Бронированный

Разведчиков встретили не так, как прежде: люди ликовали и поздравляли их, а не глумились и подшучивали над ними. Действительно, наступила новая эпоха. Но ни у кого из оставшихся разведчиков не было желания это принимать. Раненых поместили в лучший лазарет, который могли предоставить внутренние земли. Бертольд снова потерял сознание после возвращения из заброшенного дома Армина и до сих пор не очнулся. Леви и Хистория взяли на себя обязанность объяснить произошедшее и то, что обнаружили. Ханджи, не теряя времени, собрала нужное оборудование, приказала Гарнизону сделать камеру для содержания Смита и вскоре вернулась в Шиганшину, чтобы схватить его и доставить домой. Остальных же задержали за неисполнение приказов и сопротивления капитану, но никто не пожалел о своих действиях. Даже у Леви не хватило духу наказать их слишком сурово. Впрочем, он и так их не винил. Армин сидел на кровати и листал книгу. Он действительно запомнил всё наизусть, но её чтение всё равно навевало воспоминаниями о более простых временах. Армин и Бертольд столкнулись с четвёркой, вернувшейся из подвала, и были первыми, кто узнал о том, что те обнаружили. В отличие от Армина, который до сих не оправился от новостей, Бертольд даже бровью не повёл и лишь сказал: «Для вас никогда не было простого способа узнать истину». Столько всего надо было понять, столько концепций и слов Армину ещё придётся изучить. Одна только мысль об этом вызвала у него жажду знаний, но вместе с тем рассматриваемая тема наполнила его ужасом. Бертольд заметил это и подошёл к Леви, несмотря на свой страх перед ним. — У меня больше нет причин хранить секреты. Я расскажу всё, что знаю, и обо всём, что вы хотите узнать. Я открытая книга. Надеюсь, мои знания принесут вам хоть какую-то пользу, — это были его последние слова, потом он снова потерял сознание. Прошло уже четыре дня с их возвращения, а Бертольд всё ещё не просыпался. Энни сказала, что с ним такое бывало не раз. Он мог изводить себя буквально после пробуждения, из-за чего в конце концов уступал требованиям своего тела и не приходил в сознание до тех пор, пока тело полностью или почти полностью не восстанавливалось. Иногда Армин сидел рядом с ним и наблюдал за процессом. Поскольку большинство оставшихся повреждений были внутренними, смотреть было особо не на что, но время от времени он видел маленькие струйки пара, когда Бертольд делал выдохи, или слышал хруст костей, когда они перестраивались и срастались обратно воедино. Он был не единственным, кто, затаив дыхание, ждал, когда Бертольд очнётся. Даже главнокомандующий ёрзал на краешке стула, с нетерпением желая узнать, какой свет Бертольд может пролить на их новый и незнакомый мир. Почти через неделю после битвы за Шиганшину он наконец проснулся. Так как разведчики должны были по очереди сидеть рядом с ним в ожидании пробуждения, парень обнаружил рядом с собой Марко. Тот, недолго думая, позвал остальных. Едва сориентировавшись, Бертольд оглядел собравшихся людей, глазевших на него. — Готов говорить? — спросила Ханджи. — Понимаю, ты только что проснулся, но нам нужна информация. Наше положение в мире и так нестабильно, и у нас нет никакого способа это исправить. — Да, я готов. На самом же деле Бертольд не чувствовал себя готовым, но знал, что должен быть готов. По крайней мере, этим он обязан людям из стен. Энни хранила молчание, ничего не разглашая, но она согласилась остаться, как это сделал он. Так или иначе, она всё ещё решала свой вопрос насчёт стен, хотя у неё не было большого выбора. Однако парень был благодарен ей за присутствие, поскольку не менее пятидесяти человек столпилось в его комнате, чтобы послушать речь. Друзья, и командиры, и журналисты, и самые богатые среди стен собрались, чтобы услышать его слова. Одним словом, полнейший ужас. Имир сидела на его кровати как телохранитель и, скрестив руки на груди, никого к нему не подпускала. Энни сидела рядом, такая же устрашающая. Марко также сидел рядом с Бертольдом, хоть у него и не получилось выглядеть устрашающим, как бы он ни пытался. Армин, Саша, Конни и Жан сидели на полу рядом с его кроватью, и, хотя Хистории, расположившейся поодаль, пришлось сесть в более «королевской» позе, он всё равно чувствовал её поддержку. Ханджи стояла как можно ближе, а Моблит, привыкающий передвигаться на костылях вместо двух ног, неловко прислонился к стене в другом конце комнаты. Леви, на некоторое время заняв пустое место Эрвина рядом с командирами Пиксисом и Доком, стоял сбоку от главнокомандующего, который смотрел на Бертольда хищными глазами. Эрен решил не приходить, заявив, что позже прочитает отчёт. Микаса осталась с ним, и Флок, естественно, тоже не пришёл. Но тем не менее, сюда пришло по меньшей мере тридцать незнакомцев, и этих тридцати незнакомцев было для него слишком много. — Тогда давай начнём, — сказала Ханджи, поднимая блокнот и ручку. Как минимум дюжина журналистов сделала то же самое. Бертольд кивнул, пытаясь обрести дар речи — единственное, в чём он очень, очень нуждался прямо сейчас. — Итак... Я не совсем уверен, с чего начать, — сдавленно произнёс он, желая, чтобы его голос звучал твёрдо. — У меня есть список вещей, которые хотелось бы затронуть, но в итоге мы все согласились с тем, что хотим услышать твоё прошлое. Расскажи нам свою историю, — сказала Ханджи. Глаза Бертольда слегка расширились. Она сейчас серьёзно? Эти люди действительно хотят, чтобы он рассказал... Мою историю? Т-точно? Ладно, да… Я могу рассказать. У меня не хватило времени полностью прочитать записи из подвала доктора Йегера, но да, это правда. За стенами действительно существует человечество. Оно охватывает всю планету. За стенами лишь крошечное поселение людей. Человечество, по сравнению с ним, в двадцать раз больше. А может, и не в двадцать, а ещё в несколько раз. И-извините, перед тем, как я начну рассказывать свою историю, мне нужно объяснить пару деталей… Я же могу продолжить? Хорошо… Саша, давай поговорим о марлийской еде чуть позже? Или о чём-нибудь ещё? А то сейчас не самое подходящее время… Ага, да, я продолжаю. Все мы, элдийцы, произошли из страны Элдии. Я… На самом деле не знаю, где конкретно находится Элдия. Старая Элдия. Вряд ли Элдия изначально появилась на этом острове. Этот остров называется островом Парадиз, и фактически он принадлежит землям Марли, хотя, если задуматься, почти всё теперь — земли Марли… И-извините! Я постараюсь больше не замолкать вот так. Просто так много надо… Неважно, эм, в любом случае, есть два места поселения элдийцев. На первом живёте вы, элдийцы острова. А! Да, остров — это маленький участок суши, окружённый океаном. Огромные же участки суши называются континентами, и некоторые из них окружены такой же сушей, а не океаном, п-понимаете? Ладно, тогда говорю дальше. В общем, да, вы элдийцы, которые живут на острове. Другое место поселения элдийцев — это Марли, откуда я и родом. Элдийцев в Марли называют по-разному. В основном дьяволами и адскими отродьями, но также и потомками Имир… Нет, не тебя. Другой Имир. Я, э-эм, объясню это позже, но элдийцы, как и сказал доктор Йегер, являются жителями второго сорта. Не думаю, что есть элдийцы, живущие за пределами этого острова или Марли, ведь мы слишком опасны. В разных частях Марли существуют места содержания элдийцев. По иронии судьбы, все они окружены стенами… Простите, простите, я точно больше буду так отвлекаться. Эти места называются гетто, существуют пять крупных и семь поменьше. Есть также около двенадцати зон перенаселения. Но самым крупным является гетто Либерио. Либерио — это столица Марли. Как раз там я и родился, но моя семья переехала, когда мне было две недели от роду, так что не стал бы считать этот город своей родиной… Не то чтобы это так важно. По-видимому, правительство Марли смягчило регулирование населения в гетто Либерио и выбрало случайным образом четверть его граждан, чтобы переместить их в зоны перенаселения. В обиходе мы называем их просто зонами, просто потому, что так было удобнее… У той, в которой я рос, не было названия. Хотя вряд ли и у других зон они есть. У них были номерные знаки, но я не помню, какой был у моей. И поэтому мы называли их по-своему, в зависимости от местности. Мой дом мы называли селом, потому что он находился вдали от крупных городов. Один мой друг тоже жил в такой зоне, и её называли побережьем, потому что она находилась на берегу моря… Да, думаю, вы поняли концепцию. Т-так что, да, я вырос в селе. У нас было не так уж много технологий, думаю, как раз поэтому я так хорошо прижился тут. Я жил на ферме своего отца, где помогал ему растить и тренировать лошадей. У него было ещё несколько рабочих, но я не могу вспомнить их имена, но зато я помню имена всех сорока лошадей, которых помогал растить. Странно, конечно, получилось, что я до сих пор помню их имена, а не имена людей… В-в любом случае, да. Лошади. Там было так замечательно. Я всё ещё считаю это место своим домом, хоть и не видел его десять лет. Там было тихо и спокойно. Людей было не так много, и все друг друга знали, но я всё равно мало общался. Моя мама научила меня чтению и письму, и поэтому я не видел необходимости в школе. Я, конечно, выходил из дома и делал вид, что шёл к зданию школы, но потом всё равно возвращался и прятался в сарае, чтобы не приходилось общаться с людьми… Это также неважно, извините. Под слишком жёстким надзором мы там не жили, из-за чего были известны своей беспечностью. Нас просто оставили в покое и взаимодействовали только в тех случаях, когда это было необходимо, не так, как в гетто. Однако родители всё равно заставляли носить нарукавные повязки, ведь за их отсутствие могли убить. Ах, д-да, эм, нарукавные повязки — это такие повязки, которые, эм, надевают на руку? Их надевают элдийцы, чтобы марлийцы знали, кто они такие, и отличали их от себя. Я жил в полной изоляции и должен был следовать только трём правилам: всегда носи повязку, никогда не разговаривай с марлийскими военными без их разрешения и не покидай стены. Жизнь была тихой и простой, хотелось бы мне вернуться назад… И-извините. В-в общем, я никак не мог об этом знать, но село, как и другие зоны, использовали как объекты для опытов. После переселения нас исключили из регистра, поэтому никто и не заметил бы, что несколько из нас пропадает каждый год. Рядом с селом располагался исследовательский центр. Не всех чистых титанов отправляли на остров, некоторые содержались там для изучения и экспериментов. Одним словом, вся работа проводилась вдали от марлийского населения. Всем будет всё равно, если пару зон съедят. Впервые я увидел титана, когда мне было шесть. Это был десятиметровый аномальный, который сбежал, перелез через стены и прыгнул в центр городка. Наши стены были более низкими и сделаны из тонкого железа. Э-эм, может, мне зарисовать это, чтобы было легче представить? В-в любом случае, титан проник в центр городка. Я видел, как он схватил кузнеца, друга моего отца, и просто перекусил его пополам. Я прятался в шкафу. Кузнец толкнул меня туда перед тем, как его поймал титан. Он погиб из-за меня… Титан бросил его тело рядом с тем местом, где я прятался. Он съел ещё четырёх человек, пока военные не ликвидировали его. С-с тех пор я перестал посещать городок, не в силах выкинуть тот образ из головы… Я оставался на ферме папы, работая там… П-простите, наверняка всё это скучно. Знаю, извините. В следующем году умрёт больше людей, может, это будет поинтереснее? Н-не знаю, зачем я это сказал… Нет, всё нормально, я продолжаю. В следующем году начала появляться чума. Моя мама всегда заставляла читать газеты, и когда я читал одну из них, я всё никак не мог произнести пару слов. Это было название вируса. Я совсем не понимал, что читаю, и в итоге мама забрала газету, так и не объяснив, что всё это значило. Теперь же я знаю, что там говорилось о таинственном новом вирусе, который был слишком заразным и почти всегда приводил к смерти. Он поражал только элдийцев и убивал их очень медленно. Первая зона, которая, если не ошибаюсь, называлась лесом, была полностью уничтожена. Мой отец думал, что раз все умерли, вирус больше никому не навредит. Да и правительство заявило, что за пределы леса он не распространялся. Но моя мама продолжила беспокоиться, и её опасения подтвердились… Спустя два месяца после вспышки в лесу в селе зарегистрировали первый случай заболевания: это была жена кузнеца. Всей их семье очень не повезло. Следующими были дети. В конце концов, двое детей и она погибли. Все подумали, что это грипп, и поэтому никто не был особо осторожен. И лишь к тому времени, когда мы поняли, что увиденное соответствовало историям из газеты, было слишком поздно. Появились военные, которые произнесли длинную речь о карантине, сохранении дистанции между друг другом, необходимости сообщать о болезни и так далее. В конце они добавили, что всё под контролем. Помню, как тогда я поверил этому. Ну конечно у них всё было под контролем, ведь нас заражали специально. Однако для моего отца это не было поводом для беспокойства. Такой уж он человек… Таким уж человеком он был. Беспокойство он считал пустой тратой времени, говоря, что надо наслаждаться каждым моментом своей жизни. Тревога моей мамы всё равно никуда не делась. Она сама по себе была тревожным человеком, думаю, в этом я пошёл в неё… Логика папы была такова: поскольку мы живём на ферме, вдали от людей, всё будет хорошо. Дети были уязвимы больше всех, но так как у меня, эм, не было друзей, а сам я нигде не гулял, зараза должна была миновать нас. И какое-то время так и было. Три месяца мы жили нормальной жизнью, как могли. Я так и не понял, почему заразился. У меня есть несколько предположений, наверно, вирус передавали через выброс в атмосферу или через водопровод, но в тот день я проснулся с головной болью. Она была не такой сильной, и поэтому начал свой день как обычно. Однако она никуда не ушла и продлилась целых три дня, и на третий день я проснулся в агонии. Было такое ощущение, будто мою голову резали тупым ножом. Помню, как я плакал от страха и невероятно сильной боли, которая даже не думала никуда деваться. Но на следующий день всё прошло. Отец думал, что я, эм, чересчур тревожный ребёнок. Я и сейчас, честно говоря, тревожный, да до такой степени, что… Э-эм, дело в том, что он списал всё на стрессовую мигрень и ничего о таком не думал. На пятый день, после того, как прекратилась головная боль, я будто простыл. Вроде бы ничего серьёзного, но с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Через два дня я не переставал чихать. У меня горело в груди и кружилась голова, затем начались лихорадка, ломота и озноб. Мне казалось, что я мог замерзнуть или сгореть в любой момент, и эти состояния сменяли друг друга в мгновение ока. Дышать становилось всё тяжелее. С начала болезни прошла целая неделя. Мама позвала врача, и он подтвердил то, чего она опасалась. Но сообщать властям она отказалась, ведь тогда бы меня отправили в более «лучшее» учреждение. Она и папа решили оставить меня дома, хотя знали, что я мог их заразить. В течение месяца мне становилось хуже. Болезнь в целом похожа на грипп, но похлеще. Каждый день симптомы будто старались перегнать друг друга по степени ужасности, никуда не пропадая. Мать и отец старались заботиться обо мне, но лучше мне не становилось. Эта была первая стадия чумы, длившаяся два месяца. В какой-то момент состояние перестало ухудшаться, но болезнь не проходила. Вторая стадия наступает примерно через два месяца после заражения. Тело будто переставало знать, как быть человеком. Мои мышцы ослабли, не давая мне двигаться. Пить и есть я тоже не мог. Я ничего не мог проглотить, а если и проглатывал, то было такое ощущение, будто я съел нож. Мои сердцебиение и дыхание становились неровными в случайный момент времени, а затем возвращались к норме. Эта стадия длилась месяц. У меня, эм, почти нет воспоминаний из того времени. Просто боль, слабость и рвота, затем боль посильнее и так по кругу. Извините, эм, за такие неприятные подробности. В любом случае, третья финальная стадия была самой короткой. Человек словно умирает в течение недели. Однажды я проснулся, перестав что-либо чувствовать. Я не мог двигаться, не очень хорошо слышал, и моё зрение было размытым. Одним словом, всё было мутно. Только так можно это писать. Я едва ощущал прикосновения мамы. Фактически я был трупом, душа которого висела на волоске. Я то терял сознание, то снова просыпался. В те моменты мои родители думали, что я уходил навсегда… Э-эм, на третий день после этого, вокруг моей кровати собралось много народу. Доктор говорил, что мне нужен комфорт и что уже ничего нельзя сделать. Люди подходили ко мне и говорили разные вещи, но я не всегда мог расслышать их слова. Но в основном были слова по типу «отпускать — это нормально» или «не бойся того, что ждёт впереди». Мне это очень не нравилось. Я понимал, что скоро умру, а люди приходили и продолжали говорить то, что я и так знал. Я не хотел умирать, но боль была невыносима. Я был на волоске от смерти, отчего часть моего сознания хотела, чтобы всё это поскорее закончилось. После того, как люди ушли, остались родители и доктор. Первые сидели рядом со мной, держа за руку, говорили, что всё хорошо и что мои бабушка и дедушка уже ждут меня наверху. Они плакали, а я хотел извиниться за то, что заболел, но не мог выговорить и слова из-за ощущения тяжести на груди, на которую как будто навалили груду камней. В конце концов, я начал чувствовать, что теряю сознание, чему пытался сопротивляться, но безуспешно. Последнее, что я помнил, это рыдания родителей… …А? И-извините, я не заметил, как ушёл в себя. Эм, да, я вроде как умер. Почти, но было такое ощущение. Думаю, такая близость к смерти что-то сделала со мной. Я умер душевно, что и сказал Райнеру… Но да, я очнулся через несколько дней и чувствовал себя прекрасно. Помню, как просто хотел выйти покормить лошадей, а вокруг меня столпился народ, ахая от изумления и говоря, что я чудо. Несколько неделей всё было хорошо. Если не считать родителей, которые шептались друг с другом насчёт моего поведения, всё было нормально. А потом… Потом заболели уже они, да так, что скрываться от патруля безопасности было невозможно. Те выяснили, что я заболел и выздоровел, и забрали меня. Помню, как я кричал и пытался сопротивляться, пока один из них не пнул меня, из-за чего всё стало нечётким на какое-то время. Это… Это был последний раз, когда я видел маму. Меня отвезли в карантинный центр с другими детьми, чьи родители были заражены. Шесть месяцев, проведённых там, казались мне целой вечностью. Но зато именно там я узнал о воинах. Меня зацепил пункт о том, какие привилегии получают их семьи. Я думал, что если справлюсь, то у меня получится спасти родителей. Думал, что у марлийцев был доступ к лучшей медицине, которой у нас не было из-за того, что мы элдийцы. Если я стану воином, то марлийцы обеспечат их лечением. И я подал заявку, которую подделал, ведь её по факту должны подписывать родители, чего в моём случае, очевидно, не должно было произойти. Я сдал короткий вступительный экзамен и отправил заявку. Ответ пришёл через месяц. Я не ожидал, что меня примут. Подача была последней отчаянной попыткой. Тогда я даже удивился тому, что получил письмо, ведь все, кого я знал, либо больны, либо мертвы… Я вообще забыл, что подавал заявку, пока не увидел логотип на письме. Я… Я получил наивысший балл на вступительном экзамене, вот почему меня приняли. Обычно принимают претендентов из Либерио и его округи, потому что для них слишком муторно обеспечивать транспортом случайного ребёнка из зоны… Но для меня это сделали. Я возненавидел Либерио с того момента, как попал туда. Там было так шумно и многолюдно, и... Первое, что я сделал, это заплакал и попытался вернуться домой. Меня привезли в гетто Либерио, а затем на объект, где нас должны были тренировать. Всего было двести принятых кандидатов. В первый же день нам дали четыре испытания на силу, ловкость, интеллект и готовность. Насчёт испытания на готовность… По сути, это был лабиринт со множеством препятствий, о которые надо было пораниться, чтобы пройти его. Тем самым мы доказывали свою готовность причинить себе боль во славу Марли. В конце испытаний выбыла половина кандидатов. Я думал, их просто отправляли домой, но теперь знаю, что их отдавали либо на работу, либо лабораториям в качестве подопытных. Провалиться означало получить участь хуже смерти, но в то время я этого не знал. Я хорошо справился с тестами и встретил Райнера в тот же день в перерыве между тестами, когда другой ребенок издевался над ним. Я вступился за него, и, в конце концов, мы стали соседями по комнате той ночью. Мы заняли две верхние койки, а двое других мальчиков — две нижние. Одного из них звали Марселем... А тем хулиганом был его брат Порко. Он и Райнер... Не ладили. Порко был ровно на одну строчку ниже Райнера в первой сотне рейтинга, и это выводило его из себя. Он задирал Райнера при любой возможности, но меня он боялся... В ту ночь не хватило коек, и Марсель поделился с пятым мальчиком своей, а сам он улёгся на полу, потом они менялись каждую ночь. Этим мальчиком был Кольт. Когда я хотел лечь спать, Марсель залез ко мне на койку, и мы впятером договорились стать воинами вместе. Марсель решил, что при совместной работе у нас будет наилучший шанс на успех. Если честно… Я хотел, чтобы он ушёл и оставил меня в покое, но он этого не сделал, и это хорошо. Марсель занял первое место на всех испытаниях, с первого дня став лучшим воином. Меня крайне поразило, что кто-то вроде него захотел быть рядом с кем-то вроде меня. Энни была второй среди всех воинов, поэтому Марсель хотел уговорить и её присоединиться к нашему альянсу. Она делила койку с Пик, титаном-Перевозчиком. Та, как и я, тоже пришла из зон перенаселения. Она пережила полиомиелит и ходила с костылем. Сначала я думал, что у неё ничего не получится, но она мигом заставила всех нас поменять своё мнение о ней. Каждый месяц выбывала четверть оставшихся кандидатов, и вот спустя два месяца их число уменьшилось до пятидесяти. Нас обучали бою, стрельбе и даже основам пилотирования. Как только мы оказались в первой полусотне, заговорили о титанах. Мы семеро уже многое знали о них благодаря Кольту, поскольку его дядя работал исследователем титанов, пока не… Случилось кое-что. Так что поэтому мы многое знали. На тот момент семеро из нас очень сблизились. Хотя Порко и старался отделяться от нас, мы были командой. В следующем месяце мы вместе вошли в двадцать пять лучших, и именно тогда наши тренировки становились специализированными, более ориентированными на титанов. Вот тогда я и встретил Зика впервые… Он уже унаследовал Звероподобного, отчего был среди нас знаменитостью, настоящим воином во плоти. Он покрасовался перед нами, превратившись в Звероподобного ради нашего воодушевления. И это сработало, мы были в восторге от него. Помню, как я очень хотел ему понравиться. Через два месяца выбыло десять человек, и нас осталось пятнадцать. Зик начал узнавать нашу команду по какой-то причине. Очевидно, мы были первыми, кто объединялся во время тренировок, и, казалось, мы его заинтересовали. Я понял, что не нравился ему, но не знал почему. Он рассказал нам много вещей, даже такие, о которых не должны были пока знать. Например, он сказал то, что в настоящее время доступно только пять титанов, но им всё равно нужна была команда из восьми воинов, и поэтому выбрали семерых из нас. В конце осталась наша команда, мы были последними кандидатами в воины. Я даже не знал, что случилось с выбывшими… Тогда нам было всего по восемь лет. Следующие два года мы тренировались более усердно. Изучили двадцать разных способов убийства людей, выполняли необычные упражнения, позволяющие выяснить, как каждый из нас справился бы с разными титанами. Вскоре мы начали получать преимущества от статуса кандидатов. Круг мест, по которым разрешали ходить, расширился, мы получили больше свободы. Я познакомился с семьями некоторых других кандидатов. Я, как и Пик, не мог встретиться со своей, так как она была слишком далеко, но познакомился с младшим братом Кольта и двоюродной сестрой Райнера. Мы их… Словно приютили и вдесятером держались как семья. Зик стал нашим наставником, опекуном и примером для подражания. Я… Я так старался понравиться ему хоть немножко, но ничего не получалось. Хотя бы радовало то, что рядом с другими он относился ко мне по-доброму. Ближе к концу этих двух лет мы встретились с командиром Магатом, человеком, отвечающим за весь проект. Он взглянул на нас с отвращением, но это следовало ожидать. Именно он объявил об окончательном распределении титанов. Я должен был унаследовать Колоссального, Пик — Перевозчика, Энни — Женскую особь, а у Зика уже был Звероподобный. Райнер и Порко боролись за Бронированного ноздря в ноздрю, и в итоге из этого противостояния победителем вышел Райнер. После этого… Порко окончательно отделился от нас. Тогда я не возражал, ведь его издевательства над Райнером так и не прекратились, но сейчас мне очень жаль… В любом случае, нам передали титанов на следующий день. Устроили целую церемонию, где присутствовали всевозможные важные люди, для них это было как будто шоу. Мне дали инъекцию, я стал чистым титаном и съел предыдущего Колоссального. Я совсем этого не помню, только то, как он кричал и пытался выбраться, а ещё его… Приятный вкус. Меня начало тошнить после того, как я превратился обратно. По крайней мере, я хотел сделать так, чтобы меня вырвало, хоть и в желудке технически ничего не было, но я просто... Э-э-э, дело в том, что Зику не понравилось, что я проявил столько слабости. Тогда он был очень суров со мной. Он и со всеми был суров, но со мной особенно. Нам было десять лет, когда мы получили титанов. Я помню, как все были взволнованы, кроме меня. Мне начали сниться кошмары о последних мгновениях предыдущего Колоссального перед тем, как я его съел. Думаю, как раз после этого мой страх перед чистыми титанами усилился… Как бы то ни было, тренировки титанов проводились строго по руководству Зика и Магата. Я учился очень быстро. Остальным было нелегко, а я довольно быстро со всем справлялся, отчего чувствовал себя виноватым, ведь не заслуживал выглядеть лучше других. Через неделю после того, как мне передали Колоссального, я получил известие: моя мама умерла. Я так злился на себя, злился за то, что недостаточно старался, чтобы успеть спасти её. И за мою никчёмность ей пришлось заплатить. Моего отца переселили в Либерио, чтобы я мог видеться с ним, но сам он был разбит. И начал пить… М-м-м, как только мы получили достаточно опыта, нас стали отправлять на сражения, чтобы сокрушать группы повстанцев и реставраторов. Мы даже помогли завоевать две страны. Зик сделал из нас знаменитостей, заставлял ходить на парады и тому подобное, но за кулисами… Было сложно. Нам вспарывали грудь, чтобы посмотреть, как быстро мы заживём. Это называлось испытанием на выносливость. Нас подталкивали к краю гибели, чтобы узнать, сможем ли мы её избежать. А если бы одному из нас всё-таки угрожала смерть, его бы заменили на Кольта или Порко… Я… Эм… Могу дальше говорить? Хорошо. Нам было одиннадцать, когда объявили об операции на остров Парадиз. Некоторых из нас отправили на остров дьяволов, чтобы найти титана-Прародителя и вернуть его Марли. Ну, и они ещё надеялись, что мы найдём Атакующего титана, что технически и сделали… Дело в том, что Марли начала беспокоиться, что даже с большинством из Девяти титанов она потеряет контроль над миром. Она хотела власти над Прародителем и стереть остров с лица земли раз и навсегда. Наверно, пора уже объяснить, что значат потомки Имир. По какой-то причине, титанами могут становится только элдийцы, чистыми или оборотнями. Если в тебе есть хотя бы капля элдийской крови, тебя будут считать опасным монстром. Нам, марлийским элдийцам, говорили, что мы хорошие элдийцы, и чтобы доказать это всему миру, должны убить плохих элдийцев, дьяволов. И мы верили этому. По сути, если элдийцев не удается контролировать, их убивают. На операцию выбрали Марселя, Энни, Райнера и меня, а Пик, Зик, Кольт и Порко тем временем должны оставаться в Марли. Я не хотел ехать, ведь остров дьяволов был воплощением всех моих страхов, но Райнер был так воодушевлён, и я почему-то тоже. Остаток того года мы готовились к этой операции, продолжая участвовать в нескольких сражениях, но большая часть нашей энергии уходила на тренировки. А ещё в тот год Зик увлекся йогой. Без понятия, почему именно это я запомнил… Что? Да, я могу рассказать о Зике. Честно говоря, я ничего не знаю о его прошлом, даже его фамилии. Он просто был рядом, следя за нами и тренируя нас. Он в какой-то степени воспитал нас. Хоть Зик и сам был ребёнком, когда впервые встретил нас, он всегда вёл себя как взрослый в разных ситуациях. К теме семьи он относился странно, хотя не раз называл нас своей семьёй. Однако я не так уж и верил этому. Я недавно начал, но… В общем, трудно сказать. Его называли чудесным дитя, и я понятия не имею почему. Он был одержим бейсболом и научил всех нас играть. Он мог быть добрым и отзывчивым, но в то же время холодным и злобным. Всегда был самоуверен и воспринимал жизнь как игру, которой нужно наслаждаться. Мои чувства к нему… Сложные. Технически это он убил мою мать. Вирус назывался Bestia Pestilentia, что переводится как «Звериный вирус». Он так называется, потому что был получен из спинномозговой жидкости Зика. Инъекции, которые ввели нам, а также Эрену и Эрвину содержат спинномозговую жидкость Прародителя. У нас в Марли они кончаются, но чистых титанов можно также сделать из спинномозговой жидкости Зика. Я не знаю почему. Зик упоминал свою мать, но в подробности не вдавался. Может, это что-то значило? Не уверен, извините. Но да, когда они разрабатывали инъекцию титана от Зика, возникли некоторые... Ошибки. Вместо того, чтобы уничтожить вирус, они сохранили его как ещё одно оружие. Они пытались разработать оружие и из нас тоже, но я не знаю, вышло ли у них или нет. Нам всем только исполнилось двенадцать, когда нас отправили на остров Парадиз. Мы с Зиком сели на корабль и пересекли океан. Океан сам по себе огромный, но расстояние между Марли и Парадизом не такое уж и большое. Плыть где-то четыре часа, в зависимости от погоды. Так что на корабле мы приплыли быстро. Не успели мы опомниться, как Зик отвёл нас от пирса и отдал последние приказы. Сразу после этого он ушёл, и той ночью мы вчетвером разбили лагерь рядом с пирсом. Именно тогда Марсель сознался в том, что подпортил результаты Порко. Он не хотел, чтобы его брат унаследовал титана, и поэтому пытался выставить Райнера в лучшем свете перед военными. Он… Никогда не должен был становиться Бронированным. Раскрытие этого сильно ударило по нему. Думаю, именно тогда появились первые трещины. Ну, а ещё в этом сыграли роль история с его отцом и его ужасная мать, но ко мне это уже никакого отношения не имеет… И всё же, да, это сильно по нему ударило. А ведь за последние два года он успел набраться уверенности из-за того, что считал себя способным. Помню, как пытался поддержать его, когда на следующий день мы вчетвером отправились в путь, но без толку. Он не хотел со мной разговаривать. На закате мы разбили ещё один лагерь за стенами. Я оставил Райнера одного и пошёл с Марселем собирать дрова для костра, а Энни пошла за водой. Марсель и я… Говорили о воронах. На моей родине их считали плохой приметой. Я пытался убедить его, а он только посмеялся надо мной. Когда мы вернулись в лагерь, Райнеру, казалось, стало лучше. Да, видимо, ему просто надо было переварить услышанное. Он шутил вместе с нами, и вскоре вернулась Энни. Она была уставшей, так как ей пришлось уводить чистых титанов от нас. Тогда превращения в титанов занимали у нас слишком много энергии. Мы ослабили бдительность и не думали, что в этом месте могут быть титаны. Мы ... Не знали, что титаны могут зарываться под землю. Райнер, видимо, не туда наступил, ведь сразу после этого из-под неё вышел титан. Я так и знал, что вороны приносят несчастья… Э-э-эм, он не туда наступил, и его тут же сбили с ног. Марсель… Побежал прямо к Райнеру. Тот встал на ноги, но титан уже тянулся к нему. Марсель оттолкнул его с дороги, и потом… Т-титан съел его. Я просто стоял как вкопанный и смотрел, как титан пожирал его целиком, не так, как чистые титаны, увиденные мною ранее. Я смотрел, а затем… Побежал, не оглядываясь. Я не вернулся за Райнером и Энни, даже не попытался спасти Марселя. Я просто бежал прочь. Н-наверно, его ещё можно было спасти… По крайней мере, мне стоило вернуться за Райнером… Нет, нет, я в порядке. В итоге Райнер опередил меня и Энни, когда сам наконец побежал. Он думал, что титан съел и нас тоже, и поэтому был очень рад видеть нас, а мы его. Энни и Райнер начали спор насчёт возвращения домой. Я не услышал, как он начался, потому что меня, эм, стошнило в кусты, но Райнер отказывался идти домой. Энни в ответ сказала, что такими темпами его сожрут, если мы сейчас не вернёмся домой, и, если честно, я, согласившись с Энни, собирался уйти вместе с ней. Я не думал, что мы справимся без Марселя… В итоге между ними завязалась драка. Опять же, я ничего не предпринимал, как и за все двадцать четыре часа с начала нашей миссии. Я просто стоял и смотрел, как мои лучшие друзья пытались причинить друг другу боль, вместе с тем пытаясь осознать гибель Марселя. Райнер… Убедил нас продолжить миссию, а я из-за страха не стал спорить с ним. Трещины углубились, и я не хотел, чтобы кого-то из нас съели. Поэтому я предпочёл свою жизнь людям за стенами. Я помню, как меня раздирало чувство вины ещё до того, как успел что-либо сделать, даже если всё ещё думал, что вы были никем иными как дьяволами. Энни, Райнер и я разделились, пока следующим утром она отвлекала всех титанов, мы приблизились к тому месту, где должны были прорваться через ворота. Помню, как он решительно хотел быть сильным, несмотря ни на что. Я знаю, что он делал это ради меня… А ещё помню, как накричал на него за то, что он не разбудил меня на дежурство ночью. Он только захохотал в ответ. К тому моменту Энни собрала в этой местности как можно больше чистых титанов. Планировалось, что она вернётся и будет ждать нас в месте встречи. Я превратился первым, как вы уже знаете. Пробил стену, как и планировалось, и пустил чистых титанов внутрь. На самом деле план состоял в том, чтобы я оставался в форме титана и совершал удары издалека по любой артиллерии или оборонительным сооружениям, но не смог. Тогда у меня было меньше выносливости. Райнер вытащил меня и оставил на стене, пока выполнял свою часть работы. Я был слишком измотан, чтобы двигаться, и поэтому просто лежал там, слушая крики с мыслью, что они были так похожи на крики обычных людей… В тот день мы не вошли в стены, потому что были слишком напуганы. На следующий день мы с Энни наконец вошли внутрь, и нас доставили в эвакуационный лагерь. Я помню, как меня поразил тот факт, что мы так легко смешались с толпой. Выживать было трудно, мы почти всё время жили на улицах. Я заболел и снова чуть не умер. Когда мы достаточно повзрослели, мы присоединились к полевым работам. Пока я с Райнером работал, Энни проводила расследование. Далеко пойти она не смогла, и поэтому, всё переосмыслив, мы решили проникнуть к военным и подобраться к внутренним землям как можно ближе. Помню, я подумал, что это ужаснейшая идея, но Райнер просто загорелся этой надеждой. Даже тогда я был готов сделать ради него всё. И именно в то время я, эм, я… Начал ценить его больше… Д-двигаемся дальше! Впервые войдя в стены, мы познакомились с человеком из маленькой деревушки. Он рассказал нам свою историю, которую я позже почти дословно пересказал вам, Эрену и Армину, выдав за свою. Этот мужчина страдал от чувства вины за то, что струсил. По-моему… Он хотел, чтобы его осудили за содеянное, за то, что он бросил своих близких, спасая себя. Я смог понять его. Думаю… Вот поэтому он и… Всё в порядке, Энни, ты не обязана, я сам расскажу эту часть. Он покончил с собой на следующий день после того, как поделился с нами со своей историей. Я до сих пор слышу тот звук верёвки, натянутой под его весом. Я… Не могу выбросить его из головы, хотя уже прошли годы. Веревка и повешение… Когда я вижу эти вещи, именно он приходит ко мне в голову. Потому что на его месте мог быть я. Трус, жаждущий осуждения. Так ощущается тело моего титана, я словно задыхаюсь, придавленным собственным телом или телом Колоссального. Хотя… Я уже не понимаю, что есть что… И, похоже, я не могу повеситься. Я… Попытался сделать это по прихоти, когда мне было пятнадцать. Очевидно, ничего не вышло, потому что я сижу прямо здесь… Но да. Этот человек… Преследует меня. Как вы уже знаете, мы присоединись к военным. Энни и я сразу решили ни с кем не сближаться, следуя изначальным инструкциям Райнера. Мне казалось, что трудностей не возникнет, ведь я ненавижу людей… Э-эм, я не очень удачно выразился! Я... Убил так много не потому, что ненавижу людей, я... Эм, это сложно... Всё в порядке. В общем, мы намеревались держаться на расстоянии, но после того вечера, когда мы встретили Эрена и Армина, Райнер начал меняться. Он заводил дружбу со всеми вами, втягивая и меня тоже. Сначала я подумал, что это гениально: так хорошо вписаться в толпу, что никто не заподозрит, что он воин. Только вот потом я начал подозревать, что он, возможно, сам не знает свою принадлежность к воинам. Перед Тростом стало только хуже, именно тогда воин и солдат стали появляться всё чаще и чаще. Он заставил меня превратиться, угрожал Энни, одним словом, был воином, которого интересовала только наша миссия. Он всегда приходил в себя и извинялся, но такие моменты всегда пугали меня. Я боялся его, хотя и говорил, что это не так. Во время битвы за Трост он был рядом со мной. Всё казалось нормальным, если не считать того факта, что именно мы начали атаку. Но сам он, наверно, позабыл, что сделал ранее, ведь ему нравилось сражаться за мирных жителей. Мы с Энни вывели его на разговор о миссии. Он казался достаточно стабильным, но мы не могли сказать наверняка. Это произошло, когда мы чуть не убили Марко. Я, эм, не знаю, как точно сказать… Марко подслушал нас. Мы запаниковали, а у Райнера поменялась личность. Он решил украсть снаряжение Марко для дальнейшего использования и оставил его умирать, приказав нам с Энни позволить этому случиться, но в последнюю секунду... Он пошёл и спас Марко сам. Он чуть не погиб, и Марко спас ему жизнь. А в благодарность мы… Похитили его. Извини, Марко... Мы забыли связать его, и поэтому он сбежал и вернулся в бой. Он не разоблачил нас, но мы всё равно запаниковали и инсценировали его смерть, использовав тело Франца. Мы перевозили его как нашего пленника. Когда мы впервые увидели титана Эрена, то подумали, что он, вероятно, из Марли. Мы спорили, помогать ему или нет. Райнер хотел привлечь Эрена на нашу сторону, по крайней мере, в те моменты, когда в нём больше преобладал солдат. После Троста его психическое состояние ухудшилось. Мы вдвоём решили вступить в Разведкорпус, в то время как Энни вступила в Военную полицию. Он начал оставлять меня, не заботясь, с ним я или нет, говорил со мной только в те моменты, когда ему было что-то нужно. Думаю… Из-за этого я немного обиделся на всех вас. У вас появилось то, чего не было у меня. Я словно перестал ему хватать. Знаю, глупо звучит, я в этом сильнее убедился, когда сказал это вслух… Но да, факт оставался фактом: из-за его психического состояния… Между нами возникло расстояние. Во время нападения Женской особи я нарушил строй после того, как убили моего командира. Никто не заметил, и я сам выследил местоположение Эрена. Я нашёл Энни и привёл её к Эрену. Когда Микаса и Леви приготовились поймать Энни, мы с Райнером уже были там. Тот превратился и спас её, ну а я, типа, снова просто стоял… Тем не менее, я придумал план, как вернуть её за стены. Мы покрыли Энни кровавыми бинтами, и её привезли вместе с ранеными обратно в стены. Мы пытались добраться до Энни, когда её разоблачили, но не успели вовремя. Мы пробрались в Стохесс, но нам только оставалось смотреть на то, как её покрывает кристалл. Райнер тяжело это воспринял. Он просто... Сломался. Я не знал, как помочь ему, но расстояние между нами сократилось… Тогда мы начали чаще проводить время с Хисторией и Имир. Мы решили залечь на дно на случай, если нас вдруг раскроют. Во мне снова появилось волнение, когда он начал вести себя странно из-за деревни Конни. Дом для него деликатная тема... В любом случае, его несколько раз чуть не убили, и вы, ребята, были там. Но потом он заговорил о возвращении домой, и я понял, что он вернулся. От осознания, что я ещё не потерял его, стало чуточку лучше. А потом мы увидели Звероподобного титана. Мне ещё никогда не было настолько страшно. Я знал, что он был там из-за того, мы провозились слишком долго. Я… Чуть не превратился. Я всё время держал руку у рта, и был намерен это сделать, даже если убил бы вас всех. Я, эм, рад, что этого не произошло… Видимо, появление Зика, а потом превращение Имир для Райнера было уже слишком. Личности начали меняться очень часто. А я ни черта не мог для него сделать, чтобы хоть как-то помочь. Я понятия не имел, что делать, когда Райнер сам раскрыл нас Эрену. Меня ещё никогда так не заставали врасплох. Мы схватили Эрена и Имир, но не смогли схватить Хисторию, и добрались до того леса. А там… С ним было всё плохо. Не припоминаю, чтобы его так разрывало, как там, со времён Марселя. Имир договорилась с нами, и мы решили похитить Хисторию. Это сработало, и мы спаслись благодаря им. Мы добрались до склона горы, где я дрался с остальными титанами, которых Эрен послал за нами, и, гм, там кое-что случилось... Имир, пожалуйста, не смейся надо мной сейчас... В конце концов мы добрались до назначенного Зиком места встречи. Вскоре он появился и приказал нам возвращаться, что мы и сделали. Но я совершенно этого не хотел. Я хотел просто вернуться домой к отцу и больше никогда с вами не видеться. Мы отдались вам в плен и, если честно, сначала мы намеревались снова предать вас, но потом снова привязались ко всем вам… И мне было приятно вновь работать вместе с вами. Мы позволили Военной полиции забрать нас. Ну, этот выбор сделал Райнер, а я лишь согласился с ним. Мы позволили им забрать нас, потому что хотели добраться до Энни, да, но мы также хотели выиграть вам время. Буду честен, вскоре я пожалел об этом. После тех дней я мог проснуться из-за того, что моё тело горело так, словно его только что пытали. Я думал, что мы вдвоём погибнем там и что мне придётся смотреть, как Райнера убивают на моих глазах, а затем Марко появился из ниоткуда и спас наши задницы. Я, эм, безмерно благодарен тебе за это, Марко. Мы решили пойти к Роду Рейссу, чтобы забрать Хисторию. Я и Райнер сказали себе, что это сойдёт нам на руку, но на самом деле мы хотели спасти её, ведь пообещали Имир, что будем защищать её. Когда мы наконец пришли туда, в Райнере что-то вдруг изменилось. Он ринулся прямо в бой, чтобы защитить вас, и, как всегда, я пошёл за ним. К-кажется, тогда я просто вышел из себя, кричал и всё такое. Я спас Эрена, потому что… Хотя я сам не знаю почему. Может, хотел доказать что-то, не знаю. В чём был суть? Суть была в том, что он вёл себя как бестолковый ноющий идиот… Я не хотел сражаться с титаном Рода Рейсса, да и лучше бы с ним не сражался. Я помылся восемь раз, но даже это не помогло избавиться от ощущения текстуры его органов… Как бы то ни было, я решил сразиться с ним. Я сделал этот выбор, потому что хотел защитить вас всех. Останавливать катастрофу, нежели вызвать её… Приносит мне облегчение. Я знаю, что никогда не избавлюсь от чувства вины, но… Мне понравилось помогать, даже если я чуть не умер. Дважды. И-и всё же, когда вы вернулись за мной после боя, я полностью захотел перейти на другую сторону. Вы мне важны, очень важны. Если бы по ту сторону моря не было моего отца, я бы остался. Я испытывал стресс в попытках заставить Райнера уйти до строительства базы. Сражаться бок о бок со всеми разведчиками было… «Отрадно» — не самое подходящее слово, но только так я могу описать те чувства. Я искренне наслаждался, сражаясь на вашей стороне. Я хотел спрятаться за вами, когда появился Зик, но вернулся отчасти потому, что хотел вас защитить. Следующие два месяца мы тренировались, приобретали новые навыки. Там… Была деревня рядом с Шиганшиной, которую так и не эвакуировали. Есть ещё несколько таких, но это не важно. Мы повторили то, что сделали с Рагако, но с одним отличием: я съел половину жителей. Другой половиной были титаны, против которых вы дрались. За месяц до Шиганшины Зик привёл к нам остальных. Мы уже воссоединились с Пик, но он также привёл с собой Кольта, Галлиарда, то есть Порко Галлиарда, и Габи, двоюродную сестру Райнера. Младший брат Кольта тоже там был вместе с двумя другими кандидатами в воины. Наверняка Зик планировал скормить нас, но я каким-то образом превзошёл его ожидания. Шиганшина не была концом его планов. Если бы мы выиграли битву, Зик выпустил бы вирус Bestia Pestilentia, чтобы убить как можно больше островитян. Марли хочет большего, ещё не всё кончено. Победа над нами выиграла вам максимальное время. Ещё далеко не всё кончено... Перед битвой Зик начал вести себя… Странно. Стал ласковым, попросил у меня прощения и начал хорошо относиться ко мне. С ним что-то было не так. Понятное дело, он убил кучу людей, но в остальном он… Да. Я знал, что его ласковое отношение будет недолгим, и в итоге оказался прав. Он снова стал строг, когда у Райнера возникли сомнения. Самому же Райнеру перед битвой стало хуже. Намного хуже. Зик расставил нас по разным позициям, чтобы мы не находились близко друг к другу. Уверен, он специально так сделал. Он заставил меня съесть жителей деревни, которых не обратил перед битвой, чтобы я набрался сил. Это тоже было специально. Столько энергии я просто не мог вместить, и если бы я не решил превратиться, то мог случайно это сделать в любой момент. Это хоть и приятно, но… Неправильно. Не знаю, как это объяснить. Я сразу отклонился от плана, увидев поверженного Райнера. По-другому я не мог поступить… Я попросил лечь его на спину, чтобы он не погиб. Постарайся я тогда хоть немного, наверно… Наверно, я просто убил бы вас, ребята. Но Армин твёрдо стоял на своём. В конце концов, я не смог решиться на это из-за страха и, как я уже сказал, потому, что вы мне очень важны... Саша, можешь, пожалуйста, в следующий раз предупреждать, когда собираешься обнять меня? Я пошёл вместе с Армином в его дом, постоял посреди Шиганшины, осмысливая всё это… Словами не передать, какое это ужасное чувство, но я должен был ощутить его. Я был рад испытать его, хоть это и приносило боль. Я пообещал всё рассказать, прежде чем потерять сознание… Ну, и вот я оказался прямо здесь. Н-наверно, мне стоит высказаться насчёт дела со Смитом… Я не понимаю, почему выбрали меня вместо него. Но вместе с тем, я рад, что меня не скормили, хотя и не должен быть этому рад. Я всё ещё не хочу умирать. Да, странно получается, я хотел повеситься, но не хочу умирать… Несмотря на всё это, я не смогу стать тем, кем был Смит, но могу быть воином, пусть это ужасно у меня получается. Буду или элдийским воином, или солдатом, как вам удобнее. Мой титан способен на многое, вы все это видели… Но мои силы теперь ваши. Я сделаю всё, что вы попросите. У меня и так… Ничего не осталось. Моего папы больше нет, а если Райнер всё же умер... П-простите, мне надо остановиться. Больше не могу продолжать в том же духе. Я рассказал вам всё, что можно было рассказать. Да, есть ещё полно незатронутых моментов. Если хотите задать конкретные вопросы, я обязательно отвечу, но сейчас… Да, на этом всё. Такова моя история.