The Dark Side of the Sun

***

ПОДСКАЗКА №4 — Время, когда класс стал свидетелем смехотворно высокой толерантности к боли Каминари.

***

Если кому интересно, Каминари был крайне раздражен. Во-первых, вся ситуация, в которой он и его одноклассники оказались, была невероятно запутанной. Во-вторых, он был уверен, что он самый невезучий мальчик на свете. Серьезно. Потому что на данный момент класс 1-А был заперт на складе с тремя психопатами. На самом деле все это было вызвано обстоятельствами. День начался достаточно невинно. Было воскресенье, один из немногих свободных дней, который у класса начинающих героев был каждую неделю. Хотя каждому было позволено делать в основном все, что они хотели, с кем они хотели, пока это было в пределах территории, чаще всего ученики проводили это время вместе, отчасти потому, что все они ужасно беспокоились друг о друге, когда кто-то был один (Каминари не мог винить их за это. Похищение Бакуго потрясло всех), но также и потому, что с момента инцидента с USJ 1-А был практически неразлучен. Да, были группы друзей, и да, были взаимно неприязненные люди (*кашель* Минета *кашель*), но это не мешало студентам постоянно следить за тем, чтобы все они были как минимум в радиусе мили друг от друга на случай, если какая-либо опасность может поразить ничего не подозревающего студента. Вот почему 1-А класс академии UA подумал, что было бы фантастической идеей коллективно сходить за продуктами, чтобы все могли следить друг за другом, а также потому, что они могли взять любые продукты и закуски, которые все хотели, чтобы прожить неделю. Совместные походы за продуктами не были редким явлением, скорее, в какой-то степени все этого ждали. Это был один из немногих случаев, когда Аизава позволил классу покинуть кампус без присмотра, и все наслаждались этой свободой. Кроме того, это был шанс купить все, что они хотели, благодаря огромному банковскому счету Всемогущего в плане еды и предметов первой необходимости. У каждого ученика было что-то, что он хотел купить, и Каминари знал практически все любимые блюда и закуски его одноклассников, которые он хранил у себя в голове. Он даже не пытался активно запомнить это. Его мозг просто так работал. Тем не менее, это было полезное умение для запоминания дней рождений, хотя Каминари все еще пытался понять концепцию этих дней, поскольку он никогда не праздновал их в детстве. Киришима всегда покупал маленькие мясные палочки, Урарака любила все сладкое, Тодороки был фанатиком собы, Мина обожала сырные слойки, Серо обожал листы нори, и каждый раз Бакуго без слов клал в корзину три пакета очень острых Takis. Продуктовые дни были веселыми, и хотя покупка продуктов была довольно обыденным занятием, это был единственный раз, когда они могли потратить время и поиграть без постоянного надзора властных героев и учителей. Но, конечно, все никогда не могло быть так просто для Каминари. Ученики шли по переулку, чтобы вернуться в школу, Аизава заставил их принять меры предосторожности, поскольку он считал, что для класса, на который нацелено так много злодеев, слишком опасно просто гулять в общественных местах. Но, поскольку 1-А был практически магнитом для неприятностей, они столкнулись с варп-злодеем. К счастью, это был не Курогири (это было бы неловкое противостояние для Каминари), но он все еще был силен. Похоже, у него были мозги, потому что у него хватило здравого смысла взять в заложники невинного гражданского. В настоящее время, Каминари был быстр и являлся одним из лучших в рукопашном бою в Японии, возможно, в мире, но даже он мало что мог сделать для окаменевшей женщины с пистолетом, приставленным к ее голове. Каминари знал, что он может двигаться быстро, так быстро, что казалось, что он может телепортироваться, но никто не знал, насколько хороши были рефлексы злодея. Другим возможным вариантом для Каминари было бы направить электричество на мужчину и бить его до тех пор, пока он не отключится, но он не мог этого сделать, не рискуя ранить женщину. Когда варп-злодей приказал классу войти в его портал, угрожая застрелить гражданское лицо, они все подчинились без жалоб. Каминари убедился, что он прошел последним, на случай, если злодей попытается что-нибудь предпринять. Портал, в который они вошли, привел класс на склад, где ждали два других злодея. Каминари не узнал ни одного из их лиц, и казалось, что они не знали его, так что это был хороший знак. Каминари выглянул обратно через портал, мельком увидев, как варп-злодей отбрасывает женщину в сторону, заставляя ее выбраться из переулка в успешной попытке убежать. Это было хорошо. Никаких заложников. Поджидающие злодеи быстро схватили его одноклассников, прежде чем те успели что-либо предпринять, надели на каждого из них наручники, отменяющие причуды, и заставили их сидеть по одному, прислонившись спиной к стене ящиков. Что приводит их к их текущей ситуации.

***

Блондин рассеянно возился с ремнями, охватывающими его запястья. Он, вероятно, мог бы вырваться из них, если бы захотел, но он не видел для этого никаких причин. Ситуация не сильно обострилась, никто не пострадал, их жизни, похоже, не подвергались какой-либо опасности, а заложник, которого варп-злодей так глупо отпустил, несомненно, сообщит об их исчезновении комиссии героев. Хотя на них не было обычных маячков, Каминари не сомневался, что к концу дня их найдут. С таким же успехом можно откинуться на спинку стула и расслабиться. Каминари внимательно, опытным взглядом осматривал окружающее, оценивая ситуацию. Трое злодеев сбились в кучу напротив героев, разговаривая приглушенным, неслышным шепотом, который блондин не смог бы услышать, даже если бы попытался. Вместо этого он использовал это время, чтобы хорошенько рассмотреть остальных своих одноклассников, и был рад обнаружить, что они выглядели примерно такими же злыми, как и он. Никто не выглядел особенно испуганным, может быть, за исключением Минеты и Аоямы, но гнев и раздражение были очевидны на лицах каждого. Каминари слегка ухмыльнулся, осознав, что они пришли к тому же выводу, что и он. Эти злодеи были любителями; без сомнения, новички на сцене, поскольку они не узнали белокурого убийцу только по его лицу. — Йо, Ками, — Серо слегка толкнул Каминари в плечо, стараясь говорить шепотом. — Что ты думаешь об этом? Каминари слегка улыбнулся. Серо, казалось, совсем не смутило их положение. Это было хорошо. — Ничего особенного, братан. — Он прищурил глаза. — Просто интересно, почему Бакуго до сих пор не одичал. Пользователь ленты фыркнул, откинув голову назад, чтобы она опиралась на ящики. — Да, тоже самое. Он необычайно осторожен. — М-м, — Каминари просто промычал в ответ. — Держу пари, он просто не думает, что они стоят усилий. — Чувак, я о том же. Например, я понимаю, что им удалось похитить нас и все такое, но мы были в более трудных ситуациях и с нами было все хорошо. — Серо подчеркнул свое заявление, насколько мог, со скованными за спиной руками, слегка поморщившись, когда металл врезался в его кожу, действие, которое не осталось незамеченным Каминари. — Хотя эти наручники немного раздражают. Каминари тихо рассмеялся, радуясь, что его друг так легко отнесся к этой ситуации. — Интересно, сможем ли мы наконец увидеть, как выглядит Хагакурэ. Глаза Серо расширились. — Подожди, черт возьми… — Класс 1-А. — Пара быстро закрыла рты, подняв головы, чтобы встретиться взглядом с лысым мужчиной с особенно зловещей улыбкой. Каминари прищурился. Ничего хорошего эта ухмылка не предвещала; он был уверен в этом. — Я надеюсь, вы осознаете ситуацию, в которой оказались? — ОТВАЛИ! — А, вот и Бакуго. Каминари боролся с желанием ухмыльнуться. Казалось, что старый-добрый Бакуго вернулся. Мужчина заметно нахмурился. — Я предлагаю тебе заткнуться, прежде чем ты услышишь, что я хочу сказать. — КАКОГО ХРЕНА? НЕ УКАЗЫВАЙ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ, УБЛЮДОК! Злодей сложил руки вместе, устремив на Бакуго пронзительный взгляд. — Знаешь, у действий есть последствия. Челюсть Бакуго тут же захлопнулась, заставив Каминари улыбнуться, несмотря на их ситуацию. Он не сомневался, что если бы его взрывной друг был один, он бы продолжал нести чушь, как будто это никого не касается, но сейчас он не один, и это, как знал пользователь электричества, было в первую очередь единственной причиной по которой он замолчал. Бакуго притворялся, что это не так, но ему действительно было не все равно. Губы Каминари изогнулись в легкой улыбке. О, он собирался неустанно дразнить его за это. — Ах, спасибо. — Мужчина легко улыбнулся. — Теперь, как я уже говорил, я и мои коллеги здесь собираемся задать вам несколько вопросов. — Все молчали, — Если вы откажитесь отвечать, вы будете наказаны. Понимаете? Глаза Каминари сузились, угрозы причинить вред его одноклассникам было достаточно, чтобы его спокойное поведение мгновенно исчезло. Тем не менее, он не видел никаких причин, чтобы вырваться из своих оков и уничтожить этих парней прямо сейчас. С его друзьями ничего плохого не случилось, и все еще оставалась вероятность, что Аизава ворвется в дверь и схватит злодеев еще до того, как прозвучит первый вопрос. Если его друзьям будет причинен какой-либо вред, Каминари возьмет дело в свои руки. Однако сейчас он сделает все возможное, чтобы принять на себя основную тяжесть наказания, если не всю (что бы это ни было), и обратить всеобщее внимание на себя. — Я вижу, они все согласны. — Варп-злодей подошел к лысому мужчине сзади, небрежно положив руку ему на плечо. — Вы можете звать меня Тэ. Это Ункан, а это, — Он указал через плечо на оставшуюся женщину. — Это Аса. Ункан ухмыльнулся, демонстрируя свои клыки. — Теперь вы, дети, знаете, чье имя вы будете выкрикивать, когда будете молить нас о пощаде. Каминари подавил желание закатить глаза, несмотря на постоянно растущее напряжение. Боже, это было так банально. Серьезно? «Теперь ты знаешь, чье имя будешь выкрикивать»? Каминари страстно ненавидел своих родителей, но, по крайней мере, у них были несколько оригинальные колкости, когда дело доходило до пыток их жертв. Или его самого, если на то пошло. Аса громко хлопнула в ладоши, пересекая комнату, чтобы присоединиться к двум своим коллегам. — Первый вопрос. Коды доступа к системе безопасности UA. Какие они? — Несколько мгновений все молчали, на многих лицах было заметно замешательство. — Э-э, мы не знаем. — Мидория решил заговорить первым, как герой. — Учителя не стали бы рассказывать детям о чем-то настолько важном. — Через несколько мгновений все неуверенно кивнули, все еще с опаской поглядывая на своих похитителей. Никто еще не воспринимал их всерьез, это было ясно, но, судя по тому, куда движется ситуация, Каминари пришел к выводу, что она может быстро стать ужасной. — О, я в курсе. — Аса мило улыбнулась, но злоба в ее глазах выдавала ее поведение с потрохами. — Я просто проверяю ваше послушание. — Она приподняла идеально выщипанную бровь. — Теперь настоящий первый вопрос. Какие меры собирается предпринять совет героев против увеличения нападений злодеев? Никто не пошевелился, чтобы ответить. Было хорошо известно, что, поскольку класс 1-А участвовал во многих упомянутых атаках, они публично присутствовали на собраниях, чтобы решить, какие меры безопасности и шаги должны предпринять герои против увеличения злодеев и активности. У всех хватило здравого смысла даже не пытаться лгать об этом, поскольку у их похитителей были неоспоримые доказательства их причастности. Тишина заполнила воздух на добрых двадцать секунд, прежде чем Ункан неблагодарно щелкнул языком. — Только первый вопрос? Позор. Аса отмахнулась от комментария своего товарища, хитрая усмешка расползлась по ее лицу. — Все в порядке. В любом случае, так будет веселее. — Ее глаз слегка дернулся. Каминари подозревал, что она может быть немного сумасшедшей. — Чем скорее эти дети осознают серьезность ситуации, тем лучше, верно? Единственным ответом, который она получила, было низкое рычание Бакуго и звуки нескольких учеников, шаркающих вокруг. Все с опаской смотрели на троицу. Наказание могло означать многое, но явно не что-то хорошее. Аса только улыбнулась, почувствовав дискомфорт подростков. — Позвольте мне изложить это для вас, дети. Я знаю, вы этого не видите, но под плащом Ункана спрятаны разнообразные оружия и устройства, специально разработанные для причинения боли получателю. Не только это, но и причуда Ункана позволяет ему усиливать боль в десять раз. — Она улыбнулась, но глаза были смертельно серьезными. — За неспособность ответить на вопрос, мы выберем одного из вас, чтобы использовать эти устройства на нем и причинить ему боль, превосходящую ваши самые смелые мечты, пока остальные смотрят. Как только они закричат, мы перейдем к другому. — Она широко развела руки. — Добровольцы есть? В группе раздался шквал криков, и сразу же семнадцать из двадцати рук взметнулись вверх, за исключением Минеты, Аоямы и самого Каминари. Глаза блондина сузились. Он с самого начала был готов предложить себя в обмен на безопасность своих одноклассников, но, получше проанализировав то, как действовали их похитители, он заподозрил, что добровольцы — это не то, что им нужно. Если бы Аса выбрала одного из его друзей, Каминари был готов злить ее, пока его не выберут на их место, но до тех пор он решил переждать. Тэ открыто смеялся над умоляющими лицами 1-А. Реальность ситуации поразила их сейчас; их суждение полностью затуманилось при мысли о том, что кто-то из их друзей испытает мучительную боль, описанную злодеями. — Ну, разве вы не кучка милосердных сердец. — Аса насмешливо надула губы, хлопая ресницами, глядя на Тэ. — Разве это не самые драгоценные дети, которые ты когда-либо видел? Тэ усмехнулся над этим, явно наслаждаясь собой. — Их готовность пожертвовать собой ради своих друзей достойна восхищения, даже для кучки паинек. — Его голос упал на октаву. — Тем не менее, вы здесь не контролируете ситуацию. Аса хмыкнул в знак согласия, внимательно просматривая очередь начинающих героев, впитывая их страдальческие взгляды и умоляющие лица, пока не остановилась прямо на Каминари. Ее глаза слегка расширились, к большому дискомфорту и облегчению блондинки. Он знал этот взгляд. Он испытывал его достаточно раз до этого. Это была жажда крови, ясная, как день. — О боже, — Она замурлыкала, подкрадываясь ближе к пользователю электричества. Он выдержал ее взгляд, не совсем пристальный, но и не совсем податливый. — разве ты не великолепен, малыш. — Она приложила палец к подбородку Каминари, поднимая его, чтобы встретиться с ним взглядом. Он сразу почувствовал, как Яойорозу напряглась, а Серо ощетинился рядом с ним. Аса отстранилась, не сводя своих расплавленных глаз с золотых. — Давайте начнем с него. Я хочу испортить его красивое лицо. — Каминари вздохнул с облегчением, собравшись с духом, поскольку решение было немедленно встречено протестами. — Что?! Почему?! — Он не был добровольцем! Это нечестно! — Я пойду вместо него, пожалуйста! — Не причиняй ему вреда. Пожалуйста, не причиняй ему вреда. — Он даже ничего не сделал! Почему он?! — ЕСЛИ ТЫ ТОЛЬКО ДОТРОНЕШЬСЯ ДО НЕГО, КЛЯНУСЬ БОГОМ, ЭТО БУДЕТ ПОСЛЕДНЕЕ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЕШЬ! — Ками, просто закричи, хорошо? Закричи, и все будет кончено. Камиинари переключил свое внимание, пока мольбы не превратились в фоновый шум. Как бы ни согревало его сердце сознание того, что одноклассники заботятся о нем, поддержка и самопожертвование были последним, что ему сейчас было нужно. Может быть, только на этот раз судьба была на его стороне сегодня. Он не мог отрицать, что шансы на то, что его выберут первым для пыток, не вызывая никакого шума или суеты, были довольно малы, но это полностью подтвердило его подозрения. Их похитители хотели причинить вред классу. Плохо. Что может быть лучше, чем выбрать кого-то, кто, казалось, не желал жертвовать собой? — ВСЕ ЗАТКНИТЕСЬ, ИЛИ Я УБЬЮ ЕГО ПРЯМО ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! — Тэ грубо схватил Каминари за локоть, заставив блондина раздраженно нахмуриться, когда Ункан приставил нож к его горлу. Блондин моргнул от внезапного движения, но в остальном никак не показал, что он вообще заметил перемену. Все шумы немедленно прекратились. Каминари нашел это странно милым. — Хорошо, — Аса обвилась вокруг Каминари, лаская его щеку с фальшивой нежностью. — мне понравится пугать это симпатичное личико. Каминари мог чувствовать жар девятнадцати убийственных взглядов только со своей позиции, заставляя его хмуриться еще больше. Для любого неподготовленного стороннего наблюдателя это выглядело бы так, будто блондин запаниковал, и кто бы его обвинил? К его шее был приставлен долбаный нож. Однако на самом деле пользователь электричества думал, не обращая внимания на угрозы его жизни и острые предметы в непосредственной близости. В конце концов, он уже столько раз попадал в такую ситуацию, что это его больше не беспокоило. Каминари обдумывал возможности в своей голове, прокручивая каждый вероятный исход или ситуацию, как его учили делать в полевых условиях. В худшем случае злодеи убивают его и его класс. Это было крайне маловероятно, но, тем не менее, возможно. Каминари нахмурился. Исходя из того, в каком направлении развивались события, в лучшем случае на данный момент его одноклассники будут наблюдать, как его пытают, пока Аизава, наконец, не появится, чтобы спасти их. Да, определенно вторая. Он был на сто процентов согласен с этим. — Вы, дети, помните правила, да? — Ункан сильнее вдавил нож в яремную вену Каминари, из-за чего по боку потекла небольшая струйка крови, а убийственные взгляды класса 1-А увеличились в десять раз. Каминари даже глазом не моргнул. — Мы не остановимся, пока этот не закричит, и никакие просьбы или мольбы этого не изменят. — Он злобно улыбнулся. — Это было бы не очень весело, не так ли? Каминари только закатил глаза. Это было слишком долго. После такого количества времени, проведенного в родительском доме, у него уже было бы около пятидесяти ударов плетью по спине и пара сотен ножевых ранений. Аса, казалось, заметила его раздражение. — Что случилось, красавица? — Она практически мурлыкала. — Ты боишься? Палец Каминари дернулся, активно сопротивляясь желанию перерезать ей горло прямо здесь и сейчас из чистой злобы, прежде чем успокоиться. Если он не мог этого сделать, тогда он мог бы сделать это забавным. — Нет, не совсем. Если ты собираешься мучить меня, просто иди и сделай это. — Никто не издал ни звука. Краем глаза Каминари видел, как Бакуго выкрикивает в его адрес ругательства, явно пытаясь отругать его за то, что он «такой тупица». — Ах, как мы нетерпеливы, — Аса уколола ногтем щеку Каминари, отчего выступила крошечная капелька крови. — Мне это нравится. Каминари только фыркнул. — Отвали. В этот момент было слышно, как падает булавка. А потом… — Сопляк. — Усмехнувшись, Ункан нанес резкий порез над ключицей. — Давайте сделаем это веселым. Каминари только вздохнул. Он был в такой ситуации больше раз, чем мог сосчитать, и испытывал боль намного более мучительную, чем та, которую он испытывал сейчас. Да, он чувствовал, как нож прорезает его кожу и проникает в плоть, но он чувствовал это каждый день. Черт, неделю назад он порезался так же сильно, если не хуже. Не то чтобы он был самоубийцей или кем-то еще, совсем наоборот. Он порезал себя, чтобы поддерживать терпимость к боли, чтобы лучше справляться с подобными ситуациями. Хотя блондин знал, что его терпимость к боли не исчезнет за одну ночь, всегда лучше быть осторожным. Крики ужаса одноклассников вывели его из задумчивости. Блондин съежился, на мгновение забыв, что они наблюдают. Каминари одарил их косой улыбкой. — Ребята, не волнуйтесь. Это не больно. — Он понимал, что, вероятно, это выглядит довольно ужасно. Над и под ключицами у него были сделаны порезы, которые, казалось, были главной областью, на которой сейчас сосредоточился Ункан, и из них обильно сочилась кровь. Для его одноклассников он, вероятно, выглядел как персонаж из фильма ужасов. Но для него это был просто еще один будний день. — Каминари, тебе не обязательно изображать героя. — Блондин перевел взгляд на Киришиму. Его глаза были широко раскрыты и умоляли. — Ты мужественный, как дерьмо, но ты не можешь притворяться, что тебе сейчас не больно. Каминари только рассмеялся, что еще больше разозлило рыжую. — Кири, я ценю твою заботу, но я серьезно. Я буквально в порядке. — Он нахально ухмыльнулся, как будто доказывая свою точку зрения. Было бы сложно попытаться скрыть его безумную терпимость к боли, чтобы его одноклассники ничего не заподозрили, но тогда это означало бы, что ему придется кричать, а он не мог этого допустить. — О? — Аса развернула Камианри, прервав резку Ункана. — У тебя есть настрой, не так ли? Мне это нравится. — ОТВАЛИ ОТ НЕГО, ИЗВРАЩЕНКА! Каминари подавил смех. Позвольте Бакуго всегда говорить то, что у всех на уме. Аса проигнорировала его, ее внимание было сосредоточено исключительно на блондинке в ее руках. — Интересно, какой была бы твоя реакция, если бы мы сломали твои красивые пальчики, а? — Она играла с ними через наручники, охватывающие его запястья. — Интересно, закричал бы ты тогда, малыш? Ее предложение было встречено немедленными протестами, не со стороны Каминари, конечно, а со стороны всего класса 1-А. — Ребята, все в порядке, — сказал Каминари через мгновение. — Я буду в порядке, я обещаю. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Честно говоря, их мольбы пощадить его были гораздо более болезненными, чем предполагаемые пытки, которым его подвергают сейчас. Раньше о нем никто по-настоящему не заботился, не говоря уже о девятнадцати очень разных людях, но все же они практически умоляли Каминари закричать, поменяться местами, сделать что-нибудь, чтобы пощадить его. Аса ничего не сказала на заявление Каминари, просто взяла его мизинец в свою руку и щелкнула им, как веточкой. Каминари и глазом не моргнул. Его одноклассники кричали о кровавом убийстве.

***

Аса перещелкала все его пальцы один за другим, небрежно играя и дразня, прежде чем сломать их в своей ладони. Это случалось раньше — ничего особенного. Каминари даже не вздрогнул. Шея и верхняя часть груди Каминари превратились в кровавое месиво. К счастью, злодеи не сняли с него рубашку, чтобы показать девочкам его шрамы, а те, что выглядывали из-под рубашки, были покрыты кровью. Было практически комично, насколько злыми становились три злодея. Они не получили от блондина практически никакой реакции, не то что вспотевшего или подергивающегося глаза. Ункан объявил, что начнет использовать свою причуду после полного фиаско с пальцем, вызвав в классе новую волну протестов и просьб, что побудило блондина заверить их, что все в порядке, и он не просто надевает маску для их пользы. Первый раз, когда Ункан использовал на нем свою причуду, был первым разом, когда Каминари отреагировал. Это было не из-за боли, как таковой. Это было больше сюрпризом, чем чем-либо еще, потому что, черт возьми, Аса не преувеличивала. Аса не шутила, когда сказала, что причуда Ункана усиливает боль. Когда он активировался, тупые порезы ножа на его коже превратились в раскаленное жжение по всему телу. Именно в этот момент Каминари молча поблагодарил Бога, за то, что его пытали первым. Количества боли, причиненной причудой Ункана, было бы достаточно, чтобы заставить любого из его одноклассников кричать, и это о чем-то говорило. Все они были чертовски упрямы и сильны, но нетренированное тело могло выдержать не так много. К счастью для Каминари, он был кем угодно, только не необученным, и этот простой факт, казалось, только еще больше разозлил Ункана. Тем не менее, его непроизвольный вздох только еще больше разозлил его одноклассников. Их протесты утихли, когда они увидели пассивное состояние Каминари, но теперь они вернулись с двойной силой. — Ками! Братан! Это продолжалось достаточно долго! Пусть один из нас справится с этим с этого момента! — кричит Серо. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, закричи. Я не могу этого вынести! — Джиро. — Что ты делаешь?! Не жертвуй собой, идиот! — Мина. — Каминари, я приказываю тебе прекратить это прямо сейчас! Ты ни за что не выдержишь этого! — Иида. — Я УБЬЮ ВАС, УБЛЮДКИ, ЗА ЭТО, ВЫ ПОНЯЛИ?! КОГДА Я ВЫЙДУ ОТСЮДА, Я ЗАСТАВЛЮ ВАС ПОЖАЛЕТЬ, ЗА ТО, ЧТО ВЫ ДОТРОНУЛИСЬ ДО НЕГО СВОИМИ ГРЕБАНЫМИ РУКАМИ, ЕБАНЫЕ ПРИДУРКИ! — Бакуго. — Мы заботимся о тебе, чувак! Мы не можем смириться с тем, что тебе причиняют такую боль, зная, что мы можем что-то с этим сделать! Мы любим тебя! — Киришима. — ЗАКРИЧИ, КАМИНАРИ! МЫ СПРАВИМСЯ, ТОЛЬКО НЕ БЕРИ ЭТО НА СЕБЯ В ОДИНОЧКУ! — Вау, он никогда бы не причислил Тодороки к тем, кто кричит. Тем не менее, это начинало раздражать. Неужели его одноклассники всерьез ожидали, что он закричит, даже если ему не будет больно, просто чтобы ему больше не пришлось это терпеть? Они были сумасшедшими? Разве они не знали, что он заботился о них так же сильно, как и они о нем? — ВСЕ, ЗАТКНИТЕСЬ! Каминари был тронут, но зол. Его одноклассники, хотели они это или нет, излишне усложняли ему жизнь своими просьбами и мольбами. Это только показало, что им было больно за него, что они испытывали боль, наблюдая, как его режут и ломают, как какой-то бесполезный кусок мяса. Каминари ненавидел это. Его одноклассникам никогда не должны причинять боль. Никогда. Все крики немедленно прекратились, единственным звуком было хлюпанье крови и хруст костей, когда Аса ломала каждый из его пальцев на три маленьких кусочка. Каминари не обращал на нее внимания. Честно говоря, если бы звук ломающихся пополам костей не был таким громким, он сомневался, что вообще заметил бы его. — Я в ПОРЯДКЕ. Я знаю, в это трудно поверить, но ничто из этого не причиняет мне боли. — Он пристально посмотрел на своих одноклассников. — Я абсолютно серьезен. Этот парень, — Он указал головой на Ункана, который наградил это действия глубоким порезом по щеке. — Он только говорит о чем то большом, но в его причуде нет ничего особенного. Я могу это вытерпеть. Клянусь, это не трудно. Серьезно, ребята. Посмотрите мне в глаза и скажите, чувствую ли я вообще какой-либо дискомфорт. Несколько мгновений все молчали. — Видите? Ничего. — Каминари изобразил улыбку. Настоящую, а не приторно-сладкую, которую он давно не использовал. — Я в порядке. Я могу с этим справиться. Серьезно, это просто похоже на кучу бумажных порезов. У меня нет причин кричать. — Каминари, не может быть, чтобы твоя толерантность к боли была настолько высокой… — Но это так. — Блондин пристально посмотрел на Урараку. — Поверь мне, это так. То, что было бы мучительно для тебя, лишь слегка неудобно для меня. Просто доверься мне в этом, хорошо? — В этот момент он практически умолял. — Позвольте мне сделать это для вас, ребята. Пожалуйста. Никто не произнес ни слова, хотя на многих лицах были видны слезы. Каминари коротко кивнул, прежде чем подмигнуть Асе через плечо. — Делайте все, что в ваших силах, сучки.

***

Шея, руки и щеки Каминари были покрыты глубокими порезами, из которых сочилась кровь. Его запястья, левая рука, лодыжка и ребро были сломаны. Его плечи были вывихнуты и грубо возвращены на место уже пять раз. Каминари сохранял скучающее и незаинтересованное выражение лица, время от времени бросая колкости, чтобы привлечь к себе внимание, а также заверить своих одноклассников, что с ним все в порядке. Протесты прекратились, но беспокойство и отвращение к их похитителям были очевидны на лицах каждого. Половина класса выглядела готовой совершить тройное убийство. Другая половина, казалось, всерьез рассматривала это. В некотором смысле, это была хорошая практика. Боль усилилась до тупой, жгучей пульсации благодаря, по общему признанию, впечатляющей причуде Ункана, и Каминари чувствовал, как пульсирует его кровь. Тем не менее, это не обязательно было больно. Для любого обычного человека это было бы похоже на ад, конечно, но у него бывало и хуже. Намного, намного хуже. Тем не менее, это было более сенсационно, чем еженедельные сокращения, которые он делал сам, и в некотором смысле он гордился тем, что такой уровень боли и пыток все еще не беспокоил его. Конечно, он знал, что этого не будет с самого начала, но всегда было приятно иметь какое-то физическое доказательство этого. Прошло больше часа. Каминари даже не дрогнул. Злодеи становились все более и более разочарованными, особенно Ункан, которого явно сдерживал тот факт, что он не мог заставить пользователя электричества даже моргнуть глазом, даже с использованием его причуды. Он собирался сделать еще один порез, когда увидел это. — О? — взгляд 1-А метнулся к Ункану. Это был первый раз, когда он заговорил за долгое время. — Что это? Каминари проследил за взглядом мужчины и напрягся, его глаза расширились. Его одноклассники ощетинились от этого действия. — Хм. — Ункан вытер кровь между ключицей и плечом, чтобы показать символ ассасина, который был выжжен на его коже много лет назад. К счастью, его одноклассники были достаточно далеко, чтобы не видеть, на что он смотрит, но это, казалось, только еще больше их расстроило. — Аса. Тэ. Посмотри на это. Двое обменялись взглядами, прежде чем подойти к нему, с любопытством разглядывая кожу. У Асы перехватило дыхание. Тэ заметно вздрогнул. — Ну, теперь, — Тэ быстро восстановил самообладание. — Это многое объясняет, не так ли? — Заткнись, — прошипел Каминари. Его прежнее дразнящее отношение к троим исчезло, полностью сменившись безошибочным гневом. — Убирайся нахуй от меня. — Каминари? — Голос Киришимы был тихим и неуверенным; его глаза метались взад и вперед между его другом и их похитителями. — Что происходит? Каминари не сводил глаз с Ункана. — Ничего. Не беспокойся об этом. — О, ты драгоценный, драгоценный ребенок. — Аса схватила прядь светлых волос и откинула их назад, так что ухо Каминари оказалось на уровне ее рта. — Как кому-то вроде тебя удалось попасть в UA, а? — Заткнись. — Каминари мучительно ощущал вопросительные взгляды своих одноклассников. Ухмылка Асы стала шире. — Нет, я не думаю, что сделаю это, — Она понизила голос до шепота, который мог слышать только он, — Голден. В этот момент произошли три вещи. Каминари вздрогнул. Класс 1-А закричал. И мистер Аизава ворвался в окно.

***

Каминари находился в больнице уже около суток. Честно говоря, ему не нужно было ничего, кроме переливания крови и поцелуя Выздоравливающей Девушки, вся ситуация, по его мнению, была определением перебора, но это было удобно. Он, честно говоря, был в порядке. Он не был травмирован ни в малейшей степени. Однако медсестры каким-то образом вбили себе в голову, что ему плохо из-за этой ситуации, и именно по этой причине они все еще держали его здесь, хотя в этом не было необходимости. Ему не было больно, он даже отказался от обезболивающих, которые ему дали, зная, что они все равно на него не подействуют. Но, честно говоря, все было мирно. В понедельник у всех был выходной, и Каминари проснулся после дневного сна, чтобы увидеть весь свой класс, окруживший его больничную койку. Какое-то время это было приятно. Все они болтали друг с другом о повседневных делах и шутили, как обычно. Это казалось бы почти нормальным, если бы не медсестра, проверяющая его кровяное давление каждые десять минут. Как бы это ни раздражало, Каминари понял, что попал в беду, как только она ушла на обеденный перерыв, оставив класс начинающих героев в покое. — Итак, — Каминари показал знак мира, — как жизнь? Бакуго с рычанием шлепнул его по руке. — Не говори нам просто «как жизнь», Тупая морда! О чем, черт возьми, ты думал?! Каминари застонал. Так это должен был быть один из таких разговоров. — Эм, я не знаю, может быть, я хотел защитить своих друзей от потенциально мучительной боли, с которой вы не смогли бы справиться? — Да? А ты мог? — Теперь настала очередь Киришимы огрызнуться. — Э-э, да. — Каминари скорчил гримасу. — На случай, если ты не заметил, я буквально никак не реагировал на то, что они делали со мной. — Но ты отреагировал в конце. — Указала Джиро. — Когда эта психованная сучка шепталась с тобой. Каминари закатил глаза. — Да, это из-за того, что она мне кое-что сказала, а не потому что мне было больно. — Что она сказала? Каминари саркастически фыркнул. Запретите Мидории спрашивать то, что у всех на уме. — Что она моя давно потерянная сводная сестра с фетишем на блондинок. Серьезно, ребята. Не беспокойтесь об этом. Серо прикусил губу. — Братан… Каминари отмахнулся от него. — Ребята, я на сто процентов честен с вами, я в порядке. — Он нерешительно пожал плечами. — У меня все равно было хуже. О, черт. Он понял, что облажался в тот момент, когда слова слетели с его губ. Это определенно нельзя было говорить. — Хуже? Что, черт возьми, это значит? — Мина схватила Яойорозу за руку, когда он не ответил. — Каминари! Что значит хуже? Джиро осмотрела комнату, ее глаза остановились на нескольких выделяющихся мальчиках. — Вы, ребята, ведете себя странно подозрительно. — Джиро бросил яростный взгляд на окружающих мальчиков, все из которых либо смотрели в пол, либо смотрели на Каминари с различными выражениями разочарования и беспокойства. — Вы все что-то знаете? — НУ?! — Взвизгнула Мина через мгновение, ей всегда не нравилось напряжение. — ВЫКЛАДЫВАЙ! ЧТО ЗНАЧИТ ХУЖЕ? Каминари съежился. Что ж, он сам виноват в этом. Теперь он ничего не мог поделать. Вздохнув, он опустил край своего воротника на несколько дюймов, поморщившись от ужасных вздохов, которые издавали девушки, едва взглянув на его изуродованное и искалеченное тело. — Жестокие родители-мудаки. Вымещали на мне свой гнев всякий раз, когда им этого хотелось. — Он пожал плечами, пытаясь сделать вид, что это не имеет большого значения. Хотя, это так и было. Он ненавидел свои шрамы. — Все чуваки в раздевалке случайно увидели их несколько недель назад. Я заставил их поклясться, что они никому не расскажут. — О, малыш… — Глаза Урараки наполнились слезами, когда она бросилась на мальчика, стараясь избегать любых потенциальных болевых мест. — Мы любим тебя, милый. Остальная часть девушек пробормотала свое согласие, колеблясь лишь мгновение, прежде чем присоединиться к Урараке, свернувшейся калачиком на электрическом пользователе, устраиваясь поудобнее, так что он был укутан ими, почти как теплым одеялом. Каминари моргнул, услышав это. Он почти ожидал, что они отвернутся и никогда больше не заговорят с ним, испытывая слишком сильное отвращение к его телу, чтобы даже смотреть ему в глаза. Это было глупо, он знал, но это было то, что всегда случалось до того, как он попал в UA. Его одноклассники никогда не переставали удивлять его наилучшим из возможных способов. Они оставались так некоторое время, Хагакуре давно прогнала остальных мальчиков, и хотя они сначала отказывались, Мина могла быть очень страшной, если бы захотела. Они говорили о чувствах и тому подобном, заставляя Каминари объяснить, чего он хотел, и заверить его, что все его любят и заботятся о нем. Как будто он этого еще не знал. Это было действительно полезно. Нежные руки прошлись по его волосам, а осторожные пальцы прошлись по его шрамам через рубашку. В сочетании с шепотом поддержки и любви и обещаниями, что он может поговорить с любой из них, если захочет выразить свои чувства, он чувствовал себя более спокойно, чем когда-либо за долгое время. Он почувствовал, что медленно засыпает, окутанный чистым состраданием и теплотой, которые были ему совершенно чужды. Последнее, что он почувствовал, прежде чем полностью закрыть глаза, были шесть нежных, легких поцелуев в его волосы. Каминари бы заплакал от этого жеста, если бы был в сознании. Когда он проснулся, девушек уже не было, но на их месте присутствовали Серо, Киришима и Бакуго. Не свернувшиеся калачиком рядом с ним, конечно, а скорее просто расположившиеся у его кровати. — БРАТАН! — Серо был первым, кто заметил его возвращение в сознание. — Ты БОЛЬШЕ никогда так не поступишь. Каминари рассмеялся, сморгнув сон с глаз. — Что, вся эта история с пытками? Я не планирую этого, чувак. — Это была ложь. Он сделал бы это тысячу раз снова и намного хуже, если бы это означало, что его друзья в безопасности. — Это было чертовски глупо, тупое лицо. — Бакуго подошел и встал рядом с Серо. — Еще раз выкинешь эту самоотверженную чушь - я отправлю тебя на Марс. — Принято к сведению. — Я чертовски серьезен, придурок. — Бакуго уставился на пользователя электричества, заставив его нервно поежиться. — Смотреть, как эти больные придурки делают с тобой такие вещи, было одним из худших гребаных переживаний, которые я когда-либо испытывал, а я был похищен Лигой гребаных злодеев. Каминари виновато улыбнулся, хотя на самом деле он совсем не каялся. — Прости. Но разве не лучше, чтобы один человек с причудливо высоким болевым порогом подвергся пыткам вместо девятнадцати других подростков с нормальной? Киришима, который находился с другой стороны больничной койки, слегка шлепнул Каминари по голове. — Нет, если это ты, Ками. Каминари моргнул. Вау. Хорошо. Черт возьми, эти гребаные чувства. Он был плох, когда говорил о чувствах людей к нему. Даже при том, что он знал, что его одноклассники любили его, он все еще не мог понять, почему. Это было удручающее состояние души, но после стольких лет деградации и отбрасывания оно укоренилось в самом его существе. Не то чтобы он думал, что не заслуживает любви, скорее он чувствовал, что невероятная группа людей, таких фантастических, как его одноклассники, заботящихся о нем так, что они скорее будут мучить себя, чем видеть, как ему причиняют боль, была лучшей и самой невероятной вещью, которая когда-либо случалась с ним. Он откинул прядь волос с глаз. Волосы были более гладкие, чем обычно, благодаря расчесыванию девушек. Сейчас, он просто был самим собой, откладывая разговор по душам так долго, как мог, на случай, если он что-то упустит. Тем не менее, он не мог удержаться от желания ухмыльнуться. — Но я чертовски крутой, верно? — Очевидно. — Да. — Заткнись нахуй. Да. Они любили его.

***