Принц и нищий

В воскресенье Эрвин не идет в подземелье, хотя он бы с радостью отправился туда — лучше уж ругаться с Кенни, чем то, что ему сегодня предстоит.        Утром он с трудом просыпается от трели будильника и стонет, свешиваясь с кровати и вспоминая, что пообещал Лотару сходить в клуб стрельбы из лука.        «Может, не пойти, а потом сказать ему, что забыл?», — мучительно размышляет Эрвин. Но тогда Лотар может на него обидеться и рассказать Мари об их сделке с вином. Или еще хуже — отцу Эрвина. Эрвин зарывается лицом в подушку. Обещания надо исполнять.        Он с кислым видом осматривает себя в зеркале, привычным движением открывает баночку с гелем для волос, приглаживает их расческой и аккуратно распределяет его по шевелюре. Эрвин почти никогда не выходит из дома без укладки: волосы без нее тут же начинают топорщиться во все стороны, и Эрвина это сильно раздражает. Выглядит не очень солидно. Эрвин свято верит в то, что уважение нужно уметь внушать одним внешним видом.        Он выбирает невзрачную рубашку серого цвета, берет с прикроватного столика галстук-боло и оборачивает его вокруг шеи. Простое действие, выученное руками, но в этот раз шнурок путается между пальцами. Эрвин замирает, разглядывая себя в зеркале.        «Красивая штучка». Взгляд Кенни из-под полуопущенных век, изгиб шеи с расплывающимся на ней лиловым пятном. Эта улыбка на его губах, как будто он в точности знал, о чем думает Эрвин.        Пальцы неосознанно начинают тянуть за шнурок, он натягивается на коже. Хочет ли он вспомнить то ощущение, когда Кенни взял его за галстук? Или же ему хочется наказать себя за то, что он воспользовался слабым местом мальчика, схватив его за шею? Эрвину становится больно, но он продолжает тянуть. Кожа на руке белеет от напряжения.        Эрвин отскакивает от зеркала, глубоко вдыхает. Пальцы снова путаются, когда он пытается завязать галстук. Еще немного — и он бы его порвал.        Эрвин выходит из комнаты, спускается по лестнице. Внизу его встречает отец, осматривая его негодующим взглядом и вытирая руки о фартук.        — Что-то вы припозднились сегодня, ваша светлость, — он упирается руками в бока, — Или вы хотели завтрак в постель?        Эрвин только отмахивается от него.        — Раз в неделю можно позволить себе немного поваляться.        Отец смотрит на него в недоумении, затем бросает взгляд на календарь на стене и стучит себе рукой по лбу.        — Точно, сегодня же выходной! Прости, я почему-то был уверен, что уже понедельник.        Эрвин хмыкает, приглаживая рукой уложенные волосы. Отец никогда не отличался внимательным отношением ко времени. Для него было обычным делом просидеть за работой всю ночь и потом с удивлением осознать, что уже наступило утро.        Он подходит к большому зеркалу в коридоре, снова осматривая свою прическу, и с досадой замечает, что одна непослушная прядка выбилась из укладки и встала торчком.        — Ну что ты там застрял? — негодует отец, возвращаясь в гостиную с подносом еды, — Иди за стол, пока не остыло.        У Эрвина, к его облегчению, получается усмирить прядку — он бы не хотел, чтобы сегодня над ним кто-нибудь смеялся из-за его нелепой прически. Он бросает удовлетворенный взгляд на свое отражение в зеркале и следует в гостиную. Отец снова заварил тот чай: его запах заполняет комнату, смешиваясь с запахом еды.        — Ты опять идешь в подземелье? — интересуется отец, накладывая ему в тарелку дымящиеся оладьи.        — Пойду гулять с Лотаром, — уклончиво отвечает Эрвин.        Отец присаживается рядом, начинает разливать чай по кружкам. Эрвин замечает углубившиеся синие круги под очками, рассерженно втыкает вилку в оладушек.        — Ты опять сидел за своей работой всю ночь, — бурчит он, откусывая кусок, — Кто-то только что говорил, что сегодня выходной.        Отец не реагирует на его обвинения, как ни в чем не бывало разрезая десерт.        — Это в молодости ты можешь позволить себе долгие выходные. Мне нужно работать, пока есть время, — он с вызовом смотрит на Эрвина, отправляя в рот кусок оладья.        Эрвин с укоризной смотрит на него.        — Сам говорил, что для того, чтобы продуктивно работать, нужно много отдыхать.        — Приятно знать, что ты хорошо помнишь мои слова. Вспоминай эти советы почаще в каких-нибудь более важных ситуациях.        Эрвин понимает, что отец вошел в такое состояние упрямости, когда его ничто не может переубедить, и поэтому решает с ним не препираться. Он добавляет к оладьям мед и начинает разрезать их на небольшие кусочки.        — Рад видеть, что к тебе вернулся аппетит, — с довольным лицом произносит отец, — Вчера все прошло лучше, чем на прошлой неделе?        Эрвин чуть не съеживается от его слов. Но когда он снова вспоминает вчерашний день, то понимает, что несмотря на их стычку с Кенни, они все-таки умудрились закончить встречу на хорошей ноте. Наверное, отец прав, все прошло намного удачнее, чем обычно.        — Да. У тебя есть второй том «Истории верований человечества»? — спрашивает он.        Отец чуть не давится куском оладушка. Он прокашливается, отпивая чай.        — Неужели тому мальчику понравилось? Поразительно, это достаточно трудная для восприятия книга, даже для взрослых… А сколько ему лет? — Понятия не имею, — слишком резко отвечает Эрвин. Под вопрошающим взглядом отца он начинает неловко вертеться на стуле, — Не знаю, он явно младше меня.        Отец продолжает подозрительно смотреть на него. Эрвин фокусирует все свое внимание на еде, в ужасе ожидая дальнейших расспросов. Получится ли удержать рот на замке и не выложить ему все? Еще со вчерашнего вечера его не покидают навязчивые мысли рассказать кому-то о том, что произошло между ним и Кенни, просто чтобы попытаться понять, что с ним происходит. Почему он так хочет вернуться туда, а не пойти с Лотаром на запланированную встречу? И почему ему так не терпится узнать желания этого бандита? Эрвин так резко отрезает кусок оладья, что тот чуть не вылетает с тарелки.        Вдруг у него вырвется что-то вроде: «Скажи, пап, ты случайно не знаешь, что может хотеть мальчик, выросший под землей и командующий бандой воров? Его хобби — издевательства над людьми и, видимо, чтение. А еще он недавно плюнул мне в лицо».        Эрвин мрачно отпивает из своей кружки.        — К слову о дарах. Ты уже выбрал ресторан, куда мы пойдем на твой день рождения? Кого хочешь пригласить? — напоминает ему отец.        Вилка замирает в руке Эрвина.        Точно, как он мог забыть — в субботу у него день рождения. А ведь он договорился снова встретиться с тем бандитом в подземелье, даже не подумав. Хотя «договорился» — совсем не то слово для описания их разговора.        — Мне… очень сложно решить. Это такая важная дата, — колеблется Эрвин, всеми силами избегая смотреть на отца.        Отец смотрит на него так, словно он столкнулся с какой-то неразрешимой задачей. Его лицо омрачается.        — Эрвин, я знаю, что ты в последние годы стал… более болезненно воспринимать эту дату. Но пойми — для меня это праздник. Несмотря на то, что случилось, — он произносит это с грустной улыбкой, — Я не хочу, чтобы это на тебя давило.        Эрвина словно окатывает с головы до ног ледяной водой. Он осознает, что отец понял его слова превратно.        Отец так редко вспоминает об этом, а теперь оно снова всплывает — благодаря тому ублюдку из трущоб. Он чувствует, что отец был бы рад поговорить, но сам Эрвин никоим образом не желает касаться этой темы. Дышать становится трудно, и с каждым вдохом Эрвину все больше и больше хочется выбежать из комнаты.        Он заставляет себя выдавить несколько слов.        — Нет, пап, я не из-за этого сомневаюсь. Точнее… — Эрвин замолкает, качая головой, — Здесь это не главная причина.        Он решается посмотреть отцу в глаза и тут же жалеет об этом — в них он видит боль, испуг и самое страшное — сострадание.        — Я пообещал отнести книгу в Подземный город. Я не буду там весь день, вечером мы сможем сходить в ресторан и отпраздновать, — он почти тараторит, стараясь ускользнуть от мучительной темы как можно скорее, — Мы можем сходить в «Сытого короля». Это же там ты не раскритиковал каждое блюдо в пух и прах, как обычно?        Отец усмехается. Пугающее выражение лица, которое старит его на десяток лет, исчезает, и Эрвин издает вздох облегчения.        — Ты прав, готовят там действительно недурно. У тебя хороший вкус, — отец подмигивает ему.        — Даже не знаю, в кого я такой, — бормочет Эрвин.        — Думаешь, я таким родился? Это все ее заслуги… — начинает говорить отец, и душа Эрвина снова уходит в пятки.        Нет, не надо вспоминать, не надо, пожалуйста, он не сможет, он не выдержит. — Я приглашу только Мари, — выпаливает Эрвин, прерывая отца, — С Гансом мы больше не общаемся, а Найл приедет только на каникулы. Так что отпразднуем скромно.        Эрвин вытирает рот салфеткой, встает из-за стола. Он тут же поворачивается к отцу спиной, чтобы тот не видел выражение его лица.        — Спасибо за завтрак. Буду вечером, — прощается Эрвин и выходит в коридор.        Там он прислоняется к стене и хватает себя рукой за волосы, повреждая свою прическу. Как бы Эрвин хотел, чтобы и он, и отец забыли, что он родился в этот день. Но каждый год это время наступает, а вместе с ним к отцу неизменно возвращаются воспоминания — воспоминания, о которых Эрвин не хочет ничего знать.        Кажется, что даже сквозь стену Эрвин чувствует взгляд его печальных глаз.              

***

       На улице моросит, но Эрвин не возвращается домой, чтобы взять зонтик — снова встретиться с отцом после их разговора он не хочет. Он натягивает капюшон, стараясь не повредить и без того испорченную укладку, и проклинает дождь, Лотара и, в первую очередь, Кенни. Если бы не он, то Эрвин бы спокойно сидел дома, углубившись в книги по истории. Вчера вечером после возвращения домой он взял с полки в библиотеке «Историю верований человечества» и начал читать. Ему не хотелось, чтобы какой-то пацан из подземелья знал о чем-либо больше, чем он. Но чтение его быстро утомило — после такого насыщенного дня Эрвин чувствовал себя еще более уставшим, чем обычно. Он уснул прямо за письменным столом, проснувшись посреди ночи от боли в шее. Книжка так и осталась открытой на первой странице. Эрвин угрюмо захлопнул ее и оставил лежать до лучших времен — написана она была действительно сложным для восприятия языком. Как вообще Кенни мог это читать?        Эрвин идет по улице, обходя лужи и прячась под козырьками зданий, когда дождь начинает усиливаться. Людей на улице почти нет — все прячутся в тепле у каминов, попивая горячий чай или еще что-нибудь покрепче. Эрвин стискивает зубы и двигается дальше. Ему осталось пройти еще несколько кварталов до места встречи. «Интересно, насколько в подземелье сухо», — размышляет он. Знают ли они вообще, что такое дождь? Просачивается ли вода сквозь щели или там просто становится промозгло и сыро? «Надо спросить у Кенни», — думает Эрвин и тут же отвергает эту мысль. Что он ему ответит? «Ох, ты промочил ножки там на поверхности? Испортилась укладка? Наверное, жалеешь, что родился не здесь, да?».        У ворот здания его встречает прячущийся под зонтиком Лотар. Он пожимает руку Эрвину и присвистывает, оглядывая дрожащего с ног до головы мальчика.        — Чего только не сделаешь ради красоток, да? В такую погоду вылезти из дома можно только по велению сердца, — слышит Эрвин голос Лотара сквозь дождь.        Судя по тому, куда показывает Лотар, его сердце располагается где-то между ног.        Он звонит в колокольчик, и спустя несколько минут дверца рядом с воротами открывается, оттуда выглядывает любопытное девичье личико в черном капюшоне.        — О, Лотар, здравствуй, — лицо девушки озаряется улыбкой.        Эрвин смотрит на своего спутника: тот тоже улыбается, но сквозь силу — как будто он ожидал увидеть кого-то другого.        — Здравствуй, Бруна, — подчеркнуто вежливо отвечает ей Лотар.        Девушка выходит на улицу, видимо, намереваясь обнять его, но парень поворачивается к Эрвину, кладя ему руку на плечи.        — Я тут друга привел. Эрвин — Бруна, Бруна — Эрвин, — Лотар представляет их друг другу, — Хочет узнать, что тут у вас куда натягивается и вонзается, пощупать стрелы, так сказать.        Эрвину хочется натянуть капюшон так, чтобы его лица было совсем не видно. Бруна нервно посмеивается. Лотар смотрит куда-то мимо нее, осторожно продвигаясь в открытую дверь и таща за собой Эрвина. Девушка хватает Лотара за рукав.        — Приятно познакомиться, — говорит она, даже не взглянув на Эрвина, — Я сегодня без пары, можем пострелять вместе.        Она явно обращается к Лотару. Тот отнимает руку от Эрвина, почесывает затылок.        — Эээ… знаешь, я уже пообещал позаниматься с Амалией. Давай в следующий раз.        Он дергает Эрвина за руку и тянет его за собой во двор, оставляя Бруну за спиной. Эрвин спотыкается, чуть не падая в грязную лужу, но Лотар подхватывает его, продолжая тащить за собой.        — Бывшая, — шепчет он, — Давай быстрее внутрь.        Эрвин оборачивается, глядя на печальную фигуру, застывшую у дверцы. Они вместе с Лотаром добегают до здания из серого кирпича с вывеской «Столичный клуб занятий луком».        — Я не прочь с ней позаниматься, — говорит он Лотару.        Парень отмахивается от него, складывая зонтик.        — Только время потеряешь. Хочет замуж и говорит, что до свадьбы не даст.        — Я... — теряется Эрвин.        — Заходи, — Лотар открывает перед ним дверь и заталкивает внутрь.        Они оказываются в коридоре с множеством вешалок. В нем приятно пахнет деревом и женскими духами. Из соседней комнаты раздаются крики и свист стрел, Эрвин видит в проеме фигуры, стоящие перед мишенями.        — Раздевайся. Но пока не догола, — ухмыляется Лотар.        Эрвин растерянно снимает куртку, поправляя растрепанные волосы.        — Вообще-то мне действительно хочется посмотреть на занятия, — нерешительно отвечает он, — Не только клеить… кого-то.        — Одно другому не мешает, — Лотар подмигивает ему, — В хорошую погоду мы обычно занимаемся снаружи, но так даже лучше — без верхней одежды тут есть на что посмотреть.        Лотар заходит в комнату, и Эрвин следует за ним. «Неужели взрослые должны вести себя так?» — думает Эрвин, смотря на своего спутника. До этого он редко задумывался об отношениях, свысока смотря на хихикающих девочек в коридорах школы и вьющихся вокруг них мальчишек. Может быть, он еще не дорос для этого? Но в глазах Лотара ему хочется выглядеть взрослее, стараться не выставлять себя маленьким мальчиком.        Эрвин осматривается: у противоположной стены располагаются ряды мишеней, перед ними стоят парни и девушки с колчанами за спиной. Девушек заметно больше. Они одеты в красные юбки до колен и белые рубашки, плотно облегающие тело, с одной из сторон надет нагрудник — в зависимости от того, какая у девушки рабочая рука. Парни одеты в облегающие черные брюки с вертикальной красной полоской сбоку и рубашки того же цвета, что и у девушек.        Эрвин бросает взгляд на одного из мальчиков. Черноволосый, невысокий, разговаривает с каким-то пожилым мужчиной — видимо, это кто-то из преподавателей. Парень встает в стойку и готовится выпустить стрелу, преподаватель чуть отходит в сторону, внимательно наблюдая за учеником. Рубашка натягивается, обрисовывая мускулы на спине.        Эрвин отводит взгляд на стоящую рядом с ним группу девочек. Да, об отношениях он никогда не задумывался. Он внезапно вспоминает последнюю встречу с Мари у нее дома, то, как его рука легла на ее горячую кожу. И ее взгляд… Но ведь они всегда были друзьями.        Одна из девочек замечает Лотара, машет ему рукой. Тот подходит к ним, представляет Эрвина. Они все явно взрослее его, и Эрвина это немного смущает, несмотря на то, что он одинакового с ними роста. Девочки с любопытством разглядывают его, слушая болтовню Лотара.        — Мальцу нужна пара, — Лотар ухмыляется. Эрвин косится на него: тот чуть ниже его, все в семье Мари не очень высокие. Как он смеет называть его «мальцом» перед девочками?        Блондинка с убранными в хвост волосами выходит вперед, протягивая ему руку. У нее миловидное округлое лицо, сквозь стекла очков на Эрвина взирают дымчато-серые глаза. Тонкие губы накрашены красной помадой.        Эрвин вздрагивает, опуская взгляд. Почему сегодня все напоминает о ней — сначала отец, а теперь эта встреча в клубе? Ведь до его дня рождения еще почти целая неделя.        — Меня зовут Луиза. Приятно познакомиться, Эрвин, — у нее достаточно низкий голос для девочки, очень взрослый, бархатистый. Лотар подмигивает Эрвину, незаметно для девочек показывая большой палец. Отлично, одобрение Лотара он получил, но что оно может значить? То, что она достаточно красивая? Дает до свадьбы, и Лотар это проверил?        Эрвин жмет ей руку.        — Я никогда не стрелял из лука. Мне кажется, ты со мной намучаешься.        Луиза поправляет очки, улыбаясь.        — Ничего, у нас тут много таких. Это не то, что нам дается с рождения. Пойдем вот туда, там есть свободное место, — она показывает рукой на мишени рядом с тем мальчиком, которого Эрвин только что разглядывал.        Эрвин уходит с ней, оставляя Лотара щебетать с оставшимися девочками. Луиза приносит ему колчан со стрелами и нагрудник, помогает Эрвину его надеть. Он чувствует ее прикосновения через рубашку, когда она затягивает ремень на спине, и непроизвольно напрягает мышцы.        — Расслабься, — мягко говорит она своим низким голосом, — Это не так сложно, как ты думаешь.        Эрвин сглатывает, пытаясь придумать какой-нибудь остроумный ответ, но ничего не приходит в голову. Она поглаживает его по спине, вручая лук.        — Что это у нас такое, новенький? — раздается голос слева.        Эрвин поворачивает голову. К ним с Луизой подходит тот черноволосый парень, который ранее разговаривал с преподавателем. Его оливковая кожа переливается в свете ламп, длинные ресницы обрамляют томный взгляд карих глаз. На правой щеке — немного вытянутая родинка, будто черный росчерк пера. Что-то в его взгляде подсказывает Эрвину, что он тут всеобщий любимчик — высокомерный отличник, которому все дается с первого раза. «Такой же, как ты», — фыркнула бы Мари.        — Ричард, дорогой, иди занимайся своими делами, — говорит Луиза, — А то испугаешь Эрвина.        — И чем это я его испугаю? — Ричард опирается на забор, огораживающий поля для каждой мишени.        — Новички смотрят на тебя и сразу сбегают, потому что им становится стыдно от того, насколько мало они умеют. И ты своим хвастовством им не помогаешь, — укоряет его Луиза.        Ричард откидывает со лба кудрявые волосы, вызывающе смотрит на Эрвина.        — Значит, им здесь не место, если такое их может испугать. Слабаки, — изрекает он не терпящим возражений тоном.        Эрвин хочет сказать что-то дерзкое в ответ, но прикусывает язык. Этот надменный взгляд кое-кого ему напоминает — и он рад был бы сказать, что Кенни, но это не так. Эрвин вспоминает свой первый поход в подземелье, то, как он брезгливо рассматривал людей на улицах — как будто он здесь единственный достойный человек, а они все — просто насекомые. «Это не люди. Такие никогда не смогут нам помочь», — так он рассуждал.        И ведь это отношение распространялось не только на жителей подземелья: в школе он общался только с Мари, потому что других не считал достойными своего внимания. Кроме Ганса. Ганс ему нужен был для карьеры.        Эрвин отвечает Ричарду прохладным взглядом — как будто самому себе в прошлом.        — Мне кажется, ты просто боишься, что кто-то займет твое место. Тот, кто не боится и помогает слабым.        Его слова должны были разозлить Ричарда, но мальчик просто усмехается, заинтересованно рассматривая Эрвина.        — Помогает, значит. Ладно, для тебя сделаю исключение. Побуду сегодня твоим наставником, — произносит Ричард.        — Эй! — вскрикивает Луиза, — Это место уже занято мной. Иди стращай кого-нибудь другого, а нас оставь в покое.        Ричард остается стоять на месте. Он указывает подбородком на нагрудник.        — Затяни потуже, — приказывает он.        — Но ему будет больно, — начинает Луиза.        — Не будет, он крепкий мальчик, — он отрывается от забора, подходит ближе к Эрвину, трогая ремень на спине. Эрвину хочется отскочить в сторону. Ричард регулирует ремень, и он чувствует, как плотно тот начинает прилегать к его рубашке — еще немного, и ему стало бы действительно больно.        — Так пойдет, — удовлетворенно произносит Ричард.        — Начнем с позы, — начинает инструктировать его Луиза, — Встань прямо и расставь ноги по ширине плеч. Да, вот так.        — Напряги задницу, — вмешивается Ричард, — Таз чуть вперед.        Эрвин вопросительно смотрит на Луизу, не решаясь следовать инструкциям Ричарда. Луиза раздраженно кивает, зыркая на Ричарда своими очками.        — Теперь возьми лук так, чтобы от твоих плеч до цели получилась прямая линия, — продолжает Луиза.        Эрвин поднимает лук.        — Так, чуть повыше, — Луиза подходит к нему, чуть корректируя положение руки. От ее уверенных прикосновений ему становится приятно, — Отлично. Теперь натяни тетиву.        Эрвин пробует это сделать, замечая, что Ричард обходит его слева и встает за спиной.        — Слишком сильно выпрямляешь левую руку, — он хватает Эрвина за бицепс, — Согни ее чуть-чуть в локте.        Рука Эрвина становится каменной. Пальцы Ричарда настойчиво сгибают ее в сторону.        — Слушайся своего наставника, — рядом с ухом раздается его надменный голос.        Луиза цокает, опять приближаясь к Эрвину и чуть приподнимая его руку вверх.        — Будь нежнее, Ричард. Из-за тебя он опустил лук, — недовольно говорит она.        — За нежностью пусть идет в другое место, — парирует ей мальчик, — Ты так вцепился в тетиву, словно хочешь ее порвать. Сил тебе хватит, конечно, — он снова трогает Эрвина за бицепс, — Но я тебе этого не советую. Будешь потом нам должен.        Эрвин поеживается. Нет, хватит с него долгов.        Ричард касается своими пальцами ладони Эрвина, сжимающей тетиву.        — Трех пальцев достаточно, — Ричард отнимает мизинец Эрвина от тетивы.        Эрвин не выдерживает и оглядывает зал, ища глазами Лотара. Может, ему уже наскучило, и он позовет Эрвина домой? Но того нигде не было видно.        Луиза протягивает ему стрелу.        — Опусти лук и приложи ее к нему, — Луиза отталкивает Ричарда в сторону, — Прикладывай ее зарубкой, да, вот так. Нет, лучше поместить ее слева, тебе будет так удобнее стрелять.        Луиза берет его за руку, показывая, как нужно прикладывать стрелу. Кожа на ее пальцах намного мягче, чем у Ричарда.        — Прекрасно, — улыбается девочка. Так Луиза еще больше похожа на нее, даже с такой яркой помадой. Эрвин сосредотачивает свое внимание на луке.        — Отведи тетиву назад так, чтобы точка прикладки была у губ или у подбородка. Всегда используй одну и ту же точку, — инструктирует его Луиза. Эрвин делает так, как она сказала.        — Приподними локоть, — вступает Ричард, — Иначе останешься потом без руки. Нужно работать мышцами спины.        Он снова оказывается позади Эрвина, кладет ему руку на лопатки.        — Я ничего не чувствую, — вкрадчиво говорит он, — Напряги спинку.        Эрвину совсем не хочется это делать, но он видит, что Луиза кивает, мол, «слушайся его».        Ричард снова ощупывает его спину, медленно проводя по ней ладонью.        — Ну вот, уже лучше, — он наконец-то убирает руки и встает рядом с Луизой.        — Прицелься, — говорит Луиза, — Наконечник стрелы должен указывать на цель.        Эрвин немного прищуривает правый глаз, чтобы лучше прицелиться. Наконечник ровно указывает на круг в самом центре мишени.        — Теперь выпусти стрелу, расслабив пальцы, — указывает ему Ричард, — Уверенно и нежно.        Эрвин косится на него.        — Я думал, — отчеканивает он, — Что за нежностью нужно идти в другое место.        Парень прищуривается, глядя ему в глаза, его губы расползаются в довольной улыбке. Эрвин отворачивается от него, прицеливается и выпускает стрелу. Луиза и Ричард резко поворачивают головы к мишени.        Стрела попала в третий от центра круг, почти на линии со вторым.        — Отлично, Эрвин! — хвалит его Луиза, — Для первого раза ты хорошо справился.        Ричард ничего не говорит, только смотрит на Эрвина и снова поправляет волосы.        — Вот что значит хороший наставник, — он подмигивает Эрвину и отходит от них с Луизой, — А в другое место ты тоже сходи, — продолжает он, оглядывая Эрвина своим томным взглядом, — Судя по всему, в этой теме ты такой же новичок, как и в стрельбе из лука. Думаю, там ты тоже найдешь хороших наставников.        Ричард снова уходит к своему месту. Внутри Эрвина все клокочет от ярости, но он старается не показывать это в присутствии Луизы. Она обеспокоенно смотрит на него.        — Не слушай этого негодника. Он просто тебе завидует. У него первый выстрел был гораздо хуже, — Луиза снова ему улыбается. Эрвину так и хочется сказать ей: «Пожалуйста, не делай этого», однако как это будет выглядеть со стороны?        Он бросает взгляд в сторону Ричарда. Мальчик встает в стойку, готовится стрелять. Напыщенный, уверенный в своем превосходстве. Неужели Эрвин был таким же, как он?        Эрвин смотрит на лук, берет еще одну стрелу и натягивает тетиву. Ремень на спине немного впивается в кожу, но Эрвин не обращает на это внимания.        Он прицеливается и отпускает тетиву.              

***

       Как оказалось, Эрвину повезло только с первым выстрелом — остальные получились хуже, даже под руководством Луизы. Она то и дело подходила к нему вплотную, корректируя позу, показывала то, как нужно держать руки. После получаса занятий спина Эрвина начала побаливать, а руки — дрожать.        — Хватит с тебя для первого раза, — говорит Луиза, замечая мучения Эрвина, — Иди отдохни. Ты же вернешься к нам, правда?        Она подмигивает ему, забирая колчан и лук.        — Эээ, может быть. Если учеба позволит, — Эрвину не хочется быть невежливым и говорить, что он навряд ли появится здесь еще раз. Ему понравилось стрелять, но тело явно требовало каких-то других упражнений — не таких, где нужно просто стоять на месте. Почему-то вспомнились занятия кадетов: то, как они рассекали воздух, взмывая вверх и прыгая по крышам зданий на тренировочной площадке.        Эрвин стирает с лица пот тыльной стороной ладони. Нет уж, хватит ему игр с мячом на уроках физкультуры в школе. Он отходит от мишеней и садится на скамейку у стены. Краем глаза он замечает Лотара: парень выходит из смежной комнаты с какой-то девушкой, поправляя галстук. Волосы девушки выглядят растрепанными, юбка немного задрана. «Наверное, это и есть Амалия», — думает Эрвин. С другой стороны комнаты на парочку хмуро взирает Бруна.        Лотар видит Эрвина и направляется к нему, присаживается рядом на скамейку.        — Как пострелял? — толкает он Эрвина плечом.        — Нормально. Устал стоять на одном месте.        Лотар усмехается.        — Сделал бы перерывчик, как я.        Эрвин косится на него. Щеки раскраснелись, на шее заметны следы помады. «Перерывчик у тебя вышел больше, чем само занятие», — Эрвин думает про себя.        — Как тебе Луиза? Я так и так думал вас свести, а она раз — и сама к тебе навязалась, — продолжает допытываться Лотар, — Я не в ее вкусе, она любит хороших мальчиков.        — Она мне здорово помогла, — сухо отвечает Эрвин.        — И все? Даже на свиданку не пригласил? Эх ты, такой шанс профукал. Но ничего, в следующий раз не стремайся и в бой — он прикладывает кулак к груди, что снова напоминает ему о кадетах. «Или твое сердце уже кому-то принадлежит?».        Эрвин смотрит на Луизу, болтающую с одной из своих подружек. Ее волосы такого же оттенка, как у него. Красная помада чуть подстерлась, и теперь девочка еще больше похожа на нее — такую же, как на портрете, что висит у них дома.        К Луизе с подругой подходит Ричард, обнимая их обеих за плечи. Он бросает взгляд на Эрвина с Лотаром, закатывает глаза, что-то говорит девочкам. Луиза хмурится, а ее подруга начинает смеяться.        — Ричард тоже мне помогал, — произносит Эрвин.        Лицо Лотара тут же кривится от недовольства.        — А, этот выскочка. Девки по нему сохнут, но ему на них всех насрать. Его привлекают другие прелести, если ты понимаешь, о чем я.        Эрвин ничего не отвечает, притворяясь, что ему понятно, о чем говорит Лотар. Другие прелести? Лотар имеет в виду занятия луком?        — Неудивительно, что он на тебя запал. Он любит неопытных, — язвительно говорит Лотар.        Эрвин снова смотрит на Ричарда. «Но я же его только раздражал, разве не так? Почему Лотар думает, что ему понравилось со мной заниматься?». Эрвин не решается произнести этот вопрос вслух, опять боясь показаться в глазах Лотара неразумным ребенком.        Ричард склоняется к уху Луизы, что-то ей говорит, и она снова смеется, складывая ему голову на грудь.        «Если ты кому-то нравишься, то сразу же это замечаешь, — продолжает раздумывать Эрвин, — По крайней мере, так всегда происходит в книжках. Ты не будешь кого-то унижать, если тебе он нравится. Или она».        Он вспоминает Мари, их вечные ссоры и шуточные драки. Вспоминает их последнюю встречу, то, как его рука лежала на ее талии. И, внезапно — «Мне больше нравится, когда ты молчишь».        Эрвин чуть не вскакивает со скамейки.        — Что такое? — слышит он голос Лотара, — Все-таки хочешь к ней подкатить?        — Я... хочу сказать ей спасибо. И наверное, пойти домой.        Лотар разочарованно смотрит на него.        — Ну как хочешь. Я тут еще задержусь, — он переводит взгляд на Амалию, которая шлет ему поцелуйчики.        Эрвин подходит к Луизе с Ричардом. Они стоят вдвоем, подруга Луизы куда-то ушла.        — Спасибо за то, что мне сегодня помогли, — обращается Эрвин к ним обоим, — Я хорошо провел время.        — Обычно так говорят чисто из вежливости. Если бы тебе действительно понравилось, то от мишени тебя было бы не оторвать, — говорит Ричард, не давая Луизе вставить и слова.        Эрвин холодно смотрит на него. Луиза отвешивает Ричарду подзатыльник.        — Ну-ка прекращай, — она поворачивает к Эрвину возмущенное лицо, — От этого злюки никогда хорошего слова не услышишь. Я рада, что тебе понравилось, Эрвин. Даже если не вернешься — ничего страшного. Приятно было с тобой познакомиться.        Она смотрит на него так, словно ожидает, что Эрвин скажет что-то еще. В ее глазах он видит какое-то непонятное нетерпение.        — Я тоже был рад познакомиться, — растерянно произносит он.        Ему кажется, что на секунду лицо Луизы искажается разочарованием, но она быстро улыбается и пожимает ему руку.        — Пока, Эрвин, — прощается она и отходит в сторону. Ричард смотрит ей вслед, переводит взгляд на Эрвина, запуская руку в волосы.        — Значит, тебе здесь не только стрельба из лука не понравилась, — посмеивается он.        — Не понимаю, о чем ты, — резко отвечает Эрвин.        Ричард выжидательно глядит на него, почти с таким же выражением лица, как и Луиза, — только приправленным хитрецой. Эрвин еще больше запутывается.        Они стоят несколько секунд в полном молчании, затем Ричард фыркает.        — Значит, мне тоже ничего не скажешь? Ну ладно, как знаешь, — он тоже протягивает руку Эрвину, — Бывай.        Эрвин неловко жмет ему руку, и Ричард отходит от него. Эрвин ищет глазами Лотара, находит его рядом с последней мишенью в объятиях Амалии. Он делает Лотару знак о том, что он направляется к выходу.        Дождь прошел, площадка перед зданием вся усеяна лужами разных размеров и форм, от мокрой земли исходит пьянящий густой запах. Эрвин вдыхает полной грудью. Он наконец-то чувствует облегчение после духоты зала и всех этих странных разговоров.        Он снова думает о подземелье. Знают ли там, как пахнет после дождя?              

***

       Дома он ужинает в одиночестве: отец ушел повидаться со своими друзьями — вероятно, вернется поздно и снова сядет работать. «Закрыть бы его кабинет на ключ и спрятать куда-нибудь», — мрачно думает Эрвин.        Он поднимается к себе и устало валится на кровать. Ну все, с одним долгом расправился. Осталось только помочь Мари с домашними заданиями до конца четверти и отнести этому бандиту книжку.        Из груди Эрвина непроизвольно вырывается смешок. Хулиган, который хочет читать книжки.        Мысль о книгах напоминает ему о том, чем он хотел позаниматься сегодня, и он тянется рукой к столику, беря учебник по истории. Из-под кипы книг что-то падает вниз. Эрвин свешивается с кровати.        На полу лежит журнал, который вручил ему Лотар. Эрвин совсем забыл о нем.        Он кладет учебник рядом с собой на кровать и поднимает с пола журнал. Снова на него с обложки смотрит пышная женщина с огромными кружками пива в руках. Ее платье еле прикрывает грудь. Над головой вьются буквы — «Пир плоти».        Эрвин хмурится. Надо было сразу выбросить журнал, зачем он вообще потащил его домой?        Он почти убирает журнал в сторону, но внезапно в нем просыпается несвойственное ему любопытство. Взрослые же не просто так покупают это? Если он хочет их понять, то он должен знать, что нравится таким парням, как Лотар. Ему не хочется выглядеть в их глазах скучным ботаником.        Эрвин смотрит на дверь, встает и закрывает ее на ключ. Мало ли, вдруг отец вернется пораньше и каким-то невероятным образом бесшумно зайдет в его комнату. Лучше ему не видеть, что сын читает в свободное время.        Эрвин садится на кровать и вздыхает. «Я делаю это ради исследования», — убеждает он себя и открывает первую страницу журнала.        С разворота на него похотливо взирает брюнетка, раздвинувшая ноги от края первой страницы до края второй. На ней ничего нет, руки лежат на округлой груди, пухлые губы широко раскрыты. Эрвин бросает взгляд ниже и тут же переводит его на лицо девушки. Это не первый раз, когда он видит обнаженную женщину: у отца есть атлас анатомии человека, в котором были картинки разных органов. Отец не раз сетовал на то, что эту книгу хотят запретить, и просил Эрвина никому о ней не рассказывать. Еще отца возмущало то, что в школах на уроках биологии школьникам ничего не рассказывают про устройство половых органов человека: «Безграмотность в этом плане ведет к трагедиям», — так говорил отец. Эрвин не понимал, как это может быть связано, и не решился тогда задать ему вопрос.        Но в таком виде женщин он никогда не видел — девушка в журнале сильно отличалась от иллюстраций, которые он видел в атласе. Глаза Эрвина невольно спускаются к черному треугольнику у нее между ног. Под темными волосами виднеется что-то розовое — похожее на цветы, которые распускались по весне в их саду.        «Так вот что ему нравится», — думает Эрвин про Лотара. Должно ли ему самому нравиться такое? Он не может понять, что чувствует, — только неловкость и желание побыстрее закрыть журнал.        Но пальцы листают дальше. На следующей странице изображена другая девушка: она лежит на спине, широко раскинув ноги, над ней склоняется крупный мужчина. Мышцы его рук и пресса напряжены, на груди нарисованы маленькие капельки пота. Медные волосы женщины разбросаны по подушке, левая рука мужчины крепко сжимает одну прядь. Другая его рука держится за член.        Голых мужчин Эрвин тоже видел. Но их члены в книжке выглядели совсем по-другому — они были схематичными, безвольными. Член этого мужчины обрамлен темными волосами, усеян толстыми венами, с кончика свисает капелька.        Эрвину кажется, что в комнате становится жарко, хоть он и открыл окно перед тем, как лечь на кровать. Он смотрит на нарисованную девушку: пальцы руки сжимают твердый сосок, другая тянется в направлении мужчины. На нее почему-то смотреть не так стыдно: ее лицо выглядит не так похотливо, как у первой, в глазах Эрвин видит что-то похоже на отчаяние — словно если она не коснется мужчины, то умрет.        Он расстегивает пуговицу рубашки, оттягивает ткань и обдувает разгоряченную кожу. Это из-за неловкости он так раскраснелся? Эрвин не может понять.        Пальцы листают дальше: на странице слева находится реклама борделя — «Лучшие девочки по соблазнительным ценам!», а правая страница смята и почему-то почти наполовину выдрана. Эрвин расправляет ее, разглядывая то, что на ней нарисовано.        На коленях стоит человек, опираясь на локти. Лицо оборвано, на картинке осталась только выгнутая спина. Позади человека стоит мужчина: руки сложены на зад того, кто стоит на коленях, лица тоже нет — осталось на обрывке, который, видимо, выдрал Лотар.        Они совокупляются — такое ведь слово использовалось в атласе? Эрвин снова смотрит на первого человека. Мускулистые руки, совсем не женские, ни намека на грудь. Из-под согнутой ноги виднеется головка члена.        Эрвин отбрасывает журнал, встает с кровати.        «Его привлекают другие прелести».        Грудь тяжело вздымается и опускается. Эрвину хочется ударить себя по лбу: как можно было быть таким наивным? Он вспоминает хитрый взгляд Ричарда в конце занятия: «Значит, мне тоже ничего не скажешь?».        Его охватывает злость. Он просто ребенок, глупый ребенок. И все эти книжки, которые он читает, совсем не помогают ему повзрослеть. В атласе про это совсем ничего не говорилось. «Люди совокупляются с целью деторождения. Мужчина оплодотворяет женщину, и женщина затем вынашивает ребенка». Но двое мужчин… Зачем им это делать?        Он бросает взгляд на раскрытый журнал на кровати. Вот почему Лотар почти вырвал эту страницу: потому что это гадко, противоестественно. «Мутация», — Эрвину в голову приходит слово. Он видит перед глазами картинки уродливых фруктов из учебника по биологии, ящериц с двумя головами и коров с третьим глазом на лбу.        Эрвин вспоминает о том, что мутации могут проявляться по-разному. У людей это тоже выражается в деформациях частей тела, различных заболеваниях.        Но если это заболевание, то почему он видит его изображение на картинке порнографического журнала? «Другие прелести». Лотар сказал это с невероятным отвращением.        Эрвин снова садится на кровать, не прикасаясь к журналу. Если у мужчин нет влагалища, то куда?.. Эрвин рассматривает картинку и понимает, и от этого ему становится еще хуже.        Рядом с руками мужчины, который стоит на четвереньках, Эрвин замечает надпись: «Ааа… Так… хорошо… Быстрее, быстрее!».        Эрвин смотрит на журнал так, словно тот с минуты на минуту на него набросится. Им это нравится? Он чувствует, как голова начинает идти кругом.        Вверху он видит еще одну надпись, на этот раз оборванную: «Внутри тебя так…». Пальцы мужчины впиваются в кожу того, кто стоит на коленях.        — Внутри тебя так… — Эрвин невольно произносит эти слова вслух, пытаясь понять, что же было на вырванном куске, и чуть не хлопает себя по губам.        Это ненормально. Почему он вообще задумался о том, что может говорить один из них?        Он в рассеянности листает дальше: снова девушки в разных позах с мужчинами; девушка наедине с собой, трогающая себя за промежность; двое мужчин и женщина между ними — член одного у нее во рту, другой вошел в нее сзади. Эрвин долистывает до конца — больше картинок с двумя мужчинами он не находит.        Он возвращается в самое начало, снова смотрит на рисунок с девушкой, которая тянет ладонь к смотрящему на нее мужчине. Рука Эрвина сама собой переворачивает страницу.        У мужчины, который стоит сзади, светлые волосы на груди и в паху. «Прямо как у меня», — невольно думает он и тут же злится — нечего сравнивать себя с каким-то… с каким-то…        Он снова возвращается к странице с первой парой. Взгляд останавливается на сосках на груди женщины, опускается ниже, к рыжим волосам в самом низу.        Внутри тебя так…        Эрвину хочется выругаться, но это ему не поможет. Он закрывает глаза и ложится на спину. Ткань штанов спереди плотно натягивается.        «Может, если я просто полежу, оно само пройдет», — его охватывает отчаяние. Он всегда рассматривал это как очередную обязанность — то, что с ним происходило по утрам. Расчесаться, почистить зубы, и... Он не решается даже произнести это слово у себя в мыслях.        Такие действия всегда сопровождались приятным чувством облегчения — ничего больше. И ощущалось это состояние по-иному — как груз, который необходимо сбросить.        Но то, что происходило с ним сейчас, совсем не было похоже на обычную утреннюю рутину. По телу будто проходили волны, кончики пальцев сладко сводило. Ему хотелось двигаться, хотелось касаться, издавать звуки — но Эрвин лежал смирно, сжав зубы и зажмурив глаза. Если достаточно подождать, оно пройдет.        «Может, подумать о чем-то неприятном?» — приходит в голову Эрвина мысль. Иногда такие неловкие ситуации заставали его в общественных местах, и тогда он изо всех сил вспоминал что-нибудь скучное, что-то, что могло его отвлечь.        Неприятное… Перед глазами Эрвина возникает картинка с двумя мужчинами. Да, что-то достаточно отвратительное, гадкое, это должно ему помочь.        Ткань штанов натягивается так, что ему становится больно. Эрвин вскрикивает со злостью и ударяет кулаком по покрывалу. Почему не помогает? Почему стало еще хуже?        Он встает с кровати и расстегивает пряжку ремня, чуть спускает штаны. Если никак не избавиться, то лучше просто покончить с этим. Эрвин достает из штанов член и морщится: головка вся влажная, он пульсирует в его руках. Когда он сжимает ладонь у основания, то громко вздыхает и мотает головой из стороны в сторону — что он делает, что он делает?!        Он смотрит на журнал: страница загнулась так, что ему видно как картинку с рыжей девушкой, так и двух мужчин на другой странице. Он решает ничего не поправлять, просто сфокусироваться на девушке.        Рука начинает двигаться взад-вперед.        — Ах, — с губ Эрвина снова срывается звук. Он стискивает ладонь на члене так, что ему становится больно. «Закрой свой рот», — в ярости думает он. Может, боль поможет ему, может, от боли это все пройдет.        Пульсации не прекращаются, а становятся еще сильнее. Взгляд падает на совокупляющихся мужчин, и Эрвин откидывает голову в сторону так сильно, что у него хрустит шея.        Он опять смотрит на девушку, на ее упругую грудь, твердые соски. Движения руки становятся все более частыми. Но внимание Эрвина долго не удерживается на девушке: он глядит на возбужденный член мужчины, не сводя глаз с капли на конце. Перед глазами возникают картинки: нарисованная рука движется в ритме с его рукой, пресс сжимается, и из члена на живот исторгается сперма. Эрвин почти чувствует эту влагу на своем животе и зажмуривается, мотая головой, — нет, нет, этого не должно с ним происходить.        Эрвин открывает глаза, фокусируясь на девушке — на ее медных волосах, руке, тянущейся вверх, туда, где на нее направлена набухшая головка. Он тяжело дышит, чувствуя скорое окончание.        И снова взгляд падает на мужчин — на ладони, сжимающие ягодицы. «Так… хорошо… Быстрее, быстрее!».        — Аххх, — стонет Эрвин и прикусывает губу.        «Заткнись. Закрой свой рот».        Эрвин чувствует, что он на грани, закидывает голову вверх, и из груди снова вырывается стон — непрошеный, грубый и хриплый. Он представляет под собой тело — но не может понять, кто это, может только двигаться взад-вперед и изо всех сил пытаясь не вскрикнуть. Он ударяет себя по щеке, продолжая двигать рукой — еще чуть-чуть, еще немного…        Перед глазами возникает выгнутая белая шея, и рука Эрвина сжимается на члене, другая взмывает в воздух, пытаясь ухватить что-то невидимое. «Нет, — в отчаянии думает он, еще больше усиливая ритм внизу, — Это не то, что я…». Он снова стонет, тут же прерывая звук ладонью.        «Мне больше нравится, когда ты молчишь».        Тело Эрвина начинает содрогаться в такт толчкам, по сжимающей член руке стекает горячая влага. На миг перед ним возникает лицо, но оно тут же скрывается, погребенное под ужасом и наслаждением. Ему хочется кричать, но он не позволяет себе издать ни звука, впиваясь зубами в нижнюю губу. Он чувствует, как зажившая царапина на губе начинает вскрываться, по коже стекает кровь.        Его трясет, голова кружится. Колени сами собой подгибаются, и Эрвин опускается на пол, пытаясь выровнять дыхание. По телу все еще проходят сладкие судороги.        Кровь с губ падает на пол, смешиваясь со спермой. «Я омерзителен», — думает Эрвин и сжимает руки в кулаки, с ненавистью смотря на распахнутый журнал на кровати.        Эрвин поднимается, шатаясь, открывает шкаф, достает полотенце, вытирается. Он с отвращением смотрит на лужицу на полу, берет одну из своих старых рубашек, стирает с пола сперму и кровь. Чуть позже он спустится вниз и сожжет ее в камине — нужно успеть это сделать до прихода отца.        Он хватает журнал и хочет вырвать ту гнусную страницу с парой мужчин, но рука останавливается. Поврежденная губа болезненно пульсирует. «Как я это объясню?», — думает он, касаясь царапины.        Эрвин прячет журнал между книжками, спускается вниз, сжигая рубашку в камине. Ему приходится открыть все окна, чтобы выпустить из дома едкий дым.        Он поднимается к себе, ложится на кровать, свернувшись в клубочек. Мысли о том, что произошло ранее, вертятся в голове как назойливый рой пчел, и Эрвин еле преодолевает желание себя избить.        «Это случилось всего один раз и больше такое не повторится», — убеждает он себя. Одна ошибка — больше он ее не сделает.        Он закрывает глаза и потихоньку проваливается в сон.              

***

       Утром Эрвин старательно обходит то место, которое он протирал вчера вечером, несмотря на то, что весь пол сияет чистотой. Когда он просыпается, то понимает, что сегодня исполнение обычной утренней обязанности в туалете ему не грозит, — что приносит ему неимоверное облегчение. Как бы Эрвин этого ни отрицал, вчерашнее наваждение непременно бы вспомнилось, как только он бы залез рукой себе в штаны.        Царапина на губе неприятно пульсирует.        Он собирается в школу, стараясь настроить себя на учебный лад, осторожно достает учебник из стопки на столе, стараясь, чтобы злополучный журнал не выпал оттуда. «Сегодня вернусь и выброшу его», — решает он, надевая пиджак и поправляя галстук.        Ночью он проснулся от того, что скрипнула дверь. Эрвин приоткрыл глаза и тут же их закрыл, поняв, что к нему решил заглянуть отец. На полу сверкнула полоска света из коридора и сразу же скрылась за дверью. Отец на цыпочках подошел к кровати, сдерживая дыхание. От него пахло алкоголем и табаком.        Эрвин думал, что он сядет на кровать и погладит его по голове, но отец так и остался стоять подле него. Он вздохнул, и Эрвину показалось, что с его губ сорвался еле слышный всхлип. Но, возможно, у него разыгралось воображение после сна. Все это было странно: отец никогда не нарушал его покой и не заходил без спросу в его комнату. Сколько же он выпил? И о чем он сейчас думал?        Отец простоял возле кровати несколько минут, а потом тихонько вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Когда дверь закрылась, Эрвин привстал на кровати, резко захотев окликнуть его. Но момент уже был упущен.        В школе Эрвин с неудовольствием для себя понимает, что ему неловко смотреть на Мари. Она, правда, этого не замечает, чему Эрвин несказанно радуется: от ее расспросов он засмущался бы еще больше, и Мари бы сразу просекла что-то неладное. Каждый раз, когда она откидывает волосы, обнажая шею, ему хочется выбежать из класса в туалет и брызнуть в себе лицо холодной водой.        Если бы она поняла, что с ним происходит, то что бы он ей ответил? «Твой брат виноват в этом! Он дал мне этот чертов журнал». Мари бы только разозлилась и отлупила его, а драка могла перейти во что-то иное, в то, что произошло с ними тогда в ее комнате. От мысли об этом он покрывается неприятными мурашками.        Вечером у себя в комнате Эрвин осторожно достает журнал. Отец еще был в школе, проверяя домашние задания учеников, поэтому ничего не мешало Эрвину спуститься вниз и сжечь журнал в камине. Но он просто стоит на месте, пялясь на вульгарную женщину на обложке. «Пир плоти» — скачут у него перед глазами ярко-красные буквы. Эти два слова не вызывают в нем ассоциаций с получением удовольствия, он вспоминает только картинки из главы учебника по истории, которая повествует про убийства титанами людей. Огромная тварь с стеклянными глазами засовывает себе в рот кричащую девушку, рядом валяются куски тел других жертв.        «Отвратительное название», — думает Эрвин. Низкое, грязное, достойное таких же тварей, как титаны.        Таких же тварей… Эта мысль дает Эрвину идею. Он отправит этот журнал в то место, где ему будут рады. В эту субботу он как раз отравится туда.              

***

       В день его рождения ярко светит солнце, небо до краев заполнено ослепительной голубизной, а кроны деревьев за окном сияют золотыми и пурпурными красками. Эрвин стоит у окна в гостиной и улыбается.        Пятнадцать. Ему нравится эта цифра.        — Скоро на торт не будут влезать свечки, — шутливо говорит отец, — Придется заказывать побольше.        Он по традиции встал пораньше с утра и испек торт из самодельных бисквитных коржей, масляного крема и карамельного сиропа. Сверху этой же карамелью отец написал «Эрвин» и нарисовал рожицу, которая больше походила на поросенка, чем на сына.        — Папа, у нас же будет торт вечером в ресторане, — стонет Эрвин, втайне радуясь — папина выпечка была всегда невероятно вкусной.        — А вдруг он окажется невкусным? — обеспокоенно говорит отец, — Так что вот, пробуй.        Он аккуратно зажигает свечки. Эрвин чуть опускается вперед, готовясь задуть колышущиеся огоньки.        — Подожди! — вскрикивает отец, — А как же желание?        — Как ты узнал, что я его не загадал? — бормочет Эрвин.        — У тебя по лицу все видно.        Эрвин закатывает глаза. Загадывать желания глупо. Он сам должен получать то, что хочет, разве это не так? Надеяться на судьбу — это так по-детски. А ему ведь уже пятнадцать.        «Я хочу, — размышляет он, — Знать свои желания. И самому их исполнять».        Эрвин решительно задувает свечи. Отец хлопает в ладоши, Эрвин смущенно садится на стул.        — Пап, — робко начинает он, когда отец раскладывает кусочки торта по тарелкам, — А можно я с собой возьму немного? Туда.        Отец не сразу понимает, о чем он говорит.        — В подземелье, — быстро произносит Эрвин.        — А, конечно! — лицо отца сияет, — Сказал бы ты раньше, я б приготовил еще один.        Они едят, непринужденно болтая, и Эрвин еле останавливается от того, чтобы не взять себе третий кусок. Он пьет чай, и его аромат снова напоминает ему о Кенни. По телу пробегает дрожь. Что произойдёт сегодня между ними? Может, хотя бы в этот раз они обойдутся без драки.        — Эрвин, — обеспокоенно спрашивает отец, — Что опять у тебя с губой?        Эрвин чуть не давится куском торта.        — Я... задел ее случайно ночью, — неловко объясняет он.        Отец смотрит на него так, словно не верит ни одному его слову, но ничего не говорит.        На улице так тепло, что Эрвин даже не надевает пиджак, хоть и берет с собой куртку на всякий случай — вечером может резко похолодать. По настоянию отца он надевает светло-сиреневую рубашку — подарок Мари на прошлый день рождения.        — Она мне уже маленькая! — возмущается Эрвин. — Но она так тебе идет, — довольным взглядом осматривает его отец, — Ну натягивается немного на груди, да, ну и что — зато смотри, как подчеркивает мускулы.        Эрвин краснеет, жалея о том, что папа уйдет из дома позже — так бы он успел переодеться во что-то другое.        Непривычно теплые лучи октябрьского солнца приятно греют кожу, дует легкий ветерок. Ему хотелось бы пройтись пешком, но тогда бы он никак не смог доставить ящики с провизией, и поэтому Эрвин садится в повозку и отправляется в свое уже привычное путешествие до подземелья.        После ослепительных осенних красок города трущобы выглядят еще более мрачными, чем обычно. Глаза Эрвина долго привыкают к темноте. Запахи осенних листьев сменяются помойным смрадом, пение птиц уступает место шуму Подземного города. Улицы, как всегда, полупусты в это время дня, сегодня по пути к пункту благотворительности Эрвин не встречает никаких знакомых.        Он располагается в той же комнате, раскладывая товары на столе и оставляя на дне ящика книгу, которую попросил Кенни, и журнал. Рядом с ними лежит кусок торта. «Интересное сочетание», — хмыкает про себя Эрвин.        Сегодня к нему возвращаются те же девушки, что приходили в прошлый раз. Они шарятся в косметике и кидают взгляды на Эрвина — в этот раз они хихикают еще больше и рассматривают его гораздо чаще, чем ему хотелось бы. «Наверное, дело в этой рубашке», — мрачно думает он. Может, все-таки стоило взять с собой пиджак.        Также приходит тот мужчина, который мерил перчатки отца: сегодня он кровожадно улыбается и спрашивает, нет ли среди товаров крепкой веревки и ножей. Эрвин нервно сглатывает, отвечая отрицательно и предлагая ему взять вместо этого книг и конфет.        В остальном не происходит ничего примечательного — люди приходят и уходят, задают ему вопросы, иногда остаются на подольше, чтобы поболтать. Эрвина удивляет то, насколько спокойно они разговаривают с ним — это так разительно отличается от их первоначального отношения. Они рассказывают о своих семьях и проблемах, интересуются погодой, расспрашивают его о товарах. Эрвин с изумлением для себя замечает, что ему нравится с ними разговаривать — а ведь еще месяц назад он бы от них только нос и воротил.        Вечер приходит быстро, а с ним и волнение — придет ли в этот раз Кенни? Неужели книжка действительно стоит того?        В пять часов в коридоре раздаются оживленные голоса. «Еще посетители?», — удивленно думает он. К этому времени обычно к нему уже никто не являлся — кроме Кенни. Дверь распахивается и в комнату вваливаются три человека. Один из них заливисто смеется, другой шатается из стороны в сторону — от него явно разит алкоголем. Третьим оказывается Кенни.        — Привет, дружок, — говорит тот, что покачивается. Белобрысый с повязкой на глазу. Как его звали? Кажется, Эмиль.        — Че, у тебя тут все растащили уже? Для нас только самое говно осталось, да? — гогочет парень с короткой стрижкой. Его имени Эрвин вспомнить не может.        — Тише, Виг, — шипит Кенни.        — Может, наш кормилец приберег для босса самое сладенькое, — говорит Эмиль заплетающимся языком.        Он приобнимает Кенни за плечи, склоняется к его уху. Кенни фыркает и слегка отталкивает его на стул у стены. Эмиль разваливается на нем, широко расставив ноги. Кенни садится рядом с ним, что-то шепчет ему на ухо. Виг подходит к столу, алчно разглядывая товары и ощупывая все руками. Под его ногтями Эрвин замечает грязь.        — Убери свои лапы, Виг, — резким голосом приказывает ему Кенни.        — В смысле? А как тогда?.. — дуется тот.        — Ты их мыл, как я тебе говорил?        Виг растерянно почесывает голову.        — Ну…        — Прочь от стола.        Виг тут же прячет руки в карманы и отходит от стола, что-то рассерженно бормоча.        — Что ты там вякаешь? — под ледяным взглядом Кенни Виг съеживается.        — Ничего важного, босс.        — Повтори, — властно говорит Кенни.        — Я… это… то, что ты такой чистюля, не означает, что мы должны повторять за тобой, — произносит он еле слышно.        Кенни опасно прищуривается.        — Я не хочу подхватить от вас какую-нибудь заразу. Поэтому вы должны меня слушаться.        — А от него ты не боишься ничего подхватить? — бурчит Виг.        — Он выглядит чистым, — Кенни неохотно признает, — От него не разит помоями, как от тебя.        — Ах вот оно что, — подает голос Эмиль, — Вот почему ты сюда так зачастил. Хочется нюхать чистеньких мальчиков с поверхности, да?        Он закашливается — локоть Кенни прилетает ему прямо в живот.        — Еще одно слово — и я выставлю тебя за дверь, — Кенни переводит взгляд на Эрвина, — Ты принес то, что я просил?        Эрвин кивает и тянется за коробкой. Его губы поневоле растягиваются в улыбке — он почему-то получает удовольствие от ссоры Кенни с его дружками.        — Вот, второй том, — он протягивает Кенни книжку, — Мой отец… мой отец был очень рад узнать, что тебе понравилась эта книга.        Глаза Кенни широко раскрываются. Он тут же отводит взгляд, пряча лицо за челкой.        — Значит, это твой папаша снабжает нас литературой. Наивно с его стороны думать, что для нас это вещи первой необходимости.        Эрвин хмурится. Виг смеется, доставая из кармана свернутую сигарету.        — На растопку эта хрень только сгодится. Нафига они еще нужны? — со знанием дела говорит Виг.        Кенни выхватывает у него сигарету.        — Здесь нельзя курить, — процеживает он.        Виг выругивается, кидая злобный взгляд в сторону Кенни.        — Трогать нихера нельзя, курить нельзя. Зачем мы вообще за тобой тащились? — ворчит он.        — Я вас не просил. Этот, — он указывает на Эмиля, — За мной увязался, а ты почему-то решил пойти с нами.        Эмиль смеется, чуть не падая со стула. Он опускает голову на плечо Кенни, кладя ладонь на его бедро.        — Боссу нужна охрана. Кто знает, что этот ушлепок удумает с тобой сделать?        Кенни сбрасывает его руку.        — Прекрати.        Эмиль приподнимает голову, вперяя единственный глаз в лицо Кенни. Его белые волосы растрепались, щеки раскраснелись от выпитого алкоголя.        — В прошлый раз ты вернулся отсюда потрепанным. На тебя совсем не похоже, — говорит Эмиль напряженным голосом.        — Еще одно слово… — разъяренно начинает Кенни.        — И что? Натравишь на меня своего блондинчика? — глаз Эмиля яростно блестит.        В ту же секунду он оказывается на полу, стул падает рядом, грохоча на всю комнату. Эрвин вскакивает, готовый звать на помощь полицию.        — Чтобы справиться с тобой, мне никто не нужен, — Кенни обращается к Эмилю, стоя спиной к Эрвину, — Ты сам это прекрасно знаешь.        Он ставит ногу на грудь Эмилю, когда тот пытается встать. У Эрвина невольно пробегают мурашки по коже. Лицо Эмиля запрокинуто вверх, но в нем Эрвин не видит злости, только страх и еще что-то, странным образом похожее на… возбуждение? Эрвин отводит взгляд.        — Усек? — нарушает молчание Кенни, — Веди себя хорошо.        «Веди себя хорошо». Значит, он со всеми такой. Колкий, властный, не допускающий и капли неповиновения.        Виг растерянно переводит взгляд с Кенни на раскинувшегося на полу Эмиля.        — Как скажешь, — тот улыбается, — Но я тоже хочу что-нибудь себе взять. Можешь проверить мои руки. Достаточно чистые?        Он вскидывает ладонь вверх. Кенни берет ее в свою, внимательно осматривает пальцы. Затем он проделывает то же самое со второй рукой. Эмиль все это время не отрывает от него хищного взгляда, от которого у Эрвина в груди возникает какое-то гадкое чувство.        — Пойдет, — заключает он, — Можешь встать.        Эмиль пытается подняться и не удерживает равновесие. Виг хватает его под руки и помогает встать на ноги.        — Я тоже посмотрю, босс? — робко говорит он, — Клянусь, я не буду ничего трогать.        Кенни только отмахивается от него — мол, делай, что хочешь.        Оба мальчика подходят к столу. Повязка на глазу Эмиля немного съехала в сторону: Эрвин видит, что на месте глазницы кожа грубо сморщилась — как будто ее вдавили внутрь. Ни ресниц, ни шрама — только морщинистая кожа.        Эмиль замечает его взгляд.        — Что, не нравится? Такие уродцы на тебя еще не смотрели, да? — он еще больше оттягивает повязку, — А я таким родился. Кто-то сверху решил, что одного глаза мне будет достаточно. Страшно?        Эмиль перегибается через стол, оказываясь в нескольких сантиметрах от лица Эрвина. Тот еле сдерживается, чтобы не податься назад.        — Тут у нас и похуже можно встретить. Хочешь посмотреть? Я могу устроить тебе экскурсию — поинтереснее той лажи, на которую вас водили.        — Я… — в горле у Эрвина пересыхает.        — Эмиль, — предостерегающе говорит Кенни. Тот вздыхает и прячет поврежденную кожу под повязку.        — А мне папаня рассказывал, что знал мужика с двумя хуями, — радостно произносит Виг, — Прикиньте, можно один всунуть…        — ВИГ! — кричит Кенни, — Никто тут не хочет слушать бредни твоего полоумного папаши.        — Но это правда! — восклицает Виг, — Тот мужик работал в том же борделе, где ты…        В затылок Вигу прилетает скомканная сигарета. Мальчик вскрикивает, опускается на пол, пытаясь вернуть сигарете прежнее состояние.        — Л… Кенни, ну зачем ты так, это же была моя последняя, — стонет он.        — Твой папаша плохо тебя воспитал. Приходится отдуваться за него, — возмущается Кенни, — Быстро смотрите, что хотели, и уходим.        Эмиль хохочет, Виг грустно осматривает остатки сигареты.        — Ты какой-то молчаливый сегодня, блондинчик, — обращается к Эрвину Эмиль, — Босс и тебя вышколил?        Эрвин отвечает ему невозмутимым взглядом, но внутри у него все переворачивается.        — Я не вмешиваюсь в чужие дискуссии.        — Дис-что? — непонимающе смотрит на него Виг.        — Мне не хотелось вас прерывать, — поясняет Эрвин.        — Ааа, — протягивает Виг.        Эмиль пристально рассматривает его, и Эрвину это совсем не нравится. Он ищет взглядом Кенни, но тот не глядит в их сторону, погруженный в книгу.        — Ты приоделся сегодня, я смотрю, — прищуривается Эмиль, — Рубашечка на тебе хорошо сидит.        Кенни отрывается от книги. Эрвин неловко поправляет галстук.        — Праздник какой-то? Свидание? Или ты так для босса постарался? — продолжает расспрашивать его Эмиль.        Кенни захлопывает книгу, кладет локоть на спинку стула.        — У меня сегодня день рождения, — Эрвин решает сказать правду.        — День рождения! И ты решил провести его в подземелье, — Эмиль удивляется, — В тесном кругу уродцев и крыс.        — Я обещал принести то, что он просил. Я исполняю свои обещания.        — Может, ждешь от нас подарка? Даже не знаю, что тебе дать. Босс, есть идеи?        Кенни ничего ему не отвечает, продолжая разглядывать Эрвина. В животе что-то сжимается. Эрвин в ожидании смотрит на мальчика, но тот продолжает молчать.        — Сколько тебе исполняется? — задает вопрос Эмиль, не дожидаясь ответа от Кенни.        — Пятнадцать, — опять решает быть честным Эрвин.        — О, какой большой мальчик, — присвистывает Эмиль.        — Мне, кажись, столько же, — чешет затылок Виг, — И тебе, Эмиль. А тебе сколько, босс?        — Понятия не имею, — отрезает Кенни, — Но он думает, что мне восемь.        Кенни указывает подбородком на Эрвина.        — Правда, что ли? — озадаченно смотрит на Кенни Виг.        — Конечно, нет, болван.        Он произносит это со спокойной уверенностью, перекладывает одну ногу на другую, подергивая плечами. Широкая рубашка чуть соскальзывает вниз по руке, обнажая кожу. Это настолько приковывает внимание Эрвина, что он не замечает, как Эмиль оказывается рядом с ним. Он сует руку в ящик и достает оттуда журнал.        — Смотри-ка. Это ты себе взял, чтобы на досуге тут не скучать?        Виг тут же подскакивает к Эмилю.        — Ого! Порнуха с поверхности. Ну-ка, че там есть, покажи.        — Скукота, — листает Эмиль страницы, — И вы на это дрочите? О, гляди, тут кто-то вырвал страницу.        Эрвин напрягается. Кенни встает со стула и подходит к Эмилю с Вигом, поправляя рубашку.        — Кому-то не очень нравится, когда мальчики любят друг друга, — ухмыляется Эмиль, — Слишком развратно для чистоплюев с поверхности?        Эмиль смотрит на Эрвина. Он не знает, что отвечать — сколько уже дней подряд он пытается забыть ту злосчастную страницу, и теперь слова Эмиля воскрешают ее перед глазами.        — Я уверен, что мужчины с поверхности такими извращениями не занимаются. Поэтому хотел отдать журнал вам. Нам наверху такое не нужно.        Брови Эмиля взмывают вверх.        — Вот, значит, ты как думаешь?        Он кладет руку на плечи Кенни. Тот немного вздрагивает, но никак не протестует. Грудь Эрвина болезненно сдавливается — наверное, от отвращения. Эмиль проводит пальцами по шее Кенни.        — Что ты пялишься? Тебе что-то не нравится? Ах да, мальчики с поверхности же таким не балуются, — говорит Эмиль.        Кенни напряженно смотрит на Эрвина.        — Или, может, ты втайне завидуешь? Ясен хрен, ты такое видишь только на картинках в журналах для дрочки. Зуб даю, тебе еще никто не давал. А, Кенни? Согласен?        — Меня не волнует, давал ли ему кто или нет.        — Может, ты такой себе подарок хочешь? — Эмиль не успокаивается, — Чтобы кто-то наконец-то раздвинул ножки? Или сам хочешь кому-нибудь дать?        Эрвин чувствует, как воздух в помещении накаляется. Его руки сами собой сжимаются в кулаки. Заткнуть бы его, чтобы он перестал изрыгать эту грязь. И лишить его второго глаза.        — Ууу, этот-то даст, смотри, как глазенками своими тебя буравит, — он хлопает Кенни по плечу, — Позарился на такую падаль, как мы, потому что думает, что к нам в штаны залезть проще, чем к какой-то выпендрежной девчонке. Мы же за гроши продадимся, да?        Эрвин бросается вперед, перегнувшись через стол, пытаясь достать кулаком до лица Эмиля. Костяшки его пальцев почти касаются кожи на лице Эмиля, но Кенни быстро хватает белобрысого за шиворот и оттаскивает его от стола. Тот брыкается, почти вырываясь — спереди его останавливает Виг.        — Эмиль, ты че? Босс же сказал — никаких драк!        — Он сам начал! Думаешь, я не отвечу?!        — Вон, оба! — приказывает Кенни.        — А я-то за что?! — обиженно говорит Виг.        — Будешь его сдерживать. Я скоро приду.        Виг выводит сопротивляющегося Эмиля из комнаты. Перед тем, как дверь закрывается, он успевает окатить Эрвина потоком ругательств.        — Какой день рождения без драки, — спокойным голосом произносит Кенни, когда они оказываются наедине, — Или так говорят про свадьбы?        — Не извинишься за своих дружков?        Кенни бросает на него презрительный взгляд.        — Ты сам начал нас поносить.        — Ничего не путаешь?        — Бросаешься такими смелыми словами как «извращения». Здесь никаких извращений нет. Мы находимся в подземелье. Помни, куда ты пришел.        Эрвин рассерженно отворачивается. А чего он от них ожидал? Они выросли в этой помойной яме, кто знает, чем они вообще тут занимаются.        — Твоя рубашка, — Кенни указывает взглядом на шею Эрвина.        Эрвин опускает взгляд вниз. Одна из пуговиц оторвалась, обнажая ключицу и часть груди. Он пытается соединить ткань, но ничего не выходит — рубашка ему мала.        Он смущенно смотрит на Кенни. Мальчик бесстрастно рассматривает его, и от этого Эрвину становится еще более некомфортно.        — С чего он так взъярился на меня? — неожиданно для себя спрашивает Эрвин.        — Эмилю не очень нравится, что я прихожу сюда каждые выходные. Боится, что я уйду на поверхность.        — А ты хочешь?        — Я уже отвечал тебе — нет.        Они стоят в молчании, не отрывая друг от друга глаз. Эрвин замечает, что синяк на шее Кенни почти зажил. Рука Кенни ложится на это место, поглаживая кожу, будто он опять в точности знает, о чем думает Эрвин. Его губы приоткрываются, он собирается что-то сказать, но одергивает себя, опуская руку вниз.        Он залезает в карман и вытягивает вперед ладонь — в пальцах зажаты часы.        — Извиняться за них я не буду. Но могу отдать тебе это. В честь дня рождения.        Эрвин недоверчиво смотрит на него, ожидая какой-то подвох. Кенни продолжает держать перед собой часы. Он чуть покачивает рукой, словно хочет сказать — «ну же, бери, пока дают».        Эрвин протягивает ладонь, касается цепочки, задевая пальцы Кенни. Мальчик тут же отводит руку назад, когда часы оказывается у Эрвина.        — Спасибо, — бормочет Эрвин.        Кенни посмеивается.        — Благодаришь меня за украденные у тебя часы. Ты действительно хорошо воспитан. Правда, в вопросе извращений у тебя явно есть пробелы.        Кенни отворачивается, подходя к стулу и хватая оставленную им книжку. Эрвин внезапно чувствует смятение, оглядывается по сторонам, словно что-то в этой комнате может ему подсказать, что делать. Его взгляд падает на журнал.        — Подожди, — произносит Эрвин почти отчаянно, — Есть еще третий том.        Кенни оборачивается с недовольным лицом.        — И что же ты его сразу не принес?        — Ты меня об этом не просил, — посмотреть в глаза Кенни — выше его сил.        — Откуда я мог об этом знать? В следующий раз принеси все, если там есть еще.        «В следующий раз». У Эрвина учащается дыхание.        — И, может, — ему хочется себя остановить, но уже поздно, —Ты поможешь мне понять... почему... они это делают.        Взгляд Эрвина красноречиво указывает на журнал. Он поднимает глаза, обреченно смотря на Кенни. Мальчик удивленно глядит на него в ответ и заливается смехом, отчего Эрвин сразу же жалеет о том, что он открыл рот.        — Хочешь, чтобы я занялся твоим сексуальным воспитанием? С этим настолько плохо на поверхности? — с насмешкой говорит Кенни, но в голосе не слышится привычных злобных ноток. В его серых глазах Эрвин видит совсем не свойственную ему игривость.        — Я просто хочу понять, почему так происходит. Мне это может помочь в жизни, такое знание людей.        — Тц. В исследовательских целях, значит. Хорошо. Я принесу тебе кое-что получше для наглядного пособия, — Кенни указывает на журнал.        — Значит… до следующей недели? — неуверенно произносит Эрвин.        Кенни ничего не говорит в ответ, только смотрит ему в глаза, и потом чуть опускает взгляд. Туда, где от рубашки оторвалась пуговица. Эрвина обдает волной жара — но это неудивительно, сегодня же такой теплый день.        — Накинь что-нибудь, когда будешь уходить. Кое-кто здесь интересуется мальчиками совсем не в исследовательских целях. Для них ты словно лакомый кусок.        Лакомый кусок… Эрвин хлопает себя по лбу, запуская руку в ящик.        — Это… это торт, который испек мой отец, — Эрвин мнет сверток у себя в руках, — Я хотел его кому-нибудь отдать и забыл. Ты… хочешь?        Кенни снова распахивает свои узкие глаза, его рот округляется. Эрвин нерешительно протягивает ему сверток.        — Я не хочу вас отравить, — поясняет Эрвин, предваряя расспросы Кенни, — Даже после того, что вы мне сделали.        Кенни стоит на месте, не двигаясь. «Конечно, он откажется, — думает Эрвин, — Он слишком осторожный, чтобы мне настолько доверять».        — Торт, — наконец произносит Кенни, — Это что-то сладкое?        Он сдвигает брови, не отрывая глаз от кулька. На его лице появляется задумчивое выражение — словно он столкнулся с какой-то загадкой. — Да, это сладкая выпечка с кремом и карамелью. Мой отец очень вкусно их готовит. Он… он бы приготовил вам целый, если бы я раньше об этом сказал.        Кенни нервно усмехается.        — Целый, говоришь? — он медленно протягивает руку к свертку, — У тебя еще есть шанс попросить его. Если мне понравится.        Он забирает сверток и быстро отходит к выходу из комнаты. У двери он оборачивается, словно хочет сказать что-то еще. Его рот приоткрывается, но он тут же прячет свое лицо за черными волосами, выходя в коридор. Оттуда раздаются возмущенные голоса, мгновенно прерываемые звонким «Тихо»!        Эрвин открывает возвращенные Кенни часы, ахает, захлопывает их и начинает в панике собирать товары. Он опоздает на собственный день рождения. Почему-то эта мысль заставляет его улыбаться.