роковой дождь

      Тёплая, влажная весна медленно перешла к жаркому, сухому лету. Жизнь в городе продолжалась дальше. И Ризли продолжал заходить к уже ставшему ему хорошим другом Нёвилетту. Им было легко разговаривать друг с другом, они словно были на одной волне.       Их объединяло одиночество. Ризли даже в окружении других людей чувствует себя одиноким. Единственные люди, которые были хотя бы немного важны для него — дочь София, ставшая ему некровной старшей сестрой Клоринда, и, кажется, таинственный лекарь Нёвилетт. Никто из городских не был интересен для Ризли, а он был. Беловолосый бледный мужчина стал для него «маленьким секретом», о котором знала лишь София и Клоринда, и то знали они совсем немного из того, что знал Ризли на самом деле. Никому другому в городе про Нёвилетта он не рассказывал, байки про колдуна пусть и казались мужчине лишь дурацкими шутками, но рисковать безопасностью своей и своего друга он не хотел.       С каждым днём становилось все жарче и жарче, пока это не дошло до пиковой, невыносимой точки, когда даже минимальное количество одежды и нахождение в теньке не спасало положение.       — Пап, ты занят? Не хочешь сходить со мной на речку сегодня? — после завтрака спросила София, — Искупнуться охота, а то сгореть можно.       — Почему бы и нет? — Ризли улыбнулся, — А тебе хоть есть, в чём плавать?       — Есть. Старые рубашки, которые ты уже давно не носишь очень плотные, и даже когда они мокрые, то не просвечивают. Тебе они уже малы, а мне большие, — девушка рассмеялась.       — Тогда ладно. Всё равно делать в такую жару мне нечего, а мы с тобой вместе давно к воде не ходили. Когда с нами была мама, то мы все вместе часто были на речке. Помнишь? Ты тогда пусть и была маленькая, но уже мозговитая.       — Помню конечно. Я помню всё, что было с мамой… Как же жаль, что её больше с нами нет.       Оптимистичная София поникла от мыслей о своей потере. Ризли подошёл к ней и приобнял за плечи.       — Ничего страшного, она в лучшем месте. Я вообще не знаю, как даже выглядит моя мама, но вот твою помню прекрасно. Нам нужно быть благодарными за то, что она у нас была. На обратном пути мы можем навестить её могилку, если ты хочешь.       — Да, конечно. Никогда не прочь прийти к ней, — дочь вновь улыбнулась.       — Тогда собирайся, и мы отправляемся.       Путь от дома до речки также проходил через лесную тропинку. В лесу было не так жарко, как в городе, и прогулка была скорее приятной, чем утомительной. Ветер развевал длинные русые волосы Софии, унаследованные также от матери. Наверное единственная вещь, которая перешла к ней от отца — твёрдость характера и как физическая, так и ментальная сила. Она могла спокойно помогать Ризли с тяжёлой работой или даже ходить с ним на охоту, когда ему была нужна помощь, а никто из местных мужиков не мог составить ему компанию. Ризли это и нравилось, и не нравилось одновременно — с одной стороны он восхищался силой своей дочери, а с другой боялся, что она может пострадать или вовсе погибнуть, и тогда он поникнет окончательно. Он не мог позволить себе потерять последнего родного ему человека.       Они вышли к реке, и попали на самую людную часть побережья — там собралось много народа как взрослого, так и юного. Купались все в основном здесь — другие части побережья быстро занимали рыбаки, которые грозно и грубо требовали им не мешать. Ризли кинул взгляд на толпу и увидел в них знакомые лица. Это были подруги Софии, которые уже успели заметить её и подозвать.       — Не хочешь присоединиться к своим друзьям? — спросил он.       — Я как бы с тобой пришла сюда, — София удивлённо посмотрела на отца, — Я конечно не прочь провести время с ними, но я думала, что ты захочешь провести время со мной.       — Мне просто захотелось заплыть глубже, чем я могу тебе позволить. Мы можем провести время с тобой и попозже сегодня. Выбор за тобой, — Ризли сложил руки на груди и улыбнулся, — У нас с тобой ещё целый день впереди.       — Ты как обычно ведёшь себя странно, пап, я уже даже почти не удивлена… Ладно, решено. Часть времени я проведу с ними, часть с тобой. Только никуда не пропадай, ладно? — девушка с немного угрожающим взглядом посмотрела на отца.       — Хорошо. Приятно проведи время и не заплывай слишком глубоко. Я буду поглядывать за тобой.       София хихикнула, поцеловала отца в щеку и побежала. Ризли, улыбаясь ей в ответ, стянул с себя рубаху и кинул её в общую кучу, где лежала одежда других и, подбежав к берегу, забежал в воду и прыгнул, ныряя. Это был самый эффективный способ быстро привыкнуть к температуре воды, пусть и она, несмотря на жару, была относительно холодной, даже скорее просто прохладной.       Ризли немного проплыл под водой, размахивая своими крепкими, сильными руками, открытыми глазами мутно разглядывая дно, после чего выплыл наружу и начал жадно хватать воздух. Свежесть накрыла его, тело остыло, и мужчина почувствовал себя живее чем на жарком берегу. Он начал постепенно плыть вдаль так, что было видно другие стороны побережья.       — Как же хорошо… — прошептал про себя он, ложась на спину на воде, чтобы передохнуть, — Ради этого стоило жить…       Река была совершенно безопасной для купания, так что в ней жители городка постоянно проводили свободное от работы время, спасаясь от жары. Здесь всегда царила около праздничная атмосфера, всегда смеялись и радовались люди, всегда можно было развеяться и отдохнуть от суеты.       Заплыв достаточно далеко, Ризли уж было хотел вернуться обратно, но заметил на пустом берегу яркий белый силуэт.       «Это… Нёви что-ли?»       Мужчина решил проверить, является ли верной его догадка, и потому спешно поплыл в сторону берега, где мужчина стоял. Подплывая, он более чётко начинал видеть чужую фигуру.       Это действительно был Нёвилетт. Он был в белой рубашке с закатанными рукавами по локти и длинных чёрных кожаных штанах явно не по погоде. Заметив подплывающего Ризли, он сначала не опознал его, и потому встревожился и собрался быстро уходить, но знакомый голос остановил его.       — Нёви! Это я, Ризли! Куда ты убегаешь?!       Нёвилетт остановился и обернулся, наблюдая, как мужчина выходил из реки и отряхивался, разбрызгивая воду вокруг.       — Добрый день, — сдержанно ответил лекарь, будто ничего не произошло.       — Привет, — Ризли протянул мокрую руку, и Нёвилетт пожал её, ошущая на своей ладони чужой холод, — Ты здесь совсем один?       — Да, — он кивнул, — Не хочу появляться на людях.       — Почему так?       Нёвилетт ответил не сразу, разглядывая Ризли с ног до головы. Он протянул руку и прикоснулся к мокрым, густым, чёрным волосам, вытащил тёмно-зелёный листик из них. Мужчина поднял брови и изначально не понял, что с ним вообще только что сделали.       — У тебя лист в волосах.       — Ой, спасибо, — Ризли рассматривал находку в руках Нёвилетта, — А теперь ответь на мой вопрос.       — Я просто не люблю большие скопления людей.       Ризли почувствовал дискомфорт во всём теле, смешанный с внезапной тревогой.       «Точно, Софи!»       — Ясно, ты как обычно. Мне пора плыть назад, дочь ждёт, — он улыбнулся и положил руки на бёдра, не демонстрируя признаки возникшей из ниоткуда тревоги, — До встречи!       — Мне тоже пора. До свидания, Ризли.       — Пока-пока!       Мужчина спешно вернулся в воду и поплыл, сворачивая в строну главного берега.       «Что со мной? Почему мне вдруг стало так резко беспокойно?»       Вернувшись, Ризли сразу начал искать Софию в толпе и увидел, что она одиноко сидела на песке и смотрела вдаль.       — Заждалась меня? — он быстро подбежал к девушке, — Извини, я просто увидел Нёви на другом берегу и немного поболтал с ним.       — Всё в порядке. Поплаваем вместе?       — Пошли.

***

      В древних пророчествах было сказано, что однажды свет озарит ночной небосвод, и воды рек, озёр и океанов взлетят прямиком на небеса, а после обрушатся на землю в виде нескончаемого дождя с такой силой, что будет способна разрубить даже человеческую плоть. Мудрецы говорят, что это всё будет расплата за человеческие грехи и пороки.       Данная легенда ходит среди народа, из поколения в поколение, но с каждым разом в неё всё меньше и меньше верят. Есть и те, кто искренне поражается беспечности простых обывателей, считающих древнюю легенду за глупую шутку и небылицу, убеждает искуплять собственные грехи, умолять небеса о пощаде и надеяться на лучшее. Таких людей считают сумасшедшими фанатиками и стараются избегать.       Но правильно ли общество с ними так поступает?       В глубине ночи яркая бледная фигура Нёвилетта сияет, словно белый фонарь. Обнажённую бледную кожу обжигает холодный ветер, волосы небрежно растекаются по величественным плечам. Выйдя на берег реки, где днём он ещё общался с Ризли, мужчина зашёл в воду по щиколотки и поднял в небо руки.       — Небеса, услышьте ж вы меня! Услышьте голодного, одинокого, жалкого! Я — Нёвилетт Нойи, утопленное, но вновь заточённое в плоти дитя! Услышьте!       Всё словно в пророчестве — яркий свет ударил в глаза мужчины, вода «занервничала», и поднялись волны, от которых исходил свет. Началась гроза, но страх молний не помешал Нёвилетту зайти в воду по грудь. Наступающая волна ударила по мужчине, намочив уже полностью. Он выдохнул, улыбнулся и вновь поднял руки.       — Благодарю за озарение!       Нёвилетт поспешил уходить, пока никто его не заметил. Только безумец бы стал водиться здесь в такую погоду и в такой поздний час — весь городишко уже давно уснул, но лекарь всё равно был настороже. Выйдя на берег, он бегло посмотрел на место, где ещё днём были следы Ризли. Он разочаровался, когда осознал, что они уже давно смыты.       — Ты здесь совсем один?       — Да, — он кивнул, — Не хочу появляться на людях.       — Почему так?       — Прости, Ризли, — прошептал он себе под нос, — Прости, что мне пришлось прогнать тебя так скоро.       Он обернулся и пошёл в сторону своей хижины, чтобы поскорее высушиться и согреться. По пути домой он увидел висевший на кусте кусок ткани. Взяв его в руки, Нёвилетт почувствовал материал, из которого обычно делают чулки.       «Не замечал это раньше здесь…» — подумал он про себя, но не придал этому большого значения.       Дойдя до дома, Нёвилетт взял заранее заготовленое полотенце и вытерся с ног до головы, взял свой домашний белый халат, надел его, поставил чайник на огонь. Голова мужчины была забита разными мыслями. Его никто не мог услышать, его никто не мог подслушать, ему отвечал лишь тихий, острый звук огня в печи, а также свист чайника и звук кипящей в нём воды. Голоса людей доводили Нёвилетта до головной боли, он привык к тишине. Заварив свой любимый чёрный чай с мятой он сел за стол и кинул быстрый взгляд на бутылку рома, которую ему подарил Ризли.       — Интересно, а Ризли часто выпивает? Городские работяги те ещё пьяницы, но он не выглядит таким же — он намного интереснее. Намного добрее, мудрее. От него у меня даже не болит голова, и, кажется, он меня понимает.       Он произносил вслух всё, что записывал в толстую потрёпанную тетрадь. Перо умело двигалось в его руке, а голос звучал тихо и непринуждённо.       — Хотелось бы мне увидеть твою дочь, о которой ты мне так много и гордо рассказываешь, хотелось бы побыть у тебя дома, а не принуждать идти сквозь лес в мою хижину… Да прогонят меня, как только в городе увидят… Прогонят…       Закончив писать, Нёвилетт отложил тетрадь и посмотрел на единственную на столе книгу. Он провёл по ней руками и прочитал название несколько раз.       — Он обязательно дождётся этого момента.       Нёвилетт встал и направился в свою спальню, чтобы поддаться истощению и погрузиться в сладкий, манящий сон…