Рождественские Перемены

Наконец-то, Рождество со всей определённостью пришло и на Гриммо-плейс. Гарри рад обнаружить, что в доме до уютности очень тепло, с каждого портрета и карниза свисают рождественские украшения. Он изыскивает Кричера на кухне, чтобы поблагодарить того за всю его тяжелую работу, но сварливый мелкий домовой эльф просто корчит ему гримасу в ответ и возвращается к ветчине, которую готовит. Гарри спрашивает своего собственного домовика о завтраке, и тот тыкает сморщенным пальцем в сторону кофейника. Возможно, именно до Кричера Рождество всё же ещё не добралось. Камин с рёвом оживает ещё до того, как Гарри успевает налить кофе себе в чашку, и Малфой выходит из пламени, выглядя уж слишком выглажено-собранным для утра субботы, сколько бы времени которого сейчас ни было. Гарри стягивает ворот своего, видавшего виды, банного халатa и просит дать ему время переодеться. Когда он возвращается на кухню, прилично облачившись и приведя себя в порядок, то с возмущением обнаруживает, что Кричер подаёт Малфою полный английский завтрак. - А где мой? - рявкает он в сторону своего мятежного домовика, который тут же исчезает в кладовой и отказывается отвечать на его законный вопрос. - Я предположил, что ты уже поел, Поттер, - извиняющимся тоном говорит Малфой, а затем "Акцио" призывает ещё одну тарелку и перекладывает на неё со своей несколько ломтиков бекона и поджаренных хлебцов. - Вот, давай разделим завтрак на двоих. Гарри прямо разрывает на лоскутки между жгучим порывом выкрутить уши Кричеру и неодолимым желанием присесть рядом с Малфоем и "разделить с ним его завтрак", и конечно-же, последнее побеждает. - Пока ты был наверху, я взял на себя смелость открыть сегодняшнюю дверку. Это катание пары на санках. Гарри полагает, что лихо рассекая на санках, у него меньше шансов травмироваться, чем во время его предыдущих экзерсисов на коньках, но мысль о том, что на санках ему придётся плотно прижиматься к Малфою нереально его волнует. Сам же Малфой кажется совершенно невозмутимым: - Я подумал, что мы могли бы вернуться в Мэнор. Там, за конюшнями, имеется холм, с которого я в детстве съезжал на санках, для адвент-календаря подобный сценарий должен быть достаточным. Гарри кивает, сосредоточившись на своём хлебце: - Рон в своём пабе "Красный Лев" сейчас подаёт рождественский пудинг в рамках обеденного меню. Мы могли бы пойти туда и отбить девятнадцатую дверку. Вместе с той, где глинтвейн. Малфой, откушав, аккуратно складывает столовые приборы на своей тарелке: - Прекрасно, тогда, после, мы встретимся лицом к лицу с грядущим ужасом в виде распевания хоралов. Ни один из них не поминает задание с омелой. Мэнор, весь укрытый пушистым белоснежным покрывалом после обильного снегопада прошедшей ночью, выглядит потрясающе. Гарри задаётся вопросом, каково это Малфою приходить сюда. Осквернены ли его собственные воспоминания об этом месте также, как и воспоминания самого Гарри. - Значит, ты проживаешь именно здесь? - спрашивает он, понимая, что никогда особо не задумывался об этом. - Салазар, нет, - фыркает Малфой, магией открывая двери конюшни. - У меня имеется таунхаус в районе Челси. Но мама не покинет Мэнор, несмотря… на всё, что здесь произошло. Гарри хочется расспросить о Нарциссе, определить, не будет ли вежливым поступком зайти внутрь Малфой-мэнора и поздороваться, хотя на самом деле вступать в этот мавзолей он совсем не жаждет, но Малфой уже находится у задней внутренней стены конюшни, пытаясь отлевитировать в воздухе на выход богато украшенные резьбой деревянные сани, при помощи магии сняв их с высоко висящих медных крюков. Гарри следует за всей этой процессией обратно в яркий зимний день, а после их с Малфоем ботинки оставляют глубокие отпечатки в снегу, когда они взбираются по небольшому холму. - Когда я был ребенком, мой отец совершенно не видел смысла в подобном зимнем развлечении, - произносит Малфой, уже по снегу магией волоча за собой сани. - "У тебя отличная метла", - говорил он мне. - "Нет совершенно никакой необходимости скатываться с холма на своей собственной спине". Гарри хмыкает. Он себе вполне может представить, как Люциус гасил любые маленькие искры радости, которые Малфой мог найти для себя, будучи ребёнком. На вершине холма Малфой раздвигает сани, опять же магией, таким образом, что теперь те могут вместить в себя уже двоих седоков. Гарри с Малфоем проводят неловкую минуту, глазея на эту деревянную резную конструкцию, будто ни один из них на самом деле не хочет знать, как же они собираются устроиться на ней вдвоём, прежде чем Малфой как-то раздражённо вздыхает и устраивается на заднем месте. - У меня ноги длиннее, - бормочет он в качестве объяснения. Гарри, прикусив губу, подавляет любую свою реакцию, которую мог бы исторгнуть из себя на подобное заявление, и вместо этого концентрируется на том, чтобы влезть на переднюю часть саней, мысленно проклиная адвент-календарь, Гриммо-плейс и каждое своё решение, которое привело его вот к этому самому моменту. Ноги Малфоя дарят тепло там, где они обхватывают внешнюю сторону бёдер Гарри, а сам он внезапно, до абсурдности, рад тому, что Малфой сейчас не видит его лица, которое, несомненно, совершеннейшего пламенно-томатного цвета. Прежде чем он успевает подумать о том, как же ему всё-таки некомфортно, Малфой уже оттолкнулся, и они покатились вниз по короткому склону, освежающий ледяной воздух резко, словно пощечина, овеял лицо. Это приносит какое-то чувство освобождения, как будто ты на метле, но всё же как-то по-другому. Хотя всё, о чём сейчас только и может думать Гарри, так это о том случае, когда они в последний раз были вот точно также прижаты друг к другу, уносясь от опасности, окружённые со всех сторон огнём, а не снегом. Сани затормаживают перед конюшней, и Малфой, изогнувшись позади Гарри, слезает с них. - Стоит ли нам скатиться ещё раз, чтобы уж наверняка убедить адвент-календарь? - спрашивает Малфой. Гарри во все глаза смотрит на него, такого разрумянившегося и высокого. Талантливого, успешного мага, которому не грозит никакая опасность и который живёт на всю полноту жизни. Сейчас трудно себе представить, что много лет назад всё могло бы сложиться совсем по-другому, настолько близко они тогда оба подошли к невозвратной черте. - Да, - слышит Гарри свои собственные слова сквозь грохотанье сердца у себя в ушах. - Мы определённо должны убедить его именно наверняка. Они ещё дважды съезжают с холма и на третьей попытке заваливаются, оба хохоча, в кучу-малу на снегу. Когда они возвращаются на Гриммо-плейс, двадцать первая дверка ослепительно освещена. - Что ж, обед мы заслужили, - решает Гарри, сразу же буксируя Малфоя в очаг камина, чтобы отправиться в "Красный Лев", пока тот не успел отказаться. Гарри не подумал заранее предупредить лучшего друга о том, что он приведёт с собой Малфоя, что теперь кажется колоссальной ошибкой в свете того, что Рон, увидав оного, одаривает Гарри своей самой самодовольной ухмылкой, которую тот видел когда-либо на его лице. "Молчи", - артикулирует ему Гарри, настойчиво махая за спиной Малфоя, но, тот к счастью, кажется, слишком увлечён рассматриванием окружающей обстановки, чтобы заметить их с Роном насыщенное немое общение. Они усаживаются за столик в дальнем углу возле камина, и Гарри просит Рона принести им два жаркое на обед с рождественским пудингом в виде десерта. - И глинтвейна, - добавляет Малфой. - Празднично, - с понимающе-интимной интонацией реагирует на их заказ Рон, и от широкой улыбочки его лицо практически трескается. - Это вовсе не… - Гарри начинает протестовать, но затем понимает, что не совсем уверен, как закончить это своё предложение, на что Рон только ему подмигнул и испарился в сторону бара. Гарри внезапно понимает, что внутренне всё ещё напряжённо ожидает от Малфоя каких-нибудь жалоб. Например, ремарок о выцветшем декоре маленького паба или ехидных замечаний о том, что цены у Рона не по-фешенебельному демократичные. Но вместо всего этого Малфой с удовольствием поглощает еду, хвалит официанта по поводу глинтвейна и, кажется, чувствует себя слишком комфортно, вытянув свои длинные ноги перед огнём в очаге камина. Это мгновение Гарри отчаянно хочется навсегда сохранить в тайниках своей души. Рон доставляет на их столик рождественский пудинг с изящным кувшинчиком бренди. - Я сам сделаю фламбирование, - настаивает Малфой, беря последний в руку. - Хотя твоя удача, Поттер, и улучшилась, но давай, всё же, не будем рисковать заведением Уизли, которое является его средством к существованию. Он поливает пудинг бренди и, взмахнув палочкой, сотворяет небольшое пламя, которое со свистящим звуком и красивым голубым свечением охватывает рождественское лакомство, горит какое-то мгновение, а затем гаснет, как и предполагается в этом ритуале. На вкус этот десерт восхитителен, и Гарри с радостью просто сидел бы в этом пабе весь день, попивая глинтвейн, плотно прижавшись своим коленом к оному Малфоя под столом, но им нужно порешить ещё двух огнедышащих драконов а-ля задания норовистого адвент-календаря. - Хоралы, - мрачно объявляет он. - Я думал об этом задании, - произносит Малфой, с заговорщическим видом наклоняясь к нему. - С участием в этом мероприятии каких-нибудь детей нам с тобой будет намного проще. На фоне их звонких голосов наши не будут звучать так уж фальшиво. Гарри незамедлительно соглашается с его стратегически верным предложением, к тому же, ведь он и сам уже пообещал Роуз, что та сможет ему помочь в решении ещё каких-либо задач адвент-календаря. Малфой тут же удаляется через камин в дом Андромеды, чтобы забрать оттуда Тедди для присоединения того к их хору тоже. Прибыв с Малфоем, Тедди решительно заявляет: - Нам следует спеть "Радуйся, Мир". Потому что мы с Роуз репетировали этот хорал в школе и знаем наизусть все его слова. - Давайте споём его тетушкам Джинни и Луне, - с энтузиазмом предлагает Роуз. - Они любят рождественские хоралы. Гарри бросает взгляд на Малфоя, ожидая, что тот немедленно отвергнет идею спеть серенаду его бывшей подружке, но тот просто пожимает плечами: - Они будут сочувствующей нам аудиторией, - со вздохом поясняет он свою толерантность подобной перспективе. - Другие представители магического мира могут нас узнать, а незнакомые магглы, вероятно, просто арестуют за преступления против Рождества. Вот таким образом их квартет и оказывается на ступеньках в квартиру Джинни и Луны, невероятно невпопад распевая христианский гимн, который в их интерпретации совсем не похож на то, что "поля, сады, леса, холмы, им вторят с торжеством" (строчка из "Радуйся, Мир" в переводе Даниила Ясько - моё прим.). Луна в полном восторге, хлопает и подпевает им. Джинни выглядит так, будто её вот-вот разобьёт инсульт из-за того, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не расхохотаться в голосину. К счастью, всё очень быстро заканчивается, и хозяйки настоятельно загоняют всех певцов внутрь своей квартиры, предлагая выпить чего-нибудь согревающего и отведать пряничных человечков. - Ваше выступление было действительно "что-то с чем-то", - признаётся с театральным шоком в голосе Джинни, подливая огневиски в кружку Гарри, прежде чем ту вручить ему. Он показывает Джинни язык и с благодарностью принимает горячительное питие. Какое-то время они все сидят и наслаждаются теплом своих напитков, а дети возбуждённо болтают о своих рождественских планах и о том, какие подарки они надеются получить. Малфой и Луна глубоко погружаются в разговор о каком-то новом зелье, над которым последняя сейчас работает, и Гарри извиняется, чтобы сходить в туалетную комнату. Проходя мимо спальни Джинни и Луны, Гарри невольно бросает взгляд внутрь, любуясь ярко украшенной маленькой рождественской ёлочкой у изножья кровати и мягкими сложенными покрывалами, аккуратно свисающими через деревянную стойку у стены. Вдвоём, девушки создали здесь для себя такой уютный и красивый дом. От этой мысли что-то болезненно сжимается у Гарри в груди. Позднее Малфой и Гарри отводят своих юных подопечных по их домам, а сами вместе возвращаются на Гриммо-плейс. К радости и облегчению Гарри, все, кроме одной-единственной, дверки адвент-календаря теперь лучатся светом. Более того, сам Дом внутри кажется до невероятности сказочно-волшебным. Из кухни доносятся приятные ароматы, а на столике в прихожей появились декоративные фонарики. На спинке дивана лежит покрывало с рождественским узором, которое Гарри раньше никогда тут не видел, а также несколько очаровательных подушек с отделкой в виде миленьких оленей. А прямо над дверью в гостиную, висит перевязанный красной лентой пучок омелы. Настроение сразу же меняется. - Магглы раньше считали, что омела защитит их от ведьм, - тихо произносит Малфой, разглядывая, задрав голову, этот пучок. - В данный момент, ведьм у нас здесь не наблюдается, - уточняет Гарри, подходя к нему поближе. Выражение лица Малфоя абсолютно бесстрастно. Гарри ищет на нём любое проявление эмоций, чтобы понять, о чём Малфой вообще думает. Не ужасно ли ему некомфортно от всей этой ситуации, или не чувствует ли он себя из-за неё каким-то образом загнанным в клетку, но ничего подобного сейчас совершенно не считывается. - Могу ли я... - О, давай покончим с этим, Поттер, - фыркает Малфой с полусмешком и, резко сокращая расстояние между ними, сам прижимается к его губам своими. Это не совсем похоже на поцелуй, и на чмок тем более, но всё равно от соприкосновения их губ у Гарри перехватывает дыхание. Он вглядывается в глаза Малфоя, такие сейчас близкие к нему, и Малфой, кажется, также, как и он сам, впал в ступор, опешив от их физического контакта. Гарри медленно поднимает свою руку, запускает пятернёй в волосы Малфоя и снова целует его, уже как полагается. Когда после этого поцелуя он чуть отстраняется от Малфоя, то видит, что адвент-календарь превращается в череду слепяще ярких квадратиков света. - У нас получилось, - шепчет он, не желая выпускать Малфоя из своих рук. Гарри склоняется к его лицу снова, но тот останавливает его мягким возложением своей ладони ему на грудь. - Нет, - тихо выговаривает Малфой, выражение его лица становится каким-то опустошённым. Сердце Гарри камнем обрушивается вниз. - Что нет? - Ты не можешь продолжать делать это, - отвечает Малфой, отступая назад и начиная поспешно оправлять на себе рубашку, приглаживать волосы, словно пытаясь вернуть все свои собственные доспехи на место. - Ибо это нечестно. Гарри озадачен и не совсем понимает значение слов Малфоя: - Что нечестно? Ты должен знать, что я чувствую по отношению к тебе. Я... - Я знаю, что ты ощущаешь по отношению ко мне, Поттер, - говорит Малфой с грустным смешком. - Всё наше окружение знает. Но давай всё же будем честны: ты сам здраво не анализировал все эти свои чувства. Конечно, со стороны все умиляются, видя, как Спаситель в глубине сердца переживает свою маленькую влюблённость, но также все совершенно уверены, что у той нет никакой возможности полноценно воплотиться в реальной жизни. Щёки Гарри вспыхивают при мысли, что все заметили его повёрнутость на Малфое, но сейчас та слишком важна для него самого, и он продолжает настаивать. - Конечно, у неё есть возможность воплотиться в реальность. Я... - Поттер, каждая персона, с которой мы с тобой работаем, терпит меня только потому, что я исключителен в своей работе. Все мирятся с моей историей, игнорируют моё происхождение только потому, что я не даю им абсолютно никаких поводов для жалоб. Я каждый день цепляюсь за своё "искупление грехов", как за самую тончайшую нить, которая в любой момент может оборваться. Гарри хочется опротестовать подобное заявление, потому что это чистейшей воды нонсенс. Да все их сослуживцы считают Малфоя чёртовым гением, они прожужжали Гарри об этом все уши. - Я сделал всё, что только в моих силах, чтобы держать тебя на расстоянии вытянутой руки. А ты без устали меня осаждаешь, врываешься в мой офис, приносишь мне мою любимую выпечку и заявляешь, что я умнейший человек, которого ты знаешь – и всё это так запросто и искренне, что полностью разоружаешь меня. Ты ничтоже сумняшеся ожидаешь, что я буду играть с тобой в бойфрендов, чтобы потрафить этому древнему тирану-календарю, в контракт с которым ты впутался, а после всего этого нашего близкого общения ты преспокойно сядешь за стол для семейного рождественского обеда со своими Уизли, и где в это время буду я? Абсолютно нигде. Потому-то я и не могу рисковать всем, над чем так усердно работал, из-за твоей нелепой кратковременной праздничной влюблённости, которая продлится не более, чем ровно один рождественский сезон. После этого спича Гарри буквально теряет дар речи. Малфой, видя его прострацию, кажется, сжалился над ним и мягко возложил обе свои ладони на верхние части его рук. - Гарри, ты просто забыл, кто я такой, - печально произносит он. - Я беспрестанно закатываю рукава своей рубашки, чтобы напомнить тебе, но ты продолжаешь вести себя так, будто считаешь, что это не имеет никакого значения. "Это не имеет никакого значения", - яростно думает Гарри, но не может произнести из этой фразы ни слова вслух, ибо горло перехватывает от осознания того, что Малфой - Драко - сейчас назвал его по имени. - Твои друзья, твоя семья и твои коллеги - наши коллеги - они все будут против. Если хоть на мгновение подумают о том, что ты настроен по отношению ко мне со всей своей серьёзностью. Драко наклоняется и прижимается к щеке Гарри своими губами в прощальном поцелуе. - Я помогу тебе с оставшимися дверками твоего адвент-календаря, Гарри. Но на этом между нами всё. И прежде чем Гарри успевает выразить хоть какой-то вербальный протест, Драко исчезает.

ТВС