Звезды отвернулись(1)

      Энтони с Адамом не пришли в гости на следующий день. Эзра изо всех сил старался не волноваться по этому поводу. Им предстояло многое сделать для подготовки Адама к школе в понедельник. Возможно, они были заняты, так что у них просто не осталось времени съездить в книжный магазин на другой конец города. Конечно, они скоро его навестят, а пока что Эзре было чем себя занять.              Первым делом нужно было навести порядок в магазине. Он отсутствовал больше трех недель, так что все вокруг покрылось довольно толстым слоем пыли. Как бы Эзре того ни хотелось, полки сами себя не протрут. Так что он закатал рукава и принялся за работу.              Второй день его возвращения в Сохо прошел в том же духе. Все полки были протерты от пыли, а Адам с Энтони так и не появились. Неважно. У него были и другие дела. Нужно было провести инвентаризацию книг, переставить мебель, пополнить запасы на полках с детской литературой. Все его детские книги каким-то образом оказались у Адама.              На третий день Эзра начал всерьез беспокоиться. Адам был так рад возможности навещать его, что Эзре с трудом верилось, что он бы к этому времени не настоял, чтобы родители отвезли его погостить, а значит, что-то пошло не так.              Скорее всего, все было в порядке. Эзре не из-за чего было тревожиться. Адам просто привыкал к новой школе. Потребуется время, чтобы наладить привычный образ жизни. Эзре просто нужно набраться терпения. Он знал, что дорог и Адаму, и Энтони. Они навестят его — надо только дать им больше времени.              К концу четвертого дня Эзра решил, что, если завтра к обеду от Энтони не будет никаких вестей, он позвонит в дом Кроули. В конце недели был день рождения Адама. Он мог выдать свое назойливое любопытство за желание вручить мальчику подарок. В этом же не было ничего странного, так ведь?              В среду утром, на пятый день после того, как Эзра в последний раз видел Адама и говорил с Энтони, он наконец повернул вывеску магазина в положение «открыто». По правде говоря, ему следовало бы сделать это еще несколько дней назад, но Эзра колебался, не будучи уверенным, что готов к общению с покупателями. Он чувствовал себя чересчур взвинченным и был слишком занят мыслями об Энтони и Адаме, чтобы управлять магазином.              Может, они заглянули и увидели вывеску «закрыто»? Эзра сказал им обоим, что им всегда рады, но стали бы они стучаться в дверь, увидев, что магазин закрыт?              Наверняка так и есть. Со сменой вывески все изменится к лучшему. Теперь, когда магазин открыт, они, разумеется, увидят, что он готов к встрече с ними.              В нетерпеливом ожидании у Эзры в груди зашевелился комок нервной энергии, секунды, казалось, ползли невыносимо медленно. Он то и дело поглядывал на часы, ожидая, когда обе стрелки дотянутся до 12. Навязанный им самим себе крайний срок все никак не хотел наступать.              В 10:02 прозвонил колокольчик над дверью, возвещая о прибытии первого покупателя за почти месяц. Эзра в этот момент находился в задней части магазина. Ему пришлось перевести дыхание, надеясь, что размеренные вдохи убедят его сердце и голову в том, что вероятность того, что визитер окажется одним из тех двух людей, которых он так хотел увидеть, ничтожно мала.              Он медленно прошел в основное помещение магазина, остановился за кассой и осмотрелся. Постояв пару секунд и никого не увидев, Эзра прочистил горло.              — Здравствуйте, — обратился он к пустой на первый взгляд комнате, — чем могу помочь?              Слева от него послышались шаги, и вот уже Адам появился в проеме, спиной к двери и лицом к Эзре.              При виде мальчика на лице Эзры расплылась широкая улыбка. Его охватило настолько сильное облегчение, что пришлось прижать руки к груди в попытке успокоить неистово бьющееся сердце. Он готов был расплакаться от радости, быстро переведя взгляд на дверной проем в надежде увидеть Энтони всего в нескольких шагах позади его сына.              Колокольчик снова зазвенел, и сердце Эзры воспарило, чтобы тут же упасть куда-то в желудок, когда в дверь вошла миссис Кроули.              — Адам, — пожурила она, но Эзра почувствовал в ее голосе непривычную усталость, — я же просила тебя подождать меня.              Эзра перевел взгляд на стоящего перед ним мальчика и впервые заметил, какие у него красные и опухшие глаза. Как дрожали его губы. Как тряслись руки и как он не мог смотреть Эзре в глаза.              Случилось что-то ужасное.       — О, хорошо, что вы здесь, мистер Фелл. — В ее голосе прозвучало неподдельное облегчение, словно его присутствие только что сняло с ее плеч всю тяжесть мира. Эзра быстро вышел из-за прилавка и присел, широко раскинув руки в универсальный жесте, приглашающем Адама подойти и обнять его. Мальчик издал вопль отчаяния и бросился вперед, зарывшись лицом в шею Эзры, который почувствовал, как его охватывает паника и слезы сами собой начинают течь из глаз.              — Что случилось? — спросил он хриплым от волнения голосом. Невозможно было видеть, как мальчик, которого он так сильно любил, страдает, и не чувствовать, что сердце самого Эзры сейчас вырвется из груди. — Где Энтони?              Глаза женщины тоже начали наполняться слезами, и Эзра показалось, что его легкие отказываются работать. Нет. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Это наверняка сон — ужасный кошмар. В любую секунду он проснется и поймет, что все это ему просто привиделось. Он проснется, прогуляется до Гайд-парка, встретит там настоящих Адама с Энтони, и все снова будет в порядке.              Это могло быть только сном, потому что мысль о реальности происходящего была просто немыслима.              — Он в больнице, — наконец вздохнула она, смаргивая слезы. Эзра вскользь подумал, кому они предназначены — ее мужу или убитому горем сыну, которого Эзра сейчас обнимал. Адам был безутешен: все его тело сотрясалось, пока он рыдал в плечо Эзры, сжимая в кулаки лацканы его пиджака. — В реанимации. Адам не в себе с тех пор, как это случилось сегодня утром. Я не знала, что еще с ним делать, поэтому привезла сюда.              Она вдруг шагнула к двери, словно собираясь уходить. Эзра встал, поддерживая Адама одной рукой, а вторую положив на затылок мальчика, как он надеялся, утешающе.              — Подождите, — начал он, широко распахнув глаза, — вы... вы уходите? — В это просто невозможно было поверить. Что за женщина оставила бы своего сына в кризисный момент? Ее муж был в больнице — в реанимации, ради всего святого! Что с ней не так?              — Мистер Фелл, — начала она, встречаясь с ним взглядом. — Я бы с удовольствием осталась поболтать, но мне нужно успеть на 11-часовой поезд. Мы с подружками уже несколько недель планировали эту поездку, и, смею надеяться, я ее не пропущу.              Ощущая поднимающийся внутри гнев, Эзра крепче сжал Адама.              — Вы бросаете своего сына? В самый трудный для него момент? Его отец в больнице!              Сверкнув глазами, миссис Кроули снова приблизилась к нему.              — Думаете, мне нужно об этом напоминать? — зашипела она на него. — Я была там! Я видела, как уезжала скорая. — Возникла пауза, во время которой она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.              — Я не бросаю сына, — заявила она, не сводя глаз с Эзры, молча смотревшего на то, как она стискивает зубы, гневно раздувая ноздри, и сжимает руки в кулаки. Не знай он лучше, то решил бы, что ее сейчас стошнит. Но миссис Кроули не тошнило на людях. Это было неприлично. — Я доверяю его тому, кто лучше меня сможет о нем позаботиться.              Эзра потрясенно распахнул глаза, позабыв о гневе. Правильно ли он ее понял? Неужели миссис Кроули сказала, что считает его лучшим родителем для своего сына? Невозможно.              — Послушайте, — вздохнула она, и в ее голосе снова послышалась усталость, — вы можете позвонить в больницу. Там сообщат вам любую информацию, которую вы захотите узнать. Не знаю, разрешат ли вам навещать его, ведь вы не родственник Энтони, но я все равно назвала им ваше имя и разрешила сообщать вам любые новости о его состоянии.              К этому моменту вопли Адама затихли до приглушенных рыданий. Его грудь быстро вздымалась и опускалась, когда он пытался отдышаться. Эзра был хорошо знаком с подобными слезами: последние несколько ночей он провел в схожем состоянии. Он принялся успокаивающе водить рукой по затылку Адама, нежно его укачивая.              — Спасибо, — пробормотал Эзра, понимая, что должен злиться на эту женщину, и отчасти так оно и было, хотя он одновременно испытывал благодарность за то, что она привела к нему Адама. Эзра чувствовал себя беспомощным, не зная, как помочь мальчику, кроме как обнимать его, пока он плакал.              Медленно покачав головой, женщина положила руку на дверь магазина. Судя по ее виду, она в любую минуту могла броситься наутек.              — Пожалуйста, не надо.              Эзра увидел, как напряглись мышцы на ее руке, и понял, что у него есть время задать лишь один вопрос, прежде чем она исчезнет. Он хотел о многом спросить, но один вопрос был несравненно важнее всех остальных.              — С Энтони все будет в порядке?              Миссис Кроули остановилась. Теперь она стояла к нему спиной, смотря на улицу сквозь жалюзи на двери. О чем она думала в этот момент? Волновалась ли она за Энтони? Грустно ли ей было оставлять Адама? Чувствовала ли она вину за то, что раньше проявляла недостаточно заботы о них обоих?              — Не знаю.              А потом она ушла, и Эзра остался один посреди магазина, держа на руках рыдающего ребенка и не имея никакой информации о любимом мужчине, кроме той, что Энтони находится в больнице в реанимации. Как же у него было тяжело на сердце.              Надо было позвонить и выяснить, что случилось, но Эзра не хотел задвигать Адама на второй план, чтобы развеять собственные страхи. Прежде всего нужно позаботиться о мальчике.              Недолго думая, Эзра подошел к входной двери и перевернул табличку в положение «закрыто». Последнее, что ему сейчас было нужно — это покупатели. Затем он направился в заднюю часть магазина, где устроил небольшой уголок для чтения, и сел на диван, переместив Адама так, чтобы мальчик оказался у него на коленях, прислонившись к его плечу. Из этого положения Эзра мог хотя бы видеть его лицо, если Адам решит поднять голову от его промокшего рукава.              — Адам, мальчик мой, — мягко позвал Эзра. — Не хочешь рассказать мне, что произошло? — Он знал, что это весьма деликатная тема, но знал и то, что мальчику станет легче, если он выразит свои эмоции. — Ты не обязан говорить, если не хочешь. — Не стоило на него давить, Адам должен был чувствовать, что он тут в безопасности. — Но я готов тебя выслушать, если захочешь поговорить.              Мальчик шмыгнул носом и запрокинул голову, чтобы посмотреть на Эзру, который и сам чуть не расплакался, глядя в убитое горем лицо Адама. Внутри зашевелился страх, но Эзра заставил себя сохранять спокойствие. Из них двоих он взрослый, которому доверили заботу о ребенке. Он не мог сейчас сломаться. Ради Адама ему нужно оставаться сильным.              — Папу забрали, — прошептал он.              Эзра кивнул.              — Скорая помощь? — Миссис Кроули упоминала о скорой помощи. Он крепче обнял мальчика, пытаясь представить, каково было Адаму видеть, как незнакомые люди входят в его дом и забирают его отца. Что произошло? У Энтони случился сердечный приступ? Он был болен? Неужели кто-то ворвался в их дом и причинил ему вред?       — Я хотел поехать с ними, — признался мальчик, и по его щекам потек новый поток слез. — Но мне не позволили.              — Им нужно было сосредоточить все свое внимание на том, чтобы помочь твоему папе поправиться, — попытался объяснить Эзра так, чтобы мальчик понял. — Уверен, что мы сможем навестить его позже, когда ему станет получше. Ты бы этого хотел?              Мальчик кивнул и снова опустил голову Эзре на грудь. Нежно обхватив Адама руками, Эзра начал медленно покачивать его взад-вперед, напевая тихую мелодию. Он ждал, не скажет ли Адам что-нибудь еще, но мальчик молчал. Через несколько минут Эзра посмотрел вниз и увидел, что его юный подопечный уснул.              Несмотря на всю серьезность ситуации, в которой он оказался, Эзра улыбнулся. Его любовь к Адаму была просто ошеломительной, даже перед лицом столь трагической ситуации. Неужели именно такой должна быть родительская любовь? Вот что значит — любить кого-то безоговорочно? От осознания этого Эзре хотелось обнять мальчика покрепче и никогда не отпускать.              Еще через несколько минут, когда он убедился, что Адам не проснется, Эзра осторожно переместился так, чтобы удобно переложить его на диван. Он накрыл спящего ребенка одеялом и на цыпочках прошел в задний кабинет, закрыв дверь, чтобы его не было слышно.              — Главная больница Лондона, чем я могу вам помочь?              Услышав голос в трубке, Эзра почувствовал, что его сердцебиение участилось, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.              — Здравствуйте. Да, я звоню, чтобы узнать о состоянии вашего пациента, Энтони Кроули.              Голос на другой линии чуть помедлил.              — Вы родственник?              — Нет, — признался Эзра. — Не совсем. Я опекаю его сына. Мать мальчика — жена Энтони — только что завезла его ко мне. Она упомянула, что сообщила вам мое имя.              — Позвольте мне свериться с записями. Могу я узнать, как вас зовут, сэр?              — О да, конечно. Эзра Фелл. Мистер Эзра Фелл.              — Минуту, мистер Фелл.       Эта минута стала самой долгой в жизни Эзры. Он стиснул трубку дрожащей рукой, чувствуя, что ладони начинают потеть, и поспешно вытер их о брюки, борясь с позывом выплеснуть свой завтрак прямо на пол офиса.              — А. Вот оно. — Голос вернулся. Он звучал так спокойно и собранно, словно этот разговор не изменит навсегда ход ее жизни. Возможно, для нее так и было, но точно не для Эзры. — Мистера Кроули доставили в отделение интенсивной терапии сегодня в девять утра. В настоящее время он проходит лечение от передозировки опиоидов и будет находиться под постоянным наблюдением по крайней мере в течение следующих 72 часов, после чего будет проведена повторная оценка его состояния.              Передозировка? Постоянное наблюдение? Повторная оценка? О чем говорила эта женщина? Все это не имело никакого смысла. Откуда у Энтони вообще взялись опиоиды? И почему он находился в больнице, где его лечили от их передозировки?              — Обезболивающие? — услышал Эзра свой вопрос. — Простите, я не совсем понимаю.              — Мистер Кроули предпринял попытку самоубийства, мистер Фелл, — терпеливо пояснила женщина на другом конце линии. — К сожалению, это часто случается с ветеранами войны, особенно теми, которые побывали на передовой. Мы делаем все возможное для мистера Кроули, но пройдет несколько дней, прежде чем мы узнаем, полностью ли он поправился.              Сердце Эзры на мгновение замерло. Должно быть, он ослышался. Самоубийство? Энтони никогда бы так не поступил. Эзра знал, что у него были свои демоны, но лишать себя жизни? Он бы не стал. Не смог бы. Энтони ни за что бы не оставил Адама. Эзре хотелось бы думать, что, возможно, он тоже важен для Энтони, по крайней мере настолько, чтобы дать своему другу повод жить.              — Доктор как будто настроен оптимистично, — продолжила женщина. — Мистеру Кроули повезло, что сын нашел его так быстро. Мы смогли вывести из его организма большую часть наркотика, прежде чем он успел причинить серьезный вред.              О боже, нет. Только не Адам. У Эзры подкосились колени, и та небольшая часть его мозга, которая в данный момент не находилась в состоянии полнейшего коллапса, поблагодарила его за то, что он решил встать рядом со столом. Стул грубо царапнул ему ноги, когда он практически упал на него, но, по крайней мере, он не плюхнулся прямо на пол.              Адам нашел отца? Милый, энергичный, жизнерадостный Адам? Эзра задыхался. Он едва слышал, как работница больницы продолжает говорить с ним, но ее слова не имели никакого смысла. Ничто не имело смысла.              Почему? Почему это произошло? Разве они недостаточно страдали? Почему Энтони так поступил? Неужели ему наплевать на них? Разве Адам и Эзра ничего для него не значат? Почему он попытался их бросить?              Слезы захлестнули его, и Эзра положил трубку, даже не потрудившись попрощаться — он просто не смог бы ничего сказать, даже если бы захотел. Он издал приглушенное всхлипывание и спрятал лицо в ладонях. В голове пронеслись образы лежащего в постели Энтони, из прекрасных янтарных глаз которого ушла вся жизнь. Адам — умный, находчивый Адам, — который так отчаянно хотел увидеть отца, придумал, как взломать замок на двери. Как еще он мог попасть внутрь?              О чем он думал в тот момент, когда открыл дверь и обнаружил бессознательное тело отца? И что он думал сейчас? Адам был слишком мал, чтобы понять, что произошло, — слишком мал, чтобы понять, что пытался сделать его отец. Он понимал только то, что его отца забрали в больницу, и отчаянно хотел снова его увидеть.              Каковы были шансы? Каковы были шансы, что они снова увидят Энтони живым? Сердце Эзры словно бы разрывалось на части, чувство вины грозило поглотить его с головой. Он знал, что Энтони в плохом состоянии, когда уезжал в пятницу. Если бы он остался, то смог бы его остановить? Смог бы вытащить Энтони из пучины мрачных мыслей? Как давно он подумывал совершить нечто подобное? Только на этой неделе? Дольше? Неужели он думал о том, чтобы покончить с жизнью, все время, что они были знакомы, а Эзра просто этого не понимал? Неужели это его вина?              Эзра поддавался панике, но ему было все равно. Какое это имело значение? Какая разница, если он просто растворится в небытии? Энтони, похоже, не волновало, что с ним происходит. Да и как могло быть иначе, если он так легко оставил Эзру? Так что, если Эзра потеряется в своем отчаянии? Кто заметит? Кому будет до этого дело?              В дверь резко и отрывисто постучали. Эзра вскочил, внезапно вспомнив о спящем мальчике по ту сторону двери. Адам. Как он мог забыть о нем? Постепенно Эзра сумел отогнать панику и взять неровное дыхание под контроль. Да, он все еще мог потерять Энтони — мог потерять человека, которого любил, и это было бы невыносимо. Но Энтони был отцом Адама. Этому мальчику предстояло потерять не меньше, чем Эзре, если не больше. Эзра должен был взять себя в руки ради ребенка и набраться храбрости ради него. Он просто не мог иначе.              В дверь снова постучали, и Эзра встал. Неужели они не видели, что книжный магазин закрыт? В самом деле! Ну и наглость!              Он быстрым шагом прошел ко входу в магазин, намереваясь отчитать того, кто имел наглость побеспокоить его в такой кризисный момент. Он распахнул дверь, содрогаясь всем телом от горя, гнева и множества других эмоций, и оказался лицом к лицу с Анафемой.              — Что вы здесь делаете? — довольно грубо спросил он, не успев прийти в себя от удивления.              Женщина мягко, понимающе улыбнулась, и Эзра почувствовал себя так, словно с его плеч свалился тяжелый груз.              — У меня было предчувствие, что я могу понадобиться вам сегодня.              Эзра не знал, как она догадалась навестить его и почему проделала весь этот путь, руководствуясь лишь предчувствием, но в этот момент готов был поблагодарить всех известных ему божеств за ее присутствие.              — Пожалуйста, моя дорогая, — попросил он, отступая в сторону, чтобы пропустить ее внутрь. — Заходите.