Timere desideria tua

            Говорят, в стрессовой ситуации у человека срабатывает одна из трёх реакций: бей, замри, беги. Это инстинкт, не подчиняющийся сознанию. А ещё говорят, что у людей инстинктов нет. Наверное, врут. Все врут, как говорит один герой из маггловского сериала, который крутили по телевизору в зале ожидания международного аэропорта Хитроу.       Вокзалы и аэропорты-идеальное место для того, кто хочет быть не один, но наедине с собой. Вокруг снуют люди: прибывающие, покидающие, встречающие, но никому ни до кого нет дела. Если сесть на скамейку в дальнем углу, положить на колени небольшую сумочку и купить препаршивый кофе из автомата по цене мешка отборных кофейных зёрен, то никто тебя не заметит. Просто молодая женщина, просто ждёт свой рейс, просто читает одноразовую книгу в мягкой обложке, купленную в киоске.       Никто, кроме статного широкоплечего мужчины в черном костюме. Он широким уверенным шагом прошел сквозь толпу, расходящуюся перед ним, как волны перед танкером. И дело не в магии, или устрашающем виде, просто такая у него аура, заставляющая уступать ему дорогу и чуть ли не кланяться. Он с неожиданной грацией для своих габаритов опустился на соседнее место.       — Итак, миз Грейнджер, вы решили податься в бега. — голос у него тоже был под стать, рокочущий, властный, но сейчас он говорил почти ласково, хотя много лет знающая его Гермиона улавливала нотки раздражения.       — Я бы назвала это тактическим отступлением. Мне нужно время, чтобы оправиться и подумать.       — А сказать это мне лично ты времени не нашла? Я думал, ты ко мне лучше относишься. — он притворно сокрушался, лукаво поглядывая на волшебницу. — А если серьезно, то даже не думай об этом. Твое место здесь, ты нужна нам. Нет, ты нужна мне! — темные глаза смотрели в упор, и от этого взгляда становилось не по себе. — Я понимаю, что сейчас ты подавлена случившимся и тебе нужен отдых и смена обстановки. Я подожду, сколько потребуется. Сколько тебе нужно времени? Месяц, два?       — Год. — холодно ответила она. — Дай мне год. На меня действительно все слишком навалилось, эта война, это замужество, этот развод. Я запуталась в себе и понятия не имею, как жить дальше.       — Хорошо, год так год. — он встал, глядя на нее сверху вниз.       — Я сама напишу, когда определюсь.       — Договорились, буду ждать. Береги себя.       Он развернулся и ушел. Гермиона молча смотрела в его удаляющуюся спину и думала о том, что года ей точно не хватит чтобы оправиться от всего пережитого.

***

      Он был прав, она бежала. Бежала, сверкая пятками и теряя по дороге вещи и самоуважение. Бежала, хотя точно знала, что никто за ней не гонится. Кому она нужна? Когда подошла её очередь, уставшая девушка в окошке билетной кассы оформила ей билет на ближайший рейс подальше от Лондона. В Глазго билеты закончились, Рейкьявик и Эмираты отпадали по причине языкового барьера, а вот в Дублин как раз только что сняли бронь, и регистрация на рейс вот вот начнется. Гермиона улыбнулась, Ирландия так Ирландия!       За время перелета Гермиона познакомилась с пожилой леди, навещавшей родственников в Лондоне. Они разговорились и волшебница, сама не понимая как, выложила случайной попутчице свою историю. Умолчав, разве что о магической её составляющей.       — И вот я купила билет на ближайший рейс куда подальше, и понятия не имею, что мне теперь делать.       — Деточка, ты правильно сделала, что прилетела сюда. — сказала миссис Норрис, когда самолёт уже готовился к посадке. — Здесь волшебная земля, поехали со мной, рядом с моей деревней есть капище Морриган, она хоть и суровая, но все же женщина, глядишь, укажет тебе верный путь.       — А разве она не богиня войны? — Гермиона поежилась.       — Ну так и ты, дитя мое, не робкая овечка. — усмехнулась женщина. — А Морриган, она помогает в любой битве, будь то с оружием в руках, в постели или за свое счастье. Если женщина в душе воительница, Морриган её всегда поддержит.       Гермиона стояла возле окна в зале прибытия и смотрела на отражающийся в стекле потолок и часы со стрелками, двигающимися в обратном направлении. Можно было бы отмотать назад и не отпускать в тот вечер Северуса в лавку. Нет, отмотать на семь лет и вообще не заходить в его палату. Она сморгнула набежавшие слезы. Она была счастлива с ним, она его любила, но, похоже, этого было недостаточно. На крышу ангара напротив окна сел большой черный ворон. Птица перебирала лапками, устраиваясь на коньке двускатной крыши, и хлопала огромными крыльями. Невольно вспомнилось, как Северус показывал ей полет без метлы. Ворон, будто поняв ее мысли, посмотрел на волшебницу красным глазом, насмешливо каркнул и снова взлетел, тяжело хлопая крыльями. Ворон-птица Морриган, так сказано в мифах.       — Если это не знак, то я — домовой эльф. — пробормотала Гермиона.       Если ей не важно, в какую сторону идти, то почему бы не пойти за кем-то? Хотя бы и за птицей. Волшебница нащупала в рукаве палочку, поправила ремешок сумки, перекинутой через плечо и пошла на стоянку такси. Воздух Дублина пах дождем, дымом и надеждой.

***

      Перестук колёс поезда убаюкивал и навевал воспоминания о Хогвартс-экспрессе. Такси довезло волшебницу до железнодорожного вокзала Хьюстон, где она купила билет на ближайший поезд до конечной станции и теперь ехала в неизвестность, наблюдая за проносящимися за окном деревнями. Гермиона чувствовала странное волнение, как перед важной, судьбоносной встречей, будто что-то вело её по определенному маршруту. Сперва в аэропорт, потом на такси до вокзала. Казалось, даже светофоры были на её стороне. И время от времени ей чудилось насмешливое карканье и виделась мелькающая черная тень. Волшебница начинала клевать носом, сказывалась усталость и нервное напряжение последних недель. Некоторое время спустя её сморил сон.       Ей снился дом на краю утеса, подсвеченный заходящим солнцем. Она шла, босая, по извилистой тропинке из плоских мелких округлых камней, белеющих на фоне черной влажной земли. Ее лодыжки щекотала молодая мягкая трава, растущая вдоль дорожки и скрывающая её, а в волосах играл ветер. Подол длинного белого платья простого покроя промок от вечерней росы и путался в ногах.       Тропинка петляла и закручивалась, так что иногда приходилось идти по спирали сначала в одну сторону, потом в другую. Гермиона знала, что до захода солнца она должна дойти до дома, но сходить с тропинки нельзя. Время уже поджимало, но чем быстрее она шла, тем сильнее петляла тропинка. Вдруг над ее головой послышалось ехидное карканье и перед ней, громко хлопая крыльями, приземлился ворон. Почему-то она была уверена, что это та же самая птица, что была в аэропорту. Ворон задумчиво покосился одним глазом на камешки, забавно наклонив голову, подковырнул клювом и отбросил в сторону, потом следующий, и так пока его клюв не оказался в непосредственной близости от ноги волшебницы. Птица замахнулась, и Гермиона, пискнув, сделала шаг назад. Ворон довольно каркнул и полетел к дому. Волшебница снова опустила глаза на дорожку. Теперь она шла прямо к порогу, сократившись до длины одного шага.       Гермиона ступила на теплые доски порога и потянула на себя массивную деревянную дверь, обитую железом и с необычной ручкой в виде большого кольца. Дверь бесшумно отворилась, пропуская волшебницу внутрь. Тишину дома нарушали только треск огня, и непонятный скрип и перестук. Волшебница оказалась в комнате, освещаемой только камином. В самом центре, перед камином, сидела женщина, одетая в такое же, как на Гермионе, платье, босая и с забавной двурогой шапочкой на голове. С рожек шапочки тянулась полупрозрачная вуаль, заволакивающая половину комнаты и, казалось, выходящая прямо с её ткацкого станка. Рядом с ней, за прялкой сидела девочка-подросток в цветастом сарафане и сучила кудель. Скрипело колесо прялки, стучал челнок, потрескивали дрова в камине. Из темноты выступила третья женщина. Старая, скорее даже древняя, седая и сгорбленная, она держала в руках ножницы для стрижки овец.       На плечо Гермионы опустилась холодная рука. Волшебница вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стояла высокая красивая женщина с длинными черными волосами, одетая в чёрное платье до земли и отороченный черным мехом плащ.       — Рано тебе сюда, дитя. — с насмешкой прошелестел в её мозгу тихий голос. — Кун Аннун выбрал себе охотника, а древний род-наследника. Сделай правильный выбор, девочка. А теперь иди! Ты знаешь, что нужно делать!       На плечо женщины опустился ворон и громко хрипло каркнул.       Гермиона вздрогнула и резко проснулась. Поезд стоял, а за окном шелестели кронами дубы. И снова какое-то полузвериное чутье буквально подкинуло ее с кресла и выгнало на платформу. Ещё не до конца проснувшаяся, она смотрела вслед уходящему поезду и пыталась понять, что это на нее нашло. Но делать нечего, волшебница сонно потерла глаза, потянулась и направилась к виднеющемуся в середине платформы зданию станции. Дубы оказались рощей, защищающей от шума и пыли железной дороги. Чуть поодаль от станции начинался небольшой городок. С высокого холма, по которому шли рельсы, открывался великолепный вид и на дома, и на расстилающиеся за ними холмы, и на огромный утес у горизонта. Она могла бы любоваться этим видом бесконечно, если бы не почти бессонная ночь в дороге и идущая рядом женщина с шлейфом тяжёлых духов. Гермиона ощутила, как к горлу подкатывает тошнота и едва успела добежать до ближайшего дерева.       Её рвало вчерашним кофе и желчью, пока желудок совсем не опустел. Но и после прошло ещё несколько мучительных судорог, когда казалось, что сейчас просто вывернет наизнанку. Голова закружилась, тело била крупная дрожь, а на лбу выступила испарина. Когда перед глазами перестали мельтешить цветные пятна, а ноги больше не подкашивались, она выпрямилась и тут почувствовала между лопатками чей-то пристальный взгляд.       Гермиона осторожно достала из рукава палочку и обернулась, стараясь прятать руку с палочкой за собой. На скамейке в нескольких метрах сидел молодой мужчина в светлой футболке и голубых джинсах и смотрел на неё. Поняв, что его заметили, он легко поднялся и подошёл ближе, остановившись на почтительном расстоянии.       — Прошу прощения, мэм, если смутил вас. Я опасался, что вам может понадобиться помощь. И можете не прятать палочку, если вам с ней спокойнее. — У него была приятная открытая улыбка и теплый взгляд. — Не пугайтесь, я сквиб, а вот моя сестра волшебница. Мы живём здесь на острове, вы же туда направляетесь?       — С чего вы так решили, сэр?       — Прошу прощения, где мои манеры? Позвольте представиться, моё имя Освальд Освальд. — он элегантно поклонился, только из-под пшеничной челки лукаво сверкнули голубые глаза.       — Это имя или фамилия?       Мужчина достал из заднего кармана блокнот с огрызком карандаша, что-то в нем отметил, посчитал и хитро посмотрел на волшебницу.       — Мои поздравления, миз, в этом месяце вы десятая, кто так пошутил, за это положен приз. Здесь неподалеку отличный паб, а вам нужно поесть, если не хотите повторения приступа.       — Меня просто укачало. — попыталась отвязаться Гермиона, но её выдал предательски заурчавший живот.       — Миз, если вам неприятна моя компания, я пойму и не стану вам докучать. Но я наблюдал за вами с того момента, как вы вошли в вагон в Дублине. Я-врач и знаю, как выглядит и отравление, и кинетоз, и токсикоз. И вам необходим завтрак и стакан фирменного лимонада Розы.       — Прошу прощения, мистер Освальд, у меня был очень плохой… Месяц.       — Тогда вам тем более необходим лимонад Розы. Она хоть и не волшебница, но её стряпня творит чудеса. И зови меня просто Освальд.       — Гермиона.       Лимонад и правда был великолепен. В меру сладкий, в меру кислый и с освежающим мятным послевкусием. А главное, он помогал от тошноты.       — Пожалуй, я здесь останусь на ближайшие пару месяцев. — сказала волшебница, заказывая третий бокал.       — У Розы есть «стол заботливого мужа». — он кивнул в сторону стойки, где под открытым окном действительно стоял стол, а на нем с десяток бутылок и небольшая коробочка. — Чтобы лишний раз не отвлекаться, она организовала окно самообслуживания. Сюда часто приезжают просить о детях, так что ты далеко не первая, кто пожертвовал свой ужин этой земле.       — Здесь какая-то клиника?       — Нет, за городом стоят дольмены, по легенде там было святилище то ли Дану, то ли Бригитты, то ли Мораны, никто толком не знает. Но то, что это место помогает, проверено неоднократно. Ты ведь тоже сюда за этим приехала?       — Я просто путешествую.       — Ты не похожа на простую путешественницу. Одна, без вещей, без кольца на пальце, с грустными глазами и чуть что хватающаяся за палочку. Я не знаю, от чего ты бежишь, но если тебе нужно укрытие, то ты по адресу. В конце этой улицы есть пансион, ты его сразу узнаешь по зелёной черепице на крыше, она в городе одна такая. Там останавливаются те, кто приехал к святилищу. Спросишь Милдред Освальд, это моя сестра и она может тебе помочь.       — Мне не нужна помощь.       — Возможно. Но ещё тебе не помешает отдохнуть. — Освальд встал из-за стола и кивнул Розе. — Удачного дня, Гермиона, может быть, ещё увидимся!

***

      3 месяца спустя.       Две женщины шли по тропинке вдоль утеса и разговаривали. В этом месте всегда бушует ветер сбивая с ног, поэтому тут редко можно встретить туристов или местных жителей. Женщин же ветер не беспокоил, простые щитовые чары, и ураган, бушующий вокруг, только слегка шевелил их волосы, да играл с полами длинных мантий.       — Здесь удивительно красиво. Никогда не подумала бы, что вода и ветер могут сотворить такое. И тебе это место явно на пользу.       — Мне на пользу закончившийся токсикоз. Первые месяцы я боялась, что выплюну ребенка вместе с маткой.       — Сочувствую, это ужасные ощущения, согласна.       — А как там Астория, в прошлый раз ты говорила, у неё какие-то проблемы со здоровьем начались.       — Все стабильно. Се… Один хороший специалист согласился готовить ей укрепляющие зелья и теперь ей хотя бы не становится хуже.       — Все нормально, Цисси, мне хоть и неприятно о нем слышать, но теперь я уже не плачу каждый раз. Надеюсь, у него тоже все хорошо.       — А как ты сама? Ещё не планируешь вернуться? Северус говорил, что продал дом и положил деньги тебе на счёт, вроде как твоя доля имущества. Мы могли бы подобрать тебе что-нибудь рядом с нашим поместьем.       — Не стоит. Спасибо, но я всерьез подумываю здесь остаться. Смотри!       Они подошли к самому обрыву, откуда открывался вид на широкий каменистый пляж с тонкой полосой песка вдоль кромки воды, то и дело скрывающейся в прибое. Море набегало на берег, разбиваясь пенными брызгами. В шуме волн послышалось лошадиное ржание и появился белоснежный конь, почти сливающийся с пеной, из которой он вышел. Конь встряхнулся, как собака, по ветру полоснула серебром грива. Конь пару раз, на пробу, тронул копытом камни и поскакал вперёд, вдоль кромки воды. Вслед за ним появилось ещё несколько таких же белоснежных животных.       — Келпи. — пояснила подруге Гермиона. — В это время они обычно выходят порезвиться. Смотри, сейчас ещё жеребята появятся!       И действительно, над пеной поднялись сперва едва различимые торчащие вверх ушки, потом три маленькие мордочки и вот над волнами летят жеребята. Шерсть их переливается ещё не слинявшей чешуей, но Гермиона отметила себе через пару недель наведаться на этот пляж и поискать. Скоро начнется линька и они будут кататься по камням, а чешуя келпи очень ценный ингредиент.       — Мистер Бруствер интересовался тобой. Ума не приложу, почему он сам тебе не напишет! Можно подумать, я одна во всей Британии поддерживаю с тобой связь!       — Почти. Просто Гарри ему прямо сказал, что у меня отпуск по состоянию здоровья, который Кингсли сам мне подписал, и что в интересах министерства дать мне восстановиться, а не загонять ещё больше. — Гермиона усмехнулась. — Мне даже больничные платят. Мы договорились на год, но я пока не хочу возвращаться. Здесь почти ничего не напоминает.       Женщины некоторое время молчали, наблюдая за резвящимися в полосе прибоя келпи. Каждая думала о своем, но им было очень комфортно вместе. Солнце медленно опускалось за горизонт. В город они вернулись уже затемно.       — Мне пора. — тихо сказала Нарцисса и обняла подругу. — Береги себя.       — Ты тоже. Передавай всем привет и приходи ещё.       Женщина кивнула и аппарировала. Проходящая мимо старушка в шерстяной накидке приветливо улыбнулась.       — Здравствуй, Миона, снова твоя подруга не стала на ужин задерживаться?       — Нет, миссис Салливан, Нарцисса сегодня ждёт сына с семьей.       — Эх, деточка, тебе тоже семью надо бы. Давай мы тебе…       — Не надо, миссис Салливан, мой принц просто ещё не всех драконов победил! — с улыбкой отшутилась Гермиона. — Приятного вечера, привет Кэтти и Дану!       Волшебница помахала рукой старушке и нырнула в дом, прижавшись спиной к двери и сползая на пол. Щеки болели от натянутой улыбки, а душа от всего остального. На колени залез кот, потыкался в лицо и принялся слизывать бегущие по щекам слезы. С кухни доносилась возня и звон посуды.       — Хозяйка, вы опять расстроились? — Вильма, одетая в платье с мультяшными овечками, выглянула в прихожую. — Давайте я вам чаю налью, днём заходил мистер Освальд, принес вам пирожные. Сладкое повышает настроение.       — И вес! Милдред будет на меня ворчать, что слишком набрала, а не на братца, который меня сбил с диеты. Ладно, давай свой чай! А я пока переоденусь.       Волшебница поднялась на второй этаж и остановилась в коридоре между двух комнат. С одной стороны была ее спальня, с другой комната пока пустовала, но в будущем, если получится, это будет детская. Гермиона повернула ручку и на дрожащих ногах ступила за порог. Снова, будто наяву, она ощутила горячее дыхание на шее и любимый голос, нашептывающий, что здесь у них будет детская. И снова в носу защипало, захотелось прижаться к его груди, и чтобы его руки обнимали. Он продал дом, значит, теперь они живут в Эшере, в том доме, который они выбирали для себя. И, может быть, сейчас уже готовят детскую для нового жильца…       По ноге резануло болью. Гермиона опустила глаза и сквозь пелену слез увидела Живоглота, вцепившегося когтями ей в икру и с тревогой заглядывающего в глаза. Она подхватила кота, прижимаясь лицом к пахнущей пылью шерсти. Рядом с грудью будто завели моторчик, и постепенно ледяная лапа, сжимающая сердце, отпустила. Она научится жить без него, улыбаться уже научилась, пусть и не совсем искренне. Затолкав эмоции поглубже, она вытерла слезы, умылась и спустилась к ужину. Вильма посчитала правильным не спрашивать, почему отправившаяся переодеваться волшебница, вернулась в том же, в чем ушла.