Лорд Наоборот

Когда Дурсли наконец успокоились и заткнулись, на Геланора вновь нахлынуло осознание того, что чуть не произошло между ним и Колином — на этот раз куда сильнее и отчетливее. А вместе с осознанием и паника. Ещё бы буквально одна минута… Если бы Дадли так невовремя их не прервал… Или наоборот, вовремя? Геланор невольно поежился от неприятного ощущения, что он поспешил, не сдержался, хотя ему следовало вести себя вдумчивее. Может, Криви на самом деле ещё не готов и собирался сделать это лишь потому, что к нему опять пристали с пошлыми просьбами? А может, не готов сам Геланор? На него почему-то накатывал иррациональный страх в смеси с непонятными эмоциями, разобраться в которых было слишком сложно. «Все шло не так, как должно было идти, — подумал он. — Нам нужна была спокойная обстановка, уединение. А не ванная чужого дома и срущий Дадли». Он услышал тихие медленные шаги — Колин робко приблизился к нему и осторожно коснулся плеча. — Гел, ты в порядке? — Да, конечно. — Я же вижу, что ты переживаешь. — Да нет… Он нервно пригладил волосы, но Криви перехватил его ладонь и коротко поцеловал, а затем сжал его в объятиях и устало опустил голову, устроив подбородок на его плече. Руки Колина мелко подрагивали. Наверное, Дадли и правда спас ситуацию, ворвавшись в ванную, иначе тот мог бы переживать чувства во сто крат хуже от того, что его заставили поторопиться. — Я снова чувствую себя извращенцем, который тебя домогается, — пробормотал Геланор. — В такие моменты мне противно от самого себя. — Гел, ты что? — испугался Колин. — Ты никакой не извращенец! Это все я виноват! Мне каждый раз становится так страшно, я просто цепенею… Даже если бы нас не прервали… не знаю, хватило ли бы мне смелости продолжить… Это со мной что-то не так… — Ты просто ещё не готов. Всё нормально. — Нет, я… я хотел бы, чтобы это произошло. Но мне так мешает этот страх… — Чего конкретно ты боишься? — он все ещё не понимал, что останавливает Колина. — Не знаю… Всего… — Ты же знаешь, что я не причиню тебе боль. — Дело не в боли. Я бы, может, даже… нет, неважно. Колин спрятал лицо, уткнувшись лбом в его плечо. Геланор слышал, как бешено колотится его сердце. — Я такой трус… — еле слышно прошептал Криви. — Я не мог тебе признаться в любви, глядя в глаза, только посылал дурацкие записки. Я не поцеловал тебя первым. А теперь не могу сделать… это… — Никакой ты не трус. Для записок тоже надо набраться немалой храбрости. И кто поцеловал меня на вокзале? — Это было в щёку и под влиянием сильнейших эмоций, — пробормотал Колин не поднимая головы. — Я тогда дня два ещё ничего не соображал от счастья. — А уж когда у нас дойдёт до первого раза, ты на месяц соображать перестанешь, — пообещал Геланор и тут же поморщился от почти болезненной досады на свой слишком длинный язык. — Мерлин, какой же я мерзкий… Ударь меня, пожалуйста. — Ты не мерзкий. Колин сжал его в объятиях так крепко, что стало трудно дышать, но Геланор совершенно не возражал и только посильнее обхватил руками в ответ. — Нам надо… что-то сделать, — выдохнул Криви так тихо, что его голос едва можно было услышать даже в почти полной тишине. — Можем двигаться к этому постепенно, — предложил Геланор. — Начнём с совместного чтения чего-то эротического, но не такого тупого, как писанина Манографф. — Той энциклопедии, например? — Почему бы и нет. Главное, помни: если тебе вдруг станет некомфортно, не заставляй себя продолжать. Почувствуешь, что дело заходит слишком далеко для тебя — просто скажи, и мы остановимся. Криви неуклюже кивнул. Его прерывистое взволнованное дыхание щекотало шею и ключицы Геланора, от чего в голову снова лезли всякие неприличные мысли, которые приходилось усердно подавлять. Ощущение собственной наглости, едва не перешедшей границу допустимого, все ещё отравляло и не давало покоя. — Почему ты переживаешь? — глухо спросил Колин, почувствовав его смятение. — Ты тоже боишься? — Боюсь, конечно. Невозможно не переживать, когда думаешь о таком. Но больше всего я боюсь, что сделаю что-то, что тебе не понравится, а ты об этом не скажешь. Пообещай мне, пожалуйста, что не будешь молчать. Колин кивнул, тяжело сглотнув. — Обещаю. Некоторое время они сидели, не говоря ни слова, но так и не разжав объятия. — Останешься сегодня спать здесь? — после нескольких минут молчания поинтерествался Геланор. Стены затряслись от глухих ударов. Время стояло ещё не позднее — на улице только стемнело, однако Дурсли уже заперлись в выделенной им комнате и зачем-то сотрясали весь дом. Ответ на вопрос стал очевидным. — Да что они там делают? — раздражённо прошипел Геланор, поднимаясь. — Я посмотрю. Колин вскочил за ним. — Может, не надо? Это как-то нечестно — заглядывать в чужую комнату. — Нечестно дом ломать. Геланор подошёл к спальне Дурслей, предварительно наложив на свою обувь чары для заглушения шагов, отпер замок заклинанием и осторожно заглянул в щель. Вернон спал, похрапывая и бормоча, но при этом его ноги активно двигались и то и дело били в стену. — М-м, велосипед… Велосипед… Я так давно мечтал… — разобрал Геланор в его невнятном шепоте. — Да ну нахрен, — проворчал он, закрывая дверь. — Я думал, они там замыслили какую-то диверсию, а этот придурок едет на велосипеде. Ну, пусть хоть так покатается. В реальности его выдержит только эвакуатор. Прежде, чем вернуться обратно в спальню, он зачаровал комнату Дурслей, чтобы максимально уменьшить все звуки, доносящиеся оттуда. К сожалению, заклинаний от вибрации он не знал, поэтому понадеялся на то, что этой ночью отсталая семейка будет вести себя лучше, чем прошлой.

***

Геланор видел до странности необычный сон. Все вокруг предстало мутным, будто в тумане, и он не мог понять, где находится, но это было помещение, чем-то похожее на спальни Хогвартса, только без студентов. Казалось, он был здесь один. В тумане, меняющем цвет от розового до фиолетового, едва можно было различить очертания мебели и камина, от которого исходил тусклый свет, теряющийся в сиянии тусклых ореолов свечей — их здесь были десятки, если не сотни. Геланор лежал в ванне. От воды поднимался душный пар. Он далеко не сразу понял, что в комнате есть кто-то ещё — сквозь дымку нечетко виднелась фигура человека, стоящего на коленях. Он протянул руку и поманил человека к себе. — Подойди. — Да, мой лорд, — тихо отозвался знакомый голос, и человек поднял голову. Геланор резко сел, откинув казавшееся невыносимо тяжёлым одеяло. Сердце безумно колотилось, и его стук, сильный до тошноты, отдавался в горле. Его трясло от страха и отвращения. Слова «мой лорд» эхом звучали в ушах. — Что с тобой? — взволнованно спросил Колин. — Гел? Тебе приснился кошмар? Геланор не мог справиться с дрожью, хотя до конца не понимал, почему вдруг почувствовал такой ужас. Ему и раньше снилось всякое — и собственная смерть, и победа Волан-де-Морта, и плачущая сестра в окровавленной рубашечке, но такой реакции те сны не вызывали. Колин ласковым движением отодвинул пряди его волос, упавшие на лицо. — У тебя холодный пот на лбу, — ещё больше встревожился он, коснувшись его кожи. — Ты не заболел? Плохо себя чувствуешь? — Не знаю… — пробормотал Геланор. Он вытер лоб рукавом и откинулся на подушку, стараясь успокоиться. — Позвать Гестию? Криви смотрел на него со страхом, но это был не тот страх, который Геланор видел на бледном измученном лице из сна. Он боялся не его, а за него. — Не надо. Просто приснилась редкостная дрянь. Колин снова пощупал его лоб, потом проверил пульс на запястье. Не удовлетворившись таким поверхностным осмотром, он потянулся к волшебной палочке и зажёг на ее конце приглушенный огонёк. — Там был Сам-знаешь-кто? — Нет, — тихо ответил Геланор. — Там был ты. — Гел, что бы ты ни увидел, это всего лишь сон, — шёпотом сказал Криви, сжимая его плечо. — В этом сне я стал… не знаю, кем, но ты стоял на коленях передо мной… Ты обращался ко мне «Мой лорд»… — «Мой лорд»? — переспросил Колин. Геланор непроизвольно дёрнулся в сторону, вновь ощутив прилив ужаса, смешанного с отвращением. — Не произноси это! — почти в отчаянии простонал он. — Пожалуйста… — Прости, прости! — испуганно забормотал Колин. — Я не буду. Постарайся успокоиться, ладно? Хочешь выпить зелье? Дождавшись кивка, он приманил флакон нужного зелья заклинанием и отмерил дозу, вылив десять капель в стакан с водой — он уже давно знал, что Геланор пьёт именно столько, если ему приходится принимать средство лишний раз вне обычного режима. После того, как тот залпом осушил стакан, Криви ласково провел рукой по его волосам. Геланор зажмурился, чувствуя, что на глаза против воли наворачиваются слезы. — Если бы я вдруг… перешёл на тёмную сторону… Ты бы не встал передо мной на колени, правда? Прежде чем ответить, Колин пару секунд смотрел на него, как будто старался понять, что именно он хочет услышать. — Я точно знаю, что ты никогда не станешь таким, как он. А что до стороны… Я не думаю, что существует светлая. — Дамблдор при жизни так и светился белыми лучами. — Дамблдор? — Криви невесело усмехнулся. — Он был готов убить Гарри, чтобы жить самому. Где здесь свет? — Если отбросить мораль и бред про то, что все жизни равноценны, его план логичен. Дамблдор принесёт миру больше пользы, чем Гарри. — Если отбросить мораль, свет превратится во тьму. Ни Дамблдор, ни Волан-де-Морт не считают жизни разных людей равноценными. И у каждого свое понимание общего блага. Ради него они оба переступили черту. — Ты так и не ответил на мой вопрос. — Я не очень-то понял, что ты имеешь в виду, — смущённо прошептал Колин. — Ты увидел во сне, что я прислуживаю тебе, как кто-то вроде Пожирателя? — Скорее, как кто-то вроде раба, — с трудом выдавил Геланор, чувствуя, что к горлу подкатывает тошнотворный комок. — Этого никогда не случится, — с твёрдой уверенностью в голосе сказал Криви и сжал его ладонь. — Я знаю, что ты ни за что не сделаешь мне ничего плохого. Геланор смотрел на него и понимал: если вдруг с ними самим что-то произойдет, от чего он слетит с катушек и станет жестоким безумцем, Колин никуда не уйдёт. Даже если ему прикажут не вставать с колен всю оставшуюся жизнь, он подчинится. Геланор с трудом подавил тяжёлый вздох, осознав, что ответственность за путь, которым они пойдут, полностью лежит на его плечах. «Нужно держаться от Тёмных Искусств как можно дальше, — подумал он. — Я не имею права его подвести». — Всё будет хорошо, — тихо проговорил Колин, устраиваясь рядом. Он приобнял его, поцеловал в щеку и прижался теснее, успокаивающими движениями поглаживая по плечу и груди. — Да, — закрыв глаза, выдохнул Геланор.

***

На следующий день Дурсли вели себя относительно тихо. Правда, Петунья едва не навернулась с лестницы, испугавшись карликовых пушистиков, но, к счастью, всё-таки удержалась на ногах, избавив остальных от чуть было не свалившейся проблемы в лице её самой. Семейство проглотов на этот раз повело себя прилично и не прикоснулось к продуктам с нижних полок, боясь отравиться ужасными волшебными ингредиентами. Им было невдомек, что еда «для магглов» и «для волшебников» ничем не отличается, и сказочка про ядовитость придумана лишь для того, чтобы в холодильнике осталось хоть что-то для Геланора и Колина. Дадли, не наевшийся своей порцией тыквенного пюре, с завистью посмотривал в чужие тарелки, но ничего не говорил. — Попробую сегодня связаться с Поттером, — сказал Геланор, доливая себе вторую порцию чая. Вкус на чай у Гестии оказался так себе — до коллекции Дамблдора ей было далеко, и на полке лежали только упаковки чёрного и зелёного, причём весьма посредственного качества. Зато кофе здесь были целые тонны. Даже Колин, который раньше не любил этот напиток, теперь подсел на него и каждое утро заваривал себе чашку, а то и две. Увидев, что Криви, не желая тянуть, заторопился и начал в спешке давиться горячим кофе, Геланор добавил себе ещё не слишком приятного на вкус чая, чтобы и тот мог спокойно допить. — Нам некуда спешить, четверть часа роли не играет. Петунья трясущимися руками собрала посуду, которую использовали Дурсли, и понесла её к раковине, вчера приведенной в порядок Гестией. Вернон что-то пробормотал жене и сыну и грузно потопал наверх. Дадли хотел было пойти за ним, но замедлился, о чём-то задумавшись и посматривая на Геланора. Он несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем наконец разродился вопросом: — Слушай… Ты же знаешь моего кузена? — Знаю, — неохотно подтвердил Геланор, не имеющий никакого желания разговаривать с этим безмозглым увальнем. — Он победит этого вашего?.. Дадли вряд ли помнил имя Волан-де-Морта и уж точно не был в курсе подробностей, однако основное ему было известно: Гарри — избранный, единственный, кто может убить злодея, который угрожает и магическому, и маггловскому миру. — Понятия не имею, — ответил ему Геланор. Он и правда не мог с уверенностью обнадежить Дадли. Тот нахмурился, почесал в затылке, оглянулся на мать, ничего не слышащую из-за шума воды, и пробормотал: — Я не хочу, чтобы Гарри умер. — Я ему передам. Уверен, в час отчаяния это его подбодрит. Заметив, что Колин уже допил кофе, Геланор избавился от остатков чая с помощью палочки. Дадли шарахнулся в сторону и поспешил подняться в свою комнату, спотыкаясь на каждой ступеньке. Подождав, пока он скроется, Геланор и Колин тоже направились наверх, чтобы запереться у себя. Для связи нужна была тишина. Геланор закрыл глаза, сосредотачиваясь, и уже давно привычным мысленным усилием зацепился за нить, соединяющую его с осколком души в чужом теле. «Гарри?» «Вьен?» — спустя секунду прозвучал голос, полный неприязни. «Надо поговорить. Я нашёл крестраж и знаю, как его уничтожить, но мне нужна помощь». «Я тебя слушаю», — связь стала сильнее, и Геланор увидел, что Поттер выбирается из кровати, в которой похрапывает обнажённый мужчина. «Значит, он всё-таки не порвал с Сириусом», — подумал Геланор, сам не зная, радуется за эту бестолковую парочку или досадует. «Говори», — напомнил Гарри. «Гермиона уже рассказала тебе о том, что я попросил её помочь?» «Ты общался с Гермионой?!» «Значит, не рассказала, — сделал вывод Геланор. — Можешь её найти? Я хочу обсудить это с вами обоими». Поттер быстро натянул футболку, не обратив внимания, что надел её наизнанку, кое-как втиснулся в перекрученные штаны, торопливо расправил их на себе и вышел из комнаты, тихо и осторожно прикрыв за собой дверь. Гермионы не было ни в её с Джинни комнате, ни на кухне, ни в гостиной. Обнаружилась она в библиотеке. «Ты как собираешься с ней говорить, если сидишь у меня в голове?» «Я могу использовать твой голос». «Исключено! Я не дам тебе снова захватить моё тело!» «Не захватить, а одолжить». «Нет! Я буду только передавать ей твои слова». — Гарри, все нормально? — настороженно спросила Гермиона, удивленная тем, что Поттер просто стоит и смотрит на неё с гаммой всевозможных отрицательных эмоций на лице. — Ой, прости, — спохватился тот и указал на свою голову. — У меня тут Вьен. Хочет поговорить. — Что? Он снова связался с тобой? Э-эм… привет, Геланор, — она неловко махнула ему рукой. «И ей привет. Так вот, если коротко: я несколько раз проникал в мысли Волан-де-Морта, пытаясь понять, где он находится. Обнаружил в том доме портрет женщины по имени Фиона, которая не входит в «Священные двадцать восемь». А так как ты любезно выставил меня из единственного безопасного места, где ещё и хранится куча трудов по генеалогии, пришлось связаться с Гермионой через зачарованный галлеон и попросить найти Фиону. Её фамилия — Гойл. Волан-де-Морт живёт у них, он держит крестраж в сейфе, который невозможно взломать. Но нам и не нужно — у меня есть артефакт Подменник, он достанет крестраж из сейфа на пять минут, что даст нам время его уничтожить». — Так мы должны проникнуть в дом Гойлов? — спросил вслух изумленный Поттер. «Сперва перескажи все Гермионе». — Мы должны проникнуть в дом Гойлов! — шёпотом воскликнула Гермиона, услышав краткую историю. — Геланор, ты уверен, что Подменник сработает? «Уверен, я проверял». — Он уверен, он проверял, — передал Гарри. «Кстати говоря, у меня есть ещё одна догадка. Возможно, мы сможем захватить тело Волан-де-Морта хотя бы на короткое время». «Что? Как такое возможно?» «Я прочитал один интересный научный труд, в котором экспериментально подтверждено, что когда дело касается легилименции и окклюменции, слабая сторона любого человека — эмоции. Убери эмоции — и как минимум, будешь полностью защищен от легилимента, как максимум, сможешь пробить чужую защиту и взять контроль над телом». «Звучит заманчиво, но есть одно «но», — не слишком радостно отозвался Поттер. — Не знаю, как ты, а я не умею отключать эмоции». «Да никто не умеет, — успокоил его Геланор. — Для этого есть специальное зелье. Точной формулы я не знаю, но примерно представляю, как его можно создать. Вопрос лишь в соотношении компонентов». «И проверять ты планируешь на мне?» — Гарри быстро смекнул, что к чему. «Все абсолютно безопасно. Я даже сам однажды случайно смешал успокоительные не в тех пропорциях и получил подобный эффект. Как видишь, шерсть не выросла, руки не отвалились». Поттер не нашёл, что ответить, поэтому с крайне возмущенным видом принялся пересказывать все Грэйнджер. Та слушала, с каждой минутой все сильнее хмурясь. — Это слишком рискованно, — сказала она. — Проникнуть в дом Гойлов — одно, но проникнуть в голову Волан-де-Морта — совсем другое. Мы не знаем, что он сделает, если заметит вас. «В том-то и суть, что он ничего не сможет сделать! — раздражённо воскликнул Геланор. — Легилимент цепляется за эмоции жертвы, а если их отключить, она станет для него слепым пятном!» — Давайте сосредоточимся на крестраже, — прервал его Поттер. — Это то, что сейчас важнее всего. Неудачно двинувшись, Гарри вдруг зашипел и потёр спину пониже поясницы, щурясь от боли. — Ты в порядке? — тут же обеспокоилась Гермиона. — Да… Мышцу потянул. Вчера решил немного потренироваться… «Да что ж такое, и эти трахаются по инструкции Манографф! — мысленно закатив глаза, подумал Геланор. — Почему людей так тянет засунуть что-то в задницу излишне травматичным образом?» «Тебя забыл спросить, как нам трахаться!» — огрызнулся Поттер, и Геланор с запозданием понял, что подумал недостаточно тихо. «Извини. Сосредоточимся на крестраже». — Ты знаешь, где находится дом Гойлов? — Гарри снова спросил вслух, чтобы Гермиона лучше понимала, о чем идёт речь. «Нет. Но есть идея, как нам это узнать. Заклинание Табу, если мы наложим его на фразу, которую произносят только Пожиратели, мгновенно даст нам информацию о расположении и снимет с дома все защитные заклинания. Мы сможем трансгрессировать прямо туда». Поттер умным жестом поправил очки и задал неумный вопрос: — Что ещё за Табу? «Я же только что тебе объяснил. Накладывается на слово или действие. Снимает все защитные заклинания. Пусть Гермиона расскажет тебе подробнее». — Хорошо, допустим, мы наложим Табу, узнаем, где скрывается Волан-де-Морт и проберемся в дом. Потом отыщем сейф, используем твой Подменник и на пять минут получим крестраж. Как мы его уничтожим? «Ядом василиска. Я ещё давно нацедил пару флаконов из зубов нашего с тобой старого знакомого. Дневник и диадему он благополучно уничтожил, значит, уничтожит и чашу». — Но как мы справимся со всем этим вдвоём? — Втроём! — тут же возмутилась Гермиона. «Как минимум вчетвером, — со вздохом поправил их Геланор. — Как бы я ни желал оставить Колина в безопасном месте, он на такое не согласится и пойдёт с нами. Но четверых все равно слишком мало для исполнения задумки». — Будет ещё Рон. «Никаких Ронов! Нам нужно будет действовать слажено, а твой дружок не способен на это, если рядом я». — Не стоит, Гарри, — негромко проговорила Гермиона. — Рон и Геланор вечно как кошка с собакой. — Тогда пусть Вьен и сидит дома, а мы все сделаем сами! «Поттер, включи мозги, — рассердился Геланор. — Кто сильнее как волшебник — я или Рон?» Поттер оскорбленно скрестил руки на груди. — Рон отлично сражается. «Не спорю. Но я сражаюсь лучше. Я сильнее, умнее, а ещё у нас с тобой мысленная связь, что будет незаменимым преимуществом, если нам придётся разойтись. Ты сам знаешь, что без меня никак». Немного подумав, Гарри с неохотой кивнул и пробормотал: — Нам с Гермионой нужно будет обсудить это всё наедине. «Ладно. Постучусь тебе в голову попозже. Или сами дайте знать по галлеону. Кстати, Дадли тебе привет передаёт». — Дадли? «Ага, мы живём в одном доме с твоей дражайшей семейкой. Надо скорее победить Волан-де-Морта и закончить эти весёлые каникулы». — Свяжемся позже, — буркнул Поттер. Несколько секунд Геланор раздумывал, не стоит ли остаться и подслушать, к чему придут Гарри и Гермиона, но в итоге решил оставить им право на приватность и покинул чужие мысли. — Есть подвижки, — сообщил он Колину. — Думаю, мы снова найдём общий язык хотя бы на время. Поведение Поттера и правда было обнадеживающим. Стало ясно, что пусть он и не выносит Геланора, но способен на время забыть о вражде и объединиться с ним ради важной цели.

***

Размышления о плане уничтожения крестража настолько отвлекли от всего остального, что Геланор и думать забыл о такой приземленной вещи, как экзамены. До СОВ оставалась буквально пара дней. Конечно, он был хорошо подготовлен, но все же не мог не волноваться. От результата зависело многое. — Ты ещё кое о чем забыл, — напомнил Колин. — Твой день рождения. Первый экзамен выпадает как раз на него. Геланор только вздохнул. Он никогда не любил праздновать этот день. — Ты же знаешь, что я его не отмечаю. Все равно он ненастоящий. — А я буду тебя поздравлять с каждым из твоих дней рождения, что бы ты ни говорил. Получается, у тебя их три? — Получается, так. Тринадцатое августа, первое ноября и тридцать первое декабря. Если уж выбирать, я предпочитаю первый вариант. Он во всех моих документах. — Лучше радуйся, я буду дарить тебе подарки трижды в год. Вот только… на этот раз у меня нет возможности что-то тебе купить. Мы ведь сидим взаперти. Что ты хочешь из того, что я могу сделать? Может, торт или что-нибудь другое… В мыслях Геланора отчётливо предстали несколько сцен «чего-нибудь другого», однако он усилием воли выбросил их из головы. — Пусть будет торт. Лимонный. — Отлично! — обрадовался Колин. — Всё сделаю! Геланор и сам был рад, что Криви немного отвлечется от подготовки к экзаменам, от которой уже и до сумасшедшего дома было недалеко. Чтобы тот не вздумал не спать ночью, занимаясь тортом, он заявил, что закроется на пару-тройку часов, чтобы потренироваться в окклюменции, то есть помедитировать, представляя воображаемый снег, пустыню и другую подобную хрень из пособий, слизанных с маггловских журналах о медитациях и прочих дыханиях маткой. На самом деле, заниматься этим он не стал, потому что считал такую практику бесполезной, и, чтобы убить время, занялся перечитыванием конспектов по Рунам. Теперь он понимал, насколько ничтожны были его знания до уроков Гестии. Он и правда не имел шансов сдать экзамен, занимаясь только по учебникам, которые, как оказалось, не несли и четверти той информации, что мог дать хороший преподаватель. После пары месяцев занятий он, конечно, не достиг идеального уровня, но уже мог неплохо расшифровывать надписи, видел закономерности там, где раньше о них бы и не подумал, и даже интуитивно мог представить, что будет означать незнакомая комбинация символов. Он не сомневался, что положительная оценка за экзамен у него в кармане.