Мы те, кто мы есть.

Келебримбор уже не помнил, когда в последний раз видел солнечный свет вне стен своей мастерской, объятой жаром раскаленной печи и красными вспышками железного молота. Радость по причине того, что Элронд смог заручиться долгожданной поддержкой гномов в строительстве величайшей кузницы Средиземья, быстро сменилась на мрачные думы о незавидной судьбе эльфов. Эта проблема требовала немедленного решения и мастер был твердо намерен разобраться с ней любой ценой. Глаза Келебримбора покраснели от непрерывного напряжения, но горели каким-то странным, лихорадочным огнем. Натруженные пальцы болезненно ныли от усталости, а по телу мастера обильно струился липкий, словно вязкая смола, пот. Но правитель Эрегиона не сдавался. Его рука снова взялась за молот и ударила по горячему металлу, мягкому и поддатливому как пластилин, начиная новый виток тщетных попыток. Причина этого отчаянного усердия лежала прямо перед ним на рабочем столе, среди разбросанных старых заготовок и инструментов — серебристый кусочек руды маняще поблёскивал в полумраке. Легкий как лебяжий пух, но крепкий как сталь, мифрил должен был стать спасением всего эльфийского народа. Он обладал одним незаменимым свойством — наполнять жизнью то, что обречено на погибель. Но он ни в какую не поддавался мастеру, будто бы обладал собственной волей. Сколько бы Келебримбор не менял пропорции, сколько бы не пытался соединить его с благородным золотом или чистым серебром, сколько бы не выставлял разную температуру в печи – всё было бесполезно. В те минуты, когда горькое отчаяние побеждало над самоотверженностью Келебримбора, он находил в мифриле какую-то глупую, злую иронию: эту руду добывали гномы в шахтах Кхазад-Дума, столь же упрямые и несговорчивые, как и сам металл. Келебримбор сконцентрировался и снова ударил молотом по заготовке. Звон разнёсся эхом по мастерской. Затем кузнец опустил бесформенное изделие в холодную воду, отчего металл капризно зашипел. Когда он достал его, то увидел, что по его поверхности пошли глубокие трещины. В бессильной ярости Келебримбор резко швырнул молоток в стену. Он облокотился руками на холодный мраморный стол, чувствуя, что всякие силы на исходе. Карие глаза мастера сделались безжизненными и пустыми. Обречённо вздохнув, он подумал: «Бесславие и мрак ожидают впереди род Феанора. И всё это выпало на мою долю. Кто я такой, чтобы спорить с волей Валар? Если моего опыта и моих знаний, накопленных тысячилетиями, недостаточно для того, чтобы приручить этот чёртов мифрил, то никто этого не сможет. Эпоха эльфов близится к закату.» Рассерженный взгляд Келебримбора, полный несогласия с таким положением вещей, скользнул по мастерской, где всё было разбросано в творческом беспорядке: щипцы, молот, кусочки руды. Мастер почувствовал, что разгадка была ближе, чем когда-либо. Нужно было лишь ещё немного потрудиться. Его уставшее сознание внезапно озарилось восторженным возгласом: «Конечно! Вот в чём дело! Мне нужен свежий взгляд! Мой опыт заслоняет то, что может увидеть неискушённый знаниями кузнец!» Галадриэль нарушила ход ясных, как никогда, мыслей Келебримбора, неожиданно появившись в его мастерской. — Лорд Келебримбор, вы не упомянули, что Элронд находится здесь, — взволнованно сказала эльфийка. — Фактически он не здесь, а в Кхазад-думе, в гостях у принца Дурина. Но он скоро прибудет, — задумчиво ответил Келебримбор, не отрывая взгляда от мерцающего в тусклом свете кусочка мифрила. — Вы обещали прояснить ситуацию, вызванную извержением Ородруина. Эльфам что-то угрожает? — Непременно проясню, леди Галадриэль. Сейчас я занят. — Вы обещали пять дней назад! - возмущённо воскликнула она.   — Кто бы мог подумать, что кузница величайшего из известных Средиземью мастеров выглядит именно так, — восторженно отозвался появившийся в дверях Халбранд, который отвлёк Келебримбора от напряжения, вызванного предстоящим разговором с Галадриэль. Халбранд взметнул каштановые пряди с рыжим отливом, словно языки пламени, вверх, а затем поднял блестящие глаза на красочно расписанный потолок. В самом сердце рисунка был изображён Аулэ, в окружении учеников, склонившихся над длинным столом. За их спинами полыхал раскалённый докрасна горн, а лица воспитанников были сосредоточенными и, казалось, внимали каждому слову своего искусного мастера. Эта картина вызвала у Халбранда щемящую тоску по тем славным временам, когда они трудились бок о бок с валой. — Простите мне это вторжение, лорд Келебримбор, — заворожённый взгляд Халбранда остановился на столешнице кузнеца, где лежали осколки сияющей руды — Что это? Вы уже пробовали соединять это с другими металлами? Келебримбор был ошеломлён тем, что незнакомец столь бесцеремонно и нагло ворвался в святую святых — его мастерскую. Он слегка нахмурился и смутился, отчего лёгкий румянец залил его щёки. Хотя, возможно это случилось ещё и потому, что ему была необычайно приятна похвала, слетевшая с уст человека. Халбранд, не замечая смущения мастера, подошёл ближе и дотронулся кончиками пальцев до неизвестного твёрдого вещества. В его золотистых глазах зажглись огоньки искреннего любопытства. И он перестал замечать всё вокруг, даже пристально смотревшую на него Галадриэль, которая всегда и везде была в центре его внимания. —Халбранд, ты должен лежать в постели, — строго сказала она, наблюдая за развернувшейся сценой. — Я чувствую себя великолепно, — улыбаясь, Халбранд провёл пальцами по поверхности одного из кусочков, ощущая приятную прохладу и гладкость металла — Так что же это? — Это мифрил. Уникальнейший металл, не побоюсь этого слова, самый уникальный из когда-либо обнаруженных в Средиземье. — Что же делает его таким уникальным? — Извержение Орудруина принесло осень в эльфийские земли. Мифрил способен остановить увядание великих Древ, предотвратить их гибель. — Если Древа увянут, то эльфы выродятся? — страшная догадка мгновенно посетила Халбранда. — Да, — кивнул Келебримбор и увидел, что лицо Галадриэль заметно помрачнело. — Но ведь вы найдете решение, не так ли? — осторожный интерес вспыхнул в глазах Халбранда. — Разумеется, найду. — Я бы хотел помочь, если позволите. — Ты? Помочь? — мелодично расхохотался Келебримбор, с трудом веря в услышанное. — Иногда даже такому опытному мастеру как вы, лорд Келебримбор, требуется свежий взгляд на привычные вещи, — серьёзно и вкрадчиво произнёс Халбранд. И хотя первоначально Келебримбор отреагировал высокомерным смехом, вызванным нелепым предложением смертного, слова Халбранда невольно, но всё же заставили его призадуматься. Мастер почувствовал нечто общее с этим странным человеком: они оба были одержимы мыслью покорить мифрил. Они оба горели страстью обуздать, казалось бы, неподвластное. И это невозможно было не заметить. — Хорошо, я дам тебе шанс. Не сочти меня за гордеца, король Южных земель, но работать ты будешь с Мирданией. И если ты сумеешь её впечатлить, я посмотрю, какую помощь мне стоит от тебя принять, — хмыкнул Келебримбор после короткого молчания. Халбранд был невероятно счастлив. Он вспомнил те солнечные деньки, когда ещё будучи совсем юным и робким, тайком пробирался в мастерскую Аулэ и, затаив дыхание, следил за каждым движением мастера, мечтая однажды стать его учеником. Талант Майрона был способен покорить кого угодно, поэтому его мечта быстро стала реальностью. Тоже самое, вероятно, ожидало и Мирданию, и самого Келебримбора. Галадриэль молча смотрела на возлюбленного и непонятная тревога наполняла её сердце.

***

Дни летели за днями, но Халбранд отчётливо помнил каждый из них. Ни один из дней, проведённых в кузнице, не казался ему однообразным, скучным или пресным. Он целиком и полностью погрузился в совместную работу с Мирданией, позволяя девушке себя обучать, хотя всё должно было быть с точностью наоборот. Они весело хохотали друг над другом, когда выходили из кузницы перемазанными сажей с ног до головы, горячо спорили, когда решали, сколько следует нагревать металл и какие добавки использовать. И Халбранд всё реже и реже проводил время с Галадриэль, окунаясь в работу. Мирдания была хороша собой. Не так хороша, как Галадриэль, но Халбранд несколько раз ловил себя на мысли, что иногда любуется её утончённой красотой. Было в её лице что-то аристократическое: высокий лоб, правильный нос, изящные брови и большие голубые глаза, которые смотрели на него как-то странно, по-детски наивно, с горящим блеском. Но особенно его будоражили её золотистые локоны, их волнистый завиток. И он понимал почему. И Мирдания тоже это понимала, но ничего не могла с собой поделать. С того момента, как она увидела Халбранда, она поняла, что пропала. И ей нестерпимо хотелось быть к нему ближе, ещё ближе...

***

Рабочий день шёл по привычному плану: Халбранд увлечённо рассматривал разложенные перед ним кучки с металлами, размышляя, что из этого следует выбрать для новых испытаний. Мирдания стояла рядом и не отрывала взгляда от его сильных мускулистых рук, от его приоткрытых алых губ, которые казались невероятно манящими, словно сочная, спелая малина. Хотелось их попробовать на вкус, впиться в каком-то блаженном безумстве и ощутить невиданную прежде сладость. Жар охватил её лицо под натиском этого желания — она больше не могла ждать. Приятная дрожь прокатилась по телу от предвкушения того, что она собиралась сделать. Слишком часто Мирдания себе представляла, как это происходит. Но сегодня она больше не будет представлять! Мирдания робко коснулась лица Халбранда и прильнула своими губами к его губам. Золотые очи парня удивлённо распахнулись, а затем он отпрыгнул от неё, словно от огня. — Что ты делаешь? — ошарашенно воскликнул он — Мирдания, я просто твой ученик... Халбранд догадывался о чувствах Мирдании и раньше. Девушка постоянно красовалась перед ним, это было так очевидно, что хотелось громко рассмеяться, глядя на нелепые попытки ему понравиться. И так и было до этого дня. Но сейчас, неожиданно для него самого, его человеческое тело стало разгораться каким-то тёмным, яростным возбуждением, неконтролируемым животным огнём. Подсознательная, безотчётная готовность глупышки отдаться ему здесь и сейчас... Это сводило Халбранда с ума. Халбранд посмотрел на плавные изгибы Мирдании и потерял всякую способность думать. Он грубо схватил её за талию и усадил на стол, задирая изумрудные юбки шокированной и одновременно обрадованной этим жестом эльфийки. Его руки жадно скользили по белоснежным бёдрам, заставляя её стонать и выгибаться, желая гораздо большего, чем просто прикосновения. Лишь тогда, когда он всмотрелся в её лицо, затуманенными от страсти глазами, он с ужасом понял, что это не Галадриэль. Халбранд почувствовал себя таким грязным и низменным, что хотелось завыть от осознания собственной ничтожности. Его руки замерли. — Я не могу. Прости, — тихо сказал он, опаляя своим горячим дыханием её ухо — Моё сердце принадлежит другой. Халбранд увидел, как голубые глаза Мирдании наполнились слезами. Должно быть, ей было очень больно из-за того, что он отказал. Но горькое сожаление о том, что он чуть не совершил самую чудовищную ошибку в своей жизни, затмило всё. Халбранд попытался закрыть глаза и раствориться в пространстве от вины за содеянное и не содеянное. «Я люблю Галадриэль. Люблю. Галадриэль.» — слова звучали в голове Халбранда, словно успокоительная мантра.