Познав прошлое, мы построим будущее.

      — Ну, что скажешь? — снова спросил голос, который был рядом с ней. Она почувствовала, как ее подбородок схватили пальцы и подняли наверх. — Возьми. Свои. Слова. Обратно. Скажи, что ты ничтожество, что ты грязное отродье из низших каст, родом из проклятых земель, и что ты никогда не будешь равна нам. Давай. Говори.       Сапфир подняла взгляд и, не смотря на слезы, несмотря на бесконечные царапины, ушибы, несмотря на то, как ей было больно и на то, как жалко она выглядела, прямо посмотрела в лазурные оптики напротив. С фейсплейта спарка, которая до этого ухмыляясь смотрела на нее сверху вниз, пропала вся надменность. Сапфир сжала челюсти и сказала тихо, но ее слышали абсолютно все:       — Я. Не. Отродье. — она схватила манипулятор, держал ее за подбородок и, сжав металл так сильно, как могла, оторвала от себя.       Оптики спарка напротив вмиг наполнились страхом, шоком и даже какой-то обидой. Она с ужасом посмотрела на небольшую вмятину, появившуюся на запястье. А в следующую секунду Сапфир почувствовала звонкую пощечину. Из-зо рта хлынул энергон, и она повернула голову вниз, чтобы его выплюнуть.       — Так, что здесь происходит? — послышался голос какого-то взрослого меха.       — Господин офицер, она нас обижает!       — Да! Она нас оскорбила и избила! А теперь еще и жертвой притворяется!       — Она на половину из юга, офицер, поверьте нам, она опасна!       — Да, она южанка, ее нужно отсюда убрать! А то она и нас повредит!       — Что? Нет! Я не… — Сапфир не успела договорить, как почувствовала, что ее манипулятор грубо дернули наверх. Она посмотрела в голубые оптики меха напротив. — Пожалуйста, поверьте мне! Я… Я никого не избивала! Это все наглая ложь!       — Нет, нет, нет! Она врет! Она обо всем врет! Вот, какую вмятину она мне оставила! — спарк подбежала к офицеру и показала след от пальцев Сапфир. Из ее оптик текли слезы, а губы дрожали от обиды. Сапфир скривилась от отвращения.       Офицер некоторое время смотрел на запястье, а потом на заплаканное лицо спарка, прежде, чем дернуть Сапфир за манипулятор и потащить за собой.       — Мы пойдем с вами в участок, где вас опросят. — он повернулся к другим спаркам. — Не волнуйтесь, она больше вас не тронет.       Сапфир с ужасом уставилась на офицера.       — Нет, пожалуйста, не надо в участок! Я никого не избивала, я просто защитилась! Пожалуйста, поверьте мне! — закричала она, однако офицер уже развернулся к ней спиной и молча тащил ее за манипулятор. — Пожалуйста, вы не можете меня отсюда забрать, мой брат, он останется тут совсем один… Пожалуйста, пустите меня!       — Сапфир! — послышалось издалека, а затем из поворота вышел маленький спарк. — Сапфир, где ты…       Его разноцветные оптики наткнулись на всю компанию, а затем на офицера, уводящего маленькую фемм. В один миг его фейсплейт озарился пониманием, и он тут же побежал к офицеру, однако ему преградили путь.       — Ой-ой, посмотрите, это ли не брат нашей уродицы? — сказал один из спарков, загородивших ему дорогу.       — Пустите меня! — закричал ей в ответ Рубиниус. — Что вы сделали с моей сестрой?       — Она оскорбила одну из нас, и получила по заслугам. — ответил ей спарк. — И поверь, я не позволю тебе хоть как-то помочь ей. Лучше уходи, пока и тебя тоже не избили.       Рубиниус слегка отшатнулся, но продолжил стоять ровно.       — Я уверен, что она не оскорбляла вас, и что вы первые начали. — твердо сказал он. — И в любом случае, вы ее избили, вы поступили с ней совершенно несправедливо, вы не правы и…       Внезапно его голос оборвался, когда чужой кулак со всей силы прилетел ему в живот. Оптики Рубиниуса расширились, когда из них хлынули слезы, и он, закричав от невыносимой боли, упал на колени. Вокруг послышался ужасный, противный смех. Кто-то сбоку сказал:       — А он еще слабее, чем его сестра! Та хотя бы пару ударов выдержала, прежде, чем упасть!       — Свифт, все, прекрати! Достаточно, он же ничего не сделал…       — Инфит, что с тобой случилось? Получила от полукровки и все?       Рубиниус поднял оптики и посмотрел на спарка, который ухмылялся маленькой фемм с лазурным оптиками. Затем спарк повернулся и усмехнулся ему.       — Что ты там сказал? Мы поступили с ней несправедливо? Твоя сестра… она оскорбила одну из нас, а потом еще и начала нагло врать! — воскликнул спарк.       — Н-нет, пожалуйста, прекратите… — прошептал Рубиниус. — Пожалуйста, я лишь хотел помочь моей сестре, я не хотел никому навредить…       — Что ты там мямлишь? Хочешь еще? Ну и получай! — воскликнул спарк и замахнулся на него.       — Свифт, стой!       Рубиниус тут же зажмурился и свернулся, чтобы защититься от удара, как вдруг…       БАМ!       Звон удара металла об метал отразился ото всех домов вокруг. Рубиниус распахнул свои оптики, уставился перед собой.       Кулак того маленького спарка так и не долетел до него. Вместо этого он встретил преграду на своем пути в виде другого манипулятора, который его сжимал.       — Что за?.. Как ты вообще сможешь стоять после всего?! — воскликнул спарк, смотря на фигуру перед собой.       — С-сапфир! — воскликнул Рубиниус, уставившись на свою сестру. Сапфир стояла над ним, выпрямившись и сжимая чужой манипулятор так, будто бы это не ее буквально пару минут назад избивали, будто бы это не у нее сейчас все тело было в царапинах и ушибах.       — Э-э-эй! Прекрати немедленно, ты, слушайся меня-А-А-А!!!       Сапфир собрала другой манипулятор в кулак и со всей силы врезала своему обидчику прямо в фейсплейт так сильно, что бедняга отлетел на пару метров. Остальные спарки молча наблюдали за всем с нарастающим ужасом.       Сапфир повернулась к ним и, сверкнув своими разноцветными оптиками, спросила:       — Кто-нибудь еще хочет причинить вред моему брату?       Спарки вокруг нее отшатнулись в страхе. Маленькая фемм с лазурными оптиками с ужасом сжимала свой поврежденный манипулятор и в шоке смотрела на Сапфир.       Поняв, что никто, кажется, не собирается на нее нападать, Сапфир уже повернулась к Рубиниусу, как вдруг…       — Ну все. Это — уже точно перебор. — послышался голос офицера над их головами. — Вы — все, каждый из вас, пройдете со мной в учас…       — Офицер Фастуиллс, какая встреча. — внезапно прозвучал знакомый голос.       — Элита?! — внезапно воскликнули Сапфир и Рубиниус, поворачиваясь к розовой фемм.       — Э-элита-1? — воскликнул офицер.       — И тебе добрый день. — кивнула ему Элита. — Это двое, — она указала на Рубиниуса и Сапфир, — пойдут со мной в участок, ты же не против?       — Н-нет, конечно же…       — Хорошо. Ты можешь отвести тех, кто повредился, в ближайший медпункт, а остальные спарки могут пойти к их альфам. — продолжила Элита. — И еще, можно тебя на секунду? Мне как раз нужно подписать документы… А вы все — разойтись друг от друга, не дай Праймус опять драку начнете!       Спарки завороженно смотрели на Элиту, и, когда она дала им указание, немедленно приступили к его выполнению, поворачиваясь и идя подальше от Сапфир и Рубиниуса. Их восхищение Элитой было не удивительно — она происходила родом с одной из богатейших семей Иакона, была успешна и красива. В общем, идеальный пример.       Фемм подошла к офицеру и, достав датпад, начала что-то тихо с ним обсуждать. Сапфир тут же повернулась к Рубиниусу и помогла ему встать.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила она. Рубиниус закивал.       — Да, я… со мной все хорошо. — сказал он. — Сапфир, а ты в порядке? Ты же ранена, о Праймус!       — Это ничего. — сказала Сапфир, однако Рубиниус знал, что она врет, что ей на самом деле больно. Он посмотрел в ее оптики.       — Сапфир, почему… Почему ты не дала им отпор, когда они тебя избивали? — спросил он. Спарк серьезно посмотрела на брата.       — Я могу перетерпеть, пока они бьют меня. Как бы мне не было больно или обидно, но если я вижу, что у меня нет шансов победить, я могу перетерпеть. — сказала она. — Но тебя, Руби, я не дам никому в обиду. Никогда. И буду бороться с твоими обидчиками, даже если буду обречена на поражение.       Рубиниус пару кликов смотрел на свою сестру, а затем обнял ее.       — Глупышка ты, Сапфир. — сказал он. Сапфир обняла его в ответ.       — Я всегда буду с тобой и никогда тебя не брошу, Рубиниус. Никогда.       Никогда.

***

      Тепло. Тепло окружало его вокруг. Приятное, успокаивающее, даже убаюкивающее. Внушающее ему безопасность. Внушающее ему о том, что он дома и защищающее его от внешнего враждебного мира.       Какой же приятный ему снился сон. Будто бы вернувший себе память Оптимус Прайм протянул ему, офицеру десептиконов, манипулятор, и повел за собой на базу автоботов. На базу автоботов, где он, впервые за много тысяч лет встретил свою сестру.       Рубиниус улыбнулся, приоткрыл оптики и… замер от шока.       Прямо напротив него сопела маленькая фемм, ее рот был слегка приоткрыт во сне, а манипулятор сжимал его собственный. И эта милая юная леди была никой иной, как Сапфир — его любимой сестрой.       Рубиниус молча лежал и смотрел на свою сестру еще несколько кликов, пытаясь понять, спит ли он до сих пор, или уже нет. Затем процессор окончательно проснулся, и, когда все воспоминания о вчерашнем дне прояснились в голове, десептикон едва ли удержался от того, чтобы прямо сейчас не запрыгать от радости.       Это была реальность, он сейчас был на базе автоботов, это была правда, а не сон!       Рубиниус сжал манипулятор Сапфир и счастливо улыбнулся.       Я так скучал по тебе, мне было так плохо, я так рад, что теперь я не буду один…       Бот приподнялся на локтях и вдруг почувствовал, как чужой манипулятор чуть ли не соскользнул с его плеча. Слегка моргнув, десептикон вдруг понял, что все это время его голова и голова Сапфир лежали не совсем на платформе.       Рубиниус поднял голову и посмотрел на умиротворенное лицо спящего Оптимуса Прайма, который, в полу сидячем, полулежачем состоянии, облокотившись на стенку, прижимал к себе своих спарков и спал. Рубиниус лег обратно и прикрыл оптики, вспоминая, как именно они решили, что будут перезаряжаться так.

***

      Рубиниус не особо помнил, как переместился из главной комнаты в другую часть базы. Казалось, что он с Сапфир и Оптимусом просидели на полу в обнимку целую вечность, за которую он успел испытать столько эмоций, что теперь, казалось, что их лимит был полностью исчерпан. В какой-то момент ему помогли встать и отвели куда-то в другое место. Кажется, где-то между делом автоботский медик, которого звали Рэтчет, обработал его ранения.       В любом случае, сейчас Рубиниус стоял в незнакомом ему отсеке, один его манипулятор сжимала Сапфир, а вторым он цеплялся за Оптимуса, чтобы не упасть, так как сервоприводы почему-то уже потихоньку отказывали. Он не был уверен, было ли это из-за переизбытка эмоций или же из-за многочисленных ранений.       — Это наш отсек, Рубиниус. — услышал он заботливый голос Оптимуса у себя над головой.       Бывший десептикон окинул взглядом помещение. Достаточно высокий для него потолок, стены, сделанные в основном из каменной породы, и три стоящие по углам платформы разного размера, которые были достаточно примитивными и не то, чтобы удобными в использовании: на них можно было запросто отлежать себе конечности. И хотя они были на войне, и Рубиниусу было не привыкать спать в неудобном месте, но все равно мысль о достаточно комфортной в использовании офицерской платформе на корабле десептиконов не могла не проскользнуть у него в голове. Особенно, когда каждый сантиметр тела ныл от боли. Однако, если выбирать между неудобной платформой или ее отсутствием, Рубиниус определенно выбрал бы первое. Особенно, если учесть, что его сервоприводы его уже не держат.       Десептикон перевел взгляд на самую ближайшую и самую небольшую платформу, вероятно, принадлежащей его сестре, и, отпустив Оптимуса, сделал шаг в ее сторону. Что, конечно же, было ошибкой, так как буквально через долю клика его корпус опасно покачнулся и полетел вниз. Он так бы и встретился с землей, если бы не схвативший его вовремя Оптимус.       — Руби! — испуганно воскликнула Сапфир. На командах, исходящих из подсознания процессора, Рубиниус тут же сжал ее манипулятор и притянул ближе к себе: не для того, чтобы удержать свое равновесие, а для того, чтобы защитить напуганную сестру, хотя в данной ситуации, он был тем, кого следовало «защищать» от падения. Секунду спустя, придя в себя, он ослабил хватку, поднял голову и посмотрел на Прайма, сжимающего его плечо и по сути удерживающего его в стоячем положении.       — Рубиниус, ты сможешь дойти до платформы? — обеспокоенно спросил Оптимус, глядя на него своей яркой глубокой голубой оптикой. Оптикой, перешедшей к Сапфир. Оптикой, перешедшей к нему самому.       — Я не уверен. Я… очень устал, и, по правде говоря, чувствую себя очень слабо, как будто бы собственные сервоприводы меня не держат. — честно ответил Рубиниус. Плевать на то, что его посчитают слабым и никчемным. Он все это время был сильным, все это время выдерживал все, что на него сваливалось, или хотя бы притворялся, что он выдерживает. Теперь, когда все «маски» наконец-то спали, он больше не будет притворяться и врать. Пускай его и посчитают слабаком, даже пускай плохо подумают о нем. Он очень сильно устал, и, честно, в глубине искры очень сильно хотел, чтобы о нем позаботились. Тем более, когда рядом находится Оптимус, о котором его собственная искра кричит, что ему нужно доверять, и что Прайм его защитит.       Рубиниусу казалось, что он мог предвидеть примерную реакцию Оптимуса на его ответ: Прайм, наверное, расстроится, или сделает выводы о том, что его спарк слабак, никчемный воин, может даже разочаруется в нем и укоризненно на него посмотрит. Однако, прежде, чем лидер автоботов успел как либо отреагировать, Сапфир проскользнула под манипулятор Рубиниуса, обхватила его корпус и, заставив на себя опереться, повела его в сторону ближайшей платформы. Рубиниус тут же вырвался, при этом чуть ли не упав, и, если бы не Оптимус, снова оказавшийся рядом, то встреча его корпуса с полом была бы неизбежной. Нет, так не пойдет. Он, конечно, хотел получить помощь, но не от ослабевшей уставшей теперь уже младшей сестры, которая была меньше его.       — Руби, что ты делаешь? — непонимающе спросила у него Сапфир. — Я хотела тебе помочь.       — Сапфир, я очень ценю твою поддержку, но я слишком тяжелый для тебя. — ответил Рубиниус. Сапфир выглядела так, будто бы хотела возразить, и Рубиниус уже открыл рот, чтобы опередить ее, как вдруг он почувствовал, что его сервоприводы оторвались от земли. И, прежде, чем он успел понять, что вообще вокруг него происходит, он обнаружил, что его уже усаживают на платформу.       — Все в порядке, Рубиниус? — спросил Оптимус, который только что его поднял, донес до койки и опустил его на нее. Словно двухтысячилетнего спарка.       Рубиниус задумался о том, когда его в последний раз так носили. Наверное, если не учитывать годы стазиса, то около пятнадцати тысяч лет назад. И тогда это точно была Элита. Она часто любила их таскать на манипуляторах.       — Да, спасибо, Оптимус. — поблагодарил своего альфу Рубиниус. Своего альфу. Он до сих пор не мог в это поверить.       Прайм мягко сжал его запястья, выражая поддержку, словно говоря: «Все хорошо, я рядом, я помогу», и этого было более, чем достаточно для того, чтобы все проблемы вокруг показались решаемыми и незатруднительрыми, а на искре стало гораздо легче.       Рядом с Рубиниусом плюхнулась на платформу Сапфир, и Оптимус тут же перевел на нее взгляд. Рубиниус интересовался, что думает о них двоих Прайм. По сути, на его голову свалилось два его спарка, которые непонятно откуда взялись, один из которых еще и был десептиконом, а самое страшное, что оба эти спарка были от его злейшего врага. Рубиниус немного боялся, что Оптимус будет видеть в них Мегатрона и из-за этого питать к ним неприязнь или даже ненависть, или же наоборот, видя их, еще больше страдать по лидеру десептиконов. Однако, судя по тому, как Прайм на них смотрел и как он о них заботился, волноваться было не о чем.       — Рубиниус, Сапфир, я должен сказать, что сейчас у нас не достает на всех платформ. — сказал Прайм. — Мы можем поставить еще одну, но я бы не хотел будить команду сейчас. Поэтому, если вы вдвоем не против поспать на одной платформе одну ночь…       — Все в порядке Оптимус, мы готовы потесниться. — улыбнулась Сапфир.       — Да, мы согласны. — поддержал ее Рубиниус, а затем повернулся к ней. — Я надеюсь, что ты больше не пинаешься во сне и не сталкиваешь других с платформы?       Фейсплейт Сапфир в одно мгновение стал недовольным.       — Я никогда не пиналась. — негодующе сказала она, и Рубиниус, наклонив голову, спросил:       — Да неужели? Ты говоришь это своему брату-близнецу, который был вынужден терпеть оффлайн с тобой на одной платформе несколько тысячелетий. И, после того, как я несколько ночей подряд просыпался на полу, я уверен, что знаю, пинаешься ли ты, или нет. — сказал он.       — Тебе не обязательно спать на моей платформе, раз тебя так не устраивает моя компания. — сказала Сапфир, выделяя слово «моей». — Сегодня ты можешь пооффлайнить на полу.       — Кхм, вероятно, это была плохая идея это предлагать. — вмешался Оптимус в их спор. На самом деле, это даже было сложно назвать спором: они с Сапфир просто дурачились, так, как они всегда делали в детстве. Но Оптимус то этого не знал. — Никто не будет спать на полу. Один из вас может поспать на отдельной платформе, а второй… Ну, если он не будет против, может поспать вместе со мной.       Рубиниус и Сапфир одновременно повернули к нему головы.       — Поспать на одной платформе с тобой? — одновременно спросили они. Оптимус, сильно смутившись, ответил:       — Это если только кто-нибудь из вас захочет, но если вы оба будете против, то тогда я могу дать кому-нибудь из вас мою платформу, а самому сегодня перезаряжаться на полу, или…       — Я согласен. — прервал его Рубиниус. — Сапфир, ты можешь остаться спать в своей платформе, я пойду к Оптимусу.       — Хей! Это нечестно! — запротестовала Сапфир. — Я не видела Оптимуса последний месяц! Я ужасно по нему соскучилась, а ты все это время был с ним!       — А ты с ним была до этого полгода! — воскликнул в ответ Рубиниус.       — Так, ладно, я понял. — прервал их Оптимус. — Мы можем поспать все вместе на моей платформе.       Затем, гораздо более тихо и неуверенно, он спросил:       — Вы правда так хотите проводить со мной время?       — Конечно! — воскликнула Сапфир. Рубиниус согласно закивал. — Оптимус, ты самый лучший! То время на базе, пока ты отсутствовал, было действительно самым трудным и ужасным.       — А время, пока ты был на корабле десептиконов было самым лучшим. По крайней мере, лично для меня. — сказал Рубиниус.       Он действительно так думал. Впервые за многие тысячи лет о почувствовал такую заботу со стороны другого меха, словно он снова оказался в детстве. Словно у него снова была семья. И он действительно теперь относился к Оптимусу как к очень близкому члену семьи. Да, конечно, у него до сих пор было много к нему вопросов относительно его военной политики на Кибертроне. И он собирался их задать, но не сейчас. Сейчас он слишком устал, а обсуждения военных действий, которые в свое время его травмировали… Чтож, они требуют много эмоциональной энергии, которой у Рубиниуса сейчас не было.       Оптимус посмотрел на них с Сапфир и, в который раз за этот вечер улыбнувшись, притянул их к себе и обнял.

***

      Как бы это ни было прискорбно, но Рубиниусу все же пришлось покинуть теплые объятия и тихо, чтобы не разбудить сестру и своего родителя, выйти из помещения. После этого он направился прямиком в главную комнату, так как именно там находился медотсек.       Вчера вечером у него немного отказали его сервоприводы, однако сейчас они прекрасно работали, из-за чего Рубиниус сделал вывод, что это было следствием сильных эмоциональных переживаний и усталости. Однако на снова работающих сервоприводах улучшения в его системах на сегодняшнее утро заканчивались. Рубиниус обнаружил, что почти все раны, которые он получил вчера во время схватки с Мегатроном, сейчас очень сильно саднили и нуждались в дополнительной обработке. Он не винил Рэтчета, насколько он помнил, его звали так, за плохое оказание медицинской помощи: он все сделал как можно лучше, даже не смотря на то, что вчера все очень сильно устали и хотели побыстрее пойти в оффлайн. Просто те увечья, которые получил Рубиниус, не заживают за одну ночь.       Самой большой его раной был достаточно глубокий порез, находившейся сбоку чуть выше его талии. Сейчас он саднил сильнее всего, и именно поэтому Рубиниус прикрывал его манипулятором, чтобы хоть как-то уменьшить боль.       Бывший десептикон вышел в главную комнату и оглядел все вокруг. Ни одного автобота, что, впрочем, было только ему на руку. Лишняя неловкость, которая со стопроцентроной вероятностью возникла бы между ним и членами команды Прайма, была ему не нужна.       Он подошел к медицинскому отсеку и начал искать инструменты. Даже несмотря на то, что отсек был весьма импровизирован, в нем поддерживался своеобразный порядок: было видно, что разные инструменты были разложены по местам, удобным конкретно для того, кто ими пользуется, чтобы до всего можно было дотянуться в нужный момент. Для нового же меха было трудно найти то, что ему было нужно.       Рубиниус уже открывал новую секцию инструментов, когда сзади послышался голос:       — Что это ты там делаешь?       Десептикон застыл и медленно обернулся. На входе в главную комнату стоял автоботский медик и осматривал его. Рубиниус уже хотел было прояснить ситуацию, как вдруг Рэтчет, нахмурившись, продолжил:       — Подними манипуляторы.       Рубиниус замер, а затем подчинился и поднял манипуляторы наверх, даже тот, которым он прикрывал свое увечье. Прямо сейчас он чувствовал себя так, будто бы его застали за кражей и теперь его арестовывают.       Взгляд Рэтчета тут же упал на его более не прикрытую рану, а затем и на другие ушибы и царапины. После этого он как-то раздраженно вздохнул и сказал:       — Садись на медицинскую платформу.       Рубиниус молча послушался и, подойдя к платформе, сел на нее, не опуская манипуляторов. Что сейчас будет делать медик? Отчитает его? Или может быть устроит допрос? Он явно подумал, что Рубиниус собирался сделать что-то неладное.       Рэтчет подошел к инструментам, взял оттуда несколько приборов, (Рубиниус только надеялся, что не пыточных), развернулся, подошел к нему и, присев рядом с платформой, начал… Обрабатывать его рану. Рубиниус молча уставился на медика на несколько долгих кликов, а затем сказал:       — Э… Спасибо…       Рэтчет, не отрываясь от работы, ответил:       — Не за что.       Десептикон молча продолжал наблюдать, как медик обрабатывает его рану, стараясь не подавать виду, когда ему было больно. Это было достаточно просто, так как он бывал и в гораздо худших ситуациях и испытывал гораздо больше боли, и уже научился выдерживать некоторое ее количество. В конце концов Рубиниус не удержался и спросил:       — Почему вы это делаете? Ну, лечите меня.       Медик на клик оторвался от работы и посмотрел ему и глаза.       — А почему я не должен? — спросил он. Рубиниус отвел взгляд и посмотрел в пол.       — Ну, как минимум, потому, что я десептикон. — сказал он. «И сын Мегатрона.» — подумал он про себя далее, но не высказал этого вслух. Вместо этого он сказал: — Даже родство с Оптимусом не снимает с меня все те плохие поступки, которые я сделал. Я… Я правда стараюсь поступать как можно лучше, чтобы всегда страдало как можно меньше мехов, и у меня есть какие-то моральные ценности, но… Не стоит меня судить по тому, кто мой альфа. И вы не обязаны помогать мне только потому, что я сын Оптимуса.       Рэтчет устало вздохнул, закатив свои оптики.       — Рубиниус, поверь мне, я знаю и понимаю, кого я лечу. — сказал он.       — Нет. Не понимаете. — тут же возразил бывший десептикон.       Если бы медик знал, кто его второй альфа, то он точно бы его не лечил.       — Я знаю, что ты и Сапфир спарки не только Оптимуса, но и Мегатрона. — внезапно сказал Рэтчет. Рубиниус замер и уставился на него.       — Что? — тихо спросил он. — Но… Но вы же его ненавидите! Почему вы, зная, кто мой альфа, лечите меня?       — Потому, что ты вчера спас моего лидера. И лучшего друга. — ответил медик, не отрываясь от работы. — Вчера ты выбрал Оптимуса, а не Мегатрона. И за это я и вся команда тебе благодарна. А я все-таки привык судить мехов по их поступкам, а не по поступкам их альф.       Рубиниус молча смотрел на медика, а затем сказал:       — Спасибо вам.

***

      — Руби-и-и!       Когда Сапфир зашла в главную комнату вместе с Оптимусом, первый, кого она увидела, был ее брат, сидящий на медицинской койке. Спарк тут же широко улыбнулась и замахала манипулятором, зовя брата. Рубиниус тут же оживился и, спросив что-то у медика и дождавшись от того кивка, встал с платформы и побежал навстречу сестре. Через секунду Сапфир уже оказалась в объятьях брата. Таких знакомых и чужих одновременно.       — Доброе утро, Сапфир. — сказал Рубиниус, прижимая сестру к себе.       Сапфир мгновенно почувствовала себя самой счастливой на планете. Проснувшись на платформе без Рубиниуса, она и Оптимус сначала очень сильно испугались, что он куда-то ушел и с ним могло что-то случиться, и тут же пошли его искать. И она была сейчас невероятно счастлива, что они его нашли в целости и сохранности.       — Доброе утро, Руби! — ответила ему Сапфир и отстранилась, посмотрев на него снизу вверх.       Снизу вверх. Так. Что-то здесь было не так.       — Почему ты такой высокий? — недовольно спросила она. Рубиниус удивленно моргнул.       — Что прости? — спросил он. — Я совсем невысокий, тем более в этой форме. Я даже ниже желтого разведчика, и вообще… Я и до этого был не то, чтобы большим мехом, а сейчас вообще…       — Но ты выше меня! — воскликнула Сапфир.       — Да, но во-первых, я теперь и старше тебя. — сказал Рубиниус. — А во-вторых, мы всегда были одного роста, неудивительно, что теперь, когда у нас такая большая разница в возрасте, я вырос.       — Мы никогда не были одного роста. — покачала головой Сапфир. — Я была выше тебя. Три сантиметра, помнишь? Или ты уже забыл?       Конечно, он не забыл. Как он мог забыть об этих Юникроновых трех сантиметрах, которые портили ему всю жизнь несколько лет подряд?       — Да ладно тебе, наша разница в росте вообще не была заметна! — воскликнул Рубиниус, поворачиваясь от сестры и тут же натыкаясь на Прайма. — Ой, Оптимус, доброе утро.       Прайм, который до этого с какой-то задумчивостью и грустью наблюдал за своими спарками, улыбнулся и сказал:       — И тебе доброе утро, Рубиниус. Как ты себя чувствуешь? Твои раны сильно болят?       Рубиниус уже хотел было ответить, как вдруг с противоположного конца комнаты раздался голос медика.       — Оптимус, подойди пожалуйста сюда. — сказал он, глядя в экран главного компьютера. Немного погодя, он добавил: — Сапфир, Рубиниус, вам тоже следует это увидеть.       Оптимус нахмурился и тут же пошел к медику. Рубиниус и Сапфир, переглянувшись между собой, последовали за ним. Судя по интонации Рэтчета, он обнаружил что-то серьезное.       — Что случилось, мой друг? — спросил Оптимус, подходя к главному экрану. — Ты что-то обнаружил?       Сапфир и Рубиниус подошли за Оптимусом и встали позади него, выглядывая из-за его спины.       — Я просто подошел к компьютеру проверить оборудование, и обнаружил… это. — сказал Рэтчет, указывая на экран. Сапфир нахмурился и посмотрела на мигающие символы.       — Что это такое? — спросила она.       — Это зашифрованный сигнал, посланный на очень высокой частоте. — ответил ей Рубиниус. — Проще говоря…       — Это сообщение. — закончил за него Оптимус.       — Да, но что странно — так это содержание этого сообщения. — сказал Рэтчет. — Я, конечно, не успел его прочитать полностью, но того, что я увидел, мне хватило.       Он кликнул на клавиатуру и высветился текст сообщения. Сапфир тут же начала его читать, и уже от первых слов у нее упала челюсть.       — Мегатрон хочет чего?! — воскликнула она. Оптимус и Рубиниус, стоящие рядом с ней, пребывали в не меньшем шоке.       — Лидер десептиконов, Лорд Мегатрон, настоятельно просит о встрече со своими спарками, именуемыми Рубиниусом и Сапфир, и с Оптимусом Праймом, и о проведении переговоров с ними. — прочитал одну из строк Рубиниус. — И он настоятельно рекомендует согласиться на нее, иначе последствия отказа могут быть весьма нежелательными.       Взгляд Оптимуса бегал от одной строчки к другой, словно он не верил в то, что читает. Сапфир, если честно, тоже не верила.       — Это, должно быть, шутка. — сказала она. — Или поддельный сигнал, и на самом деле там вообще не Мегатрон.       — Это наврядли. Сообщение точно писал Саундвейв. — сказал Рубиниус. — Я столько приказов от него получил, что уже выучил все выражения, которые он использует.       — Я тоже склоняюсь к тому, что это сообщение все-таки от десептиконов, так как больше никто не мог бы знать о том, что вы являетесь спарками Мегатрона. — сказал Рэтчет.       — А что если это ловушка от десептиконов? — спросила Сапфир. — Такое вполне может быть: он нас заманивает на указанные там координаты, и, вместо того, чтобы явиться как написано в сообщении «Лидер десептиконов явится лично, без посторонних слушателей и без огневой поддержки», придет вместе с огромной армией. И вообще, откуда Мегатрон может знать о том, что мы его спарки?       — Слушай, после вчерашнего, я не думаю, что до этого было трудно догадаться. — сказал Рубиниус. — Я дал достаточно намеков на то, что Оптимус мой альфа, прямым текстом назвав его своей семьей, а потом еще и убежав вместе с ним к вам на базу. А догадаться о том, кто второй родитель, уже не так сложно.       — Оптимус, что ты думаешь? — спросил Рэтчет у Прайма, который до этого молча смотрел в экран, а затем повернулся к нему.       — У меня есть свое видение о том, как нужно поступать в данной ситуации, однако… — он перевел взгляд на своих спарков, — Сапфир, Рубиниус, я хотел бы сначала услышать ваше мнение.       Близнецы переглянулись, и, посмотрев друг другу в оптики и улыбнувшись, с полной уверенностью, что поняли друг друга, молча кивнули, а затем, повернувшись к своему альфе, одновременно сказали:       — Нам точно нужно согласиться на встречу с ним.       — Нам ни в коем случае нельзя соглашаться на встречу с ним.       Затем они снова повернулись друг к другу и воскликнули:       — Что?!       Рубиниус нахмурился.       — Сапфир, я считаю, что нам нужно встретиться с моим Лордом… кхм, то есть, с Мегатроном. Он наш альфа. И, прежде чем ты начнешь возражать, послушай меня. Если он так заморочился и решил устроить встречу, и не только с нами, но и с Оптимусом, с нашим вторым альфой и его врагом, то я уверен, что вся эта ситуация с тем, что мы его спарки, для него что-то значит. — сказал он, а затем уже тише добавил: — Что мы для него что-то значим.       — Рубиниус. — сказала Сапфир, и ее голос, казалось, кипел от ярости. — Он. Хотел. Тебя. Убить! И он бы это сделал, если бы я не выстрелила! Буквально вчера вечером! Вчера! А сейчас все еще утро, даже полдня с того момента не прошло! Ты что, совсем с ума сошел?!       Рубиниус отвел взгляд.       — В последний момент, перед тем, как ты в него выстрелила, мне показалось, что он передумал. Что он не будет меня убивать. — немного грустно сказал он. — Да и к тому же… Я был тем, кто первый на него направил клинок, я должен был ожидать того, что могу поплатиться за это искрой.       — Ты защищал Оптимуса! — воскликнула Сапфир. — И не смей винить себя в том, что ты пошел против своего «лидера». Да если бы у меня был такой лидер, то я бы в первый же клик пошла либо против него, либо подальше от него.       — Хорошо, я понял ваше мнение. — сказал Оптимус. Сапфир и Рубиниус тут же повернулись к нему. Прайм выглядел одновременно грустным, не верящим в происходящее и немного обреченным. Однако в глубине его оптик Сапфир заметила еще что-то. Что-то, напоминающее надежду, что-то, что было очень теплым…       — Оптимус, нам с Сапфи нужно поговорить наедине. — сказал Рубиниус, слишком невинно улыбаясь. Он, по-видимому, тоже заметил этот странный взгляд Прайма. Сапфир нахмурилась, но не успела ничего сказать, так как ее схватили за манипулятор и потащили к коридору. — Ну, знаешь, есть вещи, который братья и сестры обсуждают наедине, без своих альф…       Рубиниус затащил Сапфир в коридор, и только спарк хотела у него спросить, что за шлак, как Рубиниус, все еще держа ее под руку, тут же остановился и встал совсем у края угла вместе с ней.       — Смотри. — шепотом сказал он, а затем выглянул в главную комнату. Сапфир нахмурилась, но сделала тоже самое.       — Куда это они пошли? — спросил Рэтчет.       — Не знаю. — сказал Оптимус. — Видимо, им действительно нужно обсудить что-то вдвоем.       — Ладно. — медик пожал плечами. — Оптимус, так ты не ответил на мой вопрос. Что ты думаешь об этом предложении?       Оптимус отвел взгляд в стену. Сапфир, смотрящая на него из-за угла, нахмурилась.       — Сейчас он скажет, что хотел бы согласиться на встречу. — прошептал ей Рубиниус.       — Что? Нет! Оптимус не будет такого говорить! — шепотом воскликнула она.       Сапфир понимала, почему Рубиниус согласился на встречу с Мегатроном — в конце концов, он был десептиконом. И пусть Сапфир верила в то, что Рубиниус был «хорошим десептиконом», его процессор все еще был промыт идеалами фиолетово значных, и он все еще уважал Мегатрона, потому, что не понимал, насколько же лидер десептиконов ужасный мех. Но вот с Оптимусом все было не так — он то должен был все понимать, он же сам боролся против него! И, перед тем, как заключить перемирие и объединиться против Юникрона, Прайм намеревался лишить Мегатрона искры, даже если это будет стоить ему своей. Даже при том, что, возможно, в прошлом у них двоих что-то было, хотя Сапфир решительно отказывалась об этом думать, сейчас у них явно ничего кроме многовековой, даже тысячелетней вражды и ненависти не было.       Оптимус не может на это согласиться, он не…       — Я знаю, что это несет очень большие риски, например, как сказала Сапфир, что все это окажется ловушкой, и ты скорее всего не одобришь мое решение, но я намерен согласиться на встречу и прийти в указанные в сообщении координаты и время. — сказал Оптимус. — И встретиться с Мегатроном. Вместе с Рубиниусом и Сапфир, если они того все-таки пожелают.       Челюсть Сапфир решила покинуть свое законное место и упасть, как только прозвучали эти слова.       — А я говорил. — послышался шепот Рубиниуса.       Рэтчет то ли устало, то ли разочарованно вздохнул, и сказал:       — Оптимус, ты лидер, и это сообщение в первую очередь было направлено именно тебе, поэтому и тебе решать. — сказал он. — Однако, я не буду скрывать то, что мне не нравится твое решение, и единственная причина, по которой оно хоть как-то вписывается в рамки разумного — так это то, что в сообщении есть очень явный намек на то, что при отказе на встречу Мегатрон может вытворить все, что угодно, дабы встретиться со своими спарками. В том числе и явный шантаж с угрозами жизней мирного населения. Не удивлюсь, если он уже спланировал, на какой человеческий город нацелит оружие, если вы не придете, так как ради своих целей он может пойти на такое и рискнуть. Но, это все еще не отменяет того, что идти на эту встречу очень опасно. И даже не Рубиниусу и Сапфир, а тебе, Оптимус. Когда Мегатрон увидит Рубиниуса и Сапфир, то теперь, учитывая, что он знает, кем они ему приходятся, у него с большой вероятностью установися связь альфы со спарками, и он не сможет им навредить. Но тебе — запросто.       — Я это знаю и понимаю, мой друг. — сказал Оптимус. — И все же… Это первый раз за все тысячелетия, когда Мегатрон хочет поговорить со мной. Обсудить что-то. Когда он первый идет навстречу, и даже не для того, чтобы одолеть общего врага, как это было с Юникроном, а для того, чтобы разъяснить ситуацию, что-то понять. И… я знаю, что это ужасно глупо, но это дает мне надежду, что я смогу с ним поговорить и хотя бы преодолеть то огромное непонимание, которое сейчас между нами. Сапфир отвернулась от этой сцены и ушла чуть глубже в коридор. Рубиниус повернулся за ней.       — Оптимус прав. — сказала Сапфир, скрестив манипуляторы на груди. — Это ужасно глупо — надеяться на что-то, что связано с Мегатроном. Я не понимаю, почему? Почему он хочет встретиться с ним, почему он надеется на что-то, когда это Мегатрон?!       — А разве это не очевидно? — тихо спросил Рубиниус, и Сапфир развернулась к нему.       — Для меня нет. — холодно сказала она. — Не подскажешь ли своей сестре, в чем дело?       Рубиниус глубоко вздохнул, и, краем оптики глянув в главную комнату, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает, тихо и грустно сказал:       — Потому, что он любит Мегатрона. И очень сильно.       Сапфир застыла на месте.       — Нет. — не веря в слова брата, сказала она. — Нет, он не может его любить, они же уже тысячи лет враги!       — И это не мешает ему. — сказал Рубиниус. — Послушай, Сапфир, я слышал то, чего ты не слышала, я видел то, чего ты не видела. Оптимус, вероятнее всего, сейчас находится в очень большой растерянности из-за того, что произошло на корабле десептиконов, пока он был там с потерянной памятью. И я так же уверен, что он хотел бы многое обсудить с Мегатроном, многое из того, что никак не касается нас с тобой, а только их.       — Окей, может быть он питает к нему какую-то слабость, как к бывшему… другу, или кем они друг другу приходились. — сказала Сапфир. — Но он явно в него не влюблен, это просто невозможно…       — Поверь, это более, чем возможно. — прервал ее Рубиниус. — Сапфир, мы с тобой буквально следствие их… отношений.       Спарк почувствовала, как внутри ее системы очень неправильно изогнулись, как будто бы ее сейчас стошнит.       — Я не хочу думать о том, что послужило нашему появлению. — сказала она. — И даже если так, то это было очень, очень давно! Какие у тебя доказательства, что Оптимус влюблен в него сейчас? То, что Оптимус хочет наладить снова с ним отношения, еще ничего не означает!       — Сапфир, они целовались! Буквально позавчера! — воскликнул Рубиниус. Спарк застыла на месте, почувствовав, как мир вокруг нее начинает плыть не туда, а затем:       — Они делали что?!       — Это то, что я хотел вчера тебе рассказать. — тихо добавил Рубиниус, уже жалея о том, что рассказал сестре. Сапфир подошла к нему и, сжав его плечи, уставилась в его оптики.       — Оптимус и Мегатрон… они… Они… — не веря, говорила она.       — Сапфир, Рубиниус, простите, что я вас прерываю, но я хотел бы с вами поговорить о том, что я решил по поводу сообщения. — сказал внезапно появившийся в коридоре Оптимус. Сапфир тут же заткнулась и посмотрела на него.       О, нет. Не думай об этом, не думай об этом, не думай об этом, даже не смей представлять, как они…       Но было уже слишком поздно: процессор Сапфир, абсолютно не спросив у ее разрешения на свои действия, нарисовал очень подробную и красочную картину поцелуя лидеров обеих фракций.       Сапфир героически попыталась собрать все оставшееся самообладание и не подать виду, что ее сейчас вырвет.       — Так как в сообщении указано определенное время, в которое нужно прийти на место встречи, и оно уже скоро будет, то нужно решать, что делать, как можно быстрее, поэтому… — Оптимус внезапно прервался, посмотрев на побледневшую дочь. — Сапфир, все в порядке? Со мной что-то не так? Ты так странно смотришь на меня…       Сапфир, еле сдержав очистительные позывы, выдавила из себя:       — Все в полном порядке, Оптимус. — сказала она, выбрасывая ненужные мысли из головы. — Так, о чем ты хотел поговорить?       Оптимус нахмурился, но продолжил:       — Сапфир, я понимаю, что тебе очень сильно не хочется идти на встречу с Мегатроном. Но я боюсь, что если мы не согласимся, то Мегатрон может пойти на весьма опрометчивые поступки. А я не хотел бы, чтобы невинные жизни пострадали. — сказал он. — Поэтому, я твердо намерен пойти. К тому же, мне самому очень интересно узнать, как так получилось, что все это время вы были нашими спарками, но об этом никто не знал. И я бы хотел поговорить об этом с Мегатроном. Но, Сапфир, если тебе сильно некомфортно, и если ты не хочешь с ним видеться, то я все пойму. Ты можешь остаться на базе, а мы с Рубиниусом пойдем вдвоем.       — Правда? — спросила Сапфир. — И… И вы не обидитесь, если я не пойду?       — Сапфир, конечно же нет! — воскликнул Рубиниус. — Ты можешь остаться, мы с Оптимусом можем пойти вдвоем. Если тебе так сильно не хочется видеться с Мегатроном, то ты, конечно же, можешь остаться!       — И… И вы не расстроитесь? — тихо спросила Сапфир.       — Конечно же нет, Сапфир. — сказал Оптимус, присев на одно колено рядом со своими спарками, оказываясь ниже них. — И никто не будет тебя винить за то, что ты не пойдешь. Мы все тебя прекрасно понимаем.       Сапфир счастливо улыбнулась.       — Спасибо вам большое.

***

      Сапфир сидела на своей платформе одна в комнате. Мысли вихрем крутились вокруг нее, одна хуже другой.       Мысль о том, что Оптимус мог чувствовать к Мегатрону какую-то симпатию, конечно же, выводила ее из себя, но не это тревожило ее больше всего. Она не могла представить, как можно хотеть иметь что-то общее с таким ужасным мехом, как Мегатрон. Как можно хотеть иметь с этим тираном какую-то близость, как можно было хотеть иметь с этим жестоким убийцей какую-то связь…       Пока она не осознала, что она сама является его спарком. Что ее собственная искра буквально была зажжена из его, что у нее есть его черты, и что у них есть очень даже прочная связь, хотела ли она этого, или нет. Что она, Сапфир, по сути является его прямым продолжением. И вот от этого ей становилось тошно.       Она не хотела этого. Она не хотела быть спарком Мегатрона, спарком самого ужасного меха, который только существовал.       Но она была. Она была спарком убийцы. Она была спарком меха, который несколько раз чуть ли не лишил ее семьи. Спарком меха, который вчера мог убить ее друзей, ее альфу, ее брата…       Наверное, это и была причина, по которой Сапфир не хотела идти на встречу с Мегатроном. Она боялась. Боялась почувствовать с ним связь альфы и спарка, боялась почувствовать к нему что-то теплое, что-то родное. Что-то, что она чувствовала, когда видела Оптимуса и Рубиниуса.       Она не хотела, чтобы Мегатрон становился ее семьей.       И это был ее план: она просто не будет контактировать с Мегатроном. Никогда. И не будет иметь с ним ничего общего. Тогда у него просто не будет возможности стать ее семьей.       Где-то глубоко внутри ее процессоре прозвучал отголосок разума:       От того, что ты будешь прятаться от него, он не перестанет быть твоим альфой.       И этот отголосок был прав, как бы Сапфир не хотелось его игнорировать. Она была спарком Мегатрона, и не важно, проявляется ли у них связь, или нет. От игнорирования данного факта Мегатрон не перестанет быть ее альфой.       Другая мысль тоже проскользнула в голове у Сапфир: может быть она и ненавидела Мегатрона и не хотела с ним общаться, но она не могла не отрицать того факта, что ей было до жути любопытно, как так получилось, что они с Рубиниусом оказались спарками обоих лидеров. А для того, чтобы выяснить это, хорошо было бы собраться вместе ей, Руби, Оптимусу и Мегатрону, обсудить все, что они знают и понять, как так получилось. А для этого, понятное дело, ей придется иметь дело с Мегатроном.       Сапфир глубоко вздохнула. Ладно. Была не была. Как бы она ни не хотела видеть Мегатрона, она не может просто вечно от него прятаться. Лучше пойти к нему сейчас, всем вместе, когда он все еще предлагает и не настроен враждебно, по крайней мере, Сапфир на это надеялась.       В конце концов, ну будет ей искра диктовать, что Мегатрон ее альфа, и что? Своей головы у нее что ли на плечах нет? Процессор все еще работает, значит, это она и только она одна будет решать, является Мегатрон частью ее семьи, или нет. А не какая-то там связь.

***

      — Рэтчет, я должен буду попросить тебя прослушивать все, что у нас будет происходить. И, если будет какая-то непредвиденная ситуация, то тут же выслать команду. Так же я хотел бы, чтобы ты выполнил мою просьбу: когда мы окажемся на месте, я осмотрю все вокруг, удостоверюсь, что опасности нет, и только тогда, когда я дам команду, ты должен будешь закрыть земной мост. — сказал Оптимус. Рэтчет кивнул.       — А где сейчас остальная команда? — спросил Рубиниус.       — Они пока что следят за детьми, однако, через пару минут должны быть здесь. Если что, они думают, что вы будете на патруле. — ответил Рэтчет. — Ах да, Оптимус, вот еще: когда выйдете из земного моста, проверьте все вокруг и подтвердите, что опасности нет. Тогда я закрою портал.       — Хорошо. — кивнул Прайм.       Рубиниус отвернулся и посмотрел на неработающий земной мост с тревогой.       Не хотел ли он идти потому, что боялся за свою искру? Скорее нет, чем да. Он не думал, что Мегатрон попытается их убить. Нет, причина его беспокойства была в другом. Вчера он поднял манипулятор на своего лидера, а потом еще и сбежал к автоботам. Этот поступок оценивался как измена десептиконам, и, чаще всего, всех тех, кто это делал, убивали при первой же возможности. Но Мегатрон этого не сделал. Тогда, когда он держал автоботку, когда Рубиниус направил на него бластеры, Мегатрон дал ему шанс: он сказал, что если Рубиниус опустит оружие, то все его предательство будет прощено. А затем, когда Рубиниус этого не сделал, его Лорд, выбив из него все силы, имел прекрасную возможность потушить его искру, он даже направил на него свой клинок, вот только…       Он этого не сделал. Вместо этого он просто смотрел на него. И Рубиниус очень хорошо помнил его взгляд: вместо ярости, злости и желания убить в нем было сомнение. А затем лидер десептиконов убрал клинок для того, чтобы застрелить его, как подумал тогда Рубиниус. Но на деле Мегатрон так и не зарядил свою пушку: нет, вместо этого он просто потянул к нему манипулятор. Конечно, он мог это сделать для того, чтобы вырвать из него искру. Но почему-то сейчас Рубиниус думал, что Мегатрон не убил бы его тогда, даже если бы Сапфир не выстрелила. Слишком много сомнения было в оптиках лидера десептиконов.       Мог ли Мегатрон уже тогда знать или догадываться о том, что Рубиниус его спарк? Десептикон не мог знать этого наверняка, но он предполагал, что нет. Возможно, где-то в глубине их искр, у них все-таки была связь альфы и его спарка, но просто она почему-то не проявлялась.       — Все в порядке, Рубиниус? — спросил Оптимус подошедший к нему. Рубиниус вздохнул.       — Да, я просто очень волнуюсь. — тихо ответил он. — Все таки, это встреча с моим лидером, и… Я не знаю, как он будет на меня реагировать.       — Ты можешь остаться на базе с Сапфир, я поговорю с Мегатроном, и, если все будет хорошо, то позову тебя. — сказал Оптимус.       — Нет, все в порядке. — покачал головой Рубиниус. — Я пойду, ничего страшного.       Оптимус кивнул и повернулся к медику, который стоял возле управления земным мостом.       — Рэтчет, мы готовы. — сказал Прайм. Медик кивнул и стал вводить координаты, как вдруг послышался звук быстрых шагов и в главную комнату вбежала Сапфир.       — Подождите! — крикнула она, и все мехи, стоящие в комнате, повернулись к ней. — Я… Я пойду с вами.       Рэтчет и Оптимус удивленно на нее взглянули, а Рубиниус спросил:       — Сапфир, ты уверена?       — Да. — ответила спарк. — Я решила, что я пойду на встречу с Мегатроном.       — Хорошо. Рэтчет, открывай земной мост. — кивнул Оптимус.       Сапфир подбежала к брату и альфе и встала рядом с ними, взявшись с Рубиниусом за манипуляторы.       — Сапфир, Рубиниус. — позвал их Оптимус, и его спарки повернулись к нему. — Я знаю, что мы идем на мирные переговоры, но я все равно должен вас попросить активировать все боевые протоколы, и отключить их только тогда, когда я убежусь, что опасности нет.       Сапфир и Рубиниус кивнули.       — Погодите… — внезапно сказал Рэтчет. — Это разве не координаты того места, где… О, Праймус, это действительно они.       — Что? Рэтчет, что-то не так? — обеспокоенно спросила Сапфир. Медик покачал головой.       — Нет, все в порядке. Просто… Вы все сейчас едите в знакомое место. — сказал он. — Но не все из вас его помнят.       — Что? — спросил Рубиниус. — О чем вы говорите?       — Сейчас увидите. — сказал Рэтчет и повернул рычаг, открывая земной мост. — Я буду на связи. Если понадобиться помощь, то говорите немедленно.       — Хорошо. — кивнул Оптимус. Он надел боевую маску. — Вперед.       Он двинулся в сторону земного моста, и через несколько секунд его силуэт исчез в бирюзовой воронке. Близнецы тут же последовали следом за ним, зайдя в свотовой круговорот, но, когда они почти дошли, то приостановились на последнем шаге.       Сапфир сжала денты. Страшно ли ей было? Конечно. И она чувствовала, что Рубиниус тоже очень сильно волновался. Но они были вместе. А значит, что все уже было хорошо.       Сапфир сжала манипулятор брата и увидела, как на его фейсплете появилась крошечная улыбка.       — Ну что, ты готова к теплой встрече с нашим вторым альфой? — спросил он.       — А у меня есть выбор? — спросила Сапфир.       — Ну, вообще-то, да. — сказал Рубиниус. — Ты все еще можешь отказаться. Хочешь назад?       — Еще бы. Все, пошли. — усмехнулась Сапфир, и потянула брата за собой, в поток чистого света.

***

      Теплые лучи, шелест листьев от ветерка встретили прибывших Оптимуса, Рубиниуса и Сапфир. Спарк оглянулась: это было весьма умиротворенное место. Вокруг стояло много невысоких деревьев, и из-за небольшого бриза, качающего ветви с листьями, по кругу прыгали солнечные пятнышки. И все бы ничего, если бы не большая, уже заросшая небольшими ростками траншея, окруженная поваленными, опять-таки же заросшими мхом и растениями деревьями, в конце которой виднелось полуразрушенное металлическое сооружение.       Сапфир почувствовала, как ее брат слегка покачнулся на месте от удивления.       — Это место… — прошептал Рубиниус. — Это же…       — Рубиниус? Все в порядке? — спросила Сапфир. — Где мы находимся?       — В месте, где я тебя нашел. — ответил за ее брата Оптимус. — То, что лежит в конце этой траншеи — капсула, в которой ты прилетела.       Сапфир повернулась и тут же посмотрела на уже немного проржавевшие куски сломанного металла — все, что осталось от космического корабля.       — Я прилетела в этом? Удивительно, как я вообще выжила при падении. — пробормотала она.       — Это было уже около полугода назад, а я помню день, когда мы с Арси нашли тебя там, и когда я принял решение о том, чтобы оставить тебя у нас на базе, так хорошо, будто бы это было вчера. — сказал Оптимус. — Я…       Он внезапно запнулся, а затем развернулся и поднял оружие, нацеливая его на того, кто стоял сзади, хотя ни Рубиниус, ни Сапфир ничего не слышали: Оптимус будто бы почувствовал присутствие своего бывшего любовника, а теперь уже врага. Двойняшки тоже обернулись назад, и прямо в этот момент фемм поняла, какую ужасную ошибку они оба допустили: в отличии от Оптимуса, они забыли включить свои боевые протоколы, и сейчас стояли совершенно безоружно. Однако, когда Сапфир поняла это, было уже слишком поздно: Мегатрон стоял в начале траншеи и разглядывал их.       И в этот момент произошло самое худшее: Сапфир и Рубиниус подняли свои оптики и встретились с ним взглядами, и, даже не смотря на такое большое расстояние между ними, Сапфир почувствовала уже знакомое ей тепло, которое говорило только о том, что искра того меха, на которого она смотрит, является очень близкой, не иначе как родственной для ее собственной. Она смотрела на Мегатрона и чувствовала, как ее искра посылает ей в процессор сигналы о том, что ему можно доверять, что с ним она в безопасности. Сапфир внезапно осознала, что тот маленький сияющий огонек, который сидел в центре ее груди, вообще не видел никакой разницы между Мегатроном и Оптимусом, и приказывал ей относиться к ним абсолютно одинаково. Но вот сама спарк как раз таки видела разницу между обоими лидерами, и еще какую.       Постепенно большая часть этого тепла спала, в процессор уже не поступало так много сигналов о том, что ей нужно доверять Мегатрону, и разум немного прояснился. Сапфир обнаружила, что Мегатрон, который переводил взгляд с Сапфир на Рубиниуса и обратно, выглядел немного… растерянным.       — Так значит, это правда. — задумчиво сказал он. — Подумать только, вы двое — мои спарки. Мой сын, — он посмотрел на Рубиниуса, а затем перевел взгляд на Сапфир. — И моя дочь.       — Мегатрон. — грозно сказал Оптимус, все еще направляя на него бластеры. — Ты прислал сообщение, в котором сказал, что хотел бы провести переговоры.       Лидер десептиконов усмехнулся.       — Да, именно это я и хотел сделать. И я сейчас, как видишь, стою один, совершенно безоружный, в отличии от тебя, Оптимус Прайм. — сказал он уже своим обычным голосом. Оптимус некоторое время смотрел в его алые оптики, а затем опустил бластеры и снял боевую маску.       — Рэтчет, ты можешь закрывать земной мост. — сказал он, и только сейчас Сапфир поняла, что в нескольких шагах от них все это время была открыта бирюзовая воронка, которая только сейчас закрылась.       Сапфир снова перевела взгляд на Мегатрона, который теперь неспешным шагом шел к ним, и заметила, что его левый манипулятор был покрыт тонким слоем нанитовой сетки для более быстрого заживления раны, оставленной, судя по ее форме, клинком Рубиниуса, а правый в свою очередь вообще был согнут и закреплен так, что манипулятор не мог двигаться: а вот над этим уже она сама постаралась. Сейчас Мегатрон даже не мог вооружиться, хотя, он до сих пор оставался очень грозным противником.       — О чем ты хотел поговорить, Мегатрон? — спросил Оптимус спокойным голосом.       — А сам как думаешь, Оптимус? — усмехнулся Мегатрон, подходя достаточно близко, так, чтобы между ними было всего несколько шагов. — Мне кажется, что тема довольно очевидна.       — Да. — кивнул Оптимус, а затем продолжил, и его голос надломился, показывая эмоции: — Мегатрон, я не понимаю. Почему ты выносил наших спарков и не сказал мне об этом?       Оптики Мегатрона расширились то ли от удивления, то ли от ярости.       — Я выносил?! — воскликнул он. — Оптимус, это я должен задать тебе это вопрос! Почему это ты выносил моих спарков и даже не соизволил меня об этом уведомить?! И не прикидывайся, что это сделал не ты.       — Я не прикидываюсь, Мегатрон. — сказал Прайм. — Я не являюсь носителем наших спарков. Я бы никогда от тебя не скрыл их существование, и даже если бы попытался, то не смог. Когда у меня вообще была возможность выносить их и сделать так, чтобы ты этого не заметил?       — Когда ты по просьбам архивов улетал в командировки на месяцы. — сказал Мегатрон. — А вот у меня, в отличии от тебя, возможности выносить их не было! Если ты уже забыл, то я являлся гладиатором, и у нас даже возможности выносить не было: если медики после сражения, когда проверяли исправность систем, обнаруживали, что гладиатор носит, то они тут же прерывали этот процесс. Так что, в отличии от тебя, Оптимус, я их выносить в любом случае не мог!       Рубиниус и Сапфир переводили взгляды с одного меха на другого. Ситуация накалялась с каждым кликом, что не могло не волновать. Сапфир перевела взгляд на Рубиниуса, и он, в свою очередь, посмотрел на нее абсолютно непонимающим и слегка шокированным взглядом. Секунда, две, три, и оба близнеца были вынуждены отвернуться друг от друга, чтобы не рассмеяться — Сапфир даже пришлось закрыть рот манипуляторами! Казалось бы, ситуация очень трудная: у них, по сути, нет носителя, ну, или кто-то просто не признается в этом. Но стоило Сапфир посмотреть на Рубиниуса, как ситуация из тяжелой превратилась в смешную.       — Видимо у нас с тобой просто не может быть нормальной семьи. — прошептал ей Рубиниус. — Даже когда у нас появились альфы — у нас до сих пор нет носителя!       — Руби, наши альфы — Оптимус Прайм и Мегатрон. Это уже в любом случае не попадает в рамки «нормальной семьи». — прошептала ему в ответ Сапфир, сдерживая смех. — Я вообще удивлена, как мы можем существовать.       Рубиниус внезапно нахмурился и повернулся к спорящим лидерам.       — А мы чисто теоретически вообще могли… создаться? — спросил Рубиниус, влезая в их разговор. Оба его альфы повернулись к нему, и Сапфир почувствовала, как ее брату стало неловко — ей самой, честно говоря, тоже. — Я хотел спросить… могли ли вы вообще нас сделать?       — Что ты имеешь в виду, Рубиниус? — спросил Мегатрон. Рубиниус ужасно поголубел, и Сапфир уже знала, какой вопрос он хотел задать, и не была уверена, что хочет знать на это ответ.       — Я имею в виду, сливали ли вы ваши искры вместе, когда… когда вы… — начал Рубиниус, но так и не смог закончить.       — Занимались интерфейсом? — закончил за него Мегатрон. Сапфир захотелось удариться фейсплейтом об землю, а потом желательно еще и провалиться под нее. Какой интерфейс, она еще не отошла от их поцелуя!       — Мегатрон! — воскликнул, как заметила Сапфир, очень, очень смущенный Оптимус. — Фильтруй свою речь, Сапфир спарк!       — Ей уже шестнадцать тысяч лет. — закатил оптики Мегатрон. — И, отвечая на твой вопрос, Рубиниус, да, чисто теоретически вы могли появиться. Но после этого вашего появления, вас еще должен был кто-то выносить. И поскольку я никак не смог бы этого сделать, то…       — Мегатрон, я не вынашивал Сапфир и Рубиниуса. — прервал лидера десептиконов Оптимус.       — Он прав, Мегатрон. — послышался голос выходящего из портала Рэтчета. Все мгновенно обернулись к нему.       — Насколько я помню, я просил на переговоры только Оптимуса и моих спарков. — недовольно сказал Мегатрон. — Поэтому попрошу тебя пока что по-хорошему, медик, покинуть место нашей встречи.       — Я владею той информацией и теми знаниями, без которых, боюсь, вы не сможете никогда прийти к соглашению. — сказал Рэтчет, подходя к Оптимусу. — Потому, что в отличии от всех присутствующих, я могу сказать, кто с наибольшей вероятностью является носителем, и мои слова будут основаны на научных фактах и экспериментах, а не на том, кто мог, а кто нет.       Мегатрон пару кликов сощурившись смотрел на него, но затем все-таки сказал:       — Ладно, так уж и быть, оставайся. Но тогда я тоже приведу еще одного «своего» меха.       Из тени деревьев внезапно вышел… Саундвейв.       Сапфир, на самом деле, даже не сильно удивилась: Мегатрон сейчас находился в достаточно уязвимом состоянии, учитывая его увечья. Приходить одному было бы просто небезопасно.       — Саундвейв. — тихо сказал имя связиста Рубиниус. Десептикон тут же повернулся к нему и едва заметно кивнул. А затем он слегка повернул свой фейсплейт, закрытый экраном, и уставился на Сапфир. Спарк в одно мгновение почувствовала себя очень неловко.       — Ладно. — кивнул Оптимус, и повернулся к Рэтчету. — Так о чем ты хотел сказать, мой друг?       Рэтчет тяжело вздохнул.       — Ну, для начала я хотел бы сказать, что Оптимус не мог бы выносить Рубиниуса и Сапфир, ну, или по крайней мере, доносить их до второй фазы, потому, что у него нет следов ношения. — сказал он. Мегатрон недовольно фыркнул:       — Конечно, а что бы ты еще мог сказать, кроме как защиты Оптимуса. — сказал он.       Сапфир тем временем нахмурилась и, повернувшись к Рубиниусу, спросила:       — Что значит «доносить до второй фазы»? Какие еще фазы?       — А вот надо меньше оффлайнить было на биомеханике. — сказал Рубиниус, и Сапфир пнула его ногой. — Ладно, ладно. Специально для тупых. Ай! Хорошо, специально для тех, кто плохо учит устройство нашего тела. Так пойдет?       — Давай рассказывай уже. — буркнула Сапфир.       — Хорошо. — усмехнулся Рубиниус. — Когда искры двоих альф сливаются и, в порыве сильных эмоций и чувств образуется третья, то она идет в искровую камеру носителя, и пребывает там, вращаясь вокруг искры альфы, достаточно долгое время, пока не окрепнет и не будет готова провалиться вниз, чтобы там уже сформироваться в маленького спарка. Это и называется первой фазой — фаза, во время которой новая искра находится в искровой камере носителя, непосредственно рядом с его искрой. Во время этой фазы искра настолько незаметна, что носитель может даже и не знать о ее существовании. В этот момент с ней может случиться все, что угодно: она может погаснуть, может дожить до конца, а может и разделиться на несколько одинаковых искр, как это произошло с нами. Поэтому мы и близнецы по искрам, так как изначально мы были одной искрой, но разделились еще в искровой камере. А затем, когда искра достаточно разгорается, она проваливается в специальное место, где будет расти и превращаться в спарка, и вот это уже называется второй фазой. Если искра разделится надвое там, то это уже будут просто близнецы, и они всегда практически одинаковые во всем. От второй фазы у носителя всегда остаются «следы» — они незаметны и никак не ощущаются, но если какой-нибудь врач будет осматривать системы ношения меха, то он сможет сказать, носил ли этот мех, или нет. И, походу дела, у Оптимуса этих следов нет, следовательно, он не мог нас носить.       Сапфир нахмурилась.       — Но ведь следы оставляет только вторая фаза ношения. То есть чисто теоретически, он мог выносить нас на первой. — сказала она.       — Нет, не мог. Без второй фазы ношения не появятся спарки. — вмешался Рэтчет, а затем повернулся к Рубиниусу. — У тебя очень неплохие знания в биомеханике, Рубиниус.       — Да ладно вам, это же обычное устройство ношения, об этом каждый может рассказать. — скромно улыбнулся Рубиниус и тут же получил пинок от своей сестры. — Значит, получается, по вашему мнению, наш носитель — Мегатрон?       — Я еще не договорил. — сказал Рэтчет. — Да, я сказал, что Оптимус не мог бы вас выносить, но, в то же время, я думаю, что, как бы это не были неприятно это говорить, но Мегатрон прав.       — Что?! — одновременно воскликнули Оптимус и Сапфир. Мегатрон удивленно поднял одну бровь.       — Мегатрон, ты действительно говоришь правду, когда говоришь о том, что ты не мог бы выносить Рубиниуса и Сапфир, так как гладиаторам просто не позволяли этого. Более того, я уверен, что у тебя тоже, скорее всего, нет следов ношения, опять по той же причине: гладиаторам гасили искры их спарков еще тогда, когда они находились на первой фазе. — сказал Рэтчет. — Поэтому, трудно определить, кто из вас носитель и есть ли он вообще.       — Это уже похоже на какую-то одну большую шутку. — сказала Сапфир.       — Именно поэтому, ответ надо искать не в том, как вы могли появиться, а в том, как вы все между собой связаны. — продолжал медик.       — Искровая связь. — сказал Оптимус.       — Но… разве она не одинаковая и у носителя, и у сира со спарком? — спросил Рубиниус.       — Это так. Искра спарка не видит разницы между носителем и сиром, но только тогда, когда связь уже есть. Но образуется эта связь между альфами и спарком по-разному. — сказал Рэтчет. — Эта теория была высказана очень давно, но так и недоказана, потому, что ставить эксперименты над спарками и альфами, разрушать их связи между друг другом всегда считалось неприемлемым. Даже несмотря на то, что совет своей политикой сам неосознанно проделывал такое с населением многих южных городов, для ученых это все равно выходило за рамки этики. Пока не появились десептиконы. Я читал про несколько случаев, когда мехов спасали после того, как они побывали на экспериментах десептиконов. И в одном из таких случаев была семья: фемм, бот, который был военным до того, как попал на эксперименты, и еще один бот. Оказалось, что фемм и военный были парой, а третий бот был их спарком. Но, так как из-за экспериментов над их процессором их искровая связь «сломалась», они, мало того, что забыли друг друга, так еще и связь между ними, по которой они могли бы определить, что они семья, пропала.       — О, я помню! Рэтчет, ты же рассказывал мне про это! — воскликнула Сапфир. — Потом ты рассказал, что военному боты сделали операцию, после которой у него появилась связь альфы с его спарком, а потом, когда фемм рассказали о том, что эти двое — ее семья, то у нее тоже появилась связь с ними!       — Да, именно так. — кивнул Рэтчет. — Я показался в наших архивах и нашел еще информацию об этом случае. Я узнал, что та фемм была сиром для своего спарка, а военный — носителем. И так же я узнал, что на той операции, после которой у военного появилась связь с его спарком, ему, помимо самой хирургической процедуры, еще отключили боевой режим. И сопоставив все факты, после вчерашних долгих раздумий, я пришел к определенным выводам. Итак, первое — когда Сапфир встретила Оптимуса у них сразу появилась связь альфы и спарка. Но при этом, когда Оптимуса встретил Рубиниус, у них эта связь не появлялась ровно до тех пор, пока Оптимус не потерял память и не стал Орионом, верно?       — Да. — кивнул Рубиниус.       — Возникает вопрос, почему у Рубиниуса не появилась связь с Оптимусом раньше? Ответ кроется в том, что каждый раз, когда Оптимус встречался с Рубиниусом, они оба были на поле боя, и у них у обоих был включен боевой режим. И, судя по той ситуации, которую мы рассматривали ранее, боевой режим препятствует образованию связи между альфой и его спарком, что, в принципе, имеет логичное обоснование: в боевом режиме многие наши функции действуют по-другому, а некоторые и в принципе блокируются. Поэтому, точно также как и у военного бота, у Рубиниуса не образовывалась связь с Оптимусом потому, что у них обоих был включен боевой режим, но стоило Оптимусу стать Орионом и оказаться с Рубиниусом не на поле боя, то связь тут же появилась.       — Это… имеет смысл. — пробормотал Оптимус.       — Далее с Мегатроном. Тут все немного… сложнее. — продолжал Рэтчет. — Так же как и с та фемм, Мегатрон общался с Рубиниусом все это время, но связь не образовывалась. И я не верю, что за несколько тысяч лет не возникло ни одной ситуации, чтобы Мегатрон и Рубиниус пересеклись и оба были без боевого режима. Поэтому, тут разъяснение кроется в другом. Я думаю, что у вас двоих связь была, просто вы ее не чувствовали, или не чувствовали так, как должны были. Как говорится в отчетах о том случае, та фемм проявляла интерес к своей семье, но прям конкретной искровой связи не наблюдала. Возможно, ты, Рубиниус, видел в Мегатроне какого-то достаточно важного для тебя меха, своего лидера, но немного больше: может быть отчасти наставника, или просто примера. Ну, или просто он мог тебе напоминать что-то хорошее. В то время как ты, Мегатрон, мог видеть в Рубиниусе… не знаю, выдающегося десептикона, того, кто потом точно сможет продолжить ваше десептиконское дело, ну или же видеть в нем что-то, что ты любишь, или кого-то, кого ты любишь, если на это способна твоя отравленная искра.       Оптики Мегатрона расширились в осознании, когда его взгляд метнулся сначала к Рубиниусу, а затем к Оптимусу.       — С Сапфир же у вас не образовывалась связь вообще никакая по той же причине, что и у Рубиниуса с Оптимусом: вы каждый раз боролись против друг друга, каждый раз у вас был включен боевой режим, если не считать тот эпизод, когда ты сидел у нее в голове, но от этого связи не образуются. — сказал Рэтчет. — Дело в том, что, в отличии от Оптимуса, связь с Мегатроном образовать было сложнее. Обычно искровая связь идет от искры к процессору, но, так как у вас она была слишком слабая, то она не доходила до процессора, и даже в самой искре была незаметна. Но, как только Мегатрон узнал о том, кем приходятся ему Сапфир и Рубиниус, прямо как та фемм узнала о том, что у нее есть спарк, связь сразу восстановилась, так как она пошла уже от процессора к искре.       — Значит, что у Мегатрона с нами связь как у той фемм со своим спарком, а у Оптимуса с нами связь как у твоего военного бота? — спросила Сапфир.       — Да. — кивнул Рэтчет. — И, так как фемм была сиром, а военный был носителем, то… Получается, что, если основываться на теории о том, что связь между двумя альфами образуется по-разному, то Мегатрон является вашим сиром, а Оптимус — носителем.       На некоторое время повисла неловкая тишина, прежде, чем Оптимус спросил:       — Но… Рэтчет, разве ты не сам сказал, что я не мог их выносить?       Медик вздохнул.       — Да, я сказал это. И я не отказываюсь от своих слов. Я до сих пор уверен в том, что ты не носил Рубиниуса и Сапфир… на второй фазе. — сказал он.       — Что ты хочешь этим сказать? — недовольно спросил Мегатрон. Рэтчет повернулся к близнецам.       — Сапфир, Рубиниус, я думаю, что… Когда Оптимус вас носил, еще на первой стадии вас вытащили из его искровой камеры, если вы вообще когда-то там находились. — сказал он.       — Что?! — воскликнули брат и сестра.       — Мы что — продукт аборта? — спросила Сапфир.       — Но… Но разве в таком случае мы не должны были… ну… умереть? — спросил Рубиниус.       — Должны были. — кивнул Рэтчет. — Если искру отделить от искры носителя, то она в любом случае погаснет, но иначе ваше происхождение никак нельзя объяснить. Тем более, что эта теория закрывает некоторые другие вопросы и нестыковки: во-первых, почему у вас двоих не было нормальной связи с вашими альфами — дело в том, что искровая связь с альфами образуется как раз таки на первой фазе развития спарка. А, так как у вас она похоже была прервана, то именно поэтому ваши связи с альфами были такими «инвалидными». Во-вторых, эта теория объясняет, почему вы двое не росли вместе с Оптимусом или Мегатроном, и почему они вас не помнят — вас просто забрали от них.       — Но кто мог это сделать?! — воскликнула Сапфир.       — А на этот вопрос, я полагаю, что именно вы должны нам ответить. — сказал Мегатрон. — Ведь тот, кто вас забрал у нас, скорее всего вас и вырастил.       Сапфир почувствовала, как в ее искре что-то похолодело.       — Альфа Трион. — тихо сказала она.       — Наставник? — прошептал Оптимус. Сапфир, конечно, рассказывала ему о том, что именно с Альфа Трионом она проводила много времени в детстве, но Прайм только сейчас осознал, что это могло значить. — Но… зачем наставнику забирать у меня моих спарков?       — Я полагаю, что ответ на этот вопрос мы можем узнать опять-таки же только из слов Сапфир и Рубиниуса. — сказал Мегатрон. Рубиниус поднял голову и посмотрел на своего сира.       — Мы понятия не имеем, почему наставник сделал это. Мы вообще все детство думали, что наши альфы мертвы, ну, или отказались от нас, а наставник и учитель просто не хотят на расстраивать и не говорят нам об этом. — сказал он.       — Учитель? А это кто? — нахмурился Мегатрон.       — Это мех, который обучал нас сражаться. Кстати, по внешности он был из Каона. — задумалась Сапфир.       — А вы не знали, как его зовут? — спросил Оптимус. Сапфир задумалась, а затем ответила:       — Нет, все к нему обращались как учитель, ну или же «ваш учитель», и ни наставник, ни Элита…       — Элита? Элита 1? Она тоже вас воспитала?! — воскликнул Оптимус.       — Так, так, так. Все становится только интереснее. — усмехнулся Мегатрон. — Я предлагаю сделать так: чтобы у нас не возникало слишком много вопросов, пускай Рубиниус и Сапфир вкратце расскажут о своем детстве, о том, как они росли, с кем росли, как так получилось, что один из вас стал десептиконом, а вторая попала в архивы, в общем — все, что нам нужно о вас знать, чтобы понять, как мы оказались в такой ситуации.       — Идея, конечно, хорошая, но боюсь, что рассказ будет слишком долгим. — сказал Рубиниус. — Боюсь, что нам придется простоять тут несколько часов.       — Предложение: отправиться на корабль десептиконов и провести дальнейшие переговоры в более комфортной обстановке. — внезапно послышался механический, ровный и безэмоциональный голос Саундвейва. Сапфир вздрогнула и повернулась к Рубиниусу:       — Он что, говорит? — прошептала она.       — Это не настоящий его голос. — сказал Рубиниус.       — А как мы можем гарантировать нашу безопасность, если будет находиться на корабле десептиконов? — спросил Оптимус.       — Оптимус, поверь, я буду не заинтересован в твоей смерти, пока мы не выясним все вопросы относительно наших спарков. — закатил оптики Мегатрон.       — И все же, тебе ничего не помешает похитить у меня наших спарков, а затем убить меня и Рэтчета. — сказал Оптимус.       — Я предлагаю вам снять маскировку корабля десептиконов, так, чтобы автоботы смогли в любом случае с нами связаться и отследить наше местоположение. — сказал Рэтчет.       — А также, если с Оптимусом, или с Рэтчетом хоть что-нибудь случиться, мы с Рубиниусом отказываемся с вами сотрудничать и ничего никому не будет рассказывать. — сказала Сапфир.       — Идет. — кивнул Мегатрон.       — Да, кстати, если мы отправляемся на корабль десептиконов, то давайте еще сразу сделаем КНК тест, для того, чтобы окончательно убедиться в вашем родстве. — сказал Рэтчет. — У нас на базе не имелось таких технологий, иначе я бы уже сам давно его сделал для Оптимуса и Сапфир, еще в самый первый день ее пребывания на базе, но в лаборатории десептиконов они должны быть.       — Саундвейв: поддерживать идею относительно КНК-теста. — снова послышался голос связиста.       — Хорошо, это действительно звучит разумно. — кивнул Мегатрон. — Ну что, вы готовы идти на корабль?       — Мегатрон. — позвал своего бывшего возлюбленного Оптимус. — Если мы придем на корабль, и там будет какая-то опасность, то…       — У тебя будет еще одна причина меня ненавидеть. — ухмыльнулся Мегатрон. — Но, обещаю тебе, Оптимус, пока что твоей искре ничего не будет угрожать.       — Хорошо, Мегатрон. — кивнул Прайм, и повернулся к автоботам и Рубиниусу. — Вы все согласны идти на корабль десептиконов?       Все трое согласно кивнули. Оптимус вздохнул.       — Хорошо. — сказал он. — Мегатрон, мы готовы.       — Отлично. — кивнул Мегатрон. — Саундвейв — открывай земной мост!       За спиной лидера десептиконов открылась бирюзовая воронка. Автоботы и Рубиниус подошли к ней.       — Прошу, Оптимус. — ухмыльнулся Мегатрон, пропуская Прайма вперед. Оптики лидера автоботов сузились в недоверии, но затем он почему-то смягчился.       — Мегатрон. — сказал он. — Я действительно хочу поверить твоим словам, поверить тому, что меня не ждет там вся твоя вооруженная армия. Но ты заставляешь меня сомневаться.       — О чем ты? Это простая вежливость перед мехом, который является носителем моих спарков. — сказал Мегатрон. Оптимус вздохнул, и, повернувшись к световой воронке, шагнул в нее. Мегатрон ухмыльнулся и шагнул следом.       Вскоре, Рубиниус и Сапфир остались одни. Спарк неуверенно переминалась с одного сервопривода на другой.       — Нервничаешь? — спросил Рубиниус.       — Да, есть такое. — ответила Сапфир.       Рубиниус приобнял ее за плечи.       — Все будет хорошо, Сапфи. Я обещаю, что нам там никто не навредит, а если и навредит, то я тебя защищу. — сказал он.       — И я тебя. — ответила Сапфир. Рубиниус мягко улыбнулся.       — И ты меня. — сказал он. — Пошли, проведу тебе экскурсию по кораблю, покажу свою комнату. О, Праймус, я же оставил там все свои вещи! Вот, будет шанс забрать их!       Сапфир мягко рассмеялась и, вместе со своим братом, шагнула в бирюзовую воронку.