Принц и нищий

Эрвин бежит, не видя перед собой ступеней, будто подхваченный ветром. Прохожие в подземелье шарахаются в стороны, кто-то даже выхватывает нож. Эрвина это почему-то не страшит: он улыбается всем подряд, машет рукой, и этим еще больше пугает жителей трущоб. «Чокнутый какой-то», — наверное, думают они, крутя пальцем у виска. Здесь по улицам не бегают с улыбкой до ушей, радостно размахивая руками. Эрвин сворачивает за угол, сталкиваясь лицом к лицу с двумя прохожими и чуть не сбивая их с ног. — Простите, я... — он обрывает фразу, удивленно разглядывая стоящих перед ним людей. Длинное лицо Ганса вытягивается еще больше при виде Эрвина, нос морщится в отвращении. Мужчина рядом с ним выглядит как повзрослевший Ганс: те же маленькие черные глазки, жидкие волосы пшеничного цвета, у рта — две глубокие морщины, которые делают его лицо еще более неприятным. Оба одеты в невзрачные костюмы серого цвета — не чета обычным ярким одеяниям Ганса. — Здравствуйте, — вежливо говорит Эрвин. — Это он? — спрашивает отец Ганса, даже не думая ему отвечать. — Да, — мрачно отвечает Ганс, отводя взгляд в сторону. Отец Ганса — кажется, его зовут Дирк — самодовольно фыркает, с неприязнью оглядывая Эрвина сверху вниз. «Лев среди людей» — вспоминает Эрвин надпись на кинжале. Видимо, этот лев боится ходить в одиночку: Эрвин видит двух полицейских за спинами Кохов. Дирк замечает, куда смотрит Эрвин. — Тебя смущают двое этих джентльменов? Неужто опять что-то натворил? — его голос звучит спокойно, но по спине Эрвина пробегают мурашки. — Я возвращаюсь с благотворительной ярмарки, — с вызовом отвечает он. — Замаливаешь грехи? Ты ошибся в выборе того, перед кем тебе стоит извиняться, мальчик, — черные глаза не отрываются от лица Эрвина. Он теряется. С одной стороны, его возмущает этот наглый тон Дирка, а с другой — он понимает, что сейчас лучше не совершать глупостей и не вступать с ним в спор. — Простите, что чуть в вас не врезался, — через силу произносит Эрвин, — Вы здесь по делам? — Наши дела — не твое дело, — Дирк издает трескучий смешок, — Уйди с дороги, мальчик. Ганс все это время смотрит в сторону, ничего не отвечая и не реагируя на слова отца. Эрвину хочется сказать в ответ что-то хлесткое, но он все же решает держать рот на замке. «У меня сегодня день рождения, — думает Эрвин, — Я не хочу портить настроение». Эрвин прощается с семьей Кохов и бежит дальше, через несколько минут оказываясь перед лестницей наверх. Его должны были сопровождать двое полицейских, но Эрвин убедил их, что доберется в целости и сохранности — и почти с этим справился. Извозчик на поверхности недовольно ворчит на Эрвина: «Ты опоздал на двадцать минут!». Эрвин рассыпается в извинениях и обещает заплатить ему двойную цену — сегодня праздник, и он может позволить себе расщедриться. В «Сытом короле» вкусно пахнет жареным мясом, у Эрвина начинают течь слюнки, как только он ступает за порог, — с утра он ничего не ел. От канделябров на потолке и стенах исходит уютный оранжевый свет, отовсюду слышатся разговоры и смех подвыпивших людей, в соседнем зале играют музыканты — до ушей Эрвина доносятся звуки какой-то веселой мелодии. Эрвин здоровается с барменом и проходит в комнату, где играет музыка. Он оглядывается по сторонам, ища глазами отца в толпе, замечает, как кто-то машет ему рукой из-за столика, стоящего рядом со сценой. В следующий момент человек встает, упираясь ладонями в бока, и Эрвин тут же понимает, что это Мари — кто еще может смотреть на него таким испепеляющим взглядом? Эрвин улыбается, пробираясь сквозь толпу людей к столику. За ним сидит уже румяный от алкоголя отец, Мари, открывающая рот, чтобы сказать что-то колкое, и... Стефан? Эрвин удивленно моргает, звучно приземляясь на стул. — Добрый день, — нерешительно произносит он, переводя взгляд с отца на Мари, а потом на Стефана. Стефан разражается хриплым смехом. — Привет, отличник. Выглядишь так, словно увидел призрака. Думаешь, я уже успел спиться и умереть? — он подмигивает Эрвину, поднимая бокал. Стефан в этот раз выглядит на удивление непривычно: гладко выбритое лицо, рыжие пряди ровно лежат на плечах, вместо формы — темно-алый бархатный костюм с черной розой в кармашке. Он выглядит… красиво? Но разве так можно говорить про мужчин? — Здравствуй, сынок, — отец тоже поднимает бокал, чокаясь со Стефаном. Мари угрюмо потягивает свой напиток из кружки. — Именинник, опаздывающий на собственный день рождения. Разве за такого следует поднимать тост? — ворчит она. — Мари, дорогая, имениннику в такой день можно все, — лукаво возражает ей Стефан, — Побудь сегодня для него доброй феей из сказки. — А он тогда кто, принц? — фыркает Мари. Стефан прищуривается, смотря на Мари, и под его взглядом щеки девочки немного розовеют. Отец довольно посмеивается, явно наслаждаясь происходящим. — Внешность у него что надо, в самый раз для принца. Прямо как рисовали в моих детских книжках, — не успокаивается Стефан, продолжая дразнить Мари. Его слова смущают Эрвина, и он быстро встревает в разговор, пока Стефан не успел наболтать еще какой-нибудь ерунды. — Прошу прощения за опоздание. Я немного задержался, потому что попался очень… придирчивый посетитель. — Уверен, что ты обладаешь нескончаемыми запасами терпения, раз сумел провести целую неделю со мной бок о бок, — хвалит его Стефан, — С придирчивыми людьми лучше вести себя спокойно. Хотя, я думаю, ты это и без меня знаешь. Эрвин нервно кивает. «Нескончаемыми запасами терпения» — о да, но, видимо, они все мигом истощаются, как только в дело вступают злые мальчики из подземелья и их приспешники. — Главное, что это все теперь позади, сынок, — подытоживает отец их разговор, — Угощайся. Ты, наверное, проголодался. Их небольшой стол ломится от еды: в самом центре стоит гусь, запеченный с черносливом и яблоками, по краям от него — всевозможные соленья, дымящийся жареный картофель, нарезка из мяса и сыров и крупные ломти ароматного хлеба. Эрвин кладет себе в тарелку всего понемножку, в это же время Стефан ставит для него бокал и вопросительно глядит на отца Эрвина. — Сок или что-нибудь покрепче выросшему мальчику? Отец отвечает Стефану строгим взглядом, и тот весь сжимается, словно превращаясь в нерадивого ученика. — Ох, Стефан, Стефан, — вздыхает отец, — Пускай сын сам выбирает. Сам же сказал, что ему сегодня все можно. — Эрвин не будет пить алкоголь! — возмущенно говорит Мари. — Может, ты его плохо знаешь, дорогая, — мурлычет Стефан. Эрвин смотрит на два ничем не отличающихся с виду кувшина в руках Стефана. Да, Мари права, в других обстоятельствах Эрвин не думая выбрал бы сок, но события последних дней несколько пошатнули его уверенность. Он хочет быть взрослым, хочет доказать и Лотару, и этим гадким бандитам, что он уже не маленький мальчик. Взрослые пьют алкоголь. — Можно немного попробовать, — указывает Эрвин на кувшин с вином, робко поглядывая на отца. Тот только улыбается, разводя руками — дескать, «это твой выбор, и я не буду тебе мешать». — Тогда я тоже хочу! — восклицает Мари, выжидательно разглядывая Стефана. — Нет, милая, прости, — говорит Стефан, наливая вино в бокал Эрвина, — Твоих родителей здесь нет, а мне нужно их разрешение. — Эрвин рассказывал, что вы ему предлагали и табак, и выпить, так нечестно! И где тогда был его отец? — Я просто шутил, Мари. Думаешь, я бы позволил несовершеннолетнему курить и пить в моем присутствии без разрешения родителей? Ты слишком плохо обо мне думаешь. Мари откидывается на стуле, надувшись и складывая перед собой руки. Эрвина это зрелище умиляет: в этом вся Мари — терпеть не может, когда кому-то достается что-то недоступное ей. Она жалобно смотрит на Эрвина, но мальчик в ответ только пожимает плечами: слово взрослых здесь закон. Отец прокашливается и поднимает бокал. — Эрвин, сынок. Я бы хотел пожелать тебе в этот день кое-что… странное, наверное, — он поправляет очки, — Думаю, каждый родитель хочет, чтобы его ребенок чего-то добился, и я не исключение. Ты умный мальчик и уже многого достиг — спасибо тебе за то, что так радуешь старика. Но я бы хотел, чтобы ты знал, когда остановиться. Достижения — это важно, но нельзя, чтобы они определяли, кто ты такой. Видит бог, я хочу для тебя самого лучшего, но еще больше я хочу, чтобы ты прожил беспечную и спокойную жизнь. Чтобы в ней было побольше простых радостей и мелких неурядиц, чтобы ты дожил до старости, вспомнил слова своего отца и улыбнулся. С днем рождения, мой мальчик! Выпьем за тебя! Отец улыбается, и почему-то эта улыбка выходит немного печальной. Эрвин отводит взгляд, ему становится неловко. — Опять ты за свое, пап, — ворчит он, — Кто хочет себе спокойную жизнь? — Поживешь с мое и поймешь, — смеется отец. — За Эрвина! — Стефан произносит это так, словно зовет в бой. — За тебя, — Мари улыбается, поднимая свою кружку. Все чокаются. Эрвин осторожно подносит бокал к губам, принюхивается — вино пахнет терпко, фруктово, почти как сок, только есть в этом запахе какие-то непривычные горькие нотки. Он оглядывается по сторонам: как его нужно пить? Двое мужчин за соседним столиком тоже чокаются и опрокидывают стопки, выпивая до дна. Эрвин выдыхает и делает то же самое. И тут же закашливается, хватает кружку с водой. Отец со Стефаном смеются, Мари взволнованно смотрит на него, почти соскакивает со стула. — Эрвин, ты в порядке? — рука Мари тянется к его руке, но она одергивает ее, убирая под стол. — Я не ожидал, что от него так будет драть горло, — выдавливает Эрвин, все еще откашливаясь. — Охохо, Эрвин, да оно даже не крепкое, — со знанием дела говорит Стефан, — Ничего, ты привыкнешь. Он забирает у Эрвина бокал, удивленно присвистывает. — Ты выпил все залпом? Дорогой мой мальчик, так вино пьют только заядлые алкоголики, — он указывает одним из пальцев поврежденной руки на себя. — Я думал… — Эрвин краснеет до ушей, — Что его так и надо пить. Отец за другим краем стола заливается смехом, снимая очки. — Ох, Эрвин, ты как всегда — целеустремленный и решительный. Если что-то делать, то до самого конца. До донышка, точнее. — Папа! — возмущенно восклицает Эрвин. Мари все еще сидит надувшись, глядя за тем, как Стефан протягивает Эрвину его бокал с вином. Он виновато смотрит на нее, и Мари показывает ему язык. — Я в твои годы… — начинает Стефан, но его прерывает отец. — Так, давайте не будем об этом. Не развращай молодежь, а то еще пойдут по твоим стопам. Стефан смущенно ерзает на стуле. — Но господин Смит, вы же помните, что я хорошо учился. И умудрялся жить на всю катушку! — Да-да, Стефан, я все помню, — соглашается отец, улыбаясь. Они пускаются в воспоминания о школьных годах Стефана, ненадолго забывая про Эрвина с Мари. Эрвин наконец-то приступает к еде, быстро сметая все с тарелки и делая осторожные глотки из бокала. Голова становится легкой, по телу распространяется приятное тепло. Мышцы спины расслабляются, Эрвин откидывается на спинку стула, довольно наблюдая за сидящими за столом. — Я так и не спросил вас, что вы здесь делаете, господин Вебер, — говорит Эрвин, когда отец со Стефаном прекращают разговаривать о школе. — Тебя напрягает, что я пришел без приглашения? — с грустью произносит он, — А вот и нет, я встретился сегодня с господином Смитом в городе, он рассказал мне про твой день рождения и, собственно, пригласил меня. Сказал, что ты не будешь против. — А зачем вы сюда приехали? — вступает в разговор Мари. На лице Стефана тут же появляется скука, он наливает себе бокал вина. — О, ничего интересного, встречи с чиновниками, бумажная работа и прочая тоскливая херня, — без эмоций произносит он. — Следи за языком, Стефан, — строго говорит отец. Стефан подносит три пальца к губам, извиняющимся взглядом глядит на своего бывшего учителя — и снова будто превращается в провинившегося ученика. — В общем, скукота. Я так и так хотел найти тебя, Эрвин, — Стефан поворачивается к нему и достает из-за пазухи сверток, — Держи. Эрвин берет сверток, недоуменно его разглядывая. Стефан кивает ему — мол, «открой», и Эрвин послушно разрывает оберточную бумагу. Внутри оказывается колода карт и письмо. — Найл просил передать, — объясняет Стефан. Карты совершенно новые, на ощупь — будто бархатные, с золотым тиснением по краям. В письме Найл поздравляет Эрвина с днем рождения и подробно описывает приемы, которые можно применять в разных карточных играх. — Передайте ему, что мне очень понравился подарок, — растроганно произносит Эрвин. Мари поворачивается, достает что-то из-за спины и кладет на стол перед ним. — Моя очередь, раз мы начали поздравлять, — с горящими глазами говорит она. Подарок повязан красным бантиком, от него приятно пахнет духами Мари. Эрвин смотрит на него, не решаясь коснуться. — Ну же, что ты пялишься, открывай, — поторапливает его Мари. Эрвин развязывает бантик, рвет обертку. В его руках оказывается фиолетовый шарф. — Сама связала, — хвалится Мари. — Я думал, ты только шить умеешь, — ухмыляется Эрвин. Мари машет кулаком через стол, обиженно восклицая: — Где «спасибо», ты, неблагодарный?! Эрвин уворачивается от ее атак, ощупывая шарф — он такой мягкий, что кажется, в нем можно спать. — Спасибо, спасибо, я очень рад. — Ладно, я тебя прощаю. Только из-за того, что ты пришел сегодня в этой рубашке. А что случилось с верхней пуговицей? — Мари прищуривается. Эрвин тут же оборачивается шарфом, прикрывая грудь, намеренно не смотрит на Мари. Он чувствует, что она все еще подозрительно его разглядывает. — Эй?! Ты не объяснишься? — продолжает напирать она. — Случайно оторвалась, вот и все. Ничего интересного. Мари собирается сказать что-то еще, но тут Эрвина спасает Стефан: — Очередь господина Смита! Отец надевает очки, опускает руку под стол и достает оттуда сверток. Уже по форме можно понять, что в нем книга. — Я в этот раз буду не очень оригинальным. Однако ты, сынок, никогда не был против таких подарков — я знаю, любовь к чтению у тебя от меня. Когда Эрвин избавляется от бумаги, оборачивающей подарок, то видит знакомые с детства буквы и картинку: принц на коне, стоящий перед башней, в которой с балкона на него взирает длинноволосая девушка. — «Сказки забытых времен»! — восклицает Эрвин, — Я думал, ее теперь невозможно найти. Эрвин помнит, как зачитывался ей в детстве, знал каждое слово, каждую иллюстрацию — даже спал с ней в обнимку. Однажды в первом классе он принес книгу в школу, и она таинственно исчезла с его стола на одной из перемен. Когда он рассказал об этом отцу, тот стал мрачнее тучи. Эрвин помнит, как пугающе тогда выглядело его лицо. — Это действительно так, но твой отец знает, где искать. К слову, дорогие гости, об этой книге лучше сильно не распространяться — наша церковь ее сильно не одобряет. Стефан внимательно смотрит на книгу. — Это то, о чем я думаю? — он хмурится, — Запретные сказки из прошлого? — А что в них запретного? — спрашивает Мари. — Ничего такого, о чем детям нельзя читать. Но наша церковь считает иначе, — резко говорит Стефан. Эрвин видит, как лицо отца снова приобретает то самое выражение — злость так же загорается в его глазах, как и тогда, когда Эрвин рассказал ему о потере. — Давайте просто порадуемся тому, что папа где-то сумел ее достать, — пытается разрядить обстановку Эрвин, — Спасибо тебе. Я не думал, что когда-нибудь снова ее увижу. — Тост за господина Смита! — Стефан поднимает бокал, — За лучшего учителя и любящего отца! Все четверо чокаются. Эрвин замечает, что отец еще больше раскраснелся, в его глазах появился странный влажный блеск. «О нет, — думает он, — Неужели он опять…». — Она тоже любила эту книжку, его мама. Когда Эрвин еще не родился, частенько сидела у камина и читала вслух, будто думала, что он ее услышит, — он вертит в руках бокал, взгляд устремлен куда-то за спины сидящих, словно там он видит кого-то еще. Эрвин чувствует боль в пальцах — настолько сильно они впились в ножку бокала. Еще немного — и он сломает ее. Он почти не думал об этом сегодня, но отец напомнил — почему он всегда так делает? — Да, она очень хотела… — продолжает его отец, но Эрвин не может это выдержать и снова залпом опустошает бокал. Стефан всплескивает руками, глядя на Эрвина, Мари резко поворачивает к нему свою рыжую голову. — Мальчик мой, зачем ты повторяешь свои ошибки? — сокрушается Стефан, — Неужто настолько плохое вино, что его не хочется смаковать? Я сам выбирал, у меня хороший вкус. Эрвин вытирает салфеткой губы, изо всех сил стараясь не закашляться. Горло горит, на глазах выступают слезы. — Я просто не подумал, — хрипит он, — Забыл, о чем вы говорили, простите. Эрвин выдвигает в центр стола карты. — Почему бы нам не сыграть? — предлагает он. Все, чтобы отец снова не стал говорить об этом. Эрвин напряженно рассматривает лица сидящих за столом. Стефан радостно хлопает в ладоши. Мари вопросительно смотрит на отца Эрвина. Тот бросает укоризненный взгляд на сына — конечно, он понял уловку. — Хорошо, давайте сыграем, — вздыхает он, соглашаясь. — Во что будем играть? — спрашивает Стефан, тасуя колоду. — Я умею только в «Дурака». И вообще я редко играю, потому что мои братья постоянно мухлюют, — жалуется Мари. — Что ж, только ради тебя я сегодня не буду этого делать, — вздыхает Стефан. Мари возмущенно смотрит на него, Стефан делает невинные глаза. Эрвину кажется, что их лица немного расплываются. В шарфе становится жарко, и Эрвин снимает его, аккуратно кладя на стол. — Прежде чем мы начнем, я попрошу разрешения выйти в уборную, — говорит он. — Разрешаю, кадет Смит! — суровым голосом произносит Стефан. — Я не собираюсь поступать в кадеты, я уже вам говорил, — кисло замечает Эрвин, вставая из-за стола. Он покачивается, хватаясь за спинку стула, все кругом немного плывет. Эрвина это пугает: кажется, что он утерял контроль над телом, ноги плохо его слушаются. Он испуганно озирается по сторонам, пытаясь понять, видел ли кто его неуклюжие движения, но кажется, никто не обращает на него внимание. Эрвин осторожно идет, стараясь ступать ровно и не врезаться в ходящих по ресторану людей. В уборной он умывается холодной водой — это немного помогает придти в себя. Он осматривает свое лицо в зеркале: на щеках высыпали крупные красные пятна, глаза выглядят растерянными и сонными. Совсем на себя не похож. На выходе он натыкается на двух парней, бормочет «Извините», пытаясь протиснуться вперед. — Эрвин! — слышит он знакомый голос. Кто-то хлопает его по плечу. Эрвин поднимает голову: он специально шел, уткнувшись взглядом в пол, чтобы никто не видел его лица. На него смотрит Лотар, широко улыбаясь, рядом с ним стоит Ричард. «Ричард?!» — Эрвин непонимающе переводит взгляд с одного парня на другого. Лотар же так неприязненно отзывался о Ричарде, почему они сейчас вместе? Лотар видит замешательство Эрвина и смущенно треплет свои волосы. — Я… это, решили тут… эээ… с Ричи пойти выпить, — он немного заикается. На слове «Ричи» брови спутника Лотара удивленно приподнимаются. Лотар издает нервный смешок. — А ты тут тоже отдыхаешь, да? — Лотар произносит эту фразу каким-то неестественным голосом, словно он до этого много раз ее репетировал. Эрвин еще больше запутывается. — Да, мы тут празднуем мой день рождения. Лотар хлопает себя ладонью по лбу. — Точно, Мари же говорила! Она тут, да? Эрвин кивает, переводя взгляд на Ричарда. Он выглядит так, словно один вид Эрвина приносит ему невероятное удовольствие, и это смущает мальчика еще больше. Что случилось с презрением, которое исходило от него при первой их встрече? — Ну тогда с днем рождения, — Лотар снова хлопает его по плечу. — Спасибо, — мямлит Эрвин и уже готовится попрощаться с мальчиками. Ричард тыкает Лотара в бок, стараясь сделать это незаметно, но Эрвин все равно видит это быстрое движение. Лотар аж подпрыгивает от его прикосновения, словно Ричард его жалит. — И… это… как вообще у тебя дела? Все путем? — Лотар явно не знает, что ему нужно говорить. Ричард закатывает глаза. — Нам хотелось бы тебя поздравить как надо, не просто хлопать по плечу, — он многозначительно улыбается. — Да, отличная идея! — поддакивает Лотар, но без воодушевления. — Если ты, конечно, не против, — Ричард не отрывает глаз от Эрвина. Эрвин снова переводит взгляд с одного парня на другого. Все кажется ему каким-то подозрительным, но поводов отказывать им он не видит. — Да, я буду рад. Идите за мной. За спиной Эрвина парни о чем-то возбужденно перешептываются, но Эрвин не может расслышать ни слова среди гомона ресторана. Мари вскрикивает, когда видит их троих, тычет пальцем в Лотара. — Ты что тут делаешь?! Лотар не обращает на нее внимание, кланяется Стефану и отцу Эрвина. — Лотар Краузе. С господином Смитом мы уже знакомы, — отец согласно кивает, — А вы?.. — он смотрит на Стефана. Мужчина привстает, протягивает Лотару изувеченную руку. Лицо Лотара искажается гримасой отвращения, но он тут же прячет его за ослепительной улыбкой и жмет Стефану руку. — Ричард Винтер, — представляется второй парень, пожимая руку отцу Эрвина и Стефану, — Мы познакомились с Эрвином с клубе стрельбы из лука. Надеюсь, наше вторжение не помешает празднику. Отец довольно потирает руки, жестом приглашает гостей за стол. — Что вы, мальчики, мы очень рады. Присоединяйтесь к нашему пиршеству. Лотар садится как можно дальше от Мари, Ричард располагается между Эрвином и Стефаном. Официант приносит им бокалы и столовые приборы. — Угощайтесь, — Стефан обращается к ним обоим, но почему-то смотрит только на Ричарда. Затем он переводит взгляд на Эрвина, словно пытаясь что-то понять. — Мы тут собрались играть в карты, — напоминает Эрвин. — Я не буду с ним играть, он мухлюет! — обиженно восклицает Мари, указывая на Лотара. Он хищно улыбается. — Жизнь такая, сестричка. Привыкай. Мари начинает протестовать, но отец Эрвина прерывает ее жестом, примирительно оглядывая двух Краузе. — Ребята, сегодня все будут играть честно. Постараемся ради Эрвина, он не мастак играть в карты. Пусть сегодня будет все как в сказке. — Папа! — стонет Эрвин, закрывая лицо руками. Стефан хватает колоду, возбужденно начинает ее тасовать. — Мы решили играть в «Дурака». Все знают правила? Каждый за столом утвердительно кивает. Стефан раздает карты, всем по шесть штук, достает одну карту из колоды и подкладывает ее под колоду рубашкой вниз. — Червы, — объявляет Стефан, — Предлагаю перед началом игры выпить, так сказать, настроиться. Мальчики, вам есть восемнадцать? — строго спрашивает он Лотара с Ричардом. — Да, — гордо отвечает Лотар. — Мне будет восемнадцать скоро, — туманно говорит Ричард. Стефан прищуривается. — Значит, тебе не наливаем. Лотар, давай бокал. Ричарда это явно расстраивает. Пока отец Эрвина отворачивается, чтобы что-то сказать официанту, он достает из-за пазухи фляжку, делает быстрый глоток. Это не ускользает от внимания Стефана, хоть и кажется, что Ричард находится вне поля его зрения: он резко поворачивается к парню, но тот уже прячет фляжку обратно под пиджак. «У Стефана глаза на затылке, что ли», — думает Эрвин. Мужчина ничего не говорит по поводу самовольства Ричарда, только отпивает из своего бокала с задумчивым лицом. Эрвин тоже делает аккуратный глоток, осознавая, что опьянение все еще не прошло. — Ну-с, смотрите карты, господа, — приказывает Стефан, — У кого самый младший козырь? Эрвин разглядывает свои карты. Из козырных у него оказывается туз и пятерка. Неплохо. Наверное. Все показывают свои карты, самая младшая оказывается у Мари. Она ходит двойкой пик, Эрвин отбивается семеркой. Мари расстроенно откидывается на спинку стула — подкидывать ей больше нечего. Эрвин удовлетворенно улыбается, делая большой глоток. Его рука с бокалом заметно шатается. Он закрывает глаза и мгновенно переносится в воспоминания о сегодняшнем разговоре с Кенни: «Хочешь, чтобы я занялся твоим сексуальным воспитанием?». По телу проходит приятная волна, как и тогда, — только в момент, когда Кенни это сказал, Эрвин отказывался признать свою постыдную реакцию. Сейчас его мозг утопает в вине, и все барьеры, которые обычно защищали его от всяких неподобающих мыслей, схлынули под натиском коварного напитка. Рука Эмиля на плече Кенни… Почему Эрвина это так разозлило? Ведь это произошло не из-за отвращения, нет, сейчас он не может себя обманывать. Неужели… — Эрвин, — подталкивает его локтем Ричард, — Твой ход. Эрвин невидящим взглядом смотрит на свои карты: красные и черные точки. Это все, что он может понять. Он кладет на стол карту так, что она почти сваливается на пол, слышит смех Ричарда. Парень наклоняется к нему, почти касаясь его щекой и шепчет: — В карты ты играешь так же плохо, как и стреляешь, красавчик. Эрвин недоуменно смотрит на него. Лицо Ричарда расплывается перед глазами. «Красавчик?». Ричард точно это сказал? Он кидает взгляд на свою карту, понимая, что положил козырного туза. — А можно взять обратно? — язык Эрвина заплетается. Ричард снова смеется прямо ему в ухо. — Нельзя, он теперь мой. И я использую его против тебя. — О чем вы там шепчетесь? — подозрительно спрашивает Стефан. Ричард отрывается от Эрвина, делая невозмутимое лицо. — Рассказываю имениннику, как играть в карты. Стефан явно хочет расспросить его об этом поподробнее, но сделать это ему не дает Мари. — Он мухлюет! Я видела, как он скинул в отбой карты! — она разгневанно тычет пальцем в Лотара. — Хватит врать, ничего я не мухлюю! — кричит Лотар, краснея. — Господин Смит, вы же видели? — Мари поворачивается к отцу Эрвина. Он растерянно чешет переносицу, переводя взгляд с Мари на Лотара. — Эээ… нет, прости, Мари, я не заметил ничего такого. — Видишь?! — Лотар сердито смотрит на сестру. — Но… — начинает она. Стефан прерывает ее, делая успокаивающий жест. — Давайте продолжим играть. Мари, я буду поглядывать на твоего брата, не беспокойся. Игра продолжается дальше, бокалы вина следуют одни за другим, как и карты на столе. Эрвин плохо понимает, что он делает, с каждым глотком его смех становится все громче, а зрение — все хуже. Игроки начинают выбывать: первым от карт избавляется Стефан, затем — Лотар, отец Эрвина и Мари. Остаются только Эрвин и Ричард, у Эрвина — две карты, у Ричарда одна. Эрвин уже настолько плохо соображает, что он просто кидает одну из двух карт на стол, даже не разбираясь, какой она масти и достоинства. Ричард ухмыляется и кладет поверх карты Эрвина козырного туза. — Я же сказал, — говорит он, складывая подбородок на руку, — Что использую его против тебя. — Именинник в дураках! — восторженно восклицает Лотар, — А вы придумали для него наказание? Эрвин озадаченно смотрит на него. Наказание? — Меня опять заберут в кадетский корпус? — лепечет он. Стефан заливается смехом. — Что, захотелось приехать к нам во второй раз? Я выбыл из игры первым, наверное, я и должен определять наказание. Так и быть. Эрвин Смит, назначаю тебя кадетом! Эрвин начинает протестующе махать руками, пытаясь облечь свои запутанные мысли в слова. Почему говорить стало так сложно? — Но я его побил, — возражает Ричард, — Разве не я должен назначать наказание? Стефан принимает задумчивый вид, рассматривая Ричарда. Затем он переводит взгляд на Эрвина, что-то тихо бормочет себе под нос. — Ладно, так и быть, честь наказать Эрвина — за Ричардом. Тот расплывается в улыбке. — Дайте мне подумать. Пока Ричард размышляет, остальные за столом углубляются в разговор об игре. Эрвин закрывает глаза: ему мерещится, что он плывет — тело кажется невесомым, гул ресторана обволакивает, музыка становится тягучей и густой, и Эрвин покачивается ей в такт. — Давайте пока соберем карты и раздадим снова, — предлагает Стефан, — Эрвин, займешься этим? Эрвин отсутствующим взглядом смотрит на стол. — Хорошо, — говорит он заплетающимся языком, сгребает все карты в кучу и начинает собирать их в колоду, то и дело роняя какую-нибудь на стол. Стефан сочувственно наблюдает за ним, видимо, жалея о своем решении. Раздает карты Эрвин с трудом: то кладет Мари сразу три карты рубашкой вниз, то совсем забывает про Лотара, то путается в счете и кладет себе на две карты больше. Все над ним беззлобно смеются — даже отец — и это Эрвина приободряет: видимо, иногда можно вести себя нелепо, в этом нет ничего страшного. Он кладет оставшуюся колоду рядом с собой, вытаскивает оттуда карту. — Все, можно начинать! — объявляет он, хватаясь за свои карты и чуть не роняя их все на пол. Пока все смеются, Ричард склоняется к нему и шепчет на ухо: — Туз колоду не ебет, дурачок. Эрвин рассеянно смотрит на колоду: под ней находится пиковый туз. Он переводит взгляд на Ричарда. Его темные глаза горят — но вовсе не от злости, это Эрвин может понять. Так же Эмиль смотрел на Кенни, когда протянул ему руку для осмотра. Эта смесь ожидания и возбуждения… Тогда Эрвину хотелось отвернуться, но сейчас он не может отвести взгляд: рот приоткрыт в удивлении, карты выскальзывают из ослабевших пальцев. На него тоже кто-то может так смотреть?.. — Эрвин, туз не годится, нужно поменять карту, — слышит он откуда-то издалека голос Стефана. Это его немного отрезвляет. Эрвин снова берет колоду и вытягивает оттуда другую карту. Он чувствует, что вся шея и лицо горят — наверное, он покраснел так, что Мари непременно не удержится и что-нибудь об этом скажет. Но она, кажется, занята игрой в злобные гляделки с Лотаром. — Ричард, ты придумал наказание? — спрашивает Стефан. Ричард отрывается от разглядывания Эрвина. — Давайте я скажу после этой игры. Вторая игра для Эрвина идет так же паршиво, как и первая: он недоуменно наблюдает за тем, как карты исчезают в руках соперников, в то время как количество карт в его руках все увеличивается и увеличивается. Под конец из игры выбывают все, кроме него и Мари. Она избавляется от последней карты и кидает победоносный взгляд на брата. Тот только фыркает и покачивает головой. — Что ж, второе наказание для именинника за Мари, — объявляет Стефан, с любопытством наблюдая за девочкой. Она морщит лоб, складывает подбородок на согнутую руку и разглядывает Эрвина с таким лицом, что ему становится не по себе. Как так получилось, что даже на свой день рождения он получает наказания? Что это за месяц такой? Пока Мари раздумывает, взрослые отвлекаются на разговор о вине. Эрвин снова закрывает глаза, качаясь из стороны в сторону. Завтра ему снова идти в подземелье, но будет ли он в состоянии это сделать? Горячее дыхание обдает его ухо справа. — Дай мне глотнуть один раз, пока они не видят, — просит его Мари. Эрвин разлепляет глаза, поворачивает голову, чуть не сталкиваясь с ней носом. — Это твое наказание? — Нет! — возмущенно выдыхает Мари ему в ухо. Эрвин вздыхает. — Я дам тебе попробовать, когда они уйдут курить, — шепчет он в ответ. Мари ухмыляется и слегка сжимает его ладонь. Эрвин почти хватает ее за руку, но последние остатки трезвости удерживают его от этого. — Я придумала, — объявляет она во всеуслышание, — Но скажу об этом только Эрвину. — Я тоже придумал. Но скрывать ничего не буду, — говорит Ричард, — У тебя есть выбор, Эрвин: либо сделать то, что я скажу, либо ответить на вопрос. Эрвин смеется: тут все очевидно — конечно, проще ответить на вопрос, чем что-то сделать. Остальные за столом внимательно разглядывают двух мальчиков. — Хорошо. Говори, что от меня требуется, — размахивает бокалом Эрвин, чуть не расплескивая его содержимое. На произношение слова «требуется» у него уходит гораздо больше усилий, чем обычно, — язык отказывается его слушаться. — Первое: ты идешь со мной в клуб лучников на следующей неделе. Второе: кто тебе больше понравился в нашем клубе — я или Луиза? За столом воцаряется молчание. Только Лотар присвистывает, бросая хитрый взгляд на Ричарда. Эрвин застывает. «Все просто». Почему он вообще так подумал? Ему хочется ответить «Луиза» — в конце концов она была доброй и понимающей, в то время как Ричард обращался с ним высокомерно. Но язык почему-то не поворачивается — может, дело в том, что он опьянел? Он вспоминает, как Ричард сжал его руку, показывая, как держать лук, то, как он сказал «Я отрежу тебе язык, если еще раз меня ослушаешься». Эрвин мотает головой. Нет, это не слова Ричарда. Он касается рукой губ, трогая еле ощутимый шрам. Да, наверное, ему сейчас не помешала бы помощь Кенни: проще отрезать этот непослушный язык, чем что-то сказать. Эрвину хочется согласиться с ним: может, действительно будет лучше, если он будет молчать? Но ведь сегодня они разговаривали достаточно спокойно, Кенни даже принял от него кусок торта… — Никак не можешь решить? — выводит его из раздумий голос Ричарда. Надо выкинуть из головы Кенни. Почему Эрвин вообще сейчас вспоминает о нем? Нужен ответ на прямой вопрос: Луиза или Ричард? «Правда, в вопросе извращений у тебя явно есть пробелы» — звучит ироничный голос у него в ушах. Эрвин зажмуривается, изо всех сил пытаясь избавиться от этого наваждения. — Я… схожу с тобой в клуб, — еле слышно произносит он. Ричард кивает — так, словно он с самого начала знал, что Эрвин выберет именно это. Лотар издает возглас разочарования, Стефан вертит в руке колоду карт, вперив взгляд в поверхность стола, Мари хмуро смотрит на Эрвина. Только отец одобрительно улыбается, поднимая бокал. — Все, хватит наказаний! Давайте выпьем за любовь! — Как же без этого, — усмехается Стефан, — Выпьем за любовь, вне зависимости от того, что каждый из нас понимает под ней. В этот раз Эрвин не опустошает бокал полностью, оставляя немного для Мари. Отец и Стефан встают из-за стола, намереваясь выйти на перекур. Стефан достает из кармана портсигар, отец набивает трубку. — Ведите себя хорошо, дети, — дает им напутствие Стефан. Эрвин протягивает Мари бокал, как только двое мужчин скрываются в толпе. — Только пей осторожно, — предупреждает он ее. Мари нюхает вино, озирается и быстро пьет. Лицо девочки сморщивается — так, словно она только что съела лимон целиком. — Оно невкусное, фууу. Горькое, — она огорченно отодвигает от себя бокал. — Какого хрена ты пьешь? — взвивается Лотар, — Я все им расскажу, когда они вернутся. Мари кидается в него кусочком гуся с тарелки. Лотар еле уворачивается, и гусь чуть не врезается в проходящего мимо посетителя. — Что ты творишь?! — кричит он. Мари смотрит на него с вызовом, пододвигая к себе бокал и снова делая глоток, мучительно морщась. — Думаешь, тебе кто-то поверит? — ядовито произносит она, — Мне они не поверили, когда я сказала, что ты мухлюешь. — Потому что этого не было! — яростно отвечает ей Лотар. Эрвин чувствует, как Ричард опускает голову ему на плечо. Все тело застывает. — А со мной не поделишься? — он показывает пальцем на бокал в руках Мари. Эрвин еле дышит. — Я думал, что у тебя есть, что пить, — Эрвин не знает, что ответить, и говорит первое, что приходит в голову. — Но я хочу попробовать твое. Может, оно вкуснее, — шепчет Ричард. «Он что, подкатывает ко мне?», — наконец-то понимает Эрвин. Но он же мальчик… Это неправильно. От мучений отвечать его избавляют вернувшиеся отец со Стефаном. Ричард тут же отрывается от его плеча. Они продолжают праздновать, обмениваясь шутками, но Эрвин почти не участвует в разговорах, переходя на сок и изо всех сил пытаясь избавиться от головокружения. Он обмахивается книжкой, как веером, но это не особо помогает. — Эрвин, все в порядке? — обращается к нему Ричард, — Может, тебе лучше выйти на улицу? — Я… — Пойдем, я тоже хочу глотнуть свежего воздуха, — приподнимает его Ричард, обнимая за талию. — Мальчики, вы куда? — обеспокоенно спрашивает Стефан. — Подышать на улицу. Скоро вернемся, — отвечает Ричард, таща Эрвина за собой. Они пробираются через толпу, Ричард ловко лавирует в ней, держа Эрвина за руку. У Эрвина почти не осталось сил, чтобы ему сопротивляться. Люди вокруг смеются, напевают песни, размахивая бокалами и кружками, совсем не обращая внимание на двух мальчиков. Ричард распахивает тяжелую дубовую дверь, пропуская Эрвина вперед. Тот чуть не спотыкается о порог. Ричард придерживает его за предплечье. От стылого октябрьского воздуха по коже сразу же пробегают мурашки. Сегодня же было так тепло днем, когда успело так похолодать? Эрвин начинает дрожать — куртки они не захватили. Но холод действует отрезвляюще: мысли проясняются, голова чуть меньше кружится. Ричард замечает то, как Эрвин дрожит, достает из кармана фляжку. — Глотни, поможет, — он протягивает ее Эрвину. Эрвин качает головой. — Нет, хватит с меня на сегодня. — Хорошо, — Ричард убирает фляжку, — Я знаю другой способ согреться. Неожиданно он оказывается лицом к лицу с Эрвином. Если бы Эрвин хорошо контролировал свое тело, то он сделал бы шаг назад, — но сейчас он только может покачиваться из стороны в сторону, подрагивая и стуча зубами. Ричард наклоняется вперед, приподнимая голову. Он ниже Эрвина, но не такой низкий, как Кенни. Эрвин чувствует, как на шею ему опускаются руки. Ладонь жесткая — кожа, по-видимому, стала твердой от множественных занятий с луком. Ричард слегка проводит пальцами по шее, и Эрвин чувствует, как он начинает дрожать еще больше. Ему надо сбросить с себя руки Ричарда, отойти назад, возмутиться, сделать что-то, что покажет — он не из таких, Ричард ошибся. Но почему тело его не слушается? Ричард внимательно наблюдает за ним, и, не видя никаких признаков сопротивления, закрывает глаза и касается губами его рта. От него пахнет чем-то горьким — как снадобья, которые отец заставлял пить Эрвина в детстве, когда он болел. Губы теплые, влажные — Эрвин не ожидал, что это будет так мокро. Но он не может сказать, что ему противно, и от этого осознания становится дурно. Рука Ричарда стискивает его шею, тело прижимается еще сильнее, и Эрвин ощущает на своих губах его горячий язык. И опять Эрвину не хочется отскочить в отвращении — почему, почему?! С губ Ричарда срывается еле слышный стон, рука впивается в волосы Эрвина на затылке. Голова идет кругом, будто он только что снова залпом выпил вина. Что делать — он не понимает, просто стоит на месте, опустив руки, чувствуя через рубашку тепло тела Ричарда. Из ресторана доносятся приглушенные звуки скрипки и смех людей. «Нужно его оттолкнуть, боже, сделай же что-нибудь, — в панике думает Эрвин, — Почему я…». Язык проникает в рот, и его движения становятся все более настойчивыми. Руки Эрвина поднимаются и опускаются. Через ткань штанов Ричарда он явно чувствует что-то твердое. Ричард снова издает стон, слегка прикусывая губу Эрвина. «Нет», — в ужасе понимает он. Но даже этого понимания недостаточно, чтобы вырваться из объятий. Вторая рука Ричарда ложится ему на живот, начинает медленно сползать вниз… За дверью раздаются шаги. Ричард отскакивает от Эрвина, поправляя волосы. Дверь открывается, из ресторана на улицу выходит Стефан с сигаретой в зубах. — Проветрились? — невозмутимо спрашивает он, чиркая спичкой. — Можно и так сказать, — на лице Ричарда явно читается раздражение, — Не угостите? — он указывает подбородком на сигарету. — Тебе за прошедший час уже исполнилось восемнадцать? — Стефан приподнимает брови. Ричард хмыкает. — Как хотите, — говорит он, открывая дверь и скрываясь в ресторане. Стефан затягивается, разглядывая вечернее небо. Эрвин проводит рукой по губам, глотает, все еще чувствуя во рту горький привкус слюны Ричарда. — Ты как, Эрвин? — Стефан спрашивает это так, словно прекрасно знает, что произошло. — Похоже, я сильно опьянел, — признается он. Он в ужасе смотрит на землю, не в состоянии посмотреть мужчине в глаза. Что только что произошло? Почему он позволил этому произойти? Какой же он гадкий, гадкий, его просто воротит от самого себя. «Это все тот журнал, — яростно размышляет он, — Это из-за него я… я…». Стефан усмехается. — Ничего, все бывает в первый раз, — он глубоко затягивается, — Тебе не обязательно быть хорошим мальчиком со всеми. Иногда нужно уметь говорить «нет», если ты чего-то не хочешь, — добавляет Стефан. По спине Эрвина пробегают мурашки. Надо отдать должное Ричарду — он действительно помог Эрвину согреться, но теперь Эрвин снова ощущает пронзительный холод осеннего воздуха. — Дело в том, что я… — все внутри Эрвина сопротивляется этому признанию, — Я не знаю, чего я хочу. Стефан тушит сигарету. — Пусть тебя это не мучает, Эрвин. Тебе пятнадцать лет — конечно, ты не знаешь, чего хочешь. Главное, не замыкайся в себе, исследуй. Не презирай себя, если будешь совершать какие-то ошибки, — он произносит последнюю фразу каким-то изменившимся голосом, — Без ошибок никогда не докопаться до истины. Эрвин кивает. Если бы Стефан знал, что имел в виду Эрвин, то, наверное, сказал бы что-нибудь совсем другое. Но ему все равно стало легче от слов инструктора. — Спасибо вам, господин Вебер, — он заминается, — Извините, если я был резок с вами в начале нашего знакомства. Стефан хлопает его по плечу, один глаз дергается. — Я же сказал — не кори себя за ошибки. Хоть я и не понимаю, как можно плохо относиться к такому славному парню, как я, — он горделиво расправляет плечи, — И вообще, зови меня Стефан. «Господин Вебер» меня старит. Эрвин смеется. В своих мыслях он так его и называл — слишком сложно было ассоциировать этого шутливого и раскованного мужчину с «господином Вебером». — Я тут понял, что так и не подарил тебе подарок. Дурная голова, забыл, — Стефан запускает покалеченную руку в волосы, другой достает из внутреннего кармана коробку. — Держи. Чтобы ты всегда выглядел как принц, — задорно говорит он. На коробке написано имя фирмы, производящей средства для укладки волос. — Спасибо. Мое как раз почти закончилось, — Эрвин решает никак не реагировать на реплику Стефана про принца. Он уже почти открывает дверь, когда видит, что Стефан как-то беспокойно топчется на месте, кусая губы. — У меня для тебя есть еще один подарок. Наверное. Но ты вправе его не принимать, если не хочешь, — выдавливает из себя Стефан. Он глубоко вдыхает, снова запуская руку во внутренний карман пиджака. — Вспомнил сегодня школьные годы и понял, что наверное, хватит. Хватит жить прошлым, — он стискивает что-то в руке и затем расправляет ладонь. На ней лежит нашивка в виде двух перекрещенных крыльев — одно белое, другое темно-синее. Она выглядит потрепанной — ей явно уже много лет. — Думаю, тот, кому она принадлежала, не хотел бы видеть меня таким. Пьяницей и развалюхой. Ты выглядишь более подходящим для нее хранителем, — он выглядит смущенно — Эрвин первый раз видит его таким, — Рассматривай это как… талисман. Пусть он принесет тебе удачу. Эрвин нерешительно смотрит на Стефана. Мужчина выглядит так, словно прощается с любимой. — Если она дорога вам… — начинает Эрвин. — Прошу, просто прими ее. Если хочешь, конечно. Эрвин осторожно берет нашивку. — Спасибо, — он не знает, что еще сказать. Они возвращаются в ресторан, заказывают кушаний и вина, играют еще один раунд в карты — но в этот раз без участия Эрвина. Ричард все это время почти не отрывает от него взгляд, но особо с ним не разговаривает. Эрвин чувствует облегчение: он не уверен, что смог бы с ним спокойно общаться. Спустя час Лотар с Ричардом собираются идти домой. — Завтра рано вставать на практику, — зевает Лотар, — Ты идешь? — рявкает он на Мари. —Нет, — она надувает губы. — Ну-ка вставай! — Мы проводим Мари до дома, — успокаивает его отец Эрвина. Лотар злобно зыркает на нее, кивает отцу Эрвина. — Приходи в клуб во вторник, — обращается к Эрвину Ричард. Даже не спрашивает, сможет ли он прийти в этот день. — Эээ… Хорошо. Если получится, — отвечает Эрвин. Ричард качает указательным пальцем из стороны в сторону. — Никаких «если». Ты проиграл и обещал мне прийти. Он поворачивается спиной к Эрвину и уходит вслед за Лотаром. Втроем они сидят еще где-то с час, вспоминая детство Эрвина и слушая рассказы Стефана о его годах в школе: каждый раз, когда Стефан начинал делиться какой-то сомнительной историей, отец Эрвина его прерывал и сурово на него смотрел, но под конец махнул на это рукой, и Мари с Эрвином выслушали его рассказ о том, как они с другом переоделись в девочек и притворились новыми ученицами в классе — не в том, котором они учились и где их бы узнали, а в классе постарше. — Из Августа получилась девочка что надо — вы бы видели, как парни на него пялились, — говорит он со слезами на глазах, — Ох, Август… Его взгляд стекленеет, словно он настолько погружается в прошлое, что забывает, где находится. Отец Эрвина неожиданно кладет свою ладонь на плечо Стефана. — Да, хорошее было время, — его губы трогает грустная улыбка, — Но хватит, наверное, на сегодня, давайте собираться. Пока Стефан с отцом Эрвина разговаривают с официантом, Эрвин с Мари покидают кафе, ожидая взрослых на улице. Эрвину уже немного легче, но тело все еще не до конца подчиняется ему: приходится прилагать усилия, чтобы стоять ровно и не качаться влево-вправо. — Эрвин, — странным голосом произносит Мари. Он кидает на нее взгляд: лицо спрятано в волосах, пальцы одной руки нервно мнут пальцы другой. — Я очень рада, что ты снова со мной общаешься. Мне было очень одиноко без тебя, — она произносит это на одном дыхании и сразу же резко мотает головой, — Боже, как же ты бесишь! Смотри, что ты заставляешь меня говорить! Она пытается говорить это сердито, но Эрвин слышит, как ее голос дрожит. Он подходит к ней ближе, откидывает с лица волосы. Мари тут же отворачивается. Эрвин нежно берет ее за плечи, поворачивая к себе: лицо все в слезах, которые она старательно пытается вытирать кулаками. — Мари… Она ударяет кулаком по его груди. — Если ты расскажешь об этом Лотару, я… я перестану с тобой общаться, понял! Это будет моя месть! Ты узнаешь, каково это, когда… Эрвин наклоняется, кладя ладонь на щеку, осторожно вытирает пальцем слезинку. Мари замолкает. — Будешь плакать из-за меня — перестану помогать с домашними заданиями. Я серьезно. Придется тебе найти кого-то другого, чтобы называть «занудой» и кидаться учебниками. Мари смеется сквозь слезы и шмыгает носом. — Где я еще найду такого же, как ты? Эрвин прижимает ее к себе крепче, собираясь что-то сказать, но никакие слова не идут на ум. Он снова перестает чувствовать промозглый воздух улицы: тепло ее тела передается ему, и Эрвин отдает ей свое тепло — они не размыкают объятья, стоят, слушая шум ресторана и завывания ветра. Мари приподнимается на носочки, боязливо смотрит ему в глаза, словно задавая немой вопрос. Эрвин слегка кивает, опуская руку ей на талию. Он чувствует лавандовый запах волос Мари — такой знакомый и успокаивающий. Она сжимает руки у него на плечах, зажмуривает глаза, будто готовиться прыгнуть куда-то в бездну. И снова — мягкость губ, дыхание на коже. Только в этот раз поцелуй несмелый, еле ощущаемый — как робкий луч солнца с утра. Ее влажные от слез щеки касаются щек Эрвина, и ему начинает казаться, что он тоже плачет. Он проводит рукой по спине Мари, добираясь до шеи, гладит ее, запуская руку в мягкие кудри. Мари вздыхает в его объятьях. В этот раз Эрвин отвечает на поцелуй — нерешительно и неуклюже, будто боясь ее спугнуть. «Хочу ли я этого?» — думает он. Перед глазами возникает картинка из журнала: рыжеволосая женщина, раскинутая на кровати, и мужчина, жадно смотрящий на нее. «Внутри тебя так…». Эрвин отрывается от Мари, отворачивает голову в сторону. Нет, это говорил не тот мужчина. Это был один из двоих на следующей странице. — Эрвин? — говорит Мари. — Прости, — бормочет он, — Голова немного кружится. Они размыкают объятья, неловко смотрят друг на друга. «Надо что-то сказать, — тревога взвивается внутри, словно змея, — Заведи разговор о чем-нибудь, умоляю, придумай что-нибудь…». — Сегодня я видел Ганса с отцом в подземелье, — Эрвин говорит первое, что приходит в голову. Лицо Мари вытягивается. — Ищут тех, кто вас избил? — обеспокоенно произносит она. — Скорее всего, — мрачнеет Эрвин. Мари начинает дергать одну из кудряшек, напряженно смотря на Эрвина. — Ты говоришь так, словно не хочешь, чтобы их нашли. Эрвин нервно усмехается. — Я не хочу, чтобы их нашли Кохи. — Неужели полиции недостаточно? — цокает Мари. — Полиции, думаю, дела нет до какого-то избиения подростков. Там есть случаи похуже. Повисает молчание. — Эрвин. Насчет наказания, — смущенно говорит Мари. — Только не твой клуб вышивания, пожалуйста, — стонет он. Плечо пронзает острая боль от удара кулаком. — Вот сейчас чисто назло тебе поменяю то, что я придумала! Пойдешь со мной в клуб! Эрвин смотрит на нее: сердитый блеск в глазах, губы сжаты в угрюмую линию. Так она гораздо больше похожа на саму себя, и это успокаивает Эрвина. — Хватит с меня клубов, умоляю, — серьезно говорит он. Мари оглядывает его несколько секунд с недовольным лицом, затем хмыкает и отводит взгляд. — Я хочу… я тоже хочу сходить с тобой в подземелье. Тоже хочу помочь, — нерешительно проговаривает она. Эрвину хочется сказать «нет», но он останавливает себя — с какой стати ему вообще ей отказывать? Его охватывает неприятное беспокойство. Мари сходит с ним, поможет ему на ярмарке — в этом нет ничего странного. Из-за чего он так волнуется? — Хорошо, — старается говорить уверенным голосом Эрвин, — На следующей неделе? Мари кивает. — Скажи, что мне взять с собой. Эрвин задумывается. — Бери свою вышивку и вязание, если не жалко, — улыбается он. Мари вся загорается от его слов, ее щеки розовеют. — Обязательно, — отвечает она. Дверь ресторана распахивается, и оттуда выходят отец Эрвина со Стефаном. — Простите, что так долго, дети. Нам насчитали чуть больше положенного, и мы разбирались с управляющим, — морщится отец. Стефан подозрительно оглядывает их с Мари. — Вы тут не скучали? — Нет, даже не замерзли, — улыбается ему Эрвин. Стефана его ответ удовлетворяет, он вооружается сигаретой и обращается к отцу Эрвина: — Господин Смит, спасибо вам за приглашение. Давно я не пил не в компании удрученных и брюзгливых пьяниц, это многого стоит. Отец Эрвина усмехается. — Заглядывай к нам почаще. Стефан поворачивается к Эрвину с Мари. — Вам спасибо за компанию. Мари, пиши мне, если твой брат будет тебе досаждать, что-нибудь устроим, — он протягивает ей ладошку, и Мари радостно хлопает по ней. — Тебя еще раз с днем рождения, Эрвин, — Стефан треплет его по волосам, — В этот раз не буду говорить тебе «Прощай», надеюсь, еще увидимся. Раз ты перестал ко мне плохо относиться. Эрвин закатывает глаза. — Спасибо, госпо… то есть Стефан, — поправляется Эрвин. Мужчина салютует им троим и уходит прочь, прихрамывая и дымя сигаретой. — Я надеюсь, ты доволен, Эрвин, — отец обнимает его за плечи. Эрвин устремляет взгляд в небо. Ни намека на звезды — только тьма, как в глубинах подземелья. — Да, папа, — он решает, что ему проще солгать.