Мы те, кто мы есть.

Когда Галадриэль наконец нашла Халбранда в одной из палаток лагеря, разбитого выжившими у побережья, она испытала долгожданное облегчение — южанин был жив. Но это прекрасное чувство мгновенно испарилось, так же быстро, как и появилось, стоило ей рассмотреть его фигуру получше в гуще раненных. Халбранд лежал неподвижно, с потухшим и истощённым взглядом, перепачканным в грязи, в глубоких ссадинах, с проступившим багровым пятном на льняной рубахе, которое расползлось по ней подобно кляксе. Галадриэль приблизилась и осторожно, словно касаясь чего-то невероятно хрупкого, приподняла окровавленный кусочек ткани. То, что открылось её встревоженному взору, оказалось для неё гораздо ужаснее, чем увядание золотых древ Линдона с последующей гибелью эльфов всех вместе взятых, и даже намного хуже, чем смерть собственного брата: из глубокой раны Халбранда вовсю сочился серый гной, давая понять, что его дни сочтены. Людская медицина была совершенно беспомощна перед такой хищной хваткой старухи с косой. Сердце Галадриэль разом рухнуло в непроглядную тьму отчаяния, в бездну самых худших кошмаров, сбывшихся наяву, и замерло. Хотелось кричать от бессилия, выть волком от боли, рвущей внутренности на части, и умолять Эру, умолять до охрипшего голоса, до красных заплаканных глаз, чтобы он забрал её вместо него. Халбранд сразу понял всё, стоило ему взглянуть на дрожащие руки девушки и на её бледное-бледное как фарфор, лицо. — Кажется, мне конец, эльф, — хрипло произнёс он, а затем слабо улыбнулся, пытаясь её хоть как-то утешить. — Нет, не смей так говорить, — тихо возразила эльфийка и взяла ледяную руку Халбранда в свои тёплые ладони, стараясь её отогреть — Я этого никогда не допущу. — Я так хотел защитить эти земли и этих людей, Галадриэль. Но у меня ничего не вышло. Всё было напрасно. — Ты уже защитил, когда пришёл на помощь своему народу, mell. Ты выполнил свой долг. Когда мы вернёмся сюда, мы найдём новый дом для южан. Жизнь вновь забьёт ключом, снова будут петь соловьи и цвести яблони, да такие пышные и белые, каких ты ещё никогда не видел, — Галадриэль нежно убрала прядь волос с лица Халбранда. Халбранд закрыл глаза. Он наслаждался простым, но таким трогательным жестом со стороны эльфийки. Он почувствовал, как её тепло медленно проникает в его тело. Лучистый свет постепенно заполнял всё нутро Халбранда, рассеиваясь и превращаясь в мягкое мерцание золотистого облака из светлячков — точь-в-точь маленьких, оживших фонариков, озаривших каждый уголок кромешной тьмы под кожей. И это было так приятно. Боль ненадолго, но отступила. И не только физическая, но ещё и та, которая давно стала частью его существования. Халбранду больше не хотелось бежать от этой щенячьей нежности Галадриэль, сломя голову, потому что ему казалось, что она была ему необходима как воздух. По крайней мере сейчас. И ради таких моментов стоило быть человеком. — Ты сказала «когда мы вернёмся». Откуда вернёмся, Галадриэль? —спросил он и встретился с эльфийкой взглядом. — Ты сможешь держаться в седле? — Надеюсь, что да, — кивнул Халбранд, не без сомнения. — Мы отправимся в Эрегион. Я сейчас же повелю снарядить коней и собрать провизию. Эльфийские лекари способны на такие чудеса, о каких люди не знают даже из легенд, — Галадриэль явно была довольна тем, что эта идея ей пришла в голову, когда она немного успокоилась. Да. Человеком стоило быть ради чего угодно, но только не ради хрупкого как хрусталь, немощного тела. Халбранд каждый раз кипел от злости, стоило ему вспомнить о своей неспособности исцеляться самостоятельно — Эру достаточно ограничил возможности майяр в человеческих воплощениях. И в тот момент, когда Халбранд возвращался в этот мир, кое-как карабкаясь на поверхность, у него не было другого выбора, кроме одного — примерить на себя первую попавшуюся тушку. А затем терпеть, сжать зубы в бессильной злобе, но терпеть все эти тяготы и лишения человеческой плоти: невыносимую боль и муки страданий, постоянный страх развоплощения. — А как далеко находится Эрегион? — глаза Халбранда загорелись отчаянным интересом. Всё, что он сейчас мог в своём положении — ненадолго задержать в этом людском теле жизнь. Или то, что от неё осталось. *** Путь был неблизким. Перед глазами Халбранда и Галадриэль пролетали бескрайние равнины, колосившиеся поля, высокие горы со снежными шапками, зловонные тёмно-оливковые болота и чистые голубые реки. На подходе к густому лесу, сквозь который пролегал их дальнейший путь, силы окончательно покинули Халбранда, и он, в полусознательном состоянии, рухнул из лошадиного седла на землю. Девушка, вскрикнув, соскочила со своего коня и бросилась к парню, стараясь привести его в чувство. — Прошу тебя, Халбранд, очнись, — она опустилась на колени и бережно приподняла его голову — Нельзя сейчас сдаваться. Не сдавайся! Халбранд слабо приоткрыл глаза, но взгляд изумрудных очей был затуманен болью и бессилием. Лицо сделалось белым и безжизненным, словно кто-то вытягивал из него жизненную силу. Он попытался что-то сказать, но лишь хриплый шепот сорвался с его губ: — Галадриэль... — Ты справишься, — сказала эльфийка твёрдо — Мы доберёмся до Эрегиона и вылечим тебя во что бы то ни стало. Слышишь меня? Южанин снова попытался заговорить, но его последние силы быстро иссякли. Галадриэль видела, как он борется за каждый глоток свежего воздуха, как его тело содрогается от жуткой боли. И как же ей было тяжко от осознания того, что она ничего не может с этим поделать, не может облегчить эту непосильную ношу, которая выпала на долю Халбранда. В тот момент, когда надежда начала таять с невероятной скоростью, словно прохладная тень в солнечный полдень, раздался тихий хруст сухих ветвей и листьев, доносящийся откуда-то из сердца леса. Девушка обернулась на эти звуки. Из лёгкого сумрака деревьев вышел старец с седой бородой, очень высокого роста, в светло-серой остроконечной шляпе с редкими рюшами, издалека похожей на небольшую грозовую тучку. Худощавое тело старца было облачено в длинный, неприметный плащ мышиного цвета, спускавшийся до самых пят, а застёжка на плаще у самого горла, выполненная в виде расписной синички, искрилась в малиновых лучах закатного солнца. — Что случилось с твоим спутником, юная госпожа? — мягко сказал он, обращаясь к Галадриэль. Эльфийка усилием воли подняла на старика вымученные от отчаяния глаза. Ей показалось, что незнакомец не представляет никакой угрозы. Да даже если бы и представлял, уже было наплевать. Глядя на такого Халбранда, ей самой хотелось умереть, лишь бы не видеть того, как он мучается. — Он тяжело ранен. Старец ступая тихо и уверенно, будто эти места были ему давно и хорошо знакомы, неспеша приблизился к человеку, который, казалось, вот-вот потеряет сознание. Осмотрев Халбранда, он коротко скомандовал: — Следуй за мной в лес. Думаю, я смогу помочь ему. — Помочь? Но как? — удивилась Галадриэль. — Вопрос поставлен в корне неверно, милая леди. Не как, а чем. Несмотря на свою внешнюю худобу, старик оказался удивительно сильным и ловким. Он поднял Халбранда, словно лёгкое пёрышко, а затем аккуратно усадил его обратно в седло. Одной рукой он крепко схватил поводья лошади, а другой надёжно поддерживал южанина, не давая тому снова свалиться на землю. — Мы должны поспешить, — снова приказной тон — Здесь неподалеку находится моя хижина. Галадриэль терпеть не могла, когда ей приказывали. Но на этот раз смиренно проглотила слова, следуя за стариком в лесную чащу. *** Лес, по которому они шли, был сказочно красивым. Галадриэль показалось, что он отдалённо напоминает ей легендарный Лориэн. Могучие деревья возвышались высоко-высоко над головой эльфийки, словно великаны, а их многочисленные кроны раскинулись широко, образуя золотой купол. Золотистые листья на деревьях, едва тронутые светом, переливались и искрились, кора сверкала серебром. Ярко-зелёный мох покрывал всё вокруг: мощные корни гигантов, каменные глыбы, редкие расщелины и саму землю. Кристально-чистые ручьи с колокольным перезвоном вились змейкой между атласной травой и кустарниками с ягодами, укрываясь под камнями. Любопытные белки прыгали с ветки на ветку. Птицы пели свои привычные мелодичные трели. И в этом пейзаже было столько жизни. Бесстыдно, бессовестно много жизни! Галадриэль хотелось только одного: зареветь от несправедливости. Но вместо этого она нарушила общее молчание и заговорила со стариком. — Ты здесь живёшь, незнакомец? — Пожалуй, да. Живу, — после короткой паузы ответил старец. — Сколько нам ещё идти? — Юная госпожа так нетерпелива,— раздался смешок в ответ— С твоим спутником всё будет хорошо, не тревожься зря. *** Маленькая старая хижина старца изнутри выглядела более просторной, чем казалась на первый взгляд. Посередине единственной комнаты стояла кровать, укрытая пуховой периной, на криво вбитых полках лежали всякие снадобья, склянки с какой-то зелёной жидкостью, по углам уютно висели пучки с сухими травами и верёвки с сушёными грибами. Старец бережно положил Халбранда на постель, а затем, сняв с полки стеклянную баночку, медленно налил содержимое в его приоткрытые губы. Халбранд, истекая потом, закашлял, но проглотил неизвестную жидкость. — Это поможет снять жар, — пояснил старец свои действия изумлённой Галадриэль — Твой спутник проспит до самого утра. Ему следует набраться сил, прежде чем отправляться в путь. Ваш путь лежит далеко на восток, полагаю, в эльфийское королевство Эрегион. — Как ты узнал, что...— попыталась спросить Галадриэль, но собеседник прервал её на полуслове. — В этом нет ничего удивительного. Его рану могут вылечить только там. А вот что действительно удивительно, что этот человек до сих пор жив. И да, — продолжал незнакомец — Не думаешь же ты, что расстояние в тысячу лиг возможно преодолеть на ваших конях? Они выбились из сил. Им ни за что не успеть. Время твоего спутника на исходе. — Но других нет! — голос Галадриэль дрожал от горечи и безысходности. — Почему же нет? — загадочно подмигнул старик. — На рассвете, когда тьма рассеется, тогда и посмотрим. — Как твоё имя? Я буду молиться за тебя и благодарить за милость, оказанную тобой. — У меня нет имени. — Но оно должно быть! — старик показался Галадриэль чудаковатым, как будто весь мир его обошел стороной — У всех есть имя. — У всех, у кого оно должно быть — оно есть, — кивнул он и расплылся в добродушной улыбке — Но имя, юная госпожа, это лишь звук, который произносят губы. Важно то, что за ним сокрыто. Я отлично справляюсь без него, поливая цветы росинками по утрам и оберегая птичья гнёзда от змей, приползающих в этот древний лес с предгорьев.