Причуды рыжего мага

      Шарлин и не понимал, насколько его волосы отросли, пока не расчесал их в мокром виде. Ещё немного и до плеч. Что ж. Волосы долой. Барберов, очевидно, тоже. Половина длины уже была либо на полу, либо в раковине. Джей убьет его за такую самодеятельность. Точно убьет.              Стук в дверь.              — Подожди.              Более усердный стук.              — Подожди!              В дверь начали барабанить.              Чарли вздохнул и отпер дверь, снова возвращаясь к зеркалу, когда зашёл Альберт.              — О, так у меня все-таки сын.              Альберт, как истинный мужчина, считал, что длинные волосы — это привилегия женщин и азиатов из дорам. Чарли согласен только с тем, что лично ему лучше длинные волосы не носить. Неопрятно это, да и зачем длинные волосы, если без понятия, как ухаживать за ними. Отрастят шевелюру, потом хранят длину как приданое, и выглядит со стороны ужасно.              — Очень смешно.              — Я знаю.              Альберт забрал у него ножницы, чтобы убрать последние пряди с затылка.              — Только много не отрезай, — попросил Чарли, прежде чем тот начал.              — Да знаю, заткнись.              Шарлин вздохнул, встав смирно и смотря на падающие за его спиной пряди.              — А зачем ты пришел?              — Мой дом — что хочу, то и делаю.              «Действительно…»              — А… мне нужно, чтобы ты кое-что подписал, — сказал между звуком ножниц, — отказ от психологической консультации.              — Чего… — нахмурился, оттягивая пряди одну за другой и безжалостно состригая.              — У нас новый психолог. Она хочет массово поговорить с нами, — пояснил. Сейчас он подумал, что лучше бы соврать и сказать, что их всех приглашают в секту, — но я не хочу, так что хотел бы, чтобы в согласии родителей ты подписал отказ.              Папа замолчал, и Чарли просто подумал, что тот молча согласился. Папа даже не соглашался на то, чтобы он записывался на бесплатные кружки в школе, потому что это мешает учебе. Можно не бояться, что он попадёт в кабинет психолога.              Альберт закончил его подстригать и швырнул ножницы в раковину. Затем молча взял фен и передал в руки Чарли. Шарлин вздохнул и начал сушиться, пока папа доставал свою бритву с пеной, чтобы избавиться от шикарной щетины, которая отросла за ту неделю, когда он не работал. Обычно, когда пациентов не было он сидел дома и пил. К сожалению, сегодня опять нужно спасать кого-то от депрессии, и нужно выглядеть соответствующе.              Чарли выключил фен, оставив волосы слегка влажными, ибо звук фена начал раздражать, и, оперевшись о ванну, начал ждать ответа Альберта.              — Психолог девушка? — внезапно спросил, сбрив половину.              — Типа того.              — Красивая?              — Пап…              — Успокойся. Пойди разок.              У Чарли, кажется, прошёлся холодок по спине. Что? Пойти? К психологу?              — Что, прости…              — Если ты дашь мне согласие, я напишу, что согласен. Что непонятного?              — Но почему? Я не хочу.              — А я не хочу иметь детей, но уже поздно, верно?              — Обещаю, что, не получив психологическую помощь, я перережу вены, и тогда минус один ребёнок, — поклялся Чарли, за что в него заслуженно полетел фен, от которого он успешно увернулся, но грохнулся в ванну.              Если бы Альберт не был приличным человеком, он бы сказала «Не неси хуйню», но он сказал:              — Еще раз услышу, сам тебе горло перережу. Ты знаешь, как я к таким отношусь. И, если ты можешь шутить об этом, это о многом говорит.              Шарлин обиженно фыркнул, продолжая лежать в ванной и закрывшись от отца шторкой.              Альберт смыл пену с лица, выпрямляясь перед зеркалом.              — Ну, хорош, — улыбнулся сам себе, затем взял расческу, — может, на пересадку волос полететь в Турцию…              — Папа! Пожалуйста! Я все сделаю! Правда! — снова начал сын, вылезая из ванной и смотря на старшего умоляющими глазами.              Альберт вздохнул.              — Шарлин, ты что, боишься в одной комнате с красоткой находиться? Я не буду писать отказ. Радуйся, что ваша школа предоставляет такую возможность.              — Это пустая трата времени. Если мне будет так уж плохо, ты мне можешь рецепт на таблетки счастья дать, и все. Я осознанный человек, с мелкими проблемами я смогу разобраться.              — Все мои пациенты и их родители так думают, — отец обернулся, сильно хмурясь. Он чаще работает именно с подростками, которых, кстати, терпеть не может, но затем он просто видит родителей. У него накопилось слишком много историй… иногда казалось, что это не детям нужен терапевт. Это родителям нужна психушка, — а потом, ох… как это? — Альберт театрально прислонил руку ко рту, — все же было нормально. А оказывается он хочет умереть. Какое несчастье, — по лицу Чарли было очевидно, что он с этим не согласен. Папаша подошел к нему и положил руку на чужую макушку, — попробуй. Помощь нужна всем… Только вот… — он притворно улыбнулся, и слегка сжал чужие волосы в кулак, заставляя смотреть на него снизу вверх. Чарли равнодушно посмотрел на него, хлопая большими глазами, — родителей в своей больной психике я надеюсь ты обвинять не собираешься.              — …а если да, напишешь отказ?              Альберт хмыкнул и отпустил его. Ушел, ничего не сказав.              …              …              — Нет.              — Ну, почему?!              — Потому что.              — Нет! Правда, почему?              Дядя Чэн раздраженно помассировал переносицу, бросая ручку куда-то, не глядя.              — Во-первых, как бы тебе не хотелось, я не твой попечитель. Меня посадят в тюрьму.              — Да это бред. Никто не посадит вас. Вы же можете подделать магией.              — Ещё чего. Я слишком стар для фокусов, да и моя магия заметна. Если ты помнишь, твоя школа кишит эострянцами, — Чарли вздохнул, но кивнул. Чэн продолжил: — во-вторых, если бы я действительно был попечителем, я бы хотел, чтобы ты попробовал.              — Вы правы, вам ни к чему, — сказал Чарли, отбирая бумагу, и кладя около себя, — скажу, что все уехали, — бросил, подходя к очередному стеллажу с алкоголем, чтобы поставить ровно все бутылки.              — И я сказал тебе не приходить в то время, когда ты учишься. Полицейский район. Спросят ведь, почему ты не в школе.              — Глупости. Никому до этого никогда нет дела, — покачал головой, репетируя, что будет говорить, насчёт того, что у него нет ни разрешения, ни отказа. Может, по-быстрому сделать эмансипацию… Хотя… какой там быстро.              Дядя Чэн закатил глаза, устало плюхаясь за кассу, пересчитывая деньги. Да, не конец дня, но кто не любит считать деньги?              — Психолог с Эостре… удивительно… — пробормотал старик. Психология на Эостре, если и развита, то точно не в его родной стране. Хотя он давно там не был. Люди на Эостре считают, что все проблемы можно решить магией. На Земле бредом и антинаучной фигней является астрология. На Эостре — психология, — как ее зовут?              — Доброта Андреевна. Не уверен, что из этого фамилия. Знаете её?              — Не лично. Девушка хорошая. Не бойся её.              — Вы же лично не знаете, — улыбнулся, оборачиваясь. Оба услышали визг колес. Шарлин чуть не уронил просекко. Дядя Чэн спокойно отпил чай.              — Беги.              Дверь распахнулась, заставляя китайские колокольчики греметь, а Чарли чуть не грохнуться с табуретки.              — Я клялся, что никогда больше и слова отцу не скажу и не напишу, но тут мне звонит директор, и говорит, что ты оказывается в школу пришел только вчера, и что он очень обеспокоен твоими исчезновениями! — Таки захлопнул дверь, находя взглядом Чарли, который, опомнившись, чертыхнулся, пытаясь натянуть рукава свитера и скрыть новые бинты, — о, нет-нет-нет, — стоило Таки начать приближаться, как Чарли спрыгнул с табурета, забегая за Дядю Чэна, — никто тебя не защитит! Здравствуйте, Дядя.              — Привет, сынок.              — Иди сюда, я сказал! Из-за тебя пришлось у отца спрашивать, где ты шляешься!              — А сам ты догадаться не мог?! — парировал, забегая за стойку, когда Таки его настиг.              — Сам как будто не знаешь, что Дядя тебя покрывает! — ругался, пытаясь поймать младшего брата. Они бегали вокруг стойки с кассой с Дядей, который устало подпер кулаком щеку, слушая их споры. Опять.              — Что ты хочешь от меня?! Я не должен посещать каждое занятие!              — Ты пропустил контрольные!              — Напишу ещё!                            — Что опять за синяки?!              — Так сейчас модно!              — Я сказал, сюда иди!              Если так подумать, они и мелкими так делали. В принципе, он с ними так и познакомился. Чарли забежал к нему в лавку, бегая от разъяренного брата.              И нашелся только один способ их угомонить.              Дядя Чэн дождался момента и схватил обоих за уши, отчего братья тут же зашипели.              — Дядя, к чему такие меры? — скорчился Таки, пока Дядя вел их обоих за стойку.              — Вы не остановитесь, пока кто-то из вас не заплачет или вы не разгромите мне магазин, — проворчал и отпустил их, предварительно ударив обоих по затылкам. Те снова ойкнули, но промолчали, — конфеты принести?              — Да, — ответил Таки, взявшись за ухо и развернув к себе Шарлин, чтобы рассмотреть его лицо… и ухо, — и что на этот раз? — спросил, успокоившись, и сосредоточившись на чужих синяках: на скуле и над глазом. Чарли и так выглядит, как обиженный ребенок, а сейчас ещё и побитый и ещё более обиженный.              — Не знаю, не помню.              Старший закатил глаза, прошептав: «Ну, конечно».              Чарли отобрал свое лицо и протянул один из стульев для Таки. Тот устало плюхнулся, забарабанив по столу костяшками. Он улыбнулся, взглянув во все ещё обиженное личико напротив.              — Прости меня. Я боялся за тебя.              — Трус.              — Чего ты стоишь? Хочешь ко мне на коленки сядь?              Чарли в ответ показал язык и отвернулся, поправляя волосы. Всё-таки челку недостаточно состриг, так что приходится убирать. Вспомнил, что приучил себя носить резинку на запястье, так что попытался завязать небольшой хвостик. Таки умилительно смотрел на него, пока не наткнулся рукой на бумажку. Он посмотрел на неё мельком, затем понял, что квиток выглядит знакомо, как справка в их клинике, так что решил прочесть.              Чарли услышал шелест, обернулся, но уже было поздно.              — Разрешение на психологическую консультацию? Ты психолога нашел?              — Нет, это… это в школе. Ну ты же знаешь, какие специалисты в школах. Так что… хотел попросить папу написать отказ, но… он что-то не хочет.              — Как странно… Он тебе даже разрешение на прививку от гриппа не дал.              — Да…              — Давай я подпишу отказ. Ничего же страшного не будет?              У Чарли в глазах загорелась надежда, но появился Дядя с конфетами. Лучше бы пришли только конфеты. Или от них у Дяди бы слипся рот.              — Таки, эта бестолочь боится разговаривать. Не поддавайся его щенячьим глазкам, — сказал мужчина, вручая любимым детям конфеты.              — А почему Чарли больше конфет?              — Он младше. Отвези его в школу, хочу побыть один.              Таки засунул в рот конфету, взял с собой согласие родителей и, приобняв за плечи брата, повёл его к выходу, попутно взяв его рюкзак.              — Я подпишу отказ, — пообещал старший, отчего у Чарли отлегло. Стало как-то спокойнее дышать.              Дядя Чэн вышел провожать.              — Дядя, вам ничего не нужно? — спросил Таки, ища в карманах ключи от машины. Дядя покачал головой.              — Приезжай почаще… мы с Чарли скучаем, — Дядя улыбнулся, потрепав по волосам младшего, который только и мог, что закатывать глаза.              — А тебе что купить? — обратился к Чарли.              — Точилку для ножей. У нас все тупые.              Таки вздохнул, понимая, что ему придется самостоятельно думать над подарками брату на Новый год и день рождения.              Старший откопал в кармане ключи от своей хонды, разблокировал и почти с первого раза открыл дверь на пассажирское сидение спереди, кивая Чарли. Тот еле заметно поджал губы и, взявшись за дверь, собирался сесть, предварительно попрощавшись с Дядей.              — Таки, — позвал Дядя спустя секунду, пока Шарлин ещё не залез в машину.              — Да?              — Чарли боится ездить спереди.              Шарлин, чья рука осталась на двери, замер. Он стоял так три секунды, пока его зрачки не сузились от осознания.              Мир остановился.              Дыхание сперло.              Мальчик резко повернул голову на Таки, который сначала вопросительно посмотрел на Дядю, а затем, недоумевающе на брата. От его взгляда Чарли хотелось просто затараторить оправдания, как «Отче наш». Он слишком боялся, что кто-то из них откроет рот, так что он взял Таки за плечи, чтобы тот не смотрел на Дядю.              — Да… ничего такого, — улыбнулся, пытаясь использовать все актерское мастерство, что у него есть. Он надеялся просто спихнуть на то, что его укачивает, — просто после отравления не хотел бы…              Дядя, тем не менее, не отступал, подходя к Таки, который не сводил с него глаз, несмотря на попытки брата его отвлечь.              — Когда Манé тебя искала, она брала его с собой и гоняла по городу, включив мигалки, — начал Дядя, поглядывая на разбитого Чарли, — гоняла так, что он обламывал ногти, пока пытался удержаться за сидение, — говорил он это так, будто не раскрывал великий секрет, а обсуждал погоду. Правда, судя по взгляду, перед глазами быстро проносились те неприятные воспоминания. Он явно был свидетелем тех событий, — и я говорю это не чтобы тебя опозорить, — он обратился к Чарли, чей взгляд так и застыл на рубашке Таки, — а чтобы помочь.              Шарлин тяжело кивнул. Конечно, он считает это предательством… его так никто не предавал. Только Таки, разве что. Но это было неважно.              Таки отцепил от себя чужие пальцы. Пусть скоро зима, только сейчас Чарли ощутил пронизывающий холод. Может, он исходил только от Таки.              — В машину.              Шарлин почему-то полез снова на переднее сидение, но Таки резко захлопнул дверь одной рукой, не двигаясь с места. Чарли поднял на него глаза, поджав губы, наткнувшись на совершенно разбитого брата, чье лицо исказилось в гримасе боли. Младший кивнул, прилежно забрал свой рюкзак и обошел машину, чтобы сесть сзади.              Стоило ему закрыть дверь изнутри, как он осторожно посмотрел в окно. Полностью Таки он не видел, поскольку тот спиной облокотился о машину. Они с Дядей Чэном молчали. Чарли немного придвинулся, надеясь хоть что-то услышать. Единственное, что удалось уловить: «Удачи, сынок».              Они обнялись и, Дядя ушел в магазин, оставляя Таки, который ещё приходил в себя, опираясь на машину. Таки — плакса. Не такая плакса, как Фред, но дело это не меняет. В детстве он часто плакал.              Когда Чарли запирали в шкафу, он плакал.              Когда Чарли там сидел, он плакал.              Когда выходил, Таки тоже плакал.              Когда мама его била, единственное, что её останавливало — слёзы старшего сына.              Чарли никогда его в этом не винил. Может, это следствие маминого воспитания.              Таки ведь не так повезло, он дольше прожил под тиранией Манé. Манé умело скрывала свои действия, пока Альберта не было дома. Но это стало сложнее с появлением второго ребёнка.              Чарли повезло. Чарли живет только с папой. Благодаря этому его психика гораздо более стабильна. Да… так и есть. Он не плачет. Никогда. Но его раздражает Делис, который, похоже, такой же ранимый, как его брат.              Так что Чарли ожидал хотя бы такого проявления эмоций. Он пытался взвесить все за и против: выйти и поддержать или лучше остаться, но брат в эту секунду уже пошёл к водительскому креслу.              Забилось сердце, когда Таки молча сел и закрыл дверь. Не захлопнул. Лучше бы захлопнул, чтобы выплеснуть все, что внутри. Глаза красные, уже хорошо.              Чарли поднял взгляд на зеркало заднего вида. Таки был… растерян. Наверняка он вспоминал все дни, когда сажал его вперёд, пытался выявить хоть какие-то звоночки. Он помнит, что Чарли никогда не смотрел вперёд, когда он разгонялся. Крепко держал застегнутый ремень безопасности, похоже, боясь улететь от резкой остановки. Чарли отворачивался от него чуть ли не спиной, когда они ехали. Таки списывал это все на подростковый бунт или что-то в этом роде.              Если бы Дядя не добавил про их маму, Таки бы просто пожал плечами. Странно, но раз боится, то пусть едет сзади. Но чтобы причина была в этом… в маме?              Таки в мертвой тишине потянулся к бардачку. Не глядя нашарил ручку, и захлопнул, отчего Чарли невольно зажмурился. Он услышал щелчок и как брат начал что-то агрессивно записывать. Через пару секунд Таки протянул согласие родителей, не оборачиваясь.              «Я, нижеподписавшийся, Таки Мизери, добровольно даю согласие на психологическое сопровождение моего ребёнка».              Снизу подпись.              Чарли не стал спорить, понимая, что это уже не имело смысла.              — Я не понимаю… — шепнул Таки, все еще выглядя невероятно растерянным.              — Прости меня.              — Это же такая банальная вещь. Сказать, что тебе не нравится сидеть впереди.              — Я знаю, прости.              — Я не понимаю. Если я постараюсь, я, может, смогу понять, почему ты отрицаешь, что папа тебя бьет.              — Папа меня не бь…              — Чарли!              Шарлин прижался к заднему сидению, решив, что отстаивать честь отца совсем не время.              — Это я могу понять. Стыдно признаться, наверное. Правда не знаю… но это абсурд, Чарли. Абсурд не сказать мне! Мне! Не сказать мне! Что ты боишься ездить впереди! — Таки развернулся, чтобы смотреть ему в глаза, — да и ладно, если бы тебя просто укачивало! Это из-за неё! Господи, она изводит нас даже в могиле… Почему?! Почему ты не сказал? Ты же сам садился вперёд с того дня, как я купил машину!              — Я думал, что если за рулем будешь ты, все будет по-другому, — ответил, будто репетировал. На самом деле, он много раз прокручивал в голове, как признается однажды Таки, что когда он ездит в машине, ему хочется просто отключиться, — но в первый раз, когда ты меня катал, было так же, как и с мамой. И во второй, и в третий. Потом ты думал, что мне нравится спереди, и я уже не знал, что делать.              — Как это не знал?! Рассказать причину! Неужели ты думал, что я бы защищал маму?!              — Нет… ты бы… — Чарли не закончил предложение, замолк, но Таки так просто сдаваться не собрался.              — Говори.              Покачал головой.              — Если ты не закончишь, ты выйдешь из этой машины, и больше никогда меня не увидишь.              Чарли застыл на секунду. Затем взглянул на Таки. Рука потянулась к двери, чтобы самостоятельно это все закончить, но дверь заблокировали. Конечно, Таки никогда не сможет отказаться от Чарли.              Таки ещё пару секунд сверлил взглядом младшего, пока тот уткнул глаза в свои колени. Ему показалось, что Делис уже забрался не то что на ноги. На все тело.              Наконец, старший сел на свое место, выдыхая.              — Пожалуйста. Скажи мне.              — Ты же сам понимаешь.              Таки кивнул.              — Не вини себя, пожалуйста.              — Ты ведь поэтому на меня злишься, да? Молчи. Да, я знаю. Мог бы и сам догадаться. Оставил тебя на эту психопатку.              — Рад, что ты понимаешь.              — Что ещё я должен знать?              — Что?              — Что она ещё делала? Или папа. Я хочу знать. Я имею право знать.              — …ничего.              — Ну, конечно.              Таки нервно усмехнулся, заводя машину. Чарли никогда так сильно не хотел в школу.              — Алекс тебя возит на мотоцикле. Он в курсе, что ты боишься?              — Он знает, что я не люблю машины и автобусы. Мотоцикл… другое.              Таки кивнул. Его обидело, что Алекс знал, а он — нет.              — Я хочу номер вашего психолога.              — Я пойду только один раз и…              — Чарли, это не шутки! — Таки завелся в ту же секунду, в которую и машина, — это ненормально! Не-нор-маль-но! Ненормально ходить с синяками, как ни в чем не бывало! Ненормально не помнить, как их получил! Ненормально скрывать то, что тебе страшно! Ненормально! И если тебя не могу убедить я, пусть убедит специалист! И если ты посмеешь избегать консультаций, я позабочусь о том, чтобы тебя отправили в психушку! Ясно?!              Шарлин правда не хотел говорить «Да», но ему тогда показалось, что, услышь Таки другой ответ, старший просто врежется от злости в стену, на всей скорости.              — Не хочу в психушку, — признался честно.              — Я тоже не хочу.              Чарли грустно улыбнулся. Убедившись, что Таки на него не смотрит, слегка отодвинул бинт. Делис дошел до рук.              «Я в порядке».              »…».       

***

      У Фреда дергался глаз каждый раз, как Эшли тыкал пальцем в испорченную почву, вздыхал, потому что она не восстанавливалась, грустил, смотрел щенячьими глазами, а потом заново.              — Хватит, — сказал Алекс. Фреду показалось, что над ним загорелся нимб.              Эшли пробурчал что-то, тяжело вставая.              — Спасибо, что постарались все прибрать, — грустно улыбнулся. Он очень боялся вернуться. Снова видеть вместо прекрасного сада, который они восстановили с Лесли, стихийное бедствие. Благо, все было не так плохо. Всего лишь сотня цветов, растоптанная и сорванная, покоилась в мусорных баках.              — Не за что. Все равно нам негде было пить чай.              — Ал…              Эшли хмыкнул, присаживаясь за стол вместе с парнями.              — Почему ты не пьешь? — все же спросил Ал, наблюдая в кружке Эшли только воду и, кажется, слезы.              — Да мне… нельзя.              — Эшли, это фруктовый чай, не бойся, — попытался успокоить Фред.              — Почему тогда ты корчишься, когда пьешь?              — С чего ты взял? — спросил Фред, отпивший за час только один глоток. Алексу же фруктовый чай был по вкусу, так что он выпил уже две кружки.              Фред очень просил не приносить чего-то запрещенного в оранжерею. Это больше касалось Лесли, который угощает вице-Президента клуба какой-то дрянью. Еда Эшли не соблазняет совсем, но ему нравились холодные напитки, особенно газированные. Он не чувствует вкуса, но ощущать эти пузырики «прикольно». Энергетики он пил тоже с удовольствием, ибо от них был эффект, как и от кофе. Но… все это сейчас могло вызвать сердечный приступ. Даже обычный чай, который успокаивал нервы.              Но можно хотя бы фруктовый чай и просто газированную воду.              — Что в итоге там… в магическом мире? — спросил Саша, явно этим интересуясь.              — Так как это касается ещё и Чарли с Джеем, я хотел, чтобы они пришли, но Джей уехал навещать Мелиссу в больнице. Шарлин говорил, что приедет только под конец дня.              — Или не приедет, — добавил Саша, любопытно смотря на то, как листики плавают на поверхности в кружке.              — Почему? — спросили парни одновременно.              Александр оставил кружку и потянулся к своей сумке, ища что-то.              — Перед выходными Чарли говорил с Добротой Андреевной, — он достал согласие родителей с подписью на согласие, — сегодня мы сдадим вот это, и после выходных вывесят списки, кто когда в каком порядке придёт на консультацию.              Эшли взял бумажку. Ему такую не выдали. Оно и понятно. Это же его родители с учителями отправили Доброту для него. Эшли посмотрел на Фреда. Тот кивнул, намекая на то, что согласие от родителей получил.              — Мне кажется, это интересно, — Эшли все еще не понял, чего избегать.              Саша пожал плечами, и отвлёкся на вибрацию в телефоне. Новое сообщение.              От Таки.              «Встреть его, пожалуйста».              Саша вскочил, направляясь к выходу. Парни сначала переглянулись, затем обратились к нему до того, как он уйдет.              — Что случилось?              — У кого-то нервный срыв, — бросил, уходя.              Это их еще больше напугало, но они понадеялись на то, что неправильно его поняли.              Алекс шёл не спеша только надеясь на то, что они опять не поссорились.              Таки бывает вспыльчив, но всегда по делу, а Чарли по своей природе жутко обидчивый и злопамятный. Особенно, если это Таки. А ещё этот идиот совершенно не понимает, что делать со своей обидой, поэтому либо взрывается, либо спит. Что-то Саше подсказывает, что сегодня Чарли в школе спать не будет.              Уже почти конец ноября, холодает, так что, к счастью, около главного выхода, где родители высаживали детей, учеников почти не было.              Алекс подошел как раз к тому моменту, когда машина со знакомыми номерами подъехала, чтобы высадить пассажира.              К своему удивлению, он обнаружил, что Чарли вышел с заднего сидения. Пытаясь скрыть удивление, он пытался заглянуть в лицо друга. Тот подошел к другу, прикрыв веки. Что-то правда случилось. Таки вышел из машины, приветствуя Сашу и затем обращаясь к брату.              — Ты меня понял?              — Нет, — бросил Чарли. Саша от этого нахмурился, понимая, что сейчас начнется ещё одна словесная брань, которая наверняка уже была в машине.              — Что же, я могу и повторить! — прорычал Таки, пытаясь говорить негромко, чтобы охрана вдруг не подумала, что он кричит на ребёнка. Он начал подходить, и Чарли просто спрятался за Сашей, который только и успел кинуть обеспокоенный взгляд на него, а затем вернуться к разъяренному Таки, — я тебе ещё раз говорю, попробуешь проскочить, сразу в морг, минуя психушку.              — У тебя скудная и больная фантазия!              — Таки! Тихо! Подождите! — увернулся Алекс от рук, которые пытались задушить кое-кого за его спиной.              — Нет! Пусть! Я пойду сниму побои!              — Ах, как мы заговорили!              — Таки, пожалуйста, — попытался как-то успокоить старшего. Алекс родился в хорошо обеспеченной семье. Его родители ни разу в жизни при нём не ссорились и в принципе не давали причин для переживаний. Саша считал, что у всех так.              Однако несчастье, по кличке Чарли, упало ему, как в августе снег на голову. Неожиданно и, возможно, не очень приятно. Он рад, что чувствует себя членом его семьи, но… не когда ему приходится буквально защищать друга от членов этой семьи.              — Таки! Успокойтесь! Вы же хуже делаете, — выдохнул Саша, пока братья просто бегали вокруг него. Если вспомнить все истории его друзей, то он помнил рассказы Фреда, когда ему приходилось разнимать периодически родителей и сестер. Или их одновременно. Эшли упомянул, что его старший брат часто ссорился с родителями, и он с сестрой втихаря это слушали, потому что боялись, что кто-то кого-то перебьет.              Саше казалось, что это… утомительно. Не для участников ссор, а для тех кто наблюдает.              Он это осознал, когда сам начал наблюдать. В частности, за Чарли и Таки, которые разрушили его представление о прекрасном счастливом мире.              Таки не остыл, но и сам понимал, что ему сейчас лучше не видеть брата. Чарли в конечном счете всё-таки снова спрятался за Алексом, но уже гораздо более яро, буквально, схватившись за толстовку пальцами.              — Я все равно жду тебя на ужин, — плюнул Таки.              — Угу… — пробурчал Чарли в чужую одежду, поклявшись себе не идти. Если бы Алекса не было, он бы прямо сказал, что ни за что в жизни не переступит порог чужого дома.              Таки кивнул на прощание Саше и вернулся в машину. Вскоре он уехал, и Ал еле заметно облегченно выдохнул. Чарли отошел от него и зашёл на территорию школы, минуя охрану.              Саша пошёл за ним, со стороны наблюдая. Он ожидал, что Шарлин захочет пойти в оранжерею, но, похоже, ему не хотелось, чтобы только что реабилитировавшийся Эшли видел его таким.              Чарли прокручивал в голове весь диалог и пытался, кажется, найти варианты того, как можно было бы выкрутиться. Как можно было бы всего этого избежать. Самым простым было соврать и сказать: нет, братик, Дядя Чэн ошибается. Я давно не боюсь ездить на переднем сидении. Конечно же, я уже давно не чувствую, что вот-вот у меня случится паническая атака, я не думаю о том, что мы врежемся в ближайший грузовик. Я не вспоминаю, как мама тащила меня за руку в машину, пытаясь мне её вырвать. Я не помню, что если бы не ремень безопасности, я бы давно вылетел в лобовое стекло».              Худшим вариантом было бы объявить во всеуслышание, что у Дяди деменция. Но он бы так не смог поступить.              Чарли просто запрыгнул на ближайший свободный широкий подоконник, используя для этого ещё и батарею, ибо подоконник слишком высоко. Алекс через пару секунд подошел и вопросительно посмотрел на Чарли. Затем его взгляд сменился снова на обеспокоенный.              — Что случилось?              Покачал головой.              — Тебе принести воды?              Покачал головой.              Саша пожал плечами и без особого труда залез к нему на подоконник.              — Я побуду здесь, — поставил перед фактом.              Чарли не покачал головой. Он молча смотрел на свои колени, обнимая рюкзак. Закрыл глаза. Ученикам особо не было дело. Просто проходили мимо, здоровались, на что Чарли, как обычно кивал.              — Что с ним? — спросил кто-то шепотом у Алекса.              — А что с тобой? — плюнул Саша, давая понять, что лучше не лезть.              Тому, кто спросил, пришлось, конечно, уйти.              Спустя время, когда Ал уже почти начал засыпать, он почувствовал, что Чарли придвинулся.              — …              — …              — …как дела? — спросил Чарли, падая на него боком.              — Хорошо.              — Это хорошо. У меня тоже хорошо.              — Я тебе верю.              — Правда?              — Конечно, нет.       

***

      — О, вот они! — сказал Фред, водя Эшли за руку по всей школе. Они запереживались за Алекса с Чарли, и просто пошли искать по школе. В итоге с помощью остальных учеников обнаружили этих двоих на третьем этаже. Филлип вместе с Катей и Давидом как раз собирал согласия родителей.              — Чарли, давай, это не так сложно, — ворчал Филлип.              — Между тобой и мной невидимая стена, — кряхтел Чарли, держа бумагу перед собой так, будто она горит. Саша выхватил согласие родителей и, преодолев метафорическую стену отдал её Филлипу.              Фред с Эшли смотрели на эту грустную сцену. Чарли глядел в спину уходящего Филлипа так, будто тот забрал у него последний кусок хлеба.              Шарлин пару секунд пострадал, понял, что уже ничего не изменить и обернулся.              — О… Привет, Фред. Привет, Эшли… ты уже вернулся, — улыбнулся, подходя.              — Привет, Лин-Лин, — тоже улыбнулся Эшли.              Фред подошел к Алексу осторожно и спросил, в чем дело.              — Уже все нормально, — заверил Саша, наблюдая за тем, как их друзья просто взяли друг друга за руки, немного подтанцовывая, видимо, от нечего делать.              — У тебя руки холодные, — сказал Чарли, вращая их руки в разные стороны, но не слишком резко.              — Теперь всегда так, — вздохнул Эшли, сжимая чужие ладони. По нему не скажешь, что он с этим смирился, но уже на пути… — у тебя что-то случилось?              — Неа. С чего ты взял?              Эшли пожал плечами, затем снова посмотрел в лицо Чарли.              — У тебя просто… лицо другого цвета.              — М? Правда? Бледный?              Если бы…              Не может же он сказать, что если Чарли обычно светится для него таким приятным синим или, может быть, фиолетовым, как светятся васильки, то сейчас… серый. Это тоже красивый цвет, вы не подумайте, но… Так непривычно.              Сейчас он и на василек не похож. На незабудку, может… Тоже странное объяснение.              «Твое лицо серое, как незабудка. Скажешь тоже. Незабудки даже не серые. Чарли не поймёт».              Чарли выдавало ещё то, что он улыбался не так широко, как обычно. Это вполне обычное объяснение, правда?              Но…              — Не скажу, — отрезал Эшли и улыбнулся, когда Чарли притворно возмутился.              — Чего? Почему?              — Если скажу, ты начнешь специально делать так, чтобы я не понял, что ты грустный.              — Не грустный я.              — Грустный, — подтвердил Саша.              — Видишь, Ангел тоже подтвердил.              Шарлин закатил глаза. Он отпустил Эшли, смотря на часы на стене.              — Скоро уроки.              — Ах, да. Точно. Так, Эшли, мы пошли, — сказал Фред, собираясь уходить, но Эшли ринулся к нему, вцепившись мертвой хваткой за локоть.              — Уже?! — спросил он. Фред осторожно начал отцеплять его пальцы от себя, ибо друг вцепился в него так, что ногтями почти прорезал кожу, — подожди, скажи, что у нас совместное занятие!              — Нет, потому что у меня физика, у тебя — изобразительное искусство.              — Почему ты не сказал мне выбрать те же предметы, что и у тебя? — возмутился рыжий, вешаясь Фреду на шею. Фред повернул голову, соприкасаясь с ним лбами.              — Ты правда думаешь, что выжил бы на физике?              — С тобой — да.              — Очень мило, но нет. У Ала тоже рисование. Он пообещал за тобой присмотреть.              Эшли, все ещё держась за Фреда, повернул голову на Сашу, который, видимо, чтобы избавиться от частички Зоофила, тоже взял Чарли за руки, щупая так, словно его руки были зефирками.              — Ал, а зачем тебе рисование?              — Должно быть шесть предметов. Рисование — шестой, — пояснил.              — Чарли, у нас лабораторная. Нам тоже пора.              — Ц… я хотел пойти поспать.              — Подожди! Подожди! Может, ты хотя бы проведешь? — спросил с надеждой Эшли, когда Фред отлепил его от себя и передал в руки Саше.              — Неа.              — Удачи, Эшли, — Чарли помахал ему рукой, идя за Фредом, который точно только что не оставил своего друга на произвол судьбы.              — Пойдём, — сказал Саша.              — Подожди-подожди, тут много людей. Давай… подождём, пока толпа рассосется, — попросил Эшли, спрятавшись за свой шкафчик, как за скалу. Саша обернулся. Учеников в коридоре было меньше десяти.       

***

      На физике было спокойно. Учительница заснула, так что ребята спокойно, насколько это возможно, дергали Чарли с Фредом, чтобы те им помогли.              — Ребята, откройте учебник, там все написано. Если совсем непонятно будет, мы объясним, как только сами закончим, — шепнул Чарли. Ребята согласились, послышался шелест — начали открывать книгу, — так… — Шарлин надел прозрачные очки. Фред посмотрел на него взглядом: «Ты серьезно?», — мои глаза мне дороже всего.              Фред закатил глаза и тоже надел очки. Теперь по ним прям скажешь, что братья.              — Нужно позвонить сантехнику, мне кажется, что чем ближе вода, тем мне тяжелее дышать, — сказал Шарлин, заглядывая в емкость.              — Эшли тоже говорил, что этой водой даже цветы поливать вредно… Хотя он сам может выпить и из-под крана, но полить цветы — ни за что.              Оба посмеялись.              Парни разделили не особо сложную работу и приступили к делу. Делис почему-то не сходил с руки. Шарлин, передвигая емкости перед собой, вдруг спросил:              — …Почему… ты согласился на консультацию?              Фред мельком посмотрел на него, затем пожал плечами.              — Вообще, чтобы Эшли поддержать. Но… меня все еще… трогает, что было в музыкальном клубе.              — Хочешь обсудить это с ней?              — В первую очередь… и ещё у меня ощущение, что Лиза меня преследует.              — С чего ты взял?              Оба обернулись на последнюю парту. Лиза действительно смотрела на них, попытавшись спрятаться за стеклянной бутылкой, пока её напарница делала все сама. Заметив, что за ней следят, она отложила все дела и вернулась к лабораторной.              — Кто-то влюбился.              — Этого ещё не хватало… — покачал головой, нагревая цилиндр в сосуде с горячей водой.              — Зато Елена не пристает.              — Мне кажется… это затишье перед бурей. Я мог бы спросить у Лори, как оно, но… чувствую себя неправильно, если начну следить за ней.              — Катерина же курирует музыкантов. Если она что-то скажет, и будет что-то серьезное, я скажу.              — Буду благодарен… в общем, я знаю Доброту Андреевну, так что не особо боюсь.              — И какая она?              — Очень добрая, — улыбнулся Фред, разминая пальцы, — она очень ответственная. Старается помочь всем, и если взялась помочь, то обязательно поможет.              «То есть я от неё не отвяжусь…»              — Главное не злить её… в гневе она правда страшная.              — Психолог должен быть устойчивым.              — Хах… она злится в случае, если её подопечным грозит опасность, — сказал Фред, начиная нагревать жидкость.              Чарли пожал плечами. Что ж… его должен успокоить тот факт, что Эшли с Фредом ей доверяют.              Шарлин посмотрел на емкость, в которой Фред нагревал воду. Делис зазвенел у него в голове.              — …тебе… не кажется, что что-то не так?..              — Например? — спросил Фред, почему-то кашлянув.              Шарлин наткнулся на свои же почерневшие пальцы. Делис явно что-то понял.              — Ложись!              Ребята прислушались к нему и пригнулись, в отличие от учителя, которая очнулась только тогда когда стакан с «водой» разлетелся на осколки по всему кабинету.       

***

      — …              — …              — …он беспомощен, — сказал Лесли Алексу.              Сегодня было задание в парах. Саша оставил Эшли около стола учителя и отошел, думая, что Эшли есть с кем порисовать. Лесли был занят, так что не прокатит. Рыжий сжимал свой альбом, иногда поглядывая на Алекса, за которым уже построилась очередь из тех, кто хочет порисовать с ним.              Эшли просто не понимал, что за ним выстроилась такая же очередь, только в этом жестоком патриархальном мире девушки должны ждать, пока парень сам их не пригласит.              Александр вздохнул. Он оттолкнулся от стены, подходя к Эшли, игнорируя расстроенные взгляды одноклассниц и одноклассников.              — Эшли, — Александр чуть не развернулся обратно, когда у зоофила загорелись от предвкушения глаза, — давай вместе.              Эшли начал быстро кивать. Выяснилось, что теперь ему очень неловко говорить, если в комнате больше четырех человек. Саша развернулся, параллельно беря с собой два стула и швыряя свой альбом Эшли, чтобы тот понес его принадлежности.              Расположились они около окна, расставив стулья друг напротив друга. Ал сел на свой и ожидающе посмотрел на Эшли, который просто смотрел на него, хлопая глазами.              — Сядь.              Эшли сел, топорно передав ему его вещи.              — Все нашли пару? — спросила учительница, которая, похоже, только и ждала, что Эшли с Сашей, — отлично. Задание вы знаете. Рисуйте друг друга. Можете использовать любые материалы, любой стиль. Времени у вас предостаточно, — и села за свой стол, обсуждая что-то со своими учениками из клуба рисования.              Эшли на секунду посмотрел на них и тут же вздрогнул. Те испепеляли его взглядами полных ненависти, но, стоило учителю к ним обратиться, художники тут же изменились в лице.              — Чего это они…              — Когда возродился Клуб Садоводства, и Чарли ввел реформу, при которой часть средств всех клубов отдавалась вам, художники пострадали сильнее всех… они тебя терпеть не могут.              — Правда?.. я даже не замечал.              — Чарли постарался… — мрачно шепнул Ал, черкая что-то карандашом.              — Что, прости?              — Рисуй.              — А… да…              Эшли открыл альбом, автоматически желая засучить рукава, но, вспомнив о пятнах, отбросил эту идею. И без того невольно привлекает внимание тем, что стоит столбом посередине класса периодами.              — Тебе больно? Чарли говорил, что ты лежал в больнице, — спросил полушепотом Алекс, уже начиная что-то черкать в альбоме, периодически смотря на Эшли.              — Сейчас нет… все хорошо, спасибо, — улыбнулся Эшли, закидывая ноги на стул, чтобы поудобнее положить альбом, — лучше, чем до этого.              — А как было до этого?              — Плохо.              — Насколько плохо?              — С меня сыпалась кожа.              — Звучит не очень.              Стоило ему коснуться карандашом бумаги, как снова почувствовал испепеляющий взгляд художников. Да что ж такое, ни на Эостре, ни на Земле от этих взглядов не защитишься. Губа начала дрожать, как и пальцы.              — Так… животные любят тебя из-за магии?              Эшли поднял взгляд на помрачневшего Алекса, который… очень сильно надавил карандаш на бумагу, чуть ли не царапая её.              — Т-ты злишься, да?              — М? Нет. Просто интересно.              — …а чего ты так злобно карандаш держишь?              — …я по-другому рисовать не умею.              Александр. В детском саду рисовал хуже всех, а один из его рисунков отправили психологу.              Эшли понимающе кивнул и мягко улыбнулся, продолжая рисовать и начиная объяснять что-то.              — Возьми лучше… карандаш, как ручку…              — Ух ты, а розочка рисует? — усмехнулся один из художников. Увы, крысы есть везде. Даже в таком прекрасном деле, как рисование.              — Мне даже интересно, насколько все плохо.              — Эм… но карандаш он держит правильно… — промямлила одна из девушек, на что получила ещё больше косых взглядов, — простите…              Эшли вздохнул, проклиная, что его слух слишком хорош. Когда он научил Сашу держать карандаш, снова сел на место, рисуя и разговаривая.              — В общем-то любовь животных — это одно из благословений, которое мне дали при рождении.              — От кого?              — Новая психолог… — голос стал тише, чтобы никто, кроме Ала, не услышал, — Доброта Андреевна, дала мне это благословение.              — Она украла Туна…              — Что?              — Ничего. Это многое объясняет.              Эшли продолжил спокойно рисовать. Он давно это не делал. Пайн обучал его культуре и искусству. Часто в его задания входило нарисовать что-нибудь. Да и в целом Пайн велел ему рисовать в каждый ужасный день. Часто ему запрещали пользоваться магией во время лечения, а потребность творить никуда не уходила. Пусть не цветы, но… рисунки тоже ничего.              — У меня ещё вопрос.              — …              — …              — Задав…              — Там есть животные, которых нет у нас?              — …да.              — …можно я тоже буду туда ходить?              Эшли усмехнулся.              — Конечно, как только я со всем разбер… кхм…              — Что?              — Извини, я выпью кое-что, — тихо сказал, положив недорисованный портрет к себе на колени, чтобы достать из кармана таблетницу.              Александр посмотрел на рисунок.              — Красиво.              Художники примчались к ним, буквально нависнув над Эшли, который выронил таблетницу с испугу, отчего сердце сильно кольнуло.              Что?              Они подняли альбом Эшли, когда его обладатель с глазами по пять копеек медленно встал и подошел к другу, спрятавшись за его стулом от страшных художников.              — Какого черта… — нахмурились художники, пока Алекс хлопал Эшли по голове, коряво пытаясь успокоить.              Они показали всему классу портрет Алекса, заставляя буквально всех охнуть, а Эшли покрыться ромашками и спрятаться в коленях друга, который равнодушно сдергивал цветы с его волос.              Ребята похвалили его, немного посмеялись с его стеснительности, и вернулись к своим делам. Художники молча признали его, оставили альбом и ушли.              — Посмотри, что я нарисовал, — попросил Саша.              Эшли уселся на колени около стула Саши поудобнее и аккуратно взял его альбом.              Он восхищенно выдохнул. Алекс нарисовал снеговика с ножками, рыжими рожками, котиком и тюльпаном.              — Можно я заберу себе?              — Когда дорисую.              — Договорились.