Мы те, кто мы есть.

Адар вошёл в покои Саурона и машинально отвесил почтительный поклон. Волосы его спадали ниже плеч и были чёрные как вороново крыло, с тёмно-синим отливом, но прямые и редкие, а серые глаза смотрели решительно и грустно. Лицо Адара было мертвецки бледное, худое, безжизненное, словно из него вытянули всю энергию, с высокими скулами и тонкими губами — на нём не осталось и следа от былого эльфийского очарования и изящества. Однако, его внешность не была такой безобразной в сравнении с орочьей, напротив: она привлекала необычной игрой контрастов и точёностью линий. Саурон сидел на небольшом чёрном троне из обсидиана и его черты были практически неразличимы в темноте, лишь только два глаза горели как огненно-рыжая лава, уставившись на пришедшего. — Ты похоронил Финрода? — ледяным тоном поинтересовался Саурон и Адар мысленно содрогнулся от того, что собирался сказать тёмному владыке. Его терзало обострённое чувство справедливости, кричащее, пронизывающее каждую клетку плоти и души, не оставляющее шансов на покорное молчание. Он чувствовал себя безумно уставшим от последнего. Адар был рад тому, что светлый и чистый, как слеза ребёнка, обезоруживающий лик Тёмного Властелина являл собой в данную минуту всего лишь зловещую размытую фигуру в темноте — это придало ему сил сопротивляться и бороться с тем призволом, что он терпел так долго. — Да, я похоронил, владыка. Только вот объясни мне, почему ты выказал эльфу столько почестей? — голос Адара был смелым и твёрдым — Тела моих детей, что разбросаны по полям и пустошам, безмолвно гниют, как ненужный багаж после минувших битв. Их плоть терзают дикие звери и птицы. Они умирают, владыка, за твои идеи, в которые верят. Почему нельзя проститься с ними как с павшими воинами, как того требует традиция? — Даже враг заслуживает быть преданным земле, если он доблестно и самоотверженно сражался. Орки хоть и не враги, но скажи, Адар, они сражаются именно так? — голос Саурона наполнился высокомерным презрением и его губы тронула ядовитая ухмылка — Ты называешь их детьми, но они недостойны и крупицы того беспокойства о них, которая у тебя есть. В их обезображенных сердцах нет ни любви, ни чести, всего лишь слепая ненависть и жажда крови. Они не воины, Адар, они — расходный материал, необходимый для того, чтоб достичь одной великой цели. — Они мой народ, повелитель! — Адар сжал кулаки в бессильном гневе — Я сражался с ними плечом к плечу и видел, как страдают они, когда теряют друзей и товарищей. Как веселятся они, когда хором заводят походную песню. Я даже видел, владыка, как они радуются, когда возвращаются домой живыми. — Не будь ты таким сентиментальным, Адар, ты мог бы добиться гораздо большего. Саурон встал с трона и неторопливо направился к своему верноподданному. Оказавшись достаточно близко, Тёмный Властелин положил руку со сверкающими перстнями на пальцах на худощавое плечо Адара и заглянул ему в глаза. Он посмотрел на орка ласково и нежно, во взгляде не было ни грамма от того снежного льда, что звучал в голосе Саурона, пронизывая своим безразличием. — Война требует жертв, мой друг, мы не в силах это изменить. Я ценю твоих детей за преданность, но нам некогда упиваться горестями и скорбью. У нас много работы. — И что ты прикажешь, владыка? Просто взять и забыть о тех, кто отдал свои жизни ради величия одного? — Забыть? Нет, конечно нет,—Саурон слегка улыбнулся— Мы не будем забывать. Но и не будем помнить слишком фанатично, ибо это мешает поставленной цели. Наша цель — прекрасное будущее для всех, не только для одного. Помоги мне и твой народ окажется в месте, которое не сравнится по своей красоте и покою даже с Валинором. Адар нахмурился. Он чувствовал, что эти сладкие речи не способны пролиться целебным бальзамом на душевные раны и угомонить их. Обещание рая, прекрасного будущего — всё это казалось таким призрачным, далёким, неестественным. Понимая, что он ничего не смог добиться через разговор с повелителем, Адар ощутил себя крохотной невзрачной пешкой на шахматной доске, которую переставляла могучая и огромная рука так, как ей вздумается. Ему нестерпимо захотелось бежать от этого места как можно дальше. От этих огненных, беспощадных глаз, зорко рассматривающих его, от этой едкой лжи, прожигавшей всё нутро насквозь. От этого холодного, пустого подземелья, где даже стены пропитались кровью и страхом. — Владыка, отправь меня на войну. Я воин и хочу помогать на передовой. Я не буду отсиживаться в безопасных комнатах этой сторожевой башни, пока мои дети погибают. — Ты один из моих лучших воинов, Адар,—согласился Саурон — Именно поэтому я не буду тобой рисковать. Всему своё время, ты ещё успеешь позаботиться о своих детях. А теперь, иди, нам нужно усилить границы. За Береном послали армию. Адар кивнул и покинул покои владыки, мысленно зацикливаясь только на одной единственной фразе Саурона: «всему своё время, ты ещё успеешь позаботиться о своих детях.» В ней он рассмотрел надежду и воспрял духом, вкладывая в это состояние какие-то свои, тайные помыслы. *** Халбранд сидел и смотрел в одну точку словно заворожённый, не смея шелохнуться, когда кто-то очень громко и навязчиво позвал его по имени. Это была Галадриэль. — Халбранд, в каких облаках ты витаешь? Всё в порядке? Теперь уже эльфийка принялась успокаивать его, чувствуя, что он чем-то серьёзно встревожен. Южанин мигом оживился и сделал вид, что не слышал вопроса. — Так вот, о чём я говорил? История, которую мне рассказывали, гласит, что эльфийский король Финрод умер при попытке бегства. Его убил волколак. — И это ты называешь «его не убивал Саурон?» — неудовлетворённая таким рассказом, хмыкнула Галадриэль — Или ты не в курсе, чьи слуги эти волкоподобные существа? Саурон загубил тысячи ни в чём неповинных жизней. Прямо или косвенно, мне плевать. Я всё равно найду его, чтобы поквитаться. Он — убийца, зло, тьма, с которой я никогда не устану бороться. Глаза Халбранда резко потемнели и невыносимая тошнота подкатила к горлу. Слова, произнесённые Галадриэль слишком сильно припечатали его к земле, упали со всего размаху каменной плитой на хрупкое человеческое тело, да так сильно, что внутри него всё закипело от нахлынувшей ярости. Он уже не слышал ничего из того, что эльфийка продолжала пламенно доказывать и разъяснять. Её голос потонул в беспросветной, прилипчивой мгле, куда проваливалось его сознание с бешеной скоростью. Глаза его стали хищными и злыми, он нервно подпрыгнул и навис над Галадриэль, ловя её удивлённый взгляд. Его рука вцепилась в тонкую шею девушки и сильно сдавила её. Воздуха катастрофически не хватало, пустая грудь трепыхалась, а рот раскрывался в надежде сделать хотя бы один вдох. В отчаянии, девушка принялась колотить его руками. К сожалению, Халбранд был многократно сильнее Галадриэль и любого из эльфов или смертных мужей, несмотря на человеческое тело, которое существенно сдерживало его силу. «Саурон — убийца, зло, тьма. Не произноси это имя, тупая сука. Не смей его называть.» На секунду, он ослабил свою мёртвую хватку и девушка успела прохрипеть: — Халбранд, остановись! Человеческое имя вернуло парня в реальность, словно Халбранда окатило ледяной водой, от которой можно было промёрзнуть до самых костей. Он разжал руки и отскочил от Галадриэль, осознавая произошедшее. Эльфийка глубоко вдохнула и закашляла, а во взгляде читался страх, смешанный с непониманием. — Что ты, чёрт побери, творишь? — Прости меня. Я и сам не знаю. Он посмотрел на неё виновато, крайне человечно, но уже без тех горящих, совершенно ненормальных, потонувших в безумстве глаз, которые совсем недавно прожигали её насквозь. — Я не знаю, через что тебе пришлось пройти и твоему роду, но ты обязан рассказать мне об этом, Халбранд. Нельзя держать в себе такую разрушительную злобу. Ты чуть не убил меня! Парень отвернулся от эльфийки и тихо произнес: — Нет, эльф. Ты меня возненавидишь. — Если ты хочешь быть со мной, я должна знать это. — Ты теперь боишься меня? Тон обеспокоенный, полный раскаяния и горечи. Галадриэль подошла ближе и обняла его со спины. — Я боюсь лишь того, что твои собственные демоны погубят тебя. Халбранд был поражён: Галадриэль сочувствовала ему, а не ненавидела. Ни с чем подобным он раньше не сталкивался. *** За длинным дубовым столом, стоявшим под навесом на улице, сидел мужчина. Был он весь из себя видный, крепкого телосложения и с щетиной, одет в серебристые доспехи, которые носили только военнослужащие Нуменора. На центральной площади творилась какая-то возня: одни люди катили деревянные бочки с пивом, вторые смеялись и что-то увлечённо рассказывали друг другу, а третьи активно выясняли отношения, да так горячо, что чуть не подрались. Элронд пробирался к мужчине через шумную толпу нуменорцев, что задорно отплясывали под флейту. Неподалёку раздавались звуки стукающихся кружек, из которых выплёскивался до краёв налитый эль. Эльф почему-то почувствовал себя лишним на этом празднике жизни, но находил всё происходящее забавным и любопытным. — Командир Элендил,—поприветствовал мужчину эльф и тот взглядом пригласил его присесть. — Здравствуй, Элронд. Как обстоят дела в Нуменоре? Успел освоиться? Элронд в ответ пожал плечами. — Я понимаю,—командир снисходительно улыбнулся и сделал глоток из кружки—Народ здесь простой, рабочий. Но ты привыкнешь. — Не уверен,—игриво улыбнулся Элронд и осмотрелся по сторонам. — Как дела у леди Галадриэль? Последний раз я видел её, когда мы были в Башне Знаний. Она тогда здорово помогла библиотекарю, который безуспешно пытался расшифровать свитки с чёрным наречьем. Этот язык мало кто знает. — Да. Этот язык я бы предпочёл не знать вовсе. — Однако,—командир продолжил — Что за человек ошивается с вами? Откуда он знает этот язык? Глаза Элронда широко распахнулись от услышанного. Он совершенно не понимал, о чём говорит Элендил. — Халбранд? — Да, Халбранд. Когда я не нашёл леди Галадриэль, чтобы попросить её расшифровать новые свитки, появился этот человек и вызвался помочь мне. Рой вопросов зажужжал в голове Элронда. Несметный рой вопросов и ноль ответов.