Никому не нужная случайность

Четыре дня спустя — Вы посмотрите, что эта тварь сделала с Алесей! Да её убить мало! — Павленко! — сурово одёрнул парня «вернувшийся из мёртвых» Лобанов. — Что Павленко? — зло откликнулся Рома. Кабинет директора был переполнен присутствующими: Виктор, Елена, Павел, Вера с Володей, Кирилл, Полина с Антоном, Вадим, сыщики (практически в полном составе), Алеся, Миша. Вызволенная из-под завалов подопытная «INGRID», Алина Королёва, тоже пожелала присутствовать. Духота стояла страшная, да каждый ещё и норовил устроить дефицит кислорода очередной провокационной фразой, готовой вылиться в пикировку из многочисленных претензий друг к другу. — Мы устроим для Жени изолятор, — спокойно проговорил Виктор. — Она будет сидеть взаперти и не сможет никому навредить. — Что?! И это всё? Да она же… — А тебе, Витя, кажется, на вершине твоих моральных устоев последние мозги отморозило, — тут же встрял в разговор Вадим. — Девчонку нельзя здесь оставлять. — А какие ещё есть варианты? — поинтересовался Поляков, устало потирая переносицу. — У меня есть один, но вам он не понравится, — вдруг подала голос молчавшая до этого Алеся. В ответ на её реплику послышался ядовитый смешок со стороны дверного проёма. В той части кабинета стояли Максим и Андрей. Гадать, кто из них решил прицепиться к её словам, девушке долго не пришлось — инициатор поспешил подкрепить свою насмешку лукавым вопросом: — Пристрелить хочешь? — Очень хочу, Морозов. А ты возражаешь? — Предпочитаешь за собственные ошибки казнить других? — Обрушилось на девушку его ледяное презрение. — Сам-то понял, что сказал? — процедила Алеся и тут же ощутила тёплое касание подрагивающих пальцев к тыльной стороне ладони. С некоторых пор Рома при каждом подходящем (и не очень) случае стремился дотронуться до её рук, хотел, чтобы девушка ощущала его присутствие и поддержку. — Твой отец приказал этой дуре меня ослепить, потому что я отказалась ему помогать. А блондинистая психопатка этому несказанно обрадовалась, ведь я мешала ей преспокойно подобраться к твоему другу. Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, ясно? — Алеся, успокойся, пожалуйста, — Виктор попытался остудить её пыл. — Женя за всё ответит. Не будь на школьнице сейчас тёмных очков, Вадим мог биться об заклад, она бы испепелила Полякова своим горящим враждебностью взглядом. — М-м, и как же? Вы в угол её поставите и пригрозите пальцем? — Когда снимут карантин, мы передадим её полиции. Уваров вновь не удержался, издевательски хмыкнул: — Поражаюсь твоему оптимизму, Витя. Даже не «если», а «когда»! — Тебе бы, конечно, хотелось бы, чтобы этого никогда не случилось… — ненавистно предположил Паша. — Алеся, скажи, пожалуйста, тебе ещё что-то нужно? — Да что ей ещё может быть нужно? — Максим вновь решил вставить свои пять копеек, не желая успокаиваться. — У неё, вон, личная собака-поводырь имеется. — Хм, странно… Тогда почему тявкаешь здесь только ты? — Прекратите это! — внезапно крикнула Крылова, заставив большинство присутствующих вздрогнуть. — Список того, что ей нужно, я уже передал военным. — Вадиму пришлось приложить усилия, чтобы ответить нормально и никого не смешать с грязью. Хотя ему очень хотелось. — Жаль, что ты не обо всех такой заботливый, — скривился Воронцов. — Да, меня волнуют только те, кто убедил меня в том, что не зря расходует кислород на этой бренной Земле. Такой уж я человек. — Хреновый человек. — Какой есть. — Удивительно, — с какой-то виноватой тоской пробормотал Виктор. — Два брата-близнеца, только вот один — нормальный, а второй — маньяк с манией величия. Ему как бывшему педагогу обоих наверняка было вдвойне обидно знать и видеть, что один из Уваровых свернул не на ту дорожку. Хотя «не та» — это ещё слабо сказано… — Этот ваш «нормальный» нам всем оцепление организовал. — А не ты ли сообщил военным? — спустя десятки колкостей к разговору присоединилась и Полина. — Я действовал согласно инструкции! Тогда сидящая в кресле у стены Королёва, о существовании которой все уже успели благополучно забыть, загорелась желанием поделиться с присутствующими своими наблюдениями: — Смотрите, как забавно получается: Вадим вернулся в школу с двумя спасёнными девушками, а вот Антон притащил сюда смертельный вирус. — Смелые глаза Алины встретили затравленный взгляд мужчины, который никак не мог избавиться от отвратительного чувства, грызущего его душу и совесть. Девушка поднялась со своего места и подошла к столу, возле которого устроился Антон. — Скажи, как тебе живётся в шкуре злодея? Каково это, знать, что по твоей вине скоро начнут гибнуть дети? — Она не сводила взора с лица несчастного Уварова, с упоением впитывая все оттенки страдания мужчины. Впечатлённый Вадим готов был разразиться аплодисментами. — Королёва, рот свой закрой, иначе я за себя не отвечаю, — зарычала на старую знакомую Мальцева. — Полиночка, ну что же ты можешь мне сделать? — А ну-ка тихо! — Виктор, у которого от всех этих разборок разболелась голова, хлопнул ладонью по столу. — Разошлись по разным углам! Алина, ты неправа. Антона никто не винит в произошедшем, а Вадим… — Он сказал вам, где искать вакцину. На замечание Королёвой Уваров показательно кивнул: мол, «да, это так, не слышу благодарностей». — Но мы не знаем, правильное ли направление он нам указал. — Ваша первостепенная задача — добраться до Кузнецовой, — напомнил он всем. — Не будет её, не будет и вакцины. — Вадим, ты должен понимать, что есть вероятность найти её… — Виктор проглотил слово «мёртвой», опасаясь острой реакции Уварова. — Прошла большая часть недели. Что тогда? — Тогда сдохнут и все остальные, — без промедлений ответил физрук.  — Как чудесно… — восторженно проворковала Алина.  Присутствующие недоумённо переглянулись. Морозов покрутил пальцем у виска, Лиза с Дашей напряжённо сглотнули, а в глазах большей части преподавателей промелькнул след опаски. Дмитриев оказался единственным, кто насмешливо хмыкнул в ответ на реплику девушки. Повисшая тишина Алину ничуть не смутила, а на ироничный смешок она лишь удивлённо вскинула брови. — Я что-то не то сказала? — Нет, милая, — покачал головой улыбающийся Миша. — Ты, как всегда, на высоте. — Давайте вернёмся к нашей теме. К теме-то вернулись. Только вот ни у кого не было удовлетворительных альтернатив уже предложенному варианту, зато были вагон недовольств с маленькой тележкой жалоб. Решив, что Виктор никогда не примет решение, которое понравится ей, Алеся шепнула на ухо Роме, что хочет вернуться к себе.  — Что ж, с вами хорошо, но без вас ещё лучше. Мы пойдём. — Напоследок, задержав Павленко у выхода, она обернулась в сторону Макса и сказала: — Морозов, я чувствую, как тебя распирает, но умоляю, воздержись от комментариев. Выбор Алеси сочли рациональным. Затянувшийся спор всё равно не закончился бы ничем хорошим, поэтому Виктор предложил всем разойтись, уточнив, что решение касательно будущего Савельевой примет сам. Антон покинул кабинет вслед за братом и, поймав его за предплечье, попросил задержаться на секунду. Полина понимающе осталась стоять в стороне, у двери директорского кабинета. — Чего тебе? Я не спал этой ночью и не готов ничего обсуждать, — бескомпромиссно заявил Вадим. Буквально на пару секунд Антон замялся, будто усомнившись в своём желании высказаться, но потом всё же тихо произнёс: — Ты так хочешь её найти. Я тебя даже не узнаю. — Вот только не надо всего этого, — недовольно пробурчал Вадим. — Я всегда защищал дорогих мне людей. Даже тебя предупредил, когда Колчин нацелился на вас с Полиной. — Предупредил, — согласился тот, взглянув на свою девушку. — Ради неё. Получается, любовь всегда была для тебя важнее семьи? — Была бы ещё семья, которую хоть немного волновала моя судьба… Удивительно, но факт: отрицания чувств со стороны Уварова не последовало.   — О чём ты? — Антон нахмурился. — Мы с родителями всегда переживали за тебя. — Ой, кому ты рассказываешь? Для матери с отцом ты всегда был золотым мальчиком, обо мне вспоминали от случая к случаю. — Это неправда. — Ну, тебе ведь виднее? — Вадим подмигнул брату с какой-то странной улыбкой на губах и сдвинулся с места. Антон не стал его удерживать и через пару секунд оказался в тёплых успокаивающих объятиях подошедшей Мальцевой.

***

— Эй, Авдеев! — окликнул парня женский голосок. Тот обернулся и встретился с улыбающейся мордашкой Королёвой.  Из-за того, что девушка ходила с улыбкой на лице 80% времени, её мимика казалась абсолютно неестественной, ненормальной. Хотя и Андрей, и многие обитатели Логоса уже поняли, что понятия нормы у Алины были довольно извращённые — она веселилась, когда кому-то рядом становилось плохо и больно, поэтому сейчас у неё было много поводов ходить со светящиеся лицом, ведь в школе творился полный раскардаш.  — Ты сегодня подозрительно молчаливый. Даже не высказался насчёт судьбы Савельевой. — А что я должен был сказать? — устало вздохнул Андрей.  — А тебе нечего? — хмыкнула Алина. — Девчонка умом тронулась из-за любви к тебе и накинулась на бедную Петровскую. Неужели останешься в стороне от этой драмы? Авдеев нахмурился. Чего надо этой змее? Насколько ему было известно, с Алесей у неё не особо тёплые отношения. Женю Алина вообще увидела впервые вчера. Так чего она лезет? Надеется откопать для себя новое месторождение эндорфинов? Она ведь чуть не пищит от восторга, когда рядом начинает разгораться очередной конфликт.  — Алеся пострадала не из-за меня, а из-за своей самоуверенности и любви совать нос в чужие дела. На самом деле, Андрей просто не показывал, насколько болезненно внутри него ощущались царапины от когтей тех самых кошек, скребущих на душе. Он по непонятным причинам хотел попросить у Петровской прощения, но всё никак не мог отважиться на это, найти подходящий момент. Те слова, которые девушка буквально выплюнула ему в лицо накануне рокового столкновения с Савельевой, осели мёртвым грузом на его памяти и душе. Алеся ведь действительно не от хорошей жизни стала такой, она росла в окружении гребанных врачей-экспериментаторов и пыталась сохранить свою жизнь, подстраиваясь под их требования.  Как-то Макс сказал, что Андрея растили в любви и радости, поэтому тот верит всем, а сам Морозов — никому. Монолог Петровской звучал в таком же духе, но немного о другом. Авдееву ведь и правда было грех жаловаться на своё детство: у него были любящие мама и папа, маленькая чудесная сестра. Он знал, что такое добро, сострадание, забота. Алесю вряд ли баловали такой роскошью.  — Тебе её совсем не жалко? — спросила Королёва.  — Если Петровскую пожалеть, она свернёт шею неугодному, — парень неожиданно улыбнулся. — Алеся хоть и слепая, но всё еще выглядит довольно угрожающе. Заметив смену в настроении школьника, Королёва прищурилась и по-птичьи наклонила голову.  — Что в тебе такого, Андрей Авдеев? — Не понял. — Школьник замер в растерянности.  — Что-то же заставило блондинку лишиться рассудка. — Женский пристальный взгляд пробежался по фигуре Андрея, будто в поисках этого самого «чего-то». — Интересно, что? Засунув подальше смущение, которое накатило на парня волной, он прочистил горло и сказал: — Ну, ты тоже не вполне вменяема, Королёва. Что случилось с тобой? Не поведя и бровью, девушка с готовностью ответила: — Лучше уж сойти с ума от электрических разрядов, чем от любви. — Думаешь? — Я хотя бы научилась частично контролировать своё безумие, — Алина пожала плечами. — А вот Савельевой это не светит. Подустав от этого странного разговора, да и от собеседницы в целом, Авдеев состроил несчастную мину: — Что тебе от меня нужно? — Пытаюсь разгадать загадку, — чуть наклонившись к парню, заговорщически прошептала Королёва. Сложно было понять, подыгрывала ли Алина своему образу дамочки не от мира сего, или на неё действительно требовалось повесить ярлык городской сумасшедшей. Что же творилось у неё в голове? — О чём ты?  — До скорой встречи, Андрей, — она поднесла два пальца правой руки к своим губам, а потом ими же коснулась губ ошалевшего парня. На прощание, так сказать.

***

Рома бережно сжал ладони Алеси и потянул за собой в её новую отдельную комнату. Девушке вдруг стало безумно тошно. Как же всё это унизительно… Ладно она для себя в проблему превратилась, но тут же ещё и других людей приходится напрягать! Когда Галина Васильевна откуда-то откопала для неё трость, Петровская чуть не прибила женщину этой штукой, хоть умом и понимала, что о ней таким образом позаботились. Смирнова, надо отметить, совершенно не оскорбилась и приняла агрессию ученицы вполне спокойно. За долгие годы работы она и не с таким успела столкнуться, а бедную девочку ей по-настоящему было жаль. Трость осталась валяться в дальнем углу комнаты — одноместной, но просторной, устроенной специально для пострадавшей девушки, — а Петровская училась передвигаться по школе, держась за стены. Но это только в те моменты, когда она оставалась одна, а большую часть времени от неё предпочитал не отходить Рома. Кому-то это могло бы показаться очень милым и трогательным, в то время как Алеся готова была провалиться сквозь землю от такого внимания. Она к подобному не привыкла и привыкать не собиралась! Всё, что ей было нужно, — зрячие глаза, способность видеть, куда она идёт, кто рядом с ней сидит и куда ей нужно бить, чтобы заткнуть за пояс очередного любителя ехидных комментариев. Чужой жалости, оскорбительных поблажек и нелепых привилегий в этом списке не значилось, видите? Чтобы не извести себя подобными мыслями, Алеся переключилась на Рому, которому после всех приключений вообще-то тоже несладко приходилось: — Не парься из-за того, что там нёс Морозов. Павленко с грустной усмешкой помог девушке сесть на кровать, а потом отошёл к окну, чтобы приоткрыть форточку и впустить в комнату свежий воздух. Апрельское солнце жестоко дразнилось своими лучами и снова напоминало Роме, что Алеся «видела» совершенно иное — её окружала лишь суровая тьма. Сердце парня тоскливо сжалось и заныло. — Это не ты должна меня успокаивать, Леся. Всё в порядке, мне плевать, что он там говорит.  Макс по своему обычаю за словами не следил и тактичность с толерантностью к высказываниям не примешивал. К Петровской он испытывал стойкую неприязнь, поэтому не видел необходимости с ней церемониться. А то, что рядом с этой раздражающей девушкой постоянно тёрся презренный бывший друг, лишь добавляло Морозову энтузиазма, а его изречениям — желчности. — Заметила в кабинете, как ты стараешься, — Алеся улеглась на подушки и поправила съехавшие с носа чёрные очки. — Спасибо за это. Первое, что Павленко сказал, встретив Петровскую после взрыва в подземелье, — «прости». Второе — «я заражён». Алеся в очередной раз искренне пожалела о том, что не пустила в голову Морозову-старшему парочку пуль, когда была такая возможность.  Она знала, что парень практически с ума сходил от страха за свою жизнь, но он ни звуком, ни жестом этого не выдавал. Вместо этого он ходил за Алесей по пятам, во всём поддерживал и готов был сделать что угодно, лишь бы ей хоть немного полегчало. — Я буду рядом с тобой. Что бы ни случилось. — Не разбрасывайся такими громкими обещаниями, — Петровская нахмурилась, но Роме из-за её очков этого видно не было. — Но это правда. Пока не сдохну, не оставлю. Я ведь тебя лю… — Не надо, — вдруг оборвала его фразу Алеся. — Не говори. — Почему? — Опешил Рома, и без того смущённый своим внезапным недопризнанием. — Просто можно тебя попросить никогда не произносить этих слов? — Не понимаю тебя. Ведь я действительно… — Я знаю. Мне достаточно того, что я чувствую, — сказав это, Алеся закусила губу. Ей никогда особо не нравилось принимать участие в откровенных разговорах, у неё внутри будто стоял определённый блок, запрещающий раскрывать себя. Во всех смыслах. — А слова делают это всё бессмысленным, пустым и дешёвым. — Ладно. Как скажешь. — Надо ли говорить, что Павленко так и не вник в глубину Алесиной мысли? Но это, в принципе, не сыграло особой роли, ведь парень в любом случае был готов исполнить каждую просьбу Петровской.  Повисшую неловкую тишину прервал стук в дверь. Стучавшийся дождаться ответа не потрудился и вошёл сразу, без приглашения.  — Не помешал? Хотя если и помешал, мне плевать. — Я тоже очень тебе рада, Вадим, — откликнулась девушка, повернув голову к незваному гостю.  — Брысь отсюда, — прогремел голос Уварова. И что-то Алесе подсказывало, что обратились не к ней.  — Я вернусь скоро, — Рома на мгновение сжал пальцы чуть крепче, а после отпустил её руку.  Смотреть в глаза физруку Павленко избегал. Парню хоть и было неприятно от того, как его чуть ли не вышвырнули из комнаты в присутствии Алеси, инстинкт самосохранения всё ещё напоминал о своём существовании и советовал тихо ретироваться.  — Прекрати с ним так разговаривать, — на манер приказа произнесла Петровская, когда дверь за парнем закрылась.  — Я терплю его только лишь потому, что сам не могу уделять тебе достаточно времени. А другой кандидатуры на роль сиделки у меня нет. Хотя… — На пару секунд в комнате воцарилось молчание. — Дмитриев? — Я его утоплю в ванной, — пообещала Алеся. — Нечаянно. — Ладно. — Уваров будто бы даже с радостью принял возможную перспективу. Но от его ироничного настроения вмиг не осталось и следа, когда он обратил внимание на разбитые настенные часы, брошенные на столе.  — Ты в норме? Глупо, ведь Вадим знал, что нет. Но ему нужно было вытянуть из неё хотя бы какие-то слова. Уваров не узнавал свою подопечную. Она, конечно, всё ещё продолжала рычать на всех, кто порождал внутри неё бури недовольства и протеста, старалась давать отпор хотя бы словесно, но всё это происходило будто по привычке. Не исключено, что глубоко внутри ей было уже плевать на происходящее, а реакции стали формальными, доведёнными до состояния «похоже на то, что было раньше» и правдоподобно сыгранными — лишь бы окружающие не доставали жалостливыми вопросами о самочувствии и прочем. Вадиму это категорически не нравилось.  — Насколько это возможно в моём случае. — Она ничего тебе не сделает, — уверенно проговорил Вадим, неотрывно следя за реакцией ученицы.  Когда Савельева показалась ему на глаза впервые после своего неожиданного и фееричного возвращения — чего стоит одна лишь попытка Старковой выцарапать Жене глаза — Уваров почувствовал, что готов уничтожить её любым способом, какой только выберет Петровская.  — Я тогда тоже так подумала, — хмыкнула она.  — Тогда ты была одна. — Сейчас что изменилось? — раздражённо поинтересовалась Алеся. — Не понимаю, чего ты со мной так носишься. Я больше не смогу на тебя работать, неужели не понятно? Оставь меня уже. Всё! — Чего ты не понимаешь? Алеся, ты лучшее, что я смог создать за свою жизнь! Ты мой самый успешный проект. И я никогда в жизни не позволил бы никому такое с тобой сотворить. Конечно, Уваров слегка преувеличивал значимость своего участия в проекте Колчина, в результате которого Петровская шагнула на скользкий путь шпионажа, борьбы и провокаций: всё-таки он «получил» девочку в уже довольно зрелом возрасте, а не принимал непосредственное участие в её создании. Но, чёрт возьми, благодаря ему она превратилась в сильную, волевую, надёжную помощницу, последовательницу их идеалов! Мысли о Петровской всегда отзывались внутри мужчины приятным спокойствием: этой девочке он доверял и возлагал на неё большие надежды.  — Ты никогда мне такого не говорил, — потрясённо произнесла Алеся на грани слышимости. Да что там он, ей никто никогда таких вещей не говорил! — Да потому что это и так ясно! — крикнул Уваров. — Ну вот, я сказал. Это что-то изменило? — Да, многое, — призналась девушка. И если в случае с Ромой, она и так всё знала и чувствовала — не увидеть его отношения к ней мог только слепой (иронично в сложившихся обстоятельствах, но факт), — то с Уваровым дела вообще иначе обстояли. Он скрывал свои эмоции даже от самого себя, поэтому Алеся всегда думала, что является для него лишь… Средством? Роботом с нужными функциями в человеческом теле. Слышать правду оказалось слишком волнующим опытом. Будь Петровская чуть более открытой в плане эмоций, то с большой вероятностью расплакалась бы.

***

Уваров действительно пообещал довести Полякова и его команду до склада с вакциной. Правда, умолчал о том, что накануне взрыва вывез оттуда всё содержимое, дабы обзавестись рычагом давления на Колчина. Владлен Петрович теперь мёртв, но рычаг ещё мог пригодиться. Скорее всего, эти святоши и без того начали бы раскопки — в конце концов, там внизу оставались Исаева с дочкой, — но теперь у них был весомый повод поторопиться, чтобы найти Кузнецову живой. Что будет после этого, Вадима мало волновало. Сам он практически не вылезал из подземелья, работая по нескольку смен. Это вызывало у многих вопросы и вводило в ступор. Если взрослые, осведомлённые о тесных взаимоотношениях учителя с ученицей, люди предпочитали тактично помалкивать о мотивах Уварова ради всеобщего спокойствия, то взрывной Максим Морозов не мог оставить рвение физрука без внимания и своими намёками навёл всех непосвящённых на верные ошеломляющие мысли. Как только у Крыловой появилась возможность возмутиться по этому поводу, она не преминула ею воспользоваться. Надо сказать, что место она выбрала крайне неподходящее, начав предъявлять претензии прямо во время разбора завалов: — Вадим, как ты посмел вообще? Она же ребёнок! — Да что вы, Елена Сергеевна? — в голосе Вадима явно читалась насмешка. — Серьёзно? А мне казалось, ей уже исполнилось 18. — Думаешь, это тебя оправдывает? — скривившись, произнёс Лобанов. — Уж оправдываться перед вами я точно не собираюсь. — Тварь! — бросил Паша и сделал большой шаг в сторону Уварова, крепко сжав в ладони тяжёлый камень. — Я тебе не советую кидаться на человека с ломом в руке, — пригрозил он, демонстративно вскинув железку. Под испуганные просьбы успокоиться эта тема была закрыта, и к Уварову больше с претензиями не лезли — все предпочитали материть его исключительно мысленно. По крайней мере, до тех пор, пока ученица не будет найдена.  В этот день до пяти часов в подземелье дежурила бригада Володи: Морозов, Авдеев, Старкова, Назарова. Ну и бессменный Уваров с братом. Когда их черёд уже подходил к концу, парни укладывали в тележку последнюю партию камней, а девушки напоследок осматривали рабочий участок, оценивая эффективность дежурства и проверяя надёжность укреплений. Вдруг по коридору пронёсся взволнованный голос Назаровой: — Эй, кажется, здесь кто-то есть! Когда женщина с фонариком пробежалась взглядом по груде камней, до которых им совместными усилиями удалось докопаться, она в один момент замерла, уловив какой-то блеск с проёме между двумя массивными обломками. — Кто? — Даша в тот же миг оказалась рядом с Верой и стала всматриваться в темноту. Мужская половина коллектива, присоединившись, без лишних вопросов принялась разбирать обозначенную часть завала. Аккуратно разбив крупные камни, они стали передавать друг другу обломки, стараясь делать это быстрее. Расчистив достаточно пространства, они наконец смогли увидеть бледное, немного испачканное лицо школьницы. С губ Авдеева сорвался радостный восклик: — Ребят, это Вика!  — Вика?!  — Жива? — настороженно поинтересовалась Вера. — Позовите Ларису! — Отошли все! Брысь! — крикнул Уваров. Оттолкнув Андрея в сторону, он опустился на колени и принялся прощупывать пульс на шее Вики.  Слабый, но чувствовался. Живая. — Не надо толпиться, ребят, — Соколов жестом попросил всех отодвинуться и присел напротив девушки, проигнорировав злое пыхтение физрука. Пусть хоть лопнет от недовольства, Володе тоже небезразлично состояние школьницы. — Как она оказалась здесь? — задумался Андрей, пристроившись рядом с осматривающими пострадавшую Кузнецову мужчинами. — По моим прикидкам Вика в момент обвала должна была быть гораздо дальше. — Может, передумала спускаться? — предположила Даша, которая с большим трудом отвоевала у Виктора своё право участвовать в срочных поисках подруги и сейчас всем своим видом излучала облегчение. — И где логика? — вопросительно вскинул бровь Морозов. — На кой она сбежала тогда? — Какой логики ты от неё ждёшь в состоянии шока? — Авдеев обернулся и жалостливо взглянул на ослабленное, испачканное пылью, покрытое редкими ранами тело подруги. — Кажется, ей повезло, по голове не попало, — оповестил присутствующих Володя. — Ага, была бы ещё голова… — буркнул Макс и тут же получил подзатыльник от Старковой. Вскоре в подземелье появилась Лариса в сопровождении Антона. Новая медсестра разогнала вообще всех, приказала не мешать ей работать и попросила как можно скорее найти где-нибудь подобие носилок. Володя мгновенно сбегал за предусмотрительно оставленным у каминного входа брезентом. Под руководством Ларисы Макс с Андреем аккуратно перенесли бессознательную Вику на расстеленную на пыльном полу плотную ткань и помогли Володе с Вадимом поднять импровизированную переноску, крепко держа за края брезента с каждой стороны. — Осторожней, пожалуйста, — в очередной раз повторила Лариса перед тем, как они потащили девушку к выходу. До медкабинета Уваров, Авдеев, Морозов и Соколов шли под заинтересованными взглядами снующих по библиотеке и холлу школьников. Старкова придерживала двери, а Назарова с Одинцовой топтались рядом, готовые подстраховать помощников в любую секунду. Остаться в своём кабинете Лариса никому не позволила, пообещав, что пустит к девушке переживающих после полного медицинского осмотра. Вадим, конечно, попытался поспорить, но женщина всё же выставила его за дверь, заявив, что не подпустит его к Вике в таком виде.  Ну да, видок у Уварова был незавидный: мешки под глазами, испачканные руки, лицо и одежда — с первого взгляда можно было определить, что работал он несколько дней подряд на износ. Оказалось, за то время, что Одинцова выпроваживала лишних посетителей, за её дверью образовалась целая группа желающих узнать, в каком состоянии находится Кузнецова: Поляков с Крыловой, Петровская с Павленко, Виноградова и Вершинина. — Пока неясно, но она жива, и это главное, — ответил Володя. На лицах школьников и преподавателей расцвели лёгкие улыбки надежды. Но от обмена трепетной радостью их практически сразу отвлёк громкий хлопок двери: в школу с улицы зашла ликующая Королёва. Она целенаправленно двинулась к столпившимся у медкабинета логосовцам и с торжествующим видом победительницы провозгласила: — Поздравляю, я решила вашу проблему. — Какую? — спросил Виктор. — С Савельевой. Она больше никому не помешает. — В каком смысле? — напрягся Соколов. — Я убила её, — довольно произнесла Алина.