Gringotts Heist

Май 1891г. — Диссендиум! Огромный горб уродливой статуи почти бесшумно сдвинулся в сторону, открывая заветный проход. Гаррет джентельменским жестом протянул руку, приглашая свою спутницу пройти вперёд, и она, бросив на него усталый взгляд исподлобья, сделала несколько глухих шагов. Он проскользнул за ней, и лаз за ними закрылся. Спина почти отрешённо шагающей вперёд Николсон иногда выныривала из темноты, кроваво-алая шелковистая подкладка капюшона гриффиндорской мантии поблескивала в свете Люмоса, который он зажёг, едва камень за ним закрыл вход. Его однокурсница молча двигалась в темноте и, похоже, ориентировалась в проходе Одноглазой Ведьмы уже гораздо лучше его. Гаррету всегда было невероятно неловко находиться с кем-то в полной тишине, и его так и подмывало о чём-нибудь её спросить. Ха, о чём-нибудь! Попробуй: обо всём! Но достойной реплики, чтобы разбавить звенящую тишину, так и не нашлось, и они продолжали двигаться молча, под аккомпанемент нестройного шарканья обуви по выщербленному веками полу и гулкого оркестра падающих с потолка капель, разбивающихся о затхлые озёрца. Наверняка, если забраться под мосты-платформы, в самых тёмных и влажных уголках пещеры можно найти уйму мурлукомлей, а может даже и… — С каких пор ты больше не опасаешься гнева своей тёти и так беспечно шастаешь где вздумается? — Вопрос Мей прозвучал так неожиданно, что Гаррет едва не поскользнулся. — С тех, как понял, как именно она за мной следила. Да и не до меня ей сейчас, после всего этого скандала с Ранроком, — Николсон хмыкнула, но не удостоила его упоминание гоблина, имя которого не сходило с заголовков вот уже как пару месяцев, никаким комментарием. — Ты здесь, похоже, как дома уже, не зря я тебе показал это место! — Показал? — Мей перепрыгнула через прогнившую доску и зыркнула на него так, что у Гаррета всё похолодело. — Ты это о том разе, когда ты стоял у входа в Большой Зал, а я делала всю работу? — Ладно, рассказал, — Уизли поторопился, извиняясь, улыбнуться. — В любом случае, рад, что тоже тебе смог быть полезен, ты меня тогда очень выручила. Николсон промолчала и больше не подавала голос до самого заветного люка, ведущего в подвал «Сладкого Королевства». Сейчас, ночью, без привычного шума посетителей и переливистых мелодий сверху, это место казалось куда мрачнее, чем обычно. Впрочем, возможно так ему казалось из-за безэмоционального лица Мей, вокруг которой с недавних пор едва ли не вяли все мандрагоры и издавали предсмертные писки пушишки. Гаррет захлопнул люк и поторопился наложить звуконепроницаемые чары на подвал — предосторожность, в конце концов, никогда не бывает лишней. Особенно, учитывая его прошлый опыт с тётушкой и чересчур исполнительной старостой Гриффиндора, которая, собственно, и обнаружила их с Николсон пару недель назад в одной из заброшенных кладовок в компании бутылок его экспериментального пива. Реакция Блюм до сих пор оставалась для Гаррета загадкой — едва завидев их, она со срывающимся голосом отчитала их, не забывая снять по десять очков с каждого (вот ведь зануда — сама же потом будет ныть о том, что Гриффиндор не выиграл Кубок Школы только из-за него, Уизли), а после с трясущимися плечами отвернулась и убежала. Он был уверен, что она доложит обо всём тёте, но Матильда так и оставалась в счастливом неведении, а Николсон через пару дней сухо сообщила ему о том, что им придётся найти новое место. — Ты уверена, что здесь нас не найдёт хозяин или кто-то ещё? — Гаррет стянул свою мантию и застелил ей низкие ящики. — С чего бы тут кому-то шастать в такое время? Торговцы в Хогсмиде давно спят, а Сингер скорее станцует голая на главной площади, чем сделает хоть что-то полезное. Расслабься, Уизли, — Мей скривила лицо при упоминании блюстительницы правопорядка и устало потёрла шрам на переносице. — Бутылку принёс? Лицо Гаррета тут же засветилось и он извлёк из кармана брюк маленький пузатый сосуд, которому он, не мешкая, вернул былой размер. — А то! Мой последний эксперимент, я добавил экстракт вымоченной алихоции, но эффект будет не такой, как в сладостях из Сладкого Королевства, ты просто… — Там есть алкоголь? — Обижаешь! — Отлично, давай её сюда, — Николсон почти вырвала у него из рук бутылку и, небрежно откупорив, сделала затяжной глоток. — Воу, полегче! Не налегай так! — Гаррет осоловело моргнул и потянулся было рукой в её сторону, но Николсон отдёрнулась от него, как от огня. Мей вытерла губы тыльной стороной ладони и перевела на него угрюмый взгляд. Нет, ему не показалось. Хотя они почти и не общались раньше, она не была такой. Столько раз он видел её хохочущей рядом с Сэллоу, или выскальзывающей из гриффиндорской гостиной с Натти после отбоя — с ней точно что-то случилось. И идиоту было понятно, что погибший профессор Фиг для неё наверняка был гораздо ближе, чем для любого другого студента Хогвартса, но её состояние не было похоже на скорбь — Гаррет, выросший в большой семье со множеством родственников, точно знал, как выглядит это чувство — видел его на лице отца и Матильды, когда от драконьей оспы умерла их младшая сестра, его тётя. Мей же, казалось, стало просто плевать абсолютно на всё. — Почему нет? У нас целая бутылка и вся ночь впереди. — И именно поэтому я предпочёл бы растянуть удовольствие. К тому же, пьяную тебя тащить до гостиной опять я отказываюсь, — Уизли всё-таки забрал свой продукт и, следуя её примеру, сделал глоток из горла. — Значит, оставишь меня тут, — пожала плечами она. — Я друзей в беде не бросаю. — Как же прекрасно, в таком случае, что мы не друзья, а всего лишь собутыльники, — взгляд Николсон всё ещё был прикован к блестящим стеклянным стенкам. — А я-то надеялся, что ты — преданная фанатка моего таланта, — картинно возвёл руки к небу Гаррет, надеясь, что хоть как-то сможет разрядить атмосферу. Мей хмыкнула и вновь отобрала у него бутылку, но он успел заметить, как губы её растянулись в улыбке и почувствовал себя гораздо увереннее. Алкоголь, или его глупая шутка — что бы это ни было. Он опустился на ящики и прикрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях — может, для его загадочной однокурсницы это и был всего лишь повод надраться, Гаррет же не отказывал себе ни в единой возможности обкатать собственный продукт. Истеричный смех из лёгких не вырывался — это было главное. Переборщить с алихоцией было легко, и Уизли потратил многие вечера на то, чтобы высчитать идеально сбалансированную формулу. Возможно, стоило потратить это время на подготовку к СОВ, но он не сильно волновался за последние. Однокурсники и профессора могут думать, что племянник Матильды — просто легкомысленный балагур, но Гаррет нисколько в себе не сомневался. К тому же, для того, чем он планирует заниматься в будущем, большинство СОВ и вовсе ни к чему. Он открыл глаза и сфокусировал взгляд на Николсон. Та, всё так же вцепившись в длинное горлышко бутылки, прохоживалась вдоль небольшого пространства, делая не очень редкие глотки. — Как тебе вискихоция? — Что? — Ну, то есть это огневиски с алихоцией… Пытаюсь придумать название, — пояснил Гаррет, с интересом наблюдая за её реакцией. — Неплохо, — сухо ответила она и тоже опустилась на ящики, прислоняя голову к стене. Её неестественно бледные в последнее время щёки чуть порозовели, а грудь равномерно вздымалась. — Что в ней? Она всегда просила его рассказать о том, что он добавил в напиток. Уизли, как обычно, воодушевлённо принялся перечислять всё с самого начала, не забывая упомянуть о том, как ему пришла идея, и как после первого сваренного образца ему пришлось обращаться за помощью к мадам Блэйни, потому что он не мог перестать истерично смеяться, а Мей, прикрыв глаза, слушала. Со стороны могло показаться, что она спит, но Гаррет уже знал наверняка, что это не так. Когда она впервый раз пришла к нему, спрашивая, не поможет ли он достать ей алкоголь, и согласилась протестировать его экспериментальные напитки, он был так счастлив, что даже не заметил, что её внезапный интерес к его продуктам не имеет никакого отношения к их качеству. Вот уже несколько недель они встречались ночью, напивались вместе, обмениваясь разве что дежурными фразами, а в остальное время для Николсон с её отсутствующим видом его словно и не существовало. Он тщетно пытался разгадать её намерения, подозревал в том, что она хочет использовать его, чтобы вызвать ревность Сэллоу, с которым они словно в одночасье перестали общаться, с ювелирной точностью пытался подбирать фразы, чтобы не отпугнуть её от себя — но так ничего и не смог понять. Может, ему и не нужно ничего понимать? Она расскажет, когда будет готова. Зачем бередить ещё свежую рану? Если он даст ей к себе привыкнуть, даст почувствовать себя в комфорте и безопасности, она раскроется ему. Пока же она, как редкий ингредиент с неисследованными свойствами, своей переменчивой холодностью подогревала его интерес. Жидкость в бутылке стремительно уменьшалась в объёме, а Гаррет всё рассказывал о чём-то, перескочив уже на двадцать девятую тему, когда на её расслабленном бледноватом лице разглядел блестящие дорожки и запнулся, почти сразу же дёрнувшись в её сторону. — Мей? Всё хорошо? Неожиданно для него, она зашлась низким, надсатным, истеричным хохотом, и Гаррет тут же выругал себя — всё-таки переборщил с алихоцией. Но тогда почему на него виски оказывал совсем другой эффект? — Блестяще! — передразнивая его любимое слово, со смешком выплюнула она, поднимая на него остекленевшие глаза, за пеленой слёз радужка который показалась ему зеленее рябинового отвара. — Я… я больше не знаю, что такое хорошо, Гаррет, я… Она громко всхлипнула и подтянула к себе колени, обнимая их и пряча голову. Уизли оторопело смотрел на неё, прежде чем несмело погладить по судорожно подрагивающей спине. Она не вырывалась, и он, желая лишь скорее унять её истерику, притянул её к себе. Он ждал, что она залепит ему пощёчину и сбежит, но Мей приподнялась и доверчиво вжалась в его плечо, её слёзы в одно мгновение намочили его рубашку. Бутылка, оставленная на полу, покатилась к дальней стенке, сверкнув в огне жаровни. Всхлипы раздавались всё реже. Гаррет неуверенно поглаживал девушку по спине, невольно прислушиваясь к чужому сердцебиению. Он потерял счёт времени, прижимая её к себе, а внутри разливалось тепло. — Гаррет? — она приподняла голову, её дыхание обожгло его шею. — М-м-м? — Я — хороший человек? *** — Чему обязана, Уизли? Почему именно сейчас? Почему именно это? Палочка в руках дрогнула и Гаррет только сейчас сообразил, что уже почти с минуту как задержал дыхание, стараясь не выдать себя подобной мелочью, хотя даже треплющий испещрённые стариной страницы фолиантов сквозняк создавал больше шума. Она не могла его услышать. И не могла учуять зелье в чашке, которую она всё ещё демонстративно держала перед собой, не разворачиваясь к нему лицом. — Как ты поняла, что это я? Мей хмыкнула и со стуком опустила чашку на стол. Медленно отодвинув кресло, поднялась и развернулась на его голос, опираясь бёдрами о стол. Теперь, когда он с ней заговорил, смысла в амулете больше не было, и Уизли, скинув быстрым движением капюшон, сдёрнул с себя верёвку с деревянным медальоном. Он не торопился опускать палочку, но Николсон, казалось, не собиралась устраивать дуэль прямо здесь. В её уставшем взгляде, скользящем чуть выше его лица, он читал интерес. — Надо же, даже цвет волос поменял, — хмыкнула она, складывая руки на груди. Даже не достала палочку — что за самонадеянность? — Мне больше нравился рыжий. Гаррет нахмурился, вспоминая, что перед тем, как аппарировать, провёл этот нехитрый трюк, неизвестно на что надеясь. Раздражённо взмахнув рукой, он вернул привычный вид и вновь направил орудие на бывшую одноклассницу, всё ещё с интересом наблюдающую за его манипуляциями. — Ты не ответила на вопрос. — Ты тоже, — в тон ему отозвалась она. — Что ты здесь делаешь? — Даже не спросишь, как я сюда попал? — О, разумеется, спрошу. Но я умею расставлять приоритеты, Гаррет, и сейчас это совсем не главное, — она потёрла затёкшую шею и склонила голову в сторону, обманчиво мягко улыбаясь. — Судя по твоей светящейся довольством физиономии, тебе самому так и не терпится мне рассказать, как ты сюда попал. Но сначала я предпочла бы узнать, что ты собирался сделать. Сквозняк засвистел громче, пытаясь сдвинуть с места тяжёлую деревянную раму окна. Уизли только сейчас начал замечать, что в кабинете стало гораздо темнее — небо за незавешенным проёмом затянулось тучами, воздух стал ещё влажнее и тяжелее. Скоро начнётся дождь. Он глубоко вдохнул и выдохнул. — Я пришёл разорвать нашу сделку. — Оу, — брови её взметнулись вверх в ироничном удивлении. — И ты собирался это мне сказать до или после того, как я бы выпила то, что ты щедро накапал мне в чашку? Надеюсь, моя смерть была бы безболезненной? — Я ничем бы тебе не навредил, Мей, там просто зелье забывчивости! — почему-то сразу же выпалил он, не желая, чтобы она и секунды думала, что он способен на что-то подобное. Николсон бросила быстрый взгляд на чашку, снова брезгливо поднимая её кончиками пальцев, словно прокаженную, и выливая содержимое прямо на пол. — И что же я должна была забыть? — продолжала она будничным тоном. — То место, в которое ты меня привёл? То, что я там нашла? Ваши со Смит лобызания? Мелкая глухая дробь оповестила о начинающемся дожде. Уизли, всё ещё упрямо сжимающий палочку, готовый защищаться, если потребуется, перевёл глаза с потемневшего мокрого пятна на ковре на неё. Чёрт, она всё-таки видела их с Абигейл поцелуй! Впрочем, какая уже разница? Сейчас у него явно другие проблемы. Может, просто аппарировать? — Я хотел, чтобы ты забыла о нашей сделке, — честно признался он, не видя других путей отступления. — Я больше не хочу в этом участвовать. Брови Мей вновь взметнулись вверх, на этот раз в более искреннем удивлении. Дождь барабанил громче, уплотняя звуками напряжённые секунды между ними. — И ты решил стереть мне память? Вместо того, чтобы раскрыть рот и поговорить? — прищурилась она и наклонилась вперёд, хмыкая. — Блестяще. Конечно, я не ожидала твоего безоговорочного доверия, но это… Ты, наверное, думаешь, что я сущее чудовище.

— Конечно, ты хороший человек! Ты же спасла Хогвартс, забыла?

— Я не… Я не это имела в виду… Можно ли… перестать быть хорошим человеком? Или стать им?

— Я не думаю, что ты чудовище, Мей. Но я знаю, на что ты способна. Ты ведь и сама сказала, что если я соскочу — сотрёшь мне память и сдашь меня! — Мерлин, Гаррет! — она вздохнула и устало спрятала лицо в руках на секунды, проводя ладонями по лицу вверх и отбрасывая пару локонов назад. — Я и не думала, что ты каждую мою мимолётную фразу документируешь в памяти! Может, ещё вспомнишь, что я ответила на зельеварении Шарпу курсе на шестом? Снова этот насмешливый тон. Раз за разом она заставляла его чувствовать себя полнейшим идиотом. Нет, нельзя давать ей заставлять его в себе сомневаться! — Ты права, Мей, я не документирую каждую твою фразу в памяти, — холодно ответил он. — Только те, которые могут потенциально уничтожить всё, над чем я работал не один год. Пока ты давала мне больше поводов в тебе сомневаться, чем тебе доверять. За окном продолжало стремительно темнеть, а дождь и не думал утихать. Николсон задумчиво пожевала губу, скользя по его лицу пронзительным взглядом долгие секунды, и хлопнула ладонями, отрывая бёдра от стола. Гаррет тут же отступил на полшага, принимая защитную стойку, на что она невесело хмыкнула. — Хорошо, Уизли, — выдохнула она наконец и указала на небольшой диванчик напротив стола, сама же опустилась в кресло. — Твоя правда, поводов для доверия друг другу у нас обоих немного. Предлагаю решить этот вопрос методом, который мы ещё не пробовали — поговорить. Ответы в обмен на ответы. Гаррет обошёл стол, чтобы вновь оказаться с ней лицом к лицу, но присаживаться не торопился. Тускло горящяя на столе лампа — единственный источник света в кабинете — отбрасывала на неё зловещие блики, вновь подчёркивая шрам на переносице.

— Конечно, можно! Если ты натворила что-то плохое, ты просто должна перекрыть это чем-то хорошим!

— И по какой же такой причине я должен верить, что ты не соврёшь? Она опустила подбородок на замок из рук, мазнув взглядом по его одеянию. — Подозреваю, что ты бы не пришёл сюда без своего боевого арсенала, — пожала плечами она. — Мы оба выпьем сыворотку правды. Полагаю, в эффекте собственносваренного зелья у тебя сомневаться причин нет? Уизли медленно соображал. Навряд ли она успела бы принять антидот до того, как вернулась в кабинет — да и маловероятно, что он у неё был. Он лихорадочно соображал, пытаясь понять, где в этом предложении может быть подвох. Она, скорее всего, будет спрашивать об Абигейл, но он сам едва ли что-то знает о таинственном артефакте Смитов. Разве что о той семейной реликвии… Не навредит ли он Абигейл, если что-то скажет о том, что ему известно о кубке? Драконье дерьмо. Это был, возможно, его единственный шанс узнать хоть что-то о Николсон. Возможно, игра стоила свеч. И если она спросит что-то об Абигейл — он постарается обойти детали. Веритасерум не позволит солгать, но позволит о чём-то не упомянуть, если вопрос сформулирован общо. Он сможет. — Хорошо, Мей. Я согласен, — после долгих размышлений он достал кожаный свёрток, с которым не расставался ни в единой ситуации, вернул ему привычный размер и достал плоский затемнённый пузырёк, опуская его на стол перед Николсон. — Ты первая. Два глотка будет достаточно. Она кивнула и, открыв флакон, послушно сделала два глотка — Гаррет следил за ней не отрывая глаз, и только убедившись, что она проглотила зелье и что во флаконе и правда больше нет половины жидкости, опустился на диван. — Почему тебя ищет Министерство? — возможно, это было не самым главным вопросом в нынешней ситуации, но Уизли не хотел начинать разговор о реликвии. — Я украла один артефакт из отдела Тайн, — мгновенно отозвалась она. — Но у них нет прямых доказательств, что это была я. Твоя очередь. Уизли разглядывал её реакцию — лицо казалось расслабленным, она не боролась с сывороткой, просто спокойно сообщала, не торопясь вдаваться в детали. Он поднёс пузырёк к губам и прикончил содержимое, адамово яблоко прокатилось вдоль шеи. Вопрос последовал моментально. — Кто и при каких обстоятельствах сказал тебе, что меня ищет Министерство? — придвинулась ближе она, пока Гаррет старался заставить свой язык тут же не выболтать всё сразу. Его распирало от всеобъемлющего чувства кристальной честности, зелье действовало как всегда безотказно. Но даже в этой ситуации он гордился собой — ему удалось сбить направление её первоначального вопроса, каким бы он ни был. — Леандер упомянул в Трёх Мётлах, когда приглашал на свадьбу, — слова рвались наружу быстрее, чем мысли, и Уизли то и дело поджимал губы, словно это как-то могло помочь ему удержать что-то важное. — Похоже, у них всё же что-то на тебя есть. — Ты трепался с Пруэттом обо мне? — тут же нахмурилась Николсон, проглатывая очередную его наживку. — Я не упомянул ничего о нашей сделке, можешь не волноваться. — Ты и не смог бы. — Что? Почему? Её щёки втянулись — похоже, она прикусила внутреннюю сторону щеки. Возможно, её беспечный вид всё же был блефом, и она тоже вела внутреннюю борьбу за каждое продирающееся наружу слово. К его огромному удовольствию. — Когда мы договаривались о сделке ещё в том магловском пабе, я скрепила наше рукопожатие руной неразглашения. Не Непреложный обет, конечно, но любая мысль упомянуть о нас кому-то надолго бы у тебя не задержалась. Теперь уже Уизли нахмурился. — Какие ещё руны и заклинания ты на мне применяла? Мей тут же открыла рот, но вместо слов лишь шумно выдохнула. Ему не показалось — она действительно, как и он, старалась не взболтнуть лишнего. — Ничего, что могло бы тебе навредить. Если тебе будет от этого легче, решение о нашей сделке ты принял полностью сам, без моей помощи. Что ты на самом деле собирался делать, пока я тебя не заметила?

— А что, если ты натворил что-то настолько ужасное, что уже ничем не перекрыть?

— Тогда что-то хорошее нужно делать очень-очень долго. Но я ни за что не поверю, что ты могла сделать что-то по-настоящему ужасное, Мей, не мучай себя!

— Стереть тебе память о себе, — повторил Уизли, вместе со словами едва не испустивший смешок. Надо же, она и правда ему не поверила. Впрочем, не ему было её судить. — Как ты поняла, что это был я? Мей прикрыла глаза, грудь её часто вздымалась. — Твой парфюм, — ответила она негромко, избегая смотреть в его сторону. — Мне показалось, что я уловила его ещё когда зашла в кабинет, но тогда я была отвлечена. А позже я заметила, что ручка чашки смотрит в другом направлении. Гаррет осёкся. Идиот. Щедро надушенный некогда, а ныне сдвинутый вниз платок, казалось, стянулся вокруг шеи. О, Уизли было прекрасно известно, какое впечатление его парфюм мог оказывать на женщин: как и многие другие жидкости, эту он улучшал сам, делая ставку не только на практические ингредиенты, работающие по принципу афродизиака, но и на особенность композиции — другого такого попросту не могло быть. Неужели он настолько привык к своему запаху, что совершенно перестал его чувствовать? Уже неважно.

— А что, по-твоему, настолько ужасно, что ничем не загладить?

— Ну… Даже не знаю, наверное, убийство…

— Что ты узнал от Смит о том, что может мне помочь в поиске артефакта? — Мей, очень быстро оправившаяся от своего напускного смущения, спешила воспользоваться его замешательством.

— Тогда прямо сейчас ты обнимаешь нехорошего человека, Гаррет.

Лиса. И снова он решил, что ему удалось оказаться на шаг впереди. На деле же, это Николсон в который раз вела в этой игре, умело пользуясь его состоянием и самонадеянностью. И снова Веритасерум заставил его проболтаться быстрее, чем он успел подумать. — В их семье есть некая реликвия, передаваемая из поколения в поколение. Мей хищно придвинулась, глаза её загорелись. Понимая, что со следующим её вопросом он просто выдаст всю правду о кубке, Гаррет выпалил первое, что пришло ему в голову. — Кого ты убила на пятом курсе? Её глаза распахнулись в удивлении, она потеряла фокус и пухлые губы послушно отвечали на его вопрос без позволения хозяйки. — Виктора Руквуда, десятки «Пепламб», браконьеров, и полсотни гоблинов, — в последний момент она сжала зубы, едва не откусив себе язык, но было поздно. По его спине прокатился холод, сердце упало вниз. Она не лгала тогда. В подвале «Сладкого Королевства». Мей Николсон — убийца. Он истинктивно сжал палочку крепче. Вот, чем он заплатит за беспечность. Хотелось пощекотать былой азарт? Поиметь лёгких денег? Подловить бывшую одноклассницу на удочку своего обаяния и почувствовать горькое, ядовитое подтверждение собственному очарованию? Она не позволит ему уйти отсюда с этой информацией. Быстро, быстро соображай, что делать! — Гаррет, это в прошлом. Виктор Руквуд был последним, кто умер от моей руки, — её голос прорезался в ход его мыслей — ей не нужно было даже напрягаться, чтобы считать его реакцию, наверняка он всё выдал выражением лица. — Я тебе не угроза. И как только я найду артефакт, обещаю исчезнуть из твоей жизни. Веритасерум ещё действует. Она не может соврать. Уизли поднял на неё взгляд. Взмокшая ладонь в кармане нашарила гладкий сатин. — Если ты найдёшь артефакт, чем это может грозить Абигейл? Мей смотрела на него не отрываясь, снова прикусывая внутреннюю сторону щеки. — Я обещаю, что мои действия никак не навредят ей. Я сделаю всё возможное для этого, — снова прикрыв глаза, проговорила она ровно. — Что ещё ты узнал о реликвии Смитов? Она не могла соврать. Значит, Абигейл в безопасности. Уизли выдохнул с облегчением. Он больше не будет инициировать встреч с ней — её деньги ему не нужны. Тогда его часть сделки с Николсон выполнена — он может рассказать об артефакте, и она оставит его в покое. Мей исчезнет из его жизни. Точно так же, как он исчезнет из жизни Абигейл. Ведь на это он надеялся, когда сюда пришёл? — Это кубок, — выдохнул Гаррет. — Сильный артефакт, хранился в семье Смитов поколениями. Не его ли ты ищешь? Мей молчала, нахмурив брови. Он свободен. Он выяснил всё, что ей было нужно. Должен чувствовать облегчение, радость, лёгкость. Мерлин, почему же так погано? Действие сыворотки понемногу заканчивалось — Уизли чувствовал, как грудь перестаёт наполняться всеми возможными правдами, которые, словно многие годы заточенные в Азкабане, только и ждут высвобождения. Страшнейший кошмар лжеца. — Полагаю, на этом наши пути расходятся, — Гаррет поднялся, отряхивая мантию и вновь скользнул взглядом по её лицу. Выбившийся светлый локон едва заметно трепетал у острого подбородка. — Я рассказал тебе всё, что знаю. Прощай, Мей. С тяжёлым сердцем он готов был развернуться и покинуть странное поместье и оставить Николсон в прошлом. Он так и не узнал, чем она здесь занимается. Плевать. Забыть, уйти и не оборачиваться. — Это не тот артефакт, который я ищу, — догнал его её голос. — Что? — Уизли непонимающе развернулся. — Почему ты так уверена? Николсон вздохнула и поднялась с кресла, листая потрёпанный блокнот, пока не остановилась на странице с наброском изящной чаши с двумя ручками по обе стороны. — Этот кубок? — подошла к нему она и развернула к нему рисунок. — Я не знаю, Абигейл только рассказывала о нём, — он смотрел на бумагу и на недовольное выражение лица Мей. — Раз тебе известно, о чём идёт речь, разве он не может быть тем артефактом, что ты ищешь? — Нет, — спокойно ответила она, захлопнув блокнот перед его носом и опускаясь на диван, где он сидел минутой раньше. — Я ищу не его. Его уже нашла. — Что? В каком смысле... — Именно так я и познакомилась со Смитом. Его первый заказ, пару лет назад. Я была уверена, что это то, что я ищу, но нет, — она опустила локти на колени и упёрла подбородок в замок из рук, глядя в пол. — Я нашла чашу для Фердинанда. Но о том артефакте, что нужен мне, известно только Абигейл. Настоящей наследнице Хельги Хаффлпаф. — Это ты нашла кубок? — Уизли медленно соображал, вспоминая, что ему рассказала Смит. — Но тогда… Мей нашла чашу для Фердинанда. Он вернул его Смитам. Круг замкнулся. Абигейл пришлось выйти замуж за чёрти кого из-за Николсон. — Я знаю, что ты боишься за неё, но я обещаю, что ей ничего не грозит, Гаррет, — он и сам не заметил, как Мей оказалась рядом. — Она доверяет тебе, как никому. Прошу, помоги мне. Это — дело всей моей жизни. Надо же, как поменялся её тон. Теперь она не диктовала условия. Просила — наверное, была в полнейшем отчаянии. Он замялся.

— Мей?

— …

— Может, я и не знаю, хороший ты человек или нет. Но я знаю точно — плохой человек никогда не задастся таким вопросом.

Николсон стояла на расстоянии вытянутой руки, совершенно потерянная и беззащитная. Почти как тогда, в подвале «Сладкого Королевства». — Ты всё ещё можешь провернуть свою схему с ней и получить достаточно денег — разве не этого ты хотел? Нет. Она всё ещё не просила его — просто пыталась манипулировать, думая, что знает на что давить. Действие сыворотки закончилось — Уизли это чувствовал. Забавно. Он почти был готов снова пойти у неё на поводу. Но она сама всё испортила. Гаррет разочарованно улыбнулся и покачал головой. — Прости, Мей. Я больше не хочу иметь к этому никакого отношения. Здесь наши пути расходятся. Николсон поджала губы и коротко кивнула, мгновенно меняясь в лице. — Как пожелаешь, Уизли, — сухо ответила она. — Удачи в твоём деле.