хрупкий

      Предложение не является чем-то новым, но ощущается иначе. Больший шок и нервозность Сынмин испытал бы, только если бы к нему с подобным подошёл молчаливый Хёнджун. И всё же, Чонсу имеет над ним какое-то неизвестное влияние, которое ему ещё предстоит понять. Сынмину всё ещё трудо даётся понимание, почему эта группа парней хочет его присоединения. Это заслуга удачной пиар-кампании Джисока или молодые музыканты рассмотрели в нём что-то, что он сам в упор не видит? Вряд ли, он едва пару слов при них сказал, чтобы его умения могли как-то оценить. Единственный, кто реально видел эту сторону Сынмина, такую необходимую бэнду, – это Чонсу. Ну, и ещё немного Джисок, но Сынмин не считает это, потому что ленивое и расслабленное бормотание песни с джисоковыми прядями между пальцами во время очередной ночёвки не считается. А с Чонсу он реально старался, пел так, словно привычно давал концерт стене в своей комнате, увешенной плакатами любимых групп. Осознание, что он вот так легко и внезапно открыл совершенно чужому человеку то, что никак не может в полной мере показать самому дорогому человеку, пугает. Ещё с самой первой встречи Чонсу каким-то образом притягивает к себе взгляд Сынмина, а тот просто не в силах сопротивляться, сам не понимая, что поддаётся на чей-то умелый гипноз. Сынмин знает много людей, но никто не оказывает на него такого эффекта, как Чонсу. Не вызывает столько вопросов и одновременно опустошает черепную коробку от каких-либо мыслей из-за одного только взгляда в глаза. Даже дорогой сердцу Джисок, и вот это уже реально пугает.       Ощущая, что ещё немного и молчание станет неловким из-за слишком долгой паузы, Сынмин пытается найти слова на скомканный ответ:       – Я-я... Я не знаю, – Сынмин неуверенно вперивает взгляд в свои руки, сжимающие телефон, но спустя мгновение подскакиевает и дёргается в сторону двери. – Прости, мне нужно идти на пару.       Чонсу на это лишь понимающе кивает, бросая вдогонку:       – Конечно, увидимся позже.       С неясным сердцем и разумом Сынмин выскальзывает в коридор, оставляя задумчивого клавишника за спиной.

***

      Только выйдя из части корпуса, где расположилась музыкальная комната, Сынмин понимает, что на пару, на которую так показушно спешил, он уже безбожно опаздывает. А ведёт её такой дотошный и противный профессор Кан, что, скривившись от одной только мысли о нём, Сынмин решает пойти по пути меньшего сопротивления и не идти на пару вовсе. Это всяко принесёт ему меньше ущерба, чем если он решит заявиться в аудиторию во время нудного вещания этого старика. Хотя тот, конечно же, раздражённый из-за пропусков студентов часто говорит, что на пару лучше явиться даже с опозданием, чем не явиться вовсе, но когда появляются такие смельчаки, он тратит порядка двадцати минут поясняя им, какие те безответственные и разбалованные детишки, которым ничего кроме развлечений в пустой голове не нужно. И это определённо не то, на что Сынмин хотел бы тратить своё время, поэтому, настрочив короткое сообщение Джисоку, что будет ждать того в кафетерии факультета, решает дождаться конца пары в тишине, разбавляемой негромкими голосами переговаривающихся студентов, которые, как и он, парам предпочли перекус и общение с друзьями. Хотя, возможно, у некоторых из них сейчас окно и они не прогуливают, как это делает Сынмин. Может быть так, что Чонсу в их числе, потому что тот выглядел довольно спокойно и никуда не торопился, когда Сынмин уходил от него ранее. Интересно, а на каком вообще факультете Чонсу? Ведь на филологическом базируются некоторые творческие объединения, заставляющие ребят с других факультетов стекать к ним, значит, клавишник, как и остальные из бэнда, может учиться где угодно.       Чонсу выглядит спокойным и утончённым, но в то же время невозможно не чувствовать исходящую от него силу и уверенность. Не такую, из-за которой хочется кривиться, отплёвываясь от токсичной маскулинности, а спокойную, надёжную. Он умён, учтив и красив, что только глупец подумает отрицать. Сынмин не глупец. На деле, пункт об уме Сынмин добавил после краткого прочтения случайно попавшейся ему статьи о школьной олимпиаде по английскому двухлетней давности, судя по которой Ким Чонсу занял первое место в провинции. И нет, Сынмин не гуглил его имя специально, ему просто было скучно в ожидании конца пары, ведь потом забота о его скуке будет переложена на плечи Джисока, который с радостью займётся этим. Он никогда не даёт Сынмину скучать, будь то воплощение каких-то безумных идей в реальность или простые посиделки за просмотром любимого сериала Джисока, который ему никогда не надоедает пересматривать. А Сынмину не так важно, что происходит на экране обклеенного фандомными стикерами ноутбука, когда под боком тёплый и такой милый Джисок с распушенными после душа волосами, зарывшись носом в которые можно уловить тонкий запах клубничного шампуня. Нередко он засыпает в такой уютной позе, но, просыпаясь, всегда обнаруживает себя в согревающих объятиях Джисока, успокаиваясь знанием, что тому тоже комфортно. Комфортно с ним.       Скоротав оставшееся время до конца пары за просмотром ленты твиттера, Сынмин тяжело вздыхает, напоровшись на очередной срач, когда боковым зрением замечает улыбающегося Джисока, приземлившегося за стол напротив. Отложив телефон, Сынмин переводит взгляд на друга, а тот в свою очередь наигранно сводит брови к переносице и фальшиво обидчивым тоном спрашивает:       – Ты где был? Я писал тебе перед парой, а ты мало того, что не отвечал, так и вовсе не явился.       – Но я же потом отписался, что не приду. И даже написал, что буду ждать тебя здесь!       – Написал, – согласно кивает Джисок, не ломая образ, – но до этого заставил меня переживать за тебя целых полчаса. Так что теперь колись, где ты пропадал и что тебя заставило впервые прогулять пару по предмету профессора Кана.       – Он задница, – насупился Сынмин подстать другу.       – С этим не поспоришь, но, как бы печально это ни было, на его занятия придётся ходить, если хочешь зачёт в конце семестра.       – Айщ, давай не будем о нём, а то точно настроение испортится, – кривится Сынмин, всё больше и больше думая о предстоящих бредовых заданиях, которые успели спойлернуть им старшекурсники, пожелав удачи и не выпилиться до сессии.       – Правильно, вернёмся к моему вопросу, – сказал Джисок, уже сбросив свой обиженный фасад, оставляя место любопытству.       Молча взглянув тому в глаза, большие и сияющие от интереса узнать все подробности о неизвестной причине его отсутствия на паре, Сынмин преувеличенно тяжело вздыхает.       – На перемене я случайно услышал игру Чонсу на синтезаторе и как-то так получилось, что мы разговорились, – скомкано выдаёт часть правды Сынмин. Но Джисок не выглядит удовлетворённым ответом, всем своим естеством показывая, что жаждет подробностей.       Сынмин берёт паузу, надеясь, что друг, как и задумано, примет такой ответ за единственно возможный, но Джисок прождав около полминуты, не сводя любопытных глаз, слегка надавил, подталкивая к продолжению:       – Ии? Как тебе Чонсу? Интереснее, чем кажется? А то в первую встречу ты что-то не выглядел впечатлённым.       – Мм, – Сынмин задумчиво мычит в ответ, решая какой частью этого момента он может поделиться. И едва он открывает рот, чтобы выдать ещё одну ничего не раскрывающую деталь, его пронзает осознанием: он пытается скрыть что-то от Джисока. Впервые не хочет делиться своим моментом с другом, желая сохранить тот только для себя. Словно тот потеряет всю свою будоражащую кровь магию, стоит разделить его с кем-то извне. Ему тоже хочется иметь свой секрет, как у Джисока с Джуёном, в который тот не посчитал нужным посвятить друга. Сынмин чувствует подкативший к горлу комок, перекрывающий дыхание, и нервно сжимает впивающиеся в бёдра сквозь джинсовую ткань пальцы.       Его душит этими непонятными чувствами, и отпусти Сынмин джинсу, пальцы тотчас впились бы в горло, дёргаясь там в конвульсиях, что не разобрать: он хочет выцарапать путь, пустивший кислород в лёгкие, или, наоборот, сдавить в тисках, чтобы никогда больше не проходить через эту мясорубку эмоций. Болезненно заламывая брови, он поднимает глаза, но, избегая чужой взгляд, смотрит на кончики джисоковых волос, слегка закручивающихся кверху.       – Я пел. Я пел с ним, – голос Сынмина звучит так жалобно и почти виновато, словно он признаётся в совершении греха, о котором очень сожалеет. Хотя со стороны верующих, за свою жизнь он совершил множество более страшных грехов, чем эта маленькая вольность. В их глазах он сам по себе греховен, один сплошной грех. А всё потому, что любит парня, а не милую девушку, с которой всем хотелось бы его видеть. Но его новый "грех" не об этом. Он и грехом то не является, но на дне сынминовых зрачков плещется непонятное месиво из вины и страха, что Джисок невольно стирает остатки улыбки и весь подбирается на стуле. Он на пробу пытается дотянуться до Сынмина кончиками пальцев, но тот, сжавшийся, продолжает буравить взглядом свои сцепленные руки, заставляя оную Джисока остаться вытянутой через обеденный стол.       – Эй, ты в порядке? В этом ведь ничего страшного, Чонсу – добрый парень и хороший друг, – Джисок пытается звучать как можно более расслабленно и поддерживающе, напуская неуверенную улыбку на лицо, хотя сам не до конца (вообще не) понимает, что сейчас происходит с его другом.       В тот момент лицо Сынмина, кажется, искажается ещё больше. Он поднимает полный непонятной боли взгляд на Джисока в надежде, что тот и сам всё поймёт. Однако спустя какое-то время он видит, что нет, не поймёт. Тяжело выпустив воздух через плотно сжатые зубы, Сынмин буквально выдыхает ответ, будто тот выбивает последний кислород из его лёгких:       – Я никогда. не пел. с тобой. Но пел с ним, – отчеканив каждое слово, он вперивается в Джисока в надежде, что до того наконец дойдёт.       И разочаровывается, получая в ответ всё тот же непонятливый взгляд и неуверенное:       – И что?...       "И что?" Серьёзно? Сынмин понимает, что не должен чувствовать себя преданным, но осознание острыми стрелами вонзается в его вывернутую душу – потому что он не особенный. Для Джисока ничего не значит сынминов особенный момент, разделённый не с ним. Потому что теперь и он делит их с другим?..       Сынмин закусывает губу до отрезвляющей голову боли. Голову, опьянённую жгучей ревностью, которой он не чувствовал раньше. Или тогда она не была такой сильной? Устав от безрезультатной гонки за непонятными чувствами, Сынмин ещё раз судорожно выдыхает и растекается по столу, подложив руки под голову и сталкиваясь с пальцами Джисока, что всё ещё покоятся на поверхности стола, терпеливо ожидая контакта. Джисока, что ждёт его возвращения из утягивающих в беспокойную трясину сознания мыслей. Сынмин протягивает руку навстречу к чужой ладони, легко переплетая пальцы, с проявившейся в уголке губ уставшей улыбкой. Джисок ласково оглаживает ту поверх пластыря, улыбаясь увереннее и искреннее, чем до этого.       – Ему понравился мой голос, – спустя минуты комфортного молчания, на грани слышимости признаётся Сынмин. Кажется, он и сам не сильно верит в это, поэтому решается произнести вслух, чтобы почувствовать этот факт более реальным.       – Да? – расслабленно, но всё ещё заинтересованно отзывается Джисок. – Я знал, что ты молодец. И невероятное сокровище, что идеально дополнит нашу группу. Думаю, все это чувствуют.       Сынмин лишь неоднозначно мычит в ответ, играясь с пальцами друга.

***

      Проснувшись следующим утром, Сынмин радуется, что это суббота, потому что он буквально выпадает на несколько секунд, когда смотрит на электронные часы на стеллаже у двери. 13:47. Он не представляет, как мог проспать так долго, когда обычно его максимум – 11:00, и то по выходным. Благодаря поставленному заранее будильнику. Из этого Сынмин делает вывод, что сегодня он умудрился пропустить этот немаловажный пункт.       Вчерашний день его порядком вымотал, больше эмоционально, нежели физически. Ещё раз обдумав всё произошедшее, Сынмин готов умереть от стыда перед Джисоком. Он показал себя с жалкой и кипящей неясными (но такими тяжёлыми и неприятно обжигающими) эмоциями стороны, что хочется прямо сейчас оказаться перед другом и просить простить за вчерашнее поведение. Но как бы желание ни было сильно, в спешке нет причин: ещё пару дней назад они договорились встретиться в субботу для киновечера. Они уже как традиция – в те выходные, когда Джисок не уезжает к родне, они обязательно ночуют друг у друга и всю ночь смотрят фильмы (или сериалы, хотя чаще это всё тот же, джисоков любимый). Обычно ночёвки проходят в общаге, так как сосед по комнате исправно уезжает каждые выходные, оставляя всю комнату лишь им двоим. Но даже так они всегда засыпают на узкой, явно не предназначенной для двух человек, кровати Джисока.       Когда же на часах 16:39, Сынмин получает сообщение, в котором ему сообщают, что, к сожалению, сегодня не получится устроить их привычный киновечер, потому что ребята из бэнда пригласили Джисока присоединиться к ним в скейт-парке. Насколько Сынмин знает, тот на скейте даже не стоял ни разу, но решает это не упоминать. Он продолжает буравить взглядом дающее надежду "Джисок-и ♡ печатает...", но ровно настолько же оно и отбирает эти же крупицы надежды, растворяющейся из-за так и не полученного сообщения. Сынмин отправляет короткое "понятно", после чего добавляет "повеселись там ♡", чтобы не казаться слишком отстранённым.

***

      Когда навязчивая вибрация выбивает Сынмина из медленно развевающейся дымкой дрёмы, он с удивлением отмечает, что несмотря на то, что проспал полдня, всё равно умудрился заснуть. Бросая беглый взгляд на часы, горящие гласящими на них 18:23, он переводит всё ещё слабо фокусирующийся взгляд на его импровизированный "будильник". Во-первых, это звонок. Во-вторых, через KaTalk. В-третьих, звонит Чонсу.       Сынмин всё ещё тормозит, но боясь, что звонок может в любой момент оборваться (а, может, и к лучшему?), он тянется к телефону и принимает вызов.       – Привет.       "– Привет. Прости, что звоню, но ты не отвечал на сообщения, поэтому я решил, что это единственно верный метод дозваться до тебя", – на той стороне слышится неловкий (неловкий ли?) смех Чонсу. Чонсу, с которым они виделись лишь дважды. Чонсу, который позвонил ему.       – Всё в порядке, я просто отключился, – Сынмин взъерошивает волосы и, наконец поднимает свою тушу с кровати. – Ты что-то хотел?       "– Да. Знаю, что ты ещё не очень хорошо знаком с ребятами, но, может, захочешь присоединиться к нам в скейт-парке? Заодно и узнаешь всех поближе. И Джисок тоже там будет, если что. Так тебе будет комфортнее, я думаю. Иметь, как минимум, одного друга среди толпы незнакомцев успокаивающе, не правда ли?" – снова тот смех, но голос звучит уже чуть увереннее, чем когда они только начали разговор.       Сынмин раздумывает с секунду, ещё раз бросая взгляд на часы, а после направляется к шкафу, начиная искать подходящую одежду для вечерней вылазки осенью. Настроения всё равно ни на что больше нет, а заваливаться обратно спать тоже не тянет, поэтому он выбирает неизвестность, куда голосом Чонсу (и по его милости) его затягивает всё ещё странно непонятное чувство интереса к едва знакомому клавишнику.       – Хорошо, я приду. Скинь мне адрес, я постараюсь скоро быть, хотя это зависит от того, насколько вы далеко.       Когда Сынмин уже натягивает однотонное серое худи, ему приходит сообщение с геолокацией. Скидывая с глаз навалившийся капюшон, он забивает адрес в приложение – пешком до облюбованного ребятами парка минут сорок, поэтому и без того приближающееся к семи время бросает его к ближайшей автобусной остановке, откуда можно без проблем добраться до нужного места.

***

      По прибытию его встречает Чонсу, стоящий у входа в парк, чтобы тот точно не заблудился. Он дружелюбно машет в знак приветствия по мере приближения Сынмина.       – Рад, что ты пришёл! Пойдём к остальным, они там уже начали, – добродушно усмехнувшись, Чонсу направляется в сторону спот-парка, где уже виднелись остальные парни.       Завидев Сынмина, Джисок отвлекается от чем бы он ни был занят, и с разгона накидывается на того с объятиями.       – Я так рад, что ты всё-таки решил прийти, Сынмин-а! Без тебя тут не так весело, – его задорный смех распространяется по периметру пустого вечернего парка. Сынмин обнимает друга в ответ, следя за отдаляющимся к остальным Чонсу за спиной Джисока.       Из пула доносится шуточно возмущённое "Эй", в голосе слышно веселье, заставляющее Джисока растягивать щёки в улыбке ещё сильнее.       – Ну а что, Сынмин – мой дорогой друг, конечно я буду рад его присоединению к нашей компании. Так что отставить ревновашки, лучше поприветствуйте его как следует, – и смеётся так заразительно, что грех не присоединиться.       Находящиеся в пуле Гониль и Джуён машут руками в приветственном жесте, а Чонсу улыбается так довольно, словно притащить сюда Сынмина – это цель его жизни. Особая секретная миссия, за которую ему обещают несметные богатства. Хотя нет, не в скейт-парке дело. Его миссия – сдружить Сынмина с остальными. Он берётся налаживать отношения между другими людьми, будучи сам едва знаком с одной из переменных уравнения, которое ему предстоит решить. Странный он.

***

      Хоть Сынмин и согласился прийти, он не настроен на активное времяпровождение, поэтому устраивается недалеко от скейт-площадки, не следуя в пул за остальными. Чонсу отошёл минуту назад – встретить подходящего Хёнджуна, чтобы тот не заблудился, впервые оказавшись в этой части города. Джисок и Джуён по очереди пробуют становиться на доску и проехать на ней, время от времени взрываясь дружеским смехом с чужих неудач и неловких попыток. Гониль, будучи старшим в их компании, наблюдает за ними едва ли не отеческим взглядом, при этом являясь здесь единственным умеющим кататься на скейте. Хотя ладно, Сынмин не уверен насчёт Хёнджуна с Чонсу, но в его голове скейт почему-то не вяжется ни с одним из двоих парней. И всё же по полученному несколькими днями ранее опыту Сынмин может признать, что оба умеют удивлять. Скромный и молчаливый Хёнджун становится страстным музыкантом, едва его пальцы касаются струн гитары. А Чонсу – просто Чонсу. Кардинально перевернувший первое впечатление Сынмина о нём ещё в первую встречу так, что от него можно ожидать всего. Даже трюков на скейте.       И всё же Сынмин не может отрицать, что чувствует себя не в своей тарелке, потому что Джисок не пригласил его. Потому что его пригласил Чонсу. Ему всё ещё сложно воспринимать ребят как своих друзей, пусть они все и очень хорошие. В первую очередь, они друзья Джисока, а не его. В итоге, друзей Джисока здесь пятеро, а Сынмина – лишь один. И если его единственный друг не посчитал нужным пригласить его присоединиться, то не лишний ли он здесь? Как если бы в тот день, когда Джисок оставил Сынмина на перемене в компании самого себя (а тот нашёл её в музыке и Чонсу), он насильно присоединился бы к их с Джуёном тандему.       Наблюдая за парнями ещё пару минут, Сынмин слышит за спиной шарканье двух пар ног. Заметив, что наконец все в сборе, Джуён одобрительно посвистывает, из-за чего Джисок заливается смехом, а пришедший Хёнджун прикрывает лицо ладонями от смущения, будто бы пытаясь сделать вид, что не знаком с этими придурками. Сынмин ловит себя на мысли, что с Хёнджуном подружиться будет намного легче, чем он думал.       И он был прав, когда не делал поспешных выводов о Хёнджуне, потому что тот катается очень даже хорошо, оставляя позади Джисока и Джуёна с комично раскрытыми от удивления ртами. Гониль временно перекладывает свою обязанность в наблюдении за младшими на Чонсу, а сам уходит в ближайший продуктовый за снеками и парой банок пива (это снова Джуён, кто подбил хёна на это, но Сынмину так хотелось абстрагироваться от всего, что немного алкоголя не помешало бы).       Рядом с ним приземляется Чонсу, молча наблюдая за веселящимися со скейтами парнями. Сынмин с удивлением отмечает, что Хёнджун выглядит намного эмоциональнее, чем в их первую встречу. И это, на самом деле, греет его сердце – знать, что тот чувствует себя достаточно комфортно, чтобы вести себя естественно, несмотря на присутствие незнакомца.       – Не хочешь присоединиться к ним? – Чонсу в очередной раз вырывает его из мыслей. Сынмин медленно переводит на него взгляд, но, мгновенно теряясь из-за прямого ответного, возвращает его обратно на ребят.       – Как-то не очень. Я то и стоять на скейте не умею, не говоря уже о каких-то выкрутасах.       – Понимаю, та же история, – Чонсу усмехается, переводя взгляд вперёд вслед за сынминовым.       Повисшее между ними молчание, на удивление, не ощущается странным или неловким. Наоборот, почему-то очень приятно вот так помолчать с Чонсу, сидя в метре друг от друга. Небо уже застилают сумерки, а окрашенные листья шелестят под усиливающимся осенним ветром. В моменте Сынмин съёживается, когда порыв ветра прошибает и его. Тогда он даже немного жалеет, что полчаса назад отдал свою джинсовку дурному Джисоку, который никогда не смотрит прогноз погоды и слишком верит в свою переносимость холода. Ну серьёзно, кто в такое время года, вечером, выйдет на улицу лишь в тонком лонгсливе. Сынмину в одной только толстовке явно теплее, чем Джисоку во всей своей одежде вместе с отдолженной джинсовкой. Поэтому хорошо, что тот достаточно активный, что в какой-то степени согревает его. Так что да, если Сынмин и жалеет о своей добровольной жертве, то недолго. Это же Джисок.       Сынмин какое-то время растирает плечи в надежде согреться, после чего прячет руки, поглубже зарываясь в ткань. И совершенно не замечает, что уже какое-то время за ним наблюдает Чонсу.       – Замёрз? Может, стоило попросить хёна купить кофе? Смог бы хотя бы немного согреться, – Чонсу выглядит действительно взволнованным, что против воли тянет лёгкую улыбку на лице Сынмина.       – Всё в порядке, я могу вытерпеть эту температуру. Тем более алкоголь тоже может согреть, просто немного по-другому.       Чонсу в ответ смотрит очень скептически, но Сынмин решает игнорировать этот его взгляд и продолжает наблюдать за неуклюжими попытками Джисока прыгнуть олли. Неудачными, конечно же. Во-первых, Сынмин думает, что для того, кто сегодня впервые встал на доску даже такой базовый прыжок сложноват; во-вторых, он не понимает, почему они с Джуёном пытаются делать что-то потенциально опасное, пока рядом нет их однодневного учителя Гониля; в-третьих, после очередной неудачной попытки Джисока заносит и он чуть не сбивает мимо проезжающего Хёнджуна. Развернувшаяся картина говорит сама за себя.       – Как давно ты поёшь?       Сынмин дёргано поворачивается на внезапный голос Чонсу (почему все они такие неожиданные, Сынмин уже устал постоянно вздрагивать), а тот смотрит выжидающе, но после пары секунд отводит взгляд, отвлекаясь рассматриванием неба и развевающихся на его фоне листьев. Немного подумав над ответом, Сынмин копирует чужую позу и, выглядывая едва заметные на замыленным городскими огнями небе, пытается разыскать хотя бы пару звёзд.       – С детства. Младшая школа, наверное? Помню тогда часто смотрел музыкальные каналы и пытался повторять за артистами. Пел что-то только мне понятное и даже пробовал танцевать, – Сынмин неловко смеётся, вспоминая прошлое. – Наверняка выглядел тогда очень глупо. Когда чуть подрос, мне подарили плеер, куда я скачивал любимые песни, а потом на слух записывал их тексты, чтобы потом легче было учить. Правда, часто ошибался в словах, что в том моём возрасте были слишком сложными для понимания. Но это всё равно не мешало мне петь, хотя записанный мной текст звучал очень неправильно. А потом каждый год возвращался к этим записям (я отвёл для них специальную тетрадь) и редактировал тексты, дописывая рядом с исправлением дату и фразу "Сынмин-а пабо". Сейчас возвращаясь к этим воспоминаниям, моё мнение не изменилось.       Всё это время внимательно слушающий Чонсу поворачивается к Сынмину, пока тот по-прежнему смотрит в небо, не прекращая поиски.       – Какое мнение?       – Сынмин-а чинча пабо-я, – рассмеявшись, Сынмин показательно стучит кулаком по голове.       – Ты был ребёнком. Милым ребёнком. И я не вижу ничего глупого. Поэтому не будь так строг к себе.       – Как скажешь.       Посидев ещё немного в тишине, Сынмин со вдохом откидывается на спину, заваливаясь на землю при этом не сильно заботясь о чистоте. По-прежнему не отрывая взгляда от неба, он заговаривает, словно бы обращаясь в пустоту:       – Звёздное небо такое красивое, но в городе его так сложно увидеть.       Чонсу в ответ согласно мычит и спустя пару долгих секунд моральной борьбы и взвешивания всех "за" и "против" заваливается рядом.       – Тебе нравится ночное небо?       – Редко удаётся вот так посмотреть на него, но да, люблю. Оно дарит чувство умиротворения, когда на душе неспокойно, – Чонсу неловко посмеивается, видимо, ему не слишком удобно рассказывать о чём-то личном, хотя если он решает делать это, Сынмин не собирается его останавливать. – Но я согласен с тобой, когда можно рассмотреть звёзды, небо становится ещё красивее.       Сынмин согласно мычит и, так и не найдя ни одной звезды, поворачивается на бок лицом к Чонсу. Он по-прежнему смотрит вверх, хотя Сынмин видел, что тот скосил глаза в его сторону, когда он начал двигаться. Удивительно, но сейчас именно Чонсу тот, кто не хочет поддерживать зрительный контакт, хотя в студии было совершенно наоборот. Сынмин не слишком то и против, так он может без особых проблем рассматривать Чонсу. Ну как, с одной лишь проблемой, заключающейся в недостаточно ярком освещении, но так даже лучше.       – А ты? Как давно поёшь, играешь?       – Пою где-то с пятого класса младшей школы, иногда даже выступал на мероприятиях. А к концу средней начал играть на клавишных.       – А почему ты выбрал именно этот инструмент?       Чонсу молчит какое-то время, после чего со вздохом, природа которого остаётся неясной Сынмину, отвечает:       – Если честно, не знаю. Мне просто понравилось звучание. И у меня был сонбэ в школе, который играл на пианино. Какое-то время он даже учил меня, пока не выпустился. В третьем классе я уже ходил в академию на занятия. Старший брат сонбэ там набирал небольшие группы начинающих и обучал во вторую смену. А после я уже практиковался самостоятельно. Как-то так.       – И ты правда думаешь, что смог бы обучить полного новичка игре на клавишных? Не подумай, что я в тебе сомневаюсь, просто смотрю на это рационально: у тебя и так не слишком много времени для собственной практики, а ведь обучение кого-то ещё – далеко не лёгкое дело.       Поджав губы, Чонсу ещё какое-то время лежит на спине после чего поворачивается к Сынмину, отзеркаливая его позу. Теперь они смотрят глаза в глаза. Отводить взгляд почему-то не хочется.       – Я не говорю, что достаточно компетентен для профессионального преподавателя, но я всё ещё могу научить тебя основам. А это уже больше, чем ничего, верно?       Сынмин неопределённо жмёт плечами и, растеряв всю смелость, отводит свой взгляд, останавливая его над чужим плечом.       – Может быть. Но вы же хотите ещё одного музыканта в свою группу. Разве я буду нужен вам, зная лишь основы? Что я смогу с ними сыграть?       – Если захочешь, я могу научить тебя всему, что знаю сам. Но на это потребуется время. И тут только тебе решать, есть ли оно у тебя.       Сынмин только открывает рот, чтобы ответить, но в нерешительности застывает на секунду. И её оказывается достаточно, чтобы остальные отреагировали на голос вернувшегося Гониля, созывающий всех, чтобы разобрать снеки. И этой же секунды хватает, чтобы Чонсу не остался в ожидании ответа, а, окинув Сынмина понимающим взглядом (что он там вообще понимает, когда даже Сынмин ещё ни в чём не уверен), встал и, отряхнувшись от налипшей пыли и песка, двинулся в сторону расшумевшихся ребят. Предсказуемо, Джуён с Джисоком громче всех. Особенно Джуён. Значит, такие нравятся Джисоку? Громкие, активные и взбалмошные?..       "С чего ты вообще взял, что он нравится Джисоку?"       Так, это сейчас не важно.       Вдох. Выдох. Пробыв ещё какое-то время в прежней позе, Сынмин встаёт вслед за Чонсу, тратит около минуты дотошно отчищая одежду и только потом направляется к остальным, подгоняемый голосом Джисока, торопящего его "пока всё ещё не разобрали". Гониль-хён ведь специально на всех купил, почему кому-то должно не хватить? Но Сынмин спорить не стал.

***

      Время близится к ночи, поэтому всеми решается, что можно уже потихоньку и расходиться. Соглашаясь на эту вылазку, Сынмин не питал особых надежд да и ожиданий не было, но он остаётся приятно удивлён прошедшим вечером. Пусть он всё ещё не слишком близок со всеми ребятами, их компания кажется весьма приятной. Если, конечно, не забивать голову отравляющими мыслями.       Когда решают, кто как будет добираться домой, Сынмин вызывается проводить Джисока до общежития. Тот не очень хорошо переносит алкоголь, даже после пива его неплохо развезло, так что все соглашаются, что сопровождение ему не помешает.       Привычно цепляясь за локоть Сынмина, Джисок почти заваливается на него, и в этом неустойчивом положении они отправляются в долгий и тернистый путь до общежития. Весьма драматично, но именно так они и выглядят в глазах провожающих их ребят. Хёнджун, видимо, пожалев Сынмина, бросает в спину едва слышимое "удачи", и Сынмин благодарен даже за это.       Они решают идти пешком, пусть так их мучения умножаются на неизвестное число (и оно явно немаленькое), но до прихода в общежитие Джисоку обязательно нужно протрезветь, потому что его и без того отругают за позднее возвращение, а если словят пьяным, то... Сынмин не имеет опыта в общажной жизни в целом, а выпившим его и подавно никто не ловил, но он уверен, что ничего хорошего точно не будет. Поэтому чтобы избежать возможных казусов, они выбирают более длинный, но рабочий вариант.       Джисок, кажется, находясь в хорошем настроении, идёт, прислонившись к плечу Сынмина, и с интересом рассматривает открывающуюся местность, освещённую уличными фонарями. Он всё ещё одет в сынминову джинсовку и так мило в неё кутается, что Сынмин еле находит силы отвести взгляд.       – Знаешь, я так рад, что ты всё-таки пришёл сегодня вечером. Я очень обрадовался, когда увидел тебя тогда в парке. Но только потом понял, что так и не отправил тебе сообщение с приглашением. Видимо, ребята отвлекли меня в тот момент, а потом я просто забыл.       Сынмин на секунду останавливается, едва не спотыкаясь. Джисок вопросительно смотрит на него, но никак не комментирует. Получается, Джисок действительно собирался позвать его к ним. Он всё-таки хотел видеть Сынмина этим вечером. Сынмин не был лишним.       Не дождавшись какого-либо объяснения внезапной заминке, Джисок продолжает:       – Чонсу-хён сказал, что это он позвал тебя. Сначала я даже не поверил, потому что, казалось, у тебя немного напряжённое отношение к нему, но мне очень приятно знать, что, кажется, вы сблизились, а я просто всё надумал.       – А? Сблизились?       – Ну ты же согласился прийти, когда он позвал. И я видел, что ты практически весь вечер был с ним, ко мне даже почти не подходил. А мог так-то с нами покататься, – Джисок строит обиженную моську, но образ ломается спустя секунду и он расплывается в довольной улыбке. – Но я рад, что ты хорошо провёл время и обрёл нового друга.       – Прости, настроения не было. Да и не брал с собой ничего. Зато на вас посмотрел.       – И как, я был крут? – Джисок горделиво выпячивает грудь, напрашиваясь на похвалу.       – Ты чуть не убился, – Сынмин скептически поднимает бровь, на что Джисок лишь отмахивается и недовольно фыркает.       – Детали. Зато я теперь могу проехаться без особых проблем!       – Но олли был лишним. Ты Хёнджуна вместе с собой чуть в могилу не унёс.       – Я извинился! И он был достаточно мил, чтобы во время отсутствия Гониля заменить его и научить нас с Джуён-и паре лёгких элементов.       Сынмин только мягко смеётся, не выдерживая того, насколько милый его друг. Джисок радостно подхватывает его смех.       Отсмеявшись, Джисок ещё больше льнёт к Сынмину и тихо, но очень счастливо и умиротворённо признаётся:       – Знаешь, я никогда не чувствовал себя настолько на своём месте, как в группе с ребятами. Ты первый, кто показал мне лучик этого света. Показал, как это может быть приятно жить в таком мире. А когда я встретил ребят, то этот лучик превратился в целое солнце.       – Я что, бета версия? Сэмпл? – Сынмин специально добавляет смешинки в голос, чтобы Джисок ни каким образом не решил, что он обижается. Потому что он ни в коем случае не. А Джисок очень чувствительный, когда выпьет, поэтому приходится быть очень аккуратным с подобными поддразниваниями.       – Да нет же, – Джисок тоже посмеивается, – ты очень дорогой мне лучик, который я всегда буду ценить. Но знаешь, увидев этот свет, я становлюсь жадным и теперь мне этого не хватает.       – Чего же тебе недостаёт?       – У нашего солнца всё ещё не хватает одного луча, а мне очень повезло в жизни, что я знаю один такой, у которого нет своего солнца. Как думаешь, он согласится присоединиться к нам и стать одним целым?       Сынмин молча смотрит вперёд, слегка задумавшись, хотя всё ещё внимательно слушая Джисока. Не встретив никакой реакции тот осторожно продолжает:       – Ты очень дорог мне, Сынмин. Но и ребята мне уже как семья, пусть мы и не так давно знакомы. Возможно, это эгоистичное желание, но я был бы очень рад видеть всех своих любимых людей в одном месте.       Сынмин вспоминает сегодняшний разговор с Чонсу в парке, предложение того научить игре на клавишных. Вспоминает их вчерашнюю встречу во время занятий, то, как они общались через музыку и какое волшебное это было чувство – наконец освободить свой голос и раствориться в этом звучании. Вспоминает и то непонятное чувство, что возникает каждый раз, когда он видит Чонсу за инструментом. Да и стоит признать, что не только тогда – Чонсу притягивает к себе взгляд даже не делая чего-то особенного. Однако расшифровка этого чувства Сынмином проходит безрезультатно. Но в чём он точно уверен, так это что парень, идущий сейчас с ним под руку, – его настоящий источник уюта и счастья. Ему не нужно проделывать в своей голове сложные вычислительные процессы, чтобы понять это. Поэтому Сынмин колеблется пару мгновений, но когда натыкается на взгляд Джисока, для него всё становится ясно.       – Я присоединюсь к группе.