Wedding Ring / Обручальное кольцо

Иваизуми успел пройти с национальной командой всего несколько кварталов, прежде чем незаметно отделиться. С момента неожиданной встречи минуло уже более получаса, но Кагеяма никак не мог выбросить произошедшее из головы. — Как думаешь, он понял? — наконец спросил Кагеяма. Комори, заметивший беспокойство товарища, попытался его приободрить: — Я бы не стал переживать, Кагеяма. Иваизуми-сан — не тот человек, который станет мстить из-за такой мелочи. — Дело не в Иваизуми-сане, — мрачно возразил Кагеяма. — А если он расскажет Ойкаве-сану, что я следил за ними во время их тайного свидания? — Ты и Вака-чан — единственные, кто искренне верит, что Иваизуми-сан вышел замуж за Ойкаву! — в отчаянии простонал Атсуму. — Вы оба сошли с ума! Ойкава — мужчина, да ещё и живет в Аргентине! Как они вообще могли пожениться? — Иваизуми и Ойкава обручились в Калифорнии. Об этом рассказал мой отец. Ему нет смысла лгать мне, — возразил Ушиджима, с привычной невозмутимостью. На его лице не дрогнул ни один мускул. Вероятно, он повторял эту фразу уже сотни раз. Атсуму же терпением не отличался. — И как я уже говорил тебе тысячу раз, Вака-чан, — это полнейший бред! Ты вообще слышишь себя?! — он был на грани того, чтобы просто заорать. — Если подумать логически и проанализировать факты, то в словах Вакатоши-куна есть смысл, — раздался неожиданный голос, и все невольно вздрогнули. К обсуждению внезапно присоединился Сакуса — человек, которого ничто не сможет заставить поддаться на участие в их бесконечных авантюрах. В целом, само по себе чудо, что он в принципе согласился отправиться с ними на разведку. — Какое совпадение — Ойкава, оказывается, женат. Но самое любопытное — даже его команда не знает, на ком. — А это ты откуда узнал? — прищурился Хошиуми, недоверчиво уставившись на Сакусу. — В отличие от большинства из вас, я окончил колледж и учил английский, — с характерной ноткой раздражения начал Сакуса. — Дословно — аргентинская версия Вакатоши-куна пыталась узнать местоположение Ойкавы и его жены. И даже когда его вопрос состоял всего из четырех предельно простых слов, одним из которых было «Ойкава», никто из вас так и не понял, о чем речь. В итоге он просто сдался и начал открытым текстом называть имя его жены. — Да ладно? Так вот почему он постоянно говорил имя Аманай-тян и указывал на свой безымянный палец? — всполошился Хошиуми. — Я-то думал, он спрашивал о ее помолвке! — Тоже, — подхватил Комори. Сакуса не смог скрыть разочарования от слов двоюродного брата. — Ты же понимаешь английский. Почему как только ты начинаешь тусить с этими людьми, ты моментально деградируешь до их уровня? — тихо пробормотал он под маской. Как по сигналу, Атсуму внезапно выкрикнул: — Не позволю Ойкаве увести у Арана Каноку-тян! Только через мой труп! Кагеяма в мгновение ока побледнел, как только осознал, что произошло. — Подожди… Значит, он говорил об Ойкаве и его жене? — медленно произнес он. — Мне показалось, он интересуется, согласилась ли она или нет — предложение же было совсем недавно! Я даже сделал это идиотское лицо с поцелуем… Теперь Ойкава решит, что я разношу слухи о его браке с Аманай-сан! Сакуса перевел взгляд на Кагеяму. Они впервые пересеклись почти десять лет назад, в тренировочном лагере, и тогда Кагеяма казался ему непоколебимым и полностью уверенным в себе парнем. Сакуса не раз слышал, как иностранные команды за глаза звали его «ледяной сучкой». А затем Иваизуми неожиданно вернулся из Америки и присоединился к работе не только тренером национальной сборной Японии, но и вошел в состав штаба «Швайден Адлерс». С этого момента Кагеяма словно постоянно находился на взводе. Он вел себя так, будто на него натравили самих якудза, хотя все прекрасно знали — Иваизуми и мухи не обидит. Испуганное состояние Кагеямы не осталось незамеченным и для Атсуму — тот просто не мог упустить такую великолепную возможность и не поиграть на нервах юного связующего: — Ну вот, выходит, ты разносишь слухи, что, оказывается, Ойкава женат на Каноке-тян, — протянул он с самодовольной усмешкой. — Всё-таки нужно было находить время и для учебы, Тобио-кун. Если так боишься Ойкавы, не переживай: скамейка запасных — отличное место для тебя, пока я буду героически биться с Аргентиной на площадке. Кагеяма сверкнул злым взглядом, но не растерялся и тут же выпалил: — Я ни за что не позволю тебе лишить меня шанса победить Ойкаву-сана! — О, привет, Иваизуми-сан, Ойкава-сан. Я и не знал, что вы знакомы, — произнёс Хошиуми, заглядывая за спину Кагеямы. Тот, охваченный паникой, судорожно глотнул воздух, едва не задохнувшись — Шучу, — ухмыльнулся Хошиуми, наблюдая за реакцией. — Кстати, что у тебя с ними за дела? — Полагаю, Ойкава довольно жестоко издевался над Кагеямой в средней школе, — спокойно начал своё рассуждение Ушиджима. — А вот Иваизуми, похоже, напротив — относился гораздо добрее. Как следствие, их брак поставил Кагеяму в затруднительное положение. А именно — вероятно, он чувствует, что больше не может доверять Иваизуми в той же мере после того, как тот продемонстрировал полное безрассудство, связав свою жизнь с Ойкавой. Все замерли, потрясённые. То, что прозвучало из уст Ушиджимы, на удивление, имело смысл. — Вака-чан, как ты вообще додумался до чего-то подобного? — недоверчиво протянул Атсуму. Ушиджима лишь пожал плечами. — За последние годы моя мама встречала немало плохих мужчин. Кагеяма сверкнул таким взглядом, будто был готов убить на месте. — Иваизуми и Ойкава — не мои мама и папа, — процедил он сквозь зубы. — Технически Ушиджима предположил только то, что Иваизуми — твоя мать с плохим вкусом на мужчин, — с улыбкой заметил Комори. — А вот представить Ойкаву своим отцом — это уже полностью домыслы твоего подсознания. Сакуса, стоявший рядом, одобрительно кивнул. Наконец-то его двоюродный брат сказал что-то, за что ему не пришлось испытывать стыд за их общую родословную. На лице Кагеямы отразился ужас, когда до него дошел смысл сказанного. Атсуму сочувственно похлопал его по спине. — Не переживай так сильно, Тобио-кун, — с самодовольной ухмылкой протянул Атсуму. — Все дети от природы любопытны к личной жизни своих родителей.

***

Мартинес, Ламела, Бруно и игроки «Боливара» были настолько выбиты из колеи появлением Хаджиме Иваизуми и его безупречным владением испанским с аргентинским акцентом, что у них просто не осталось сил продолжать поиски Ойкавы. Неожиданно для себя Ламела и Мартинес обнаружили, что остались в полном одиночестве посреди вестибюля отеля — часть команды «Боливар», участвовавшая в тайной миссии, бесследно растворилась, отправившись на пляж, а след Бруно и вовсе простыл — даже для самой команды осталось загадкой, как и когда это произошло. Развалившись на диване в холле отеля, Ламела уже собирался подняться и отправиться наслаждаться уютом своей постели, когда услышал мягкий звон лифта. Двери разъехались в стороны, и из них вышла самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Точнее, технически он видел её и раньше, но только теперь мог рассмотреть так близко. Её густые тёмные локоны мягко ниспадали вдоль изящной линии плеч, а несколько выбившихся прядей идеально подчёркивали тонкие черты лица. Она была удивительно высокой, и в каждом её выверенном движении сквозило врождённое благородство. Её яркие, глубокие глаза медленно скользнули по холлу, пока случайно не встретились со взглядом Ламелы — в тот же миг он забыл, как дышать. К его счастью, достоинство осталось нетронутым, ведь взгляд её тут же устремился к мужчине, стоявшему рядом. Женщина уверенно направилась в их сторону. Первая мысль Ламелы была «куда бежать?», но пока он соображал, та уже оказалась прямо перед ними. — Что случилось, тупица? Так легко сдался? — спросила она, возвышаясь над Мартинесом, лениво развалившимся в кресле. Если Агустин Мартинес выглядел так, будто мог сыграть Капитана Аргентину в фильме Marvel, то его сестра, Каталина Мартинес, могла бы затмить всех аргентинских кинозвёзд золотой эпохи. До сегодняшнего момента Ламела наблюдал за Каталиной исключительно на волейбольных матчах: волосы стянуты в высокий хвост, по лицу струился пот. Даже тогда, наблюдая за ней издалека, с трибун, он находил её потрясающе красивой. Но теперь, когда она стояла всего в нескольких шагах, Ламела осознал — он окончательно и бесповоротно ею очарован. Мартинес убрал руку, которой до этого прикрывал глаза, и бросил на сестру недовольный взгляд. — Чего тебе, Каталина? Мы полностью провалились в попытке застать Тору на свидании с Канокой Аманай. — Какая отличная новость, — спокойно ответила Каталина. — Думаю, жених Каноки вряд ли аплодировал бы вашему успеху, если бы план сработал. — Какой жених? — Мартинес мгновенно выпрямился. — Что значит «жених»?! Каталина с нарочитой небрежностью начала рассматривать свой безупречный маникюр. — Представляете, вчера вечером Аран Оджиро, игрок национальной сборной Японии, сделал ей предложение, и та была не в силах отказаться, — сообщила она, смакуя эффект своих слов. — Вот вам истинная причина, по которой женская команда так рано покинула Осаку. Арану удалось убедить всю команду и сопровождающий персонал вылететь в Фукуоку пораньше. Разве это не романтично? Внезапно всё встало на свои места. Странное возбуждение, с которым японская сборная обсуждала Каноку Аманай, когда они случайно пересеклись у торгового комплекса Мицукоси, теперь обрело смысл. Ламела тихо выдохнул и закрыл лицо ладонями. И снова мимо. И всё же, несмотря на то, что на бумаге Ойкава и Канока Аманай выглядели как пара, словно созданная небесами волейбола, Ламела по какой-то причине просто не мог представить их вместе. Мартинес в ярости. — Ты меня подставила! — бушевал он, уставившись на сестру. — Ты всё это время знала, что Канока Аманай не замужем за Тору! Каталина лишь равнодушно пожала плечами. — Я не виновата в твоём полном отсутствии мозгов. А еще в твоей безалаберности и полной уверенности, что Беркли и Лос-Анджелес — один и тот же штат. Это всё равно что сказать: Санта-Фе и Буэнос-Айрес — районы одного города. Кто, если не родная сестра, знал слабые места Мартинеса лучше всех? Он был настолько зол, что, казалось, вот-вот начнёт извергать языки пламени, изгоняя демона из себя. Ламела, услышав этот почти нечеловеческий рык, поднял голову и с облегчением убедился: Мартинес жив. Он дышал, и это уже хороший знак. Правда, его лицо приобрело ярко-красный оттенок, но, по крайней мере, он оставался цел и невредим. Однако Ламела слишком поздно понял, какой ужасной ошибкой было показывать своё лицо. В тот же миг он ощутил на себе пристальный, оценивающий взгляд Каталины. — О! Неужели это для меня? — с театральным притворством спросила Каталина. На мгновение Ламела даже не понял, о чём она говорит. Но где-то в глубине сознания раздался отчаянный голос: «Да! Я весь твой!! Возьми меня!» Однако реальность не щадила даже Ламелу, когда он вспомнил, что всё ещё сжимает в руках пакет с покупками из Мицукоси. Слишком растерянный, чтобы встретиться с Каталиной взглядом, Ламела вскочил на ноги и почти силой всучил ей подарочный пакет. — Я… я Матиас Ламела, — выдавил он из себя. Каталина с лёгкой улыбкой приняла пакет, который теперь по праву принадлежал ей. — Я знаю, кто ты, Матиас Ламела. А ты хорош. Смотрела игру, где ты блокировал все атаки Мэтта Андерсона из США. Слова слетели с губ Ламелы прежде, чем он успел их обдумать: — Ты, безусловно, лучше, и я знаю, о чем говорю, — видел твои блоки против Чжу Тинга из Китая. На мгновение воцарилась тишина, и Ламела был уверен, что всё испортил. С замиранием сердца он осторожно поднял взгляд и украдкой посмотрел на совершенные черты Каталины. И в этот момент она поймала его взгляд. Каталина улыбнулась — тепло, искренне, — а затем негромко рассмеялась. Этот смех…Он был настолько прекрасен, что Ламела едва не упал в обморок. — Спасибо, что терпишь моего тупого старшего брата, — сказала Каталина с лукавой улыбкой. — Он часто говорит о тебе много приятных вещей. Словно кто-то овладел его телом, Ламела вдруг почувствовал, как всё напряжение, всё волнение, вызванное одним лишь взглядом потрясающей девушки напротив него, в одно мгновение испарилось. И прежде чем он успел осознать свои действия, Ламела мягко взял Каталину за свободную руку, поднёс к губам и, едва касаясь кожи, прошептал: — Если для того, чтобы мы встретились вновь, мне суждено терпеть Агустина, то я смиренно приму свою судьбу. Мартинес в ужасе смотрел на развернувшуюся картину: его младшая сестра вспыхнула ярким румянцем в ответ на поцелуй Матиаса Ламелы.

***

Ойкава околачивался в полуподвальном холле фудкорта «Фукуока Мицукоси» уже как минимум час, когда наконец услышал знакомые шаги. Он тут же улыбнулся, поднимая голову: — Ты опоздал, Ива-чан. Иваизуми остановился перед ним, нахмурившись: — Вообще чудо, что тебя нашел. До сих пор поражаюсь, что по размытой фотографии каких-то подарочных дынь и единственном сообщению «Увидимся в Фукуоке» смог определить место встречи. И только потому, что ты без конца трещишь о Мицукоси. Ойкава обиженно надулся: — Грубо, Ива-чан. Разве так встречают своего любимого мужа после стольких месяцев разлуки? Иваизуми ухмыльнулся: — Не хочу тебя расстраивать, но если это наша первая встреча за несколько месяцев, значит, я изменял тебе каждую ночь на протяжении последней недели. — Да ты понял, что я имел в виду, Ива-чан. Лицо Иваизуми смягчилось. — Ага. Добро пожаловать домой, Тору. Пойдём, я угощу тебя раменом. — Подожди! — Ойкава вскинул руку чуть быстрее, чем следовало. Он наклонился вперед, обеими руками протягивая глянцевый пакет из Мицукоси. — Это тебе. Иваизуми застыл, ошеломленный и немного… напуганный. Подарок? Для него? Чёрт. А он должен был тоже что-то подготовить? В панике оглядевшись, Иваизуми ожидал, что вот-вот из-за прилавка выскочит продавец с ещё одним фирменным пакетом Мицукоси — уже для Ойкавы. Иваизуми в изумлении посмотрел на Ойкаву. — Это не подарок на воссоединение, — тихо пояснил тот. Иваизуми невольно выдохнул с облегчением. — Это поздравление. В честь твоей новой работы. Или… работ. Нескольких. Пожалуйста, прими его. Пакет в руках Ойкавы совсем не выглядел тяжёлым, но его пальцы предательски дрожали. Иваизуми наконец перехватил подарок, и Тору тут же выпрямился, избегая смотреть ему в глаза. Хаджиме нахмурился. Испуганное и даже виноватое выражение на лице Ойкавы заставило его замереть. — Я знаю, что не поддерживал тебя так, как следовало, — тихо продолжил Ойкава. — Ни тогда, когда ты выбрал «Адлерс», ни тогда, когда стал работать с национальной сборной… Хотя я не могу сказать, что полностью одобряю твой выбор, я безмерно горжусь тобой. Надеюсь, эта очень дорогая дыня скажет за меня то, что я так и не смог выразить вслух. При упоминании «Швайден Адлерс» Иваизуми мгновенно насторожился, готовясь к привычной вспышке гнева и очередному словесному поединку, где ему вновь придётся оправдываться за своё решение. Но на этот раз Ойкава не стал затевать спор, но и сдержаться — выше его сил. Вместо этого он произнес название «Адлерс» так, словно выплёвывал яд. Иваизуми быстро огляделся, убедившись, что вокруг нет посторонних, а затем осторожно коснулся лица Ойкавы, кончиками пальцев проведя по его щеке, прежде чем слегка притянуть ближе, заставляя взгляды встретиться. — Спасибо за дыню, Тору, — негромко произнес он. — Это действительно много значит для меня. Глаза Ойкавы расширились, но в следующую секунду он вырвался из рук Иваизуми и резко толкнул его прочь. — Не смей делать этого здесь. Нас же могут увидеть.