Timere desideria tua

      — Иди нахуй! — яростный голос Гарри вкручивался в мозг раскаленным саморезом. — Ей не пора уже очнуться?       — Это просто сон. Ларри сказал, что ей сейчас это необходимо. — ответил ему женский. — Слишком большое потрясение, в её-то положении. Но и она, и малыш в порядке. По крайней мере физически.       — Я убью его. Найду и убью.       — Мистер Поттер, уймитесь! Это не удалось волшебникам посильнее вас. Тем более, что сейчас вы нужны будете Гермионе. Я сама его убью.       — Ты тоже мне понадобишься, Цисси. Что произошло? Что ты здесь делаешь? — голос был хриплый и царапал горло.       Гермиона открыла глаза и осмотрелась. Она лежала в гостиной Поттера. Сам хозяин дома нервно расхаживал возле камина из стороны в сторону, сжимая кулаки и ероша пятерней волосы, как всегда делал, когда волнуется. Над ней склонилась Нарцисса.       — Вильма аппарировала тебя сюда без сознания, — ответил Гарри. — Я отправил Кикимера за целителем. Целитель прибыл вместе с миссис Малфой. Расскажешь, что произошло?       — Северус… Он… — горло сдавил спазм, так что стало невозможно дышать, а из глаз брызнули слезы. — Он… С Лили… Там, дома…       Гермиона задыхалась от подступающей истерики. Перед глазами снова встала картина: Северус, её Северус гладит по бедру другую женщину, в их кровати, пока она ждет его праздновать их годовщину. Нет, теперь уже точно не её Северус.       — …она! Гермиона! — голос Гарри вырвал ее из воспоминаний. — Дыши! Сконцентрируйся на дыхании! Вот так, хорошо.       Гермиона послушно вдохнула, задержала воздух в лёгких, насколько позволили всхлипывания, выдохнула. Через несколько минут она уже справилась с эмоциями.       — Спасибо. Уже утро? — сквозь высокие окна гостиную заливал солнечный свет.       — День. Целитель тебя усыпил, ты металась и швырялась заклинаниями. — Сообщить Кингсли, что ты заболела?       — Не нужно, с сегодняшнего дня у меня отпуск. Мы с Северусом планировали…       От наступающих слез защипало в носу. Нарцисса села с ней рядом, привлекала к себе, и от этого простого жеста заботы прорвало плотину. Гермиона рыдала, уткнувшись в сиреневый атлас платья волшебницы, завывая и шмыгая носом. Миссис Малфой гладила ее по спине, нашептывая что-то успокаивающее и легонько покачивая, как ребенка. Когда поток слез сменился тихими всхлипываниями, Гарри подал подруге стакан воды.       — Я бы предпочла что-нибудь покрепче.       — Дорогая, мне не кажется это хорошей идеей. — Нарцисса отстранилась, беря её за руки и заглядывая в глаза. — Целитель сказал, что ты беременна.       — Ну заебись! — выдала Гермиона, шокировано уставившись в одну точку и сжимая в руке стакан с водой, зато в голове её стало до звона пусто.

***

      Северус лежал на кровати, подперев рукой голову и любовался спящей рядом женщиной. Ее волосы, горящие в солнечном свете, рассыпались по подушке, на искусанных губах играла лёгкая улыбка, а изящная ручка с тонкими пальчиками, покоилась на его. Мужчина был абсолютно счастлив. Сожаление и стыд перед женой растворились в том огне, что сжигал его прошедшей ночью. Гермиона сильная, она справится и найдет более достойного мужчину. Просто, не они две половинки одного целого, такое случается.       Вчера, увидев на пороге спальни жену, он не почувствовал ничего. Она была красива, он знал, что нарядилась она для него и ждала, но все это было неважно. Уже нет. Он понимал, что поступил по-скотски, но верил, что однажды она его поймет.       Лили потянулась и открыла глаза.       — Доброе утро! — проворковал он, легонько целуя кончик её носа. — Выспалась? Как ты себя чувствуешь?       — Замечательно.       Она томно улыбнулась, потягиваясь, как кошка и заставив его сердце пропустить удар, но тут ее лицо помрачнело. Северус проследил за ее взглядом: на туалетном столике Гермионы стояла их фотография с прошлогоднего рождественского бала в министерстве. Фотограф успел запечатлеть момент, как она целует его во время вальса. Раньше ему нравилась эта фотография, копия даже хранилась в ящике его рабочего стола, но сейчас она не вызывала особых эмоций, разве что раздражение из-за огорчения Лили.       — Вам нужно поговорить. — она встала с постели и поискала взглядом платье. — Я ни о чем не жалею, но мы действительно поступили очень непорядочно.       Северус усмехнулся уголком губ: гриффиндорцы всегда гриффиндорцы. Лили не нашла платье и накинула его рубашку, валявшуюся рядом с кроватью. Несколько пуговиц на ней были оторваны и висели на лоскутах ткани.       — Я в душ, а ты свяжись с Гермионой. Чем скорее вы разберётесь, тем лучше.       Северус проводил её взглядом, любуясь изяществом движений и призвал патронус. Искрящаяся призрачная лань прогарцевала по комнате и остановилась. Около минуты они играли в гляделки, пока Снейп не убедился, что так связаться не получится. Это было странно, обычно патронус мог найти адресата где угодно, если он жив и не скрывается специально. То, что Гермиона могла с расстройства что-то с собой сделать, он отмел сразу-это не в её характере. Значит, придется искать другим способом. Волшебник натянул трусы и спустился в гостиную к камину. Было только одно место, куда она могла отправиться. Его догадки подтвердились, когда Поттер, не дав сказать ни слова, послал его в пешее эротическое и заблокировал камин. Это было непривычно, все-таки раньше мальчишка ещё немного робел перед бывшим профессором, но хотя бы стало ясно, куда ушла Гермиона. Отметив себе наведаться на Гриммо попозже, он взлетел на второй этаж, намереваясь продолжить начатое ночью.       Попозже случилось через два дня, когда в доме закончилась еда. Лили не нравилось, что в доме хозяйничает домовик, поэтому она пошла в магазин сама, отправив Северуса решать вопросы его брака. Дальше порога его не пустили, Поттер смерил его злым взглядом, буркнул что-то похожее на «ждите, сэр» и закрыл перед его лицом дверь. Минуту спустя он вернулся и вручил конверт с его именем, написанным знакомым почерком.       — Я бы хотел поговорить с Гермионой лично, Поттер.       — Она ждала вас вчера, сэр.       — Вчера я был занят.       — Не сомневаюсь.       — Это не ваше дело, Поттер. Я хочу видеть свою жену!       — А она нет. Всего хорошего!       Дверь захлопнулась, ставя жирную точку в этом диалоге. Северус покрутил в руках толстый конверт, невольно вспоминая многостраничные эссе своей бывшей во всех отношениях, убрал его в карман и аппарировал домой. Устроившись в кресле с бокалом виски, он вскрыл конверт. Внутри оказалось несколько сложенных пергаментов, из которых выпало обручальное кольцо и галеон Гермионы. Северус убрал их в карман, чтобы не мешали, и развернул первый пергамент.       Люб дор.Северус, не знаю, кто из нас больший трус: ты, обманувший меня, или я, пишущая письмо вместо того, чтобы сказать все это тебе в лицо. В любом случае, лучше так, чем никак вообще. Не стану отрицать, то, что я увидела и особенно услышала тем вечером, очень меня ранило и оскорбило. Я считала, что могу тебе доверять, после всего, через что мы прошли и рассчитывать хотя бы на твою порядочность. Оказалось, я не заслужила не то что твоей любви и верности, но даже банальной честности. Но это мои ожидания, и мои проблемы, и я надеюсь, она действительно того стоит. Я тебя люблю и очень благодарна за те годы счастья, что ты мне подарил, и искренне желаю счастья тебе. Но, ты уж меня прости, я не хочу быть его свидетелем. Поэтому уступаю место в твоей жизни той, о ком ты все эти годы тосковал. Раз уж мне не хватило сил сделать тебя по-настоящему счастливым, то пусть это сделает магия. Надеюсь, это действительно то, что тебе нужно. В конверте ты найдешь бумаги на развод. Я не претендую ни на какое имущество, сейчас мне меньше всего нужны переживания и нервотрёпки, я заберу свои вещи при первой возможности, сейчас мне слишком больно переступать порог дома. Ещё раз спасибо тебе за все. Будь счастлив, и не смей больше появляться в моей жизни

Гермиона Грейнджер.

      Северус развернул остальные бумаги, прикоснулся в нескольких местах палочкой и выдохнул-теперь он официально свободный мужчина.       В это же время в одной из комнат на площади Гриммо молодая женщина горько рыдала, уткнувшись лицом в подушку.

***

      — Гарри, мне нужен Ларец Обскура.        Гермиона перехватила друга возле камина перед его уходом на работу. После их со Снейпом развода прошел почти месяц. Первую неделю волшебница провела в своей комнате, заливая слезами подушку, а после с каменным лицом засела в библиотеке.       — Зачем?       — Мне нужен этот чёртов камень. — сейчас она была похожа на ту Гермиону, с которой Поттер целый год искал крестражи. — Он не должен попасть в дурные руки.       Гарри почесал подбородок. С одной стороны, он был рад, что его подруга перестала лить слезы так быстро, он не знал, что делать с плачущими женщинами и побаивался их, с другой его ещё сильнее пугала эта решительная и холодная версия Гермионы. И он был согласен, камень может быть опасен.       — И что ты предлагаешь?       — Наведаться к Малфою. Вечером.       И она снова закрылась в библиотеке. Обычно это помогало ей собраться с мыслями, сейчас же она здесь пряталась. Глубоко вздохнув родной запах книг, она сморгнула набежавшие слезы-так же пахло в их кабинете. Мысленно отвесив себе подзатыльник, волшебница вернулась за стол, ее ждала целая гора толстых томов, которые нужно было успеть изучить. Учеба всегда была для нее лучшим лекарством.       Вечером Гарри вышел из камина с небольшой шкатулкой. Авроры пользуются Ларцами Обскура, когда нужно защититься от воздействия какого-либо артефакта. Гермиона помнила, как Поттер сокрушался, что у них не было такой штуки, когда они пытались уничтожить медальон Слизерина. Ларец способен впитывать исходящую от артефакта магию, не позволяя ей просачиваться наружу. Волшебница подозревала, что камень как-то притупляет критическое мышление, иначе не получалось объяснить поведение Северуса. Любовь любовью, но он был слишком беспечен.       — Ты пойдешь сейчас? — спросил Гарри, отдавая подруге шкатулку. — Дай мне минуту переодеться, и я…       — Нет, ты останешься дома. Прости. Обливиэйт! — Гермиона спрятала Ларец в свою бездонную сумку, достала из неё похожую коробку и быстро поправила Гарри воспоминания. — Ой, спасибо что принес. Мне эти зелья очень нужны, раз уж варить теперь некому! Я пойду спать, до завтра!       Дезориентированный заклинанием волшебник опустился в кресло и устало прикрыл глаза, чтобы через минуту очнуться и понять, что уснул перед камином. Пожав плечами, он отправился к себе в комнату. К тому времени Гермиона уже шла с Нарциссой по коридорам поместья Малфоев.       — Люциус с каждым днём всё задумчивее и задумчивее. — миссис Малфой говорила, как всегда, спокойно и чуть надменно, но пальцы, нервно комкающие платок, выдавали её с головой. — Я понимаю, что тебе сейчас не до меня, но…       — Цисси, не говори ерунды! — грубо перебила её Гермиона. — Мне сейчас нужно на что-то отвлечься. Как ты вообще можешь здесь жить? Здесь нужно порталы на каждом углу ставить, иначе весь день уйдет на дорогу от комнаты до комнаты!       Нарцисса сдержанно улыбнулась. Они остановились перед кабинетом Люциуса.       — Ты уверена, что это хорошая идея?       — Сейчас я ни в чем не уверена. Но думаю, так будет безопаснее. Маска точно там?       — Да. В сейфе. Я принесу, тебя не пропустит защита.       Женщина вошла в кабинет, чтобы несколько минут спустя выйти обратно с серебряной маской Пожирателя смерти. Гермиона осторожно взяла её и с любопытством рассмотрела. Вычурная, с позолоченными завитушками и чеканкой, как раз в стиле раннего Люциуса. Волшебница на секунду задумалась, какая маска была у Северуса, но поспешила прогнать эту мысль, сейчас ей не до эмоций.       — У него было просто гладкое серебро в естественной патине. — сказала Нарцисса, в поддерживающем жесте положив руку ей на плечо. — Насколько знаю, он потом её переплавил.       — Да… Наши обручальные кольца…       — Прости, я не хотела…       — Забудем! — Гермиона встряхнулась, загоняя эмоции поглубже. — У нас есть дела поважнее. Ты готова?       Нарцисса кивнула и взяла её за руку, но потом передумала и крепко обняла.       — На особняке стоит барьер, аппарировать здесь могут только Малфои. — пояснила она. — Парная аппарация может быть вдвойне неприятной, так что держись крепче.       Гермиона готовилась к худшему, но Нарцисса даже аппарировала изящно и деликатно. А аромат ее парфюма, с нотками цитруса и каких-то трав, успокаивал взбунтовавшийся желудок. Они оказались в подсобке лавки Люциуса, где хранился хозинвентарь. Гермиона хмыкнула-магия магией, но тряпку и ведро ничто не заменит. И отогнала образ Северуса, с закатанными рукавами надраивающего пол в лаборатории шваброй и напевающего под нос. Не время предаваться воспоминаниям. Нарцисса отступила на шаг, запнулась о совок и влетела спиной в стеллаж, с которого на нее посыпались банки и тряпки. Вид у неё стал потрепанный и немного растерянный. Женщина подняла было палочку, чтобы привести себя в порядок, но Гермиона ее остановила.       — Так даже лучше. Идем.       Она накинула капюшон мантии, надела маску и вытолкнула Цисси в дверь.       Люциус сидел в своем кабинете и сверлил глазами злополучную шкатулку. Камень, исполняющий желания, подумать только! А подумать и правда есть о чем. Камень смог вернуть давно умершего человека, хотя это противоречит законам магии. Северус стал совершенно другим человеком. И самого Люциуса подозрительно манил это кусочек яшмы. Малфой не первый год и даже не первое десятилетие имеет дело с артефактами, в этом вопросе он один из лучших волшебников в стране, поэтому знает, как магия таких предметов влияет на разум. В конце концов, он много лет хранил крестраж Волдеморта и не позволял ему воздействовать на себя и свою семью.       От размышлений его отвлёк грохот, доносившийся со стороны лабораторий. Мужчина схватил палочку, на автомате убрал коробочку в карман мантии и поспешил на шум. Сигнальные чары молчали, значит либо кто-то из своих, либо что-то произошло в лаборатории. Первое, что он увидел-Нарцисса и стоящая за её спиной черная тень.       Острый глаз отметил потрепанный вид жены, но следов борьбы на ней не было. Он точно знал, что миссис Малфой в состоянии за себя постоять и без боя не сдастся. К её горлу была прижата волшебная палочка, предусмотрительно наполовину замотанная в тряпочку. Блеснула до боли знакомая серебряная маска. Сквозь прорези смотрели знакомые карие глаза. Грейнджер! Её манера стоять, держать палочку, спокойствие Нарциссы (кому ещё она позволит такое?)… Эти женщины какие угодно, но точно не глупые, а значит, этот маскарад зачем-то нужен. За секунду все просчитав, он решил подыграть.       — Отпусти её. — надменно произнес Люциус.       Он не сводил с жены глаз и держал палочку наготове. Маскарад маскарадом, но в разводе Снейпа косвенно виноват он, мало ли что взбредёт в голову брошенной и униженной женщине? А эта грязнокровка талантлива, сильна, но импульсивна.       — Меняю твою девку на камень, Малфой! — точно Грейнджер, её голос и только она ещё знает о камне. — Положи его в шкатулку, закрой крышку и толкни её сюда.       К его ногам упал Ларец Обскура. А девчонка не промах, знает, с чем имеет дело. Отметив пригласить её к себе работать, Люциус выполнил указания. Гермиона, не сводя с него глаз, ногой подтянула к себе ларец. — Теперь отпусти её! — Люциус старался не рассмеяться в голос над этой сценой. При желании он бы уже давно с ними расправился.       Гермиона что-то шепнула Нарциссе, и она, сделав шаг вперёд, легла на пол, выразительно посмотрев на мужа. Мужчина опустился перед ней на колени, закрывая собой от волшебницы и старательно на неё не глядя.       — Прости, Люциус, но так надо. — послышался грустный голос Гермионы.       — Ты будешь исправлять мои воспоминания? — спросил он, не оборачиваясь. — Поэтому вы разыграли этот спектакль?       — Да. Я наложу исправленные воспоминания на то, что ты сам запомнил, и будет выглядеть, будто камень забрал один из выживших Пожирателей, угрожая Нарциссе. А все помехи можно будет списать на твои переживания. Ты готов?       — Почти. В лаборатории дальний стол, это стол Северуса, на нем установлен этот ваш щит. И ещё… Ты же понимаешь, что не можешь вернуть с его помощью Снейпа?       — Понимаю. Я хочу уничтожить камень, он слишком опасен. Ты же им не пользовался?       — Я не идиот, миз Грейнджер, и умею учиться на чужих ошибках. Северус стал сам не свой, когда его желание исполнилось. Я не знаю, что это за сила, и знать не хочу. Хватит с меня чёрной магии и всего с ней связанного. Мне жаль, что так вышло… А теперь стирай, я не хочу помнить, как стоял на коленях и извинялся перед грязнокровкой!       Несмотря на грубое слово, Гермиона понимала, что он не хотел её оскорбить. Нарцисса тихонько хихикнула и сама волшебница, против воли, улыбнулась.       — Мне тоже жаль, Люциус. Остолбеней! — она пнула его коленом между лопаток, имитируя ощущение от удара заклятия. — Спасибо, что помог. Обливиэйт!

***

      Стол Северуса. Вот здесь он стоял, наверное, вот так упираясь руками, как делал всегда, когда задумывался. Гермиона прикоснулась к столешнице, надеясь ощутить его тепло. Столешница была холодная, как его последний брошенный в её сторону взгляд. С трудом отогнав тяжелые воспоминания, Гермиона опустила ларец на стол и откинула крышку.       Проклятый камень покоился на дне маленькой деревянной коробочки. Вспомнилось выражение про песчинку, начинающую обвал. Её песчинка лежала перед ней. Борясь с искушением использовать его, волшебница запустила в Ларец Адское пламя, тут же захлопнула крышку и активировала щит. Просто на всякий случай. Выждав ещё минут десять после того, как Ларец перестал подпрыгивать, Гермиона заклинанием его открыла. Внутри шкатулка была пуста, только стенки слегка обгорели. Было немного жаль уничтожать столь редкий и ценный артефакт, но он мог принести много горя, попади не в те руки. Это Северус тосковал по утерянной возлюбленной, а окажись на его месте Том Реддл? Волшебница внутренне содрогнулась.

***

      По пергаменту скрипело перо. Раньше этот звук ее успокаивал, теперь же скорее раздражал. Психанув, волшебница несколькими взмахами палочки уничтожила перо, пергамент и заодно чернильницу. От запаха чернил её тошнило. Призвав из сумочки маггловскую ручку и тетрадь, Гермиона принялась писать заново. Она занималась этим уже третий день, изредка отвлекаясь на сон и еду. Ей нетерпелось закончить это последнее дело. Скоро её отпуск закончится, но возвращаться на работу она не планировала. Неизвестно, как в газеты просочилась новость об их разводе, но сейчас это была чуть ли не самая обсуждаемая тема в Лондоне. Гермиона скривилась. На колени запрыгнул Живоглот, напрашиваясь на ласку и отвлекая от невесёлых мыслей. Единственный, кто всегда на её стороне.       — Ну что, Глотик, мы же с тобой все переживем, правда?       К вечеру её труд был завершён. Она сложила все в большой конверт и запечатала его сургучной печатью и заклинаниями. Убрав послание в сумку, она спустилась в столовую, где Кикимер с Вильмой накрывали ужин. Гарри приветливо улыбнулся подруге.       — Ты снова просидела весь день в библиотеке? — с напускной строгостью проворчал он. — Тебе нужно чаще бывать на свежем воздухе и есть много витаминов!       — Гарри, я беременная, а не больная. И вообще, может быть это ненадолго.       Ещё ни разу ей не удалось перешагнуть критическую отметку в 12 недель. Сейчас волшебница тоже особо не надеялась на успех, старалась жить обычной жизнью, особо не привязываясь к эмбриону, разве что не пила алкоголь и зелья, кроме разрешенных беременным и предпочитала аппарации камин. И если бы не постоянная тошнота и чувствительность к запахам, она бы вообще забыла о своем положении. Переживать ещё и из-за ребёнка она не хотела, ей и без того было тяжело. Привычно загнав эмоции внутрь, волшебница принялась за ужин.       — Я собираюсь уехать. — сказала она, когда домовики подали чай, эрл грей для Гарри и травяной с мелисой и лимонником для Гермионы.       — Зачем? Ты можешь жить здесь столько, сколько понадобится. — Хочу сменить обстановку. — Гермиона задумчиво помешивала ложечкой в чашке. — Всё в этом городе напоминает о нем. Он сидел на собраниях Ордена за этим столом, на этом месте. Он целовал меня, зажав в этот угол, и в тот тоже. Мы гуляли по этим улицам… Это очень больно, Гарри.       — Понимаю. Когда?       — Сегодня. — Поттер поднял изумлённый взгляд на подругу, но, подумав, кивнул. — Тебе нужна моя помощь?       — Я оставлю у тебя Вильму ненадолго? И Живоглота. Хочу быть налегке. Даже вещи не все беру, только самое необходимое. — она похлопала по висящей на боку сумочке, с которой не расставалась в сложные моменты жизни.       — Без проблем. Куда поедешь?       — Пока не решила. Но обязательно тебе напишу. Спасибо тебе. И вот ещё что. — она достала бронзовый ключ с замысловатой бородкой. — Однажды к тебе может придти Северус, не перебивай меня! — она подняла руку, не давая другу высказать все, что вертится у него на языке. — Я очень надеюсь, что он не придет, но все же. Если он покажет тебе это письмо, — она достала из сумочки конверт. — Я хочу, чтобы ты отдал ему этот ключ. Это важно! Можешь воткнуть ему его в глаз, но он должен его получить. Сделаешь это ради меня?       — Сделаю. — Гарри покрутил ключ в руках и отдал Кикимеру на хранение. — Ты не хочешь рассказать ему о ребенке? Он вроде как имеет право знать.       — Имеет. Но имеет ли это для него значение? Тем более, что сперва этого ребенка нужно выносить и родить. Нет. — её рука дернулась к животу, но волшебница остановилась. — Если опять не получится, это будет выглядеть как жалкая манипуляция и попытка привлечь внимание.       — А если получится?       — Вот тогда и буду думать. Все, Гарри, мне пора. Нужно ещё в одно место попасть.       Через камин она аппарировала в Дырявый котел, быстро, пока её не заметили, прошмыгнула на улицу и вскоре вошла в лавку Малфоя. Люциус и Нарцисса о чем-то жарко спорили, так что воздух вокруг кабинета искрил и крики были слышны ещё в коридоре. Гермиона громко постучала и, когда голоса стихли, вошла. Малфой сидел за своим столом и злобно сверлил глазами нависшую над ним жену. Нарцисса, взяв себя в руки и кинув последний испепеляющий взгляд на мужа, обернулась к гостье.       — Гермиона, какой сюрприз! — Приторно улыбнулся Люциус, и уже холоднее продолжил. — Чем обязаны? Если насчёт камня, то вас опередили.       — Я тоже рада вас видеть. Да, я насчёт камня, но по другому поводу. Однажды к вам может прийти Северус и начать о нем расспрашивать. Если это случится-передайте ему это. — Гермиона положила перед ним конверт.       — На нем магия. Это какое-то проклятье?       — Конечно! Невыносимости и всезнайства. — волшебники улыбнулись друг другу.       — Может, вы ещё снова сойдетесь? — Люциус покрутил в руках пухлый конверт и убрал его в стол. — Поверить не могу, что говорю это, но из всех гриффиндорок ты была самой подходящей. С Эванс он перестал быть собой.       — Зато он теперь счастлив. — грустно заметила волшебница. — Нет, мистер Малфой, сойтись снова у нас не получится. Я не смогу тягаться с идеальным гомункулом, которого создала для него магия.       — Дорогая, — встречала Нарцисса. — У нас тоже были… Разногласия…       — Это другое, Цисси. — перебила её волшебница. — Люциус тебя любит, а разногласия, как ты выразилась, были случайные и одноразовые. А Северус расплатился за Лили своими чувствами ко мне. Даже если через пару лет они расстанутся, вряд ли он побежит мириться со мной. Я теперь для него никто.       — Но ты же…       — Нет. — грубо оборвала её Гермиона, пока миссис Малфой не сказала лишнего и инстинктивно прикрыла рукой живот. — Я к нему больше не имею никакого отношения.       Этот жест не укрылся от наблюдательного Люциуса, но мужчина промолчал.       — И что ты теперь будешь делать? — женщины продолжали разговор.       — Пока не знаю. Жить дальше, наверное. Мне пора.