Личный хайпометр

      — Так… Что-то мне в вас не нравится, — заключил Кенши.       — И всё же, от нас воняет.       — Джонни, после хорошей тренировки воняет от всех нас без исключения. Я сейчас о ваших навыках.       Джонни оставалось только пожать плечами и отключить половину своего мозга, дабы половина слов брюзжащего Такахаши его даже не достигла. Кейдж считал, он выполнил всё, что от него требовалось. И, честно говоря, даже с гаком.       Открывающая сцена со скольжением ног в боевых стойках была отснята на «ура». Джонни скажет даже больше: сраный Лю Кан был настолько рад нежданному успеху со стороны своего каста, что аж в узких кругах пошёл мем а-ля господин Лю Кан (вздох, полный шока) футфетишист и карате-дрочер. Однако было в этом одно интригующее «но», друзья. Лю Кан, который карате-дрочер, — это факт неоспоримый и непробиваемый; который футфетишист — сомнительный и отдающий Твентином Карантино. Ой. Квентином Тарантино, то есть, он просит прощения.       — Тебе не нравится чистота выполнения наших ката? — лениво спросил Джонни, почёсывая одну ногу о вторую. — Кун Лао и Рейден уже ушли домой… Может и нам пора, а? Завтра разберёмся. Вечереет, сенсей, охота пинать хуи, а не воображаемого Кун Лао по джодану.       — Нет, Джонни, — Кенши как-то загадочно ухмыльнулся, и уставший Кейдж успел себя априори заживо похоронить, присыпать горкой земли, поржать над собственной эпитафией и снова захорониться. — …Я думаю, вашему карате не хватает аутентичности. Имею в виду, в вас нет японского духа карате.       — А нужен ли он нам? — невесело хохотнул Кейдж. — Да и, во-вторых, куда ещё больше японского духа-то, Кенши? Ты нам вместо горы Комореби.       — Что, прости? Какая-какая гора?       — Не важно, — Джонни мысленно убил себя в удушающем.       Кенши же продолжал не по-доброму ухмыляться.       — А что, если вы действительно сдадите на пояс? — спросил он.       Джонни посмотрел на своего сенсея таким взглядом, каким не смотрел на Рейдена, который идеально воспроизвёл на площадке гигантскую реплику на вьетнамском, но умудрился нахрен забыть свои три жалких слова на английском.       — На пояс? — полусогнутые пальцы Джонни, с притворной злостью готовые сцапать Кенши, застыли над его чёрной макушкой. — Я смотрю, ты за любой кипиш кроме сальто мортале, малыш, — выдал совершенно спокойно. Не присуще его позиции прямо сейчас.       — Э?       То самое японское «э?» из аниме — краткое, но красноречивое.       «Э?».       Джонни бы с радостью поставил этот звук на входящие уведомления.       — Э? — глупо повторил Кенши, и Джонни зажмурил глаза, чтобы подавить смех. — Ты что это делаешь?       Слепой сенсей только сейчас заметил, что Джонни стоял, выкинув руки, в такой позе, словно сейчас схватит Кенши и повалит в мешок. Во ржака.       — Да я просто прикалываюсь, — улыбаясь, оправдался Джонни.       Улыбался и Кенши. Слава Богу, злодейская ухмылка всё-таки сошла с его лица.       Он продолжил:       — Что, если вы сдадите на пояс, Джонни? Или хотя бы поучаствуете в соревнованиях… Что насчёт кумитэ?       — «Кумитэ»? — Джонни похлопал Кенши по голове, как собаку. — Ты о чём, братан, говоришь? Я же из бокса, им всем тупо конец.       — Нет, Джонни… — терпеливо настоял Такахаши. — Если мы говорим о карате-киокушенкай…       — Ладно-ладно, прости! Не желаю спорить.       — Славно.       — Нет, серьёзно, что на тебя нашло?       — Я просто хотел бы посмотреть, справитесь ли вы с бесконтактным боем. В частности, ты.       — Ну… Я думаю, я выиграю, если за нечаянно допущенный мордобой не дисквалифицируют и не гонят с татами.       — Дисквалифицируют, Кейдж.       — Ёлы-палы. Как так-то.       — В том и соль, — Кенши смешно выгнул левую бровь. — Между твоим кулаком и намеченной точкой должно остаться мизерное расстояние. Почти удар, но ещё нет.       — И конечно же это дерьмо должно сопровождаться моим кринжовым боевым кличем!       — Да, — кивнул Кенши.       — Отстой!       — Просто не кричи «Кия!». Кричи что-то другое.       — А ты, кстати, что кричишь во время орга… удара?       — «Ха!».       — Бля, ты на приколе?       На самом деле Джонни прекрасно знал фирменный боевой клич Кенши во время исполнения ката и кумитэ. Не зря ведь составил на именитого сенсея целое досье, пока эволюционировал, залипая на познавательную сторону Ютуба.       — А Лю Кан что думает о твоей кринж-затее? — спросил, хмуря лоб, Кейдж. — Мы три плюс-минус хайповых актёра, и мы втроём собираемся попереться на экзамен на жёлтый пояс… Или вообще на кумитэ среди новичков. Лол, у каратистов по дефолту отключены все остальные чувства помимо преданности их знамени?       — Честно признать, я у-ж-е поговорил с режиссёром по этому поводу, — о-о-о, теперь-то природа его хитрой полуулыбки яснее солнца! — Господин Лю Кан говорит, это очень хорошая затея. Вы привлечёте неплохое внимание в сторону его будущего фильма.       — М-м-м. А Би-Хан, который играет антагониста, тоже будет на пояс, как дебил, с нами сдавать?       — Нет, — Кенши покачал головой, — боюсь, у него уже есть чёрный пояс. Второй дан.       — И правильно делаешь, что боишься… — Джонни неуютно поёжился.       Чёрт. Это что получается? В первый раз в первый класс? А если не сдадут на жёлтый пояс, Кенши их на их девственно-белых поясах у входа в тренировочный зал повесит? Или просто отшлёпает, пока на красной заднице кожа не лопнет? Такой позор ведь Азелитом не отмыть!       Что-то Кейджа потянуло в пессимизм.       «Чёрт» дважды.       — Ладно… — вздохнул Джонни. — С режиссёрского кресла виднее…       — Ты о чём?       — Я о хайпе, Кенши. У меня ведь хайпометр «того», тю-тю. Сбился. Не понимаю, где нынче водится хайп, а Лю Кан, кажись, в корень зрит. Полагаю, зрит и сейчас…       — Э?       И вновь это до ужасного нелепое «Э» со стороны Кенши!       — Нет, ни о чём не говорю, наша выходка несомненно привлечёт внимание, но… — Джонни оборвали.       — Да не «хайпанёт» фильм Лю Кана ни черта. — Сказал Такахаши твёрдо. — С чего вы вообще взяли, что дотошная матчасть карате, ещё и годзю рю, разорвёт залы?       — Эй-эй-эй, старина, да ты чего… Это ж твой священный карате-е-е.       — Да, но. Но — фильм будет интересен лишь таким как я.       Джонни снова оставалось только молчаливо повести плечами.       — Лю Кан вложил всю свою режиссёрскую страсть в тонкости карате, — произнёс Кенши со вздохом. — Его подход приятен мне — как мастеру спорта — и моим коллегам тоже придётся по нраву, однако… Ты меня услышал.       — Кенши, погоди, ты…       — Умоляю, — прошептал Такахаши, нагнувшись ближе, — не расстраивайся сильно, если фильм наберёт кассовые сборы по-среднему. Всё будет просто нормально. Ладно?       Джонни нравилось вглядываться в то, как дрожат прямые чёрные ресницы на спокойно закрытых глазах Кенши. «Какой контроль…» — витает в голове. Кенши действительно бо́льшую часть времени держит веки прикрытыми, не открывая глаз даже случайно. Эта деталь не могла оставить Кейджа равнодушным.       Кенши всегда очень внимателен. И каждая тонкость в его карате-образе была убедительна, идеальна. Кенши — сраный маскот традиционного японского карате.       — Эй, Кенши, а разве аттестация на пояс не раз в полгода?       Лицо Такахаши приняло задумчивый вид.       — А попадаем ли мы по времени в это твоё «раз в полгода»?.. — продолжил Джонни. — Или нам зимы ждать.       — Зимы ждать, — чуть сконфуженно выдал Кенши.       — Ясно.       — В любом случае у нас ещё есть кумитэ, Кейдж.       — О-о-о не-е-е-ет. Только не бой с такими же дебилами, как я!       — Даже не знаю, какой кабан тебе попадётся по твоей весовой категории. Просто пожелаю удачи.       — Ты мне ещё и схуднуть предлагаешь?! — охренел Джонни.       — Ты уже большой мальчик. Не факт, что тебе попадётся белый или жёлтый пояс. И не факт, что не сумоист.       — Да ты опух!       Кенши позволил себе в полную меру рассмеяться, а Кейдж застыл взглядом на таком колюче-вредном, но, сука, каком же притягательном сенсее.       У Такахаши очень приятный смех. Джонни не нравилось, что в последнее время он всё чаще и чаще отмечал те или иные детали в поведении Кенши. Или просто… в Кенши.       — Сенсей, а давай подерёмся? — спросил он, чувствуя, как горит изнутри.       Такахаши тут же перестал в своей манере тихонько посмеиваться, как по команде.       — Мы? — переспросил он удивлённо. — С тобой? Сейчас?       — Ага. Пока мы в кимоно, а не в гражданском — или вообще голые — и всё такое. Только давай без этой бесконтактной херни, лады?       — Ты хочешь драться в полный контакт?       — Ну, типа, да?.. Наденем капы, ракушку, полную экипировку, — хрипло усмехнулся Джонни, — словно мы с тобой новички.       — Ты и есть новичок, — в свою очередь полуухмыльнулся Кенши.       — Супер, — улыбчивый Джонни пожал плечами. — Будем драться в стиле киокушенкай.       — Уверен? — чёрт подери, Такахаши в этот момент сиял!       — О да. Один хер удары, как в боксе, только названия японские. Ах, точнячок! Ещё махи ногами частые присутствуют. Твари…       — Я люблю махи ногами, — продолжал сиять всем на назло. Туда их всех, слепой сенсей, туда-а-а-а!       — Я знаю, что ты любишь махи ногами… — Кейдж более не может таить — засмотрелся на блистательного сенсея в кипельно-белом.       — Но откуда? — наклонил голову в бок Кенши.       — Неужто забыл?       «Я изучил твой бой, сенсей», — не говорит Джонни, потому что тоже хочет побыть загадочным.

***

      Оу, уау. О как.       Не родной Кейджу восьмиугольник, но зато родной Кенши квадрат, обозначенный натянутыми канатами. На этом ринге, Лю Канова секретутка говорила, будут снимать цыплячьи бои их карате-трио с людьми Би-Хана. Почему «цыплячьи»? Потому что конкретно в данной сцене Джонни даже до петуха далековато, и от этого, честно, охота плакать слезами уже крокодильими.       Ироничная херня — Кейджу сначала надо будет профессионально отыграть грушу для битья, на их с Кенши чёртовом ринге, вывалив язык наружу; а потом произойдёт развитие персонажа, бум-бам, немного мотивирующего «ля-ля-ля» от главного героя — и груша для битья трансформируется в спарринг-неваляшку-наваляшку, которая раздавала пиздюлей в «Кунг Фу панде». Бдыщ-щ-щ! И Кейдж эпично повяжет себе на бёдра незаслуженный чёрный пояс.       О-о-о-о как.       Интересно, а Кенши отдаст ему свой чёрный пояс, или он им только избивать может? Ну, знаете, отдаст — чисто по приколу… Типа, для съёмки или ради локальной ржаки.       Интересно, а Кун Лао метнётся кабанчиком за победным пивком, если у Такахаши-сенсея всё-таки отожмут его чёрный пояс?       Любопытная пища для размышления.       — Джонни, хотя бы капу надень.       Ах, да. Они решили драться, как настоящие гачи-мучи-мужики. Без защиты.       — Надел, шеншей, — Кейдж демонстративно светит массивной капой во рту. Как и всегда, неудобно. — Ты тоже надень, — говорит. — Штоматолог нынч-ше дорогое удовольштвие.       — Шоглашен, — чуть смущённо отвечает Кенши, и Джонни чё-то разрывает на молекулы. — Ж-жаткнишь…       Следующие две минуты Кенши разминает мышцы, делая лёгкие махи ногами, разогревая тело перед боем. Он встряхивает кисти рук, тянет одну ногу к канату ринга, складывается, чёрт возьми, пополам, и меняет ногу. Снова встряхивает руки. Зачем — непонятно. Он вроде не рисовать собрался. Разве что синяки на лице и теле Джонни…       — Мелкая моторика — это тебе для уверенности? — спрашивает Кейдж, когда Кенши устрашающе хрустит пальцами. — А я не боюсь такого говна.       — Надень капу, — ухмыляется, самоуверенный гад.       Если Кенши будет биться в полную силу, на Джонни точно останутся следы их совместного преступления. И Лю Кан точно не будет рад разрисованной физиономии Кейджа у него на площадке. Да, монтажёры всё ещё существуют, но вы только представьте, какой боковой взгляд в свою сторону получит Кенши!       Джонни сейчас тоже разогревается, прогоняя не только кровь по венам, но ещё и мысли в своей голове. Он легко подпрыгивает на своих ногах, бьёт кулаками воздух — чувствует, как силы настигают его спортивное тело. Ах, как же бодрит!       Ну, что ж.       Хаджимэ!       Джонни с ходу узнаёт авторскую стойку Кенши, потому что у них там нет каких-то определённых правил, как стоять или как защищать голову до тех пор, пока она не пробита. Кенши был, как каратист, привязанный к рубильнику. Дёрнул раз — мастер годзю рю. Дёрнул второй — киокушенкаевец. Дёрнул тайно — Дерден Тайлер. И Кенши двигался, прямо как на тех боях на записи, которые из раза в раз пересматривал Кейдж, и как же это заставляло его горячую кровь бурлить в нём, снова и снова. Ужасно будоражило.       Кенши двигается чисто по-каратистски. В бою с Джонни, что по масти боксёр, он походит на персонажа старого файтинга: аккуратно двигается на ногах туда-сюда; точными, ровными прыжками, сохраняя расстояние между своими ногами одинаковым, достигает соперника; защищает голову, по привычке выглядывает из-за блока, но — ведёт к противнику подбородком. Использует уши. Изредка задействует нос. Когда на Джонни шелестит кимоно, когда этот громила потеет по-особенному, Кенши с громким звуком шлепков босыми ногами по рингу сокращает между ними дистанцию.       И это опять же. Чертовски круто.       Кейдж словно своего детского кумира вживую видит!       А вот Такахаши его не видит. Ха-ха. Бу-дум-тсссс.       Настала очередь Джонни отвечать на быкование Кенши, то и дело прессовавшего его серией ударов кулаками. И да, он расчехляет свои короночки. Желает применить на Кенши свой фирменный апперкот, когда тот подбирается к нему подозрительно близко, однако, нет, увёртливее змеи. Кенши ускользает из-под одного удара, второго, третьего, делает это охренительное движение ногой — вертушку-обманку, механически вернув ногу на место. Ровно на место. Точнее циркуля. Красиво, но любоваться чужой техникой, увы, некогда.       Красота Кенши Джонни губит. Губит и когда Кенши начинает использовать цепи-связки ударов из продвинутых ката. И когда, запугивая, прилагая весь свой вес к прыжкам, хлопает босыми ногами по татами. Когда его чёрная макушка мелькает перед глазами, зубы за капами улыбаются, а вертушки уже не обманывают.       Джонни кается — не хотел навалить Кенши тузов за шиворот кимоно раньше времени. Всё равно у них нет раундов. Договорились драться до тех пор, пока один из них не сдастся или пока не умрёт. А учитывая настырность их обоих… Земля пухом, чуваки в белом!       Джонни переходит на захваты. Кенши к захватам не привык. Кейдж хотел драться в стиле киокушенкай, однако не уверен, нормально ли это — брать в киокушенкай в захваты. Но, кажется, Такахаши разрешил, раз сам начал постепенно выходить из образа примерного каратиста.       Скакать на ринге так долго — похвальная работа, Кенши. Как же ты не теряешь энергию? Хвалёная железная воля бойца киокушенкай? В Джонни всё равно орёт и воняет этот победоносный боксёр, любящий грязные кулаки, звёздные апперкоты, удары коленом, захваты, захваты, захваты. Захват, кстати! Кенши еле отскочил. В отместку вцепился в кимоно Джонни, готовясь перебросить через себя. И, честно, все нокаут-кадры из видео с кумитэ Такахаши пролетели перед его глазами. Под веками сразу же запестрило. Удар Кенши наверняка посыпется искрами.       Ах, Кейдж уже знает эту любимую Кенши связку. Сначала гад бросает через своё плечо, затем, не отпуская кимоно, обманывает противника тем, что громко прыгает на месте, с понтом, сейчас вмажет ногой, а в итоге встаёт в победную стойку шико-дачи, словно присаживается на невидимую скамью, и-и-и заканчивает бой одиночным ударом кулаком. И — ямэй. Молочно-белое кимоно в такой момент у него обычно расхлябанное, чёрный пояс на бёдрах висит ослабшим, колючие волосы взъерошены, а губы улыбаются.       Кажется, Кенши любит этот дебильный захват.       И, кажется, реально впадает в ступор, когда Джонни перелетает через его плечо подозрительно легко и что да насрать ему на твой топот ногами! Кенши не спешит присесть на невидимую скамью. Джонни, будучи в полулежачем положении, обхватывает узкую талию сенсея ногами, скручивается, происходит какой-то элемент брейкданса, и Кенши эпично падает с высоты своего роста. Падает, как столб. Идеально прямо.       Кенши лежит. Его слепые глаза устремлены куда-то в потолок, мимо головы Джонни, как-то подозрительно странно… И не моргают. Джонни напуган. Нет, обосран. Не убил же?       Да бля.       Разводка.       Кенши опять напал.       Пидр. Да чтоб его бомбой, слышите, бомбой!!!       Да это уже не карате! Это уже и не бокс! Натуральный петушиный бой, в котором Кенши профессионально работает наебатором, а Джонни — нагибатором.       Они дерутся минут пятнадцать. Если честно, далеко не все люди трахаются по пятнадцать минут подряд. Кенши не хочет делать перерыв. Джонни тоже.       Отлично, теперь их бой длится двадцать минут, а то и больше. Кенши загнанно дышит, пояс уже давно сполз с его бёдер, запутался в ногах; он стоит полуголый, потому что кимоно на нём не запахнуто. Его грудь оголена. Сука, фары слепят. Жаль, с Кенши такой же номер не прокатит — он работает на опережение. Начал драться уже слепым.       Джонни, впрочем, не лучше. Вцепился в кимоно Кенши, что постепенно покидает своего хозяина, и теряет штаны. Буквально. Теряет. На ходу. Он вышел на бой с Кенши без пояса. На штанину наступили. Верх он просирал по мере того, как они с Кенши катались по рингу колбасками, желая сожрать друг друга.       Они стоят, как в «той самой» сцене «Ганнибала» у обрыва.       Джонни делает ещё усилие, так и быть… Дёргается, словно он дряхлая тачка, которую пытаются завести, но не выходит. Кенши, зараза такой, не даёт, не пускает, твёрдо блокируя любое движение в свою сторону.       Энергия вновь наполняет их обоих.       Финальные пять минут их боя тянут на чёрно-оранжевый Ютуб, категория «Для наглухо отбитых». Ноги Кенши летают только так, ибо он разогрет. Кейдж даже думает, что, возможно, он знает что-то о тхэквон… Ладно. Джонни умудряется присесть на шпагат — ему нечего терять в этом позоре, — использует элемент неожиданности, думает зарядить сенсею кулаком да по яйцам. Думает… Спасибо, не закуривает.       Кенши же в свою очередь растерянно нащупывает пространство перед собой пальцами.       — Джонни, ты упал?..       Кейдж просто поверить в это говно не может!       Сдёргивает с Кенши штаны.       Один — один. Это тебе за маму, папу, за страдания на тренировках, за харассмент на татами!       На них обоих нет штанов, и они пытаются убить друг друга в удушающих. Выигрывает то тот, то другой. Кенши шарит в том, как бить, куда бить, зачем бить, когда противник валяется на земле. Джонни же шарит в том, как грамотно взять в удушающий так, что все мышцы внутри стягивает и ведь не пошевелиться, иначе на три части херанёт.       Раздаются слабые похлопывания ладонью по полу.       Кенши слабо дрожит, щёки у него малиновые, а слепые глаза зажмурены.       И Джонни сразу же отпускает его.       Кенши лежит, как будто сдох, но по факту он ожил. Джонни его даже как-то жаль стало. Он ведь слепой, причём, не с рождения слепой, а он дрался с ним, как будто… Блин, не важно! Там слишком плохое продолжение шутки!       — Х-хороший бой… — Кенши потирает красную шею, блаженно улыбаясь потолку. — Давно так не бился…       — Ты же не поддавался мне?       — С чего бы, — качает головой. — А ты мне, Кейдж?       — Блин, хотелось бы, чтоб поддавался, но ни хрена. Жёсткий ты.       Такахаши легко рассмеялся.       — Если кто-то застанет нас в таком виде… — сенсей загадочно промолчал.       — Честно говоря, я был плох. Очень-очень плох, — виновато сознался Джонни, занимая место рядом с Кенши. — Я отошёл от карате… Использовал уличные связки и захваты из ММА.       — Ты это мне говоришь? — обмахивая ладонью и себя, и Джонни, усмехнулся Такахаши. — Я отошёл от человеческого боя. О чём мы.       — Ты сейчас серьёзно?       — Да кто, в здравом уме, будет притворяться слепым дохлым сурком в середине боя?       — Да-а-а-а уж. Ты напугал меня тогда, знаешь ли.       — Ты меня тоже напугал, ха-ха.       — Чё? Когда?       — Ну, когда упал.       Джонни громко, заразительно громко засмеялся.       — Да я сел на шпагат, но забыл, что ты не видишь, а ты и без зрения охренел!       Кенши хлопнул себя по лбу.       — Деби-и-и-л… — вздохнул, снова хлопнул себя по лбу. — Какой же деби-и-и-л.       — Не спорю… — в ответ произнёс Кейдж.       Спустя время они встретились в раздевалке, и Джонни думает, что всё это подозрительно похоже на гачи-мучи.       Широкая белая спина смотрит на Кейджа. Мышцы красиво перекатываются, когда Кенши разминается, стоя в одних джинсах. Если подойти немного ближе, видны синяки от ударов Джонни.       Если подойти ещё ближе, видны следы старых ударов, которые Джонни сделать не мог никак. Свалил авторство данного произведения на соперников Кенши в кумитэ.       Палец Кейджа — в упор одному такому странному следу под ребром Такахаши.       — Эй, — хмурит брови Кенши, — ты чего.       — Побит, — кратко отвечает Джонни и лыбится. — Жёстко они тебя. Гематома?       Кенши в спешке натягивает на себя свою чёрную футболку. В такой же спешке прячет голову под тёмной кепкой.       — Спасибо за тренировку, сенсей, — Джонни своему мастеру благодарно кланяется. — За кумитэ спасибо от души, за то, что учишь, хоть я и далеко не из старательного десятка…       Когда Кенши не в кимоно, он похож на обыкновенного человека с обыкновенными проблемами. Джонни нравится образ Кенши-каратиста, но ещё приятнее смотреть на мужчину, которого покинул образ стойкого супермэна.       — Да не за что, — Кенши снова отворачивается к своему ящику. Вытаскивает оттуда солнечные очки, складную трость, и Джонни почему-то сдавленно выдыхает.       Кенши — самый обыкновенный человек. Факт, с которым необходимо смириться.       — Ну… Я пойду, — Джонни неловко улыбается, когда даёт Кенши пройти первее.       Но Кенши не проходит.       — Кенши?.. — чует неладное Кейдж.       Кенши нерасторопно, как-то слишком вдумчиво, удлиняет свою трость. Дёргает за козырёк кепки. Поджимает губы.       Стесняется? Хотя с чего бы. Джонни уже видел Кенши, так сказать, при полном арсенале. И с тростью видел, и в солнечных очках. И не в кимоно тоже видел.       Если память не изменяет, они вообще встретились у торгового автомата с напитками. Кенши тогда спросил у него, чай он купил или не чай, сколько банок купил… А Джонни тупо отшутился, что вряд ли ему оттуда выпадет целая чайхана.       — Извини, — выдаёт Кенши виновато, — который сейчас час?       Напоминает их первую встречу.       Он, Кенши, его офигительный вопрос, не менее офигительный ответ.       — Уже за полночь, — отвечает Кейдж, копаясь в собственном ворохе мыслей. — Оборотни воют. Не слышишь?       Кенши теребит трость в руках. Жаль, не ту крутую палку-ебалку.       — Не мог бы ты, пожалуйста, проводить меня до дома? — спрашивает. — Если не занят.       Джонни без всякой задней мысли пожимает плечами, полагая, что какой бы у него план на эту ночь ни был, сенсей — святое.       — Да без проблем, — и берёт Кенши под руку. — Чур только веду машину я. Ладно?       — Как хорошо, что у тебя есть машина, — глухо рассмеивается Такахаши.       — А у тебя была?       — Была. До того, как ослеп.       — Какая, если не секрет? — снова спрашивает, особо не задумываясь.       — Тойота.       Оказывается, Кенши живёт совсем недалеко. Минут пятнадцать езды от силы. Ну ладно, тридцать, если считать, что Джонни захотел по дороге буррито, а Кенши захотел чай в тупом бумажном стаканчике. Пока пили и ели, молча слушали Тэйлор Свифт, не понимая, почему именно она, однако всё равно не переключали.       Странный эпизод в их жизни. Как пустой видеоряд, существующий в ситкомах атмосферы ради.       Джонни думает, что и завтра, и послезавтра, и в остальные дни он обязательно будет подвозить Кенши до дома. Кто знает — авось бить поясом будет мягче.