Gringotts Heist

Гаррету всегда нравились свадьбы. И в этот раз чета Пруэттов явно не пожалела ресурсов — посреди замёрзшего зимнего сада под зачарованным растянутым куполом на гостей дышало самое настоящее лето, чуть вдали разлетался брызгами водопад, а застывшее в предсумеречном состоянии искусственное небо окрашивалось то в жёлтые, то в красновато-оранжевые оттенки. В объятиях мягко закручивающегося наколдованного тумана Леандер кружил в танце свою невесту, бережно и учтиво придерживая её за спину, и всё же периодически бросал короткие взгляды на собравшихся вокруг, словно в поисках одобрения. Уизли со снисходительной усмешкой наблюдал за ним, не забывая изредка обмениваться глупыми комментариями с Норткоттом. Вот уже почти пять минут как узаконенная миссис Пруэтт с гордо задранной головой (хотя, возможно, по-другому шансов заглянуть в лицо своему довольно высокому благоверному у Леноры и не было бы) почти не сбивалась с ритма традиционного вальса, но, похоже, это её и не заботило. Даже обычно хмурый отец Леандера, казалось, морщил лоб куда меньше обычного, а матушка, комкая в изящных пальцах носовой платок, то и дело промакивала выступающие слёзы умиления. — Кто бы мог подумать, что Пруэтт из нас первым отойдёт от гордого холостяцкого существования, — снова вырывая его из мыслей, отметил Эрик. — Если тебя этот факт удивляет, то ты слишком плохо его знаешь, — вполголоса хохотнул в ответ Гаррет. — Мне кажется, когда мы на третьем курсе мечтали о том, чтобы лишний раз выбраться в Хогсмид или прокатиться на метле последней модели, Леандер себя представлял членом Визенгамота, примерным семьянином, гордостью школы и родителей. — Получил почти всё, чего хотел, получается. Не то что мы, неудачники, не оправдавшие собственных надежд. Уизли снова хмыкнул, уставившись поверх голов гостей, туда, где разбрызгивал искрящиеся брызги зачарованный водопад, и приподнял бокал. — За неудачников? Танец молодых закончился, и пространство заполнилось умеренными апплодисментами. Норткотт очень быстро потерялся где-то в толпе, чему Гаррет к собственному удивлению оказался рад — может, они и делили комнату в Гриффиндорской спальне семь лет, но они никогда не были очень близкими друзьями, а теперь им и вовсе едва ли было о чём говорить. Как и со многими другими одноклассниками, которых он заметил в толпе — в основном, конечно, школьные подружки Леноры: Дубс, Моррисон, Дейл, даже, кажется, где-то мелькнула всё такая же неуёмная шевелюра Крессиды. Неудивительно, что ностальгия не пробивала его на скупую слезу и неловкие объятия — Уизли сам выбрал отгородиться от сверстников. Леандер, наверное, был единственным исключением из этого правила — хотя им и не приходилось видеться часто, и интересы их лежали в совершенно разных плоскостях, Гаррет всегда был искренне рад перекинуться с ним парой слов. — Поздравляю, друг, — он постучал жениха по спине, когда тот наконец смог извернуться от толпы самых ближайших родственников, заканчивающейся всего-то пробабкой шестого колена. — Как ощущения? — Я бы что-нибудь съел, — Леандер быстро обвёл голодными глазами зал, но поймав на себе требовательный взгляд родителя, застонал. — Правда, сейчас, похоже, у меня другая задача: отец пригласил сюда пол-Визенгамота, мне иногда кажется, что эту свадьбу они устроили не для меня, а для них. Гаррет тактично промолчал. В том, для кого на самом деле было затеяно это пышное пиршество, у него не было ни малейшего сомнения. Надо же, стоило ему всего несколько раз появиться в так называемом «высшем магическом обществе», любые иллюзии на этот счёт развеивались мгновенно. Краем уха он успел уловить разговоры о нынешнем Министре Магии, которому уже перевалило за сто сорок, последнем деле Визенгамота о ненадёжном Невыразимце, дополнительной министерской инспекции гоблинов в Гринготтсе и прочих мелких бюрократических дрязгах. Все важные вопросы всё ещё решались на подобных светских мероприятиях, и его даже забавляло, что Пруэтт, отчаянно пытающийся строить себе карьеру в этих самых кругах, казалось, не до конца осознавал причин происходящего. Или упорно не хотел их осознавать. Леандер удалился, тут же с самым деловым видом раскланиваясь перед очередным волшебником с надутыми щеками, и Гаррет вновь остался в одиночестве. Мысли почти мгновенно устремились туда, куда он не позволял им заходить, а пальцы против воли нащупали в кармане брюк плотную, сложенную несколько раз бумагу. Он нашёл записку перед самым выходом — кто-то, сумевший остаться незамеченным, самым наглым магловским способом просунул её под дверь. Уизли был готов проигнорировать послание, по крайней мере взглянуть на него по возвращении с торжества, но приятно защекотавшие затылок мысли, что отправителем могла быть Абигейл, заставили его не откладывать дело в долгий ящик.

«Оставь её, если не хочешь подорвать репутацию всей своей семье».

Ни имени, ни намёка. Почерк был изменён магически несколько раз, сама бумага заговорена от любой возможности что-то выяснить. Гаррет понял сразу, о ком именно идёт речь в послании. Кому-то стало известно о них с Абигейл. Первым делом он решил было, что это снова Николсон бесцеремонно пытается влазить в его жизнь, но он очень быстро отогнал эту мысль. Зачем ей так напрягаться, чтобы его о чём-то предупреждать? Мей уже неединожды продемонстрировала, что заботится только о себе. В записке же чувствовалась угроза. Кем бы ни был автор послания, он знал, на что давить. Будь это Смит, Уизли был уверен, тот бы не снисходил до однострочных предупреждений без подписей. Нет, Гаррету казалось, это был не он. Стоило подушечкам пальцев проехаться вдоль шершавой бумаги, тревожные мысли снова охватили его почти мгновенно. Лишь бы с Абигейл всё было в порядке. Отрешённо скользя взглядом по толпе, полностью потерянный в своих мыслях, он не заметил, как сменилось несколько танцев, быстро устающие чинуши Визенгамота горячо о чём-то спорили, заняв сидячие места поближе к столу с не успевающими обновляться яствами, а прямо напротив него, у томно дымящейся белым башни из бокалов нарисовалась знакомая неуёмная шевелюра и круглые, в пол-лица очки. Интересно, сколько уже она вот так стоит? — Крессида! — тут же растянулся в профессиональной улыбке он, мгновенно чувствуя некоторую неловкость. — Рад тебя видеть! Что-то поменялось в выражении её лица со времён школы. Недовольно поджатые обычно губы изображали вполне дружелюбную усмешку, а глаза за стёклами изучали его с лукавым прищуром. — А я всё думала, заметишь или нет, — прямо ответила Блюм, хихикнув, и мотнула кудрявой головой, указывая на бокалы. — Стоит ли мне опасаться жидкостей в радиусе нескольких метров от тебя? — Осторожность никогда не повредит, но сегодня я к содержимому сосудов имею исключительно потребительское отношение, — подтверждая свои слова, он демонстративно отпил из своего. — Не видел тебя с самого выпуска, чем занимаешься? К его в который раз за этот вечер удивлению, разговор завязался довольно естественно и легко. Что-то определённо поменялось в Крессиде — словно она перестала пытаться прятаться за стеной собственной напущенной важности, скрывая неловкость. Гаррет слушал её с внезапным искренним интересом и в мыслях его мелькали не так давно сказанные Пруэттом слова, о том, что в школе он ей нравился. Может, поэтому она тогда с ним не могла так свободно говорить? По иронии, как только эта мысль пришла ему в голову, Блюм застала его в расплох. — Как Николсон? — хитро поглядывая на него, поинтересовалась она. Гаррет мгновенно напрягся, но не подал виду. — Без понятия, не видел её с выпуска, — как можно более буднично ответил он. — С чего ты взяла, что мы общаемся? — Мне казалось, вы были довольно близки в Хогвартсе, — возможно, ему показалось, но в голосе её послышались язвительные нотки. — Тебе показалось, — Уизли, пытаясь плавно сменить тему, оглядел зал и нашёл взглядом Пруэтта, снова кружащего в танце жену. — Кто бы мог подумать, что эти двое в итоге поженятся, а? Они ведь и слова друг другу в Хогвартсе не говорили. Крессида проследила за его взглядом и снова по-доброму хмыкнула, вращая в пальцах ножку бокала, не спеша отвечать ему дежурными фразами. — Знаешь, мне раньше казалось, что противоположности должны притягиваться, что это закономерно и в крайней степени романтично, — после некоторой паузы её голос звучал непривычно серьёзно. — Думаешь, они противоположности? — наморщив лоб, с сомнением протянул Гаррет, не дожидаясь, пока он закончит свою мысль. Крессида отрицательно покачала головой, не отрывая взгляда от молодожёнов и не торопясь разъяснять свои слова. Уизли выжидательно смотрел на её задумчивое лицо. Оно было теперь менее округлым, да и сама она показалась ему куда более симпатичной, чем он находил её в Хогвартсе. Задумчиво пожевав губу, она продолжила. — Нет, они как раз очень похожи. Это, может, было не так очевидно в школе, но сейчас… — она почесала переносицу и привычным жестом поправила очки. — Как будто они оба точно знают, что хотят от жизни одного и того же, и поэтому им хорошо вместе. Зачем вообще начинать что-то с заведомо трагичным исходом? Гаррет встрепенулся. Её слова тяжестью откликнулись внутри и, медленно стекая по грудной клетке, как золотистый напиток по стеклянным стенкам бокалов перед ним, застыли, не давая свободно вдохнуть. Блюм не могла знать, что заденет его за живое, но ему хотелось проигнорировать этот факт, уколоть в ответ, пусть даже и вслепую, доказать, что она не права. Ведь если она права, они с Абигейл… — Как по мне, лучше уж пробовать и обжигаться, чем сидеть в холоде, боясь подойти к огню, — с вызовом бросил он, заставляя её перевести задумчивый взгляд с танцующих и поднять бровь. — Гаррет Уизли, да ты, оказывается, романтик, — забавляясь, протянула она. — Кто бы мог подумать. Он отшутился, скомканно закончив разговор, и поспешил удалиться. Звенящее вокруг веселье перерастало в обычный утомляющий шум, за которым ему не удавалось расслышать собственные мысли. Ему казалось, весь мир ополчился на них с Абигейл. И это заставляло его хотеть быть с ней ещё сильнее. *** Работать впервые за долгое время не было абсолютно никакого желания. Гаррет прошёлся невнимательным взглядом по строчкам уже в пятый раз — буквы упорно отказывались складываться в слова. Словив себя на невесёлом осознании, что варить что-то в подобном состоянии — пустая трата ингредиентов, он хотел было заняться заполнением учётного журнала, но его мысли оставались далеко. С самой Пруэттовской свадьбы, закончившейся грандиозным зачарованным фейерверком (по слухам, добытым через китайских контрабандистов), загадочный автор записки так и не проявил себя. Ни от Смита, ни от Николсон не было никаких вестей, и Уизли продолжал встречи с Абигейл. Рассказывать ей о призрачной угрозе от неизвестного было бы лишним — наверняка, она бы только зря накрутила себя, как с той погремушкой. Нет, лучше ей было пребывать в счастливом неведении. Больше всего Гаррет сейчас боялся спугнуть их такое шаткое счастье. Редкие посетители заглядывали, отряхивали мгновенно тающий снег c плечей и сапог прямо на пол, заставляя Уизли то и дело раздражённо взмахивать палочкой, чтобы высушить грязные лужи у входа. Он никогда не был заядлым чистюлей, но когда работаешь с зельями, необходимость поддерживать порядок становится неискоренимой привычкой. Смирившись, что и с записями ему сегодня разобраться не удастся, он вздохнул с некоторым облегчением и захлопнул исписанный журнал и потёр уставшие глаза. Когда он в последний раз толком высыпался? Нужно просто хорошенько поспать. Тогда мельтешащий водоворот мыслей и тревожности наконец успокоится. — Здравствуй, Гаррет, — знакомый бархатный голос, заставивший его немедленно вынырнуть из раздумий и поднять голову.

— Спасибо за покупку! Это довольно большая партия, вы справитесь сами?

— А вы можете предложить мне альтернативу?

— Я мог бы организовать доставку.

— Я думала, Пепин не занимается доставкой.

— Всё что угодно для такого ценного клиента, как вы!

— Хм. Не видела вас здесь раньше, мистер…

— Уизли. Только пару месяцев как начал тут работать. Очень рад встрече, мисс…?

— Ле… Мисс Стивенсон, — он пробормотал, расстягиваясь в искренней улыбке, внимательно разглядывая высокую статную брюнетку. — Я думал, вы перебрались во Францию. Ведьма промолчала, коротко усмехнувшись, и, сопровождая каждый свой шаг гулким отстуком каблуков, прошлась вдоль лавки. Она никогда не отвечала на те вопросы, на которые ей не хотелось отвечать. Уизли терпеливо ждал, когда она сама снова заговорит. — А я всё гадала, работаешь ты ещё у Пепина или нет, — она говорила неспеша, растягивая паузы и слова, как и раньше, и Гаррету всегда казалось, что это очередной её изящный трюк. — Заглядывала к нему в Хогсмид некоторое время назад, галантный джентльмен. — Так это были вы! — Уизли тут же вспомнил, как в ноябрьский день, после неудачного квиддичного матча сестры, Пепин с хитро поблескивающими глазами сообщил, что его искали. Её тонкие губы снова тронула усмешка, от уголков разбежалась лёгкая сеть морщинок. Если она и изменилась (Гаррет не мог заставить себя использовать слово «постарела» по отношению к ней), то за отточенной выдержкой этого было совершенно не заметно. Что-то было в её присутствии такое, что заставляло мужчин немедленно хотеть ей угождать. И Уизли сам не был исключением.

— У вас прекрасный дом, мисс Стивенсон.

— Благодарю. Сколько с меня за доставку?

— Ну что вы, это был просто порыв души, ничего не нужно.

— Тогда… не желаете остаться на чашку чаю?

— Вам не стоит себя утруждать, мне было только в радость…

— Прошу, мистер Уизли. Не отказывайте одинокой даме в удовольствии вашей компании.

Она осмотрелась ещё немного, прохаживаясь вдоль полок несколько вальяжно и одновременно бесконечно собранно. Светлые пронзительные глаза под чересчур низкими, даже тяжёлыми бровями — сомнительная гармония, но ей это шло. Как и каждый, словно ненароком обранённый жест или взгляд. Раньше ему казалось, что с этим можно только родиться, но нет. Лишь единицам было известно, сколько лет и дисциплины у неё ушло на безукоризненно отточенные манеры. И он, Уизли, оказавшись одним из этих немногих, всё ещё не понимал, чем мог заслужить доверие такой женщины. Она неспешно обошла помещение и остановилась у выхода, задерживая взгляд на нём. — Рада была повидаться, Гаррет. — Как, вы уже уходите? — Уизли, поддерживая её игру, наклонил голову, зная наверняка, что значат её слова. — Возможно, вы хотели бы организовать доставку? — Я думала, вы не занимаетесь доставкой. — Всё что угодно для такого ценного клиента, как вы, — спохватившись, что его слова звучат как флирт, он мгновенно стал серьёзным. — Тот же адрес?

— Я у тебя первая.

— Это вопрос?

— Нет.

— Неужели это было настолько плохо?

— А ты хотел бы научиться делать это хорошо?

— Конечно, какой мужчина бы от этого отказался?!

— Ты был бы удивлён…

Помедлив, она кивнула и без лишних слов покинула лавку. Уизли долго смотрел вслед захлопнувшейся за ней двери, после чего, вспомнив о чём-то, нащупал увесистые часы на цепочке в кармане. Щелчок. Стрелка билась в нервном тике, отсчитывая секунды. Гаррет с нежностью провёл большим пальцем по позолоченному канту и захлопнул медальон. Её жилище почти не изменилась, как и она сама. Впрочем, если её не было в Британии всё это время — ничего удивительного. Всё тот же узнаваемый, но ненавязчивый запах табака и зелёного чая, наполняющий гостиную, изящные чашки с тонкими фарфоровыми стенками на серебряном подносе, простенькая металлическая табакерка. Она привычно сидела в кресле, закинув ногу за ногу, бесстыдно оголяя островатые колени, в пальцах был зажат длинноватый мундштук трубки. Не поддерживаемые более в высокой причёске тёмные кудри струились вдоль шеи, перекинутые через одно плечо. Гаррет тепло улыбнулся, снимая шляпу и опускаясь в кресло напротив. Они сидели молча какое-то время, внимательно изучая друг друга. Ведьма потянулась за палочкой, будто напоказ лежащей на столике рядом с подносом, но Уизли её опередил, почти забытым жестом подкуривая табак в её трубке.

— Ты ведь никому о нас не рассказывал?

— А что, ты прячешь в шкафу мужа?

— Мне не нужен никакой муж.

— Ты, кстати, так и не рассказала, чем занимаешься. И не могла бы ты не дымить в постели?

— Моя постель, делаю в ней, что хочу.

— Ты не потерял былых манер, — заключила она, наконец, выпуская ароматный дым. — Приятно наблюдать. — Я рад тебя видеть, Летиция, — никак не реагируя на её снисходительный комплимент, он спрятал палочку во внутренний карман. — Не думал, что ты вернёшься. Она легко пожала плечами, отводя взгляд в сторону. — Я не знала, вернусь ли. И не знаю, останусь ли сейчас. Гаррет невесело кивнул. Прошло всего ничего в масштабе жизни — каких-то пару лет. Он втягивал носом знакомый запах и вглядывался в её профиль, словно нарисованный в плотных клубах дыма. Раньше все эти её фразочки, похоже, производили на него куда больше впечатления.

— Не понимаю, зачем тебе так изощряться. Не проще ли найти себе богатенького мужа, и дело с концом?

— Зачем?

— Тебе не пришлось бы каждый раз подыскивать новую жертву, когда понадобятся деньги. Просто себе живёшь в комфорте и наслаждаешься жизнью.

— Твои родители женились по любви?

— Да я как-то не спрашивал. Похоже, что да.

— Это редкость, милый. Там, где замешаны деньги, любви быть не может. Выбирая одно, теряешь другое.

— И ты выбрала деньги?

— Я выбрала себя.

— Как твой бизнес? — не давая ему надолго погружаться в воспоминания, перевела тему она, с прищуром наблюдая за ним. — Ты, должно быть, уже превзошёл свою наставницу. — Я больше этим не занимаюсь, — отвёл глаза он, стараясь казаться беспечным. — Слишком много расхода энергии и риска, слишком мало я получаю взамен. — Ты получаешь взамен ровно столько, сколько просишь, — усмехнулась она со знанием дела. — Мы говорили об этом ещё тогда: если ты в глубине души надеешься на равноценный обмен — смирись, он никогда не будет таковым. Ты не борец за справедливость, милый. В этом бизнесе нельзя давать волю чувствам.

— Уже лучше. Ты быстро учишься.

— Так что, может пришло время приступить к практике?

— То, что я показала тебе пару трюков, ещё не значит, что ты готов.

— Я хорош в импровизации. Предпочитаю действовать по ходу дела. Даже с зельями…

— Импровизация допустима, только если твой план не сработал. У тебя всегда должен быть план.

Её слова неприятно кольнули и он едва заметно поморщился, что не укрылось от её внимательного взгляда. Она зажала трубку в зубах и, медленно поднялась, направляясь за его спину. Уизли напрягся, не зная, чего от неё ожидать. Или зная слишком хорошо. Её пальцы легли ему на плечи, Летиция склонилась над ним так близко, что её губы почти касались его уха. Он хотел противиться, но по телу побежали мурашки. — Я тебе не верю, Гаррет, — прошептала она, заставляя его нервно дёрнуться, и выпрямилась, возвращая себе обыденный тон. — Думаю, дело вовсе не в этом. — Ты передумала оставаться во Франции. Я передумал тратить свою молодость на склочных замужних дамочек. Так ли стоит искать причину? — с раздражением ответил он, когда она вернулась на своё место. Летиция долго и внимательно изучала его, периодически затягиваясь и выдыхая дым, заставляя Уизли чувствовать себя каким-нибудь третьесортным экспериментальным зельем. Она откинулась на спинку кресла и покачала головой. — Ты врёшь или мне, или себе, и мы оба это понимаем. Учитывая, что ты всё ещё не открыл своё дело, а значит нужную сумму не накопил, и, похоже, репутацию тоже себе не испортил... Светлые, почти ледяные глаз буравили его так, словно только одним взглядом она могла проникнуть в его мысли, не прибегая к легилименции. Ей никогда это и не нужно было — она слишком хорошо умела считывать людей. А его она знала, наверное, как никто другой. Могла предугадать почти каждый его порыв. Гаррет прикусил щеку, понимая, что уже проиграл. — Да ты влюбился! — забавляясь, протянула она, вызывая в нём ещё больше раздражения, убеждаясь в своей догадке сильнее. Тон её тут же изменился на сочувственный. — О, Гаррет, милый. Только не говори, что она — одна из твоих «жертв». Уизли готов был всё упрямо и до последнего отрицать, но очень быстро понял, что совершенно никакого смысла в этом нет — даже не потому, что ему никогда за время их знакомства не удавалось провести Летицию. Она читала его как открытую книгу, что в первый день их знакомства, что сегодня. Гораздо более важным оставлася тот факт, что она одна (за исключением разве что Мей) знала, кем он был на самом деле. Она была единственным человеком, с которым он мог говорить открыто. И он рассказал ей всё, опуская лишь прямые упоминания Николсон. Об Абигейл, о её семье, о её муже. О времени, проведённом с ней. О том, как он пытался остановить себя. О том, как не смог. О записке. Летиция внимательно слушала, едва заметно нахмурив и без того тяжёлые брови и отбивая ритм пальцами по деревянному подлокотнику. Наполовину протлевший табак из небрежно оставленной трубки рассыпался по столу, но её это совершенно не заботило. — Красиво, — выслушав его, заключила она. — Что ж, как истиный гриффиндорец, ты не можешь оставить слабого в беде, а несчастную даму без своего внимания. — Язви сколько хочешь, — устало отозвался Гаррет и оттянул галстук от шеи. Он всё равно не ожидал, что Летиция его поддержит, но чувствовал, будто с сердца упал не просто камень, а по меньшей мере пол-Хогвартса. — Хочешь сказать, что это не любовь, а жалость? — Этого я не знаю, — задумчиво покачала головой она. — Я знаю только то, что иногда бывает очень легко принять одно за другое. Она сбегает к тебе, такому обходительному, понимающему молодому рыцарю в шляпе от нелюбимого мужа и ребёнка, которого не хотела. Помнишь, что я говорила о том, почему тебе в этом деле будет куда легче, чем мне в своё время?

— Завидуешь? Почему?

— Женщина, несчастливая в браке — лёгкая добыча. Мужчинам чаще нужно тело, а женщинам — внимание.

— Хочешь сказать, тело женщинам не нужно?

— Это редко та причина, по которой они будут сбегать от мужа по ночам. Куда проще завоевать нелюбимой супругом женщины.

— Помню. Но не совсем понимаю, к чему ты ведёшь. Хочешь сказать, что чувства Абигейл ненастоящие? — Хочу сказать, что одиноким людям бывает очень легко спутать долгожданное внимание и настоящую привязанность. И прежде чем ты начнёшь всё отрицать и возмущаться, — она бросила на него проницательный взгляд и приподняла острый подбородок. — Скажи, ты когда-нибудь планируешь ей рассказать правду? Гаррет промолчал, угрюмо уставившись в стол. Он даже не может рассказать ей о записке. Узнай она, кто он такой на самом деле, простила бы его? Узнай, сколько женщин до неё стонали его имя, и сколько денег он вытащил из них после этого?

— Ты должен запомнить, милый. Что бы они ни говорили тебе. Что бы ты им ни говорил. То, что началось с обмана, не сможет закончиться ничем хорошим. Твоим действиям нет никаких оправданий, и чем быстрее ты примешь этот факт, тем быстрее соберёшь нужную сумму.

— А вдруг, я встречу любовь всей моей жизни? Возможно, не сразу, но когда поймёт, как сильны наши чувства, она меня простит.

— Забавляешься?

— Да понял я, понял.

— Ты бы сам себя простил, проверни кто с тобой такое?

— Нет, — хрипло отозвался он. Повисла многозначительная пауза. Летиция тактично молчала, да ей и не нужно было ничего говорить. Абигейл влюблена не в него, а в тот образ который он создал. Гаррет медленно поднялся, отряхивая колени и нахлобучил шляпу. Его наставница не останавливала его. — Мне жаль, милый, — с искренним сочувствием проговорила она. — Что бы ты ни решил, надеюсь, ты найдёшь покой. Уизли невесело улыбнулся, запустил руку в карман и выудил оттуда тяжёлые часы. Облазящая позолота тускло блестела, пока медальон крутился на цепочке. Летиция с теплотой взглянула на свой подарок. — Спасибо, что хранишь их, — она поднялась с кресла и сделала несколько шагов к нему. — Если захочешь поговорить — ты знаешь, как меня найти. Она была совсем немногим ниже его. За всё время их знакомства они никогда не обнимались, прощаясь, и этот раз не стал исключением — её прохладная ладонь легла ему на щёку, Летиция встала на цыпочки, изящно и невесомо целуя его в лоб. Гаррет сжал часы в руке. — Спасибо, Летиция. Уизли отстранился и аппарировал. Мозаика ситуации в голове наконец начала складываться в картинку. Возможно, потому что он перестал упорно пытаться впихнуть угловую деталь в центр. *** — Мы что-то празднуем? Гаррет криво усмехнулся, уперев взгляд в мерцающую и переливающуюся в бутылке жидкость. Зелье Забвения в нём не могло себя ничем выдать — в конце концов, Уизли сам его сварил. — Каждая секунда с тобой для меня праздник, — дежурно отшутился он, нервно теребя подол пиджака. Он избегал смотреть на Абигейл. Словно боялся, что в последний момент смалодушничает и не доведёт задуманное до конца. Нет, он уже не оставил себе другого выхода. Пути назад не будет. — Как малышка? — оттягивая неминуемо подкрадывающийся момент, невнимательно спросил он. — Хоки с ней. Я даже удивилась, что она так легко согласилась меня отпустить в этот раз. Обычно перед каждой нашей встречей она устраивает мне получасовые причитания, — покачала головой Смит. — Выслушиваю лекции от собственной эльфийки, кто бы мог подумать. Отец бы в очередной раз во мне разочаровался. Гаррет встрепенулся при упоминании Хоки и всё-таки поднял глаза на Абигейл. Она сидела напротив, подложив ладошку под подбородок и наблюдала за потрескивающим в камине огнём. По лицу её разливалось умиротворение, отчего Уизли тупым копьём снова пронзила совесть. Она ничего не подозревает. А через считанные минуты ничего не вспомнит. Он втайне подговорил эльфийку. Сначала та, как обычно слёзно причитала о том, что он впутывает её бедную хозяйку в жуткие неприятности, но выслушав его план (пришлось даже временно наложить на неё Силенцио, чтобы это сделать), согласилась. Она переместится сюда, в Ракушку, в назначенное время и перенесёт потерявшую память хозяйку домой. Абигейл не придётся мучиться, гадая, почему он порвал с ней. Она просто забудет о нём. Как и все другие до неё. Уизли долго не мог решиться, даже после разговора с Летицией. Какое-то время даже собирался во всём сознаться, лелея в себе отравляющую, но такую сладкую надежду, что Абигейл когда-нибудь сможет его простить. Принять его настоящего, уйти от мужа, выступить против воли отца. Изменить всю свою жизнь ради человека, который её обманул. Даже не нужно было произносить это вслух — сама идея этого была настолько абсурдна, что Гаррет отказался от неё. Возможно, здравый смысл наконец смог пробиться сквозь непроницаемые стены его упрямства и эгоизма. А возможно, он просто в очередной раз боялся увидеть разочарование в её глазах. Просто трус. Вор, негодяй, лжец и трус. Вот кто он такой. И Абигейл никогда бы не приняла его таким. Да и кто бы принял? — Всё в порядке? Ты как будто не здесь, — словно сквозь пелену донёсся до него её встревоженный голос. — Задумался, извини, — Гаррет наклонил голову вбок и вгляделся в её черты. Ему не нужно было стараться завпечатлеть их в памяти — он знал, что даже если очень захочет, никогда не сможет их забыть. Разве только если вслед за ней отхлебнёт своего чёртового пойла. Но он не позволит себе — это будет его наказанием. Её большие, ясные глаза обеспокоенно блуждали по нему. Наверное, он совсем плохо скрывал свои эмоции, раз она что-то почувствовала. Нужно скорее взять себя в руки. — Ты редко говорила об отце, — уцепившись за её последнюю фразу, сказал он. — Он ещё жив? — Да, хотя уже и отошёл от всех дел. Он всё ещё живёт в Уэльсе, изредка мы навещаем его с Хэпзибой. — Ты… — Гаррет сглотнул подступивший к горлу острый ком, словно спрашивал о себе. — Простила его за то, что он сделал? За Фердинанда? Абигейл поджала губы. Уизли с тяжёлым сердцем наблюдал за ней. — Я… Не знаю, — со вздохом призналась она. — Нечестно будет всю вину за произошедшее перекладывать на него. Я тоже была виновата. — Я ни за что бы в это не поверил, — Гаррет сжал кулаки под столом сильнее. — Ты слишком добра, Абигейл, оправдываешь отца за то, что он сделал с твоей жизнью. Смит грустно улыбнулась и подняла на него глаза. Что-то в её взгляде заставило Уизли задержать дыхание. Что-то было не так. Возможно, он был слишком занят саможалением и рассеян до этого, чтобы заметить. — Ты думаешь так, потому что стараешься разглядеть в людях только хорошее. Есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь. Она медленно поднялась и направилась куда-то, за его сгорбленную под весом принятого решения спину. Гаррет неуютно заёрзал на стуле, бросая взгляд на массивные часы, стоящие у прохода в другую комнату. Хоки должна будет прибыть сюда уже меньше, чем через двадцать минут. Он слышал мягкую поступь и тяжёлое дыхание, но почему-то не находил в себе сил обернуться. Абигейл остановилась за ним. — И я знаю, что ты собираешься сделать, Гаррет, — донёсся до него её дрожащий голос, и, прежде чем он успел среагировать, его тело сковало заклинание. — Петрификус Тоталус.