Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Джейме обошел короля Роберта с левой стороны, когда они углубились в волчью рощу за пределами Винтерфелла. У него было обычное хмурое выражение лица, и он не хотел ничего, кроме как вернуться в Винтерфелл и тренироваться с Джоном. С каждым днем практики навыки Джона возвращались, и он начал быстро догонять Джейме. Когда-нибудь он станет великим бойцом, даже лучше, чем в прошлой жизни. Однако из-за всех других обязательств Джейме не мог тренироваться с Джоном больше часа. Ситуация улучшится, когда они покинут Винтерфелл, но у них никогда не будет такого уединения, которого хотелось бы Джейме. Он уже потратил впустую половину своей жизни, охраняя королей, которых не стоило защищать, и пройдет еще какое-то время, прежде чем они будут готовы объявить о притязаниях Джона на трон. Он с нетерпением ждал этого дня, но сейчас ему нужно было убедиться, что Роберт не погибнет раньше, чем они будут готовы. — Чудесный день для прогулки верхом, не правда ли, Нед? — Да. Он как нельзя более подходящий для вашего последнего дня в Винтерфелле. — Ты оказал мне большую честь, Нед. Меньшего я от тебя и не ожидал. Джейме закатил глаза. Каждый раз, когда они были вместе, они начинали из кожи вон лезть, пытаясь перехвалить друг друга. Это была приятная смена темпа для Роберта, трахающего любую женщину, до которой он мог дотянуться, но в то же время это было так тошнотворно сладко, что он с трудом сдерживался, чтобы не закричать: «Просто поцелуйтесь уже!» Даже если принять это за шутку, это все равно не понравится ни одному из них. — Где лучше всего найти кабанов? — Они есть по всему лесу, Ваша Светлость. Это просто вопрос времени, когда мы их увидим. — В последний раз тебе говорю, Нед, можешь звать меня Робертом! Я получаю достаточно этой «Вашей Светлости» от всех этих подлиз в Королевской Гавани, мне не нужно, чтобы и ты тоже падал ниц и целовал мои ноги. — Я просто подаю хороший пример своему сыну, Ваша Св… Роберт, — ответил Нед. — У Робба всегда будет союзник в Королевской Гавани, поскольку твоя дочь собирается выйти замуж за моего сына. Не так ли, Джоффри? — Да, отец, — ответил Джоффри, но когда Роберт отвернулся, он скорчил гримасу. Робб увидел это и закатил глаза, но больше никто ничего не сказал. «Подожди еще несколько лет, Робб, и у тебя будет еще лучший союзник, чем этот сопляк», — подумал Джейме. У этого Джоффри не было той злобной жестокости, как в прошлой жизни Джейме, но он все еще был отвратительным, избалованным идиотом, которому еще только предстояло научиться фехтованию хоть на каком-то уровне. В прошлой жизни Джейме пытался заставить Джоффри тренироваться, но его это не волновало. Джейме ожидал еще большего отпора от Серсеи, поскольку они едва разговаривали. Его беспокоила мысль о том, что он оставил Джона одного в Винтерфелле и что Серсея может сделать или сказать ему за это время. Джон был способным человеком, но она была мстительной, и он боялся, что Серсея опустится до самого низкого уровня и причинит боль Джону и, соответственно, ему. Однако было важно, чтобы сейчас Джон оставался в Винтерфелле. Он должен был убедиться, что Бран не заберется на Сломанную Башню. В прошлый раз угрозой в башне был он, и поэтому Джейме не был уверен, сколько ему придется ждать, прежде чем он сможет спокойно вздохнуть. Но если он правильно помнил, охотничий отряд едва уехал, когда он выбросил Брана из окна башни. Они уже некоторое время ехали верхом, но еще не слышали панического стука копыт гонца, послание от которого вернуло бы их обратно. Несмотря на это, его спина была так напряжена, что он был уверен, что на его сухожилиях можно играть, как на струнах скрипки. — Ну что ж, — тихо сказал король Роберт и натянул поводья. — Посмотри на стойку этого самца! — Впечатляет, Роберт. Но я думал, мы охотимся на кабана, — ответил Нед. — Для этого достаточно времени. Джоффри, иди сюда, сынок. Заставь своего старика гордиться тобой. Джоффри запыхтел и пришпорил коня, подъезжая поближе к отцу. Пес, как всегда, последовал за ним. Джоффри прицелился из арбалета, но тот дрожал у него в руке. — Держи его крепче, парень, или промахнешься. — Я стараюсь. Арбалет выстрелил, и стрела попала в рога оленя. Он взревел и умчался в лес, и большинство членов их отряда вздохнули с облегчением, но были и те, кто испустил тихий вздох отчаяния, а в случае Джейме — он лишь пытался удержаться от смеха над неумелостью своего племянника. «Навыки воспитания Серсеи снова хромают. Он никогда не будет достаточно достойным, чтобы стать королем». — Седьмое пекло, мальчишка, ты даже близко не попал в него! — У меня почти получилось! Я почти попал ему в голову! — Мне нужен этот олень. Вперед! — сказал Роберт, снова пришпоривая лошадь, и все поскакали вперед. Джоффри отшатнулся от отца и надулся, но никто не потрудился подбодрить его. Они немного замедлились, пока Роберт искал свою цель, и Джейме внезапно вспомнилась прежняя жизнь, когда в течение нескольких лет он мог видеть звуки, даже от существ, которые почти их не издавали. Охота в той жизни, когда поймать добычу было не так уж и просто, внезапно стала обильной после того, как он смог выслеживать спрятавшихся животных. В течение короткого периода времени он стал героем, и весь Север хвалил его за доблесть. Но потом он узнал о смерти Бриенны и потерял почти всю волю к жизни. Его сердце болезненно сжалось при одной мысли о ней, и он поморщился. Единственная причина, по которой он ел пищу, которую давал ему Тирион, и даже участвовал в тренировках и сражениях, заключалась в том, что он знал, что Бриенна никогда не простит ему, если он просто откажется от спасения мира. Он позаботился о том, чтобы Король Ночи пал, и в ту же минуту его страдания закончились, но потом он проснулся в своем молодом теле в день свадьбы Серсеи. Он был смущен и напуган. Он не помнил, как ему удалось пережить свадебную церемонию. Повсюду вокруг себя он видел призраков, так много людей, которые должны были быть мертвы, но они были тут, и как ни в чем не бывало наслаждались свадьбой. Сир Барристан спросил его тогда, не болен ли он, потому что он был бледен и сильно потел. «Солнце. Я уже несколько месяцев не видел солнца», — подумал он, наслаждаясь тем теплым светом, который падал на него и согревал его кожу. Он так долго жил в холоде, что даже не думал о том, что сможет когда-либо снова почувствовать тепло. Он больше никогда не хотел покидать согревающих объятий солнца. Первые несколько месяцев после того, как он снова оказался в своем молодом теле, были самыми бурными в его жизни. Несмотря на возвращение правой руки, его боевые навыки и реакция были ужасны. Сир Барристан был тогда очень обеспокоен. Серсея упрекнула его за странное поведение и за то, что он отказался трахнуть ее. Роберт был еще более невыносим, чем обычно, и постоянно использовал прозвище Цареубийца. Его собственный лорд-отец читал ему лекции каждый день, пока он пытался собрать все воедино. Хуже всего были кошмары. Каждую ночь ему снились ледяные голубые глаза, холодные мертвые твари, хватающие его, скрежет ломающихся костей, когда он пытался вырваться из их объятий, прежде чем они начинали его тащить в глубокую и темную пещеру, где лакомились его плотью, пока он был еще жив. В другие ночи ему снилась смерть Бриенны, а иногда и Подрика. В то время только он сам, сир Барристан Селми и сир Мендон Мур охраняли короля. Остальные четыре гвардейца еще не были выбраны, поэтому им приходилось стоять длинные смены. В какой-то момент король начал отпускать их на всю ночь, и у его дверей и у дверей королевы стояло с полдюжины стражников. Мендон был очень близок к тому, чтобы избить его той ночью, когда он закричал так громко, что разбудил всех в Белой башне. Только сир Барристан встал у него на пути. Даже несмотря на разочарование сира Барристана убийством прежнего короля, он по-отечески заботился о Джейме. В конце концов, он знал его с тех пор, как Джейме стал оруженосцем. Сир Барристан выпихнул сира Мендона за дверь и заговорил с ним приглушенным голосом, так что Джейме не мог расслышать, о чем они говорили. Закрыв дверь, Барристан повернул ключ в замке и вернулся к его кровати, задумчиво глядя на него сверху вниз. Джейме сидел на кровати, обливаясь холодным потом и неудержимо дрожа после того, как проснулся, крича до хрипоты. В этом сне он не смог спасти Бриенну, а потом не смог спасти себя, задыхаясь под тяжестью нежити, навалившейся на него. — Что на тебя нашло? — Ничего страшного. Это всего лишь сон, — прохрипел Джейме. — Ты уверен? Я никогда не видел, чтобы сон так на тебя действовал. О чем он? — Я умер, ясно? Мне снилась моя смерть. — Что за смерть? — От огня, — проворчал Джейме. Ему слишком долго снились именно такие кошмары, прежде чем он убил Безумного Короля. — Мы слышали, как ты выкрикивал имя. Бриенна? Кто это? — Я не знаю никакой Бриенны. Барристан нахмурился. — Я знал Бриенну из дома Роллингфорд, но она старше меня и, скорее всего, уже мертва. — Я даже никогда ни слышал о доме Роллингфорд. — Он, скорее всего, умер вместе с ней. Не уверен, что она когда-нибудь выходила замуж. Джейме закатил глаза и покачал головой. Он не хотел встречаться взглядом с Барристаном. Старик был недоволен тем, что его игнорируют, и сказал: — Возможно, тебе нужен отдых? — Членов Королевской гвардии и так очень мало. Со мной все будет хорошо. — Ты был сам не свой с тех пор, как король женился на твоей сестре. Ты почти ни с кем не разговариваешь, твои кошмары ухудшились, и твои глаза… — Что с моими глазами? — Я смотрю в твои глаза и вижу того, кто повидал битв больше, чем кто-либо, кто знал больше страха, чем должен был испытать любой человеческий разум. Его нервировало, как близко Барристан подошел к истине. — В конце тебя там не было. Ты не знаешь, что я видел, — сказал Джейме, и все эмоции исчезли из его голоса, а глаза стали как осколки камня, холодные и твердые. — Мне бы хотелось снова заснуть. Прошу прощения, что побеспокоил вас и сира Мендона. Сир Барристан поморщился, но оставил его в покое. Джейме последовал за ним к двери и запер ее на ключ. В тот вечер он решил, что ему нужно записать то, что он помнил. Он никогда не был особенно искусен в письме, так что это был вызов для него. По мере того, как он практиковал свои навыки письма, оно становилось все более разборчивым, и воспоминания принимали более структурированную форму, поскольку он был вынужден выстраивать их в хронологическом порядке. Шесть месяцев спустя он написал почти пять книг своих воспоминаний. Перечитывая их, он убедился, что воспоминания реальны. Они действительно произошли, и он впервые признал, что Семеро, должно быть, вернули его с нетронутыми воспоминаниями, чтобы предотвратить предстоящий конфликт, чтобы весь Вестерос был объединен во время наступления Долгой Ночи. Другая причина, доказывающая, что воспоминания реальны, заключалась в том, что у него почти не было воображения. И уж тем более он никогда бы не смог придумать того, что он, как герой, потеряет свою боевую руку, которая, как он думал, определяла саму его суть! Он также не смог бы придумать того, что он влюбится в не самую красивую, по мнению многих, женщину-воина, которая будет возвышаться над ним. Он просто не смог бы представить будущее, в котором Серсея станет Безумной королевой, следуя по стопам Эйериса, с легкостью используя Дикий Огонь, которого так боялся Джейме. Когда он пришел к такому выводу, с его плеч, казалось, свалилась огромная тяжесть, и он снова смог дышать. Более того, он обнаружил, что ненавидел то, во что превратился после убийства Эйериса. Да, новое имя — Цареубийца — ожесточило его и заставило вступить в кровосмесительные отношения с собственной сестрой, наставив королю рога. Отец старался превратить его в высокомерного сноба, который считал бы себя выше всех, но которым он до конца так и не смог стать, продолжая в глубине души заботиться о тех, кого его отец считал овцами… Тетя Дженна всегда говорила ему, что у него сердце его матери. Он мало что помнил о ней; единственное, что он помнил, была ее доброта. Она всегда была внимательна к другим людям, независимо от их положения или имени. Если бы его мать не умерла от родов и увидела, кем он стал, она бы умерла от стыда. Он должен все исправить. Он уже сделал первые шаги к этому, отказываясь спать с сестрой. От одного взгляда на нее у него закипала кровь, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить гнев. Он также решил, что ему пора сменить прическу. Он держал волосы длинными только ради сестры, но в летнюю жару это было невыносимо, поэтому при первой же возможности пошел к дворцовому цирюльнику и велел сделать ему короткую стрижку, которую носил в той жизни. Ему доставило огромное удовольствие выражение ужаса на лице его сестры, когда она впервые увидела его с новой прической. Упорядочив свои старые воспоминания и обнаружив новую цель, Джейме на какое-то время обрел душевное спокойствие, о котором он даже не мечтал. Сир Барристан был озадачен внезапными переменами в нем, но не задавал никаких вопросов, так как теперь они могли спать всю ночь. Какое-то время все было хорошо, пока он не понял, что проведет остаток своей жизни, охраняя короля и королеву, которых он презирал. После многих лет одной и той же рутины, изо дня в день, одного и того же насилия со стороны обоих он решил, что сделает миру одолжение, убив себя. Тогда боги одарили его новой надеждой, что он сможет снова служить достойному королю, и это поддерживало его до сих пор. Треск сломанных веток слева вывел его из задумчивости, но сквозь густой кустарник ничего не было видно. Он оглядел всех остальных, но ни один из них не подал виду, что что-то слышал. Когда все стихло, он отмахнулся от этого и сосредоточился на охоте, хотя ничего интересного не происходило. — Вот он, — прошипел король Роберт. — Робб, на этот раз ты попробуешь. — Но отец! — воскликнул Джоффри, и все замолчали, когда он заговорил слишком громко. Король Роберт уставился на него. — У тебя уже был шанс. Теперь очередь Робба. Сделай так, чтобы твой отец гордился тобой, сынок. Робб каким-то образом смог тихо подвести свою лошадь и вытащить лук со стрелами. Его руки были твердыми, а дыхание ровным, когда он вытаскивал стрелу. Все ждали, затаив дыхание. Стрела вылетела из лука с тихим звоном, и животное завизжало от боли. — Прекрасный выстрел, Робб, — проревел король и пришпорил коня. — Хорошая работа, сынок. Робб улыбнулся отцу. Джейме наконец увидел животное, и ему пришлось признать, что он был весьма впечатлен. Стрела, которую пустил Робб, глубоко вонзилась зверю в шею, и он рухнул на землю, пачкая её своей кровью. — Сегодня мы хорошо поужинаем! Робб спрыгнул с коня, подошел к оленю, вытащил охотничий нож и быстрым ударом оборвал его муки, ткнув в бок, где должно было находиться сердце. Внезапно до их ушей донеслось громкое мычание, и все оглянулись. — Робб, — прошипел Нед. Его сын уже спешил обратно к лошади, когда из подлеска вывалился гигантский медведь. Он был в два раза больше гризли, с которым пришлось бороться Бриенне, и теперь он нависал над Роббом и ревел. Джейме даже не успел подумать. Он пришпорил коня и направил его вперед, встав между Старком-наследником и медведем. Он вытащил меч, угрожая медведю, но его лошадь заржала и встала на дыбы. Его ботинки соскользнули со стремени, и он упал на спину перед медведем. Лошадь пустилась галопом и скрылась в лесу. — Робб! Сир Джейме! — закричал Нед Старк. Казалось, его раздирало на части, но потом он схватился за лук и стрелы. Джейме вскочил на ноги и сказал: — Это не твой бой. — Но… — Иди, — огрызнулся Джейме и поднял меч. Мимо промчалась стрела и вонзилась в плечо медведя, который яростно взревел. Джейме стоило больших усилий не рассмеяться: ему снова пришлось сражаться с медведем, но его задело, что Бриенны не было рядом. Он был благодарен, что на этот раз у него было оружие, и он чудом успел увернуться от медведя, когда тот рванулся вперед. Он увернулся от одной из его массивных лап и прыгнул, чтобы вонзить меч в ребра, но, когда попытался вытащить его, меч не сдвинулся с места. Он дернул снова, но снова ничего. Он отпустил его, когда медведь снова взмахнул огромной лапой. В это мгновение он мог поклясться, что его черные глаза вспыхнули оранжевым, словно в них зажегся огонь, а затем боль пронзила его голову, и он рухнул на землю, проваливаясь во тьму.