The Inside Story

— Доброе утро, солнышко, — счастливо щебечет Хосок, появляясь рядом с Чонгуком, когда тот заходит в студию. — Это я должен называть тебя солнцем, — улыбается Чонгук, придерживая ему дверь. — Ты у нас здесь бодр и свеж, — он осматривается, ища знакомую копну светлых волос или оверсайзную худи. — А где Чимин-ши? — Он уже едет, — говорит Хосок, пока они идут к гримерным, — у него были небольшие дела, так что я сюда своим ходом. — Как он? — тихо спрашивает Чонгук. — Ну, знаешь, после вчерашнего… Чонгук не мог перестать думать о том, что случилось вчера. Ночью он совсем не спал из-за мелькавших перед глазами образов Чимина, сжавшегося под жестоким натиском обезумевшей толпы. — Он в порядке, — Хосок вздыхает, — такое случается не в первый раз. Чонгук вспоминает о видео, которое он видел, когда в первый раз искал о Чимине. О «жестокой вспышке» Чимина на сотрудника прессы, когда его почти задавили в аэропорту. Побывав в такой ситуации, Чонгук может сказать, что всем сердцем понимает поступок Чимина. Хотя он думает, что Чимин еще мягко отреагировал. — Не могу представить, что ему приходится проходить через это каждый раз, когда хочется выйти на улицу, — хмуро произносит Чонгук. — Знаю, — вздыхает Хосок, открывая гримерку Чимина, — начинаешь радоваться, что ты не знаменит, не так ли? — он проходит внутрь. — Зайдешь? Можешь подождать Чимина, пока я все подготовлю. Чонгук отступает назад. — Э, не думаю, что это хорошая идея… — нерешительно говорит он, пока в голове проносятся воспоминания первого дня, когда он был в гримерке Чимина. Повторения этого он не желает. Хосок усмехается. — Все будет нормально, поверь мне, он будет не против. Заходи, — он заводит Чонгука в комнату, прежде чем тот начнет протестовать. Чонгук неуверенно осматривается. Это первый раз, когда он здесь, с тех пор как Чимин вышвырнул его. С того момента прошло почти три недели, и, кажется, сейчас ситуация немного улучшилась, но это процесс долгий. Когда Пак Ёнхи сказала быть терпеливым, она действительно имела это в виду. Чонгук садится на свободный стул у стены, который, кажется, служит чисто вешалкой для одежды. Он достает телефон, пользуясь возможностью, чтобы проверить почту. Ничего нового, только небольшие уточнения по расписанию и пара писем с работы о статьях, которые пока отложены. Хосок его не трогает, раскладывая свои принадлежности на туалетный столик и развешивая гардероб Чимина на сегодняшний день, как он всегда делает. Спустя пару минут дверь с щелчком открывается, и Хосок практически расцветает от счастья. — Чимин-и! Доброе утро! Чонгук поднимает глаза и видит стоящего в дверном проеме Чимина, пушистые блондинистые волосы спадают на лицо, на тело натянута худи, чистое лицо восхитительно как всегда. Глаза Чимина сразу же находят Чонгуковы, и он задерживает дыхание, ожидая, что на него накричат или снова скажут убираться. Вместо этого Чимин просто смотрит на него, а после подходит к Хосоку. — Доброе утро, хен, — мягко говорит он, его голос все еще охрипший после сна, отчего Чонгук предполагает, что тот совсем недавно выбрался из постели или, может быть, вздремнул в машине. — Я принес тебе кофе. — О-о, спасибо, Чимин-и! Не думал, что смогу взять его сегодня, потому что мы пришли не вместе, а он мне очень нужен, — Хосок делает забавные хватательные движения, смотря на кофе, который Чимин вынимает из картонной подставки. Чонгук улыбается на внимательный поступок. Хосок определенно видит Чимина с совершенно другой стороны, нежели все остальные. Он возвращается к письму и быстро дописывает ответ коллеге из издательства. Печатая, он слышит приглушенный шепот между Хосоком и Чимином. — Пожалуйста, хен… — Нет, сделай это сам. — Хен… — Просто отдай его ему, — он слышит шепот Хосока. — Какой смысл тебе покупать, если все равно я отдам? — Но… — Давай, в этом нет ничего сложного, просто быстро отдай ему и все. Он слышит, как Чимин фыркает, потом до его слуха доносится тихое постукивание кубиков льда, а после рядом с ним на стол ставится кофе со льдом. Чонгук удивленно смотрит на стакан, после переводит взгляд на стоящего перед ним Чимина. Тот быстро одергивает руку от стаканчика, создавая между ними дистанцию, его щеки слегка покраснели. — Я, э… э-это американо. Я не знал, какой тебе нравится, — бормочет, избегая зрительного контакта. — О… — Чонгук теряет дар речи, потому что какого черта, но быстро выходит из ступора. — Я… а-ага, американо отлично подойдет, — говорит он, беря стакан и быстро отпивая. Вкусно, явно из кафе, знающего свое дело. — М-м, очень вкусно, спасибо. Чимин кивает, решительно избегая его глаз, и возвращается к Хосоку, садясь на свой привычный стул напротив зеркала. Хосок знающе ухмыляется, ласково сжимая плечо Чимина, прежде чем приступить к макияжу и прическе. Чонгук пялится на стаканчик в своих руках, пытаясь осознать, что, черт возьми, только что произошло. Чимин серьезно только что купил ему кофе? Сам Пак Чимин выделил время по пути на работу, чтобы остановиться и взять ему кофе. Как бы не хотелось это признавать, но его трогает этот маленький акт доброты, особенно учитывая то, как он вел себя по отношению к Чимину в начале. Подняв голову, он смотрит на отражение Чимина в зеркале, блондин мягко улыбается Хосоку, пока тот наносит тени на его веки, и не может не согласиться, что Чимин намного глубже, чем кажется на первый взгляд.

____

Чонгук продолжает пить американо в сторонке на съемочной площадке, наблюдая за Чимином. Он снимает сцену со своей коллегой Ким Сохен и из того, что Чонгук слышал от стаффа, он понимает, что они снимают момент с признанием в чувствах. Это очень значимая для сюжета сцена и самая ожидаемая — сцена первого поцелуя. — Итак, это ключевая сцена, — говорит режиссер. — Помните об эмоции, о которой мы говорили. Я хочу, чтобы аудитория полностью прочувствовала этот момент через экран и была целиком вовлечена в него. Чимин кивает, вежливо улыбаясь Сохен, которая отражает его улыбку. Чимин, кажется, не врал, когда говорил о том, что их отношения строго рабочие. Если они и встречаются за кадром, то должно быть очень хорошо скрывают это. Чонгук пытается вспомнить момент, когда бы они контактировали, кроме съемок или чтения реплик, но ничего на ум не приходит. Если честно, Чонгук никогда не видел, чтобы Чимин вообще разговаривал с женщиной в романтическом плане… или в любом плане, если так подумать. Он словно вообще ни с кем не разговаривает, кроме Хосока. Тэхен и Сокджин не лгали, когда говорили, что большую часть времени Чимин прячется в гримерной. Откуда вообще берутся все эти слухи о том, что он бабник и меняет женщин как перчатки? Освещение на площадке приглушают, чтобы соответствовать настроению сцены, и Чимин с Сохен встают в позиции. Она прислоняется к стене посреди тихого коридора больницы, а Чимин стоит напротив нее, опираясь одной рукой на стену, глядя на нее сверху вниз. Они выглядят так, словно только что выкрали момент, чтобы побыть вместе, словно время замерло только для них. — И… мотор! — раздается команда режиссера. Чимин поднимает руку и нежно берет лицо Сохен в ладонь, кончиками пальцев мягко касаясь ее щеки. — Еджун-а… ты выглядишь уставшей… когда ты в последний раз ела? Чонгук не может удержаться от тихого хмыка при мысли о том, что это Чимин-то спрашивает кого-то, устал ли, поел ли тот. В последнее время его все чаще тянет сказать Чимину, где бы они не находились, чтобы тот вздремнул, лишь бы темные круги под его глазами хоть немного посветлели. — Ты знаешь, почему я не могу спать, — тихо отвечает она, закрывая глаза и прижимаясь к его руке. — Твой брат поправится, — Чимин берет ее лицо в обе руки, заставляя ее посмотреть ему в глаза. — Я дал тебе обещание и не собираюсь его нарушать. Ни за что. Чонгук не может оторвать взгляд, бумажная соломинка его айс-американо размягчается между приоткрытыми губами. — Как я могу быть в этом уверена? — спрашивает она, заглядывая в глаза Чимину, — Ты говоришь это сейчас, но… — Еджун-а, — прерывает ее Чимин, в его глазах читается вся гамма чувств. — Я знаю, что не так часто говорю о том, что у меня на уме, как тебе бы хотелось. Я боролся с этим всю жизнь… Эти слова трогают сердце Чонгука. Каждый раз, наблюдая за игрой Чимина, он не может не погружаться в рассказываемую историю. Прямо сейчас ему кажется, что он не просто смотрит сцену, а слышит эти слова непосредственно от самого Чимина. Возможно, это все из-за его отчаянного желания наконец услышать от Чимина что-то большее, чем короткое односложное предложение. Он бы отдал что угодно, чтобы хоть глазком взглянуть на то, что происходит у Чимина в голове. — Я… — Чимин делает паузу, глубоко вздыхая. — Мне всегда было трудно выражать свои мысли словами. Я не умею объяснять, что у меня на уме… большую часть времени я и сам не уверен, что у меня на уме, но с тобой… — Чимин проводит рукой по ее волосам, а другой рукой обнимает за талию, притягивая ближе, — Еджун-а, с тобой… ты - единственное в моей жизни, в чем я уверен. У Чонгука внутри все трепещет, в животе разгорается жар, когда он видит, как Чимин отчаянно за нее держится, словно боясь, что она оттолкнет. Он крепче сжимает в руке купленный Чимином кофе, чувствуя, как сжимается в горле. — Ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую? — шепчет Чимин, проводя большим пальцем по щеке Сохен, вглядываясь в ее лицо. — Ты должна знать… Она смотрит ему в глаза, их лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга. — Мне нужно, чтобы ты сказал это… пожалуйста, скажи, — умоляет она, обвивая руками его шею, вплетая пальцы в волосы. Горло Чонгука пересыхает, взгляд приковывается к Чимину, и все вокруг немного размывается, словно он смотрит сквозь туннель. — Я люблю тебя, Еджун-а, — шепчет Чимин, едва касаясь ее губ своими, произнося слова прямо в них. — Всегда любил… с того дня, как мы встретились. Я так сильно тебя люблю. Глаза Сохен закрываются, когда он целует ее, мягко и медленно, вкладывая в этот поцелуй всю глубину своих чувств. Все на съемочной площадке затаивают дыхание. Камера приближается, чтобы снять поцелуй крупным планом, при этом закрывая вид Чонгуку, который тут же начинает вытягивать шею, отталкивая одного из членов съемочной группы, чтобы рассмотреть. Он находит узкий промежуток между камерами, где ему видно только лицо Чимина. Глаза того закрыты, он полностью поглощен поцелуем, пока пальцы крепче сжимаются в волосах Сохен, поворачивая ее голову для нужного ракурса. Чонгук приоткрывает рот, так сильно сжимая кофе, что крышка неожиданно отскакивает. Ноги начинают слегка подрагивать, пока он наблюдает за поцелуем, и внутри разгорается возбуждение. Игра Чимина безупречна, настолько безупречна, что Чонгук сам чувствует, как погружается в эту сцену. Он почти ощущает губы Чимина на своих, его изящные пальцы с кольцами, переплетающиеся в его волосах. Он представляет, как его руки крепко держат Чимина за талию, пальцы с силой впиваются в его кожу, оставляя следы, как руки скользят по его бедрам, поднимая, чтобы обвить их вокруг себя, прижимая его к стене… — Снято! Чонгук громко втягивает воздух, привлекая к себе любопытные взгляды окружающих, похлопывая себя по груди в попытке перевести дыхание. Он чувствует, как его щеки стыдливо заливаются краской, пока он неуклюже пытается закрыть крышку своего стакана. Что, черт возьми, это было? Неужели он едва не возбудился, просто наблюдая за тем, как Чимин целуется? Чимин и Сохен отстраняются друг от друга, мгновенно вернувшись к профессиональному поведению, ожидающе глядя на режиссера. — Идеально, — режиссер радостно хлопает. — Именно то, что я и хотел. Чимин-ши, ты прекрасно передал эмоции. Отличная игра. У вас пять минут на перерыв, пока мы готовим следующую сцену. Точно… игра. Всего лишь игра. Чонгук трясет головой, пытаясь вернуть себе здравомыслие. Он чувствует смущение, щеки все еще слегка покрасневшие, пока он старается успокоиться после того, что только что произошло. Чимин выходит из кадра и, словно притягиваемый гравитацией, направляется к Хосоку, который стоял в стороне от съемочной площадки, недалеко от Чонгука. Губы Чимина розовые и слегка припухшие от поцелуя, так что от них сложно оторвать взгляд. Хосок улыбается, разговаривая с Чимином и аккуратно подкрашивая его губы чем-то из сумки на поясе. Чонгук даже не осознает, что пялится на них, пока Чимин каким-то образом не чувствует это. Их взгляды встречаются, губы Чимина чуть приоткрываются, когда Хосок с помощью кисточки наносит на них бальзам. Чонгук сглатывает, и глаза Чимина слегка расширяются, будто только сейчас он понимает, что Чонгук все это время за ним наблюдал. Он быстро отводит взгляд, когда Хосок принимается поправлять его волосы, немного растрепавшиеся из-за рук его партнерши по сцене. Спустя мгновение Чимин снова оглядывается на Чонгука, удерживая его взгляд, словно пытаясь прочитать его мысли, понять, о чем тот думает. Чонгук не знает, как поступить. Смущенный затянувшимся зрительным контактом, он делает первое, что приходит в голову, — показывает большой палец вверх в знак одобрения. Умно, Чонгук, просто гениально. Чимин выглядит немного озадаченным, но затем его губы слегка изгибаются в улыбке. Он кивает Чонгуку, прежде чем снова повернуться к Хосоку. Режиссер дает команду готовиться к следующей сцене, и Чонгук пользуется этим моментом, чтобы незаметно выйти из студии, сбегая в коридор. Он прислоняется к стене, несколько раз ударившись о нее затылком, пытаясь вдолбить в себя немного рассудка, потому что, что это, черт возьми, было? Не может быть, что он только что фантазировал о Чимине, наблюдая за съемкой любовной сцены. Так далеко он определенно еще не заходил. Чонгук стонет, проводя рукой по волосам. Ему срочно нужно с кем-то переспать, это единственное объяснение. Это все просто недотрах — прошло слишком много времени, и ему просто нужно снять напряжение. И это абсолютно никак не связано с Пак Чимином. Он вытаскивает телефон и отправляет Намджуну сообщение с предложением сходить куда-нибудь вечером, попросив еще оповестить остальных. Чонгук усмехается про себя, качая головой, и прячет телефон обратно в карман, затем проводя руками по лицу. Может быть, хотя бы на одну ночь ему удастся убедить себя, что Чимин не занимает все его мысли круглосуточно.

____

Чонгук кивает консьержу, входя в двери ночного клуба «Heaven». Это один из небольших гей-клубов в Итэвоне, более распространенный среди иностранцев и туристов, спрятанный в одном из переулков. Он не такой сияющий и элегантный, как те, что на Каннаме. Интерьер клуба темный, освещаемый только цветастыми неоновыми лампами. Голые кирпичные стены покрыты граффити и обшарпанными на уголках плакатами. Это место не для всех, но Чонгук его обожает. В нем есть своя атмосфера. Скрытое очарование. Внутри жарко, воздух спертый, и Чонгук уже чувствует, как кожа покрывается тонким слоем пота. В груди вибрируют басовые удары, пока он пробирается сквозь толпу к бару, где замечает Намджуна. — Привет, хен! — кричит он сквозь музыку, похлопывая Намджуна по спине. — Привет, ты добрался, — тот поворачивается с улыбкой и кричит в ответ. Чонгук кивает и улыбается, заправляя волосы за ухо, позволяя отдельным прядям свободно спадать на скулу. Он приваливается к прохладной поверхности стойки, чувствуя, как нежный шелк рубашки слегка натягивается на груди. Сегодня он особенно приоделся — надел свои самые узкие черные джинсы и полупрозрачную шелковую рубашку с расстегнутыми пуговицами, чтобы декольте соблазнительно обнажало кожу. Его длинные волосы, чуть влажные после душа, чтобы придать им мокрый эффект, уложены назад. — Юнги, как обычно, опаздывает, — говорит Намджун, кивая бармену и заказывая им выпивку, — он написал, что скоро будет, — он протягивает Чонгуку стакан и жестом приглашает отойти от бара. — Остальные вон там, пошли, — Намджун ведет его к кабинке, спрятанной в темном углу. — Чонгук-а! — выкрикивает Мингю, вскакивая, чтобы крепко его обнять, — сколько лет, сколько зим. — Хэй, Мин, — улыбается Чонгук, обнимая его в ответ, — рад тебя видеть. — Выглядишь горячо, — говорит Мингю, отходя и окидывая Чонгука взглядом с ног до головы. — Кто-то явно не хочет сегодня возвращаться домой в одиночестве, — подмигивает Югем из-за стола. Чонгук только смеется, качая головой. Ему уже становится легче, просто оказавшись в месте, где он чувствует себя как дома, среди друзей. Чонгук переехал в Итэвон именно по этой причине. Чтобы быть рядом с лгбт-сообществом, которое так тепло приняло его, когда он был всего лишь молодым студентом, переехавшим в Сеул с побережья в поисках себя, в стремлении понять, кто он. Именно в этом баре он впервые встретил Юнги и Намджуна, здесь они подружились, и именно здесь Чонгук сумел убедить Юнги дать ему работу в GQ. Когда он впервые встретил Юнги, его поразило, что такой влиятельный человек, главный редактор крупного журнала, не зависает в элитных барах на крышах Каннама. Но ему хватило одной ночи, чтобы понять, насколько Юнги прост в общении. Он никогда не забывал своих корней, и его сердце всегда будет принадлежать его друзьям и маленьким барам, затерянным в сияющих улочках Итэвона. — Садись к нам, — говорит Югем, похлопывая по месту рядом с ним. Чонгук проскальзывает за диванчик, и Намджун усаживается рядом с ним, все оглядываясь в поисках Юнги. — Ну что, как дела, Чонгук-а? — спрашивает Мингю, садясь по другую сторону о Югема. — Как работа? — М-м, — Чонгук закатывает глаза, чувствуя теплое жжение алкоголя во рту. — Работа… даже не спрашивай. — Должно же было становиться полегче, нет? — спрашивает Намджун, поднося стакан к губам. — В каком-то роде да, но в то же время нет, — стонет Чонгук, пробегаясь рукой по волосам. — Словно, чем больше я узнаю Чимина, тем меньше его знаю, понимаешь? — Погоди, ты пишешь статью о Пак Чимине? — пытливо спрашивает Югем. — Да быть не может, серьезно? — Мингю придвигается ближе, облокачиваясь на стол, и поднимает брови. — О… эм, да, — кивает Чонгук, делая еще один глоток. — О нем. — Черт. Тяжко должно быть, — Мингю выдыхает. — Не хотел бы я оказаться на твоем месте… несмотря на то, насколько он горяч. — Ты думаешь, он горячий? — говорит Югем, скептически вскидывая бровь. — А ты нет? — расширив глаза, кидает в ответ Мингю. — Он настолько горячий, что это просто смешно. Жаль, что он натурал. — Жаль, что он псих, — фыркает Югем, и Чонгук чувствует, как сам напрягается, сжимая в руке стакан. — Наверное, он меня просто не привлекает из-за своего отвратного характера. Забавно, как быстро человек может растерять весь свой шарм, когда ты узнаешь, какой ужасный он человек… — он пожимает плечами. — Что значит ужасный человек? — не сдерживается от вопроса Чонгук, с грохотом ставя стакан на стол. — Ты встречался с ним? — Нет, — смеется Югем, — конечно нет, но все знают, какой он. Можно просто загуглить его имя и найти все, что тебе нужно. — Ага, — согласно кивает Мингю, — разве он однажды не врезал фотографу? — он подается вперед, словно это сочнейшая сплетня из всех, что он когда-либо слышал. — Я слышал, бедолага просто фотографировал, а Пак Чимин подошел к нему, разбил камеру, а потом и лицо… — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — взрывается Чонгук, совершенно не жалуя то, куда заходит этот разговор. Неужели он вел себя так же? С легкостью верил в самое ужасное о Чимине, не подкрепленное никакими доказательствами? Охотно готов был сделать из него злодея, еще даже не встретившись? — Все было не так, я могу поручиться за это. Не верь всему, что читаешь. Он на самом деле не плохой парень… Чонгук чувствует неожиданное рвение защитить Чимина совершенно внезапно. Он вспоминает о том, как тот тайком покупал для стаффа дорогие сладости, о том, как он потратил время, чтобы взять ему кофе по пути на работу. О том, как мягко он общается с Хосоком. Это явно не действия грубого и эгоистичного человека. Мингю и Югем удивленно на него таращатся. — Не знал, что ты такой фанат, — пожимает плечами Югем. — Не в этом дело, — огрызается Чонгук, — дело в том, что вы осуждаете человека, о котором ничего не знаете. — Ладно, ладно, успокойся, — Намджун похлопывает Чонгука по плечу. — Давайте сменим тему? Например, на то что наконец-то пришел Юнги. Как всегда опоздав. Юнги пробирается через толпу, уже с напитком в руках. — Привет, мои дорогие, — улыбается он, присаживаясь рядом с Намджуном. — Ты здесь, — лицо Намджуна озаряется, когда он приобнимает его рукой. — …Я здесь, — Юнги игриво щипает его подбородок. Чонгук закатывает глаза. Он никогда не понимал, как Юнги не видит, что Намджун очевидно по уши в него. Как он практически перевоплощается в щеночка каждый раз, когда другой появляется в его поле зрения. Как он годами смотрел на него с сердечками в глазах, но так и не признался в чувствах. Часть Чонгука подозревает, что Юнги все-таки знает. Он видит слабые изменения в поведении Юнги, как он с легкостью подается в руки Намджуна, когда тот притягивает его к себе ближе, как его взгляд теплеет, когда Намджун смущается при нем. Возможно, он просто ждет, чтобы Намждун сделал первый шаг. Ждет, когда тот будет готов. Чонгук отводит взгляд от их сюсюканий, чтобы осмотреть клуб. Сегодня ночь субботы, так что людей много, они толпятся в каждом уголке бара, а еще большая толпа танцует на танцполе. — Ну что, хотите по второму кругу? — Намджун указывает на напитки. — Еще два, — лукаво улыбается Югем. — А потом танцевать. — Боже, я словно вечность не танцевал, — соглашается Чонгук. — Что ж, сегодня можешь оторваться, — с ухмылкой говорит Намджун, — избавиться от всего накопившегося за эти недели напряжения, м? У тебя же нет на завтра расписания? Так что отрывайся, — Намджун намекающе поигрывает бровями. — Тебе не нужно повторять мне дважды, — Чонгук опрокидывает в себя стакан, тут же об этом жалея, поняв, что напиток вероятно создан для небольших глотков. Он закашливается из-за жжения в груди и ощущает, как алкоголь начинает тихо гудеть под его кожей. Они сидят за столом еще немного, переговариваются и пьют, и к тому времени, как они наконец оказываются в гуще танцующих, Чонгук уже чувствует легкое опьянение и приятный жар алкоголя, разливающийся по его жилам. Мингю и Югем растворились в толпе, а Намджун и Юнги уже слиплись, словно магниты. Они танцуют неподалеку, скидывая на алкоголь ту интимность, с которой они прикасаются друг к другу под покровом темноты. Жара в толпе становится все более невыносимой, и Чонгук чувствует, как волосы начинают намокать, а рубашка липнуть к коже, когда он двигается в такт музыке. Спустя несколько минут рядом с ним оказывается мужчина, который оглядывает Чонгука оценивающим взглядом, явно одобряя то, что видит. Он кореец, привлекательный, его тело грациозно изгибается в танце. Однако не такой привлекательный, как Чимин, думает Чонгук и с раздражением отгоняет эти мысли. Сегодня он не должен думать о Чимине. Чонгук поворачивается к парню и прижимается к его спине, покачиваясь с ним в такт музыке, позволяя ей и алкоголю заполнить все его мысли. Парень откидывает голову назад, на плечо Чонгука, и его парфюм сладко пахнет, словно ваниль. Совсем не похож на Чиминов — запах цветков апельсина, который всегда наполняет его гримерную и оседает на нем, даже когда он просто в худи, с мягкими светлыми волосами, ниспадающими на глаза. Мужчина поворачивается, кладет руки на плечи Чонгука и склоняется к его уху. Сквозь шум музыки Чонгук слышит, как тот называет свое имя и спрашивает его. Он отвечает на автомате, пытаясь прогнать из головы отвлекающие мысли, снова сводящиеся к одному человеку. Почему он до сих пор думает о Чимине, причем именно сейчас. — Так что, Чонгук-ши, хочешь уйти отсюда? — шепчет парень, притягивая его к себе. — Ага, д-да, мне только… — слегка запинаясь в словах, кивает Чонгук, — м-мне нужно в туалет. Парень непонимающе склоняет голову, но все же соглашается, нежно проводя пальцами по его линии челюсти. — Я буду ждать у бара. Чонгук пробирается сквозь толпу, назад зачесывая волосы рукой. Что с ним происходит? Он думал, что ему просто нужно снять напряжение, но теперь, когда он здесь, кажется, что он совсем не в настроении. Он совершенно не хочет идти домой с этим парнем. В его мыслях только Чимин. Чонгук обреченно стонет. Может быть, ему просто нужно умыться холодной водой, чтобы привести голову в порядок. Он ходит в этот клуб уже несколько лет и знает, что может незаметно воспользоваться хорошей уборной в вип-зоне. Проходя мимо приватных кабинок, он видит, как с подносом пустых бокалов из одной из них выходит официант, отодвигая занавеску и открывая взору внутреннее пространство комнаты. Чонгук замирает, непроизвольно распахивая рот от недоумения. Внутри кабинки находится Чимин, выглядящий словно ходячий секс. Знакомые светлые волосы ниспадают на скулы, розовый неоновый свет освещает его завораживающий профиль. Он сидит на коленях красивого иностранца, обнимая его за плечи, пока мужчина ведет губами по Чиминовой шее. Слегка просвечивающая белая футболка Чимина сползла с плеча, и толстая щетина мужчины оставила красный след на обнаженной коже. Официант, который тоже иностранец, слишком занят, чтобы обратить внимание на Чонгука, быстро проносится мимо него, опуская занавеску. Чонгук подрывается вперед, отодвигая тяжелую занавеску. Связь между разумом и ртом разрывается, и он делает единственную вещь, что в этот момент приходит на ум. — Ты гей?! Молодец, Чонгук. Чимин мгновенно застывает, распахивая глаза, и оглядывается на проем, где стоит Чонгук. Его лицо заливается паникой, глаза превращаются в два блюдца, когда он вырывается из рук мужчины, вскакивая с его колен. — Ч-чонгук-ши? Ч-что ты… — Ты гей, ты реально гей, о мой бог, — Чонгук запинается на каждом слове, все еще пытаясь осознать, что прямо сейчас перед ним действительно стоит Пак Чимин, в гей-клубе, с мужчиной. Черт возьми, Пак Чимин гей. Чимин торопливо поднимает ворот футболки и, прежде чем Чонгук успевает что-то понять, хватает его за запястье и тащит из кабинки по коридору в уборную. Он заталкивает его внутрь, запирая за ними дверь, и припечатывает Чонгука к этой самой двери, при этом его грудь тяжело вздымается от паники. Он выглядит очень нервным. — Ты пошел за мной сюда?! Ты серьезно пошел за мной сюда?! — Что? Нет… — Зачем тебе это?! Ты так отчаянно пытаешься нарыть на меня компромат?! — его дыхание учащается, а руки вцепляются в воротник Чонгука, прижимая его к двери. — Нет, я не… — Чонгук качает головой. — Ты все это время следил за мной?! — в его глазах мелькает что-то болезненное. — Нет! Чимин-ши, я клянусь, это чистое совпадение! — Чонгук поднимает руки в свою защиту. — Я здесь просто отдыхал с друзьями! Я не знал, что ты будешь здесь, да и откуда бы мне? Черт, не могу поверить, что ты здесь! Чимин продолжает цепляться за его рубашку, глазами бегая между Чонгуковыми, пока лицо полно отчаяния. — Чонгук-ши, пожалуйста, ты не можешь написать об этом в статье! Н-не говори никому, что я был здесь… я… я умоляю тебя! Пожалуйста! — он дрожит всем телом, и дыхание резкое. — Эй, эй, успокойся, ладно? — Чонгук успокаивающе потирает его руки. Поначалу он насторожен, но когда Чимин не отталкивает его, то ободряюще сжимает его руки. — Я не буду писать об этом в статье. — Н-не будешь? — спрашивает Чимин дрожащим голосом. Чонгук решительно мотает головой, почти оскорбленный обвинением. — Нет, конечно нет! Боже, за кого ты меня принимаешь? Думаешь, я бы вот так запросто тебя выдал? Я знаю, что могу быть придурком, но не настолько. Я бы никогда не сделал подобное. В смысле, хей, я тоже гей. — Чт… — Чимин моргает. — Т-ты тоже? — Я буквально в гей-клубе, — Чонгук обводит руками вокруг них. — …Оу. — Просто дыши, ладно? — говорит Чонгук все еще нежно потирая его руки, пытаясь успокоить. Чимин вдыхает и выдыхает. Его взгляд кажется отстраненным, словно он борется с мыслями, мельтешащими у него в голове. Чонгук мягко заговаривает, в силу своих возможностей стараясь успокоить Чимина: — …Все хорошо. Я не собираюсь никому говорить о тебе. Со мной твой секрет в безопасности. Чимин медленно отпускает рубашку Чонгука, которая теперь слегка растянута спереди. Дрожь в его руках сохраняется, когда он медленно разжимает кулаки, потирая друг о друга ладони. В голове Чонгука всплывают воспоминания о моменте в машине, когда после давки на его ладонях остались глубокие отпечатки ногтей. Интересно, сейчас они в таком же состоянии? — Не волнуйся. Просто глубоко дыши. Чимин медленно вдыхает через нос и выдыхает через рот. Он судорожно кивает. — Да… да, хорошо. Наконец он отодвигается от Чонгука, вырисовывая между ними некоторую дистанцию, и Чонгук опускает руки. Чимин продолжает дышать, ходя взад-вперед в небольшом пространстве уборной, пока не останавливается перед Чонгуком и не заглядывает ему в лицо. — Т-ты правда никому не расскажешь? — Никому. Обещаю. Кажется, обещание Чонгука достаточно удовлетворяет его. Он отшагивает, прислоняясь к плиточной стене, закрывает глаза и откидывает голову назад. — Не могу поверить, что это произошло, — бормочет он, скорее для себя, чем кого-либо еще. Молчание затягивается на пару секунд, прежде чем Чонгук снова заговаривает. — Так… ты правда гей? — неуверенно спрашивает он. Чимин глубоко вздыхает, открывает глаза и поднимает голову, чтобы посмотреть на Чонгука. Он молчит какое-то время, словно решая признавать или нет, но затем, наконец, кивает. — Да… — почти шепчет. — Вау, — выдыхает Чонгук. — Вот такого я точно не представлял… а мой гей-радар обычно очень хорош. Наверное, вся эта история про «бабника и сердцееда» сбила меня с толку… Чимин горько хмыкает и качает головой, нервно теребя кольца на пальцах. — Ну да, если ты еще не понял… это все бред, — тихо говорит он. — Все эти… — он закрывает глаза, — все эти статьи. Все слухи, которые они распространяют…это все ложь. Они стоят в тишине немного, а после Чимин тихо продолжает: — Люди просто любят ради забавы придумывать обо мне всякую чушь. Они будут клясться, что знают кого-то, кто знает кого-то, кто видел, как я делаю что-то… а потом бум, — он разводит руки, растопырив пальцы, — и все это в завтрашних заголовках. А потом именно от меня каждый раз ожидают заявлений. Чонгук в недоумении смотрит на Чимина. Почти каждую неделю появляются новые слухи о том, что он встречается с какой-то айдолкой и трахается с какой-нибудь моделью за кулисами на Сеульской неделе моды. В которые Чонгук, как и все остальные, верил. И выходит, что все это время Чимин был геем. Чонгук медленно подходит к Чимину и прислоняется рядом с ним к стене, повторяя его позу, теперь они оба пусто смотрят на стену напротив. — Мне жаль… — говорит он через мгновение. — Я даже не могу представить, каково это. Ты не должен проходить через все это. — Люди говорят, все это издержки популярности. — Люди — полный отстой. Чимин фыркает. — Да… большинство из них. Они снова погружаются в уже знакомую тишину, обдумывая каждый свое. Чонгук поворачивает голову, чтобы взглянуть на Чимина, неожиданно встречаясь с его взглядом. — Ты правда никому не скажешь? — шепчет он, пока в глазах горит надежда. — Мой рот на замке, — Чонгук делает вид, что застегивает рот и запирает его на замок, шуточно выбрасывая ключ за плечо. Чимин тихонько смеется. Так неожиданно, что Чонгук был совсем не готов к этому. Смешок был коротким… но таким красивым. Нежным и легким, словно океанский бриз. Он отдается прямо по центру груди Чонгука, трепетное ощущение пробегается по ребрам и заполняет легкие. — Спасибо, — шепчет Чимин, едва заметно улыбается и отталкивается от стены, подходя к большому зеркалу, чтобы расправить волосы и одежду. Он достает из кармана бальзам для губ, размазывает его и идет к двери. — Эм, спасибо еще раз, — тихо произносит он, прежде чем повернуться и открыть дверь, снова выходя под неоновое освещение клуба. Чонгук следует за ним. Он наблюдает за Чимином, пока тот идет через череду ламп — через одну, затем другую — наблюдает, как свет переливается на его светлых волосах, и как блестят серебряные кольца в ушах. Он идет по коридору, как по подиуму, элегантно, даже того не осознавая. — Так, м-м, ты собираешься вернуться к своему… эм… — Чонгук кивает в сторону кабинки, вдруг почувствовав неловкость. Чимин смущенно опускает голову и быстро мотает ею. — Нет… Я просто хочу забрать свои вещи и пойти домой, — он направляется к кабинке, подпрыгивая, когда шторка внезапно распахивается, и из-за нее появляется иностранец, который на самом деле пугающе высокий. — Я уже начал беспокоиться, куда ты пропал, — говорит тот на английском, притягивая Чимина за талию к себе. Глаза Чимина расширяются от неожиданности. — О, я… эм… — он нерешительно заикается на английском, — на самом деле, я подумал… я не очень, эм… — он упирается руками в грудь мужчины, пытаясь отстраниться, поглядывая на Чонгука. Мужчина, кажется, не понимает намека, что вызывает у Чонгука неприязнь. Он хмурится, когда его волной окатывает желание заступиться. — На самом деле, он не очень себя чувствует, — резко заговаривает Чонгук на английском, вытягивая Чимина из объятий мужчины и притягивая к себе. Чимин охотно прижимается к нему, ухватившись за него. — Он сказал, что хочет домой. — Ох, правда? — спрашивает мужчина, в удивлении подняв брови и глядя на Чимина. — Д-да… прости, — извиняется Чимин, слегка кланяясь. На самом деле парень кажется довольно спокойным, он просто пожимает плечами, разочарованный упущенной возможностью. — Ну ладно тогда, — пожимает он плечами, указывая в сторону клуба. — Пойду поищу кого-нибудь еще. Рад был познакомиться, красавчик, — говорит он Чимину и разворачивается, чтобы вернуться в основную зону. Чимин поворачивается к Чонгуку. — Эм… спасибо, — говорит он, его взгляд метается между ними, и только теперь Чонгук осознает, как близко он притянул его к себе. Он быстро убирает руку с талии Чимина, создавая между ними немного дистанции. — Без проблем, — пожимает плечами Чонгук, на мгновение прикусывая нижнюю губу, прежде чем снова заговорить: — Ты ведь знаешь, что можешь быть более настойчивым, когда не хочешь что-то делать? — Чимин смотрит на него с недоумением, и Чонгук нахмуривается. — Например, как сейчас, с тем парнем… ты не должен стесняться говорить, что ты не хочешь что-то делать… и уж точно не нужно за это извиняться. Они будто снова вернулись к ситуации с нарядом на фотосессии. Чонгук раздражается при мысли о том, что из-за людей Чимин чувствует, что не может постоять за себя, боясь показаться грубым или высокомерным. Чимин смотрит на него с нечитаемым выражением лица, его глаза ищут что-то в глазах Чонгука, прежде чем он уверенно кивает. — Понял. Чонгук грузно выдыхает и зачесывает назад волосы. — Хорошо, супер. Так, эм, ты теперь домой? — спрашивает он, пока Чимин забирает черную кепку и маску. Он надевает кепку, убирая волосы. — Да, полагаю да. Я вообще-то не собирался сегодня уходить один… но все в порядке… думаю, я просто возьму такси? — он выходит из кабинки, натягивая маску. — Тогда… увидимся на съемках? — он опускает голову и обходит Чонгука, направляясь в сторону основной зоны темного клуба. Чонгук медлит какое-то время, ероша волосы на затылке, а после зовет его. — Тебе нужно… чтобы я проводил тебя? Чимин останавливается и удивленно на него поворачивается. — Ох… все в порядке, я, эм… я живу на Ханнаме. На такси совсем быстро получится. — Хорошо… — Чонгук жует нижнюю губу. — Я провожу тебя до такси… на всякий случай. Чимин выглядит удивленным, но медленно кивает. Он бросает настороженный взгляд на проходящую мимо них группу мужчин и ниже опускает голову, поправляя маску. — …Только если ты хочешь. — Просто следуй за мной. Это меньшее, что я могу сделать, за то что испортил твои, эм… планы, — Чонгук произносит это как можно беззаботнее, проходя мимо Чимина, ведя его за собой, — …Еще раз прости за это. Чимин пожимает плечами, заговаривая из-под маски, когда они выходят из вип-секции. — Я все равно не очень хотел этого. В последнее время я не совсем… в настроении. — …Да? — Да, я… — в этот момент сбоку от них раздается голос, перекрикивающий басы музыки. — А я тебя потерял, — Чонгук поворачивается и видит парня, с которым планировал уйти, тот видимо его ждал. — Ох, эм… привет, — Чонгук чувствует небольшую вину, потому что он совершенно о нем забыл. — Ты задержался. Так мы идем? — спрашивает он, обнимая его за локоть и мельком кидая взгляд на Чимина. — Ах, об этом… — Не буду тебя задерживать, если у тебя планы, — Чимин разворачивается и начинает быстро уходить в сторону выхода. — Подожди… — окликает его Чонгук, — черт, — он оглядывается на парня, что ожидающе на него смотрит, все еще обнимая его за бицепс. — Слушай, тут кое-что произошло, — ему в голову приходит идея, и он оглядывает толпу, находя взглядом того привлекательного иностранца из кабинки, который теперь опирается спиной на стену с напитком в руке. Быстро схватив симпатичного паренька, он тащит его к другому, поставив их лицом к лицу. — Привет, ты встречал его? — спрашивает он высокого иностранца на английском. — Нет, — отвечает тот с улыбкой. — Ты говоришь на английском? — спрашивает он корейца. — Да, — тот уже оценивает парня с ног до головы. — Превосходно, — он хлопает обоих по спинам, — вы двое хорошо выглядите вместе. Хорошей ночи, пользуйтесь защитой! — выкрикивает он через плечо, уже несясь через танцующее месиво за Чимином. — Чим!… — Чонгук останавливается на полуслове. Хотя Чимин и не редкое имя в Корее, все же явно не стоит раскрикивать его посреди заполненного клуба. Вместо этого он находит альтернативу. — Э-эм, хей… блонди! Подожди-ка! — зовет он через музыку. Чимин замирает и оглядывается через плечо, удивленный, что Чонгук все еще идет за ним. Чонгук маневрирует сквозь толпу, пока не оказывается снова рядом с Чимином. — …Блонди? — Чимин глядит на него с поднятыми бровями. — Ах, я… запаниковал? — неловко улыбается Чонгук. Чимин не отвечает, поворачиваясь и продолжая идти. Чонгук следует за ним, доставая телефон, чтобы послать сообщение Намджуну и Юнги, говорящее, что он уходит, не переживайте за него. От них все равно и след простыл. Оказавшись на улице, Чонгук ощущает знакомую летнюю влажность Сеула. На улице полно людей, они снуют туда-сюда через входы клубов и баров, гремящая музыка сменяется от одного заведения к другому, пока они с Чимином идут по переулкам. Он ненароком замечает, как Чимин все время держит голову низко опущенной и смотрит под ноги. Наверное, очень утомляет все время быть начеку. Чонгук идет рядом с ним молча, пока они не сворачивают на главную дорогу. Чимин останавливается на обочине, выискивая свободное такси. Чонгук встает рядом с ним и достает телефон, открывая приложение, чтобы помочь найти Чимину машину. Потоки людей с их шумным смехом и бурными разговорами проплывают мимо них в группах из друзей или коллег, наслаждающихся ночным отдыхом. После примерно десятого отказа, Чонгук сдается и убирает телефон обратно в карман. Он поворачивается на Чимина, замечая, как яркие огни вывесок зажигают звезды в его глазах. Он выглядит неземным. Чимин переводит на него взгляд, замечая, что он наблюдает. Чимин выглядит так, будто собирается заговорить, но внезапно отвлекается на приближающееся такси. Он взмахом руки подзывает водителя, и машина останавливается напротив них. Водитель опускает окно, и Чимин наклоняется, чтобы поговорить с ним. — Куда едем? — Эм… девять-один Ханнам? — говорит он приглушенным голосом, словно кто-то может подслушивать их. — Нет, — водитель пренебрежительно качает головой, — слишком близко, — он отъезжает и останавливается перед парой, которая запрыгивает в машину, и уезжает. — Да, я так и думал, — говорит Чонгук, и Чимин непонимающе смотрит на него. — В это время в Итэвоне почти невозможно поймать такси, если тебе нужна короткая поездка. Водители ищут более длинный маршрут, чтобы заработать больше денег. — Оу, — Чимин сжимает руки, — ясно. Я обычно не… обычно я, эм, еду с кем-то в отель или… — Точно, да… еще раз прости за это, — Чонгук неловко смеется, взъерошивая волосы, — но разве ты никогда не гуляешь просто так? Ну знаешь, просто тусуешься в Итэвоне? — Нет, — качает головой Чимин, — если честно, я особо не выхожу из дома, если не работаю. — Оу, — это как-то грустно, думает Чонгук, сидеть дома и не выходить на улицу в страхе, что тебя могут прижать со всех сторон. Люди смотрят на жизнь знаменитостей, как на живую мечту, но Чонгуку она кажется сплошным стрессом. В голове начинают крутиться шестеренки, формируя идею, он наклоняет голову и смотрит на Чимина. — Знаешь, я живу здесь рядом. — …Правда? — отвечает Чимин, с подозрением подняв бровь. — О, боже, это не была попытка подкатить. Просто я хорошо знаю Итэвон. Чимин склоняет голову, удивленно поднимая брови и скрещивая руки на груди. — Ты сейчас хвастаешься? — Ну, а ты хорошо знаешь этот район? — Чонгук зеркалит его позу. — Я знаю дорогу, по которой такси едет от моего дома до пары клубов, — в свою защиту говорит Чимин. Чонгук усмехается. — Тогда да, я хвастаюсь. Это отличное место, почему бы тебе хоть раз не прогуляться? Я провожу тебя домой. — А если кто-нибудь меня узнает? — Чимин оглядывается с тревогой на лице. — Ты видел, какой страшной может быть толпа, — его плечи напрягаются от воспоминаний. — Я… я не могу… — Тогда я буду рядом, вытащу тебя из ситуации, прежде чем она выйдет из-под контроля. Просто держи маску на лице, и все будет в порядке, — Чимин смотрит на него, неуверенный. — Доверься мне. Чимин колеблется на мгновение, прежде чем наконец кивает. — …Хорошо. — Отлично, вот сюда, пойдем, — говорит Чонгук, указывая на дорогу. Чимин кивает и идет рядом с ним, опустив голову, чтобы избежать лишнего внимания. Он держится близко к Чонгуку, используя его как проводника. Честно говоря, прохожие либо слишком пьяны, либо слишком поглощены своими разговорами, чтобы даже заметить его, но Чонгук понимает его осторожность, сам став свидетелем того, как Чимина растерзывала толпа. Чонгук ведет их в сторону от главной улицы на более тихую, надеясь немного успокоить Чимина. Это работает — напряжение немного спадает с его плеч, и он поднимает голову чуть выше. — Значит, ты живешь в Ханнаме? — небрежно спрашивает Чонгук, глядя на разные кафе и рестораны, выстроившиеся вдоль этой улицы, откуда разносится множество вкусных ароматов. — Да, — отвечает Чимин. — Ты всегда там жил? — Ты снова пытаешься взять у меня интервью? — Клянусь, нет, — Чонгук поднимает руки. — Я просто хочу поговорить с тобой. Я, например, вырос в Пусане, в маленькой деревне Чонсапо. Слышал о ней? — Чимин отрицательно качает головой, и Чонгук улыбается. — Ну, она совсем небольшая, так что я не удивлен. Я переехал в Сеул, чтобы учиться на журналиста в университете, а потом потянулся к Итэвону, потому что именно здесь почувствовал себя комфортно, принял себя как личность и осознал свою ориентацию. В тот момент это было именно то, что мне нужно. Поэтому я и переехал сюда. — Значит, ты правда гей? — Чимин поворачивает голову, чтобы взглянуть на него. — Самый, что ни на есть, — кивает Чонгук, засовывая руки в карманы и делая более широкие шаги, пока они проходят мимо забитого битком ресторана с барбекю. Чимин внезапно перемещается на другую сторону, прячась за его спиной, чтобы скрыться от людей, сидящих за столиками на улице. После минуты молчания Чимин говорит: — Я… э-э… вырос в Каннаме с родителями, но когда учился в школе искусств, жил в общежитии, а потом, когда мне было около двадцати, переехал жить один. — Это довольно рано, чтобы жить самостоятельно, — говорит Чонгук, приподняв брови. Чимин просто пожимает плечами, его взгляд устремлен на различных рыб, плавающих в аквариумах, которые стоят друг на друге перед входом в ресторан морепродуктов. Аквариумный голубой заливает светом дорогу перед ними. — Наверное, — тихо говорит он. — У меня особо не было выбора. Чонгук кивает, внимательно слушая и стараясь не вмешиваться, чтобы не заставить Чимина замкнуться, понимая, что сейчас тот говорит с ним больше, чем когда-либо. — А какие у тебя родители? — спрашивает он с любопытством. Чимин напрягается, его голос тут же холодеет: — Я не хочу говорить о них. — Ой, извини… — Все нормально, просто… можем мы поговорить о чем-нибудь другом? Чонгук кивает, глядя на рыб, мимо которых они проходят, журчание воды смешивается с шумами большого города, заставляя его тосковать по дому. — Ты любишь крабов? Чимин смотрит на Чонгука с недоумением. — Крабов? Чонгук хихикает, останавливается и наклоняется, чтобы заглянуть в стекло аквариума. — …Это то, чем занимается моя семья дома, чем я вырос, — он постукивает по стеклу, оборачиваясь и улыбаясь Чимину. — Ловлей крабов. — Ты рыбак? — глаза Чимина расширяются от удивления. Чонгук усмехается. — Нет, но мой отец был, а брат пошел по его стопам. Мои родители владеют рестораном морепродуктов в Чонсапо, и мой брат поставляет им свежих крабов, — Чонгук выпрямляется и наклоняется ближе к Чимину. — Наши крабы гораздо лучше, чем эти, — шепчет он, с неодобрением глядя на крабов в аквариумах. — Да? — Чонгук слышит улыбку в голосе Чимина, хоть и не видит ее. — Мгм. Не хочу хвастаться, но ресторан моих родителей получал награды. — Да ну? — Чимин вскидывает бровь. — Ага. У них даже есть наградная табличка. — Табличка? Ну ничего себе. — Скажи ведь? — Чонгук поворачивается и снова идет рядом с Чимином. — В Пусане это большое достижение. Мы на уровне с самыми лучшими ресторанами морепродуктов. — Я бы никогда не подумал, что ты любитель моря, — говорит Чимин, с любопытством глядя на Чонгука, на что тот усмехается. — Ну, в детстве я много времени проводил в лодке с отцом, а потом с братом, когда он обзавелся своей. Дело в том, что когда ты в море, тебе ничто не мешает, там только ты, бескрайний океан и твои мысли. Чонгук не может удержаться от ностальгической улыбки, чувствуя, как Чимин наблюдает за ним. — Я понял, что хочу стать писателем, когда был в море, — продолжает он. — Понял, что в моей голове слишком много мыслей, так что мне хочется их записать. Тогда я и решил поехать в Сеул учиться на журналиста. — Твои родители не были против? Что ты пошел своим путем? — спрашивает Чимин, в его голосе слышится любопытство. — Нет. Вообще, конечно, они были шокированы таким контрастом с карьерой остальной семьи, но они всегда знали, что я хочу нечто большего… думаю, если бы я остался там, то болтал бы без умолку, пока не довел бы их до сумасшествия, так что они были рады, что я уехал. Глаза Чимина прищуриваются, показывая, что он улыбается под маской. Чонгук хотел бы увидеть эту улыбку. Несколько минут они идут бок о бок в комфортном молчании, прежде чем Чонгук снова заговаривает: — Так, м-м… тебе нравятся иностранцы? — Что? — Чимин поворачивается и моргает, озадаченный. — Тот парень… в клубе. — А… — Чимин опускает голову, глядя на свои руки, и возится с кольцами. — Все не совсем так. Просто… так безопаснее, — бормочет он. — Безопаснее? Чимин задумчиво молчит, прежде чем снова заговорить: — Иностранцы… то есть туристы… они не знают, кто я. Им все равно, чем я занимаюсь. Они просто приезжают сюда, чтобы найти корейца для простого перепиха. Половина из них даже не спрашивает мое имя, а если и спрашивает, я называю фальшивое. Мне не нужно беспокоиться, что они побегут в Диспатч, чтобы рассказать, что я гей. Это не идеально, но не то чтобы я могу быть в настоящих отношениях, — говорит он с горечью, пнув банку на тротуаре перед собой. — Почему нет? — тихо спрашивает Чонгук. — Это слишком опасно, — грустно отвечает Чимин. Он снова начинает возиться с кольцами, и его голос становится таким тихим, что Чонгук вынужден наклониться ближе, чтобы расслышать его. — Несколько лет назад, когда я был намного моложе… был один парень. Он убедил меня, что действительно любит меня. Сказал, что сохранит нас в тайне, но потом внезапно ему понадобились деньги, и он даже секунды не раздумывал перед тем, как пригрозить раскрыть меня, если я не дам их ему. Он сказал, что я обязан ему за то, что он держал в секрете, что я гей. В итоге я заплатил ему, и больше мы не виделись, — он обнимает себя, словно защищаясь. — Вот тогда я и понял, что лучше не сближаться ни с кем. Безопаснее оставаться только в физических отношениях, и только с теми мужчинами, которые точно не знают, кто я. — Черт. Мне жаль, Чимин-ши. — Все в порядке, это было давно, — он пожимает плечами. — Я усвоил урок. Чонгук понимающе кивает. — Поэтому ты приходишь сюда? — он обводит местность вокруг. — Обычно это не совсем то место, где можно найти знаменитостей. Чимин кивает. — Я нечасто так делаю. На самом деле, это первый раз за три месяца, когда я выбрался куда-то. Но да, никому в голову не придет искать меня здесь, крадущегося в тенях. — Как какой-то шпион. Чонгук видит, что Чимин улыбается под маской, но улыбка не достигает глаз. — Хотелось бы, что это было что-то такое же крутое, но вообще-то, это как-то грустно. Пак Чимин крадется по гей-барам, чтобы перепихнуться. — Я не думаю, что это грустно, — пожимает плечами Чонгук, и Чимин поворачивает к нему голову. — Я думаю, ты имеешь такое же право на физическую привязанность, как и все мы. Жаль только, что тебе приходится прятаться, чтобы получить ее. — Физическая привязанность, хах, — Чимин слегка улыбается, — …как поэтично. — Ну, я все-таки писатель, — говорит Чонгук, ведя Чимина по другой улице, — или ты забыл? — О, такое не забыть, — Чимин закатывает глаза. Чонгук усмехается. Снова наступает приятная тишина, Чонгук смотрит по сторонам, пока не натыкается на знакомый ларек с едой, который он часто посещает. — Эй, ты любишь токпокки? — Конечно. — Что ж тогда, ты должен попробовать это, — он идет к своему любимому ларьку с токпокки, владелица уже приветливо кивает ему, уже несколько лет зная его как постоянного посетителя. Чимин молча следует за ним, поглядывая из-за плеча Чонгука на разнообразие блюд с рисовыми лепешками, которые только и ждут, чтобы их съели. — Выглядит как всегда вкусно, — радостно щебечет Чонгук аджумме, управляющей ларьком, на что та только улыбается в ответ. — Два, пожалуйста! — аджумма накладывает в два бумажных стаканчика вкуснейших мягких токпокки и сверху добавляет деревянный шампурчик. Чонгук расплачивается с женщиной и забирает стаканчики, передавая один Чимину. — Поблагодаришь меня потом. Чимин опускает глаза на стаканчик, отдающий паром, и возвращает их на Чонгука. — Спасибо, — тихо произносит он, настороженно оглядываясь по сторонам, и опускает маску под подбородок, откусывая токпокки. — Вкусно? — спрашивает Чонгук, слегка наклонившись на уровень его глаз. Чимин кивает с широкими глазами и набитыми щеками. — Очень вкусно, — бормочет он, набирая следующую палочку. — Видишь? Я говорил тебе, — самодовольно говорит Чонгук, практически всасывая в себя свой стаканчик. Одного ему никогда недостаточно. Он поворачивается, чтобы заказать еще один, когда сбоку от них раздается осторожный голос. — Эм, п-простите. Вы Пак Чимин? — молодая девушка спрашивает Чимина, ее подруга таращится на него с круглыми глазами. Чимин сразу поднимает маску, чтобы скрыть лицо и качает головой, отворачиваясь. Чонгук встает между ними, загораживая Чимина от двух любопытных прохожих. — Нет, но он реально похож на него, да? Ему постоянно об этом говорят. Я говорил ему, что он должен стать дублером Пак Чимина или кем-то вроде того. Сходство просто жуткое. — Он… не Чимин? — Конечно нет. С чего бы Чимину быть здесь? Он наверняка на какой-нибудь премьере фильма или в баре на крыше в Каннаме, — Чимин молчит, прячась за ним. — Знаете, иногда люди говорят мне, что я похож на Пак Богома. Что думаете? — Чонгук принимает позу, проводя рукой по волосам. — Ох… эм… не очень? — отвечает одна из девушек, смотря на него так, словно у него отросла вторая голова. — Что? Хотите сказать, вы не видите этого? — он поворачивает голову в одну сторону, потом в другую, а затем указывает на телефон, который они уже подготовили, чтобы сфотографировать Чимина, — слушай, сфотографируй меня, давай, говорю же вам, мы идентичны. — Э-э… нет, спасибо, — девушки отступают, нервно переглядываясь. Чонгук дуется в фальшивом разочаровании, довольный тем, как ему удалось отвлечь их внимание. — Ладно, ну, в таком случае, мы пойдем, — он разворачивается, не дожидаясь ответа, и, крепко обхватив Чимина за плечи, уводит его дальше по улице. Когда он убеждается, что за ними никто не идет, то отпускает Чимина и наблюдает, как тот облегченно выдыхает. — Это было близко. — Спасибо тебе, — почти шепотом говорит Чимин, нервно сжимая руки. — На секунду я подумал, что все опять закончится как тогда, — он сжимает и разжимает кулаки, пока говорит. Судя по всему, он свою привычку не замечает, но Чонгук заметил, что он делает это почти ежедневно. — Я говорил тебе, что все разрулю? Расслабься, я просто сделаю то же самое, если понадобится. — Х-хорошо, да, — кивает Чимин, немного расслабляясь и возвращаясь к ровной походке. Они выходят на главную дорогу, ведущую из Итэвона через Ханнам. Люди все еще есть, но уже намного тише, что заметно успокаивает Чимина. Снова молча они идут в сторону девять-один Ханнам, где живет Чимин. Издалека виднеются здания, стены которых освещены теплым светом. Чонгук читал, что здесь самая дорогая недвижимость в Сеуле. — Моя пещера, по сравнению с твоим жилым комплексом, это просто позор, — усмехается Чонгук. — Наверное, круто здесь жить. — Наверное, — просто отвечает Чимин. — иногда он кажется слишком большим. — Ставлю на то, что ты можешь закатывать обалденные вечеринки. — С кем? У меня три друга, — удрученно говорит Чимин, и у Чонгука от этого щемит в сердце. — Главное не количество, а качество, — говорит Чонгук, когда они подходят к комплексу. — Пусть твой круг общения будет небольшим, но значимым. Все твои друзья кажутся особенными. — Да, они такие… — улыбается Чимин, кивая головой. Когда они подходят к воротам, Чимин поворачивается к Чонгуку. — Эм… спасибо за то, что проводил меня. — Пожалуйста, и не волнуйся, я никому не расскажу о… ты понял. Обещаю. — Спасибо, — кивает Чимин, — я ценю это. Прости, что прервал твои планы. — Ничего страшного, — Чонгук пренебрежительно отмахивается. — На самом деле мне очень понравилось, — он указывает между ними, — разговаривать с тобой, это было приятно. Мне это понравилось гораздо больше, чем ссориться. Чимин смеется, качая головой, и смотрит на Чонгука. — Мне тоже, — мягко говорит он, его глаза превращаются в небольшие полумесяцы, когда он улыбается под маской. — Я лучше пойду, — он отступает к входу, — еще раз спасибо, что присмотрел за мной. — Не за что, — Чонгук покачивается на ногах, руки в карманах. — Отдохни завтра, у тебя же выходной. — Ты тоже, — Чимин достает ключ, чтобы с пиканьем открыть дверь, — увидимся в понедельник. Чонгук наблюдает, как Чимин исчезает внутри, как за ним закрывается дверь. Он стоит еще немного, прежде чем повернуться и пойти обратно в сторону Итэвона, пытаясь переварить сегодняшние события. Настоящий гром среди ясного неба — Чимин гей. Он все еще не может в это поверить. После всех скандалов? Это позволило ему осознать, что, вероятно, каждый слух, что он когда-либо читал о Чимине, был жирнейшей ложью. Когда он перебегает дорогу, срезая аллею, чтобы вернуться через переулки Итэвона к своей квартире, он думает о той крохе информации, которую дал ему Чимин. О тех кусочках пазлов, собрав которые вместе, он сможет начать понимать Чимина немного лучше. Он переехал из дома в двадцать лет и живет в собственной квартире, которая иногда кажется ему слишком большой. Он редко гуляет, выбирая оставаться в безопасности квартиры, когда не работает. Он не говорит о своих родителях. Его предал какой-то мудак бывший, который пытался шантажировать его ориентацией. Эта информация приводит Чонгука в ярость. Он бы с удовольствием поговорил с тем бывшим… своими кулаками. Но ему также жаль Чимина, что тот, кому он открыл свое сердце, так легко предал его доверие, заставив отказаться от любовных отношений. Он вспоминает о словах Сокджина и Тэхена, что люди пытались сблизиться с Чимином, чтобы использовать его или нарыть грязь. Создается такое ощущение, что Чимина всю жизнь только и делали, что кидали. Неудивительно, что он больше никому не доверяет. Тогда Чонгук решает, что статью о Чимине он сделает лучшей из всех, что когда-либо писал. Он сделает так, чтобы каждая дерьмовая статьишка о Чимине потеряла свою актуальность. Чонгук очистит его имя и репутацию. Он покажет миру настоящего Пак Чимина. Это меньшее из того, что заслуживает Чимин.