Рождественские Перемены

В четверг Гарри решает предпринять экстренные меры и посылает на работу сову, беря выходной день типа по здоровью. Он полагает, что, проявив немного решимости, сегодня сможет-таки выполнить все требования адвент-календаря, закончить подготовку к своему рождественскому приёму и вернуться в аврорский строй как раз следующим утром. В конце-концов, его адвент-календарь - это просто рождественский декоративный атрибут, и он не одолеет его, магически там связывающий их контракт или нет. Гарри со всем своим профессиональным вниманием изучает картинку с крошечными, катающимися на коньках, фигурками таким тщательным образом, будто это одно из тех мест преступлений, что он расследует. Пара представляет из себя мужчину и женщину, которые, держась за руки, выписывают круг на замёрзшем пруду в окружении высоких деревьев. Его немного раздражает то, что, чтобы ублажить календарь, ему придётся притвориться натуралом, хотя он и считает, что всё же сможет справиться с подобным неудобством. - Пойдём кататься со мной на коньках, - выпаливает он, как только Джинни отвечает на его звонок по каминной сети. Джинни хороша тем, что всегда готова к любой физической активности, в любое, свободное от её тренировок, время года, и к тому же, она никогда не задаёт лишних вопросов. - На каток в Ливерпуле? - Нет, каток должен быть на замороженном пруду, - Гарри уже однажды совершил ​​ошибку с общественным катком, поэтому на этот раз он будет предельно осторожен, в точности соблюдая реалии нужной картинки. - Подобный есть рядом с "Норой", - говорит Джинни, уже обматывая шею шарфом. - Давай встретимся прямо там, и тогда сможем обыскать её задний сарай на предмет подходящих нам коньков. Молли, кажется, в крайнем недоумении из-за их внепланового прибытия, но Джинни успокаивает её на ходу: - Гарри работает над одним из своих дел, а мой тренер говорит, что мне необходимо тренировать квадрицепсы каким-нибудь перекрёстным видом спортивной активности. Мы вернёмся до обеда. И Джинни оказывается права в том, что на дальней полке в сарае Артура, над разобранным проигрывателем и остатками того, что когда-то могло быть бензопилой, они находят несколько, высоко подвешенных на крючке, пар коньков. - Знаешь, ты можешь излить мне все свои печали в любое время, - усмехается Джинни, пока они смахивают пыль со старых мётел, которые у Уизли обычно используются для летнего семейного квиддича. На них-то они и летят бок о бок совсем низко над заснеженными полями, пока Гарри живописует ей все свои, на данный момент жалкие, попытки подготовиться к семейному Рождеству. Джинни хохочет, устремляясь на землю возле небольшой рощицы, ведя Гарри за собой и показывая путь к пруду: - Понятия не имею, почему ты вообще ввязался в подобное мероприятие. Я лучше выцарапаю себе глаза, чем ввергну нас с Луной в такой почечуй. Столько хлопот, и всё ради чего? Чтобы мама могла вымолвить, что твоя начинка для индейки была "очень достойной попыткой"? Лично я определённо не стала бы бороться за подобный "приз" с прОклятым адвент-календарём. - Это не проклятие, - бормочет Гарри, не удержав язык за зубами. Маленький пруд, к которому их привела Джинни, похож на классическую рождественскую открытку, окруженный заснеженными деревьями с явно толстым слоем льда на своей поверхности. По виду он подходит им абсолютно. Джинни, вытащив свою палочку, магией подгоняет под их размеры коньки, уничтожив ржавчину на лезвиях и остро те заточив. Гарри определённо совсем не так уверенно, как в Лондоне, ощущает себя на льду этого пруда, учитывая отсутствие перил, за которые там хотя бы можно было держаться, и гораздо чаще поскальзывается и падает, к бесконечному веселью Джинни. - Ещё до того, как мы вышли на лёд, надо было наложить на тебя чары пузыря, как тогда, когда мы летом в команде тренировали маленьких Гарпий-юниорок! Гарри недовольно вздыхает, но позволяет Джинни потянуть себя вверх, чтобы снова подняться на ноги: - Нам нужно взяться за руки. Джинни закатывается переливчатым смехом: - Надеюсь, ты имеешь в виду только для баланса, потому что мне кажется, что эта, полная романтической чуши, лодка давно затонула для нас обоих. Гарри хотелось бы ткнуть её локтем под рёбра за такие дурацкие насмешки, но он знает, что если трепыхнётся таким образом, то просто снова завалится кулём на лёд пруда. - Нам нужно держаться за руки, чтобы адвент-календарь был доволен. - Ну, разве с его стороны это не какое-то, слегонца наглое, гетеронормативное требование? - возмущённо спрашивает Джинни, но всё равно продолжает посмеиваться, беря обе, облачённые в перчатки, руки Гарри крест-накрест в свои и, мягко направляя их пару, совершает полный круг по пруду. - Вот и всё. Проклятие разрушено! К сожалению, когда они аппарируют обратно на Гриммо-плейс, то обнаруживают, что адвент-календарь совсем не разделяет это её утверждение. - Если серьёзно, Гарри, - Джинни сочувственно похлопывает его по руке. - Это битва, которую не выиграть. Просто скажи маме, когда будешь возвращать коньки, что всё-таки ты лучше именно ей доверишь проведение Рождества для нашей семьи. Она будет в восторге. Она крепко обнимает его и исчезает в недрах камина. Гарри мрачно смотрит на адвент-календарь. Крошечная картинка за второй дверкой выглядит точно так же, как и пруд, по которому он только что скользил. И они с Джинни держались за руки точно так же, как и изображённая здесь пара. - Да чего ты хочешь-то? - вздыхает он с досадой. "Знаешь, всё дело может быть в искреннем намерении исполнить эти просьбы адвент-календаря", - тут же слышит в своей голове он голос Луны. "Ты просто был недостаточно точен в выполнении заданий", - вторит ему воображаемый Малфой. Гарри снова вглядывается в счастливо рассекающую по льду пару, и его торкает внезапным озарением. - Министерство Магии, - кричит он со всей мочи камину, практически запрыгивая в очаг. - Я думала, ты приболел, - испуганно пищит Падма, когда он вылетает с другого конца сети в камине их кабинета и чуть не опрокидывает как саму напарницу, так и её чашку с кофе. - Я приболел, да. То бишь был в недомогании. Хотя сейчас, я, походу, кое с чем разобрался, - в диком ажиотаже отвечает Гарри, сразу же выскакивая из офиса в направлении министерских лифтов. - С делом ведьмы из Шропшира? - в спину ему взывает озадаченная Падма. - Нет! С магией Рождества! Малфоя и Сато нет в офисе, и ведьма на стойке регистрации сообщает Гарри, что они в данный момент работают на выезде. Неустрашимый этой преградой, он выпрашивает у регистраторши координаты их местонахождения и аппарирует прямо к подножию "Лондонского глаза". Он обнаруживает обоих искомых ликвидаторов проклятий замаскировавшимися под маггловских полицейских и склонивших головы над чем-то, что, по-видимому, было обнаружено в ходе каких-то дорожных работ. В воздухе витает знакомая рябь, свидетельствующая о целенаправленных чарах сокрытия, не позволяющим им быть видимыми для кишмя кишевших вокруг маггловских туристов. - Я догадался! - с помпой объявляет Гарри позади них. Сато роняет палочку и тихо ахает. Малфой же просто закатывает глаза и тут же отбривает его тирадой: - Особенность снятия проклятий, аврор Поттер, состоит в том, что зачастую это деликатная работа. Возможно, вам лучше не врываться неповоротливым дурнем, коим вы и являетесь, на рабочие места людей, если только вы не хотите добавить к своему списку неприятностей ещё и древнеримское проклятие фертильности? Сато левитирует артефакт, над которым они работали - какое-то небольшое изваяние волка - и тихо произносит: - Я отнесу это в Министерство. Малфой согласно кивает, и она проходит мимо Гарри с такой осторожностью, словно несёт боевую гранату в руках, а затем окончательно исчезает из вида. - Тебе нужно пойти и покататься со мной на коньках, - невозмутимо заявляет Гарри. - Мне нужно... что? - Малфой выглядит удивлённым донельзя, а потом уже таким же и раздражённым. - Мерлин, только не снова этот твой адвент-календарь. - Нет, ты не понимаешь. Я сделал, как ты сказал. Я сделал именно то, что ты сказал. Я рассмотрел каждую деталь конкретного изображения и максимально точно воссоздал его. На пруду. С женщиной. - Избавь меня от... - Календарь знал, что я притворяюсь! - c триумфом выдаёт Гарри, чувствуя себя победителем в этой гонке. Он уверен, что абсолютно прав насчёт своей догадки. - Потому что ты вообще не способен кататься на коньках? - предполагает озадаченный Малфой. - Потому что я - гей. Слова Гарри, кажется, рикошетят от границ кокона дезиллюминационных чар, в котором они с Малфоем находятся, сразу же провоцируя внезапно наступившую между ними тишину. Всё, что теперь он может слышать, так это болтовню ожидающих в ближайшей очереди туристов-магглов. Его признание, конечно, не секрет, и Гарри уверен, что Малфой знает о его ориентации, но они никогда между собой открыто её не обсуждали. - Так ты ожидаешь получить от меня некие поздравления по этому поводу? - после минутной неловкости вопрошает Малфой. - Да нет же, глупый ты придурок. Я хочу, чтобы ты пошёл покататься со мной на коньках. Календарю важно именно намерение клиента. И ты же сам кое о чём мне весьма напыщенно заявлял. Что он представляет из себя свод определённых правил, которым я должен следовать, и если я буду делать это не так неукоснительно, как он того требует, то его дверки хер загорятся. Вот поэтому-то мне жизненно необходимо порезвиться на коньках именно с парнем. У Малфоя приоткрывается рот, а челюсть явно отваливается. Кажется, он совершенно утерял дар речи, что, как понимает Гарри, случается крайне редко. Может быть, следовало сформулировать свои сумбурные объяснения как-то по-другому, что ли. - И ты считаешь, - наконец выговаривает, вновь обретя самообладание, Малфой, - что этим парнем должен быть именно я. Гарри энергично кивает в знак согласия: - Со всей очевидностью, да. Ты уже в курсе моего чудесатого адвент-календаря. И "парнем" не может быть Рон или кто-то из его братьев, потому что я не могу позволить им узнать, в какой хаос превратились мои планы провести семейное Рождество на Гриммо. А все остальные мои друзья, по сути, женщины. Кроме Невилла, но тот слишком занят закрытием теплиц Хогвартса на рождественские каникулы. К тому же, Дин и Симус уехали в Ирландию на Рождество. И … - И таким образом, я - распоследний в твоём списке, - заключает Малфой, его лицо тут же леденеет. Гарри до жути хочется ляпнуть вслух, что на самом-то деле Малфой - самый что ни на есть первейший в его списке, что существование всех тех людей, которых он только что перечислил, до сего момента было буквально им забыто, но в этом он тем более не может признаться, поэтому-то ему и нужно убедить Малфоя помочь ему, заинтересовав именно головоломкой самого адвент-календаря. - Рядом с "Норой" есть замороженный пруд, и у меня есть две пары коньков, которые я одолжил у Уизли. Это максимум час твоего рабочего дня. И тогда ты сможешь доказать безусловную правильность твоей теории о моём адвент-календаре. Конечно, потом ты сможешь превратить это приключение в какую-нибудь статейку в скучном и пылящемся на полке журнале. Так что это со всех сторон выигрышное дельце. Малфой устало потирает глаза основанием ладони. Затем долго всматривается в Гарри. Невозможно сказать, о чём он вообще размышляет в этот момент, хотя то же самое можно сказать практически и в отношении всего другого времени. - В Мэноре имеется пруд, и я буду кататься только на своих собственных коньках. Абсолютно ничего из этого предприятия не появится ни в одной из статей, и ты о нём тоже никому не расскажешь. Условия тебе ясны? Сердце Гарри воспаряет от вспыхнувшей радости: - На сто процентов. Кристально ясны. Благодарю тебя за согласие. Если бы вы когда-нибудь сказали Гарри, что впервые после войны вернувшись в поместье Малфоев, он будет подпрыгивать попрыгунчиком вверх-вниз, чтобы согреться в заснеженном розарии, ожидая, пока Драко Малфой изыщет свои коньки, то он сказал бы вам на это, что вы гоните чистейшую лабуду, но, похоже, именно в такой ситуации он и обнаруживает сейчас сам себя. Малфой выходит из застеклённого зимнего сада, уже сменив маггловскую полицейскую форму на плотное шерстяное полупальто и чёрные джинсы, а его светлые волосы прикрывает тёмно-серая шапочка-ток. Он выглядит стройным и спортивным, и Гарри внезапно осознаёт, что ему-то сейчас будет ещё труднее, чем обычно, удержать своё равновесие на коньках. И действительно, первые шаги Гарри на льду осторожны и шатки, в то время как Малфой сразу же выпархивает через весь пруд, как будто готовится к Олимпийским играм, и явно рисуясь, выписывает целую серию фигурных поворотов. И зрелище это, на самом деле, весьма завораживающее. - Так, - произносит Малфой, с помпой затормаживая перед Гарри на лезвиях своих коньков и осыпая его раздражающей взвесью ледяных крошек. - Прежде чем ты рухнешь и причинишь себе вред, объясни-ка, что конкретно нам нужно сделать? Уговаривая Малфоя на этот подвиг, Гарри даже не подумал об этом нюансе, и теперь у него вспыхивает пожаром лицо: - Нам... эээ… нужно взяться за руки. - Прошу прощенья? - Малфой смотрит на него так, будто ослышался. - Нам нужно крест-накрест взяться за руки. Совершить таким образом круг по пруду. Годрик, подобный акт фигурного катания не убьёт же тебя, - выплёвывает Гарри, уже разозлённый театральным столбняком Малфоя. На какую-то секунду плечи Малфоя поникают, как будто обстоятельства жизни уже его покорили и прибили к земле, но затем он гордо выпрямляется, и, не говоря ни слова, протягивает ему обе свои руки. Гарри берёт их в свои, ни в силах смотреть Малфою в лицо, и вместо этого концентрируясь на ощущениях от мягкой, как сливочное масло, кожи его перчаток и от их сложно-выстроченных стежков. Малфой медленно разворачивает и ведёт их пару, и Гарри очень хочется, чтобы лёд треснул и поглотил всего его с потрохами, чтобы ему сейчас не приходилось думать о яркой до хруста свежести одеколона Малфоя или о том, насколько же близко к нему сияет бледная кожа малфоевской щеки. Затем Гарри совершает ошибку, поднимая голову и скашивая-таки свои глаза на лицо Малфоя, и решает, что именно зимние очи того наверняка будут являться причиной его смерти. - Думаю, этого достаточно, - объявляет Малфой слишком громко для безмятежной обстановки вокруг, быстро выпутываясь из хватки Гарри и молниеносно откатываясь назад на несколько футов. Гарри чувствует, что его собственное дыхание внезапно стало слишком громким, и не знает, что делать со своими руками. - Давай снимем с себя эти коньки и проверим итог, - зовёт его деловым тоном Малфой через плечо и споро скользит обратно к берегу пруда. Гарри требуется гораздо больше времени, чтобы доковылять за ним туда же, и он рад возможности взять себя в руки и собрать своё внутреннее самообладание в кучку. Однако пережитые неловкость и смущение того стоят, когда они аппарируют обратно на Гриммо-плейс, сразу же обнаруживая, что лёд в прихожей исчез без следа, а вторая дверка адвент-календаря блистает сверхновой звездой. Причём даже намного ослепительнее, чем все остальные, но Гарри сейчас не собирается заострять внимание Малфоя именно на её интенсивности. - Сработало! - хлопает он того по плечу, полный восторга до небес, а затем приседает, чтобы пробежаться ладонью по сухим, не обезображенным коркой льда, половицам пола. Даже Малфой кажется довольным, позволяя себе тончаюшую из своих полуулыбок. - Что ж, прекрасно. Результат налицо. Удачи тебе с твоим Рождеством и со всем остальным, - торопливо говорит он, протягивая руку к горшочку с летучим порошком. - Нет, погоди! А что насчёт всего остального?! А как же снеговик, гирлянды огоньков на дом, и... - Гарри тут же затыкается, прежде чем слово "омела" успевает сорваться с его губ. Малфой обращает свой взгляд на потолок, словно молясь о даровании ему силы: - Знаешь, Поттер, у некоторых из нас имеется работа. Это явно не бесповоротное "нет", понимает Гарри и, испытывая удачу, выпаливает: - Тогда всё это можно будет провернуть завтра. Пятница же. Значит, с работы ты сможешь уйти пораньше, чтобы мы смогли воплотить последние нерешённые задания одним скопом. Их всего-то осталось лишь несколько. Пожалуйста, помоги, а? Малфой бросает взгляд на адвент-календарь, а затем снова на Гарри, а после, к его огромному облегчению, с многострадальным вздохом, но всё же соглашаясь, кивает.

ТВС