Никому не нужная случайность

— Я попросила всех собраться здесь, чтоб мне не пришлось повторять всё по тысяче раз. — Вике с трудом удалось уломать Полякова на это собрание. Оказывается, статус «раненой» даёт некоторые преференции. — Я не собираюсь оправдываться и объясняться. То, что было между мной и Уваровым, никого не касается. Это наше личное дело, мне уже есть 18, и я в праве самостоятельно решать, что мне делать со своей жизнью. Ещё неделю назад Вика бы не решилась на такое выступление, но сейчас она была практически опустошена. Безумная усталость действовала как иммунитет к подобного рода переживаниям. Хотелось лишь простого человеческого покоя, собственно, ради этого девушка и затеяла общий сбор, на который пригласила всех, кто мог бы доставать ее неприятными вопросами или обсуждать всё это за её спиной. Уварова, надо сказать, тоже позвали. Обоих. — Вика, в силу своего возраста, ты ещё не всё в состоянии понять, — осадила ученицу Крылова. — Мы несём ответственность за тебя перед твоими родителями. — Если бы я умерла там, под завалами, вот тогда вам стоило бы переживать по поводу ответственности перед моими родителями, — цинично заявила Кузнецова. — Ничего страшного не произошло. Я продолжу с вашего позволения? — Вика вопросительно выгнула бровь, но на самом деле разрешения она не ждала. — Насколько вас не касается то, почему я была с Вадимом Юрьевичем, настолько же не касается и то, почему сейчас это не так. Прошу раз и навсегда эту тему закрыть. — Школьница хотела добавить что-то ещё, но её опередил Морозов-младший, который искренне считал поведение подруги проявлением идиотизма: — Что за цирк ты устроила, а, Вик? — Закрой рот, Максим, — вдруг заткнула его Кузнецова. — Сейчас я говорю. Парень замер с приоткрытым ртом — да и не он один. Вика никогда с ним так не разговаривала. Она могла вести себя стервозно, поддевать его или изливаться сарказмом, но сейчас всё иначе. В её словах и интонациях больше не было боязни сказать или сделать то, что ему не понравится. Новообретённое безразличие Кузнецовой заставило Макса криво ухмыльнуться, обратясь уже к Вадиму Юрьевичу: — Ты её научил, да? — парень фамильярно плюнул на субординацию. — Из нормальной девчонки сделал… — Ту, что не стелится перед тобой? — хмыкнул в ответ Уваров. — Ту, что не унижается, не ползает в ногах и знает себе цену? Да, вот такой я её сделал! — Я всё ещё здесь. — Скажи ещё, что тебе неприятно. — Она из-за тебя стала убийцей, — презрительно выплюнул Морозов. От его слов преподаватели, успевшие почувствовать себя гостями телевизионного ток-шоу, как по команде напряглись. — Ух ты! Из-за меня? Я ей в руку нож не вкладывал. — Услышав слово «нож», Вера с Володей переглянулись. — И не просил ни о чём. — Кого ты убила, Вика? — спросил Виктор. Будто бы это имело значение… Да, её руки уже теперь не так чисты, и совершённое не исправить. — Владлена Колчина. — Называя имя, Кузнецова смотрела в глаза Назаровой с признательностью. То был нож учительницы истории, и благодаря ему четверо из присутствующих в кабинете директора остались живы. Жалеть не о чем вроде бы. Но… — В этом была необходимость? — Нет, она просто на живых мишенях глазомер тренировала, — съязвил Вадим. Раздражала Уварова эта зацементированная идеалами правильность Полякова, которая заставляла окружающих оправдываться перед ним за любое несоответствие неписаным нормам морали. Уж Вика таких вопросов и такого отношения точно не заслуживала. — Ты считаешь себя её благодетелем? Ты прострелил ей плечо! — Я этого не хотел! — зло прорычал Уваров. Со стороны могло показаться, что мужчина сейчас кинется на мальчишку с намерением раз и навсегда того заткнуть. — А чего ты хотел? Напугать? Преподать урок? — Да, я думаю, она хорошо запомнила, что не надо брать человека с оружием на слабо. И потом я всё исправил, шрама у неё не останется. — На теле, да, не останется, — с выраженным подтекстом сказал Морозов. — Максим, он действительно не причинял мне боли намеренно. Физически. Оговорка не осталась без внимания, Вадим прищурился: — Ну, расскажи мне, что так сильно тебя ранило, миледи? — Хотя бы твоя жестокость с Володей. Уваров нахмурился, сложив руки на груди. Опять этот повар… — А чего тебя так это волнует? Он жив-здоров. Я бы понял, если бы ты упомянула биологичку-полицейскую. Ты сказала, я причиняю боль тем, кто тебе дорог, — вспомнил её слова физрук. — Кто он для тебя? Паника слишком явно отразилась на девичьем лице, чтоб Вадим её не заметил. Вика испуганно метнула взгляд на Володю, лишь усугубив своё положение. — Друг, — ответила она, напряжённо сглотнув. Уваров не был идиотом, он припомнил парочку раз, когда видел их вдвоём, и сделал свои выводы. — Ты работала с ним. Так? Догадка попала в цель, не оставив Кузнецовой и шанса. Она обречённо опустила веки и поджала губы. Вадим хмыкнул, улыбнувшись, что не сулило ничего хорошего. — Знаешь, Вика, а это обидно, — сказал он, спрыгнув с подоконника, и двинулся к ней. — Когда тебе что-то было нужно, ты сразу бежала ко мне: «Вадим, у моей подруги болеет мама, отпусти её попрощаться», «Вадим, Даша умирает, помоги». И я всё делал, стоило тебе только попросить. А что ты сделала для меня? Кузнецова заставляла себя смотреть мужчине в глаза, хоть она и видела их нечётко из-за скапливающихся слёз. Вика действительно была виновата перед ним и многим обязана Вадиму. Что она для него сделала? Немало на самом деле, но ничего из того, что Уваров в данный момент посчитал бы значимым. — Мне нечего тебе на это ответить, — выдавила из себя девушка. Соколов не смог смотреть на эту сцену спокойно. Он подскочил с дивана, подошёл к Вадиму, едва не тыча ему в грудь указательным пальцем: — Не смей ей манипулировать и внушать чувство вины! Она ничего тебе не должна. Надо сказать, что физрук вообще не обратил внимание на выпад повара-шпиона. Он не мог отвести взгляда от девчонки, что даже не пыталась себя защитить. Вадима накрыло ощущением дежавю. Повторный удар в спину от какой-то школьницы — Уваров-Уваров, ты явно сдаёшь позиции. — Ты врала мне всё это время, — подытожил он, после чего зашагал к выходу. — Вадим! — выкрикнула Кузнецова, явно собравшись бежать за ним. Но эмоциональный порыв был остановлен уверенной хваткой Соколова.

***

Тот, кто считает Кузнецову правильной девочкой, либо идиот, либо плохо её знает! Нет, это же надо, ну какова чертовка! Улыбалась ему в лицо, читала нотации про справедливость и нравственность, при этом нагло путаясь с его врагом номер один. Лживая, лицемерная с… Стерва. Как он мог этого не заметить, а? Всё-таки мастерски она воспользовалась своим образом отличницы — прям пятёрка с плюсом за способности. Она поступила так, как… Поступил бы он сам. Но когда твои приёмы применяют против тебя — это не просто злит, а выбешивает до скрежета зубов. С момента того чёртового собрания прошло уже несколько дней, а Вадим всё никак не мог остыть. Он анализировал их взаимодействие, пытался понять, где ошибался. В какие моменты Вика была честна, а в какие — вешала ему на уши лапшу, гордо посмеиваясь про себя от самодовольства и пользуясь всеми преимуществами их связи? Смотреть на школьницу как раньше не получалось. Уваров видел, что она спокойно общается с его братом, что улыбается ему и сдержанно обнимает. В каждом её жесте он искал подтекст. Вот сейчас она стояла перед раздаточной стойкой в столовой и радовалась мимолётной встрече с Антоном. Понятное дело, они не так давно познакомились и уже наладили контакт. Насколько тесный? Странно в этом признаваться, однако в брате Вадим не сомневался — а точнее, в его чистой и искренней любви к Полине, — но вот Вика… О ней он уже не мог ничего сказать со стопроцентной уверенностью. Смеясь над какой-то шуткой Антона, Кузнецова выглядела расслабленной и беспечной. Вадим смотрел на эту сцену, думая лишь о том, как же легко любить Антона. Это ведь тебе не озлобившийся на мир мужик, идущий по головам, не жалея о принесенных жертвах. Антон правильный, простой и понятный. Он честный, открытый и бесхитростный. Гораздо проще отдать своё предпочтение тому, что выглядит безобидно. Вадим не удивится, если Вика в итоге захочет переключиться на его брата. Внешность одна, зато у второго характер попушистее. Он даже готов был посочувствовать школьнице в какой-то степени, ведь Антон скорее удавится, чем променяет Мальцеву на кого-то другого. Так ведь? Этот поток тоски и злости было не заткнуть, едкие чувства расплывались по душе безобразными бесформенными нефтяными пятнами, угрожая стать причиной смертельно опасного пожара. Хотя чего это он вообще зациклился на такой мелочи? Всё ведь сложилось как нельзя лучше! Кузнецова больше не является причиной для его бездействия. Теперь никто не будет мешать, путаться под ногами и путать мысли. Самое время заняться своими делами и начать выбираться из этого оцепления. Уваров ведь и так тут подзадержался.

***

Утро следующего дня Вадим с Антоном почти не контактировал. Более того, он делал всё, чтобы с ним не пересекаться лишний раз. Не понимал, как и зачем им теперь общаться. Вот будь Вика сейчас рядом с ним, она бы наверняка попыталась наладить общение братьев. Но её нет, теперь они чужие. Антон тоже старался не отсвечивать, но порой им двигало что-то необъяснимое, и он напоминал Вадиму о своём существовании. А тот, второй, был уверен, что все эти качели брат устраивал намеренно, дабы беспутный родственник не расслаблялся. После публичных разборок брата с Викой, Антон переживал. За девушку. Мало ли что обманутому Уварову в голову взбредёт? По этой причине он с особой тщательностью поглядывал в сторону Вадима, готовый вовремя уловить и пересечь проявление его мстительной натуры. Но дни шли, а Вадим был подозрительно тих, поэтому Антон затеял серьёзный разговор и попросил Виктора на одну смену поставить его разбирать завалы вместе с братом. Заявившись на следующее утро в комнату к Вадиму, чтобы напомнить о дежурстве, которое тот благополучно проспал, Антон наткнулся на обёрнутую в полотенце Алину с мокрыми после душа волосами. — Привет, Антон, — довольно подмигнула мужчине Королёва. — Как жизнь? В ответ он оторопело хлопнул глазами, всем видом демонстрируя, что к такому повороту жизнь его не готовила. Антон бы не сильно удивился, застань он в этой комнате полуголую Вику, но… Королёва??? А Вадиму было весело, он даже не старался спрятать абсолютно хулиганскую улыбку, растянувшуюся на лице от одного лишь взгляда на перекошенную физиономию братца. — Вадим, ты… — от возмущения Антон даже запнулся. — Ты с ума сошёл? Что это значит? Ещё пару дней назад ты переживал о Вике, а сегодня уже с другой развлекаешься? — Антош, что ты так распереживался? — ласково произнесла девушка, не отрываясь от сушки волос руками. — Я всего лишь душ зашла принять. В комнате этой вашей Анны Михайловны кран сломался, Миша обещал скоро починить. Но до тех пор мне же нужно где-то мыться? — Почему бы тебе не помыться в общей женской душевой? — угрюмо поинтересовался Антон. Нет, конечно, теперь он чувствовал себя спокойней, но недовольство никуда не исчезло. Какой-то неправильной выглядела эта ситуация. — Я уже представляю, в каком восторге будет Виктор, если я приближусь к его драгоценным школьникам, — ядовито хмыкнула Королёва. — Всем селом будете его откачивать. Не жалко? — А ты чё припёрся, скажи мне? — подал голос Вадим. — Если ты помнишь, у тебя здесь есть обязанности. Внизу все уже заждались.

***

— Кто там? Войдите, — откликнулась Алеся на тихий стук в дверь. — Это Денис, я… — А, спаситель мой? — улыбнулась девушка. — Ну, проходи, садись. Захаров кивнул, не подумав, что Петровская этого не увидит, и расположился на ближайшем стуле. — Хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — сообщил мальчик. — Я слышал, ту, вторую девушку убили? — Не бери в голову. Тебе не нужно в это лезть, Денис. — Я, между прочим, не просто так… — В его голосе Алеся различила обиду и с трудом сдержала в себе смешок. — Я знаю, что здесь происходит. И про подземелье, и про фашистов знаю. — А вдруг я не знаю? — парировала она, откровенно веселясь. — А ты мне сейчас взял всё и выложил. Нехорошо, это неправильно. — Да знаешь ты всё, как и Авдеев с Морозовым, и Кузнецова, — Петровская готова была держать пари, что Денис махнул рукой в этот момент. — Вы все связаны, и к директору вас вместе вызывают. — Следишь за нами? За мной? — хитрый прищур её глаз был скрыт под очками, но заигрывающий тон никуда не делся. — Да нет, я просто… — Захаров смущённо замолк, пытаясь подобрать слова. — Замечаю иногда. — Да расслабься, Денис, я не собираюсь ругаться. Это хорошо, что ты наблюдательный. Я тоже такой была. — А что же сейчас? Всё просто отвратительно. Алеся лежит здесь и мечтает о том, чтобы больше не было боли. Не физической, глаза у неё не болели, хотя лучше б так — они бы хоть как-то ощущались. Осознание своей никчемности и бесполезности подобно той же кислоте разъедало внутренности девушки. Все ожидали, что со временем ей будет становиться лучше, но ни черта подобного. Даже на каплю ей легче не стало. — А сейчас мне очень хреново, — честно призналась Петровская. Но чтобы не развивать эту тему дальше и не распускать никому не нужные сопли, Алеся решила отвлечь мальчика. Она протянула руку в его сторону и приглашающе провела пальчиками по воздуху. Денис медленно и несмело, сомневаясь в правильности трактовки этого жеста, сжал её ладонь в своих ещё детских пальцах. — Расскажи что-нибудь, — попросила старшеклассница. — Что рассказать? — Как сейчас молодёжь развлекается в условиях карантина? И Захаров с охотой поделился подробностями своих будней: говорил об уроках выживания, нудных лекциях о вирусах, об играх, которые он с мальчишками придумал. Но гораздо больше удовольствия он испытал от возможности похвалиться своими шпионскими подвигами — наконец он нашёл человека, который не понаслышке знает обо всём, что творится в школе, и может по достоинству оценить его участие. Денису льстил неподдельный интерес Алеси и то, как переменилось её настроение с его приходом. Мальчик убеждался в том, что эта старшеклассница — очень классная девчонка. Сильная и красивая. — Денис, а тебе разве взрослые не рассказали, кто я? — В общих чертах. Но бабушка сказала, что у тебя выбора не было и что тебя нельзя судить за прошлые неправильные поступки. Алеся тоскливо усмехнулась, отвернув голову в сторону. — Да и знаешь… — Что? — почти прошептала она. — Ты не похожа на плохого человека. Душа Петровской неприятно заныла, тревожа хозяйку и вновь выводя её на эмоции — совершенно нежелательные, скрываемые под десятками замков без ключей. В неё почему-то верили абсолютно чужие люди. Сказка какая-то: родной отец избавился как от балласта, а эти не уставали приходить с попытками «спасти». Приятно, конечно, что на неё не махнули рукой, но всё это оставалось бессмысленным, пока Алесин уровень веры в себя находился на дне. — Ты познакомился со мной в самый ужасный период моей жизни и не можешь знать, какой я была на самом деле. — Мне и не нужно знать, какой ты была. Я вижу, что ты очень хороший человек. — Денис, чувствуя перемену в состоянии девушки, крепче сжал дрожащие пальцы в тёплой, слегка влажной ладони, будто желая убедить Петровскую в своих словах. Она не успела ничего ответить. В дверь снова постучали, а затем от стен отскочили слова, пропитанные хрипотцой узнаваемого голоса: — Алеся, добрый день. Я хотела… — Галина Васильевна замерла посреди комнаты, стоило её взгляду упасть на фигуру внука. — Так. А ты что здесь делаешь? — Спросить зашёл, — отчего-то расстроенный и немного испуганный появлением бабушки Захаров не сразу заметил, как Алесина рука выскользнула из его ослабшей хватки. — Что спросить? — Галина Васильевна, не переживайте, — поспешила вмешаться Петровская. Годы тренировок самообладания позволили ей моментально выйти из непривычного режима откровений, изобразив на лице увлечённую весёлость. — Денис мне тут рассказывает, чем сейчас народ себя развлекает в заточении. Вдруг и мне что-нибудь подойдёт. — Нечем заняться? Могу придумать тебе дело. — Ой, нет, спасибо. Я сама справлюсь. — Денис, а ну-ка давай, брысь отсюда, — не терпящим возражений тоном скомандовала Смирнова. — Нечего по комнатам старшеклассниц прятаться. Лиля, наверное, обыскалась тебя уже. — И ничего не обыскалась, не придумывай, — насупился парень. При Петровской Денис спорить не стал, но он был недоволен тем, что его вот так вот выпроводили. Возмущение слишком явно отразилось на мальчишеском лице. Ничуть не тронутая этим Галина подождала, пока они с девушкой останутся одни, и только потом вернулась к цели своего визита: — У тебя всё в порядке, Алеся? — Ровно настолько же, насколько всё в порядке у мертвеца. Не став комментировать душераздирающий ответ, произнесённый парадоксально легкомысленно, Галина выдала несколько заготовленных фраз, с которыми и шла сюда: — Ты главное не отчаивайся. Нет выхода только из гроба. Помни, что у тебя рядом есть люди, которым ты дорога. — Вы про Павленко? В школе все видели его отношение к девушке. Кто-то смотрел на это с уважением, кто-то с нежностью, даже парочку завистников можно было встретить, но Петровская, как бы странно это ни звучало, старалась много не думать обо всех его знаках внимания. Она их принимала, делала это с благодарностью, но заставляла себя не привыкать к ним, потому что знала, что рано или поздно ему надоест. Рома просто устанет играть в благодетеля. — Не только про него. Но парень изо всех сил старается ради тебя, ты не можешь этого отрицать. — Я и не собиралась отрицать. Разговор был странный: ни к чему не ведущий, ничего для Петровской не значащий. Контакта не было: девушка слишком хорошо знала, что чувствует и что хочет с этим сделать, поэтому слова Галины Васильевны не произвели на неё впечатление. — Не делай ничего непоправимого, Алеся. — Не понимаю, о чём вы, Галина Васильевна, — сказала в ответ Петровская, заставив Смирнову недовольно покачать головой.

***

— Что ты здесь забыл, Уваров? — недоброжелательно произнёс майор Раевский, стоило Вадиму приблизиться к шлагбауму. — Филатова позови, — в тон ему ответил физрук. Недовольство военного не исчезло, но смешалось со слабым изумлением. По долгу службы Раевский, конечно, обязан был подчиняться старшим по званию, соблюдая субординацию, но следовать указаниям какого-то обнаглевшего гражданского он определённо не собирался. — Ты, по-моему, перепутал. — Если попытаться как-то охарактеризовать манеру, в которой заговорил Сергей, то, вероятно, подошло бы словосочетание «презрительная снисходительность». — Я тебе не секретарша. — У меня к нему важный разговор. — Да хоть десять! — Передай, что это насчёт вакцины, — не успокаивался Уваров. В глазах майора на секунду мелькнуло понимание, и он нехотя, с выражением оказания величайшего одолжения потянулся к рации, чтобы доложить кому-то о приходе бывшего помощника Колчина. Затем последовало повисшее молчание. Мужчины стояли друг напротив друга, напряжённо ожидая выхода лже-полковника. Каждый из них чувствовал вторжение другого на свою территорию, это лишь усиливало общий негативный фон. Николай Филатов не заставил себя долго ждать. Сухонький старик в камуфляже и с чёрным беретом на голове показался из штабной палатки и, не торопясь, зашагал к шлагбауму. Он махнул головой Раевскому, чтобы тот отошёл в сторону и оставил их один на один. — Ну и что же ты хотел мне сказать, Вадим? — скучающе протянул полковник. — Есть предложение. — Неужели? — криво усмехнулся тот, отчего морщинистое лицо его неприятно исказилось. — Мне нужен пропуск за оцепление, вам нужна вакцина. — Не теряя какой-то внутренней уверенности, проговорил Уваров. — Я думаю, мы сможем найти точки соприкосновения. Судя по всему, Филатов, он же Фролов, энтузиазма Вадима не разделял. Его лицо не просияло заинтересованностью, а напротив, даже сделалось безэмоциональным. — Твоё дело — следить за обстановкой в школе. Ты нужен нам внутри. Уваров хмыкнул и с готовностью натянул улыбку, будто заранее знал, что реакция будет именно такой. — Раз так, не думаю, что вам удастся хоть когда-то получить остатки ампул, ведь накануне я их перевёз из хранилища в одно очень укромное место, о котором никто больше не знает. Шантаж — один из способов укрепления своих позиций. Именно так Вадим и решил вернуть контроль в свои руки. Чётко осознавая, что людям по ту сторону оцепления он на самом деле не нужен, мужчина ухватился за единственное преимущество и шанс выторговать для себя свободу. Ему срочно нужно было вырваться из Логоса, пока Поляков и остальные не догадались о том, что идут по ложному следу. Запасы антидота неумолимо иссякали, у заражённых оставалась буквально пара дней. Те дети умрут, и к тому моменту Вадим надеялся оказаться как можно дальше отсюда. Желательно на каких-нибудь островах — отдых бы ему не помешал. — Я тебя услышал, Вадим. Мы подумаем над твоим предложением. Сложно было сказать, что в тот момент творилось в голове руководителя службы внутренней безопасности «INGRID» — он за свои сто с лишним лет уж сумел научится скрывать эмоции, держать лицо и демонстрировать лишь то, что выгодно. Именно поэтому тайны разума его Вадим также разгадать не мог, к сожалению. Когда Уваров исчез с горизонта, Филатов подозвал к себе Раевского. — Этого мальчишку уже давно надо убрать. Он слишком много о себе возомнил. Я думаю, нам понадобится помощь племянника Клавдии. Да и ты будь наготове. — Понял вас, — кивнул Сергей.

***

Даша регулярно посещала Петровскую. При этом она старалась подгадывать момент, когда Павленко в её комнате не будет. Это казалось задачкой со звёздочкой, но Старковой практически всегда удавалось избегать бывшего друга. А если им случалось пересечься, Алеся сразу же ощущала перемену атмосферы в помещении. Рома тактично удалялся, делал вид, что не замечает, как Дашу передёргивает, стоит ему подойти чересчур близко, как она шарахается от него. — Я хотела поговорить о Павленко. — Решила как-то Алеся покончить с этим драматичным цирком. Сказав это, она почувствовала лёгкое движение воздуха рядом с собой и расторопно схватила за запястье собравшуюся на выход Старкову. — Нет, останься, пожалуйста. Пожалуйста. Долго это ещё будет продолжаться? Может, хватит уже бегать? Не маленькие, в конце концов. — Что ты хочешь, чтоб я сделала? — Даша еле выдавила из себя встречный вопрос. Одному Богу известно, насколько ей не хотелось поднимать эту тему. — Поговори с ним. — Я… — Все обстоятельные аргументы «против» встали комом в горле. — Не хочу. Не могу. — Почему? — Мне страшно даже находиться рядом с ним, он… — Он не монстр, Даша, — перебила её Петровская, догадываясь, что именно вертелось на языке у девушки. — Рома не хотел тебе вредить. — Алеся, он ударил меня по голове, я могла умереть. Я почти умерла! — И поэтому его сейчас сжирает вина. Он бы хотел отмотать время назад, поступить по-другому, но это невозможно. Я же не прошу тебя его прощать, просто поговори. Звучит действительно просто — возьми да поговори, — но практически невыполнимо для Старковой сейчас. — Ты пойми, Рома — не псих, от которого нужно всегда ждать подвоха, ножа в спину. Это тебе не Алина с её заскоками. Он ударил тебя, потому что очень испугался. Он не хотел делать тебе больно. Мы творим страшные вещи, когда накрывает ужас. — Алесь, это предательство. То, что он посмел такое сделать, — это предательство. Речь уже даже не о его стукачестве Морозову. Тут всё гораздо серьёзнее. — Я понимаю. Но вы ведь тоже в этом виноваты. — Мы? — опешила Старкова. — Это что, шутка такая? — Даш, он не родился трусом. Он им стал среди вас. Вы постоянно вместе: живёте друг с другом, едите, на уроки ходите, спите — всё, понимаешь? И никто не заметил, что с ним что-то происходит. Боже, он так палился, а вы ничего не поняли! Бегали, искали предателя, подозревали каждого, а нужно было просто в глаза ему посмотреть. В них было столько вины и отчаяния! — Мы виноваты в том, что он продался Морозову? — зачем-то переспросила она. — Да. Если он так поступил, значит чувствовал себя незащищённым, не видел в вас поддержки. — Даша хотела что-то ответить, но Алеся продолжила мысль. — Скажи мне, до того злополучного вечера, как часто лично ты с ним говорила? Не в присутствии остальных, а с ним наедине. Вы вообще интересовались, что он чувствует, как у него дела? — Ну… — Даша замялась. В последний раз они делились соображениями насчёт предателя… А их личные разговоры не по теме расследования никак не хотели всплывать в памяти. Но ведь они же были, правда? — Он с парнями чаще общался, это логично. — Общался? Ты точно это знаешь? Старкова уже поняла, к чему клонила Петровская, но для неё это ничего не меняло. Может, она и была плохой подругой, что теперь, калечить её из-за этого? — Никогда не верила в дружбу компанией, где больше 3 человек, — хмыкнула Петровская. — Кто-то обязательно остаётся за бортом. И ваша история — яркий тому пример. — Я не знаю, что тебе сказать. Я этого не понимаю. — Мне жаль, если так, — пожала плечами Алеся. — Но всё равно вы не сможете прятаться друг от друга вечно. После всего он не подойдёт к тебе близко без твоего согласия, так что сделай шаг первой. Рома больше не причинит тебе боли.

***

С тех пор, как школа перешла на чрезвычайное положение, находилось немного желающих потусоваться в спортивном зале. Практически всегда он пустовал, и Алина после недолгих поисков занятия для себя решила, что её оккупация этого помещения никого не возмутит. Она выпросила у завхоза магнитофон и в приподнятом настроении отправилась на внезапную тренировку. Владлен Петрович всегда выражал недовольство её неспособностью добиться успехов в единоборствах и соответствующих поединках. Она была плохим бойцом. Но это не отменяло того, что одним из обязательных требований в «INGRID» была физическая развитость всех участников проектов, постоянная работа с телом и его возможностями. Поэтому Королёвой пришлось найти себя в танцах. Оказалось, она совершенно уникально слышит и воспринимает музыку; вероятно, это заслуга электричества, пропущенного через её голову. Колчин обожал хвалиться своими успешными проектами и отправлять подопечных на конкурсы выставочными экспонатами. Алина тоже удостоилась чести поучаствовать в нескольких. Ради самого масштабного ей понадобилось встать в пару. Так она и познакомилась с Дмитриевым. В тот день Алина в первый и последний раз увидела Мишу до смешного растерянным и даже испуганным. Что неудивительно, ведь его послали к ней в самый разгар терапии, и Алина была, мягко говоря, не в форме. Когда тебя отправляют готовиться к конкурсу, а потенциальная партнёрша не то что танцевать, встать с больничной койки не может, наверное, начинаешь сомневаться в адекватности этого человека. Но мы ведь говорим об «INGRID», а там такое вообще в порядке вещей. Королёва отрешённо лежала на белых простынях, почти сливаясь с ними из-за мертвенной бледности. На вошедшего она внимание не обратила. — Эй, Алина, — не своим голосом произнёс парень, не имея понятия, как ему следует себя вести. — Меня Миша зовут. Ты знаешь, Владлен Петрович хочет, чтобы мы с тобой поучаствовали в танцевальном конкурсе. Лишь услышав последнюю фразу, Королёва повернула голову, и Дмитриев замер. Его поразило то, как в её неживых глазах вдруг мелькнула искра. Он-то думал, она его даже не услышит в таком состоянии. Но Алина услышала и поняла. Королёва поняла, что её ждало несколько месяцев свободы от мучений, потому что никто не будет проводить исследование над «объектом», задействованным в сторонних мероприятиях. От этой новости шум в её голове притих, и уголок губ дёрнулся слабым намёком на улыбку. Несколько месяцев они с Мишей тренировались, доводили номер до идеала, и в итоге встали на первое место пьедестала. Несколько членов жюри тогда попытались засудить их за «излишнюю экспериментальность и перенасыщенность программы элементами», но голосование зрителей в зале не дало произволу случиться. Их танец покорил сотни сердец, пару осыпали восторженными аплодисментами. Постарались ребята на славу, нечего и говорить, выложились на двести процентов. Миша позволил всем увидеть в Алине королеву, по-настоящему роковую женщину. Главной заслугой девушки на этом конкурсе, в свою очередь, стала хореография их выступления. Она рискнула и поставила парный танец сама. Буквально на первой встрече Алина послала приглашённого хореографа далеко и надолго, заявив, что он вообще не чувствует потенциала музыкальной композиции. Колчин после этого долго и нудно выносил ей мозг своими кряхтящими упрёками, но девушке было плевать. На тот момент она уже знала, что они будут танцевать. Разогревая мышцы перед тренировкой, Королёва растирающими движениями проводила по своим ногам. Сегодня она вновь осмелилась выйти из комнаты в коротких шортах, ведь заниматься в них ей нравилось гораздо больше. Когда Алина первый раз попалась на глаза Крыловой в таком же виде, на лице бывшей директрисы отразилась крайняя степень возмущения, и женщина провела ей целую лекцию о подобающем внешнем виде. Имело ли это смысл? Конечно, нет. Алина сказала, что раз уж школьницам позволено шастать по коридорам в открытых пижамах, а парням выставлять напоказ свой голый торс, она точно не станет ограничивать себя в выборе одежды. К тому же, у неё были достаточно стройные, красивые ноги, — хотя, может быть, и не очень длинные — и Королёва не понимала, почему должна это прятать. Периодически её взгляд цеплялся за татуировку чёрной розы чуть выше правой лодыжки. Она любила каждый рисунок на своём теле, а всё потому, что это были проявления её протеста, бунтарские штучки. Но иногда Алина забывала, что на ней есть эти знаки — точнее, она просто переставала о них думать, — а потом обнаруживала их вновь с каким-то сладостным чувством удовлетворения. Во время разминки Алина с грустью отметила, что прежняя форма подрастерялась, и тело её слушалось уже не так беспрекословно, как хотелось и ожидалось. Всё-таки отсутствие практики неминуемо сказывалось на результате. Продолжить тренировку Королёвой захотелось интуитивными движениями под случайную музыку, что доносилась из магнитофона. Хотя ничего по-настоящему случайного там вовсе и не было: девушка знала каждую композицию, потому как это были её диски, великодушно доставленные военными вместе с вещами из её дома. Протанцевав таким образом минут пять, Алина услышала хлопки и остановилась. — Какие люди! — воскликнула она, узнав в вошедшем своего прежнего партнёра. — Миша! Как поживает мой кран? — Пока без изменений. Там кое-что заменить надо. Я военным запрос сделал, со следующей партией должны привезти нужные детали. А пока можешь ко мне заглядывать. — Спасибо, мне есть, к кому обратиться, — сказала девушка, разминая плечи плавными круговыми движениями. — К Вадиму бегаешь? — А ты ревнуешь, да? — Конечно. Дмитриев подошёл к ней сзади, и Королёва обратила внимание, что он успел оставить обувь где-то в сторонке. Неужто присоединиться решил? А потом зазвучала эта песня… Их песня с конкурса. Ребята на мгновения замерли, поражённые отчётливостью нахлынувших воспоминаний. Пронеслась лишь пара вступительных тактов, и Алина почувствовала тепло в районе груди от прикосновения его ладони. Уверенным, отточенным десятками репетиций движением Миша очертил траекторию вдоль её туловища. На лице девушки зажглась улыбка предвкушения. Тот их танец начинался именно с этого провокационного жеста. Дмитриев пригласил её повспоминать былое, и Алина была не против. Она недовольно сбросила с себя его руку, как полагалось по сценарию, и отошла в сторону. Ей не нужно было выражать вербальное согласие, чтобы принять эту маленькую игру. Медленно очерчивая круги на паркете, они не разрывали зрительного контакта, всегда находясь друг напротив друга. В зале повисло неслабое напряжение от этой малоактивной, но оттого не менее хищной дуэли. Будто бы нехотя они отвлеклись от переглядок на свои сольные партии. Алина легко подогнула ноги и волнообразным движением корпуса перешла в танец на уровне пола. К ритмичным щелчкам и хлопкам в музыке прибавился чарующий женский голос, и тело Королёвой задвигалось так, будто каждый его импульс был вызван переменчивой звуковой волной. Дмитриев танцевал в полном созвучии с девушкой: каждый прогиб её спины — это его прогиб, его взмах ногой — ответ на её изящный поворот со вскинутыми вверх руками. Пока Алина в своей партии всем видом демонстрировала томность и дразнящую незаинтересованность в партнёре, он не сводил с неё глаз, и в конце концов девушка оказалась в его сильных руках. Миша поднял Королёву словно пушинку, она скрестила голые ноги у него на талии и прогнулась в спине, откинувшись назад. Пока она буквально сползала на пол, расслабив ноги, парень бережно водил руками по её бёдрам. Следом Алина перекувыркнулась назад через голову и вышла в шпагат, заставив Дмитриева потянуться вниз, за ней. Он опустился на колени, расставив их по обе стороны от вытянутой вперёд левой ноги Королёвой, и обхватил ладонями её лицо. Они были так близко: чувствовали сбитое дыхание друг друга, ощущали общий жар, видели полыхающий огонь в глазах — один на двоих. Ещё бы пара миллиметров, и их губы соприкоснулись, но Миша отклонил голову, переключив своё внимание на женскую шею. Там под тонкой кожей маняще бился её пульс. Парень с трудом удержал себя от безрассудного порыва оставить на бледной шее свой укус. И хоть он знал, что Королёва не будет против, в этот раз Миша не стал переходить грань. Вместо того парень по-джентельменски предложил даме руку, и помог ей технично подняться на ноги. Музыка призывно продолжалась, увлекая пару в дальнейшее взаимодействие. Не разжимая ладонь, Дмитриев прокрутил перед собой Алину, так запросто стоящую теперь уже в вертикальном шпагате. Да, у неё была потрясающая растяжка — Миша знал это как никто другой. Он отпустил руку девушки, готовясь к следующему финту, после чего Алина ловко запрыгнула на него, вновь обвив стройными ножками, а Миша удержал её двумя руками: одной — за талию, второй — за бедро. Сколько раз они уже танцевали (да и не только) вместе, а Дмитриев всё никак не мог понять, как её кожа может быть такой холодной на вид, но такой разгорячённой на ощупь. Алина всегда пламенела в его объятиях, это сводило с ума диссонансом. И снова глаза в глаза. Ребята, не прерывая контакта, перешли в новое положение, в статичную красивую поддержку, где одна пара их рук крепко сцеплена, а другая — раскинута в противоположные стороны, создавая эффект отражения. Тем временем правая нога Алины уверенно опиралась на его левую ступню, а левая — на тазовую кость с той же стороны. Пролетели короткие мгновения намеренной фиксации конкретной позы, и Миша дёрнул девушку на себя, выводя её из поддержки и вынуждая прижаться к его крепкой спине. Разъединившись, разойдясь на достаточное расстояние, они синхронно сделали пируэт с вылетом в поперечный шпагат. Затем шёл ещё один из эффектных моментов их номера. Ещё одна поддержка. И девушке бы опасаться таких трюков, учитывая, что они много месяцев уже не тренировались вместе, но Алине не было страшно: встав рядом со сгруппировавшимся партнёром, она не раздумывая упала спиной назад, на вытянутые вверх ноги Дмитриева, и поймав баланс на его ступнях, замерла в воздухе. Пара секунд паузы в музыке, и Миша перехватил распростёртые руки Королёвой, аккуратно спустил девушку на пол, прижав к себе, как нечто очень-очень ценное. Песня и не думала заканчиваться, но Алина знала, что им следует остановиться, поэтому постучала ладонью по их переплетённым рукам. Уловив сигнал, Миша перевернулся на спину, высвободив девушку из плена своих объятий. Тяжело дыша, Королёва тоже сменила позу, вновь вторгнувшись в личное пространство парня: она положила голову ему на живот и счастливо улыбнулась, глядя в потолок. Дмитриев принялся наматывать пряди её хвостиков на свои пальцы и сказал: — Тело помнит. — Да, неплохо вышло, почти как тогда, на конкурсе, — согласилась Алина. Но про себя она перебирала моменты, в которых что-то недоделала: там ногу недокрутила, тут повернулась слишком резко, а ещё работа корпусом вышла недостаточно плавной. — Мы были лучшими, без сомнения. — Председатель жюри просто засмотрелась на твой торс, — хмыкнула девушка. — Ну признайся, ты сводил её на свидание после этого. — Чего веселишься? — укоризненно произнёс Миша. — Интересная женщина, между прочим. — Да-да, конечно. На сколько она там старше, лет на 15? — На 14. Я вообще по делу тебя искал. — М? — Сможешь кое-что сделать для меня? Алина перевернулась и заинтригованно взглянула в его глаза. Продолжение не заставило себя долго ждать: — Надо будет наведаться к военным и устроить небольшую заварушку. Справишься? — Да не вопрос, — согласилась она, ни секунды не раздумывая. — Расскажешь, к чему суета? Губы Дмитриева растянулись в снисходительной улыбке. Парень погладил Королёву по щеке успокаивающим движением. — Незачем тебе это знать, малышка. — Ясно, — с лёгкостью опустив эту тему, Алина кивнула. — Не переживай, исполню всё в лучшем виде. Стоило тишине повиснуть в зале, расслабленная Королёва очень отчётливо ощутила на себе посторонний взгляд. Нахмурившись, она обернулась к выходу. За приоткрытой дверью определённо кто-то стоял. Наклонив голову, Алина сменила угол обзора и всмотрелась в фигуру нежданного зрителя. Узнав наблюдавшего, она хитро прищурилась. Авдеев. Что ж, он обещал за ней следить. А настоящий мужчина должен держать своё слово, верно? Судя по его озадаченному виду, он не только подслушал короткий разговор, но и увидел всё, что они с Мишей тут вытворяли. Королёвой оставалось лишь надеяться, что ему понравилось зрелище.

***

Несколько часов спустя В комнату парней кто-то постучал. Авдеев, который находился там в одиночестве, выкрикнул разрешение войти, и из-за двери несмело выглянула Кузнецова. — Андрей, можно к тебе? — Проходи, Вик. Ты что-то хотела? С тех пор, как Андрею стало известно о её причастности к гибели его деда, она напряжённо ждала какого-либо негатива с его стороны. Однако на удивление ничего такого не было. Вот совсем. — Ты ведь не знал про Колчина? — спросила Вика, уже понимая, что парень ответит. — Макс не говорил, да. Понятно было, что он мёртв, но… — Андрей сделал неопределённый жест рукой и отвёл глаза в сторону. — Но ты думал, что это из-за взрыва, — продолжила девушка. — А на самом деле убила его я. — Мы все понимаем, каким человеком был мой дед. Не надо сожалений, Вик. — И всё же. Этот человек долгое время был для тебя… — Не надо, прошу тебя, Вик, — уже жёстче оборвал её Авдеев. Он обращался к подруге, но не смотрел на неё. — Не надо! Этот человек — никто для меня, мы никак не связаны, это ясно? — Ясно, — шепнула Кузнецова. Молчание было тяжёлым, и в звенящей тишине Андрей отчётливо расслышал рваный выдох. Он поднял взгляд на Вику и только тогда заметил, что она с трудом сдерживала в себе слёзы. — Как мы докатились до такого, Андрей? Авдеев понял, что она пришла к нему за заслуженной порцией упрёков, которая бы с лихвой дополнила её самоосуждение. Хоть Вика и не говорила этого вслух, но смириться с убийством человека она не могла. Будь он хоть трижды преступником, маразматиком и шовинистом, это не давало ей никаких прав на преступление закона. Однако она это сделала. Она защитила своих друзей, себя и… Вадима. Колчин собирался его пристрелить, Вика не позволила. Это можно считать правильным? Да, она бы поступила так снова. Это можно считать оправданием? Нет, никогда. Авдеев потянул подругу за руку, и Кузнецова сделала пару мелких шагов к нему, подчинившись тяге. Следом она оказалась в крепких понимающих объятиях парня. Оттого ей сильнее захотелось безнадёжно разреветься, но Вика снова сдержалась — в последнее время она и так слишком часто плакала. — С Королёвой успела познакомиться уже? — спросил Андрей, подавшись назад. Он видел этот их танец с тем мастером, который выглядел достаточно… чувственно. Звучная музыка из спортивного зала привлекла его внимание, когда он шёл по коридору второго этажа. И не сказать, что Андрей планировал пялиться на все эти танцевальные фортели, но он просто оказался не в силах отвести взгляд от этого номера. Синхронность парных движений поражала. Миша с Алиной как будто чувствовали друг друга на каком-то космическом уровне, становясь единой гибкой субстанцией, движущейся по своим правилам. От них исходила бешеная энергия, выворачивающая душу зрителя наизнанку, заставляющая чувствовать всё в несколько раз острее. Это как оголённый нерв, как соль на открытой ране. Королёва в тот момент была сама на себя не похожа: с лица исчезла эта безумная улыбка, некоторые движения исполнялись с несвойственной ей плавностью. Алина казалась… нормальной? Даже не просто нормальной — в этом танце она была невероятно привлекательной, манящей, но чужой (во всех смыслах этого слова). — Да, почти сразу как мне позволили вернуться в свою комнату. Необычная особа. — Психованная, — поправил он Кузнецову. — Давай называть вещи своими именами. — Спустя пару секунд его голос вновь зазвучал, только уже как-то глухо. — Это он с ней сделал, Колчин. — И ты чувствуешь вину… — Нет! — тут же вскинулся Андрей. — Я не имею к этому никакого отношения. Но… Кто-то должен нести за это ответственность? — Решил добровольно взять этот груз на себя? — одобрительно улыбнулась Вика. — Приглядываешь за ней? — Она неподконтрольная, может выкинуть что угодно, — уклончиво ответил парень.

***

После ужина Виноградова в буквальном смысле поймала Кузнецову за руку. — Вика, не спешишь? Поговорим? — Есть повод? — задала встречный вопрос Кузнецова. — А он обязательно должен быть? — вскинула брови Лиза. — Мы ведь подруги. Вике почудилась некая ирония в брошенных на ходу словах, и она напряглась почти всем телом. — Да, действительно. — Но он и правда есть. — Виноградова замолчала, ожидая реакции Кузнецовой. — Не догадываешься? — Есть предположения, — призналась девушка. Не один раз Вика уже успела пожалеть о том, что затеяла своё публичное выступление пару дней назад. Хотела как лучше, а получилось как всегда. Мало того, что себя дурой перед преподавателям выставила, перед Вадимом спалила своё сотрудничество с Володей, так ещё и стала причиной дурацких и бессмысленных разборок. Не хотелось даже представлять, что в тот момент чувствовала Виноградова. Ведь Морозов, который считался её молодым человеком, при всех начал двусмысленно высказываться о своей подруге. И такое ведь не впервые происходило, чёрт возьми. На случайность или «что-то непонятное нашло» не спишешь. — У вас было что-то с Максимом? Было. Разное было. И хорошо бы об этом забыть. Всем. — Лиз, тебе не стоит ворошить всё это, — поморщившись, произнесла Кузнецова. На подругу смотреть было тяжело, и Вика старалась избегать её изучающего взгляда. — Не очень красивая история была. — Вик, он мой парень. Если вас сейчас что-то связывает… — Господи, да ничего нас не связывает! — выкрикнула она и тут же осеклась. — Извини. Макс просто смириться не может с тем, что я больше не жду его как верная собачонка, вот и бесится. — Вы спали? Чудо, что голос Лизы не дрогнул на этом вопросе. Вике пришлось остановиться. Приложив волевые усилия, она подняла глаза на Виноградову, оторвав внимание от пола. Вышло довольно красноречиво. — Ясно, — коротко отреагировала та. «Нет, ну мне это сейчас надо?» — совершенно эгоистично подумала Вика. Ну правда, проблем, что ли, мало у неё? Сейчас вот вообще до этих абсурдных разговоров и ссор. — Лиза, я не собираюсь вам мешать, — поспешила объяснить Кузнецова. — Серьёзно, это законченная глава. У меня вообще другие проблемы теперь. Видимо, адская усталость и незаинтересованность на Викином лице немного отрезвила Лизу, попавшую под влияние слепой ревности, и та заметно расслабилась. Даже легонько улыбнулась, сказав: — Ну да. Извини. Просто Макс так на вас с Вадимом реагирует… — Я понимаю, — поспешно кивнула девушка, отрезая подруге возможность развернуть мысль. Ситуация идиотская, никто не спорит, но это не значит, что нужно её мусолить. — Это неприятно. Поговори с ним, разберитесь как взрослые люди. Немного смягчившись, Вика взглянула на Лизу с пониманием и в знак поддержки положила ей руку на плечо, побуждая подругу двинуться вперёд. — И как ты после разрыва себя ощущаешь? — прервав небольшую паузу, участливо поинтересовалась Виноградова. — Мы с Уваровым не встречались.