Личный хайпометр

      Если мы говорим о карате, каждое движение против Кенши наказуемо. Всякий каратист, побывавший с ним на кумитэ, знал эту деталь именитого бойца не понаслышке. Блокируешь ты затем его удары или не блокируешь — абсолютно до бриллиантовой задницы. Он, носящий белое кимоно, тебя настигнет. Зашугает хлёсткими хлопками босых пяток по татами. Наведёт ужаса своим двадцать пятым кадром из ниоткуда в виде этой фирменной хитрющей полуулыбки. И Кенши, как бы, не видит в этом ничего сверхъестественного. (Он в принципе ничего не видит).       Победа просто обожала его.       И да, он обожал её взаимно. То не было безответной любовью — в кои-то веки; Кенши покорял татами, возвышаясь над своими соперниками на пьедестале, его улыбка сверкала, а в кулаке в девяноста пяти случаев из ста была сжата лента золотой медали.       — …А что ты делаешь, если твои ученики проигрывают, а, Кенши? — спросил Джонни у своего сенсея внезапно. — Называешь их как-то? Вернее, вы обговариваете моменты с соревнования на следующих тренировках?       — Если оно требует обсуждения, обговариваем, — ответил Такахаши и повёл бровью. — А что? Боишься проиграть на грядущих соревнованиях?       — Ну, типа?.. Ты же записал нас на соревнования по ката, чёртов предатель нации. Я боюсь ката…       — Боишься ката или людей, которые их исполняют?       — Боюсь, сенсей. Просто «боюсь».       Слышать слово «боюсь» от такого бесстрашного парня, как Джонни, было чем-то из разряда «Какого хуя, братан?». Он ведь слабоумие и отвага в чистом виде, так какого, собственного, хера здесь происходит?       — Джонни… — вздохнул Кенши. — Ты просто не хочешь в очередной раз получить от меня по заднице. Я прав?       — Нет, мужик, — Кейдж отрицательно замотал головой. — Я не хочу попасть в тикток в качестве лоха, который с горем пополам, обмазываясь слезами и утопая в соплях и собственном дерьме, исполняет простейший «гекисай дай иччи». А если ты после такого срама ещё и выпорешь меня своим чёрным поясом, я действительно наверну сальто!.. Не ты, Такахаши. Я.       — Сальто, который мортале, я надеюсь, — прикинул Кенши.       — Ага… И обязательно сломаю руку. Прямо как ты, сенсей.       — О-о-о, жду триумфа.       — Волк в цирке не выступает, а я выступлю, твари…       — Да какой ты волк, Кейдж? — хохотнул Такахаши. — Натуральный кенгуру, скачущий по рингу на своих огромных ногах.       — Нет-нет, что ты. Кенгуру здесь как раз-таки ты, я уступаю… Скачешь по татами попрыгунчиком — раз. Ноги длинные и сильные — два. Носишь в своей напузной сумке этого карате-говнюка-Такеду — три! К-к-к-комбо!       — Такеду-то не приплетай. Он не заслужил.       — Ну хорошо, хорошо. Я стану твоим кенгурёнком, отец.       — Мне, кстати, симпатизирует тот факт, что ты стал называть ринг «татами», Джонни, — произнёс Кенши, и его ровные жемчужные зубы сверкнули в притягательной улыбке. — Кажется, ты медленно, но верно трансформируешься в настоящего каратиста. Молодец, Ру.       — «Ру»? Я что, только что не понял отсылку на массовое? — Кейдж протупил. — А-а-а. Фу ты. Мелкий кенгурёнок, кентующийся с Кристофером Робином?       — Пожалуй, это было самое странное пояснение за Винни и его друзей.       — Тоже мне знаток мультипликации… — закатил глаза Джонни.       Кенши ответил на последнюю брошенную Кейджем реплику загадочным молчанием.              Далее начались их общие сборы на соревнования. Времени было в обрез, ехать было необходимо в соседний город, гениальные «ката» прокатывали через раз, но Джонни почему-то был полон энтузиазма. Он не в первый раз наспех бросает свои спортивные вещи в рюкзак, далеко не в первый — покидает город ради того, чтобы его оппонент начистил ему морду. Или наоборот. Или они бы начистили рожи друг другу. Однако в первый раз, честно признать, он едет на соревнования, в которых побеждает не последний выживший на ринге, не сильнейший воин в трусах, а тип в белом-белом кимоно, что задрочил свой навык исполнения ката до максимума. Тот, кто был готов лучше. У кого в голове знаний больше, чем гордости, распирающей полуоткрытый грудак.       Насколько Джонни знает, он и его противник начнут исполнять ката одновременно. Выбор ката зависит от самого исполняющего; что плохо, жюри будут опираться и на сложность выбранных спортсменами ката. Кенши говорит не переживать — Джонни подберут противника по поясу. А пояс у Джонни… белый? Так-так-так, а дальше-то что?       Обоим каратистам необходимо будет показать всю мощь и эстетику их движений, проделав заученную цепь ударов. Воздух будет избит их быстрыми кулаками, чёрные пятки будут скользить по протоптанному татами. В конце ката Джонни нужно будет вернуться на исходную точку, с коей и начался его путь самурая. Завершить ката на той же самой точке, с которой он и пошёл влево-вправо-вперёд-назад. И оно, наверное, будет тяжко. По крайней мере, даже слепой Такахаши-сенсей замечает погрешности Джонни в месте возврата: держит чёрный пояс наготове и сводит зубы в злой улыбке, готовясь со всей нажитой мудростью всыпать по его холёной пятой точке.       Так или иначе. Соревнования будут проводиться исключительно по городу, и никто вне его территории, в теории, не услышит о триумфе (обсёре штанов) Джонни и его коллег по съёмкам.       …И как же, всё-таки плохо, что участвовать на этих соревнованиях будут не только Джонни, Кун Лао и Рейден. То есть, он имеет в виду, чёртов Лю Кан заставил по приколу записаться на них и Би-Хана с Шан Цунгом. То есть… иди на хуй, Лю Кан! Пожалуйста.       Иди-иди.       Ты и твой грёбаный личный хайпометр.       Когда-нибудь и Джонни таким обзаведётся… Вот увидите.

***

      Сборы начались рано утром. Кенши уже ждал своих учеников в машине со стаканчиком кофе, сидя на переднем месте авто Джонни. Джонни же сидел рядом, положив лоб на руль, обречённо обхватив баранку пальцами.       Кун Лао и Рейден синхронно заскочили в салон с двух противоположных сторон. У обоих с плеч свисали спортивные сумки, на головах сидели чёрные кепки. Если смотреть намыленным глазом, Кун Лао с Рейденом выглядят, как будто братья, юные парняги, едущие на важные соревнования, бодрые и немного навеселе. Кенши в то же время выглядит, точно их гордая мамаша, провожающая сыновей на татами, ну а Джонни — батёк, которому пофигу. Джонни вообще хочет спать. Отстаньте от Джонни.       — А вы чё, вместе приехали, сенсей? — Кун Лао прищурил озорной взгляд, дёрнув за козырёк кепки на своей голове. — Ой как подозри-ительно.       — Да. «Да» во всех смыслах, — Кенши отпил кофе из бумажного стаканчика. — Джонни в последние дни часто забирает меня с работы… И отвозит на работу.       — Фига себе. А нас чего тогда не подвозит? — усмехнулся Кун Лао. — Потому что он кидок?       — Потому что у вас с Рейденом, чувак, есть одна тачка на двоих, и то которая в ремонте, — ответил Джонни, бросив свой острый взгляд в переднее зеркало. — И, Кун Лао, брат, есть чем перекусить? Умоляю, пока Кенши готовили кофе, про мой сэндвич с ветчиной бессовестно забыли!..       — Какое совпадение, Кейдж… — неловко хохотнул Рейден.       — Чего-чего?..       — Пока Кун Лао готовили его молочный улун, про мой тако… тоже забыли. Ну, не только про мой, конечно. Кун Лао тоже едет, чисто попив чай.       — Заебись, едем на голодный желудок!       — Почему не поели перед выходом? — Кенши звучал строго, словно обращаясь к своей подростковой группе оболтусов. — Кого-то из вас укачивает во время езды на машине?       — Нет, сенсей, мы просто повторяли ката сразу после пробуждения…       — Дядя Стэн, я тебе не верю, — хлопнул себя по лбу Джонни. — Кун Лао, так явно лгать? Сенсею в его красивые слепые глаза?       — Какое ката будете исполнять, лжецы? — спросил Кенши ровно.       — Я буду геки сай дай ни, — Рейден пихнул своего друга локтем.       — Э! — Кун Лао вздрогнул. — Сэйинтип, наверное…       — Тяжело же. Он для продвинутых поясов.       — Да, но нет, сенсей!       — Ясно… Не факт, что тебя с такой программой и белым поясом допустят, но ладно. Джонни, ты что будешь показывать на соревнованиях?       — Я чё, один буду показывать нубский гекисай дай иччи?!       — Иччи, Кейдж? Ох, это ведь хорошо, — Кенши скромно улыбнулся в знак поддержки. — Нужно начинать с малого… Нельзя построить большую практику, не заложив надёжный фундамент.       — Хм-м… Я передумал. Пожалуй, я буду исполнять сайфа, сенсей, — произнёс Джонни и подмигнул Кун Лао на заднем сидении. — А что? Мы ведь его учили ради фильма.       — Я повторяю ещё раз для особо одарённых, — Кенши терпеливо прикрыл глаза, — нет смысла выворачиваться наизнанку, когда на ваших бёдрах белый пояс.       — Кун Лао, а го тоже сайфа-нём?! — громко хохотнул Кейдж.       — О-о-о. Челлендж принят, придурок.       — Парни, нет!..       — Я с вами, — кивнул Рейден довольно.       — Рейден! Я вас дисквалифицирую!       — Ты ещё и в жюри сидишь, Такахаши? — тонкие брови Джонни смешно изогнулись в гримасе. — Вы слышали, коллеги?! У нас есть крыша!       — Кры-ша! Кры-ша!       — Я вас обманул! — сознался Кенши внезапно.       В машине резко стало вонять предательством и дохлой крысой, у которой ещё инициалы «КТ» и чёрный пояс, миллионный дан.       — Не понял… — Джонни аж оторвал руки от руля. — Мне ехать или не ехать?       — Ехать, разумеется.       — Где конкретно ты нас обманул, лол?       — Вы едете не совсем на соревнования.       — Не понял?!       — Такахаши, извинись! — ругнулся Кун Лао. — Извини… тесь, имею в виду, сенсей!       — Вы едете на экзамен! На экзамен, ясно? — принялся объяснять Кенши. — Но знания ката вам всё равно пригодятся, так что…       — Какой, нах, экзамен?! Ты в себе?!       — На жёлтый пояс. Это же очевидно.       — Что-о-о-о?! — нет, Джонни правда был возмущён! — Аттестация на пояс без нашего ведома?! А я-то думал, а чё никто априори нас не спрашивает, какое ката мы будем показывать на соревнованиях. Кенши, это же лютый позор!.. Я видел, как проходит экзамен на пояс! Нас будут хуярить за каждый промах, мы будем стоять в линейке начинающих малолетних каратистов…       — …А учитывая, что мы с ребятами знамениты, — тем делом продолжил Кун Лао, — скорее всего мы наведём много шороху. Родители юных каратистов, сдающих на пояс, будут снимать нас, а не своих детей и…       — И мы опозоримся, — вот и завершил Рейден.       — И над нами будут ржать, — осознал весь масштаб ужаса Кейдж. — Нас нарежут на мемы, фильм хайпанёт, пойдут теории о сюжете… Ах, вот где собака зарыта. Лю Кан, да я тебя взорв…       — Именно поэтому я не хотел ничего говорить вам, — Кенши устало вздохнул, сжав пустой бумажный стаканчик в кулаке. — Аттестация начнётся завтра в девять утра. Но прибыть необходимо к восьми на регистрацию. Не забудьте документы и свой каратистский паспорт — это самое главное.       — Что, блядь?! У нас есть паспорт?! Паспорт, сука?!       — Я иммигрант, — чуть не заплакал Кун Лао.       — Конечно… В ваши каратистские паспорта вам будут ставить печати. Плюс пояс означает плю…       — П-а-с-п-о-р-т?!       Ну всё, приехали. До свидания.       — Да, идиоты. У вас есть «сука, паспорт»! — терпение Такахаши лопнуло точно так же, как на днях лопнула скакалка, прыгая в стойках через которую эти три бугая сложились в невероятный узел и разорвали её нахрен. — «Паспорт, сука» и «паспорт, блядь» — вот они! — Кенши сердито кинул аккуратненькие книжечки в своих учеников. — Их и не забудьте, понятно вам, толстолобые?! Я убью вас, я клянусь вам, если вы посрамите мою честь на экзамене… Я… на части вас…       Джонни со страхом наблюдал за тем, как злобно сгибаются длинные пальцы Такахаши-сенсея.       Кстати, а как он попал в них, будучи слепым? Большая загадка…       — А зачем Вы нам их раздали… — Рейден хлопнул глазами, как дегенерат. — Может, лучше Вы сами принесёте их на аттестацию, сенсей?.. Вдруг мы потеряем.       — Может, мне ещё ваши медкнижки с собой носить?! И диплом об окончании школы, потому что вряд ли вы, три гения, заканчивали колледж?!       — Простите, сенсей…       — Кстати, Кенши, а кто ты образованию? — спросил Джонни и умер.       Умер от тупости своего же вопроса.       Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь.       Так и поехали.