Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Она никак не могла оторваться от своего серого скакуна. Она провела весь день, катаясь верхом, и все же этого было недостаточно. Ее пальцы расчесывали серебряную гриву, когда она смахивала с шеи пыль прошлых дней. За ее лошадью ухаживали рабы, но расчесывание кобылы было одной из немногих вещей, которые ее радовали. Хотя Дрого не сделал ничего такого, чего нельзя было бы ожидать от мужа, он все еще вызывал у нее беспокойство. Она пока не могла смириться с тем, что она… принадлежит кхалу Дрого. Тем не менее это было лучше, чем принадлежать брату. Несмотря на сильный жар солнца, она задрожала. Визерис больше не беспокоил ее, за что она была ему благодарна. Теперь, когда она вышла замуж, он, как правило, слонялся вокруг ее мужа, делая ехидные замечания и оскорбления по поводу сделки, которую они заключили. Уже не в первый раз она задавалась вопросом, понимает ли Дрого неприятные слова ее брата и просто терпит его ради нее, или же он совершенно не знает, как с ним разговаривают. Трудно было поверить, что Визерис заботил Дрого не больше, чем лошадь заботила муха, жужжащая вокруг ее уха. Впрочем, она по-прежнему держалась на расстоянии от брата. Она больше не хотела будить дракона. Дени кружила вокруг кобылы, напевая мелодию на дотракийском, которую она недавно слышала. Насколько ей было известно, это была песня об уничтожении другого племени кхалов, но она наслаждалась этой песней. Она все еще учила дотракийский язык и начинала складывать произнесенные фразы воедино, но спетые ею слова все еще ускользали от нее. Сейчас они разбили лагерь за пределами одного из свободных городов, Квохора, после нескольких месяцев езды по обширному лесу. Она восхищалась деревьями, которые возвышались над ними и давали им тень на обратном пути к Дотракийскому морю. Дени провела большую часть своей жизни, переезжая из дома в дом, и, лишь мельком взглянув на окружающий мир, она не могла сдержать улыбки, и только теперь ей казалось, что у нее есть свобода и защита, которых ей не хватало всю жизнь. Она наконец осознала, каким огромным и ярким был мир. Даже несмотря на то, что она немного беспокоилась о браке с Дрого, ощущения свободы и открытости миру того стоили. «Я не буду держать тебя в клетке, малыш», — подумала она, когда ее рука скользнула по животу. Она не истекала кровью почти две луны. Ее прислужницы были бы рады сообщить об этом Дрого, но она настаивала, что сообщит ему сама, когда будет готова. Они сделали это… то, что росло внутри нее. Она не знала, что чувствует по этому поводу. Как женщина, она знала, что ее удел — это обеспечить мужа наследниками, так что теперь он будет доволен ею. Хруст песка от приближающихся шагов вывел ее из задумчивости, и она с улыбкой повернулась. Но улыбка тут же исчезла с ее лица, когда она увидела, кто к ней подошел. Визерис улыбнулся ей в ответ, но это была не улыбка любви, а холодная и жестокая. — Сестра, ты нравишься своему мужу? Она замерла, вцепившись в гриву лошади. Кобыла, почувствовав ее нервозность, беспокойно затопталась, хотя была слишком хорошо обучена, чтобы вставать на дыбы. Визерис схватил ее за подбородок, и его ухмылка превратилась в рычание. — Я задал тебе вопрос! И ты ответишь мне, как требует от тебя твой король! Ты радуешь своего мужа? — Я… Думаю, что да, — удалось выдавить ей из себя, ее глаза наполнились слезами боли и страха. — Тогда почему этот чертов дикарь не дает мне армию, которую я от него требую? Это, должно быть, из-за тебя! Я хочу, чтобы ты пошла к кхалу и сосала его член, пока он не даст мне мою армию! Сделай это сейчас же, прежде чем ты разбудишь дракона! Он сжал ее щеки и отпустил. Она на мгновение задрожала, прижавшись к кобыле, отчаянно стараясь не заплакать. Дрого тоже не понравились бы ее слезы, но это потому, что ему снова придется разбираться с ее братом. Она видела, что ему не нравится, как ее брат обращается с ней, и если ее брат получит свою армию, то никто из них не увидит, как она плачет. — Кхалиси, — подбежал к ним старый рыцарь Джорах Мормонт. Он остановился как вкопанный, увидев Дейенерис, съежившуюся у своей лошади, и с болезненным видом опустился на одно колено перед Визерисом. — Ваша Светлость, я был в Квохоре и узнал важные новости из Вестероса. — Ну! Говори! — Похоже, что узурпатор Роберт Баратеон был свергнут. Бастард лорда Эддарда Старка заявил, что он последний законнорожденный сын вашего брата, принца Рейегара Таргариена. Лицо Визериса из молочно-белого превратилось в кроваво-красное, он задрожал от ярости. — Как такое может быть?! Еще один лжедракон занял мой трон?! Объясни, — рявкнул он Джораху Мормонту. — Узурпатор посетил лорда Старка в Винтерфелле, желая сделать его королевским Десницей. Но случилось несчастье. Сир Джейме Ланнистер и королева Серсея Ланнистер были пойманы в… весьма компрометирующем положении. Король приговорил их обоих к смерти. Однако во время казни бастард Неда Старка выступил вперед и заявил о своих правах на трон. Теперь он известен под именем Эйемон Таргариен. Он освободил Джейме Ланнистера, и вместе с Недом Старком они свергли короля Роберта. Они как раз сейчас маршируют к Королевской Гавани, пока мы говорим. — У моего брата не было других детей, тем более с этой старковской шлюхой! Он заплатит за это! — Север и Западные земли уже на его стороне, Ваша Светлость, и в ближайшее время, я думаю, он без особых проблем получит еще и Речные земли с Долиной, — сообщил сир Джорах. Дейенерис показалось, что он нервничает, потому что она видела, как его глаза бегают от земли к ней. Визерис, однако, не обратил на них никакого внимания. — Когда я получу свою армию, я заставлю их всех сгореть! Спасти Ланнистера, который убил нашего отца?! Это непростительно. Ни один дракон так бы не сделал. Я заставлю их всех заплатить за это, — прорычал Визерис и потопал прочь, к облегчению Дейенерис, похоже, позабыв о них. Джорах смотрел ему вслед, а когда он отошел на безопасное расстояние, встал и с беспокойством посмотрел на Кхалиси. — Вы в порядке, кхалиси? — Я… я в порядке, — сказала она, не сумев скрыть дрожь. Не желая сосредотачиваться на этом, она спросила: — Вы… разве вы не были лордом на Севере? Джорах сжал губы в жесткую линию, но кивнул. — Значит, вы знали друга узурпатора, лорда Старка? — Да, это так. Я сражался с ним в восстании Роберта… и восстании железнорожденных. — Как вы думаете, его предполагаемый бастард может быть Таргариеном? — Однажды я видел мальчика. Он выглядел как Старк, так что меня не удивляет, что он родственник лорда Старка. Нет, сюрпризом для всех было то, что у Старка вообще был бастард. Он известен как честный, благородный человек. Он никогда не нарушил бы брачных обетов, но при этом стал отцом бастарда. Удивительно, что он смог так долго прятать мальчика. — Вы верите в то, что он сын моего брата? — Не знаю, кхалиси. Однако я очень сомневаюсь, что лорд Старк поддержал бы требование мальчика, если бы не случилось нечто радикальное. Если лорд Старк говорит, что он — сын его сестры и принца, тогда я в это верю. Однако одни только слова не смогут обеспечить им поддержку в завоевании трона. У них должны быть другие доказательства. — Вы знаете, какой он? Джорах нахмурился. — Если я не ошибаюсь, он примерно вашего возраста. Я не встречался с ним лично, только видел его мимоходом, когда посещал Винтерфелл. Но я сомневаюсь, что лорд Старк позволил бы кому-то из своих детей вести себя так… как ваш брат, кхалиси. Дейенерис почувствовала небольшое облегчение. Может быть, не все Таргариены такие темпераментные, как ее брат. — Кстати, я принес травы, которые вы просили, кхалиси, — пробормотал Джорах, протягивая ей холщовый мешочек. Затем он поклонился и ушел, бросив на нее последний встревоженный взгляд. Дейенерис облегченно вздохнула и открыла мешочек. Она мало что знала о беременности, но прислужницы заверили ее, что некоторые травы могут помочь ей с утренней тошнотой. Может быть, теперь она сможет не торопиться каждое утро расставаться со своим завтраком. Ее рука потянулась к животу, словно желая удостовериться в присутствии ребенка, хотя он был слишком мал, чтобы чувствовать его. Может быть, она снова прижмет к себе драконьи яйца. Они должны были быть каменными, но она подозревала, что это не так и что новая жизнь внутри нее может каким-то образом даровать жизнь двум яйцам. Это была глупая идея, но попытаться не мешало. Она встала и глубоко вздохнула, собираясь с силами, прежде чем решительно направиться туда, где Дрого поставил палатку. На ходу она лениво размышляла о новом короле, который называл себя Эйемоном. Как сын принца-первенца, у него больше прав на трон, чем у Визериса. Она надеялась, что когда-нибудь сможет встретиться с племянником, но с Визерисом во главе их усилий она боялась, что встретит его только как своего врага, а не как свою семью.