Звезды отвернулись(1)

      Эзра не вернулся в книжный магазин в Сохо — по крайней мере, не сразу. Вместо этого он попросил Ньютона высадить его в Гайд-парке, заявив, что перед возвращением домой ему нужно встретиться со старым другом.       — Я вижу, что вы врете, Эзра, — проворчал Ньютон, паркуясь на ближайшей к парку стороне улицы. Эзра покраснел и принялся нервно выкручивать руки. Он еще немного посидел в машине, раздумывая, что делать дальше. Ньютон знал, что он лжет, конечно, знал. Лгун из него всегда был никудышный.       Но разве это что-то меняло? То, что его друг распознал ложь, не означало, что он знал намерения Эзры. Даже если он что-то заподозрил, или Анафема испытала еще одно из своих предчувствий, какое это имело значения? Попытается ли Ньютон остановить его? Отговорить? Заставит остаться в машине?       — Что меня выдало? — спросил Эзра, заставив себя тихонько рассмеяться, хотя и чувствовал себя так, словно его сейчас вырвет. Вся эта ситуация с Адамом и Энтони довела его до грани нервного срыва. Все, чего ему сейчас хотелось, — это вернуться домой и свернуться калачиком в постели с Энтони, забыв обо всем остальном.       Ньютон закатил глаза.       — Все подходит? Вы выдаете себя с головой. Все ваши слова звучат по-другому, когда вы лжете. Вы избегаете смотреть людям в глаза. Даже ваша манера вести себя — язык вашего тела — словно кричит «Посмотрите на меня, я врунишка-лгунишка». Вы были бы ужасным игроком в покер.       Эзра вздохнул. Ньютон был прав: лгать у него никогда не получалось, и большинстве случаев Эзра считал это положительной своей чертой. Он гордился тем, что старается избегать вранья. Однако в последнее время... ну, в общем, в последнее время умение врать, вероятно, стало не таким уж и плохим. Он бы гораздо меньше нервничал, если бы знал, что сможет солгать, если возникнет такая необходимость.       — Да, хорошо, — фыркнул он, скрестив руки на груди. — Я не пойду в парк. Я... я остановился, чтобы поговорить с миссис Кроули.       Ньютон широко распахнул глаза. До этого момента Эзра не знал, насколько подробно Анафема рассказала своему жениху о сложившейся ситуации. Очевидно, она посвятила его во все. Эзра приготовился к худшему.       — Вы что, совсем спятили? — почти прокричал Ньютон, изрядно удивив Эзру. Это было совершенно не в характере Ньютона, обычно такого спокойного и сдержанного. — Вы хотите поговорить с женщиной, которая пытается забрать Адама? Зачем?       Эзра прикусил губу, не поднимая глаз на собеседника.       — Я просто хочу попытаться понять ее, Ньютон. Она на самом деле не стремится быть матерью для Адама. Я хочу понять, почему ей так важно контролировать сына. Может быть, если я пойму, то разберусь, что делать дальше. Может быть, я сумею...       — Переубедить ее? — недоверчиво спросил Ньютон, закончив мысль Эзры и заставив его задуматься. У Ньютона был тот же дар, что и у Анафемы? Откуда он узнал его намерения?       — Эзра, — вздохнул Ньютон, потянувшись, чтобы поправить очки, — как ваш друг, я прошу вас не ходить в этот дом. Вы даже не представляете, сколько всего ужасного может произойти, если вы это сделаете.       Эзра наконец поднял глаза на Ньютона и грустно улыбнулся.       — А вы не представляете, сколько всего прекрасного может произойти по той же причине, — отозвался он, положив руку на дверную ручку и глубоко вздохнув.       Он вышел из машины и пересек дорогу, направляясь к лондонскому дому Кроули. Скорее всего, это станет колоссальной ошибкой, но Эзра не мог избавиться от ощущения, что есть какое-то более простое решение, чем тащить всех в суд и разбираться на глазах у кучи незнакомых людей. Он мало общался с миссис Кроули, но, судя по тому, что он знал о ней, она была счастливее вдали от Адама и Энтони. Иначе почему она так часто уезжала и никогда не звонила им, пока ее не было?       Возможно, она просто беспокоилась о благополучии Адама. Он вспомнил, как блестели от слез ее глаза в то утро, когда она оставила ребенка на его попечение. Ее слова звучали у него в ушах, когда Эзра подошел к входной двери и позвонил в звонок.       «Я не бросаю сына. Я доверяю его тому, кто лучше меня сможет о нем позаботиться».       Неужели миссис Кроули вдруг решила, что способна позаботиться об Адаме сама? Неужели она боялась, что Энтони не справится с этой задачей после попытки лишить себя жизни? Если эта женщина действительно заботилась только о том, что лучше для ее сына, то, возможно, ее удастся образумить.       Да, все могло обернуться ужасной катастрофой, но он обязан попытаться ради Энтони и Адама.       Эзра оказался застигнут врасплох, когда дверь открыла сама миссис Кроули. Она была одета в простое голубое платье и черные туфли. Ее вьющиеся волосы были распущены и развевались дикой гривой вокруг лица, напоминая Эзре об Адаме. Узнав его, женщина замерла, но на ее лице ничего не отразилось. Она не сделала ни единого движения, чтобы впустить его, но и не прогнала. Она просто стояла и смотрела на него, ожидая, когда он сделает первый шаг.       — Добрый вечер, миссис Кроули, — вежливо начал Эзра, хотя это имя жгло ему язык. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не стоит сейчас накручивать себя. — У вас есть минутка? Я надеялся поговорить с вами.       Она молчала неловко долгое время, прежде чем наконец посторонилась и позволила ему войти внутрь. Эзра быстро поднялся на последнюю ступеньку и последовал за ней в гостиную, смущенно оглядываясь по сторонам и не зная, как ему следует поступить.       — Пожалуйста, мистер Фелл, — начала женщина мягким, но властным тоном, — садитесь.       Он сделал, как она сказала, сцепив руки на коленях и молясь, чтобы не показаться таким нервным, каким себя чувствовал.       Женщина не предложила ему ни выпить, ни перекусить. Она просто вошла в комнату и села на стул напротив него, скрестив ноги и сосредоточив пристальный взгляд карих глаз на его лице. Миссис Кроули выглядела элегантно, хотя Эзра никогда раньше не видел ее одетой в такой непринужденной манере. Она была поразительно красива. Неудивительно, что Энтони когда-то влюбился в нее.       — Вы пришли поговорить об Адаме. — И проницательна. Эзра нервно облизнул губы, чувствуя себя не в своей тарелке. То, как она смотрела на него сейчас, вызывало у него такое ощущение, будто все его секреты выставлены на всеобщее обозрение.       — Да, — ответил Эзра, не потрудившись спросить, откуда ей это известно, так как решил, что лучше ему не знать всех подробностей. — А еще я здесь, чтобы поговорить о вас. Чтобы задать вам вопрос.       Ее брови слегка приподнялись в легком любопытстве. Эзра сжал руку в кулак, пытаясь совладать с нервами. Сейчас было неподходящее время для паники. Он просто вежливо беседовал со знакомой. Не из-за чего волноваться.       Кроме того факта, что миссис Кроули его пугала, и того, что она пыталась отнять у него все, что он любил, своим равнодушием снова и снова причиняя боль Адаму и Энтони.       Эзра не ненавидел людей. Он изо всех сил старался увидеть доброту в каждом, даже если она была сокрыта очень глубоко. Ненависть никогда не приносила никому пользы. Гораздо лучше было сосредоточиться на других вещах, живя и позволяя жить другим.       Эзра ненавидел Лилит Кроули.       — Спрашивайте.       Он глубоко вздохнул и поднял на нее глаза, пытаясь забыть обо всем, что она сделала: бросила Энтони, заставила их вернуться в Лондон, оставила Адама в трудную минуту, сбежала на несколько недель в другую страну. А теперь она пыталась навсегда отнять Адама у его отца. Почему?       — Когда-то вы доверили Адама мне, — начал он, ища на ее лице хоть какие-то признаки печали или сожаления о том, что она делает с Энтони и Адамом. — Тогда вы считали, что я лучше справлюсь с заботой о нем. Изменились ли ваши мысли по этому поводу?       Она нахмурилась.       — Полагаю, Энтони позвонил вам по поводу даты суда, на котором будет решаться вопрос об опеке?       Эзра кивнул. Энтони позвонил ему. Точно.       Миссис Кроули вздохнула, поднесла руку к волосам и стала осторожно накручивать локон на палец, глядя в пустоту. В конце концов она подняла голову и встретилась взглядом с Эзрой, который заметил что-то странное в глубине ее темных глаз.       — Я ценю вашу заботу, мистер Фелл, — начала она, — но в конечном итоге я просто хочу того, что лучше для моего сына. И каким бы странным это ни казалось, я не считаю, что жизнь с отцом-самоубийцей и его любовником — лучшее окружение для юного впечатлительного мальчика.       Она знала.       У Эзры замерло сердце. Как такое возможно? Как она узнала о них с Энтони? Они признались друг другу в своих чувствах всего неделю назад, в глуши. Она никак не могла их увидеть, а человек, которого она послала доставить повестку в суд, ничего не заподозрил благодаря Анафеме. Так как же она догадалась?       — Я не... Мы не... Я... — залепетал он, вероятно, выдав слишком многое. Его лицо невольно вспыхнуло, стоило ему поддаться панике. Им конец. Если Лилит Кроули знала, что Эзра чувствует к ее мужу, все кончено. Их с Энтони арестуют и приговорят к неопределенному сроку заключения, и Адама они больше не увидят. — Мы никогда...       Ее лицо смягчилось, или ему так показалось. Смотрела ли миссис Кроули на него с жалостью, или он хватался за соломинку, надеясь на чудо?       — Но вы этого хотите. — И снова это был не вопрос.       Ньютон был прав: это оказалось ужасной ошибкой. Даже хуже, чем Эзра мог себе представить. Собрала ли она уже достаточно доказательств, чтобы использовать их в суде? Придется ли ей еще больше копаться в их делах, чтобы найти информацию, необходимую для того, чтобы навсегда отнять у них Адама?       Если из-за него Адама заберут у Энтони, Эзра никогда себе этого не простит.       — Вы не можете этого знать. — Он надеялся, что полуправды в этом утверждении будет достаточно, чтобы замаскировать его ложь. Очевидно, она каким-то образом узнала о его чувствах. Но как? Он не мог спросить ее об этом прямо. Это означало бы признание ее правоты, а этого было достаточно, чтобы приговорить и его, и Энтони.       Ее взгляд смягчился и стал почти... сочувствующим. Эзра не понимал ее. Она не испытывала отвращения или гнева, не выгоняла его из дома и не вызывала полицию. Миссис Кроули, казалось, жалела его.       — У вас на лице все было написано, — пробормотала она, не сводя с него глаз, — в тот день, когда я пришла в книжный магазин. Вы выглядели таким же опустошенным, как и я, когда Энтони отправился на войну.       Ее слова совершенно неожиданно тронули Эзру, так что на глаза навернулись слезы, но он попытался прогнать их. Она знала о его чувствах к Энтони уже несколько недель и не выдала их? Зачем было затевать всю эту судебную процедуру, если она могла легко добиться ареста их обоих, убрав со своего пути? Он не понимал.       — Признаю, я не самая лучшая мать на свете, — откровенно продолжила миссис Кроули. — Но я забочусь о своем сыне и хочу для него лучшего. Я также готова признать, что не всегда знаю, что для него лучше, поэтому решила предоставить это решать другим. Я доверяю суду, который примет правильное решение относительно будущего Адама, и планирую согласиться с любым вердиктом, который он вынесет, в мою пользу или нет.       Эзра сжал челюсти. Наверняка он мог что-то сделать или сказать, чтобы изменить мнение этой женщины. Он должен был как-то доказать ей, что Энтони — прекрасный отец и что в интересах Адама остаться с ним.       — Неужели дело во мне? — спросил он. — Неужели я причина всего этого? — Ее молчание подсказало Эзре искомый ответ, и его сердце оборвалось. Каким же глупцом он был, когда верил, что в конце концов все образуется.       Он резко вынырнул из своих мыслей, когда она мягко коснулась его руки. Эзра поднял глаза и со смущением обнаружил, что начал безмолвно плакать. Миссис Кроули смотрела на него с грустной улыбкой, и на этот раз ее жалость невозможно было не заметить.       — Вы должны понять, мистер Фелл, — начала она, слегка сжав его руку, прежде чем отпустить ее. — Я ничего против вас не имею. Я понимаю, что вы замечательный человек: добрый, щедрый и заботливый. Вы не можете ничего поделать со своей болезнью. Я тронута тем, как сильно вы заботитесь о моем сыне, но не могу допустить, чтобы он постоянно находился под влиянием человека в вашем психическом состоянии. Я должна думать о том, что лучше для Адама. Уверена, вы это понимаете.       Ее слова ранили больнее, чем Эзра мог себе представить. Как бы ни хотелось ему в этот момент предаться отчаянию, он заставил себя не поддаваться эмоциям. В конце этого темного, мрачного туннеля был свет. Теперь он его видел. У Адама и Энтони еще был шанс стать счастливыми. Он пришел сюда, чтобы понять ее мотивы, и выяснил их. Возможно, этого будет достаточно.       — Может, вы передумаете? — спросил Эзра, вытирая слезы и снова поднимая взгляд на женщину. — Вы бы пересмотрели свое заявление на опеку, если бы меня не было? Если бы я уехал куда-нибудь далеко-далеко? Если бы я больше никогда не увидел Энтони и Адама?       Он не ожидал, что Лилит всерьез рассмотрит его предложение, но она явно задумалась. В груди Эзры зародилась надежда. Сердце неистово колотилось о грудную клетку в ожидании ее ответа.       — Вы можете это гарантировать? — удивленно уточнила она.       У Эзры не было времени подумать о том, как его сердце распадается на части, или о том, что он почти уверен, что больше не представляет себе жизнь без Энтони и Адама. Обо всем этом он побеспокоится позже. В этот момент появилась надежда, что отец и сын смогут остаться вместе, и Эзра понял, что готов отдать миллион жизней, наполненных счастьем, лишь бы это случилось.       — Я продам свой книжный магазин, — поклялся он. — Перееду во Францию, Бельгию или Италию. Я даже не скажу им, что уезжаю. Я просто исчезну. Они никогда больше не услышат обо мне.       Между ними надолго воцарилось молчание; женщина сидела и смотрела как будто сквозь него. Неужели она и вправду решила отступить? Откажется ли она от своих притязаний на Адама, если он действительно уедет?       Эзра почувствовал, что ее нужно еще раз подтолкнуть.       — Энтони — хороший отец, — начал он, заглядывая ей в глаза для большей убедительности. — Он обожает Адама, и это взаимно. Они делают друг друга такими счастливыми. — По его лицу текли слезы, но Эзре было все равно. — Мы с вами оба знаем, что вы не очень-то хотите воспитывать Адама. Вы любите все самое лучшее в жизни — банкеты, вечеринки, театры и гала-концерты. Дети не вписываются в ваш мир.       Она ничего не сказала, и Эзра воспринял это как приглашение к продолжению.       — Вы чаще бываете в гостях, чем дома. Что это за жизнь для ребенка? Адаму нужна стабильность. Ему нужен родитель, который всегда будет рядом. — «Как Энтони. Или как я». — Если вы доверите Адама его отцу, то сможете путешествовать по миру. Поехать туда, куда захотите. Жить той жизнью, какой захотите. Это невозможно, когда у вас есть ребенок, о котором нужно заботиться.       Он сделал паузу, чувствуя все еще теплящуюся надежду при виде ее задумчивого вида. Неужели его предложение сработало? Неужели она действительно передумала?       — Подумайте об этом, — увещевал он, молясь, чтобы она не отмахнулась от его слов, и боясь, что с ним случится, если она согласится. Эзра не хотел продавать книжный магазин. Не хотел переезжать в другую страну. Не хотел прощаться с Энтони.       Но ради них он откажется от всего.       — Спасибо, что зашли, мистер Фелл, — сказала женщина, и Эзра понял, что разговор окончен. Он встал и, почтительно кивнув на прощание, направился к двери. Она последовала за ним, поймав его за руку, когда дверь слегка приоткрылась.       — Вы дали мне много пищи для размышлений. — Она вновь помедлила, словно бы ища что-то в лице Эзры. Нашла ли она то, что искала, он не знал.       Когда дверь за ним закрылась, Эзра посмотрел на другую сторону улицы и увидел, что Ньютон все еще сидел в машине, глядя из другого окна на людей, прогуливающихся по парку. Засунув руки в карманы пальто, Эзра спустился по ступенькам и зашагал по тротуару в сторону своего книжного магазина в Сохо. Он прошел всего четыре шага, прежде чем наконец дал волю слезам.