Лорд Наоборот

От непривычно большой дозы успокоительных, которые прописала колдомедик, Геланор чувствовал себя немного пришибленным, хотя спать ему не хотелось. Он бы с удовольствием почитал что-то, но Колин не дал ему даже посмотреть в сторону книг, заявив, что чтение заумных учебников и пособий — это нервное напряжение, которое ему противопоказано. Чтобы предотвратить смерть от скуки, Геланор на полную применил свой дар убеждения и уговорил Криви на игру в волшебные шахматы, пообещав не думать над ходами и не перенапрягаться. Слишком сильно напрячь извилины у него всё равно бы не вышло — мысли текли куда медленнее, чем обычно, как-то лениво, и ему казалось, что стоит отвести взгляд от доски — остановятся совсем. Он чуть не прозевал ладью, но успел исправить ошибку ещё до того, как Колин заметил шанс. — Знаешь… — Геланор ещё никогда так долго не задумывался над тем, как сформулировать предложение. Колин выжидающе смотрел на него, а мозги работали со скрипом. — Мне кажется, когда всё закончится, нам с тобой стоит уехать из магической Британии. До того, как он договорил, лицо Криви на несколько секунд застыло. Геланор понял, в чем причина, только когда закончил фразу — тот на мгновение испугался, что речь зайдёт о расставании, но после слов об отъезде с облегчением выдохнул. — Куда? Геланор ожидал вопроса «Зачем?» и немного удивился. — Ну, я думал об Америке. Там хорошая школа магии. Ильверморни. Слышал? — М-м, да… Эндрю что-то о ней говорил, — неуверенно ответил. — Но она же не может быть лучше Хогвартса? Геланор невесело усмехнулся. — Ещё как может быть. Хогвартс, на самом деле, довольно отсталая школа. — Как? — в глазах Колина читались изумление и обида. — Любую классическую школу можно считать отсталой. Программа не меняется веками, в то время как магическая наука не стоит на месте. Мы не прошли практически ни одного зелья, которое было изобретено позднее восемнадцатого века. Если не озаботиться чтением научных журналов, твои знания так и останутся на уровне волшебников позапрошлого столетия, если не хуже. Знаешь, чем мне понравилась Ильверморни? — Чем? — Хитрожопостью. Она позиционирует себя как классическая школа, поэтому пользуется большим уважением и в Европе, а на деле имеет прочные связи угадай с кем? С китайскими и русскими коммунистами. С двумя школами-отщепенцами, которые отбросили традиции и смешали магические дисциплины с маггловскими. Я уже давно замечаю, что большинство самых смелых научных статей написано авторами из Ильверморни и тех двух школ совместно. Очевидно, что они сотрудничают и ведут исследования. Новаторские школы получают знания и силу, но вместе с тем лишаются уважения магического мира. А Ильверморни берёт от жизни всё. — Звучит подло, — нахмурился Колин. — По-слизерински, — поправил Геланор. — Если отбросить политическую мораль, как бы парадоксально ни звучало это словосочетание, Ильверморни — лучшая база для развития. В Британии нам делать нечего. — Думаешь, здесь нет достойных вариантов для научной карьеры? А Отдел Тайн? — Не то, чтобы нет… Проблема не столько в этом. А в Гарри. Он герой этой страны и всегда им останется. А те, кто не согласен с героем — очевидно, плохие, поэтому меня неизбежно ждёт всеобщее осуждение, если не ненависть. Какое-то время я думал, что мы с ним поладим. Но нет. Как и говорило Пророчество, мы не можем сосуществовать спокойно. Я не могу позволить себе быть его врагом, но наши попытки сотрудничества даже хуже, чем вражда. Видишь, чем всё оборачивается? Дальше будет только хуже. Покончим с Волан-де-Мортом и свалим из страны, если ты не против переехать. — Я не против, — быстро, даже торопливо ответил Колин. — Но только если ты действительно этого хочешь. Мы можем и бороться. Плевать, с кем — с Гарри, с обществом, да хоть с теми, кого считали друзьями. Если победим Сам-знаешь-кого, то справимся с чем угодно. Геланор вздохнул. — Я не хочу бороться ни с Поттером, ни с обществом. Зачем упорно идти против течения, если можно выйти на берег и проделать ту же дорогу в три раза быстрее и эффективнее? Я понимаю, что ты в другом положении. Меня здесь ничего не держит, а у тебя есть семья. Но мы можем перевезти их, как только встанем на ноги. — Ты — моя семья, — мотнул головой Криви. — И я не хочу перевозить родителей. Им хорошо здесь. А мы волшебники, для нас расстояния не так много значат. Есть же порталы. Геланор улыбнулся и переставил коня. Тот замахнулся тонкой шеей, от чего резная грива неестественно затопорщилась, ударил королеву головой, и та упала, растопырив тонкие ножки, торчащие из-под платья. — Шах и мат. Криви вздохнул с наигранной грустью и щелкнул по макушке своего короля. Король встряхнулся, взмахнул рукой, и все фигуры резво разбежались по местам, заняли изначальные позиции. Белые ходили первыми, и Колин передвинул пешку вперёд, но Геланор не успел сделать ответный ход — в дверь робко постучали. — Заходи, Поттер, — раздражённо отозвался он. Криви сразу напрягся, сжал кулаки. Геланор положил руку ему на плечо, надеясь, что сможет удержать, если тот вновь захочет набить Гарри геройскую морду. — Как ты узнал, что это я? — Поттер замер на пороге, не решаясь пройти дальше. — Виновато стучишь. Входишь — входи. Тот прикрыл за собой дверь и сделал несколько шагов вперёд. — Я пришёл извиниться. — Я слушаю. Извиняйся. Гарри перевёл взгляд на Колина, на пару секунд опустил глаза, потом снова посмотрел на Геланора. — То, что я сделал… Это… Я ужасно поступил с тобой. Сам не знаю, как я мог пойти на такое… — Я разочарован, — вздохнул Геланор. — Мне всегда казалось, что твоя мораль — это нечто большее, чем чувства. Думал, это каркас личности. А всё оказалось так… поверхностно. Поттер пожал плечами. У него не было ответа, да и вопроса Геланор не задал. Казалось парадоксальным, что Гестия, с детства лишённая эмоций и чувств, сумела стать хорошим человеком, а Поттер вместе с эмоциями враз потерял основу своей личности? Спасти всех, до кого только руки дотянутся — казалось бы, в этом был весь Гарри… Но нет. — Ты ошибался, — глухо пробормотал Поттер, как будто услышал его мысли. — И я ошибался. Оказалось, что я — просто подлец. В тот момент мне казалось, что данная клятва — ничто по сравнению с безопасностью тех, кто мне дорог, и готов был получить кару, но когда понял, что мы делим боль на двоих, решил, что всё вышло идеально… Я даже не думал о том, что ты её не заслужил… — Да, я не заслужил отката от твоей клятвы. И Колин не заслужил ненависти твоих друзей. — Я поговорю с ними… — Сам знаешь, что не получится, — отрезал Геланор. — Ты же у нас воплощение добра, а он пошёл против тебя. Нет ничего более слепого, чем праведники. Им закрывает глаза воображаемый свет. Поттер посмотрел на него с каким-то подозрением и одновременно с сочувствием. Должно быть, подумал, что он бредит. Геланор только пожал плечами. — Я, пожалуй, зайду попозже, — немного посомневавшись, сказал Гарри. Никто ему не ответил. Тот потоптался на месте, тяжело вздохнул и вышел. — Долбоеб, — вынес вердикт Геланор, когда дверь закрылась. Дальше игра в волшебные шахматы уже не клеилась. Колин делал необдуманные ходы, Геланор не замечал отличные шансы лишить соперника фигур. Мысли были очень далеко от шахматной доски. Теперь надо было не только продумать до мельчайших подробностей, как не быть убитыми Пожирателями, но и учесть новый опасный фактор: безэмоциональный Поттер. Самым очевидным выходом было снова прибегнуть к магической клятве, на этот раз запретив даже попытки проникнуть в разум Геланора. Однако один вопрос не давал покоя: что, если для клятвы Геланор и Волан-де-Морт окажутся идентичны, и тогда Гарри не сможет захватить Реддла? Раз уж Геланор мог взять Пророчество, раз уж предсказание Трелони по поводу полнейшей несовместимости Волан-де-Морта и Гарри сбывалось и на нём, об этой проблеме следовало задуматься. И он понятия не имел, как её решить. — Может, использовать какую-то метку? — предложил Колин, когда Геланор поделился с ним своими мыслями. — С галлеонами же сработало. — А это выход! — обрадовался Геланор. И как он сам об этом не подумал? Явно сказывались успокоительные зелья. — Где моя палочка? — Я её убрал, чтобы ты не колдовал. — Тогда дай бумагу и перо. — Нет, не дам, — заупрямился Криви. — Тебе нельзя напрягаться. — Да какое же это напряжение? — искренне возмутился Геланор. — Что сложного в том, чтобы написать пару строк? — Ничего не знаю, лежи и отдыхай! Колин очень постарался сделать суровое лицо, но вышло у него весьма посредственно. Несмотря на это, Геланор подчинился и на время оставил попытки набросать текст клятвы, чтобы лишний раз не заставлять его тревожиться. Время текло так медленно, что казалось, за прошедшие часы можно было изучить целую науку с нуля до степени магистра. Но изучать Геланору не давали. Даже лёгкие книжки о приключениях средневековых рыцарей, в которых — что в книжках в целом, что в рыцарях по отдельности — не было ничего, кроме вакуума безмерной тупости, оказались под запретом. — Глаза напрягать нельзя, — заявил Колин. А потом с подозрением посмотрел на окно, на яркие блики на хрустальной вазе и нацепил на Геланора маску для сна, обосновав это тем, что обилие света раздражает нервную систему. — Интересные у тебя фетиши, — пробормотал Геланор. — Тогда лучше ещё и связать руки, иначе я её сниму. В маске он не видел ровным счётом ничего, но не сомневался, что Колин залился краской. Не получив ответа, Геланор стянул маску — уподобляться тяжело больному он не собирался. После пары минут споров они сошлись на том, чтобы продолжить убивать время играми. Криви решил, что тратить силы на это безопаснее, чем просто лежать и засорять голову всякими тяжёлыми мыслями. Хотя Геланор видел, что Колин нарочно поддаётся, чтобы ему не пришлось слишком напрягать мозг, такое времяпрепровождение было куда менее унылым, чем лежание без дела. Когда пришло время обеда, миссис Уизли принесла поднос с едой, участливо справилась о самочувствии, а на Криви не обратила ни малейшего внимания, будто его здесь и не было. Геланор ещё больше уверился в своём решении уехать из страны, как только с Волан-де-Мортом будет покончено. Он больше не хотел ходить по одной земле с Поттером, на контрасте с которым он всегда будет для общественности кем-то плохим, как и те, кто рискнёт его поддержать. В голову даже закрадывать мысль бросить всё и сбежать прямо сейчас, но он понимал, что после такого поступка потеряет уважение Колина, да и сам перестанет себя уважать.

***

Так в никуда ушло полтора дня. Геланор уже готов быть лезть на стенку, вот только Колин упорно не давал ему никуда встать, кроме как в туалет, поэтому и от лазания по стенам пришлось отказаться. Но уже к вечеру Геланор научился делать такой жалобный взгляд, что Криви наконец сдался и позволил ему нарушить постельный режим. Правда, из комнаты он всё равно не дал выйти из опасения, что навстречу попадётся Рон. Так как столкновения с подобными типами, несомненно, были опасны и для полностью здоровых людей, Геланор не стал спорить. Периодически снизу доносились отголоски каких-то споров, но чары, наложенные на комнату, не позволяли услышать, что именно там происходило. Несмотря на невозможность разобрать конкретные слова, Колин с ненавистью косился на пол, явно надеясь проклясть одним только взглядом всех шумящих, а когда стекла начали вздрагивать от хлопков дверей, внезапно решил, что чтение книг — не такая уж и плохая идея. Писанину Манографф он не взял из соображений безопасности и остановился на юмористических рассказах итальянца Комедиано, который неожиданно и совершенно точно случайно оказался кузеном небезызвестного Трагинни. — И где смеяться? — угрюмо спросил Геланор после первого рассказа. Сюжет о клоуне, на которого во время выступления навалил кучу слон, как-то не забавлял. — Вроде писатель итальянец, а юмор американский, — проворчал Колин и отложил книгу. — Пойду поищу что-то получше. Он отсутствовал минут пять и вернулся с целым томом баллад авторства одного из Блэков. Несмотря на мрачную обложку, при взгляде на которую можно было подумать, что внутри, как минимум, находится ещё один труд по некромантии, содержание оказалось весьма лёгким. Сюжет рассказывал о великом колдуне, который решил найти себе невесту и в поисках достойной начал странствовать по миру, но очень скоро понял, что не такой уж он и великий. Колдун полжизни просидел, уткнувшись в книги, и, хотя обладал обширными теоретичечкими знаниями, понятия не имел, как применять всё это на практике, поэтому и попал в разные нелепые ситуации. — А он неплох, этот прадедушка Сириуса, — признал Колин после сорок третьей страницы. — Блэки — народ весёлый, когда дело не касается чистоты крови, — согласился Геланор. За чтением время шло уже не так медленно, и он даже не заметил, как часы пробили десять. Тогда Криви спохватился и убрал книгу, заявив, что пора спать. Геланору не хотелось спать, но он согласился на пару капель снотворного, чтобы не пялиться в тёмный потолок, размышляя о всяких малоприятных и сложных вещах вроде нападения на Волан-де-Морта или бегства из страны.

***

Проснувшись рано утром, он решил, что терпеть ещё один день мнимого спокойствия незачем поэтому, уверенный в полном восстановлении своих жёстко потрепанных нервов, тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить Колина, и на цыпочках подкрался к двери. Было ещё так рано, что никто, кроме домовика, не подавал признаков жизни. Кикимер перемывал посуду, противно скрипя тряпкой об исцарапанные поверхности кастрюль и сковородок. — Мерзкие полукровки не сдохли… Как хозяйка будет разочарована… Геланор проигнорировал эльфа и пошёл проведать портрет Вальбурги. Госпожа Блэк крепко спала и совершенно не возражала против ницшеанских усов. С пушистыми, почти шарообразными усами она стала выглядеть куда более серьёзной и внушающей трепет. Ко времени, когда создание нового образа портрета было закончено, на первый этаж спустилась миссис Уизли. — Тебе же надо лежать! — ахнула она, увидев Геланора. Тот призвал на помощь весь свой дар убеждения, чтобы избежать настойчивых попыток уложить его обратно в кровать. Миссис Уизли, пусть и не сразу, но сдалась, и, ворча под нос что-то о возрасте и мальчишках, принялась разогревать еду. Домовик вертелся рядом и то и дело получал локтем по затылку, когда Молли разворачивала кастрюлю, чтобы равномерно прогреть содержимое. Но отойти хотя бы на пару шагов не спешил то ли из-за упрямства, то ли из-за присущего всем домовым эльфам мазохизма. Геланор отчего-то подумал, что это напоминает его собственное поведение — уж сколько раз он получал удары судьбы, но упорно продолжал следовать намеченному пути? Может, и в этом была толика мазохизма. Или альтруизма. Впрочем, одно от другого едва ли отличалось. — Кикимер, как думаешь, чем альтруизм отличается от мазохизма? — поинтересовался Геланор у эльфа. Тот поднял на него злобно прищуренные глаза и прошипел: — Пусть гадкий полукровка не выражается в благородном доме Блэков! — Вот и я думаю, что ничем, — согласился Геланор. — Магглы уже вроде как сошлись на том, что альтруизм предопределён генетически, чтобы социальные животные эффективно сосуществовали. Возможно, мазохизм — результат действия тех же генов, только извращенный человеческой психикой. Если особь не способна творить великие дела, то она убирает из уравнения цель или подменяет её иллюзией и страдает с таким же наслаждением и упорством, как делала бы это во благо вида. — В чистокровных семьях за такие слова моют рот мылом, — прошамкал Кикимер и возвёл глаза к потолку. — Бедная хозяйка, что бы она сказала… — Ты лучше поешь, дорогой, — миссис Уизли поставила перед Геланором тарелку, озабоченно высматривая на его лице признаки чего-то, за что его можно отправить лежать дальше. Тот решил не давать ей повода и принялся за еду. Однако через пару минут он понял, что поесть спокойно в этом доме ему не светит: где-то то ли в коридоре, то ли на лестнице раздались голоса, звучащие отнюдь не мирно, и один из них принадлежал Колину. Геланор со вздохом отложил ложку и поднялся. Если уж Колин ругается с Гермионой, значит, дело серьёзное и требующее вмешательства. — …как подонок! — голос Грэйнджер зазвучал громче, стоило открыть дверь. — Гарри едва мог двигаться, а ты набросился на него! И после этого ты называешь себя гриффиндорцем? — А он поступил по-гриффиндорски, когда заставил Гела расплачиваться за него? — яростно огрызнулся Криви. — Как ты можешь его защищать?! — Речь сейчас не о том, что сделал Гарри! — Да неужели? — Как бы он ни был виноват, ты не имел никакого права его бить! Это подло! Ты прекрасно видел, что он не в состоянии дать отпор! — И с чего это меня должно заботить его состояние? Ни Колин, ни Гермиона не замечали, что у их ссоры есть свидетель. Причём не один — наверху заскрипели половицы, значит, кто-то подходил к лестнице, и, судя по шагам, это вполне мог быть Рон. Путь отступления, по которому Геланор уже хотел было увести Криви подальше от всяких неадекватов, теперь был отрезан. — Ты мог ему серьёзно навредить! — возмущенная Гермиона в гневе взмахнула руками, и Геланору даже показалось, что её волосы вздыбились и распушились сильнее, чем обычно, будто наэлектризовались. — Даже убить! — Да и хуй с ним! — рявкнул Колин. — Если он сдохнет, всем будет только лучше! Гермиона на мгновение замерла. Её губы задрожали, будто она собиралась расплакаться, но в глазах полыхнула жгучая ярость, которая вряд ли могла соседствовать со слезами. Грэйнджер резко вскинула ладонь и ударила Колина по щеке. — Урод! Геланор сам не понял, как за несколько секунд преодолел расстояние в половину длины коридора, но это оказалось неожиданностью и для Криви с Грэйнджер. Ярость мгновенно схлынула с лица Гермионы, сменившись удивлением и растерянностью. — Тебе нельзя в… — начала было она, но Геланор её прервал. — И в какой это момент ты решила, что тебе можно безнаказанно поднимать руку на других? Колин потянул его назад и встревоженно прошептал: — Гел, успокойся. Тебе нельзя нервничать! — Я и не нервничаю, — хмыкнул тот, не сводя глаз с Гермионы. — Думаешь, не получишь сдачи? Он с размаху дал ей пощёчину. Ладонь обожгло от удара, но это означало, что Грэйнджер было куда больнее. Та даже не успела откинуть упавшие на лицо волосы, как он снова занёс руку. — Получишь вдвойне. — Гел, нет! Колин схватил его за запястье. А наверху уже раздался топот — кто-то увидел, что происходит и кинулся на помощь. Как и ожидалось, это был Рон, почти неестественно покрасневший от гнева. — Ты, слизеринский ублюдок!!! На белках его глаз отчётливо проступили алые прожилки сосудов, и Геланор почему-то подумал, что ещё немного — и цвет перейдёт и на радужку. Почему вообще у некоторых волшебников глаза становились красными? Очевидно, пигменты радужной оболочки исчезали под действием какой-то магии, но о более точных причинах он раньше не задумывался. — А ну стой! — взвизгнула Гермиона, бросаясь навстречу другу. Она изо всех сил вцепилась в его плечи и толкнула назад, прижав к стене. Тот явно мог бы её оттолкнуть, но не делал этого только из-за понимания, что придётся приложить слишком много силы, рискуя причинить ей боль. — Отойди! Я ему морду переломаю! Зубы выбью и заставлю навоз жрать! — ревел Рон. — Если ты сейчас с ним что-то сделаешь, я тебя не прощу! — почти отчаянно закричала Грэйнджер. — Колин, уведи его! — Гел, пойдём, — Криви потянул его в сторону библиотеки, раз уж путь к спальням был отрезан. Тот подчинился и, бросив презрительный взгляд на Уизли, позволил себя увести. Может, этой парочке и стоило преподать урок, но несколько дней покоя ему прописали не просто так, и он не собирался рисковать своим здоровьем. Едва он переступил порог библиотеки, Колин захлопнул дверь и поспешно наложил Заглушающие чары. Вопли Рона мгновенно стихли, и мир резко стал намного прекраснее, чем был пару секунд назад. Не успел Геланор и рта раскрыть, как Криви обнял его и сбивчиво забормотал: — Прости… Я не знал, что ты был рядом, а то не стал бы… Не стал бы ей отвечать… Прости, пожалуйста… — Колин, ты не виноват, — мягко перебил его Геланор. — Перестань, всё в порядке. — Тебе пришлось нервничать из-за меня! — Да у меня стальные нервы, ты же знаешь. Тот не ответил и только сжал объятия крепче. — Хорошо себя чувствуешь? — спросил он через некоторое время. — Прекрасно, — уверил Геланор. Пока всё действительно было нормально, и он почти не сомневался, что с ним не случится ничего из того, чего могла опасаться колдомедик. Всё-таки нервная система — штука пластичная, и чтобы в молодом возрасте заработать что-то хроническое, надо очень постараться. Потом он вспомнил про периодические всплески стихийной магии, но уже не стал разуверять себя в том, что всё будет хорошо.

***

Если уж встала необходимость где-то закрыться, практически забаррикадироваться множеством чар, не позволяющим проникнуть ни людям, ни домовикам, ни даже звукам, то лучшим местом для такого пребывания определённо была библиотека, и Геланор ни разу за прошедшие три часа не пожалел о вынужденном заточении. Пусть здесь и насчитывалось не слишком много полезной литературы, всё равно было чем убить время. Впрочем, по большей части, он вытащил все эти юмористические сборники рассказов, стихов и очерков, чтобы отвлечь Колина, который так и кипел от злости, хотя очень старался это скрыть. Но через некоторое время он успокоился (или слишком хорошо притворился, что успокоился) и погрузился в чтение, а Геланор снова начал чувствовать, что жизнь в этом доме порой не так уж отвратительна. Далека от идеала, конечно, но здесь хотя бы есть места, помимо спальни, где можно укрыться от посторонних. Библиотеки, даже такие бесполезные, всегда имели какую-то особую атмосферу, одновременно и таинственную, и спокойную, и чем меньше рядом было народу, тем сильнее это ощущалось. В Хогвартской библиотеке, даже найдя укромное местечко, никогда нельзя было быть полностью уверенным, что в следущую секунду никто не выскочит из-за полок, роняя книги и конспекты, шумно пыхтя и всячески нарушая всю прелесть уединения. А здесь, хоть помещение было совсем небольшим, точно не могли возникнуть никакие посторонние. Тишина, безмятежность… Или не тишина. — В дверь стучат, — сообщил сразу помрачневший Колин. — А не пойти бы им нахрен? — предложил Геланор достаточно громко, чтобы стучащие это услышали. Заклинание заглушало только звуки снаружи, но те, кто стоял за дверью, могли слышать его голос. Но люди не успокоились, и стук продолжился. — Какой сегодня замечательный день для того, чтобы сходить нахрен! — почти крикнул Геланор, с раздражением уставившись на дверь. Стучать перестали, однако через несколько мгновений под дверью показался бумажный листок с наскоро сделанной надписью. Колин взмахнул палочкой и заставил листок подлететь к нему. «Вьен, впусти нас. Это важно. Фред и Джордж». — Да чтоб вас, — выругался Геланор, но делать было нечего — близнецы, скорее всего, действительно пришли с чем-то срочным. Он снял чары с замка, и в помещение тут же протиснулись две яркие фигуры в одежде самой клоунской расцветки, которую только можно придумать. Однако лица у близнецов были обеспокоенными. — Во-первых, ёб вашу мать, ребята, — Фред, разумеется, начал с самого важного. — Мы, конечно, рады, что никто не помер, но ёб вашу мать, — добавил Джордж. — Вы умудрились посраться со всеми накануне нашей миссии. — А миссия, на минуточку, будет завтра-послезавтра. — С какого это хуя? — не понял Геланор. Он и сам не рвался откладывать нападение, но сейчас обстоятельства и настроение внутри команды, которую и до этого командой можно было назвать только с большой натяжной, успеху не благоприятствовали. — А с такого, что у нас появилась информация. — Один наш приятель из определённых кругов… — Определённые круги — это нелегальные торговцы ингредиентами, если что. — …сообщил, что какие-то мутные личности бочками закупают субстанции для взрывных зелий. — Понимаешь, кто эти мутные личности? — И что они мутят? — Ждать больше нельзя. — Пожиратели выбрали новую цель, и её ждёт судьба Хогсмида. — Но если судить по объёмам закупок, поджечь можно даже министерство. Геланор тяжело вздохнул. Он должен был понимать, что долго откладывать нападение не получится, но всё равно чувствовал, будто события идут слишком быстро, и ни он, ни «команда» не готовы в достаточной мере. Может быть, они уже потеряли преимущество, которое у них могло быть. Может быть, теперь, раз Пожиратели собираются захватить министерство или Хогвартс, они будут ожидать ответного нападения и их штаб окажется защищён ещё лучше. — Послезавтра, — сказал он. Голос прозвучал глухо. — Собираем всех.