роковой дождь

      Дом семьи циркачей был всегда открыт для всех желающих поговорить по душам и послушать интересные выдуманные (и не очень) истории. В нём были как однократные, так и постоянные гости. Юный господин Лини запоминал каждого, кто хоть раз посещал его скромную обитель. У него были как любимчики, так и те, кого он не жаловал, пусть и мастерски скрывал это. И София, дочь местного охотника Ризли, была одной из таких любимиц. Он всегда был рад её видеть у себя, всегда выслушивал её переживания, интересовался состоянием девушки и мог её подбодрить. Она не только тосковала по собственной матери, её терзали также переживания за «странное» одиночество её отца. Ризли был очень важен для неё, её твёрдый характер каждый раз падал, когда она чувствовала хоть какую-то опасность, которая ему грозила. Ей было грустно, что он так и не смог полюбить кого-то также, как он любил её маму. Порой девушку ужасно злила и раздражала склонная к риску натура Ризли, но она понимала, что человеческая душа не подлежит замене или какому-то ни было изменению в целом, это можно только принять и смириться. Тем не менее, София заботилась об отце не меньше, чем он заботился о ней.       — Софа, ты последнее, что у меня осталось.       — Я знаю, пап. Ты для меня тоже последний близкий человек, который у меня остался.       — У тебя ещё всё впереди, дорогая. Встретишь кого-то, полюбишь, покинешь родной дом и забудешь своего старика, — мужчина звонко посмеялся.       — Пап, не неси бред! Я скорее умру, чем забуду про тебя. Не говори так!       Девушка постучала в дверь и крикнула.       — Лини, это я! — звонкий голос успешно прошёл сквозь дерево и проник в дом, привлекая хозяина на зов.       — Доброе утро, Соня, как же я рад тебя видеть! — фокусник открыл дверь, — Проходи и располагайся.       Когда она прошла внутрь, Лини закрыл дверь и принялся разливать по прозрачным стеклянным чашкам чай из заварочного чайника.       — Твой любимый. Присаживайся и рассказывай, как ты? Давно не разговаривали с тобой по душам. Как отец?       — Ты радушен как и всегда, — София посмеялась и присела на креслице рядом со столиком, — Я как обычно… Ничего интересного. На днях с отцом ходила к речке, и мы спустя долгое время провели с ним время только вдвоём. Он часто стал ходить к какому-то лекарю, о котором я ранее никогда не слышала. Его ещё и зовут так странно, папа называет его… Как же он его называет…       Девушка отпила немного чая из стакана и почесала затылок.       — Нёви… или Нёби… Как-то так. Говорит, что это очень приятный человек, и что он помог ему быстро вылечиться от простуды, когда у нас шли проливные дожди. Всё хочет пригласить к нам в гости, а я даже не знаю, к чему готовиться.       — Интересненько… Честно говоря, Ризли и меня недавно навещал. Ему было интересно узнать слух про колдуна и древнее пророчество, которые люди обычно связывают между собой. Как ты думаешь, он пытается проверить, не является ли его загадочный дружок тем самым колдуном?       — Папа не настолько глупый, чтобы верить в эти дурацкие пугалки для дворовых детишек. Хотя зачем ему это знать даже я не могу предположить, — София выдохнула, — Порой я совсем не понимаю отца.       — В этом нет ничего такого, Ризли и в правду странный человек. В самом лучшем смысле этого слова, — Лини водил рукой по столу, — После смерти его жены он вроде и остался таким же добрым и сердечным человеком, а вроде к нему вернулась прежняя твёрдость и гордыня, которая была в нём судя по рассказам тех, кто знал его в молодости.       — Папа рассказывал, что он был очень безрассудный и борзый мальчишка, когда ещё жил в семье кузнецов, и утихомирить его смогла только моя мать.       В комнату со второго этажа спустилась сестра и, по совместительству, вторая фокусница в доме — молодая девушка Линетт. Увидев Софию, она широко улыбнулась и подошла ближе.       — Привет, София! Давно тебя не видела!       — Приятно увидеться, Линетт, — она привстала, чтобы приобнять подругу, — Как ты? Куда направляешься?       — Мне нужно идти за новыми чулками. Свои я неуклюже порвала в последние дни, вот теперь и приходится искать новые. Если не собираешься скоро уходить, то ещё увидимся! — девушка вышла из дома и направилась на базар.       — Линетт всегда такая осторожная и рассудительная… Но она всё такой же человек, как и мы все. Каждый человек хотя бы немного да неуклюж, не так ли? — игривым тоном спросил Лини.       — Это точно… — протянула София, присаживаясь обратно на кресло.

***

      С знакомства Ризли и Нёвилетта прошло уже больше месяца, и визиты охотника стали типичными буднями для них обоих. Он делился с Нёвилеттом сырой добычей, готовой едой, которую мог перенести из дома к нему, не жертвуя как своим благополучием, так и благополучием дочери. Ему наконец удалось найти того человека, который был ему действительно близок душевно, он стал его близким другом. И Нёвилетт тоже начал потихоньку сбрасывать броню со своего сердца, раскрываясь, оголяясь перед Ризли, у него постепенно начала формироваться дружеская привязанность к мужчине, переходящая рамки «приятеля» или «знакомого». Он внимательно разглядывал каждый шрам на его руках или на плечах, которые были видны под его рубахой, которую он всегда небрежно не застёгивал до конца или не застёгивал вовсе из-за сильной жары, на животе. Нёвилетт спрашивал его, как он их заработал, а Ризли охотно отвечал и рассказывал истории, как он гордо и мужественно боролся с опасностями дикой природы, что приводило к появлению этих шрамов. И Нёвилетту очень нравилось это всё слушать, ему было интересно. Ему всегда было интересно, как у Ризли дела, что он ел на завтрак, хорошо ли он или его дочка себя чувствует. Лекарю очень хотелось помочь ему не чувствовать себя таким одиноким, каким он ему казался со стороны, ведь Ризли тоже становился более эмоционально открытым перед ним, потихоньку показывал свои уязвимости и слабые места.       Слабые места Ризли, ожидаемо — его семья. «Приёмные» родители, сестра Клоринда, мёртвая жена Мария и дочь София. Он боялся их в один день потерять, но совсем не боялся, что они потеряют его. Ему некогда было об этом думать.       — Нёви, а ты знаешь, что в городе за легенды ходят? — с игривой усмешкой в голосе спрашивает Ризли, покручивая на пальцах свой охотничий нож.       — И что же? Я в городе очень редко бываю, а за легендами тем более не слежу.       — Что в наших лесах завёлся колдун, который якобы хочет нас всех истребить и уничтожить! — мужчина рассмеялся, — Что за чушь только не придумают, лишь бы публику потешить!       — Это точно, — Нёвилетт умеренно хихикнул, — Ты разве следишь за слухами?       — Да Софа моя близко дружит с местными циркачами, а они все эти слушки да легенды постоянно всем рассказывают. За этим к ним и ходят.       — Не переживаешь, что окажут дурное влияние на твою дочь?       — Никак нет. Лини очень порядочный парень, пусть и молодой совсем, совсем немного старше моей дочки. Пусть и несёт эту чепуху, придумывает же всё это не он.       — Ясненько… Не надумываешь ли ты случаем на меня, Ризли? — шуточным тоном, но с присущей ему серьёзностью, что полностью противоречила ироничной окраске его вопроса, спросил Нёвилетт.       — Обязательно, а как же иначе!       И дружно, одновременно они рассмеялись, заполнив звуком всю комнату.       — Хороший же ты всё-таки мужик, Нёви. С юмором.       — До тебя мне ещё идти и идти.

***

      София достаточно много времени проводила на базаре. То помогала на кузнице ставшей ей тётей Клоринде, то закупала недостающие продукты домой у местных фермеров. Ей всегда было, чем заняться. Родной дом семьи её матери она посещала редко. Бабушка, дедушка и дяди нормально к ней относились, но они ценили ей лишь переданную от матери красивую внешность, в которой с возрастом начали проявляться и отцовские черты в виде тёмных волос и грубоватой кожи. А они принимали лишь то, что успела дать ей Мария.       Сегодняшний разговор с Лини и долгие размышления девушки о новом друге её одинокого отца подтолкнули Софию на визит к родственникам. Подойдя к текстильной лавке, она поздоровалась с дядей, старшим братом её мамы, который стоял и бездельничал, опираясь спиной о стену старого домика.       — Добрый день, — непринуждённо сказала она, — Давно вас не навещала.       — Привет, София… Забавно, что ты пришла, мама обсуждала тебя несколько дней назад. Вспомнишь солнышко — вот и лучик.       — Приятно слышать, что вы меня вспоминаете, даже когда я редко вас навещаю.       — Тут такое дело… — мужчина подошел ближе к Софии, — После отъезда младшего у нас освободилось место в доме, и мы хотим тебя забрать.       — Что прости? — возмущённо переспросила она.       — Мы хотим, чтобы ты росла и воспитывалась у нас.       — А меня вы спросить собирались? — кровь девушки закипала. Она просто не могла представить, что с ней так обходятся её же кровные родственники.       — Тебе так будет лучше и безопаснее, поверь. Мы видели, как ты бежала из дома в кузницу, и знаем, что папаша твой опять где-то застрял. Он тебе ещё не надоел?       — Я не бежала из дома, я просто хотела узнать у тёти Клэр, не видела ли она папу. Всё же закончилось хорошо, просто он переночевал у друга из-за сильных штормов.       — Не оправдывайся.       — Что значит «не оправдывайся»? Я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, с кем я хочу жить. Я люблю своего отца и ни за что его не брошу. Вы даже не знаете, как на самом деле папе одиноко, и с моей стороны бросить его равносильно непростительному предательству.       — Не смей произносить имя этого подонка в нашем присутствии! Он убил твою мать, мою сестру! И если мы заберём тебя, мы обеспечим тебе лучшую жизнь.       — Вы просто хотите насолить отцу и отомстить за смерть мамы, в которой он даже не виноват, используя меня лишь как инструмент! — София сжала кулаки и отошла на шаг, — Даже не надейтесь.       Она очень пожалела о том, что зашла. Очень жалела об этом разговоре. Ей очень хотелось что-то или кого-то ударить, но девушка держала себя в руках. Её лицо покраснело от злости и возмущения.       — В тебя уже въелся его характер. Ты такая же вспыльчивая, непокорная и грубая, как и этот щенок!       — Может быть я и такая, но благодаря этому у меня есть свобода. Мама меня всегда учила не повторять её ошибки и самой выбирать путь, по которому идти. Не вам это решать, а мне.       — Ты просто не знаешь, что из себя представляет Ризли. Ты уважаешь и любишь его просто потому что он твой отец и ты его боишься, а на деле ты бы осуждала его и остерегалась, потому что он убийца и настоящий изверг!       Девушка со всей силы своей тяжёлой от работы рукой ударила ладонью по щеке говорливого мужчины.       — Мне нет дела до того, какие тёрки у вас были в прошлом! Вы никогда его не знали и не хотите, вы лишь пытаетесь надурить мне мозг, чтобы я заменила вам мою умершую мать, хотя я уверена, что с небес она смотрит на нас и стыдится! Если вы так уважаете мою маму, то позвольте мне выполнить её последнее желание и идти по своему пути, ясно?! И выбросьте уже из головы эту чушь про убийство, потому что когда мама умирала, я была уже вполне в осознанном возрасте и я до сих пор помню течение её смерти. Я помню всё, я — главная свидетельница. И вины отца в этом нет. Хорошего дня, я пошла отсюда.       Она быстро развернулась и, даже не выслушивая ответа, побежала назад, чтобы не показать подступивший к горлу ком, а к глазам слёзы. София бежала, толкая людей, и плакала, плакала, плакала. Остановила её Клоринда, которая оказалась неподалёку.       — Софи? Что случилось?       Девушка отдышалась, немного пришла в себя и вытерла слёзы. Её голос ещё слегка подрагивал.       — Я… зашла к родственникам, но вместо тёплого приёма опять выслушала придирки и претензии в сторону папы… И что самое ужасное, они хотят забрать меня у него!       — Господи… Успокойся, ты вся красная, — женщина всё внимательно выслушала, но поставила в приоритет утешение неродной кровно, но по близости душевной племянницы, — Пойдём в дом, я тебе воды дам.       Дом, где жила Клоринда, находился впритык рядом с кузницей, чтобы ей было удобнее работать. Жила она одна, но часто к ней заглядывали гости и постоянные клиенты, чтобы поговорить по душам, потому одинокой, как её брат, она себя не чувствовала. Усадив Софию на стул, Клоринда протянула ей стакан воды.       — Всё будет хорошо. Ризли очень принципиальный человек, и он ни за что не отдаст тебя, если ты сама этого не захочешь. А ты сама хоть хочешь остаться с ним?       — Конечно хочу! Мне очень жаль отца, у меня порой кровью сердце обливается, когда при мне он улыбается, но я чувствую, что на душе ему очень больно. Мне кажется, что он пережил потерю матери даже хуже, чем я. А дядя… Дядя просто ничего не понимает.       — Ох, дорогая, я даже не помню его имени… Помню лишь, что в мальчишестве они часто дрались, и мне приходилось залечивать ссадины и ушибы Ризли и успокаивать его. Он всегда выходил из драк победителем, даже если ему условно разбили нос. Потому я и была очень поражена, когда он вдруг мне заявил, что женится на девушке из этой же семьи. Они живут по крайне… Традиционным принципам. У нас всегда главным принципом были свобода, а для них это было чуждо. Но Маша была не такой. Она была очень близкой по духу для Ризли, возможно поэтому он так тяжело пережил ее смерть, — кузнец присела рядом, тяжело выдыхая, — Но топтаться на месте тоже неправильно, и я это сразу же ему сказала. Хотя, зная Ризли, я боюсь, что он больше никого так не полюбит, как полюбил её…       — Я… Даже не знаю, что сказать…       — Время всё расставит на свои места, но одно ты знай точно — Ризли ни за что тебя не отдаст. Они будут ненавидеть его и тебя в том числе, потому что, как мне кажется, вы очень похожи по характеру. Ты такая же, как и он, только немного… более здравомыслящая. Говоря проще, ты не такая оторва, каким был Ризли в свои шестндацать лет. Как только вспомню, хочется краснеть… — женщина посмеялась и демонстративно прикрыла лицо ладонью.       — Расскажешь? — на лице Софии вновь появилась улыбка.