Timere desideria tua

      Северус шел по залитому предрассветными сумерками Коукворту. Грязь и разруху скромно укрывал густой стелющийся туман, так что город казался даже в некотором смысле красивым. Если, конечно, вам нравятся мрачные постиндустриальные пейзажи. Волшебник специально аппарировал на противоположный от дома конец города, чтобы немного пройтись и проветрить голову. Отвыкшие от нагрузок мозги, казалось, скрипели на всю улицу. Ещё и налившаяся на лице гематома противно ныла, но он специально не накладывал никаких чар — боль помогала не сползти обратно в то болото, в котором он себя обнаружил накануне.       Да и болото ли? Прошедшие с Лили годы были самыми спокойными и размеренными в его жизни. Ему не приходилось постоянно кого-то спасать, подставляя под удар свою спину. Его ждали дома, любили и хотели, о нем заботились в конце концов.       Ну да — ехидно ответил внутренний голос. — как за комнатной собачкой. Покормили, надели костюмчик и отвели на случку. В остальное время лежи себе на подушечке и изредка потявкивай, чтобы не подумали, что сдох.       Северус остановился перед темной витриной магазина. Из грязного стекла на него смотрел его отец, каким он был незадолго до смерти. Отекший, расплывшийся, с отросшей щетиной и огромным, в поллица, синяком. Он никогда не считал себя писаным красавцем, но это было слишком даже для него. В книгах, что оставила ему Гермиона это состояние описывалось и весьма подробно. Вот только, если им верить, он уже пару лет назад должен был умереть. Но нет, все ещё коптит небо, живучий. Снейп медленно побрел дальше, чувствуя, как тело само отказывается идти.       Он шёл уже больше часа, отвыкшие от нагрузок ноги начинали ощутимо ныть. Ему оставалось пройти ещё дом и свернуть за угол, но он все ещё не знал, как поступить дальше. Снейп дошел до перекрестка и остановился. Он мог прямо сейчас войти в дом, обнять Лили и забыть обо всём, что узнал этой ночью. Все снова станет хорошо, он будет засыпать и просыпаться рядом с той, о которой мечтал, его жизнь будет спокойна и размерена. Или он может прямо сейчас войти в дом и узнать правду. И тогда неизвестно, что будет дальше.       Пожалуй, впервые в жизни выбор делал он сам. Ну или ему хотелось так думать. Северус сжал в кулаке серебряную иглу и ещё раз обдумал сложившуюся ситуацию.       Джинн, мать его, самый настоящий джинн. Вернее, марид, привязанный волшебником к камню. Теоретически, исполняя желание, он начинает тянуть энергию из того, кто загадал желание, и отдавать её своему хозяину. А учитывая, что шкатулка в храме пролежала не один век, и колдун этот скорее всего уже мертв, то за прошедшие годы псевдолили вполне могла накачать на целого лича. Причем сильного лича, кто попало не сможет подчинить и привязать джинна. А это значит, что где-то может бродить пакость, похуже Темного Лорда по причине своей невменяемости. Большей невменяемости, чем была у Тома. Только джинн не стал бы растягивать удовольствие и добил его максимум за пару лет. Либо он тянет не только из него. Либо ещё множество всевозможных «может быть».       Гермиона оставила ему на прощание два подарка: спящую ловушку в его любимом кресле и артефакт, с помощью которого можно обезвредить марида. Это породило ещё несколько вопросов. Почему она сама ничего не предприняла? Почему оставила ему подсказки и просто ушла? И сам же себе ответил: потому что он бы этого ей не простил. А так она, хоть и очень медленно, но отомстит ему за предательство. Медленно и милосердно. Он будет превращаться в очень счастливый овощ, пока в один прекрасный момент не уснет навсегда. Магическая «золотая доза». Либо он своими руками уничтожит свое, пусть и наведённое, счастье.       Он колебался до последнего. Пока шел к дому по тропинке, обрамленной рядом каких-то цветов, пока поднимался по ступенькам на крыльцо, пока шел из прихожей в гостиную.       — Любимый, где ты был? — послышался обиженный голосок Лили. — Мне без тебя не спалось!       — Нула респирато. — еле слышно выдохнул он.       Несколько секунд он надеялся, что ничего не произойдёт, что Гермиона ошиблась. Но нет, сидящая в его кресле девушка замерла, будто к чему-то прислушиваясь, а потом рассмеялась.       — Смотрите, кто тут у нас такой догадаливый?       Лили резко изменилась. Вместо уютной домашней кошечки теперь на него смотрела голодная пантера. Ее плечи расправились, спина стала ровнее, изменилась поза, посадка головы, взгляд. Девушка грациозно закинула ногу на ногу и положила руки на подлокотники, будто это было не старое протертое кресло, а королевский трон. Она хищно облизнулась, сверкнув острыми зубками.       — М-м-м-м! — Лили сладко потянулась, выгибаясь и демонстрируя грудь. — До чего же мне надоело играть пай-девочку. Нарцисса была права, она до невозможности скучная. Ну что, котик, помурлыкаем?       Она перевернулась в кресле, закинув ноги на спинку и свесив голову с сиденья. Роскошные медные волосы растеклись по полу, став заметно длиннее и темнее. Тонкие пальчики принялись массировать налившуюся грудь.       — И чего же хочет могучий колдун, пленивший маленькую невинную мариду?       — Я собираюсь узнать правду. — Северус обдумывал и тщательно подбирал каждое слово, чтобы не озвучить даже намек на просьбу или пожелание. — И я узнаю её, даже если мне придется прибегнуть к темномагическим ритуалам, описанным в одной занимательной книге. «Qahr alriyh», занятое чтиво, не правда ли? Особенно глава про привязывание джинна к предметам. Или про ритуал развеивания. — глаза девушки на мгновение испуганно расширились, но Снейп успел это заметить. — Вижу, ты тоже её читала. Надеюсь, тебе понравилось и ты просто сгораешь от нетерпения попробовать. — он подошёл к девушке, все ещё лежащей на кресле, присел на корточки и заглянул ей в глаза. — Теперь у тебя есть тёмный маг. Приступим?       Зелёные глаза сузились. Она перевернулась на живот, изогнувшись, как гимнастка, так что её попа оказалась над головой, а пятки перед лицом. Марид скользнула краем стопы по щеке волшебника и улыбнулась.       — Не зря эта малышка так восхищалась тобой, сахир. Не зря. Или… — она приблизила лицо, едва не соприкасаясь носами, и с удивленным восторгом посмотрела ему в глаза. — Не может быть! А она мне все больше и больше нравится. Надо же! Нет, любовь моя, ты все-таки дурак! Ну, не прячься, против меня это не поможет, глупенький. Хочешь поговорить? Давай поговорим. Обещаю, хитрить не стану.       Северус усмехнулся и сел на диван.       — Рассказывай.       — Когда не было ничего, кроме Него, Он создал эфир и из него появились джинны.       — Ближе к сути, Лили. Сперва назови свое истинное имя.       — Ты сможешь назвать меня, как хочешь, дорогой. Мне нравится, когда ко мне обращаются «моя Госпожа».       — Назови свое истинное имя. — Северус смотрел своим фирменным взглядом, постепенно возвращаясь к себе прежнему. — Или будем говорить по-другому. — он начал читать заклинание, развеивающее джиннов.       — Колдун, призвавший меня из эфира, нарёк меня Мунус-тур-зи       — Хорошо. Мунус-тур-зи, повелеваю тебе, встань! — Девушка легко вспрыгнула на кресло и с очаровательной улыбкой встала. — Мунус-тур-зи, повелеваю тебе, подними ногу. Хорошо, Мунус-тур-зи, повелеваю тебе, перепрыгни на обеденный стол и оставайся там.       Лицо мариды исказилось от ужаса, но её, словно марионетку, подбросило в воздух и швырнуло на стол. Дом заполнился инфернальным воем распластанного по столешнице существа, мало похожего на девушку. Дав ей несколько секунд почувствовать, что будет в случае неповиновения и убедившись, что джинн назвала истинное имя, Снейп позволил ей вернуться в кресло.       — Тебе говорили, что ты больной ублюдок? — она с щелчком поставила на место вывернувшиеся суставы и сплюнула на пол черную кровь. — Это у тебя хобби такое, делать больно тем, кто тебя любит? — Снейп иронично изогнул бровь. — Да, шайтан тебя задери, я тебя действительно люблю. Угораздило же блин.       — Разве джинны способны любить?       — В зависимости от того, что ты понимаешь под любовью. — она села по-турецки и менторским тоном пояснила. — В моем случае это скорее инстинкт, заложенная по-умолчанию программа. Как родитель любит своего ребенка, потому что гормоны в мозг ударили. Мне не важно, кто ты, какой у тебя характер, твои достижения, прошлое, да и вообще все. Даже если ты будешь пускать слюни, ходить под себя и забудешь собственное имя, я буду умиляться твоему говну на матрасе и мечтать, чтобы ты меня отымел всеми доступными способами. Даже если ты начнёшь пожирать младенцев и пинать котиков, я буду тебя боготворить. Женщина-мечта. Ты мечтал о семье с Лили Эванс, ты её получил. А что для тебя семья? Когда жена готовит и убирается, муж сидит в кресле и читает, и они занимаются сексом. Ведь так?       Северус слушал её с видимым безразличием, однако жадно ловил и обдумывал каждое слово.       — А то что я так быстро охладел к Гермионе? Это тоже твоих рук дело?       Марида звонко расхохоталась.       — Вот любите, вы, мужчины, в своей неверности любовницу обвинять. Четыре тысячи лет прошло, но ничего не изменилось. — девушка смахнула несуществующую слезинку. — Джинн не может внушить какие-либо чувства. Манипулировать, подтасовать, вводить в заблуждение, но не внушать. Так что списать свое поведение на меня не выйдет. Я дала тебе то, чего ты хотел. Ну или думал, что хотел. Как ты сказал? «Чтобы вернулась моя Лили Эванс». Только она никогда твоей не была, только в фантазиях. Вот ты и получил свою ожившую мечту. Фанатично в тебя влюбленную, постоянно тебя вожделеющую домоседку-хозяюшку, которая смотрит только на тебя и живёт одним тобой, и вывернется ради тебя наизнанку… Серьезно, Сев, тебе почти полвека, по людским меркам это довольно много, в мое время ты бы уже был ветхим стариком, если вообще жил ещё, но мечтать о помешанной на тебе секс-кукле с функцией мультиварки и пылесоса?       Северус закипал. Язвительная манера говорить и ехидное выражение любимого лица выводили его из себя похлеще злополучной троицы в Хогвартсе и Дамблдора с Волдемортом вместе взятых.       — Почему я ещё жив? Из кого ты тянешь энергию для своего хозяина?       — Зайчик, у тебя с арифметикой как? Я провела в камне четыре тысячи лет, от того, кто меня призвал, скорее всего, не осталось даже пыли. Считай, что тебе дважды крупно повезло. В этом в первый раз, а во второй с умничкой-женой. Да пошлет ей небо хорошего мужа, она сумела уничтожить камень, так что теперь я привязана исключительно к тебе, любовь моя. И пока ты жив, я останусь в этом теле и в этом мире. Мне не нужно тянуть энергию для хозяина, а на поддержание этой оболочки вполне хватает тебя, о мой ненасытный тигр! Ты знаешь, сколько вкусного высвобождается, когда ты кончаешь? Твой экстаз, твое восхищение, твоя страсть… А сколько гордого восторга, когда ты уверен, что я тоже кончила, пятый раз за ночь. Что ты так смотришь? Это просто оболочка, она почти ничего не чувствует. — в доказательство она со всей силы ударила рукой по подлокотнику, так что предплечье неестественно согнулось посередине. — Видишь? Ни боли, ни тактильных ощущений, ни-че-го. Ой, ты что, обиделся? Дорогой, а чего ты хотел? За искренностью это к живым, я даю тебе то, чего ты ожидаешь, не больше. Кто виноват, что у тебя в душе и голове такая каша, что ты сам разобраться не можешь? О, теперь ты хочешь честности? Хорошо. Во-первых, ты, любовь моя, инфантильный взрослый, который к своим годам так и не научился принимать решения за себя. Тебя за ручку много лет вели два злобных гения, а потом одна умная женщина. Не пора ли повзрослеть уже? Как только дело дошло до самостоятельных взвешенных решений, касающихся твоей жизни, у тебя включился режим ребенка, который увидел торт до обеда. Во-вторых, ты раз за разом все себе портишь сам. Вот чем тебя не устраивала Гермиона? Она ведь действительно любила тебя, идиота, до последнего верила, что ты с ней честен. И она простила бы тебя. Но нет, зациклился на девочке, отшившей тебя больше половины жизни назад, вцепился в воспоминание и свои фантазии. В-третьих, твоя злость и обида такие же вкусные, как и любовь. Я уже почти восстановила руку. Достаточно правды? А то я могу и продолжить.       — Достаточно. — процедил он сквозь зубы. Марида была права по всем пунктам, и это злило. — Ты сказала, что не можешь создать чувства. А забирать?       — Сам догадался? — она с хитрым прищуром посмотрела на волшебника. — Ой, и здесь тебя ткнули, как котенка мордочкой в лужу. Гермиона действительно слишком хороша для тебя, пожалуй, когда все закончится, попробую с ней договориться. Забирать могу, это — непреложный закон магии, за все нужно платить, дорогой. Вот ты и заплатил тем, что сильнее всего мешало исполнению желания. Чем больше желаний, тем выше цена.       — Но я загадал два желания…       Губы мариды растянулись в хищном оскале почти от уха до уха.       — Два. — вкрадчиво подтвердила она. — С добрым утром, опомнился. Магия забрала твои амбиции. Но не переживай, ты же просил только, чтобы она родила. Становиться отцом в список твоих желаний не входило, вот маленький Снейп и не бегает теперь, так что не тревожь девочку понапрасну, ей и так непросто. Но она умничка, прекрасно со всеми справляется.       Северус почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Неужели… Нет, Гермиона сообщила бы ему. Или наоборот, вычеркнула бы его из своей жизни окончательно и бесповоротно. А после… Великий Мерлин, на что же он её обрёк?! Вина снова захлестнула его, как когда-то, много лет назад. Только теперь у него не было ни цели, ни сил жить дальше.       — Какое вкусное у тебя отчаяние. Но я могу тебе помочь. — она облизнулась. — Только попроси.       — И как же? Ещё одно желание?       — Нет. Отпусти меня, я тебя поцелую и ты снова обо всём забудешь. Будем жить, как прежде, и тебе снова будет хорошо.       — Пока я не сдохну. — невесело усмехнулся Снейп. — Сколько я ещё протяну так?       — Лет десять точно.       — А что ты будешь делать после моей смерти?       — Раз мой камень уничтожен, я снова растворюсь в эфире. — она задумалась.       — И умерли они в один день. — съязвил Северус, разглядывая мариду и судорожно продумывая варианты, как выйти из этой ситуации. — Впрочем, это пока терпит. Мунус-тур-зи, повелеваю тебе оставаться на месте и спать. Продолжим после.       Волшебник несколькими взмахами палочки увеличил кресло до размеров небольшого дивана, убедился, что ловушка на месте и активна, а джинн удобно устроилась и спит. Ему требовалось отдохнуть, посоветоваться и подумать. Он отправил патронус Люциусу с приглашением навестить его вечером и отправился в постель.