Один из нас

      День 22       Я поднимаю голову вверх и смотрю на звездное небо. Оно такое черное, что кажется, будто по нему рассыпаны бриллианты, форму которых можно рассмотреть, если немного напрячь зрение. Но я этого не делаю, потому что мне нельзя отвлекаться. Я немного отодвигаю черную маску от лица и глубже вдыхаю свежего воздуха. Мне нельзя снимать ее с себя, чтобы у Пожирателей не возникло особого желания выцепить именно меня из всей кучки орденовцев. Каждый раз покидая площадь Гриммо 12 я сильно рискую. Возможно на языке Бруствера или Грюма, это и называется «защита взамен на все мое состояние», но я не уверен. В любом случае после второй операции, я не то чтобы против. Довольно приятно шинковать уродов, что издевались над моей матерью, да и в принципе над всей семьей. То, что расплавляется внутри меня и течет лавой по венам, я люблю называть возмездие. Именно оно каждый раз подначивает меня. Шепчет, что я должен первый поднимать руку на вопрос «есть ли добровольцы». Грюм, кажется это понял. Мне сократили вылазки. Сегодня у меня последняя операция на этой неделе. Они установили лимит. Это даже смешно. Грюм сказал: «еще одного сумасшедшего мне не хватало», видимо помимо него самого. Не зря же его лицо так изуродовано. Справа слышу взрыв, затем отборный мат Джорджа Уизли, а потом он сам вылетает из здания, окруженный черным дымом. — Быстро, быстро, — он пихает меня в плечо и мы несемся вдоль стены, огибаем особняк с другой стороны и затаиваемся. — Сколько? — спрашиваю я, поворачиваясь лицом к рыжему. — Пять, два ранены и в отключке, — отвечает Уизли, глядя прямо перед собой в закопченное окно первого этажа. — А наших? Я спросил это совсем не задумываясь. Нет, я вовсе не привык так быстро к тому, что Орден это теперь «наши». Но осознание сказанного пришло позже, когда Уизли смерил меня непонятным мне взглядом. В его глазах была насмешка или удивление? А может и то и то. Но он промолчал, чего уж я точно не ожидал. — Трое, Анджелина застряла наверху, надо ее вытащить. Мы притаились снаружи и следили за тем, чтобы противоаппарационный купол никто не снял и он продержался все то время, пока мы тут. Внутри дома происходила самая настоящая бойня. Я не мог оставаться снаружи и каждые пять минут сообщал об этом Уизли, но тот грозился проклясть меня или еще хуже, сдать Грюму. В итоге, когда Пожирателей осталось всего трое, мы снова обогнули дом и зашли с черного входа. Уизли шел впереди и делал это так медленно, что ужасно раздражал меня. — Я наверх, ты прикрой Роя. Рыжий мчится спасать девчонку, а я остаюсь один и успеваю лишь проследить траекторию его кивка. Весь дом в дыму и огне, нас почти никто не видел, поэтому у меня есть целая минута, чтобы понять кто такой Рой. Это парень лет двадцати, брюнет с окровавленной ногой и ожогом на пол лица. На него наступает какой-то пухлый Пожиратель, мантия которого местами оборвалась и теперь выглядит, как кусок половой тряпки. Я прячусь за колонну и собираюсь выстрелить в него оглушающим, но вдруг с другой стороны я слышу знакомый свист заклинания вырвавшегося из палочки. Мне везет и я успеваю оглянуться. Луч проносится в паре сантиметров от моей головы. Я перевожу взгляд на того, кто отправил в меня проклятие и всего на миг сердце сбивается с ритма, потому что я вижу Нотта. Его буйные кудри ни с чем не спутать. Тут мне на ум сразу же приходит сходство с Грейнджер, но я отгоняю от себя эту мысль и швыряю в бывшего друга оглушающим. Он резво уворачивается и мне кажется, смеется. Он меня узнал? Нет. Это не вопрос. Он меня узнал, даже в этой чертовой маске. Это он сказал мне однажды, что мою мать убили прямо в столовой собственного дома. Это он встречал меня, когда я вышел из Азкабана. Он пожал мне тогда руку и сказал: «рад, что ты жив». Он и Блейз строили догадки по тому, кто именно убил моего отца. Тео ставил на кого-то из Уизли. Он даже не останавливается. Он не удивлен. Просто сыпет в меня не смертельными проклятиями и уворачивается от моих. Мы сражаемся будто бы сами с собой, как зеркало. Я замечаю, что он делает ко мне несколько шагов, а потом еще и еще, пока наконец не пересекается разломанную на куски комнату. Я вспоминаю про Роя, накладываю щит, который дает мне фору в десять секунд, оборачиваюсь и в последний для него миг, оглушаю Пожирателя, который прижал его в угол. Парень облегченно вздыхает, я замечаю, как дрожат его руки. Я возвращаюсь к бывшему другу, который в трех метрах от меня… ждет? — Ты так уверен во мне? — усмехается он, — или тебе настолько насрать на свою жизнь, что позволяешь себе отворачиваться от врага? — он почти кричит, потому что вокруг все взрывается, скрипит и трещит. — Ты мне не враг, — направляю в него «Агуаменти» и он отводит струю воды в сторону. — Уже нашел убийцу своего отца? Или пока только втираешься в доверие? Он направляет в меня оглушающее, затем заклинание щекотки, я отбиваюсь и рядом с нами проносится Бомбарда. Заклинание взрывает соседнюю колонну и мы отпрыгиваем в сторону. — Где девчонка Уизли? — спрашиваю я, когда мы оказываемся в комнате, которая когда-то была столовой. Нотт тяжело дышит, направив на меня палочку. — О, да я без понятия. — Скажи мне где ее держат. — С чего ты взял, что ее где-то держат? Остолбеней! — Брахиабиндо! — руки Тео прижимаются к телу и обвязываются зачарованными веревками, я подхожу ближе и хватаю его за воротник. — Где. Девчонка. Уизли? Нотт расплывается в улыбке, глядя мне в глаза. Он знает, что бесит меня своим поведением и от этого я злюсь еще больше. — Я превращу тебя в червя, если не ответишь. — Я же ответил, — он приподнимает брови, — с чего ты взял, что ее где-то держат? В следующую секунду в Нотта попадает чье-то заклинание и он отключается. Я поворачиваюсь вправо и вижу того парня, Роя. Он замер, не зная сделал хуже или лучше, потому что видит мой взбешенный взгляд. — Г-грюм сказал всех отправлять к нему для допроса, — объясняется парень и убегает наверх по лестнице. Ага, конечно. Я закатываю глаза и волоку Нотта на выход. Не делаю этого с помощью левитации, чтобы задница этого уродца ободралась и он с теплом вспоминал нашу встречу. Вытащив его за пределы поместья, я возвращаюсь и вбегаю наверх по лестнице. По голосу нахожу Уизли, поворачиваю за угол и заглядываю в открытую дверь какой-то комнаты. У самого входа стоит скорее всего та самая Анджелина и смотрит на рыжего. Сразу за мной появляется тот парень с ожогом. — Она была тут, — сообщает Уизли, стоя к нам спиной. — Ты уверен? — спрашивает перепуганный Рой. Уизли поворачивается и мы видим, что в его руке коса. Отрезанные рыжие волосы заплетенные в длинную косу. — Не говорите об этом Молли, — просит Джордж, поднимая на нас глаза, он сжимает губы в тонкую линию, вздыхает и продолжает, — и Гермионе. — Но она ведь жива? Да? — Рой растерянно крутит головой, то на меня, то на Уизли. Мы все понимаем, что если и жива, то это, возможно даже хуже смерти. Если ее держали здесь, пытали, оставили нам послание, то значит она служит приманкой для самого Избранного очкарика. Ловят на живца, так сказать. Я замечаю какую-то бумажку привязанную на хвосте и подхожу ближе. Тяну руку, хватаю обрывок пергамента и мы вместе с Уизли читаем: «она кричала». Он со злостью сжимает челюсть, закрывает глаза и мне кажется, что сейчас он разнесет комнату. Выталкиваю Роя наружу, Анджелина выходит следом и мы слышим, как Бомбарда разносит деревянную мебель в щепки. *** На Гриммо тихо. Мы вновь возвращаемся под утро, я успеваю поспать два часа, принять душ и потом спускаюсь вниз. Я знаю, что Грейнджер работает примерно с семи часов, поэтому в пять тридцать, я открываю дверь в подвал, который все любезно называют «лаборатория». В моем плане разогреть три котла сразу, приготовить свою часть зелий и смыться отсюда ровно через полтора часа, потом у меня примерно полдня свободно и я смогу поспать, а затем я вернусь и приготовлю еще столько порций зелья, сколько захочет мадам Помфри. Вот и вся моя насыщенная жизнь в этой штаб-квартире. В нос ударяет уже привычный затхлый аромат подвала, трав и ингредиентов. Я делаю несколько шагов, и когда начинаю спускаться вниз по лестнице, то улавливаю еще один аромат. Сладковатый. Совсем не похожий на запах трав. Это будто свежая вишня и что-то едва уловимое, цветочное. Я делаю шаг, выходя из укрытия и встречаю слегка удивленный взгляд карих глаз. Она не наложила на себя чары гламура. Это первое, что приходит мне в голову. Наверное Грейнджер тоже подумала о чем-то похожем, потому что тут же отвела взгляд, а потом и вовсе отвернулась к старому серванту с банками. Ее лицо выглядит… моложе. Меньше. У нее впалые щеки и темные круги под глазами. Не сказал бы, что Грейнджер очень уж нужно было пользоваться подобными чарами, потому что в целом она была приятной наружности. Если судить объективно. Но ее вид кричит о том, что она не в порядке. Это вызывает… жалость? Она не хочет, чтобы ее жалели, поэтому пользуется этими девчачьими чарами. — Ты уже работаешь, — констатирую я, прочищая горло, — я думал, что ты начинаешь в семь. — Когда как, — доходит до меня с другой стороны подвала. Она набирает несколько банок и возвращается к столу. — Не говорите об этом Молли, — просит Джордж, поднимая на нас глаза, он сжимает губы в тонкую линию, вздыхает и продолжает, — и Гермионе. И Гермионе. Гермионе. Перекатываю ее имя на языке, будто когда-то смогу ее так назвать. Обращение по имени в моих кругах говорит об очень близком общении. Грейнджер не смотрит на меня, она шинкует ингредиенты и кажется, что вообще мыслями не в этой комнате. Несколько секунд я наблюдаю за ней, чтобы хоть немного разгадать ее настрой, а потом начинаю свою работу. Проходит примерно час, когда я снова возвращаюсь мыслями к тому, что видел в том доме, а взглядом к своей напарнице. Она прикусив нижнюю губу мешает зелье напротив меня, потом поворачивает голову, что-то читает в своем блокноте и возвращается к котлу. Интересно, что она думает об отсутствии Уизли? Они вроде дружат, насколько я помню со школы. — Ты был на операции? — вдруг спрашивает она, переводя взгляд с котла на меня. У меня ощущение, будто меня поймали за подсматриванием. Я быстро отвожу взгляд на свой лист с записями. Я хочу сказать ей, что мы нашли чертову косу ее рыжей подружки. Я хочу, увидеть хоть какие-то эмоции на ее лице, но молчу, потому что тут же вспоминаю ее всхлип за дверью под номером шесть. — Был, — отвечаю я. — И как? Я смотрю на ее лицо и вижу, как в ее темных глазах загораются огоньки. Откуда такой интерес? — Все живы. — Вы нашли, то что искали? Джинни Уизли. Мы искали ее. Улавливаю в ее голосе намек на надежду и становится не по себе. — Почему ты спрашиваешь у меня? Ты все можешь узнать у Грюма. — Он мне не скажет, — быстро отвечает она и бросает что-то в котел. — Подлей ему сыворотку правды, — я усмехаюсь, а она приподнимает брови, — о, я конечно же шучу. — Я не хочу разговаривать с ним или с Бруствером. Так вы нашли? Вы знаете… — Нет, Грейнджер, мы не нашли, — сдаюсь я. — Я так и думала, — тихо отвечает она и снова прикусив нижнюю губу, начинает заниматься зельем. — Мы найдем, — вдруг говорю я и она вскидывает на меня взгляд, — просто нужно время. — Да, я знаю. Ведь никто не знает, что именно искать, оттого и сложно найти местоположение, странно, не правда ли? — отвечает она и смотрит, кажется, прямо внутрь моей головы. В душу. Она говорила о крестраже. Не о Уизли. Я почему-то задерживаю дыхание. Мы смотрим друг на друга две секунды. — Да. Верно. Она медленно кивает, отводя взгляд, а через полчаса садится за свои книжки. Я стою к ней спиной и мне жутко хочется обернуться, потому что необъяснимое чувство поселилось внутри меня. Будто только что у меня и у нее возник общий секрет. Что-то едва уловимое. Ее взгляд так и плел вокруг меня паутину, заставляя забраться в нее, а потом пустить в свою голову. Рассказать все, что я знаю. Но я не могу и пока что у меня достаточно сил противостоять ей.