Звезды отвернулись(1)

      Мистер Гаджет должен был приехать в дом Анафемы к ужину. Она позвонила ему из дома Кроули, как только черный Крайслер скрылся из виду, не желая терять ни минуты. Стоило им войти в дом, как Эзра подхватил Адама на руки и крепко обнял, уверяя, что все будет хорошо.       Кроули сделал шаг к ним. Встретившись взглядом со своим ангелом, он привлек их обоих к себе, опустив голову так, что его щека удобно легла на макушку Адама. Он прижимал их к себе, казалось, целую вечность, пока они ждали, что скажет Анафема. Кроули изо всех сил старался не волноваться, но ничего не мог с собой поделать. Он почти ничего не знал о законах об опеке. Каковы были шансы, что суд признает его неспособным заботиться об Адаме? Что Лилит попытается использовать против него? Упомянет ли его кошмары? А как насчет попытки самоубийства? Или его желания уехать из Лондона?       А если она каким-то образом узнает об Эзре? Если это случится, все будет кончено. И Эзру, и Кроули арестуют, и у Адама не останется другого выбора, кроме как отправиться жить с матерью. Мысль об этом была слишком тяжелой. Кроули не мог потерять их обоих, просто не мог.       — Итак, — начала женщина, — у меня есть хорошие и плохие новости.       Кто бы сомневался. Кроули вздохнул, стараясь не обращать внимания на разрастающийся страх. Ее отец согласился помочь, верно? Анафема сказала, что он мастер своего дела, и, несмотря на то что Кроули знал ее совсем недолго, он ей доверял. Если она сказала, что мистер Гаджет — лучший, Кроули хотел, чтобы он был на их стороне. Деньги не проблема. Он бы отдал все свое наследство за возможность обеспечить безопасность Эзры и Адама в их маленьком загородном доме.       — Сначала сообщите нам плохие новости, — проворчал он, приготовившись к худшему. Мистер Гаджет ничем не мог помочь. Суд был проигран. Лилит уже наняла его, чтобы он представлял ее интересы. Столько всего могло пойти не так. Кроули мог потерять то, что любил больше всего на свете.       — Хорошие новости: мой отец согласился взяться за это дело, — продолжила Анафема, не обращая на него внимания. — Он прибудет сегодня к ужину, чтобы начать обсуждение.       Кроули вздохнул с облегчением, но затем задумался. Если это хорошая новость, то какой же может быть плохая?       — А плохие? — спросил Эзра. Услышав дрожь в его голосе, выдававшую страх, Кроули осторожно переместил руку на его шею и нежно погладил затылок.       При виде непривычно серьезной Анафемы у Кроули упало сердце.       — Вы не можете и близко подходить к этому делу, Эзра, — начала она. Ее карие глаза блестели от непролитых слез, и Кроули вдруг понял, что никогда не видел ее плачущей. Вероятно, она была как никогда близка к этому.       — Мой отец — не самый понимающий человек, — продолжала она, переводя взгляд между ними. — У него свои представления о том, как должен быть устроен мир, и ему не слишком нравятся люди, которые не вписываются в эти представления. — Она сделала паузу, глубоко вздохнув, и на ее лице отразился стыд. — Уверена, он тут же бросит это дело, если узнает, что между вами что-то есть. И если кто-то, работающий на Лилит, узнает об этом, то это будет означать конец для вас обоих. Такие дела обычно приводят к раскрытию всех секретов. Если вы хотите, чтобы Адам остался с вами, об Эзре никто не должен узнать.       Кроули скрипнул зубами. Он знал, что она права, но это несправедливо! Между ним и Эзрой было нечто особенное — нечто прекрасное. Отвратительно, что люди могли использовать их отношения, чтобы отнять у Кроули сына.       — Все в порядке, мой дорогой, — тихо прошептал Эзра, чувствуя дискомфорт Кроули. — Она права.       Никто из них не стал задаваться вопросом, как Анафема их раскусила. Кроули решил, что она — одна из тех особенных людей: экстрасенс, ведьма или что-то в этом роде. Иначе откуда ей столько известно? Как еще она могла всегда оказываться в нужном месте в нужное время?       Какова бы ни была причина, это не имело значения. Кроули доверял Анафеме безопасность своей семьи. Она уже не раз доказала свою надежность, а потому он решил довериться ей и на этот раз.       Увидев смирение Кроули, Эзра наклонился и прижался лбом к его лбу. Его голубые глаза на мгновение закрылись, и Кроули захотелось лишь поцеловать его и никогда не останавливаться. Но он не мог. У них было так много дел и всего несколько недель на подготовку.       В конце концов Эзра отстранился и передал Адама отцу. Мальчик нахмурил брови, но не плакал.       — Не волнуйся, парень, — пробормотал Кроули, почувствовав его знакомую тяжесть в руках. — Мы с Анафемой и ее отцом разберемся с этим, и тогда ты навсегда останешься со мной. — Это вызвало улыбку на лице мальчика. Он крепче прижался к отцу, отчего сердце Кроули преисполнилось радости. Если бы несколько месяцев назад его спросили, чем он готов пожертвовать, чтобы его сын остался с ним, он бы затруднился с ответом. Теперь же он знал, что есть только один правильный ответ на этот вопрос: всем. Он бы пожертвовал всем.       Он так сильно любил этого ребенка — больше всего на свете. Даже больше, чем Эзру. Это был другой вид любви, но совершенно идеальный. Адам значил для Кроули все, и он из кожи вон вылезет, чтобы это место стало для мальчика домом — навсегда.       — Я вернусь в книжный магазин, — начал Эзра, уже оглядываясь по сторонам в поисках вещей, которые ему придется взять с собой. Невозможно было знать наверняка, что Лилит не заглянет еще раз до суда или не пришлет кого-то вместо себя. Если в коттедже останется хотя бы след Эзры, все дело может быть проиграно. Как ни больно было Кроули от этой мысли, его ангел должен был держаться подальше от них в течение этих нескольких недель.       — Вы оба, конечно, могли бы приезжать на выходные, — затараторил Эзра. — Или перед или после школы. Девоншир находится немного в стороне от моего дома, но, возможно, как-нибудь на следующей неделе вы оба сможете заглянуть ко мне, и мы вместе поужинаем. Ты расскажешь мне о том, чему научился, о новых друзьях, которые у тебя появились, и...       — Ангел, — Кроули положил руку на плечо Эзры, пытаясь его успокоить, — у нас все будет хорошо. Возвращайся в Сохо, а мы с Адамом обязательно будем тебя навещать. — Он сделал паузу, заметив неодобрительный взгляд Анафемы. — Не слишком часто, конечно. Достаточное количество визитов для двух друзей. Лилит обедает со своими подругами дважды в неделю. — Кроули улыбнулся. — Думаю, мы сможем это устроить. Ты даже можешь выбрать дни.       Эзра просиял, хотя из его глаз потекли слезы. Он хотел уезжать не больше Кроули, но им нужно думать о том, как будет лучше для Адама. Через несколько недель все закончится, и они снова станут семьей.       — Ньютон может отвезти вас обратно, Эзра, — сказал Анафема через некоторое время. — Я пришлю его через несколько часов, как только вы соберете вещи.       Кроули нахмурился и перевел на нее взгляд.       — Мне показалось, вы сказали, что он болен.       Выражение ее лица не изменилось.       — Я солгала, — невозмутимо признала она, но не стала больше ничего уточнять.       Кроули прищурился. Он так и знал! Знал, что Анафема лгала о здоровье Ньютона.       — Вы знали, что понадобитесь нам, — начал Эзра, благоговейно распахнув глаза. Кроули перевел взгляд на своего ангела, не улавливая смысла его замечания. — Вы знали, что сегодня сюда кто-то приедет и мы с Энтони будем выглядеть подозрительно.       Анафема покачала головой.       — Я знала, что мне следует пойти на прогулку одной — что в этом случае я помогу кому-то, кто мне дорог, — поправила она. — Я решила, что это предчувствие относится к вам троим. Я мало с кем общаюсь вне нашего с Ньютоном круга. Он остался дома, потому что я попросила его об этом.       Безумие. Это было абсолютное безумие, но Кроули не собирался на это указывать. Если интуиция этой женщины была настолько точной, что помогала им снова и снова, то кто он такой, чтобы проявлять скептицизм?       Анафема тем временем шагнула вперед и, нежно поцеловав Эзру в щеку, сжала его руку.       — Все наладится. У меня хорошее предчувствие на этот счет.       Не сказав больше ни слова, она вышла за дверь. На этот раз Кроули затруднялся определить, сказала ли она правду или нет. ***       Позже вечером они вчетвером сидели за обеденным столом и угощались пастушьим пирогом. На этот раз это была уже другая четверка — Анафема, Кроули, Адам и отец Анафемы. Он прибыл меньше часа назад и уже вовсю разбирался в деле, задавая Кроули все вопросы, какие только мог придумать, об их жизни в Лондоне и об Адаме.       Как бы неприятно ему ни было отвечать на некоторые вопросы, Кроули старался давать только полные, честные ответы. Он никогда раньше не участвовал в судебных разбирательствах, но Анафема предупреждала его, что подобные мероприятия обычно приводят к разглашению подробностей, которые заинтересованные лица предпочли бы сохранить в тайне.       — Что ж, мистер Кроули, — сказал мистер Гаджет после полуторачасовой беседы, — думаю, у вас есть все шансы выиграть это дело. Вы джентльмен с высоким общественным статусом, ваше финансовое положение безупречно, и мальчик явно вас обожает. — Он посмотрел на Адама, уютно устроившегося на коленях Кроули, и улыбнулся.       Адам не отходил от отца весь вечер. Даже когда ужин закончился и они удалились в гостиную, мальчик остался. Анафема предложила выйти на улицу и поиграть с ним, пока не стемнеет, но он хотел быть рядом с отцом. Он ничего не говорил, просто предпочитая слушать разговор с широко раскрытыми глазами. Кроули беспокоился, что Адам начнет плакать из-за отъезда Эзры, но он держался вполне достойно, что немало впечатлило его отца.       Мистер Гаджет перевел дыхание, и на его лице появилось неожиданно серьезное выражение, отчего сердце Кроули учащенно забилось. «Пожалуйста, не спрашивайте об Эзре. Пожалуйста, не спрашивайте о нем ничего». Кроули плохо переносил разлуку со своим ангелом, хотя держался довольно уверенно. Главное было постоянно напоминать себе, что эта разлука временная. Они воссоединятся через несколько недель, когда все будет решено раз и навсегда.       — Есть ли что-то, что ваша жена могла бы использовать в суде против вас, мистер Кроули? — спросил мужчина, и Кроули немного расслабился. Мистер Гаджет все еще задавал свои обычные вопросы. Ему не о чем было беспокоиться.       Кроули прочистил горло, стараясь отвлечься от мыслей об Эзре и сосредоточиться на текущей проблеме. Кроме его ангела, было еще кое-что, что Лилит могла использовать в качестве доказательства несостоятельности Кроули как отца. Пора сосредоточиться на попытке самоубийства и отвлечься от любви всей своей жизни.       Ух ты, как все повернулось.       — Кое-что есть, — начал Кроули, отчасти жалея, что Адам решил остаться, а не пошел на улицу играть. Об этом было бы гораздо легче говорить, если бы его сына не было рядом. Сделав глубокий вдох, он прижал Адама к груди и продолжил: — Несколько недель назад я был в довольно депрессивном состоянии. Мне уже давно тяжело приходилось, еще со времен войны, но особенно плохо стало, когда я вернулся в Лондон после того, как провел здесь некоторое время.       К его чести, мистер Гаджет внимательно слушал, ни разу не сделав и не сказав ничего, что могло бы хоть как-то принизить Кроули, который рассказал о своих переживаниях, предшествовавших госпитализации, опустив только написание писем Эзре и Адаму. Все равно они теперь превратились в пепел. Нет нужды привлекать внимание к словам, которых больше не существует.       — Лилит может попытаться использовать мою попытку суицида, чтобы доказать, что я недостаточно психически и эмоционально устойчив, чтобы быть основным опекуном Адама, — сказал Кроули, закончив рассказ. Адам крепко вцепился в его рубашку, уткнувшись лицом в грудь отца, которому оставалось лишь надеяться, что его сын не переживает вновь все те плохие воспоминания, хотя у него закралось подозрение, что вряд ли это возможно. Уже не в первый раз за сегодняшний день Кроули захотелось, чтобы все это просто исчезло, и они с Адамом и Эзрой могли спокойно жить своей жизнью.       — Мне пришлось пройти психологическую экспертизу в больнице, прежде чем меня выписали, — признался Кроули. — Я позвоню им и попрошу выдать вам копию, если вы считаете, что это поможет.       Мужчина кивнул, проведя рукой по своей седеющей бороде.       — Да. Я бы хотел взглянуть и на записи врачей. Если там есть упоминание о том, что депрессия проявилась после вашего возвращения в Лондон, мы сможем использовать это в наших интересах. Мне бы не хотелось, чтобы вы получили опеку над Адамом, а потом были вынуждены переехать обратно в город в качестве поправки к праву вашей жены на посещение. Это не пойдет на пользу ни одному из вас, если вы не сможете оставаться здесь, за городом.       Кроули вздохнул с облегчением. Этот человек действительно обо всем подумал. Он взглянул на Анафему, которая сидела за кухонным столом и молча читала книгу. Она подняла на него глаза, словно почувствовав его взгляд, и подмигнула.       — У нас есть веские основания для построения дела, мистер Кроули, — снова заметил мужчина. — Обычно в таких случаях приоритет отдается отцу, особенно если борьба за опеку сопровождается разводом. — Он помедлил и пристально посмотрел на своего клиента, после чего опустил взгляд в свои записи. — Вы подаете на развод, не так ли?       Краска схлынула с лица Кроули. Честно говоря, он вообще не задумывался о такой перспективе. Хотел ли он развестись с Лилит? Кроули не особенно нравилось быть женатым на ней. Если бы развестись было просто, как щелкнуть пальцами, он, возможно, уже давно так и сделал бы, но для этого требовалось столько бумажной волокиты, которую он просто ненавидел, да и у него не было никакого стимула разводиться с ней. Не то чтобы у него в запасе был кто-то еще, кто захотел бы выйти за него замуж. Во всяком случае, никого, признаваемого государством.       Не дав этой мысли укрепиться в сознании, Кроули задвинул ее подальше, чтобы разобраться с ней в другом месте и в другое время, когда он не будет ставить под угрозу все, чего пытался достичь.       — Буду с вами откровенен, сэр, — начал Кроули. — Я не думал об этом. Я не против этой идеи, — сказал он, заметив выражение лица собеседника, — просто мне показалось, что это будет сопровождаться бумажной волокитой, а я не слишком инициативен.       Мистер Гаджет кивнул.       — Хорошо. Я могу подготовить для вас черновой вариант. У вас есть хорошие шансы выиграть и без развода, но для всех будет лучше позаботиться об этом сейчас. У нее не останется шансов на второй заход, если вы понимаете, о чем я?       Кроули просто кивнул. Он готов был сделать практически все, что скажет ему этот человек, лишь бы его сын остался с ним. Он осторожно притянул мальчика к себе и улыбнулся, заметив, что Адам уснул.       — Вы, как отец, имеете приоритет на опеку над сыном. Если ваша жена не предъявит никаких улик против вас, а вы — против нее, суд всегда будет на вашей стороне. — Он опустил взгляд на свои записи и усмехнулся. — Судя по тому, что вы мне рассказали, она взбалмошная безработная домохозяйка, которая чаще отсутствует, чем бывает дома. Не самая лучшая обстановка для воспитания ребенка. На мой взгляд, Адаму будет гораздо лучше здесь. Я уверен, что суд тоже так посчитает, даже с учетом вашей попытки самоубийства.       Он встал, и Кроули протянул ему руку на прощание. Мистер Гаджет посмотрел на мальчика у него на коленях и улыбнулся.       — Он напоминает мне Ану, когда она была маленькой, — тихо пробормотал мистер Гаджет, а затем снова перевел взгляд на Кроули. — Мне понадобится около недели, чтобы собрать всю информацию, которую я смогу представить судье, и подготовить документы. Когда я закончу, я отправлю их вам для ознакомления, а также ваш счет.       — Папа, — резко перебила Анафема, прищурив карие глаза, когда отец повернулся в ее сторону. — Мы уже говорили об этом.       Он шумно вздохнул.       — Верно, — он снова повернулся к Кроули и улыбнулся, хотя и не слишком искренне. — Полагаю, это за счет заведения.       Кроули тут же покачал головой. Он понимал, чего добивается Анафема, но, судя по его опыту, такие люди, как ее отец, демонстрировали лучшие результаты, если были достаточно мотивированы.       — Ерунда. Деньги для меня не проблема, мистер Гаджет, если только вы не напортачите с документами на развод. — Мужчина рассмеялся, и Кроули был рад услышать, что на этот раз вполне искренне. Адам пошевелился во сне от шума.       — Серьезно, — продолжил он несколько тише, чем прежде. — Мистер Гаджет, если вы сможете избавить меня от этого кошмара, я дам вам все, что вы захотите.       — Даю слово.