Лорд Наоборот

— Замечательно, просто замечательно, — вздохнул Геланор, увидев обновленное расписание экзаменов, которое вышло чуть меньше, чем за сутки до первого из них. Мало того, что за последний месяц числа поменяли несколько раз, то ли принимая какие-то меры безопасности, то ли просто из-за тупости организаторов, так ещё и предметы переставили местами. На месте Трансфигурации, которая должна была идти первой, теперь стояла История Магии, за ней шли Руны и Зельеварение — их назначили в тот же самый день с разницей всего в два часа, а Астрономия с какого-то перепугу проходила днем. — Они с ума там посходили?! — ужаснулся Колин. — Как мы будем чертить звездные карты днем? По памяти? Какая тухлая капуста была вместо мозгов в голове у организаторов, Геланор не знал. Но факт оставался фактом: все уже утверждено, придётся подстраиваться. До позднего вечера они сидели, повторяя Историю Магии, которую им так внезапно подсунули самой первой. Колин подумывал сделать шпаргалку с датами, но Геланор его отговорил — за такое могли не просто выгнать с экзамена, но и исключить из школы. Лучше было завалить предмет, чем спалиться на списывании. Утром их разбудил звон будильника, который уже давно не заводили на такую рань. — Подожди, не вставай! — воскликнул Колин, уже выбираясь из постели, пока Геланор только нащупывал назойливо дребезжащий будильник. Он умчался вниз, а Геланор вспомнил о своём дне рождения. Губы расплылись в невольной улыбке. Он не слишком любил этот день и вообще не хотел его отмечать, но внимание Колина было приятно. Внизу послышались возня и приглушенные голоса, в которых звучали отнюдь не мирные нотки. «Торт и Дадли, — осознал Геланор. — Плохое сочетание. Нельзя оставлять ничего сладкого в одном доме с этим увальнем». Хорошее настроение улетучилось. Он встал, нащупал тапочки и поплелся вниз, чтобы разобраться в случившемся и не допустить драки, а ему было известно, что Криви в приступе ярости способен отделать обидчика так, что тот не сразу встанет. Рон — очень показательный пример. На лестнице он столкнулся с Колином, который левитировал перед собой чашку на блюдце и тарелку с круглым куском торта, явно вырезанным из середины. — Гел, с днем рождения! — воскликнул Криви, широко улыбаясь. Его лицо все ещё было красным от злости, которую он усердно пытался скрыть. — О, спасибо, — Геланор подхватил тарелку. — Что случилось? Дадли отъел от торта? Колин помрачнел. — Да… Запустил лапы и отщипнул по кусочку с каждого края. — Давай не будем распылять эмоции на этого придурка. Это не должно испортить нам настроение. Мне все равно нравится, как выглядит торт. А на, вкус, наверное, ещё лучше. Они поднялись обратно в спальню, чтобы не видеть Дурслей, которые тоже зачем-то встали ни свет ни заря. Несмотря на протесты Колина, Геланор разрезал кусок пополам. Очевидно, это было все, что удалось спасти от пасти прожорливого Дадли. Порция оказалась не слишком большой, хотя изначально торт должен был быть раза в четыре крупнее, но младшему Дурслю хватило наглости сожрать чужой подарок. Геланор сделал вид, что его это не задевает, а на самом деле просто отложил мысль о мести на потом. Сперва экзамены — а дальше можно будет придумать, что делать с этим невыносимым магглом. Торт и правда оказался очень вкусным. Колину всегда отлично удавались десерты, хотя до этого лета готовил он нечасто. Пожалуй, любая выпечка могла называться его фирменным блюдом, особенно если в ней присутствовал крем, который Колин делал по секретному бабушкиному рецепту. Впрочем, секрет он выложил сразу, когда Геланор его об этом спросил. Дело, конечно, же, было всего лишь в пропорциях. А вот у Геланора фирменного блюда не было. Все, что он готовил, выходило просто съедобным. Пресноватым, незапоминающимся. Он никогда не уделял большого внимания вкусу, если для этого нужно было тратить больше времени и сил. Только ради Колина он начал изучать кулинарные книги, чтобы узнать, как и чем повкуснее приправить еду. — Это лучший торт в моей жизни, — резюмировал Геланор. Колин улыбнулся. — Хорошо, что тебе понравилось. Иди сюда, — он потянулся к нему и поцеловал в губы. Геланор ответил на поцелуй, но не успели они толком углубиться в это занятие, как в дверь коротко постучали. — Собирайтесь, скоро выходим, — сообщил голос Гестии. Оба разочарованно вздохнули. — Ну, что поделать, — вздохнул Геланор. — СОВ бывают один раз, а на поцелуи у нас остается целая жизнь. Надев мантии и школьную форму, которые требовались даже на перенесенных на конец лета экзаменах, они спустились вниз, где уже ждала Гестия и испуганные Дурсли, прижавшиеся друг к другу на другом конце дивана, подальше от Джонс, которая держала в руке волшебную палочку. — Мы вернёмся только к вечеру. Вот ключ от чердака, если что-то случится — прячьтесь там. Дурсли кивали, но вряд ли что-то понимали, хотя Гестия несколько раз объяснила, как получить доступ на чердак и что там трогать не следует. — Что же касается СОВ, то министерство предприняло множество защитных мер, — сказала Джонс. — О местах, куда надо прибыть, стало известно только вчера. На один день приходится несколько предметов, так как экзамены будут проходить децентрализованно: открыли несколько пунктов, по которым распределили учеников случайным образом. — Логично. Если Пожиратели решат устроить теракт, то хотя бы не уничтожат весь поток разом. Колин побледнел и бросил испуганный взгляд на Геланора. — В целях безопасности ученикам негласно разрешили изменить внешность. Об этом нигде не объявлено, однако те, кто опасается показываться на людях, а таких детей не так уж мало, могут замаскироваться. Ваша личность удостоверяется проверкой волшебной палочки. — То есть, гипотетически, кто-то может взять мою палочку и сдать экзамен за меня? — нахмурился Геланор. Перспектива не стать лучшим в потоке его не слишком радовала. Наверняка многие студенты захотят смухлевать и попросят пойти на экзамен старших братьев или сестёр, друзей, родителей. — Это вряд ли. Во-первых, если палочка тебя не слушается, как родная — это будет сразу видно. Во-вторых, экзаменатор вправе попросить тебя показать настоящее лицо. — Ну ладно, звучит неплохо, — согласился Геланор. — Так мы замаскируемся? — Да. Гестия извлекла из чемоданчика коробку с чем-то, похожим на глину разных оттенков телесного цвета. Первой жертвой стал Колин. Джонс, особо не церемонясь и не объясняя, что собирается делать, взмахнула палочкой и направила несколько комков субстнации прямо в его лицо. Тот вздрогнул от неожиданности. — Не жмурься, — предупредила Гестия. Взмахами палочки она распределила глинистое месиво по лицу Криви, изменяя его черты — глаза стали узкими, скулы широкими, губы приобрели другую форму. Дурсли наблюдали за процессом с таким ужасом, что воздух, казалось, искрился от их страха, заполняющего все помещение вместо воздуха. Геланору нравилось. Хотя смотреть на фальшивое лицо Колина было непривычно и не очень приятно. Хотелось вернуть обратно настоящее. Однако ради дела надо было потерпеть эту забавную, но вместе с тем слегка раздражающую физиономию. Напоследок изменив Колину цвет волос на каштановый, Гестия принялась за Геланора. Тот терпеливо ждал, пока щекочущие движения волшебной глины прекратятся. — Можно зеркало? — попросил он, когда Джонс закончила. В отражении предстала такая рожа, что Геланор поморщился. Отражение сделалось ещё уродливее. — У вас талант, — стараясь делать вид, что уродство фальшивого лица его не задевает, похвалил он Гестию. — Так сможет каждый при должном обучении, — коротко отозвалась та. — Нам пора. Не забудьте палочки. Сняв защитное заклинание с замка, она отперла дверь и жестом пригласила выйти наружу. — Представь, что я навсегда останусь с такой рожей, — тихо шепнул Геланор Колину. — Все ещё захочешь провести со мной жизнь? — Если так случится, то мне все равно. Я люблю тебя, а не твоё лицо. Геланор улыбнулся. Наверняка и улыбка на искусно слепленной, но бьющей все антирекорды красоты маске, была страшнее Черной Метки. — Но лучше, чтобы остался с настоящим, — негромко пробормотал Криви. Гестия протянула им руки. — Сейчас мы трансгрессируем к месту раздачи порталов. — Порта… — Колин не успел переспросить — в ту же секунду их резко втянуло в воронку. Мгновение — и они стояли посреди какого-то поля. Жёсткая жёлтая трава кололась даже сквозь брюки. Геланор выругался сквозь зубы, увидев, что какая-то гусеница уже с радостью поползла по подолу мантии. Он хотел смахнуть её заклинанием, но Колин опередил его и бережно снял насекомое двумя пальцами. — Не убивай её, пусть ползёт по своим делам. — Это всего лишь гусеница, — Геланор не смог снова не улыбнуться. Криви положил зелёную личинку на желтеющий от избытка солнца лист. — Ну и что? Будет на всего лишь гусеницу в мире больше. Перед ними под небольшим навесом сидели двое в фиолетовых мантиях. Увидев прибывших, они поднялись. — Засучите рукава, — приказал правый. Гестия закатала оба рукава и кивком велела последовать её примеру. Геланор и Колин сделали то же самое. Левый аврор применил невербальное заклинание — по коже как будто прошлась жёсткая щётка — и, убедившись, что никто не носит Метку, выдал портал, представляющий из себя крышку от чайника, и сказал: — Сработает ровно через семь минут. Гестия отвела Геланора и Колина в сторону, чтобы дождаться срабатывания портала, не маяча под носом у усталых авроров. — Да уж, неслабо министерство заморочилось, — вздохнул Геланор. — И все равно вековые чары Хогвартса надежнее, чем эти попытки запутать Пожирателей. — Так и есть, — подтвердила Джонс. — Но министерство изменило планы под давлением общественности. Все слишком обеспокоены терактом в Хогсмиде и полагают, что и Хогвартс перестал быть самым безопасным местом в Британии. — Всё равно похвально, что министерство предприняло хоть что-то, а не пустило дело на самотёк. При Фадже они даже под страхом уничтожения не отклонились бы от привычного пути. — А вдруг это к худшему? — со страхом спросил Колин. — Не так уж и безопасно проводить СОВ вне Хогвартса. — Вот и узнаем на собственной шкуре. Портал сработал в обещанное время — Геланор следил по наручным часам Гестии. Всех троих дёрнуло, закрутило, а потом вышвырнуло у дряхлого порога незнакомой хижины, которая, казалось, могла развалиться от малейшего дуновения. — Это либо очень маленький дом, либо большой деревенский туалет, — пробормотал Колин. Геланор вспомнил, что некоторые министерские работники смывают себя в унитаз, чтобы попасть в здание. Вдруг и им придётся прыгать в выгребную яму? — Я буду ждать здесь, — сказала Гестия. — Идите. Геланор осторожно толкнул дверь. Внутри здание было совсем не таким, как снаружи: небольшой квадратный холл, отделанный крупными золотистыми плитами, а у прозрачной двери, за которой виднелся просторный зал с рядами одиночных парт, стояли авроры. Перед дверью находился стол, за которым сидел седой человек. — Ваши палочки. Геланор протянул ему палочку, и тот положил её на весы, проверил состав заклинанием и провел пальцем по длинному списку. — Геланор Вьен? — Да, сэр. — Ваш номер — одиннадцать. Третья парта с конца во втором ряду. Проходите. Взяв палочку обратно, он замедлился на входе, чтобы подождать Колина, но один из авроров настойчиво указал на парту. Криви вошёл в зал через минуту — ему досталась парта под номером двенадцать, прямо перед Геланором. Позади уже сидел Майкл Гиббсон, нервно постукивая пальцами по парте. Первый ряд оказался заполнен полностью: там были Полумна Лавгуд, Гектор Джонс и Эндрю Хант. Прошло минуты три, и перед Колином села Асель Феррелл, за ней явилась Роза Берк. Затем часы пробили девять. Не успел прозвенеть последний удар, как в зал стремительной походкой вошла женщина средних лет. — Позвольте представиться, я член комиссии и ваш экзаменатор Альберта Томпсон. Прошу написать на листах ваши фамилии, — она взмахнула палочкой, и кипа подготовленных листов пергамента вылетела из ящика стола. — У вас два часа. Приступайте. Геланор взял перо, уже лежащее на парте, и открыл чернильницу. Написав свое имя, он принялся читать вопросы, которых было не менее пятидесяти. Где-то требовалось подчеркнуть нужный вариант, где-то вписать короткий ответ, а где-то уместить развёрнутый. На первые пятнадцать он ответил не задумываясь, дальше пришлось шевелить мозгами, вспоминая даты, очерёдности событий и имена гоблинов. Он не мог не досадовать на то, что более половины Истории Магии посвящалось гоблинским войнам, а имена у этого народца были одно страшнее другого. Надо было отличить Брагбора от Борбрага, а Борбрага от Гарбога, да ещё и впомнить их даты рождения и смерти. Когда Геланор оторвался от листа, прошло примерно полтора часа. Он был на сто процентов уверен в правильности сорока ответов, насчёт десяти сомневался, но сидеть дальше, стараясь припомнить заковыристую информацию, не было смысла. Поэтому он первым сдал листок и получил разрешение выйти и подождать в холле. Колин бросил на него взгляд, полный отчаяния — похоже, дело с ответами у него не ладилось. Геланор хотел бы сказать ему, что все будет в порядке, но разговоры на экзамене строго воспрещались, поэтому он лишь ободряюще улыбнулся. В холле он сел на скамью и принялся в уме перебирать самые сложные руны, чтобы уж точно ничего не забыть на следующем экзамене. Через полчаса снова раздался бой, на этот раз возвещающий об окончании экзамена. Колин, даже под слоем волшебной глины почти зелёный от волнения, упал на скамью рядом с ним и обхватил голову руками. — Гел, я думаю, я все завалил! Мы столько учили этих гоблинов, а у меня все вылетело из головы! Я просто забыл и написал что попало! Наверное, я перепутал Богрода и Бодрода… А может, это был Бодриг? — Бодрод — один из генералов восстания. — Да? — лицо Колина просветлело. — Значит, на те два вопроса я ответил правильно. А в двадцать первом ты что подчеркнул? Обсудить ответы не удалось. Следующий экзаментатор, не дав студентам даже десяти минут на передышку, позвал тех, кто сдавал Руны. Их оказалось всего трое — Геланор, Полумна и Асель. — Удачи! — Колин сжал его руку, прежде чем отпустить. Теперь у Криви было два часа свободы перед Зельеварением, а вот для Геланора отдыха не предвиделось. Хотелось убить министерство за то, что они решили сократить расходы на поддержание нескольких пунктов и запихнули по три экзамена в один день. На задания по Рунам было больно смотреть. Геланор с уверенностью ответил только на первые два, а потом пошла такая муть, от которой хотелось взвыть. Он расшифровал и перевёл заданную фразу, потом перешел к следующему заданию, где нужно было сопоставить руны и их значения, и наткнулся на вопиющую некомпетентность составителя: должное расстояние между строками, где друг над другом значились «дом» и «река», не соблюдалось, а значит, автор задания желал затопить дом. Геланор недолго думая написал этот комментарий сбоку. Все оставшееся время он расшифровывал, расшифровывал и расшифровывал. На последнее, самое сложное задание у него едва хватило оставшихся пяти минут, и он сделал его как попало, не успев толком вдуматься. Когда пробили часы, он сдал задание и вышел в холл, надеясь, что перед Зельеварением им дадут передохнуть хотя бы четверть часа. — Ну как? — набросился на него Колин. — Не знаю, — честно признался Геланор. — Надеюсь на положительную оценку. Как бы ни хотелось всем несчастным, обреченным на три экзамена подряд, немного перевести дух, им этого сделать не дали. Следующий экзаменатор, потратив чуть больше пяти минут на расставление котлов, пригласил всех внутрь. Экзамен по Зельям состоял из двух частей — теоретической и практической. И длился три часа. Половина из присутствующих уже клевала носом, в особенности Асель, чьё нервное сопение так отвлекало ещё на Рунах. Теперь она полностью вымоталась и едва ли имела достаточно сил, чтобы хорошо сдать Зельеварение. Геланор же чувствовал себя вполне бодрым, потому что интеллектуальная деятельность его почти не утомляла. Только уже хотелось есть, но он знал, что чувство голода вскоре пройдёт. А вот за Колина было обидно. Тот вряд ли был готов к такому марафону. Теоретическую часть Геланор сделал без труда — он идеально знал весь материал, а в ответах, где требовалось дать развёрнутое объяснение, ему даже не хватило места, чтобы уместить всю информацию, которую он считал необходимой, поэтому он попросил у экзаменатора дополнительный лист. Практическая часть тоже оказалось не очень сложной — нужно было сварить зелье, требующее большой внимательности и концентрации. Пока все студенты дергались и нервничали, без конца сверяясь с рецептом, он спокойно сварил зелье, и оно получилось ровно того цвета, какого и должно было быть. — У тебя вышло хорошо, я видел, — успокоил он Колина. — За практическую часть ты точно получишь высший балл. — Я не хочу высший балл, я хочу умереть, — простонал Криви. — Сперва поесть, а потом умереть. — Не говори так, — Геланор отвернулся, чтобы тот не увидел озабоченности на его лице. От таких слов ему было не по себе. Потом он вспомнил, что лицо фальшивое, и снова посмотрел на Колина. — Извини, — устало вздохнул тот. — Я же не всерьёз. Просто с ног валюсь, так заебался. — Я тоже, мальчик, я тоже, — пробормотал позади старичок, регистрировавший волшебные палочки.

***

Домой они прибыли к пяти часам вечера. К счастью, в холодильнике ещё оставался вчерашний тыквенный суп, поэтому готовить обед не пришлось, только разогреть чарами уже имеющийся. Пока Геланор и Колин ели, Гестия отправилась на чердак выуживать засевших там Дурслей, которые в целях безопасности решили не ждать, когда в дом вломятся, а спрятаться сразу же. — Значит, завтра у нас Защита и Астрономия, а у меня ещё и Маггловедение, — Криви сверился с расписанием. — Послезавтра Заклинания, Трансфигурация и Травология. Дальше Уход и твои Прорицания. Какова вероятность, что мы выживем после такой нагрузки? — Процентов семьдесят, я бы сказал. — Пугающе, — Колин зевнул, прикрыв рот ладонью. — Я бы немного поспал. А потом — снова заниматься. — Пойдём, полежим. Геланор тоже чувствовал себя несколько утомленным. Три экзамена подряд — не какая-нибудь ерунда, к тому же Руны заставили его понервничать. Спать не хотелось, но разгрузить мозги было необходимо. Они поднялись в спальню. Колин скинул мантию как попало и упал на кровать, широко раскинув руки. Он молча наблюдал за Геланором, пока тот аккуратно снимал свою мантию и устраивал её на вешалке в шкафу так, чтобы не мялись ни рукава, ни подол. — Тебе очень идёт школьная форма, — смущенно пробормотал Криви. — Я говорил? — Пару раз, кажется, — улыбнулся Геланор. — Она всем идёт. Это же форма, ей положено. — Тебе особенно. — Спасибо. Но это ты ещё меня в маггловском костюме-тройке не видел. Все окружающие падают, пораженные моим неземным обаянием. Колин негромко рассмеялся, но смех затих уже через секунду. Он сел, обняв колени. Его щеки залились краской, он кусал губы, как будто хотел что-то сказать, но не решался. Геланор сделал вид, что не замечает, и, чтобы дать ему время, принялся заклинанием убирать с брюк невидимые пылинки. — Гел… — наконец осмелел Криви. — Может быть, ты… Ну… Это… В общем, можешь снять рубашку? Сказав это, он покраснел ещё сильнее и уставился в пол. — Конечно, — легко согласился Геланор и быстро стянул с себя жилет, расстегнул рубашку и бросил её на стул, не озаботившись тем, что она помнется. Он опустился на кровать рядом с Колином, и тот напрягся, как будто ждал, что ему дадут пощёчину и обвинят в непристойности. — Больше ничего не снимать? — мягко уточнил у него Геланор. Криви неопредленно мотнул головой. Он был ужасно смущен, даже смотрел урывками, то несмело бросая взгляд на Геланора, то отводя глаза в сторону. Да и сам Геланор чувствовал, что краснеет. Днем, в светлом помещении, без покрова полумрака, оставляющего видимыми лишь очертания, все ощущалось как-то по-другому. «Что со мной не так? — подумал он. — Другие парни спокойно ходят голыми по пояс и не стесняются. Харпер вообще светил передо мной задницей, и его даже не заботило, что я гей». Впрочем, дело было скорее не в том, что он частично обнажён, а в том, как на него смотрел Колин. Геланор, даже не думая, что, собственно, делает, медленно протянул руку и зацепил пальцем воротник Криви над верхней пуговицей. — Можно? — голос прозвучал хрипло. Колин кивнул. Геланор расстегнул пуговицу, затем вторую. Пальцы плохо слушались и почему-то подрагивали. Казалось, что в комнате одновременно и жарко, и холодно, и что воздух становится то ли слишком перенасыщенным кислородом и потому опьяняющим, то ли совсем разреженным, которым едва ли возможно полноценно дышать. Справившись со всеми пуговицами, он неловко стянул рубашку с Колина. Тот застыл, едва дыша, только было видно, как нервно бьётся вена на его шее. Румянец распростанился даже за пределы лица, опустился, будто и правда стек, как водянистая краска, по шее, расползся по плечам и ключицам. Геланор впервые видел Колина раздетым, пусть и всего лишь до пояса. Криви был слишком стеснительным и, в отличие от него самого, приступами эксгибиционизма не страдал. Наверное, нужно было что-то сказать. Но Геланор не смог бы выдавить из своего расплавившегося в жижу мозга даже мысль, не то что связные слова. Когда дрожащие пальцы Колина медленно, почти невесомо коснулись его груди, он даже испугался за свое состояние. Разве для сердца нормально так колотиться? Вдруг у него сейчас случится инфаркт и он умрёт? — Ты в порядке? — прошептал Криви, облизнув пересохшие губы. — Вроде, — еле выговорил Геланор, не отводя от него глаз. Он придвинулся ещё ближе, нежным движением заправил прядь волос Колина, упавшую на лицо, опустил руку к его ключицам и провел пальцем вдоль кости. В ушах шумела кровь, и он не слышал никаких звуков снаружи, хотя на комнате даже не лежали чары заглушения. Взгляд сам собой пополз ниже, к поясу брюк, расстегнуть который можно было одним движением. «Нет, рано!» — остановил себя Геланор и с почти титаническим усилием поднял взгляд. Колин был таким красным, как будто провел целый день на пляже под палящим солнцем. На его левом плече выделялись длинные белые полосы — шрамы. — Что это? — нахмурился Геланор, коснувшись самого заметного из них. Криви почему-то вздрогнул. — Это? Н-не знаю… Кошка… — Ты говорил про кошку ещё прошлым летом. Кошачьи царапины столько не держатся. — Очень злая кошка, видимо, — пробормотал Колин. Он лгал. Геланор это видел по его глазам, по выражению лица, по тому, как румянец начал сходить, превращаясь в быстро бледнеющие красноватые пятна. Цвет кожи выровнялся, и шрамы стали почти незаметными, но Геланор уже успел их рассмотреть и понять, что это были вовсе не обычные царапины. — Это порезы, Колин. Откуда они взялись? — Н-не помню… Может, мухоловка на Травологии покусала… Или о доспехи поцарапался… Я однажды споткнулся и упал на доспехи… Геланор вцепился в его ладонь, сжав так сильно, что Криви снова вздрогнул. — Пожалуйста, не лги мне, — прошептал он. — Кто это сделал? — Возможно, в дуэли… — запинаясь, пролепетал Колин. — С кем? — Не помню… Шрамы не были похожи на те, что оставляет Режущее — от заклинания они должны были быть ровными, сужаться к концам, как будто кто-то размашисто чиркнул каллиграфическим пером. А следы на плече Колина скорее напоминали неумелую попытку провести прямую линию. Словно пишущий с силой нажимал на карандаш, медленно и старательно продвигая линию дальше. Да и какой студент в здравом уме применил бы в дуэли заклинание, способное перерезать горло? — Ты… Ты сделал это сам? — севшим голосом выдавил Геланор. Колин молчал. Геланора резко бросило в холод. Казалось, что сотня дементоров окружила дом и уже пробирается в комнату, распространяя вокруг себя мороз. Вот только сейчас холод исходил не откуда-то извне, а изнутри его собственного тела. — Почему? — прошептал он. — Колин, почему? Криви не ответил. Он сжался в комок, притянув колени к груди и обняв их руками, но голову не опустил, продолжая смотреть на Геланора огромными глазами. — Прости… — его голос звучал почти неслышно. — Прости меня, пожалуйста… Геланор молча смотрел на его плечо, исчерченное шрамами. Как минимум до начала четвертого курса их точно не было. Тем летом Колин часто ходил в майке без рукавов, и такие шрамы были бы заметны. А прошлым летом на Гриммо Геланор случайно заметил их, но тогда поверил в легенду о кошке, ведь под коркой сложно было понять, что с ними что-то не так. Тогда шрамы были совсем свежими. Все встало на свои места. Они появились после событий в министерстве. Как Геланор этого не заметил?! Он закрыл лицо ладонями и бессильно ссутулился. Слез не было. Он не мог плакать. Он едва мог даже дышать. Колин коснулся его запястий трясущимися руками. — Гел, пожалуйста, прости меня… Я знаю, что это плохо. Я уже давно перестал. Просто тогда это был единственный способ справиться… Геланор резко поднял голову и схватил его за плечи. — Как ты не понимаешь? Ты ни в чем не виноват! Это я тебе лгал и не рассказал о своих планах! Это Петтигрю подстроил все так, чтобы ты пошёл за мной! Это Беллатриса применила Круциатус! Не ты! — Неправда, — слезы текли по щекам Колина, его дыхание сбивалось и мешало говорить. — Я был виноват. Ужасно виноват. Но я уже пережил это и смирился. Теперь все хорошо, клянусь тебе. Геланор чувствовал себя таким слабым, как никогда — и физически, и морально. — Знаешь, что мне сейчас больше всего хочется сделать? — глухо проговорил он. — Точно так же порезать себе руки, чтобы разделить твою боль. Но знаешь, почему я никогда этого не сделаю? Потому что от этого станет только хуже. Потому что тебе будет во сто крат больнее от того, что я причиню себе вред! Криви обнял его, стиснув почти до боли. — Прости меня, прости, прости, — сбивчиво повторял он. Его слезы капали на шею Геланора. Тот слабо обнял его в ответ, сжимать руки уже не было сил. Колин что-то говорил ему, перейдя на совсем уже неразборчивый шёпот, в котором слова сливались со всхлипами. Геланору тоже хотелось заплакать — может, так ему стало бы чуть легче, но слезы почему-то не шли. Только глаза резало, будто в них надуло песка порывом ветра.