Мы те, кто мы есть.

Халбранд чувствовал себя отвратительно. Ни о каком продолжении работы не могло быть и речи. Он думал только о Галадриэль, о том, как посмел забыть о ней и увлечься бездушным, холодным металлом. И не только металлом. Всё его существо изнывало по женской ласке, по этим нежным шелковистым рукам, по ненасытным и горячим прикосновениям, обжигающим кожу неземным удовольствием. Душа Халбранда вспыхнула наивной надеждой на прощение и он оставил Мирданию в кузнеце одну, не желая больше ни секунды слушать её тихие всхлипывания. Южанин до конца не верил в произошедшее. Только что он был готов взять Мирданию на столе в мастерской, чтобы удовлетворить банальную человеческую похоть. И для этого, как оказалось, совсем необязательно было что-то чувствовать, кроме одного - желания обладать. Тело, заложником которого Халбранд был, буквально насаждало ему свои правила игры: вкусив однажды женщину будучи человеком, он хотел этого ещё и ещё, словно не мог напиться воды из кристального чистого источника. Но на этот раз он сдержал эту сумасшедшую страсть, победил этот грязный и глупый инстинкт. И всё ради чего? Ради Галадриэль? Когда он успел привязаться к ней настолько сильно, что уже не мог себе позволить быть с другими женщинами? Он был поражён этими выводами до глубины собственной фэа. На подступе к покоям Галадриэль, Халбранд кое-как унял дрожь, которая прошибала всё тело огненным стыдом, а затем приготовился к тому, что сейчас на него обрушится гнев первых слов любимой эльфийки. Но это казалось ему таким правильным и таким естественным, что он был готов вынести любые унижения, которым Галадриэль его подвергнет. Пусть делает с ним всё, что захочет, но позволит ему сегодня остаться. Позволит раствориться в её трепещущих объятиях, захлебнуться в волнах белоснежных волос, пронизанных солнечными лучами, разрешит покрыть каждый сантиметр её восхитительного тела яростными поцелуями. Дверь тихо открылась. Халбранд вошёл в покои эльфийки и увидел, что Галадриэль сидит в кресле, слегка растрёпанная и сонная. На ней была только шёлковая лёгкая сорочка, еле прикрывавшая белые коленки. Он скользнул жадным взглядом по молочной коже и в его медово-золотистых глазах отразился неподдельный восторг. — Зачем ты пришёл? — холодно сказала Галадриэль, пытаясь опустить подол своей сорочки как можно ниже, явно стесняясь такого пристального взора. — Я так соскучился, Галадриэль, — ответил он невероятно жалостливо. Нет, он не просто соскучился. Он едва сдерживался от бешеного желания сорваться с места и прижать девушку к своей груди. В данную секунду Халбранд был поражён тем, что он вообще мог настолько плотно погрузиться в работу и забыть о ней. Оставить её без своей ласки, внимания и заботы. Это было что-то из ряда вон выходящее. Не поддающееся здравому смыслу. — Соскучился? А мне казалось, что ты совсем не скучал в обществе Мирдании. Вы так громко смеялись, когда я проходила мимо мастерской, — слова Галадриэль ледяным клинком вошли в Халбранда — Знаешь, в детстве, моя мать говорила мне, что люди порочны и легкомысленны. Их любовь мимолётна, словно звезда, пролетевшая яркой искрой по ночному небу. В небесах ещё много других звёзд, а вздохи о той, что мелькнула перед глазами, быстро затихают. Люди всегда ищут новых впечатлений. Галадриэль поднялась с кресла, чувствуя, как нарастает в ней душевное смятение, которое разгоралось до тех пор, пока не превратилось в ослепительную вспышку гнева. — И вот теперь, — продолжила она, шипя как дикий зверь, загнанный в угол — Я сама оказалась на этом месте... Ты воспользовался мной! Признайся, ты воспользовался... мной! — Я бы никогда не... — попытался возразить Халбранд, но Галадриэль жёстко прервала его. — Мерзавец! Я отдалась тебе! Дважды! Звук хлёсткой пощёчины прокатился по всей комнате, заставляя красное пятно на щеке Халбранда пылать неистовым огнём. — О, так ты считаешь, сколько раз мы спали? — его лицо исказилось в наглом оскале — Сегодня будет третий. А потом ты вообще перестанешь считать, глупый эльф... — Этого больше никогда не будет! И ещё раз назовёшь меня эльфом, тем более глупым, я отрежу тебе язык! — И лишишься всего того, что я могу им с тобой вытворять? Подумай хорошенько. Халбранд впечатал Галадриэль в стену и крепко сжал оба её запястья, вскинув их над головой и лишая возможности убежать. Его разрывало на куски от бурлящей в нём страсти. Он смотрел, как вздымается её прекрасная белоснежная грудь, как она глядит на него с жарким протестом, переходящим в зной от долгожданной близости их тел. — Отпусти меня! Сейчас же! — Галадриэль попыталась вывернуться из мёртвой хватки, чем ещё больше раззадорила Халбранда. — Нет, Галадриэль. Ты выслушаешь меня, — прорычал Халбранд в её шею и прижал девушку своим огнедышащим телом — Меня не интересует Мирдания. Мне не нужен никто, кроме тебя. Заруби это на своём маленьком, милом носу. Ах, да! Я не приходил к тебе, потому что был занят спасением долбанных эльфов. Ты часть этого народа и если я потеряю тебя, клянусь Эру, я разнесу всё в пух и прах. — Халбранд, прекрати давать клятвы, которые не можешь выполнить, — почти простонала она, когда одна из его рук требовательно проникла под сорочку и коснулась её обнажённой кожи, скользя по стройной фигуре, вырисовывая на ней хаотичные узоры. Обида и гнев Галадриэль сменились странным, но таким приятным порывом отдаться тому, кто властно и твёрдо решил взять себе всё, что ему вздумается. Она не сразу поняла, как шёлковая ткань, ещё недавно укрывавшая её от золотистых глаз, оказалась отброшенной куда-то в сторону. И не сразу почувствовала, как горячий язык Халбранда прошёлся по её затвердевшим соскам. Всё было как в тумане. — Прекрати сводить меня с ума и по рукам, — тяжело дыша сказал он и принялся покрывать каждый миллиметр тела Галадриэль яростными поцелуями. Он добился того, о чём так мечтал — возможности зацеловать её всю. И в реальности это оказалось ещё лучше, чем в самых смелых мечтах. Девушка ощутила, как по ней бегут мурашки. Сотни мурашек. Халбранд целовал её шею, медленно спускался к животу, а затем к внутренней части бедра, намеренно задерживаясь у плоти около заветного лона, но не касаясь его самого. В конце концов, он прекратил эту сладкую пытку, приподнялся и вошёл в неё пальцами, его движения стали нежными и плавными, словно он гладил её внутри невесомым пёрышком, срывая стоны с её губ и мольбы о большем. — Халбранд...— проскулила она, когда он перестал в ней двигаться и замер, наслаждаясь видом её обнаженного тела, отчаянно стремящегося навстречу его руке — Я прошу тебя... — Что? — невинно спросил он, хотя на самом деле в полной мере радовался мучениям Галадриэль — Звук твоей мольбы слаще, чем я мог себе представить, эльф... — Ненавижу тебя... — Так сильно, что даже любишь? Он без церемоний вошёл в неё сразу на всю длину. Его толчки были яростными, нетерпеливыми, резкими. Он вбивался в Галадриэль сильнее и сильнее, с звериным рыком и стонами. Казалось, что его сейчас безжалостно разорвёт на части от яркого ощущения нахождения в ней, от пронзающего удовольствия, от того, настолько ему невыносимо, нестерпимо хорошо. Волны несказанного наслаждения накатывали на него... И на Галадриэль. Он с трудом понимал, как он вообще мог жить без этого. Когда они достигли кульминации, пика непередаваемого блаженства и их горячие тела содрогнулись в унисон, Халбранд отдышался и довольно сказал: — Кстати, мне понравилось, что ты меня ревнуешь. Я, конечно, слышал о эльфийской любви, но вот о ревности — никогда. Значит, я для тебя очень важен и ты боишься меня потерять? Галадриэль закатила глаза, поражаясь тому, каким невыносимым и тщеславным Халбранд бывает. И она не собиралась потакать его эго, покорно соглашаясь с такими самодовольными предположениями. — Вот ещё. И вообще, можешь валить с моей комнаты, я просто использовала тебя для своих утех, — ядовитая ухмылка слетела с её губ и глаза Халбранда раскрылись как никогда широко. «Я в твоей власти настолько же, насколько и ты в моей, Халбранд.» — подумала Галадриэль, натягивая на себя сорочку, поднятую с пола.