Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Кейтилин II Кейтилин задумчиво смотрела, как Бран, несколько мужчин, Мира и Жойен Рид вышли из ворот на охоту. Буря — лютоволк Брана — прыгал позади него, названный так из-за волчьего воя в такт с громом редкой летней грозы. Рывок на ее платье вырвал ее из раздумий, и она посмотрела вниз, в слезящиеся глаза Рикона. — Я тоже хочу пойти на охоту! — Ты еще недостаточно взрослый, мой дорогой. Однажды. Однажды ты будешь охотиться с лучшими из них. Вот увидишь, — она провела рукой по его волосам, но он нахмурился и побрел прочь, пиная камни на своем пути. Лохматый Песик тявкнул и побежал в ногу с ним. Она вздохнула. Рикон никак не мог привыкнуть к пустоте Винтерфелла. Впрочем, как и она сама. Теперь во дворе оставалась лишь горстка слуг, и Кейтилин поспешно ушла оттуда. Она направилась в сторону стеклянного сада. Возможно, прогулка среди цветов успокоит ее душевную боль. Нед, ее первенец и ее прекрасные дочери уехали из Винтерфелла семь месяцев назад на войну. «Ну если ее можно так назвать», — подумала она. Каким-то чудом или по воле Богов король Эйемон Таргариен и его десница — лорд Джейме Ланнистер — смогли объединить благодаря союзам и альянсам Семь Королевств совершенно бескровно. Она признавала, что это было впечатляюще. Если бы не было никаких других доказательств существования Семерых, этого было бы достаточно, чтобы удовлетворить ее. И все же она чувствовала себя неуютно. Это было слишком хорошо, слишком легко. Лорд Джейме Ланнистер действительно преуспел, собрав военные силы Западных земель. Робб должен был жениться через два месяца, а маленькая Санса должна была выйти замуж через два года. Она была озадачена тем, что Цареубийца — а именно им он всегда будет — обеспечил союзников Эйемона браками даже не с его собственной семьей, а исключительно для блага дома Старков. Это было по меньшей мере подозрительно. Здесь должен был быть какой-то скрытый мотив. Может, это ловушка? Она размышляла об этом бессчетными ночами и не могла ничего придумать, тем более что Джейме Ланнистер продолжал действовать как непоколебимый союзник, каковым, по утверждению короля Эйемона, он и был. В письмах, которые она получала от Неда, поначалу читалось отчаяние, но затем письма приняли другой оборот, как только король захватил Красный замок. Нед пел хвалу Джейме и его дерзкому рейду, позволившему захватить Ренли Баратеона без единой пролитой капли крови. Это заставило ее задуматься, не подмешивали ли в вино Неда что-нибудь дурманящее. Она ответила ему письмом, в котором было больше, чем несколько слов предостережения. Нед становился слишком послушным в этой берлоге; ему нужно было собраться с мыслями, чтобы он и их сын вернулись с головами на плечах. Ей не терпелось отправиться в Королевскую Гавань, чтобы обеспечить защиту Неда и Робба. Однако Нед был непреклонен и настаивал, чтобы она оставалась на Севере. У короля Эйемона здесь все под контролем. Я уверен в его и лорда Джейме способностях вести Семь Королевств к мирному будущему. Это лишь вопрос времени, когда они добьются сотрудничества лорда Станниса Баратеона, Дорна и Железных островов. Мы отправимся домой через несколько месяцев.

***

Приятно слышать, что Бран прекрасно справляется с ролью лорда Винтерфелла. Ты хорошо его воспитала. Мне приятно слышать, что к нему присоединились Мира и Жойен Риды. Я понимаю, как ему, должно быть, одиноко быть лордом Винтерфелла, пока мы с Роббом так далеко.

***

Кажется, Рикон с каждым днем становится все взрослее! К тому времени, как мы вернемся, он будет готов начать тренироваться с мечом. Нам может понадобиться новый мастер над оружием. Сир Родрик Кассель, вероятно, будет служить послом в Черном замке в течение некоторого времени. Береги себя, любовь моя Нед Кейтилин слабо улыбнулась этому письму, страстно желая еще раз увидеть Неда. Но ее улыбка исчезла, когда она перечитала письмо еще раз. «Почему Сир Родрик Кассель служит послом в Ночном дозоре?» Ее с самого начала озадачивало, что король Эйемон, прежде чем повернуть на юг, отважится сначала заглянуть туда. Нед упомянул, что его прапрадедушка все еще был братом Ночного Дозора, точнее, мейстером, так что было очевидно, что он хотел воссоединиться с единственным в Вестеросе живым членом семьи со стороны его кровного отца. Что было менее очевидным, так это то, почему он нуждался во всех главах домов, чтобы сопровождать его, когда им бы лучше вести армию ко рву Кейлин. «Может быть, это как-то связано с Долгой ночью?» — задумалась она. Она была там, когда король Эйемон предъявил свои права на трон и выступил против лорда Джона Амбера, казалось, призывая помощь богов, чтобы выиграть в битве. Она вздрогнула, вспомнив огонь в глазах короля Эйемона, когда он опустил свой меч и нанес удар, подобный грому, расколов меч Амбера надвое. Кроме рассказа о благословении от богов, на заседании того совета ничего более интересного и важного не было. Хотя король настаивал, что боги даровали ему видение, предупреждающее о Долгой ночи, многие все еще относились к этому скептически, включая ее. Она была знакома с девизом Старков, но это был просто хороший совет. С зимой, особенно здесь, на Севере, шутки плохи, а подготовка к суровой зиме всегда стояла на первом месте. «Неужели Король Ночи действительно ждет их к Северу от Стены?» Она покачала головой, отгоняя эту мысль. Король Ночи или нет, но Стена все еще была на месте. Даже без Ночного Дозора в полном составе Король Ночи, конечно, не может пройти через нее. Ее мысли были прерваны мейстером Лювином. Он слегка поклонился ей и сказал: — Ах, леди Старк. Для вас пришло письмо. — Спасибо, мейстер Лювин, — ответила она. Странно было получить письмо так скоро после того, как Нед отправил ей последнее послание. Она перевернула его и почувствовала, как улыбка сползла с ее лица при виде печати Ланнистеров. Она снова посмотрела на оборот и обнаружила, что письмо действительно было адресовано именно ей. Она удалилась в кабинет Неда, держа пергамент перед собой так, словно ожидала, что он вспыхнет ярким пламенем. Отношения Старков с Ланнистерами были на данный момент сердечными, но она была готова усомниться в каждом слове, которое они написали. Лорд Джейме Ланнистер показал себя вполне способным к политической игре, поэтому он должен был знать, что она передаст его слова Неду. Она вдохнула, собираясь с духом, а затем сломала печать. Леди Кейтилин из дома Старков, От имени дома Ланнистеров я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы позволили Джоффри, Мирцелле и Джулианне Уотерс остаться в вашем доме в качестве постоянных гостей. Ежемесячно триста золотых драконов будут отправляться в казну дома Старков, чтобы покрыть их расходы. Я надеюсь, что вы будете и дальше продолжать заботиться о них и обращаться с ними как подобает с любым гостем вашего дома. Недавно король Эйемон Таргариен, первый своего имени, король Андалов, Ройнаров и Первых Людей, сообщил мне, что он распорядился, чтобы вы позаботились о ребенке, которого носит моя сестра. Я ожидаю, что с ним или с ней будут обращаться так же хорошо, как и с другими детьми. Как только ребенок прибудет с Медвежьего острова, ежемесячное пособие увеличится до четырехсот золотых драконов в месяц в общей сложности. Тем не менее есть дополнительная обязанность, которую я хочу, чтобы вы исполняли в отношении этого ребенка. И это можете быть только вы. Я собираюсь посылать письма малышу, и я хочу, чтобы вы читали их ему или ей. Никто другой не может присутствовать при этом, и вы не можете раскрывать содержание писем никому другому. Если я узнаю, что это соглашение было нарушено, ждите последствий. Я жду вашего ответа, Лорд Джейме Ланнистер, десница короля К концу письма Кейтилин поджала губы и почувствовала, как в груди начало закипать раздражение. «Кем он себя возомнил, требуя от меня подобного? Я должна буду читать его письма этому ублюдку? Как это оскорбительно! Неужели он намеревался узаконить этого ублюдка как своего наследника?» Сейчас он был холост, но он все еще молод, и почти наверняка столько же женщин выстроилось в очередь перед ним, как и перед королем Эйемоном. Теперь она жалела бедную женщину, которая оказалась бы рядом с ним. Для нее было достаточно оскорбительно принять бастарда в свой собственный дом, полагая, что он родился от женщины, которую Нед любил, но быть вынужденной принять бастарда, рожденного от кровосмешения путем изнасилования? Было бы лучше, если бы боги избавили ребенка от жизни сразу же, как только он родится. «Но Джон-Эйемон оказался не бастардом», — напомнила она себе и постаралась взять себя в руки. По крайней мере, это был не дом ее мужа, а достаточно простой дом, чтобы заботиться о злосчастных ублюдках Серсеи. Они были достаточно взрослыми, чтобы действовать самостоятельно. Она назначила старую няньку их опекуншей и обычно никогда их не видела. Это было к лучшему. Однако в последнее время малышка Джулианна с удовольствием играла во дворе с Риконом. На данный момент она позволяла это, но хотя Рикон и имел двух старших братьев и вряд ли когда-то станет наследником Винтерфелла, она была бы проклята, если бы позволила маленькой девочке вбить себе в голову мысль выйти замуж за третьего сына Старков. Пока она дышит, ни один ее сын не женится ни на ком, кроме законного ребенка другого лорда. Она была уверена, что сумеет убедить Неда согласиться с ней в этом, даже если в последнее время они почти ни в чем другом не сходятся. Но теперь Джейме Ланнистер, казалось, снова намеревался оскорбить и унизить ее, приказав, чтобы она заботилась не только о ребенке, который не был ей семьей, но который был еще и бастардом. Получив первое письмо от Эйемона, она тотчас же вернулась к одному из своих протестующих писем Неду. Хотя его слова были мягкими, в них слышалось явное предостережение: Кэт, ты должна сделать это от имени короля Эйемона и лорда Джейме Ланнистера. Король Эйемон все еще полностью не простил меня за то, что я не раскрыл ему правду о его происхождении раньше. Твои преступления против него гораздо более тяжкие. Если ты хочешь доказать свою преданность, то вырази свое покаяние, оказывая им эту услугу. Докажи, что ты можешь расти и учиться на своих ошибках. Конечно, нельзя было плохо обращаться с бастардом лорда Джейме, если он намеревался узаконить его как наследника в один прекрасный день. Угроза, содержавшаяся в письме, заставила ее подняться, и от этого у нее закружилась голова. По общему признанию, это было весьма смутное предупреждение, и она понимала, что таковым оно было по многим причинам. «И что будет со мной? Неужели они вырежут Старков, как Тайвин сделал это с Рейнами и Тарбеками, или меня ждет в таком случае простое разоблачение?» Нельзя было допустить, чтобы два ближайших союзника короля Эйемона поссорились. Было довольно рискованно посылать какую-либо угрозу, неясную или нет, в письме, но Джейме Ланнистер явно имел сильные чувства по этому поводу, и с ее стороны было бы глупо игнорировать их. Она вздохнула. Нравится ей это или нет, но она будет вынуждена подчиниться приказу лорда Джейме, если не хочет причинить неприятности себе или Неду. Она неохотно вытащила кусок пергамента и написала короткий ответ, соглашаясь с его требованиями. Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как это случилось; Серсея должна была вот-вот родить. Кэт растопила воск и запечатала письмо, а затем отнесла его мейстеру Лювину. Она ласково улыбнулась ему. — Пожалуйста, мейстер, отправьте это при первой же возможности. — Конечно, миледи, — ответил он с коротким поклоном. Она вновь решила направиться в стеклянный сад, когда раздался тревожный крик. Ее сердце пропустило удар, и она рванула во двор. Она видела, что отряд охотников вернулся, но Бран сидел на лошади другого мужчины, а его голова была обернута кровавой тряпкой. — О Боги, Бран! Мой ребенок! Что случилось?! Мира Рид перехватила ее, когда мужчины пытались стащить Брана вниз. — Прошу прощения, леди Старк, но произошел инцидент. Мы столкнулись с несколькими одичалыми. Когда они напали, то напугали лошадь лорда Брана. Он упал и ударился головой о камень. Он все еще жив; мы сделали все, что могли, — сказала она. — Я искренне сожалею, миледи. Она ахнула и последовала за мужчинами, тащившими ее сына внутрь. «Что сделал Бран, чтобы заслужить это?» Дейенерис IV Она встала и посмотрела на пески Красной пустоши с возвышенности в пыльных руинах Ваэс Толорро. Она привела сюда свой кхаласар по красному следу кометы. Ее служанки говорили ей, что люди считают комету дурным предзнаменованием, и после всего, что случилось, возможно, они были правы. Но больше идти было некуда. Хотя она и объявила их кхаласаром, они больше походили на разношерстную банду из горстки воинов и огромного количества рабов. На севере были другие, более мощные кхаласары, как и на востоке, а на юге — лхазаряне. Они случайно наткнулись на этот заброшенный город, и она была рада воспользоваться краткой передышкой. Затем она послала своих кровных всадников — Ракхаро, Джого и Агго — на поиски помощи. Их не было уже целый день, и не было никаких признаков их возвращения. «Я надеюсь, что они преуспеют в своих усилиях», — молилась она. Всего за несколько дней, прошедших с тех пор, как распался кхаласар, многие рабы пали от естественных причин. Она изо всех сил старалась раздать то, что у них было, но большинство оставшихся были старыми и слабыми. У них не было необходимой рабочей силы, чтобы нести тех, кто не мог идти сам, и они были вынуждены оставить их тела в пыли. Если они не найдут дорогу в ближайшее время, то Ваэс Толорро, скорее всего, станет их могилой. Единственными, кто не казался обеспокоенным этими обстоятельствами, были драконы. Они игриво огрызались друг на друга и бегали вокруг руин, роясь в трещинах и расщелинах в поисках того, что, как она предположила, должно было быть жучками. Хотя прошло уже несколько дней с их рождения, она испытывала нереальное чувство, наблюдая за ними. Звери, вымершие двести лет назад, теперь бегали вокруг, как котята. Хотя им недоставало многих ресурсов, она обожала их. «Они, несомненно, будут нашими спасителями», — подумала она. Она была единственной в мире, у кого были драконы. Это может вызвать интерес у других, и она могла бы использовать это в своих интересах. Дейенерис оторвала кусок мяса, чтобы привлечь внимание драконов. Они вскарабкались к ней на колени, издавая воркующий звук, который, как она предположила, они использовали, чтобы выпросить пищу. Она бросила мясо, и черный дракон спрыгнул с ее ног, чтобы схватить его в воздухе. Она назвала его Дрогоном. Она могла сказать, что он уже был больше и быстрее и обладал более властным характером. Он также часто устраивался так, что это напоминало ей Дрого, восседающего на коне, царственного и опасного. Того, что был кремового цвета, назвать было не так просто. Она подумала, не назвать ли его в честь своего брата Рейегара, но, в отличие от Дрогона, ничто из того, что она могла вспомнить о Рейегаре, казалось, не напоминало в манерах этого дракона ее брата. Он был мягким, умиротворенным и интеллигентным человеком. Хотя она могла видеть ум в его глазах, она не видела ничего такого в кремовом драконе, что бы предполагало, что он будет меланхоличным или нежным. «Это же драконы. Визерис, вероятно, было бы более подходящим именем». Но лишь одна только мысль о брате приводила ее в такую ярость, что ей приходилось закрывать глаза и отгонять мысли о нем, чтобы унять дрожь в руках. Она медленно вдохнула и выдохнула, желая, чтобы ее сердце замедлило свой бешеный ритм. Нет, ее драконы не злили ее, поэтому она не должна называть их в честь того, кто сделал это. Затем она вспомнила имя своего отца — Эйерис, но, как и в случае с Визерисом, то немногое, что она слышала о «Безумном короле», звучало весьма нелицеприятно, и она не хотела, чтобы ее дракон хоть чем-то напоминал этого человека. Она также перебирала в голове имена драконов прошлого, но ее дракон заслужил своего собственного имени. Она снова вернулась к своей прежней оценке драконов, которые вели себя как котята. Они были любопытны и игривы и занимались шалостями, словно дети. «Моя племянница умерла, когда была еще совсем маленькой. Она любила кошек, и у нее даже был котенок по имени Балерион, — подумала она и задумчиво улыбнулась. — Я назову тебя Рейлоном. Она не прожила достаточно долго, чтобы оставить свой след, но ты продолжишь ее наследие». Она протянула ему кусочек, и он нетерпеливо схватил его. — Кхалиси. Она обернулась и увидела, что к ней идет сир Джорах Мормонт. В отличие от остальных, он казался почти воодушевленным теми ужасными обстоятельствами, в которых они находились. Хотя он упорно сражался и чуть не погиб, защищая ее от кровных всадников Дрого, исцеление, которое дала ему Мирри Маз Дуур, должно быть, действительно сработало. «Ей нечего было с него взять», — подумала она с немалым гневом, но Мирри Маз Дуур явно была под впечатлением, что она делает ей одолжение. — Если позволите, кхалиси, вы подумали о том, что произойдет, когда вы воссоединитесь со своим племянником, королем Эйемоном? Дени с любопытством посмотрела на него и покачала головой. Она была так поглощена своими потерями и стремлением сохранить жизнь кхаласару, что на это у нее совершенно не было времени. Хотя возвращение в Вестерос, возвращение к последнему оставшемуся в живых члену семьи всегда было ее тайным желанием. К тому же она не думала, что жизнь может стать еще хуже. — Сир Джорах, вы же сами сказали, что он вряд ли будет жесток. — Также я сказал, что он не похож на Таргариена, — сказал он. Он смотрел на ее драконов с нескрываемым страхом. — Он может попытаться отобрать у вас драконов. Она вся напряглась. — Но они же мои! Я их оживила! Они видят во мне свою мать! Другого они не примут. Сир Джорах пожал плечами. — Вы не станете королевой, кхалиси. Он выдаст вас замуж, как это сделал ваш брат. Она смотрела на своих драконов, но не видела их. Неужели она снова будет вынуждена выйти замуж за вестеросского дворянина, не сказав ни слова об этом? Она почувствовала, как ее плечи напряглись, а челюсти сжались. «Неужели я недостаточно страдала из-за чужих капризов? Я сама хочу управлять своей судьбой». — А что ты хочешь, чтобы я сделала? Он — единственный родственник, который у меня остался. — Я не говорю, что вы не должны идти. Просто вы должны быть готовы к любому исходу, — серьезно ответил он. Она ничего не сказала, все еще продолжая смотреть на своих драконов. Джорах вновь ее позвал: — Кхалиси? — Я подумаю, что делать дальше. Он все еще моя семья, и я хочу встретиться с ним, — заявила она. «Я найду способ изменить тон нашей встречи», — размышляла она.