Лорд Наоборот

Чертить рунический круг было неудобно, во-первых, потому, что Гермиона уселась напротив, а не рядом, и теперь из-за своего иррационального и происходящего из одной только неприязни желания соблюдать ненужную дистанцию видела все руны вверх ногами, а во-вторых, потому, что она постоянно тянула к себе книгу и переворачивала её, чтобы что-то проверить. — Зачем ты это делаешь? — не выдержал Геланор. — Если уж взялась чертить свою сторону в перевернутом виде, тебе достаточно перевернутой книги. — Важна любая деталь! — тут же вскинулась Гермиона, которую до странности сильно возмутили эти слова. — Ты постоянно прерываешь процесс и как раз мешаешь сосредоточиться на деталях! Если уж решила идти по методу Полумны, не выёживайся и черти спокойно. — Не повышай на меня голос! — Сама не повышай, — огрызнулся Геланор, но заставил себя проглотить все едкие слова, которые так и лезли наружу. Если они снова разругаются — всему придёт конец. Гермиона резко выдохнула и опустила голову к пергаменту, почти уткнувшись в чертёж носом. Ее пышные кудрявые пряди легли на поверхность стола. — Ты размажешь волосами чернила. — Не размажу. Это чернила мгновенного засыхания. Геланор осторожно провел пальцем по только что выведенному символу и, убедившись, что она права, вернулся к работе. Мысли о том, что их ждёт, надо было отложить хотя бы на время и полностью сконцентрироваться на руническом круге, однако подавить тревогу оказалось не так-то просто. Хотелось перекопать всю библиотеку Блэков ещё раз — а вдруг где-то в дальнем углу завалялось боевое пособие с новыми заклинаниями? Но Геланор убеждал себя, что это пустая трата времени и то, что они с Гермионой делают сейчас, гораздо важнее. Периодически приходилось делать перерывы — на этом настаивала Грэйнджер, утверждая, что глазам жизненно необходим хотя бы пятиминутный отдых, да и сам Геланор не сопротивлялся, потому что линии то и дело начинали расплываться от зрительного напряжения. Гермиона принималась делать какие-то упражнения, смешно кося глаза, а Геланор смотрел на картину с лесным пейзажем и каждый раз думал, что совсем не прочь стать какой-нибудь дикой зверюгой и жить в норе или берлоге, не беспокоясь о всяких там лордах. — Что ты бормочешь про росомаху? — поинтересовалась Грэйнджер, когда тот слишком увлекся перебиранием животных, которые достаточно сильны и при этом способны выжить в британских лесах хотя бы теоретически. — Выбираю животное, в которое мог бы превратиться, чтобы сбежать от людишек и их войн. Медоеды теплолюбивы, поэтому больше подойдут их северные родственники. Гермиона задумчиво нахмурилась и тоже перевела взгляд на картину. Немного понаблюдав за слегка покачивающимися на магическом полотне деревьями, она с непонятным подозрением сощурилась, как будто хотела опровергнуть все аргументы неизвестного мысленного собеседника, а затем вдруг встрепенулась и вскочила. — Ты куда? — окликнул её Геланор. — Надо кое с кем обсудить одну мысль. — Если обсуждать, то со мной… — но Грэйнджер уже выбежала из помещения, и предложение осталось без ответа. — Ну да, конечно. Кто я такой, чтобы ставить меня в известность? Он вздохнул и вернулся к черчению. Если все получится, и Волан-де-Морта удастся нейтрализовать, он, не медля ни дня, напишет в Ильверморни с просьбой о переводе, ненавязчиво упомянув обо всех заслугах на его и Колина счету: победе над василиском, борьбе с Тёмным Лордом и его приспешниками. И, конечно же, не забудет о написанной и успешно опубликованной монографии. Периодически ему приходила в голову мысль об исследовании кое-каких спорных моментов в Древних Рунах, но он пока не позволял себе всерьёз об этом задуматься.

***

Круг был готов к вечеру следующего дня. Геланор придирчиво проверил его три раза. Гермиона проверила десять раз, но всё никак не хотела успокаиваться и с раздражающей настойчивостью продолжала водить пальцем от руны к руне, то и дело заглядывая в книгу. Она бы так и проторчала всю ночь, склонившись над огромным куском пергамента, если бы не Гарри, который виновато постучал в дверь. — У нас всё готово, — сообщил он, не глядя на Геланора. — Зелья, дымные бомбочки уже сложены. Оборотное ждёт. С ребятами договорились — завтра в пять утра. — У нас тоже, — ответила Гермиона, снова сверилась с книгой и наконец отложила её в сторону. — Теперь всё зависит от того, правильно ли сработает ритуал. — А потом от того, сможет ли Гарри захватить Волан-де-Морта и не струсить в самый ответственный момент. И от того, не проебёмся ли мы в доме Гойлов. Гробы хоть подготовил? Поттер проигнорировал его, зачем-то кивнул Гермионе и вышел. — Не нагнетай, — со злостью прошипела Грэйнджер. — Не видишь, что все и так на пределе? — Конечно, я же тут самый взрослый и несу ответственность за всеобщее настроение, а сам не имею права справляться со стрессом способом, который вам не нравится, — фыркнул в ответ Геланор. — Я тоже в стрессе, но не срываюсь и не подталкиваю к срывам остальных, — Гермиона положила книгу в ящик и с грохотом его захлопнула. — Я спать. И тебе советую. Геланор показал ей в спину средний палец. Ощущение ответственности за каждый из шагов, от которых будут зависеть его и Колина жизни, как и жизни многих колдунов, давило сильнее, чем когда-либо. Он скучал по собственной уверенности, пусть глупой и безосновательной, но зато успокаивающей. Как же легко — если сравнить — было на первом, втором и третьем курсах… Он не знал о собственном происхождении, он был под какой-никакой, но защитой учителей и древних стен Хогвартса. Его ещё не ненавидели все окружающие. Дамблдор был жив… Впрочем, директор имеет шанс вернуться. «Дамблдор или Поттер? — пробилась сквозь пелену тяжёлых предчувствий, как травинка сквозь снег, остренькая, колючая мысль. — Кто должен жить — Дамблдор или Поттер?» Он может на это повлиять или хотя бы попытаться повлиять. Предупредить Гарри или, наоборот, поспособствовать тому, чтобы он отправился на встречу с любимым наставником. Шансов должно представиться немало, и Геланор без угрызений совести мог бы воспользоваться одним из них, если бы знал, какой выбор верен. Согласно пророчеству, Поттер должен убить Волан-де-Морта, либо пасть от его руки, но это ещё не означало, что он — единственный, кто способен победить Тёмного Лорда. В пророчестве лишь говорилось о том, что ему хватит могущества, однако оно вовсе не утверждало, что больше никто на это не способен. Возможно, в изначальной реальности оно и исполнилось образом, о котором никто не подозревал: Поттер был убит Волан-де-Мортом, а затем опустевшее тело приняло в себя душу Дамблдора, выжидавшую в Воскрешающем камне. И уже Альбус победил Реддла в битве за Хогвартс. «Я открываюсь под конец» — гласила надпись на снитче, в котором был спрятан злополучный камень. Теперь, когда Геланору был известен план старика, он понимал, к чему эти усложнения. Только вот успел ли Дамблдор всё так досконально организовать и в этой реальности, или поджог Хогсмида застал его врасплох? Получил ли Гарри вообще снитч с камнем? И кто теперь станет хозяином Бузинной палочки — неужели Снейп? Подумав о могуществе палочки, Геланор прикусил губу. Нет, он не станет даже размышлять о том, чтобы её заполучить. Ему не нужно подобное могущество, если с ним в комплекте неибежно идёт трагическая гибель. Самое правильное, что можно с ней сделать — сломать и выбросить, прекратив череду предначертанных кем-то древним смертей. Он не верил, что создателем Даров была сама Смерть — это какие-то пережитки язычества и обожествления всего пугающего, прямое следствие глупости и малодушия далёких предков. Вся суть людей заключалась в том, что они боялись — боялись слабости собственных тела и ума, которая отчетливее чувствовалась при столкновении с неизведанным, и из страха пытались уничтожить то, чего не понимали, а если уничтожить не удавалось, они это обожествляли, поэтому в старые времена вольнодумцы, гении и философы горели на кострах, а молнии, ветер, смерть и солнце в глазах людей обретали сущность, сознание и непостижимую силу. Может быть, та, кому приписали роль Смерти, на самом деле была просто могущественным некромантом и артефактором. Ведь человеку куда проще посчитать что-то божественным, а следовательно, по определению недоступным никому из людей, чем признать, что некто, обладающий этой «божественностью», такой же человек, но умнее, сильнее и лучше других. Геланор тяжело вздохнул и посмотрел на портрет какого-то почти доисторического Блэка, чья густая борода намекала на то, что он ближе к древним волосатым обезьянам, чем к современным безволосым. Хотя жил он, скорее всего, около двухсот лет назад, почему-то казалось, что между людьми того поколения и современными колдунами уже появилась культурно-интеллектуальная пропасть, которую не преодолеть. Во взгляде волшебника читалась потерянность. А может, Геланору просто показалось. Внешность этого человека отталкивала, хотя черты лица, не скрытые бородой были правильными и строгими. И, судя по тому, что висел этот портрет в забытой всем комнатенке, родственники его, что при жизни, что после смерти, недолюбливали. — Почему вы смотрите на меня, юноша? — не выдержал Блэк с портрета. — Вы верите в бога? — поинтересовался Геланор. — Я верю в магию, — слегка шевельнув бородой — похоже, улыбнувшись — ответил колдун. Геланор едва удержался, чтобы не закатить глаза. Вот она — интеллектуальная пропасть между предками и потомками. — Я тоже верю в магию. И в огонь. Ещё верю в этот стол — и в конкретный, и в столы в общем. В ковёр и в люстру. Но не чувствую потребности приписывать им личность только потому, что не знаю, как был соткан ковёр и как выковали люстру. — Всё просто, — снова пошевелил бородой Блэк. — Ни огонь, ни люстра, ни ковёр не способны созидать. Это могут лишь человек, бог и магия. Среди того, что созидают люди, слишком много жалкого в своей жестокости и одновременно с этим ужасающего, чтобы быть божественным. Бога я не видел и не слышал, а даже если он есть, значит, он так же жалок и жесток, как и человек, раз сотворил мир таким, какой он есть. Если мне нужно знамя, которое я подниму над головой и во имя которого буду жить — пусть это будет магия. Геланор усмехнулся, но не стал язвить. Люди того времени имели потребность в боге — это нельзя было не признать. — А я выбираю человека. Не случайного человека и не человечество в целом, а гения, меняющего мир. — Как часто я это слышал, — вздохнул Блэк. — И сам таким же был — как и ты, мнил себя гением, достойным править миром, возвысившись над другими колдунами. Я верил, что создам нечто великое, изучал запретные магические искусства и создал… — он снова испустил вздох. — Создал нечто отвратительное, противное самой сути природы. Я стал настолько омерзителен себе, что ушёл от семьи, выжег… Впрочем, неважно. Сколько же волшебников верило, будто можно познать магию, подчинить её, сделать послушным инструментом… Но послушай меня, юноша: магия — это река, а человек — пузырёк на её поверхности, которому суждено существовать лишь секунды. Разве способен он… — Вы — не учёный, — перебил его Геланор. — То, о чем вы говорите — поэзия, а не наука. Как вы можете научно обосновать сходство магии с рекой? Река подразумевает течение — вы можете доказать, что магия течёт? Какие силы на неё действуют, заставляя течь? Человек — пузырь? Профанация. Вы утверждаете, что человек состоит из некой предельно натянутой субстанции и заполнен воздухом или каким-то газом? Очевидно, это не так. Что вы могли создать с таким подходом? Бородавочное проклятие? Нет, мистер Блэк, я изучу магию, как магглы, — мужчина с портрета, услышав это слово, поморщился, — изучили гравитацию, подчиню её логическому осмыслению и математическому описанию, чтобы её можно было использовать ещё эффективнее. И меня не пугает то, что магия способна убивать. Убить при желании можно и карандашом. Блэк шевельнул густой бородой — может, улыбнулся, а может, прошептал что-то так тихо, что этого было не услышать, и закрыл глаза. Геланор ждал, но ответа не услышал. — Спокойной ночи, мистер Блэк, — сказал, так и не получив реакции. Портрет промолчал.

***

— Я на всякий случай завёл два будильника, — сообщил Колин. — Может, стоит поставить третий? — Не волнуйся, не проспим. Геланор совсем не был уверен, что сможет заснуть этой ночью. Но выспаться было необходимо — от исхода миссии зависела судьба магической Британии, а значит, нужна была вся концентрация, на которую только способен человеческий мозг. — Всё же будет хорошо? — тихо пробормотал Криви. — Я верю в это, — ответил Геланор. Хотелось бы его успокоить, сказав твёрдое «да», но это было бы ложью, причём очевидной, а потому бессмысленной. Нагнетать тоску, напоминая, что все зависит от слаженности действий, подготовленности и просто от удачи — глупо и деструктивно, ведь Колин и так всё прекрасно понимал. Геланор не помнил, долго ли лежал, глядя в тёмный потолок, прежде чем заснул. Может быть, около двадцати минут, а может быть, и несколько часов. Снилось ему что-то муторное, тревожное и бессвязное — то кричала из детской убитая сестра, а он настойчиво искал её в пустой кроватке, при этом осознавая, что её нет в живых, то маленькая собачка-инфернал хрипела, капая пеной на окровавленный пол, то бесконечная лестница уводила его вверх, а потом начинала дихотомически разветвляться, образуя бесконечные тупики. Звон будильника заставил его вздрогнуть. Колин резко вскочил — видимо, проснулся ещё до сигнала — и сразу же сгреб одежду, будто она могла от него убежать. — Не торопись, успеем, — буркнул Геланор, нащупывая волшебную палочку. Оделся он быстро, без лишнего промедления, но не забыл привычным взмахом избавить рубашку и штаны от складок, которые периодически обнаруживались по утрам, несмотря на всю аккуратность в обращении с вещами. Разгладив одежду, он чуть не рассмеялся — таким глупым показалось ему это действие. — Идём? — вполголоса спросил Криви. Геланор кивнул. Наложив на ботинки Заглушающие чары, чтобы их не выдали шаги, оба вышли из комнаты. На лестнице уже стояли Гермиона и Джинни, а через секунду послышался тихий скрип — это старательно крались на цыпочках Гарри и Рон, не додумавшиеся применить магию. Не говоря друг другу ни слова, все молча спустились на первый этаж. Дом спал. Портреты дремали, и даже Кикимер в своей каморке похрапывал с громкостью, удивительной для такого маленького существа. Уизли направился было к входной двери, но Гермиона его одернула и кивнула в сторону кухни, где располагались наиболее удобные для побега окна. Молли так часто открывала их для проветривания, что никто не считал нужным наложить дополнительные защитные чары, а значит, ничего не могло помешать сбежать через кухню. Поттер окинул уютное помещение тоскливым взглядом, будто прощался с этим домом, и первым забрался на подоконник. На секунду он замер, но сразу же встряхнулся и спрыгнул на землю. Даже не оглядевшись вокруг, он быстро замотался в мантию-невидимку и исчез. Следом полез Рон, неуклюже стукнулся коленом о раму и поморщился не столько от боли, сколько от неожиданного шума. Но никто из обитателей дома не услышал. Кикимер все так же храпел где-то в отдалении, а до остальных звук не мог донестись и подавно. Как только Уизли оказался на земле, Поттер распахнул мантию, и тот поспешно нырнул под неё. Затем, ловко перемахнув через подоконник, к ним юркнула Джинни. — Я пойду, как и вы, под Дезиллюминационным, — шепнула Гермиона. — На всех под мантией места не хватит. Геланор пожал плечами. Им нужно было всего лишь отойти от дома хотя бы метров на двадцать и оттуда трансгрессировать, чтобы никакие заклинания, которые могли быть наложены на дом, не засекли их перемещение. Колин, уже научившийся Дезиллюминационному, сам постучал палочкой по макушке и тут же стал прозрачным. Пока он стоял неподвижно, его и вовсе нельзя было заметить, но стоило шевельнуться — и небольшие искажения выдавали его присутствие. Но увидеть человека-невидимку можно было только глядя в упор с небольшого расстояния. Геланор и Гермиона наложили чары на себя и поочерёдно выбрались наружу. — Идём, — прозвучал откуда-то справа голос Поттер. И все пошли. В разные стороны. — Да еб вашу мать, — прошипел Геланор, когда услышал шаги, удаляющиеся совсем не в задуманном направлении. — Куда вас понесло? — Гарри, вы где? — встревоженно позвала Гермиона. — Мы тут, — отозвался Поттер. — Разве не к площади идём? — Нет! Вдруг там Пожиратели? Нам надо в переулок. — Но на площади шум машин заглушит хлопки трангрессии. — Какие машины в половине пятого утра? — разозлился Колин. — В переулке нет пространства для маневров! — Мы не маневрируем, а трангрессируем! — Ребята! — прервала спор Джинни. — Если бы за нами следили, они бы нас уже нашли по голосам. — Ладно, идём в переулок, — сдался Гарри. — В переулке эхо от хлопка будет, — проворчал Рон, однако больше возражать не стал. Они обогнули дом, то и дело оглядываясь по сторонам и ни на секунду не опуская волшебные палочки. Во всяком случае, Геланор не опускал и надеялся, что и остальные тоже. — Всё, достаточно, — решила Гермиона, когда они дошли до мусорных баков, из которых воняло кем-то дохлым. — Гарри, Рон, возьмите меня за руки. — А ты где? — растерянно спросил Поттер. — Ой, блядь… — простонал Геланор. — Какого хрена мы запихнули под мантию всех тех, кто не умеет трансгрессировать? Сейчас Джинни придётся выйти, чтобы трансгрессировать с нами. — Составляя план, мы забыли, что закон Мёрфи применим ко всем этапам, а не только к основному, — мрачно ответила Грэйнджер. — Так, ладно… Джинни, выходи по команде. Вы втроём трансгрессируете как можно скорее, а мы с Гарри и Роном следом за вами. Геланор нащупал ладонь Колина и протянул другую руку туда, где должны были находиться трое под мантией. — Лапы убрал от моей задницы, извращенец! — разъярился Рон. — Сплю и вижу, как тебя за жопу потрогать. Джинни, не молчи. — Ой, это моя грудь! — Я локоть держу вообще-то. — Знаю, — нервно хихикнула Уизли. — Просто хотела выбесить Рона. — Нам конец, — прозвучал обреченный вздох Гермионы.

***

В магазинчике близнецов было уютно и спокойно. Во всяком случае, до того, как Геланор, Колин и Джинни материализовались прямо в загоне с карликовыми пушистиками. Зверьки с громким стрекотанием покатились в разные стороны, активно помогая себе длинными языками. — Промахнулся слегка, — с досадой пробормотал Геланор, который планировал оказаться возле входной двери. — Для несовершеннолетнего прекрасно трансгрессируешь, — похвалил Джордж. — Доброго утречка. — Заметьте, я не спрашиваю, где и при каких обстоятельствах он этому научился, — ворчливо заявила Грэйнджер, появившаяся из-за стеллажа с шарами — предсказателями всевозможных смертей. — Гермиона, солнышко, давай сделаем всё, чтобы вы не поубивали друг друга хотя бы сегодня? — умильно склонив голову и в упрашивающем жесте сцепив руки под подбородком, проворковал Фред. — Оставим подобную работу Пожирателям, — добавил Джордж. — Возможно, это последний день, который мы проведём вместе. Хотя бы сутки поненавидим молча? — Я никого не ненавижу… — насупившись, пробормотала Гермиона и отвернулась к полке. — Всем привет, — за спинами близнецов внезапно появился Ли Джордан. Он зачем-то покрасил волосы в синий цвет, из-за чего его было не узнать с первого взгляда. — Ну что, готовы умереть геройской смертью? — И это ещё я нагнетаю, — хмыкнул Геланор, покосившись на Джордана. — Я всегда готова к двум вещам: целоваться с красавчиками и умирать за правое дело, — подала голос Джинни. — Давайте посмотрим, что нам пророчит Трелони-сфера, — Ли схватил шар и энергично встряхнул, от чего внутри заклубился разноцветный дым. — Та-а-ак… На меня с неба свалится акула, которая сожрёт неудачно уроненный в море рыбаком поврежденный портал. Кто ещё хочет? Бледная от волнения и почти истерично улыбающаяся Джинни, отчаянно скрывавшая страх дурацкими шутками, схватила шар. — О… А я съем конфету, трансфигурированную недоброжелателем из Биг-Бена. Кровавый дождь! Она передала сферу угрюмо хмурившемуся Рону. Тот неохотно встряхнул и весь задрожал от ярости. — Меня до смерти затрахает великан-инфернал с посмертным приапизмом?! Что это вообще за срань такая? Хотя молчите, не хочу знать! Он со злостью сунул шар в руки Гарри, и тот молча поставил дурацкий артефакт на полку. — Доброе утро, — раздался задумчивый мелодичный голос. Обернувшись, Геланор увидел Полумну с её привычной мечтательной полу-улыбкой. Позади смущённо мялся Невилл, заметно прибавивший в росте и ширине плеч. Возле него, благоговейно взирая на Поттера, стоял Добби в наволочке с эмблемой Хогвартса и уродливых вязаных носках. — Нихуя себе бицуха! — округлила глаза Джинни. — Что за выражения? — поморщилась Грэйнджер. — Но согласна, отлично выглядишь, Невилл. Лонгботтом смущённо улыбнулся и уставился на собственные ботинки. Фред указал на участок, где раньше располагалась касса и множество стендов с разными мелочами, которые могли понравиться покупателям, скучающим в очереди. Теперь этот участок был расчищен. — Милости прошу проводить ритуал. Пока Гермиона бережно разворачивала пергамент с руническим кругом, Гарри принял лидерство раньше, чем это успел сделать Геланор, и заговорил: — Ребята, наша миссия очень опасна… — Предалагаю пропустить часть, где ты будешь нас отговаривать, и сразу перейти к сути, — бодро перебил Ли. — Поверь, мы хорошо всё обдумали. Все присутствующие закивали в подтверждение. Поттер вздохнул и обвел друзей взглядом. — Словами не передать, как сильно я вам благодарен. Итак: сейчас Гермиона проведёт ритуал Табу, и мы узнаем точное местонахождение Волан-де-Морта. Как только нам станет известно, где он скрывается, мы трансгрессируем туда. — Делимся на две группы, — вмешался Геланор, не желая допустить, чтобы Поттер руководил операцией, в продумывание которой не привнёс ровным счётом ничего. — Я, Колин, Гермиона и Добби проникаем внутрь дома и ищем важную вещь, с помощью которой уничтожим Волан-де-Морта. Все остальные, кроме Гарри, отвлекают Пожирателей на себя. — А где в это время будет сам Гарри? — поднял руку Джордан. — У него особое задание. Гриффиндорцы никогда не славились критическим мышлением и редко задавали вопросы, поэтому остались довольны и таким объяснением. А Лавгуд как будто вообще не интересовали детали происходящего. Вполне можно было подумать, что она идёт с ними просто за компанию, желая развеяться. — Двое из вас должны принять Оборотное, чтобы превратиться в меня и Гермиону, — продолжил Поттер, опередив Геланора. — Пожиратели не должны заподозрить, что мы находимся в другом месте. Помните, что наибольшей опасности подвергается тот, кто примет мой облик. Я не могу просить вас… — Опять он за своё, — закатил глаза Джордж. — Мы все здесь взрослые люди и уже приняли решение. — Да, мы прекрасно осознаём риски, — поддержал Невилл. — Но все согласны, что наш приоритет — победить Сами-знаете-кого. Гарри покачал головой: — Наш приоритет — выжить. — Для Добби будет честью умереть за великого Гарри Поттера и его друзей! — возбужденно подпрыгнул домовик, от чего с него едва не слетели слишком большие по размеру носки. — Если бы нашим приоритетом было выживание, мы бы просто свалили за границу и оставили бы Британию на растерзание Пожирателям, — с усмешкой заметил Геланор. — Пусть Гермиона повторит вам всё ещё раз, а мы с Гарри пока уединимся для обсуждения кое-чего важного. Я возьму один? — он указал на небольшой стенд с подвесками, над которым было написано «Обереги-пустышки — не помогают, не защищают, зато красивые». Дождавшись кивка Фреда, он снял со стенда первую попавшуюся подвеску и подтолкнул Поттера в сторону двери, ведущей на склад. — Что? — прошипел тот, недовольный, что его увели, не дав закатить вдохновляющую речь. — Клятва. — А-а… Ты придумал, как полностью обезопаситься? — Придумал, — закрыв за собой дверь и с раздражением отодвинув ногой коробку, стоявшую почти на пороге, Геланор пометил подвеску руной и надел её. — Клянёшься ли ты не проникать в разум того, кто носит этот оберег с руной неприкосновенности, не захватывать его тело, не пытаться причинить вред на протяжении следующих суток и в случае нарушения принять кару в виде лишения ног? — Клянусь, — твёрдо ответил Гарри. С кончика палочки Геланора сорвалась красная вспышка-змейка, извиваясь, скользнула на запястье Поттера и погасла, едва коснувшись кожи. Гарри как-то поник. Может быть, не верил в свое здравомыслие под зельем и уже прощался с ногами. — А что за руна? — уныло спросил он, кивнув на подвеску. — Защитная? — Нет, такая же бесполезная, как и сам оберег. В переводе с древнего — что-то типа «Нетрогайблядьубьёт». Поттер пробормотал под нос несколько неразборчивых и вряд ли содержательных слов и заботливо поставил отодвинутую коробку на место. Внутри что-то зажужжало. — Осторожнее с бредоносными пчёлами! — раздался голос Фреда. Геланор поспешил покинуть комнату во избежание всяких непредвиденностей, потому что, как и говорила Гермиона, закон Мёрфи действовал на их несчастную компанию безотказно. Грэйнжер уже подготовила место для ритуала, а остальные с трепетом смотрели на разложенный на полу пергамент. Она прочистила горло и обвела присутствующих тревожным взглядом. — Ну что? Все готовы? — Готовы, — отозвался за всех Джордж. Гермиона откинула волосы за плечи, нервно повела плечами, встала точно у вершины треугольника, вписанного в рунический круг. Сделав глубокий вдох, она подняла палочку. Ритуал начался.