Тысячи ли к тебе

Это было просто — не терять надежду рядом с Фан Добином. С давно несвойственной ему легкостью, Ляньхуа позволил втянуть себя в мысли о будущем, и чем дальше, тем соблазнительнее они казались. Словно и не было всей этой покорности судьбе с тихим ожиданием смерти. Словно прошлое никогда не казалось безнадежной пропастью из ошибок и сожалений. И вера в лучшее больше не виделась юношеской наивностью. Путешествовать вот так вдвоем, не задумываясь о скоротечности времени, не искать себе оправдания, а только радоваться каждому новому дню — это ли не настоящее благословение? И почему Ляньхуа так поздно осознал ценность самой возможности отбросить лишние мысли и просто быть рядом с нужным человеком? А в том, что этот человек именно Фан Добин, он нисколько не сомневался. Их разделял возраст, пережитый опыт, утрата иллюзий, разбитые надежды, но одно только желание быть рядом, перекрывало с избытком все колебания. Когда-то Добин сказал, что они родственные души, а Ляньхуа слушал его скептически. Теперь от его души тянулась незримая нить, пела струной, хоть и грустные мотивы, но в унисон с другой душою, чьё родство не могла больше отвергать. И даже если ему самому это казалось немного неловким, слегка неуместным и слишком присущим ранней молодости, а не опыту прожитых лет, Ляньхуа все равно шел на поводу у странных чувств, позволяя себе прятаться в уютном тепле чужой заботы. Все еще не хотелось омрачать Добину жизнь, но уже как-то по привычке, не всерьёз размышляя о тяготах, с собою связанных. А слушать беспечную болтовню, разгоняющую мрачные мысли, и улыбаться легко, непринужденно — потихоньку становилось естественным. — Мы должны перебраться сегодня через реку, если не хотим завтра на обед опять одну траву, — бормотал себе под нос Фан Добин, сверяясь с маршрутом. — Овощи полезны для здоровья, — парировал Ляньхуа, хотя и сам не отказался бы от мяса. Но за последние несколько дней им не было где пополнить запасы, а тратить время на охоту оба посчитали лишним промедлением. — Мясо тоже полезно, а еще питательнее и вообще вкуснее, если ты, конечно, не решишь опять экспериментировать, — фыркнул Добин, припомнив, как недостойно закончила свой жизненный цикл их последняя курица. Она пришла в этот мир для лучшей участи. — Третий день нудишь, прямо как древний старик, — Ляньхуа честно пытался стереть из памяти этот позорный эпизод своей кулинарной деятельности, но Фан Добин не уставал освежать воспоминания. — Мой желудок все еще страдает фантомными болями! — Просто мясо испортилось, — оправдание так себе, но Ляньхуа отказывался принимать поражение. — Оно было свежим до того, как ты его приготовил. — Вот и приготовишь в следующий раз сам! — Ого, ты пустишь меня на кухню?! — обрадовался Добин, словно выиграл приз. — Лучше уж это, чем слушать твои жалобы до скончания веков, — пробубнил Ляньхуа, смиряясь с неизбежным. — Поверь, это будет лучший ужин в твоей жизни! Я, Фан Добин, знаю толк в правильно приготовленном мясе! — гордо выдал этот позёр, ткнув себя в грудь кулаком. Ляньхуа скептически фыркнул, тем не менее улыбнувшись такому бахвальству. — Следи лучше за дорогой, на карте указан крутой спуск — не урони мне дом в реку. — Лишь бы мост оказался достаточно широким, чтоб нам проехать, — Добин постарался высмотреть вдалеке реку, но за высокими деревьями было не разглядеть. — Местные жители возят товары в город на телегах, так что и нам должно хватить места. Прежде у Ляньхуа изредка возникали проблемы с переправами, но чаще всего в совсем уж забитых сёлах, где и промысел никакой не процветает. А у них на пути была вполне приличная деревня с активной торговлей, откуда в ближайшие города доставляли на продажу рыбу и мясо, значит ездили туда-сюда постоянно. Телеги значительно уступают терему в габаритах, но и мосты не впритык строятся. — Скорее всего, ты прав, — согласился Фан Добин, однако беспокойство только усилилось. И уже на подъезде стало понятно, что с мостом вышла накладка: живописные развалины годились теперь разве что в качестве насеста птицам. Некогда добротная конструкция сложилась подобно дворцу из сусального золота, задетого неосторожным движением. — Что за демоновы проделки?! — так и взвился Фан Добин, тормозя лошадей. Лисёнок согласно залаял, а Ляньхуа присвистнул, оценив масштабы разрухи: — Тут мы точно не проедем. У реки суетились несколько местных жителей, переплывших на этот берег лодкой — к ним-то Добин и направился. Вблизи стало понятно, что мужчины крепят тросы, видимо собираясь устроить временную переправу, но увидев приближение чужаков, оба остановились и обернулись к визитерам. — День добрый, что за беда у вас с мостом приключилась? Мужчины синхронно пожали плечами: — Самим бы знать хотелось. Вчера был мост, а среди ночи возьми да рухни. Сегодня многие собирались в город ехать, продавать улов, а вот вместо этого теперь всей деревней собираемся чинить поломку. — Мост просто так рухнул? Он вроде не выглядит слишком старым и ветхим, — удивился Ляньхуа. — Да где ж?! Наш староста за мостом всегда следил: и чинили его вовремя, и подновляли. Нам же без него на жизнь не заработать! До города без телеги много ли товару довезешь? — наперебой зачастили мужчины. — Как же, в таком случае, он мог взять и рухнуть? — Происки нечистой силы, не иначе, — суеверно ответили местные, похоже уверенные, что так все и было. На это Добин только хмыкнул и направился получше рассмотреть обломки. В том, что мост делали на совесть, не приходилось сомневаться, как и в том, что местная нечисть хорошо орудует пилами. — Смотри, — указал он на спилы подошедшему Ляньхуа, — кто-то явно немало сил приложил, чтобы разрушить мост. Как думаешь, кому местные так насолили? Неужели на торговлю рыбой нынче такая жёсткая конкуренция? — Торговлю? — Ли Ляньхуа усмехнулся и обернулся убедиться, что их разговор никто не подслушает. — Если бы рыбаки из соседних деревень были такими злокозненными, мы бы тут не руины моста застали, а междоусобную войну. Нет, Сяобао, боюсь, тут конкуренция другого рода. Фан Добин проследил за его взглядом, направленным теперь на Лотосовый терем и догадался: — Мост обрушили, чтобы помешать нам проехать... Значит, людям, о которых говорила сестра Ши, известно о нас, и о том, каким маршрутом мы движемся. Но почему бы им, в таком случае, не обогнать нас, и первыми не забрать свитки? — Возможно, им известно не все. Именно поэтому Ди Фэйшен не отдал нам карту целиком, а лишь частично указал направление. — Ляньхуа пытался понять, как могло обстоять дело с картой, но вариантов было множество. — И по этой же причине сказал держаться подальше от больших городов, где власть частично принадлежит кланам. Ши Шуй говорила, что некоторые из них вступили в сговор и подмяли под себя более мелкие секты. Лучше бы нам не задерживаться долго на одном месте. — Но даже если Ди Фэйшен отнял каким-то образом карту, как бы они узнали, что мы с ним заодно? — Боюсь, это уже давно для многих не секрет, а в Цзиньюане, не смотря на авторитет Ди Фэйшена, могут оставаться недовольные его порядками. Ляньхуа вернулся к местным строителям плота и с озабоченным видом принялся за расспросы: — Работёнка тут солидная предстоит, как же быть, мы так надолго задерживаться не можем. Видите ли, я лекарь и мы с моим учеником направляемся к одному серьезно больному пациенту. Не подскажите, где бы еще нам удалось переправиться? — Вас-то переправить на другой берег не вопрос, — ответил один из мужчин, — да и лошадей, когда плот организуем, а вот с вашим домишком посложнее будет. В двух седмицах пути есть мост, который вам впору будет, а по остальным только пешими пройти, либо верхом. — Коли желаете, можем за вашим имуществом присмотреть за небольшую плату, — добавил другой, — а вы к своему пациенту съездите и назад. Ли Ляньхуа сомневался, что возвращаться они будут тем же путем, если вообще будут, да и бросать терем уж больно не хотелось. — Боюсь, путь нам предстоит очень дальний, а в доме все лекарские снадобья и запасы — на лошадях не увезти. — Тогда либо в объезд через другой мост, либо ждите, когда этот починим, — развели руками собеседники. — На его починку все местные соберутся, так что управиться быстро должны. Глядишь, не помрет ваш болезный. Болезный сильно в этом сомневался и вернулся к Фан Добину с неприятным чувством, что все же придется бросать Лотосовый терем. — Что скажешь? Две седмицы в объезд, ждать или верхом? Добину одинаково не нравились оба варианта задержки, но он понимал так же, что весь путь в седле Ли Ляньхуа в своем нынешнем состоянии едва ли выдержит без частых остановок. И не вышло бы так еще дольше. — Мы в любом случае не успеем на место встречи в оговоренный срок, — начал размышлять он вслух, осматривая обломки моста, — но что если остаться и помочь? — Думаешь, мы двое сильно ускорим ремонт? — хмыкнул Ляньхуа. — Может и не так сильно, как хотелось бы, но с моими механизмами, выйдет точно быстрее двух недель. Некоторые из них можно переделать под лебедки и тяжелые бревна будет транспортировать гораздо удобнее, укладывать и крепить — тоже. Так что и местным поможем, и себе облегчим путь. Этот вариант оба сочли самым приемлемым, а напроситься в гости к местным, на условиях бесплатной рабочей силы, не составило труда. Весь день, до позднего вечера, был потрачен на заготовку древесины и расчистку обломков. Фан Добин, также, рассмотрел чертежи и внёс несколько дельных поправок для лучшей устойчивости и грузоподъемности моста. Работы ещё предстояло немерено, но первый день оказался продуктивным настолько, что все едва не валились с ног. Добровольных помощников поселили в доме владельца единственного на всю деревню трактира, где для них нашлись и свободные комнаты, и сытный ужин, и такая необходимая после работы купальня. Ляньхуа, которого Фан Добин в приказном порядке отвадил от тяжелой работы, почти весь день посвятил своей псевдо-специальности, осматривая больных от мала до велика, и раздавая рецепты примочек, настоек, а то и вовсе добрые советы меньше пить и лучше кушать. Поток страждущих иссяк только ближе к ужину, и Ляньхуа, противореча своим же рекомендациям, начал трапезу с кувшина доброго вина, считая, что в его положении хуже уже точно не будет. Добин вернулся из купальни разморенный и сонный, едва держа глаза открытыми, но на еду и выпивку накинулся с аппетитом здорового молодого мужчины, весь день впахивавшего на стройке. — Сяобао, жуй тщательнее, а то ночью плохо станет, — предупредил Ляньхуа, посмеиваясь с его слегка утратившего аристократический лоск вида. — Не могу, — с набитым ртом пробубнил тот, — я бы сейчас корову съел целиком. А ты почему ничего не ешь? — Так я не успел настолько проголодаться, меня и кормили за день трижды, и чаем поили. Это все твои придирки, что мне, видишь ли, нельзя таскать тяжести, — больше в шутку, но слегка уязвленно, ответил Ляньхуа, — будто я старик немощный. Фан Добин отложил палочки и игнорируя шутливый тон собеседника, объяснил вполне серьезно: — Мы и так тратим слишком много времени, задерживаясь тут. Не хочу, чтобы из-за дурацкого моста твоё самочувствие ухудшилось еще больше. Разве оно того стоит? Ляньхуа моментально почувствовал, что заливается краской, хоть не было сказано ни одной двусмысленной фразы. Но серьёзность Добина, его безусловная забота и внимание к любым мелочам, вызывали ощущение защищенности, почти чуждое человеку, который сам привык быть защитой другим. — Ты не простыл случайно? — моментально спохватился Фан Добин. — Глупости! С чего бы мне простыть? — У тебя уши красные и шея. Может, у тебя жар, а ты даже не заметил? Заразился от кого-то из пациентов? Почему я сразу не сообразил, что тебе не стоит контактировать с больными?! Дай лоб потрогаю... — Добин едва успел привстать со стула, как Ляньхуа отшатнулся, будто ошпаренный. — Вот еще придумал! Какой жар?! Я вина выпил, вот и покраснел! — возмутился он, заливаясь краской пуще прежнего. У этого мальчишки просто дар небесный выводить Ляньхуа из равновесия. И опыт прожитых лет в этом случае идет прахом быстрее, чем растет наглость и своеволие Фан Добина. — Точно? Уверен, что хорошо себя чувствуешь? — Прекрасно я себя чувствую! Ешь уже и ступай отдыхать! — фыркнул Ляньхуа, приложившись повторно к кувшину с вином, чтоб точно убедить всех и себя, что краснеет он от выпивки. — Да, верно, — Добин сцедил в кулак зевок, — надо как следует отдохнуть — завтра предстоит тяжелый день. Но улечься спать никто не успел. С улицы донеслись крики и топот ног, будто собирались люди со всей деревни. "Пожар", "скорее", "воду несите" и прочие возгласы звучали все сильнее. — Пожар? — спохватился Фан Добин. — Стой! — Ляньхуа приержал его за рукав. — Будь аккуратнее, смотри в оба. Разрушенный мост в одну ночь, а пожар в следующую — слишком подозрительно. Фан Добин кивнул, но добавил: — Надо узнать, не пострадал ли кто. Оставайся тут, я быстро осмотрюсь и вернусь! — и скрылся за дверью прежде, чем Ляньхуа успел среагировать. Звуки общей паники все нарастали: похоже, пожар успел полностью охватить чей-то дом и грозился перекинуться на соседние. Люди старались предотвратить несчастье, тащили ведра с водою и песком, звали на подмогу всех, кого возможно. Проклиная на все лады их извращённую удачу, Ляньхуа вышел на улицу и осмотрелся. С окраины деревни виднелась зарница пожара, местные продолжали туда стекаться нестройным потоком. Какой прок сидеть в доме и ждать новостей? Ли Ляньхуа вклинился в общее движение, и обуреваемый странными недобрыми тревогами, направился к эпицентру нового несчастья.

***

Фан Добин прибежал на место, когда огонь уже облизывал окна второго этажа. Люди суетились, но было очевидно — спасти дом не получится. Оставалось надеяться, что хозяева успели его покинуть. Теперь основной задачей было не позволить пламени перекинуться на соседние строения. Все отлетающие головешки тщательно тушили, сбивали огонь с деревьев и кустов, заливали водой сухую траву вокруг дома. Добину тоже вручили ведро, и он принялся за дело вместе со всеми, позабыв недавнюю сонливость. В толпе перемазанных сажей и копотью лиц, уже было не разобрать кто есть кто, и когда какой-то бедолага кинулся прямо к Добину, тот не сумел в нем признать кого-то из виденных ранее местных жителей. Мужчина выглядел крайне плачевно и, кажется, был ранен, зажимая руками живот, а голос его звучал надрывно: — Помогите! Умоляю, господин, помогите! Моя семья! Спасите! — Что случилось? Вы ранены? Но человек не слушал, все неразборчивее твердя: — Моя жена! Моя дочь! Спасите кто-нибудь! Они еще там! Помогите! И тут до Фан Добина дошел смысл: в горящем доме остались люди. Похоже, этот бедолага и есть хозяин, а его семья выбраться не сумела. Неужели никто даже не попытался им помочь? Не долго думая, Добин оторвал от рукава лоскут ткани, чтоб прикрыть лицо, а потом, опрокинув на себя воду из ведра, бросился прямиком в горящее здание. Он даже не заметил, как человек, только что умоляющий о помощи, моментально скрылся из толпы.

***

Ляньхуа успел как раз к моменту, когда вокруг поднялась еще большая шумиха. "Что он творит?", " Куда? Стой, ненормальный!" — кричали со всех сторон, но кому — не разобрать. Фан Добина разглядеть не удавалось, что в такой суматохе не удивительно, и Ляньхуа собирался осмотреться получше, когда кто-то из местных узнал его и обратился обеспокоенно: — Эй, господин лекарь, твой приятель свихнулся и бросился в горящий дом! "Нельзя было отпускать его одного" — мгновенно пронеслось в голове, но не мог же Добин броситься внутрь просто так. — Там кто-то остался? Хозяева не выбрались из дома? — Нет-нет, — замотал головой мужчина, — хозяева еще месяц назад уехали к родственникам. Дом совершенно пустой! Кусочки пазла со щелчком сложились: рухнувший мост, горящий дом — слишком много совпадений. Каким бы способом Добина ни заманили внутрь — это была ловушка. Огонь практически полностью охватил здание, не оставляя времени для размышлений. Дверной проем, через который в дом вошёл Фан Добин, уже перекрывали обломки, но в доме наверняка должен быть еще хоть один выход. Ляньхуа обошел здание, надеясь сам не зная на что, но все двери и окна целиком захватило пламя. Надрывно кашляя от едкого дыма, он присмотрелся ко второму этажу. Там еще сохранилось несколько окон, через которые возможно было проскочить внутрь, а цингун Ли Ляньхуа пока не настолько плох, чтоб не справиться с подобной высотой. Но едва он собрался взмыть вверх, в горящем доме затрещала и просела крыша.

***

Едкий дым забивал нос и глаза даже на улице, а стоило войти внутрь, Добин ощутил, будто вдыхает сам огонь. В груди жгло, не переставая душил кашель, а глаза слезились, но разобрать дорогу, хоть и с трудом, удавалось. Вот только куда идти? В спешке он даже не спросил, в какой комнате находились женщина с ребенком. Сверху донёсся испуганный вопль и Фан Добин бросился туда. Лестница трещала и осыпалась под ногами — скорее всего, придется прыгать из окна. Второй этаж пылал не так сильно, но огонь уже пробирался во все комнаты, еще немного и не останется ни одного безопасного островка. В ушах гудело от треска горящего дерева и бешено стучащего пульса. — Эй! Отзовитесь! — хрипло, сквозь кашель позвал он и услышал невнятные звуки с одной из комнат. В углу возле окна, замотавшись в плед с головой и прижимая к груди сверток с младенцем, сидела женщина. Во всяком случае, она должна была быть той самой женой хозяина дома — о другом варианте Добин не думал. В этой комнате огня было меньше, хотя дым застилал уже все помещения. — Госпожа, вы в порядке? Можете двигаться? — Фан Добин бросился вперед, надеясь, что девушка достаточно владеет собой и не впала в истерику. — Я помогу вам выбраться, но придется довериться мне и прыгать из окна — по лестнице никак не спуститься. Но реакции на его слова не последовала, а сзади заскрипели половицы. Добин испугался, что здание вот-вот обрушится и едва попытался обернуться, когда ему на затылок обрушился тяжелый удар. Он рухнул на пол, ощущая лишь полную беспомощность, остатками угасающего сознания подмечая, как ворох тряпья в форме свертка с ребенком, отбросили в сторону.

***

Огонь погасили ближе к рассвету, и если на этом пепелище что-то могло уцелеть, то только сильно оплавленные конструкции из металла. Запах гари забивал все остальные ощущения, а на закопченных лицах не читалось ничего, кроме усталости. Многие, как и Ляньхуа, просто сидели, глядя в одну точку, изнуренные ночной работой до полного изнеможения. Предстояло еще разбирать завалы, но те сперва должны остыть, а люди перевести дух. В том, что внутри был человек, когда крыша рухнула, никто не сомневался. Многие видели, как сумасшедший чужак бросился в огонь и больше из здания не появился. Ли Ляньхуа им не верил. Нет, он не сомневался, что Фан Добин зашел в этот проклятый дом, но отказывался верить в его смерть. В конце концов, Ли Сянъи тоже считали мертвецом, а вот же он, сидит и не понимает, как могло все это случится в одну ночь. "Будь аккуратнее" сказал он ему перед уходом, и больше ничего не сделал, чтобы предотвратить беду. А потом в один момент все рухнуло прямо на глазах. Если и были моменты, когда Ляньхуа отказывался принимать действительность, то этот точно один из них. Фан Добин просто не может умереть! Да, в своем путешествии они могут раздобыть чудо-лекарство, а возможно и нет, но тогда умрет Ляньхуа, а Фан Добин умереть не может! Такой исход даже в голове не умещался, значит он просто невозможен. — Господин лекарь, — тихо обратился к нему какой-то мужчина, — вам бы это, раны перевязать... Ли Ляньхуа посмотрел на него непонимающе, а потом обратил внимание на свои руки. Он подходил к горящему зданию слишком близко и мелкие щепки, разлетающиеся во все стороны, прожгли множество дыр в одежде, оставив на теле ожоги и ссадины. Но до этого момента Ляньхуа их даже не ощущал, словно утратил еще один навык. Как не замечал и свой совершенно потерянный вид, из-за которого никто не решался вслух сказать, что в доме никто не смог бы выжить. Еще вчера два пришлых чужака оказали в деревне огромную помощь, а уже сегодня одного из них, вероятно, предстоит хоронить. Люди прятали сочувственные взгляды, не находя слов утешения. А Ляньхуа не верил... Словно в насмешку, днем зарядил дождь. Завалы разбирали невыносимо медленно, сводя с ума ожиданием. Кое-как замотав раненные руки, Ли Ляньхуа присоединился к работе, и никто не осмелился его остановить. Но сколько бы люди не трудились, под обломками ничего и никого не удалось обнаружить. Это была отличная новость, создающая, тем не менее, еще больше вопросов. Что все это значит, а главное, что теперь делать? — Как я и говорил, твой ученик полностью безнадёжен. Никогда еще голос Ди Фэйшена не приносил Ляньхуа такого облегчения. Он обернулся, ища взглядом знакомый силуэт, и озадаченно почесал затылок: — Это... Новый способ маскировки? Всегда безупречно аккуратный, сейчас глава Ди выглядел так, будто сам извалялся в золе. — Я дал вам маршрут и четкие инструкции, какого демона вы двое опять вляпались в неприятности? — игнорируя вопросы, продолжил отчитывать Ди Фэйшен. — Ты забыл предупредить, что за технику Хуа То такая жестокая конкуренция, — отгородившись скрещенными на груди руками, выставил собственную претензию Ляньхуа, заработав недовольный взгляд. — Теперь вместо поиска второй части карты, я должен возиться с двумя неудачниками. Так сложно было не высовываться? — Глава Ди, скажи ты честно, чего нам ждать, и многих неприятностей можно было избежать. Но ты, как обычно, творишь, что вздумается, а потом винишь во всем нас с Сяобао. И, кстати, он пропал — нужно срочно отправляться на поиски. Ди Фэйшен оценивающим взглядом осмотрел Ляньхуа с головы до ног, и прошел мимо, прямо в его временное жилище: — И куда, интересно? Ты имеешь представление, где твой ученик сейчас? — Если бы имел, не тратил бы время зря. Но что-то мне подсказывает, глава Ди, что представление имеешь ты. Не хочешь поделиться мыслями? — Нет, — отрезал Ди Фэйшен, — я хочу смыть с себя грязь и поесть. Ли Ляньхуа помассировал переносицу, собирая по крупицам остатки терпения. Он уже давно понял, что Ди Фэйшен может вести себя, как большой капризный ребёнок, но именно сейчас времени на привычные методы увещевания не оставалось. С Фан Добином явно не случилось ничего хорошего и ему наверняка нужна помощь. Пройдя в дом следом за названным гостем, Ляньхуа узрел картину феерического предательства: Лисёнок самозабвенно вилял хвостом перед чужаком, выпрашивая лакомства со стола. Хотя, если подумать, как же Ди Фэйшен чужак? Приходит-уходит, когда вздумается, в тереме хозяйничает, как пожелает, какое-то время даже жил вместе с ними. Почти свой человек. — У тебя умный пёс. Лучше бы его обучал, вместо того оболтуса, — Ди Фэйшен наградил Лисёнка кусочком мясного пирога. — Послушай, глава Ди, — Ляньхуа тяжело опёрся руками в стол, прикрыв уставшие глаза, — я понимаю, у вас с Фан Сяобао были свои разногласия, но сейчас... — Меня не интересует этот мальчишка, — не дал договорить Ди Фэйшен, — и если ты считаешь, что я каким-то образом собираюсь ему мстить, то ты не далёк от него умом. Твоего ученика похитили и сейчас мои люди выясняют его местопребывания. Как только ко мне вернутся с докладом, отправимся его забирать. — О... — Ляньхуа присел на соседний стул. — Хорошо... Прости, я не подумал. — Ты сентиментальный идиот, — припечатал Ди Фэйшен, — был таким, таким и остался. Только раньше тебя заботило благо всего мира, а теперь — одного человека. Но не забывай, что твои слабости тобою управляют. — Глава Ди, неужели у тебя самого нет ни одной слабости? — Есть, но я обращаю их себе на пользу. — И какая же тебе польза от больного и беспомощного бывшего соперника? Тяжелый взгляд кого-то другого мог ввести в оцепенение, но Ляньхуа лишь шире улыбнулся, демонстрируя свою полную невосприимчивость. Однако ответ заставил его чувства, хоть и самую малость, смешаться: — Соперники говорят о нас больше, чем друзья. Сильнейшие выбирают самых достойных. Когда-нибудь Ли Ляньхуа сумеет разгадать этого несносного человека, но сегодня просто примет его немного грубоватую, но необходимую помощь.