под клубом, где я проституток к трубам приковываю?!       — Если моего слова тебе мало, давай так сделаем. Загляни к нам через недельку, я к тому времени уже переоформлю его, заодно сможешь и с ним поговорить. Я не хочу ему говорить, что долг я лично выкупил, скажу, что «Астери» теперь должен. Да оно в принципе почти так и есть, клубу же дизайнер нужен. Ты не представляешь, чего мне стоит вот это вот, — машу я рукой на мимо проходящего официанта в перешитом уже раза три костюме. — После каждого дерганья за хвост переделывать.       Официант, а это оказывается Митька, работающий на нас года три, тормозит и смотрит на меня обиженно, будто я его чем-то до глубины души оскорбил. Ладонью ему машу, чтобы дальше по своим делам шел. Какие все чувствительные стали!       — Не сделай ему хуже, Кас. Завтра пришлю тебе, сколько он еще торчит.       — Ты его видел вообще? Какая из него шлюха, курам на смех. Он за месяц работы тут умудрился влипнуть больше, чем другие за пять лет. Шить ему нравится, я с ним говорил об этом… Да и видел с какими глазами это делает, когда человек своим делом занят сразу понятно. Вон, как Лекс на сцене, весь светится.       — Чаще всего таких вот миленьких и хорошеньких, как этот Юлиан… Ладно, хорошо, если у тебя благие намерения.       — Ещё никто из тех, кого я выкупал, не жаловался. Правда, Аркашу волновали совсем другие нюансы… Спасибо. Для меня это действительно важно.       Гарик кивает и, улыбнувшись, поднимается, и я вместе с ним. Я знал, что он по-другому относится к своим должникам, хоть у нас его мальчиков и работает совсем немного, но хватило, чтобы составить общее впечатление. Но я все равно как-то не ожидал, что его будет волновать больше, чтобы пацана в рабство не продали, чем процентная выгода.       — До встречи через неделю, Кас. Я приду. И музыку послушаю заодно, очень она у вас душевная. А теперь на этой прекрасной ноте мне следует откланяться, пока Лиза не решила зайти сюда сама.       Мы пожимаем друг другу руки, и на этой действительно хорошей ноте расходимся.

***

      — Занят? — заглядываю я к Аиду в четвертом часу утра. Ночь сегодня выдалась на удивление нормальная, ну или это просто я сегодня волшебный, ничего близко к сердцу не воспринимаю. Впервые за годы работы мне хочется не в дела погрузиться, а домой поехать.       — Через десять минут пойду своих проверить, так что ты вовремя, — отвечает, оторвавшись от стопки личных дел, и я прохожу в кабинет, спрашивая:       — Справишься завтра один, если я выходной возьму? Завтра поставок не будет, день свободный, только ночь.       — Справлюсь. Тебе так отдыхать понравилось? — улыбается он мне, а я к столу его прислоняюсь, давая себе пару минут передохнуть.       — Знаешь, да, оказывается выходные это не так ужасно, а уж если у тебя аж третий за год, то вообще даже интересно… Если серьезно, мне просто раньше некому было эту дурку скинуть, так что, считай, теперь я отыгрываюсь за годы рабства.       — Отдыхай, мы тут справимся.       — Главное, чтобы «Астери» на воздух не взлетел, ну или в ад не провалился, с остальным разберемся. У тебя-то как сегодня, тихо, без происшествий?       — Да. Никто никого не убивает, считаю, что это превосходно. Не знаешь, как Юлиан себя чувствует? Я ему набрал, но у него выключен.       — Нормально, но две смены он точно пропустит, потом в свой график. Только, думаю, ненадолго, так что подумай, как ребят перетасовать, чтобы нехватка двух «бабочек» особо не чувствовалась.       — Займусь.       Аид откидывается на спинку стула и на часы смотрит, сверяясь, а я спрашиваю:       — Как там Мир? Мы созванивались и, по-моему, он уже на работу рвется, но я чёт не уверен. У него живот зажил уже?       — Он поправляется. Лучше, чем было.       — Не давай ему раньше времени выйти, а то свалится через неделю, и толку… Слушай, — меня вдруг резко, как разрядом тока, пробивает мысль. — Там в зале сегодня тухло, народа три калеки, чёт все расползаются рано. Свалю-ка я на выходные сейчас, пока не набежали. Ты ж закроешься?       — Закроюсь. Наслаждайся отдыхом.       — Чего я делать буду, когда ты от нас свалишь, не знаешь? — довольно улыбаюсь я, от стола отлипая.       — Я разве куда-то собирался?       — Сейчас нет. Но я даже думать об этом не хочу! Наслаждаюсь моментом пока можно, — и, подмигнув ему, выскальзываю из кабинета. Хватит трещать, ему уже пора «бабочек» проверять, а мне машину греть. И я понимаю, что Юль там, скорее всего, спит, но меня домой как на верёвке тянет. Зато сам пораньше лягу, а значит, встану тоже раньше, и выходные будут чуть-чуть больше. А на завтрак закажу мороженого. С консервированными персиками. И совсем не потому, что от них Юль тащится… а может и поэтому, какая теперь-то уже разница?