Личный хайпометр

      Джонни был возмущён.       Его поставили в первый ряд вместе с белыми поясами. Немыслимо! Просто немыслимо. Ешё, знаете, добивал тот факт, что белыми поясами были в основном мелкие пузаны от трёх лет и выше, которым сверху, с трибун, заботливые мамки поднимали дух своими басистыми: «После аттестации получишь машинку, Джерри!..». Или «После аттестации не словишь люля, Рональд!». Поддержка зависела от степени строгости родителя и испорченности ребёнка, разумеется. Вот так думает Кейдж. Вот так вот. Как жаль, что его собственная мать даже не была в курсе сдачи Джонни на белый пояс. Столь любезно его накрахмаленные штанишки поддерживал не кто иной как Кенши-Да-Ты-Чё-Такахаши.       И Кенши-Да-Ты-Чё-Такахаши действительно отрабатывал каждый свой пенни. Он был на страже порядка, расхаживая среди полос каратистов со старшими поясами. Расположив руки за спиной, спокойно обходил рядки и держал лицо.       Старшие пояса побаивались сенсея. Гад контрил любой чих и пук, идущий против правил карате, поправляя неправильное расположение ног бойцов длинной бамбуковой палкой.       «Палкой-ебалкой», кхм-кхм-кхе, предсмертный хрип. Джонни посетил неприятный флэшбэк.       Такахаши-сенсей — это сраный Черепах из «Кунг-фу панды», который умрёт не в тему.       Кенши же, видимо почуяв, что Джонни о нём подумал, чуть повёл подбородком в сторону первых полос с младшими поясами. Повёл — и мягко улыбнулся, крепко зажимая страшную палку в кулаке… А вот за то, что бугаистый Кейж то и дело поглядывал назад, Би-Хан низко шепнул тому про возможность несдачи.       М-да уж. А ведь всем как-то до фени, что Джонни боксёр, а не каратист. Стоит себе сейчас среди карапузов, ряженых в тотально-белое, и считает ворон, хлопая блаженными глазами. Ну что за капец-то, а?       И Би-Хан был прав касательно условий в самом начале. Пол морозил ноги; утренний холод кусал даже сквозь плотный слой спортивного кимоно. Джонни хотелось перестать неприятно потеть от горячей разминки в стужу. Но знал он — паршивые условия также являются частью поднятия по поясу. Если трёхлетние чуваки горазды стерпеть это, значит, они готовы морально и идейно повзрослеть. Готовы стать маленькими карате-мужиками.       Разминку прервал старый сенсей с блестящими седыми волосами. Вот он — Угвэй!.. Кенши, соррян. Отдавай палку-ебалку настоящему мастеру, тварь.       — Интересно, а он сможет управлять лепестками персикового дерева, если взмахнёт посохом? — Джонни шепнул свою ядовитую шутку, и Кун Лао, стоявший опасно-рядом, внутри очень сильно поржал, в то время как трёхлетний пузанчик подле чуть не расплакался со страху. Какой Угвэй, дядь?.. Какой, блин, посох? Мы смотрим «Кокомелон».       Стоит ли говорить, насколько нелепо Джонни, Кун Лао и Рейден выглядели среди белых поясов?       Хотя нет. Неверная наводка. Среди белых поясов они смотрелись адекватно, очень даже. Среди малышей — немного неправильно. Немного, ага, совсем чутка.       Просто представьте себе картину. Огромный арендованный зал с татами. Полные трибуны, как у полноценного футбольного поля. На каждом сиденье заботливая мама в пальтишке и цветастом платке ёрзает и ёрзает, снимая своего ребёнка на камеру. Чей-то грузный, тучный батя хочет домой, но терпит этот сюр. Некоторые другие малыши орут с трибун на языке Сатаны, что не может произнести пол-алфавита. Там — внизу — под трибунами стоят тренера в олимпийках. На каждой такой спортивной куртёжке нашито знамя карате. На груди — американская символика. Ну да, ну да. Вперде, Америка… А впереди этих важно-деловитых тренеров стоит кто? Правильно, толпа бойких каратистов, желающих взять пояс повыше. И среди них преимущество берут кто? Правильно, молодняк. Лютый.       …А Джони Кейдж и его коллеги по сцене стоят где? Верно-верно, среди белых поясов, именно среди малышей, потому что, видимо, администрация решила, данная расстановка будет карикатурнее. Молодец, если угадал, кстати. Можешь взять пирожок с полки.       Джонни просто послушно стоял в своём квадрате, разогреваясь: делал наклоны влево, вправо, мотал головой, разминал запястья, садился в «бабочку», помахивая торчащими толстыми коленями, точно крыльями; если говорили сесть на шпагат, без вопросов показывал лучшую растяжку, достав до пола подбородком на идеально прямом шпагате. «Ну акробат», — усмехнулся ему как-то Би-Хан, что обходил белые пояса. Нормально так обходил, кстати. Без иронии. Довольно снисходительно относился к маленьким любителям карате и карал по заслугам ребят постарше.       Во всём этом Джонни смущало одно — родители детей, сдававших на пояс, снимали на видео скорее его, нежели своих спиногрызов. Кейдж понял это по левой матери, показавшей сыну жест «отойди, нах»; а её мальчик тут же пригнул худую спину, и сбоку мелькнула быстрая белая вспышка фотоаппарата.       Ну всё. Пизда тебе, Лю Кан, за будущие тэги в Инсте.       Джонни Кейдж будет судиться за нынешний позор, вот увидите. (Нет, не будет).       Так о чём это Джонни? Ах, да. О седовласом сенсее с густыми бровями, стоящими треугольничками. А его мудрый взгляд из-под бровей, казалось, мог просвятить весь мир…       — Уважаемые каратисты!.. — проскрипел и по-сенсеевски расположил руки на поясе. — Прошу минуту внимания!.. Мы объявим важную деталь и продолжим нашу часовую разминку дальше…       Джонни даже не знает, чему офигел больше: часовой разминке или очередному пиздежу про — он же прав, ага? — Сраную годзюрю-дисциплину.       Серьёзно. Сколько можно мусолить одно и то же. Дисциплина то, дисциплина это. До разогрева и так был получасовой базар про важность холодной головы на плечах спортсмена. Да в любом спорте так, не преувеличивайте! Кёрлингистам тоже не ахти драить лёд, когда в голове летает рой мыслей или ком злобы висит тучей. Или… Или наоборот заебись?!       Джонни начинал злиться на монотонность карате. Карате часто было монотонным. По-тупому монотонным.       Джонни в очередной раз бросил взгляд через плечо, чтобы посмотреть на Кенши, что опирался на бамбуковую палку, как древний великий мастер. Джонни пропустил воздух через ноздри. Вдох-выдох. Карате — хороший спорт. И даже если вся данная эпопея кончится после показа фильма в кинотеатрах, Джонни будет уже другим человеком.       Карате — иногда монотонный спорт. Скучный. В нём много требований и ограничений. Зависит от направления самого карате, разумеется, однако…       Карате. Суперский. Вид спорта.       Джонни терпеливо дослушал речь старого сенсея, что, как оказалось, приехал из Осаки, дабы взглянуть на американских каратистов лично. Его акцент резал уши, вертлявая «л» от него то и дело ускользала, как и отдельные согласные в словах, но. Джонни реально старался вникнуть.       — Извините, а можно вопрос, сенсей? — спросил Джонни, аккуратно подняв руку. Сенсей пеленгаторно кивнул. — Почему Вы навестили именно нас? Вы проделали столь долгий путь.       Белые пояса около него с облегчением вздохнули. Их мучал тот же вопрос.       — Один из моих лучших учеников сказал, тут учатся очень старательные, дисциплинированные, а главное… добросовестные молодые, и не очень, каратисты, — дедок показал ладонью сквозь головы белых, жёлтых, красных, синих и — так далее — поясов. — Такахаши, почему именно здесь?       Джонни тут же обернулся назад и увидел, как Кенши пробирается сквозь бесконечные толпы, ряды каратистов, рассекая зал типичной каратистской походкой.       Толпы молчали. Его одинокое кимоно шелестело.       Кимоно замолчало. По толпам поднимались низкие шепотки.       И Джонни, улыбаясь, сошёл со своего квадрата под упрекающий взгляд Би-Хана и взял своего незрячего, чуть заплутавшего среди трёх сосен сенсея под руку. Они начали уверенно шагать вперёд вместе, окружённые каратистами. Как будто Джонни вёл его под венец, лол. Как раз разодеты в кипельно-белое.       А когда Кенши добрался до нужной точки, он встал рядом со своим старым сенсеем и сказал:       — Я не думаю, что добросовестность моих учеников нуждается в объяснении. Вы и сами всё видели. А люблю я своё нынешнее место работы, потому что…       А дальше Джонни уже не слушал. Откатил в свои мысли — было слишком приятно.

***

      — Нет, ну вы видели, какой Джонни Кейдж пик ми? Взял и вышел помочь сенсею. Лол.       — Ха-ха, он же реально актёр, да? И что, хайповый? Чё забыл тут?       — Не зна-а-аю. Наверное, он будет сниматься в фильме на нашем татами. Имею в виду, аттестация — локация.       — Да не гони… На серьёзных щах тренировался вместе с нами, как лох.       — Ха-хах-ха!       — Кстати, не понял прикола с Такахаши-сенсеем.       — А-а. Я тоже прибалдел.       — Он слепой или рофлит?       — Слепой, слепой, — робко закивал.       — Вот же… М-да-а.       — А он, типа, палкой нас будет бить после того, как пауза кончится?..       — Хуй его знает, — отмахнулся тот. — Зачем ему палка?.. Н-да. А-ля крутой дохера…       Картина что надо. Джонни, который любил мыслить стереотипами, впервые в жизни увидел каратистов, сидящих на кортанах и курящих сигареты. Он думал, из этой Мозгопромывательной Академии выпускаются исключительно натасканные дисциплиной воспитанники.       Двое долговязых каратистов семнадцати-восемнадцати лет сидели на кортах прямо в спортивных кимоно, закатав длинные рукава чуть ли не по предплечья. Грязные от татами ноги засунули в кроссовки, как в тапки. Выкуривая по сигарете каждый, обсуждали первую половину аттестации.       — …Такахаши-сенсей это вам так стойки палкой поправляет, ребята, — возник из ниоткуда Кейдж. — Он слеп и, увы, не в состоянии проверить положение ваших ног. Ну не ладонями же ему их гладить. Он ж не Квентин Таранти…       Каратисты тут же взлетели, услышав голос Джонни Кейджа за спинами. Они стрельнули свои сигаретки точно в мусорный бак одним точным щелчком.       Джонни недовольно прищурил взгляд.       — Осу! — прокричал один из парней, скользнув пятками в правильный хэйко-дачи. — Шицурей-шимасу!       Второй карате-пацан последовал его примеру.       Да уж, помнит-знает Джонни такой прикол. Иногда каратисты обмениваются с сенсеем фразами на японском, делая акцент на аутентичности любимого спорта.       Но… Джонни же не сенсей.       Сейчас сзади него что, стоит Кенши?       Джонни, как персонаж юмористического фильма, обернулся назад, но не увидел никого за своей за спиной. Следовательно, это они ему. Да. Ему.       — Эм… Вы прощены, парни, — хохотнул Джонни, опустив взгляд на их зелёный и синий пояса.       Неплохо…       Эх, будь в боксе пояса, у него бы наверняка был чёрный, он вам отвечает. Ещё и с каким-нибудь даном выше третьего. Выше третьего дана в карате-киокушенкай идут сенсеи. До него — сенпаи.       Если подумать, Джонни за теорию двух течений карате шарит уже довольно недурно, причём, не из-за съёмок в фильме. Сам по себе. Время открывать собственное додзё?       — Джонни-сенсей, мы не имели в виду ничего плохого!.. — начал вдруг синий пояс, — ни про Вас, ни про, прости Господи, Такахаши-сенсея!..       — Ничего страшного, — усмехнулся Кейдж. — Лучше готовьтесь ко второй половине аттестации, окей? Стойки проверили, удары, блоки тоже прочекали. Вы, старшие пояса, будете сдавать удары ногой в прыжке, так какого…       — Осу!       — Би-Хан-сенсей просил передать, старшие пояса сегодня останутся до девяти вечера. Попейте воды. Тогда выживете. У меня-то белый пояс, я пойду домой в шесть…       — У Вас реально белый по…       — Осу! — прокричал зелёный.       — Вольно, орлы, — выдал Кейдж, ибо он без понятия, какую японскую чехарду в таких случаях обычно выдают наставники. Ямэтэ кудасай?       Быстро-быстро кланяясь, молодые каратисты обогнули Джонни и убежали обратно в спортивный комплекс. Каков был их страх, когда они узнали, что всё это время Кенши стоял за дверьми и подслушивал — он нечаянно, — опираясь о длинную бамбуковую палку, как о…       — …Трость, — усмехнулся сам Кенши. — Опираюсь, как калека. А я и есть… калека.       — Посох, — со старой заботой поправил Джонни.       — Что?       — Предпочту называть эту палку посохом, мастер.       Джонни вежливо согнул спину перед Кенши в правильном поклоне, не разрывая зрительного контакта. Действительно уважая своего мастера.       — Ох, Джонни… — Кенши по-доброму покачал головой; его губы тронула тонкая улыбка. — Я-то знаю, что ты называешь мой «посох» палкой-ебалкой…       Они вдвоём, посмотрев друг другу в глупые лица, рассмеялись.       Кенши сказал, что знания Джонни о карате тянут скорее на зелёный пояс или выше, нежели на белый. Признался, так и быть. Но даже так — официальный жёлтый пояс необходимо заслужить.       А ещё Кенши сказал, что до этого был в такой же ситуации, что и Джонни. Представьте себе, тоже сдавал на жёлтый пояс, стоя в ряду пузатых малышей, просящихся на горшок; стоял чересчур высокий и подтянутый. Взрослый. Так вышло, потому что Кенши сменил стиль карате, а при смене направления карате всегда необходимо начинать заново, с девственно-белого пояса…       С такой стороны Джонни ещё не задумывался о своём сенсее.       Если подумать, Джонни в принципе мало думал о Кенши как о простом смертном. Кто знает, может, в будущем он действительно разгадает его и поймёт. Не важно что. Просто поймёт.