Тень кардинальского прошлого

Дверь кареты распахнулась, и внутрь заскочила фигура кучера, садясь напротив Ришелье. - Не ожидали, Ваше Преосвященство? Шляпа слетела с головы говорившего, открывая взору шевелюру густых медно-рыжих волос. Изящные руки отодвинули шторку на окне, впуская внутрь кареты лунный луч. Холодное свет упал на лицо незнакомки, представляя кардиналу миловидную женщину, с чуть вздернутым носом, острыми чертами лица и горящими желто-зеленым огнем глазами. Бесспорно, это была интриганка, изменившая расклад истории с подвесками. Венца сейчас на ней не было, зато в качестве колтов висели королевские украшения, поблескивающие в лунном свете. Ришелье не мог сказать ей ни слова. Какой-то знакомый образ крутился в его голове, но никак министр не мог точно определить, кто перед ним. - Вы понимаете, что это похищение? И как бы хорошо оно ни закончилось, вам, сударыня, светит Бастилия, - грозно сказал ей министр, стараясь игнорировать собственные воспоминания. - Духу у вас не хватит меня в тюрьму бросить, - усмехнулась женщина, - Вы меня поди и не помните? Глаза впились в Ришелье, заставляя смотреть на их прекрасную обладательницу. - Я не имел чести знать вас раньше, сударыня. - Ну что ж вы, епископ... Обращение к старому сану всколыхнуло в министре новую волну отрывочных картинок прошлого. Он вспомнил Люсон, время когда он был молод, вспомнил , как перестраивал там порядки, учил священников грамоте. Молодой был... - Не то ты вспоминаешь, - прошептала женщина, - Исидора Вранеш я. Имя сорвалось с ее губ и полетело по воздуху. Такая тишина повисла в карете, что можно было слышать шорох листьев в лесу. Имя пронзило память кардинала, всколыхивая совершенно забытые стёртые намертво воспоминания. Словно огонь оно выжигало, возрождало давние события. - Ведунья из Сербии... - подавленно прошептал Ришелье. - Вспомнили? - усмехнулась Исидора. - Как же не вспомнить. Тебя горожане спалить хотели, как только узнали, что ты из Сербии, к святой инквизиции подвели. - Да... Что за люди! На родине султану хотят продать, будто я вещь какая, во Франции чуть на костре не сожгли. Рыжая, видишь ли, да зеленоглазая. Ришелье улыбнулся и протянул руку Исидоре, касаясь тонкими холодными пальцами ее рук. - А вы вон сейчас как устроились. Первый министр, - женщина тепло усмехнулась, - Всегда у вас был широкий размах, в политике вам самое дело. Шпионы у вас всюду. Исидора на секунду замолчала, всматриваясь в лицо кардинала. - А вот слышала я, что у вас сам дьявол в женском обличии в шпионах ходит, бояться ее, но говорят красивая очень. - Миледи, - узнал по описанию свою шпионку Ришелье, - А что, она вам зачем-то нужна? - Ну что вы, сударь, на что она мне. Миледи... Она англичанка? - ловко перевела разговор Исидора. - Леди Кларик, - подтвердил министр, - Зачем же вы, сударыня, вздумали интриги во французском дворе плести? - словно очнувшись от сладостных воспоминаний, спросил кардинал. - Планы свои появились, - холодно ответила Исидора. Женщина отняла руки и, подобрав юбки, выскочила из кареты. - Гони в Пале-Кардиналь! - крикнула она кучеру, и не успел министр даже как-то ей помешать, карета отъехала, а Исидора скрылась в лесу. Повозка с министром скрылась за поворотом, а женщина, присевшая в тени деревьев с тоской смотрела ей вслед. - Ведьма, не ведьма, а прорицательница. Так уж получилось, прости. Прошептала она. Будущее видеть могла Исидора, да страдала от этого - мало что хорошего разглядеть там могла, лишь страшные видения ее преследовали. - Жалко мне этого мальчишку, потеряет от любовь свою. Ну да хоть какая-то польза от меня должна быть. Исидора, как только увидела Д'Артаньяна, сразу поняла, что возлюбленной его на судьбе написано умереть скоро. Убьет ее шпионка кардинала. Поэтому она и интригу перевернула, чтобы гнев Ришелье от кастелянши отвести, ослабить его. Но все Приподняв юбки, Исидора вышла на дорогу и громко свистнула. На зов из леса вышел вороной конь с полной упряжью. Женщина сбросила юбки, оставаясь в высоких ботфортах и брюках, скрывавшихся под кринолином. Лихо вскочив верхом, сербиянка ударила шпорами и пустила коня галопом. Женщина притормозила у какого-то трактира, ловко спрыгнула с коня и, отдав поводья мальчишке, вошла внутрь. Быстро оглянувшись, она подошла к мужчине, сидевшему в углу в полнейшем одиночестве и с тоской, свойственной всем пьянчужкам, смотревшему в пустую кружку из под вина. - Ну что, милейший, залог хочешь назад получить? - Исидора села напротив своего должника. - Что, долг простить готова? - живо вскинул он на нее глаза. - Ты что это, карточный долг свят. Простить не могу, отработаешь - печатка твоя, - женщина покрутила в руках колечко с гравировкой, - Уж не знаю, у кого ты её стащил, но отдам. - Обидаешь, сам купил, - оскорбился должник. - Ты много-то мне не болтай! Хвастался мне когда-то, что всех парижских лакеев и субреток знаешь. Правду сказал? - А то! Сам ходил по господином, да выгнали. - Ага, за кражу печатки, - усмехнулась Исидора, - Ладно, знаешь ли ты, кто такая леди Кларик? - Мне ли не знать! Субреточка у нее, ну просто красавица! Жаловалась мне, что госпожа с нее три шкуры спускает, грозная очень. - А где живёт? - подавшись вперед, спросила женщина. - Ох, забыл, кажется, - сощурившись ответил картежник. - Не жди, цену не повышу. А скажешь, весь долг прощу, - нахмурилась Исидора. - Чего не сделаешь... Площадь Вагезов, шестой дом, - поморщившись, ответил пьянчужка. - Благодарю за работу. Забери. Печатка стукнула по столу, и картежник ловко схватил ее и сжал в руках. Исидора же спешно вышла из кабака и вскочила на лошадь. - Площадь Вагезов, значит... - прошептала она и, надвинув шляпу с пером на лицо, галопом пустилась по Парижу.