Оправдание неизмеримых надежд

      Тепло тусклых свечей змеями падало на старый длинный стол. Его вытаскивали лишь по таким праздникам, как Рождество, что вот-вот должно было прийти в захолустный приют Вула. На нём пока ничего не было. Никаких блюд, фруктов, сладостей. Да и такой приют, как у них, не может организовать себе такой роскошный праздник. Максимум на столе могла появиться индейка, несколько нарезных на скорую руку салатов и картошка. Сладости были слишком дороги, и оттого их не присутствовало ни в каком из рождестве.       В самом углу, за столом, сидел Гарри, удручённо вздыхая, а в руках у него была книга, которую прочитал уже несколько раз вдоль и поперёк. Эта уже была не про мушкетёров, а про волшебников. И если бы Том не дал её, то Гарри бы оставалось читать свои старые.       Гарри облокотился о стол с вытянутыми руками, вновь тяжело вздохнув. Переведя свои изумрудные глаза на танцующее пламя, его фокус внимания сменилось на появившуюся фигуру, которую Гарри не смог признать сразу. Проморгавшись и подняв голову, он улыбнулся. — Добрый вечер, Том.       Тот же ничего не ответил. Пройдя к столу, он рядом присел с Гарри, заглядывая в книгу и понимая, что она была с его полок. — Я думал, что сейчас глубокая ночь, — осматривался Том в поисках настенных часов, хоть и знал, что время было два часа ночи, а никак не вечера.       Гарри чуть усмехнулся, смотря на растрёпанного Тома, что, похоже, проснулся совсем недавно. Вороньи волосы лежали небрежно, падая на глаза и прикрывая недовольство хозяина. А пижама была чуть помята у воротника, завернувшись внутрь. К себе же он прижимал пиджак — греясь. — Мне просто не спится, а ты что здесь делаешь? — поинтересовался Гарри, не откладывая книгу далеко и в какие-то мгновения вновь обращая на неё внимания, дабы не ощущать себя неловко рядом с Томом, когда их окутывала тишина. — Услышал, как мыши скребуться, вот и проснулся. — сложил руки на груди, свободно откинувшись на спинку стула.       За окном слышалось, как завывает метель, окутывая приют ещё большим холодом. Взгляд Тома опустился на одежду старшего, подмечая, что тот был одет довольно легко для такой ночи. Лишь пижама вместе с тапочками и больше ничего. Даже того самого одеяло, что Гарри притаскивал с собой, когда шёл к Тому. — Тебе разве не холодно? — Я бы поспорил, кому точно холодно, — Гарри насмешливо окинул Тома, подмечая его бледность, что постоянно была с ним, независимо от места, погоды и смены сезона.       Том с вопросом поднял бровь, не догнав, о чём пошутил Гарри, но точно знал, что опять что-то глупое. Оттого не смог устоять и закатил глаза. — У тебя всегда будут настолько тупые шутки? — Просто ты черепаха, чтобы понять их, — изумрудные глаза, опустились на книгу, не замечая, как настроение Тома стало подкашиваться с каждым новым высказыванием, что Гарри позволял при нём. — Ничего тупее не слышал, — прошипел Том, скукожившись сильнее. По комнате и так было ясно, что гулял сквозняк, а Гарри было всё равно.       Он ничего на это не ответил, вновь пробегаясь по уже знакомым словам, что мог прочитать закрытыми глазами, от того становилось скучно. Но Гарри уже не знал, чем себя занять, да так, чтобы сон наконец-то пришёл к нему.       Он удручённо откинулся на спинку стула, смотря в потолок. — Как думаешь, когда за нами придут? — спросил Гарри, изучая трещины и прогнившие места этого приюта. Волшебники были их единственным спасением из этого места. Они обязательно должны были за ними придти. — Не могу сказать. — И что тогда будет с нами? Если нас заберут, у нас появится семья? Нас приютят? А что, если это будет уже после совершеннолетия? Что вообще тогда будет? — вопрос за вопросом, что мучали Гарри с того самого дня, как он услышал Нагайну. — Не знаю, — лишь коротко ответил Том. Ему не нравилось слово "ждать". Это слово было невыносимо для него. Гарри был прав: было неизвестно, когда за ними придут, оттого взращивать свою силу приходится самому, без чьей-либо помощи.       В коридоре послышались шаги, и в зал зашла миссис Коул, зевая. Она удивлённо замерла, сначала взглянув на Гарри, а после с опаской и на Тома. — Мальчики, вы чего не спите? — Не можем уснуть, миссис Коул, — Гарри виновато опустил взгляд, чему Том удивился, так как было видно лишь для Тома, что это было недостаточно то искренне. Гарри пытался надавить на жалость, играя.       Миссис Коул вздохнула и подозвала к себе. — Пойдёмте выпьем какао.       Тому эта перспектива не понравилась, он мигом нахмурился; Гарри в свою очередь заискрился, услышав слово какао. Похоже, этот безвкусный напиток нравился ему. Гарии активно закивал и, позабыв о книге, уже собирался уходить вместе с воспитательницей, остановившись. — Том, ты идёшь?       Остаться ли ему здесь со свечкой и учебником или пойти вместе с ними за горячим напитком? Кажется, перспектива согреться была гораздо лучше, хоть и с такой безвкусицей. И Том направился за ними.       Оказавшись уже в обеденном зале, куда миссис Коул прошла за прилавок, попадая на кухню. Она поставила свечку на столик и стала чуть шуметь, ставя горячую воду и засыпая в три кружки порошок.       Оглянувшись на Гарри, Том подсел уже на привычное место. — Перестань дрыгать ногами. — опёрся подбородком о руку, раздражённо кинув на Гарри взгляд. — Ой, прости, — он смущённо опустил голову, услышав фырканье Тома. Но Гарри не мог сдержать приступы счастье в эту ночь. Хоть могло показаться, что без сахара этот напиток был не таким уж вкусным, но для Гарри он был, как согревающий душу жизненная вода.       Оба мальчика сидели тихо, чем когда они были в зале. Но разгоревшийся огонь, что грел воду, портил эту тишину, отбрасывая причудливые тени за прилавком, где всё контролировала воспитательница. Интересно, от чего она встала? Услышала ли их разговор?       Через какое-то время она разлила горячую воду по кружкам и принесла их детям, ставя перед собой. — Мне не стоило делать, — тут же отказался Том и кружку стал утаскивать Гарри на свою сторону. — Раз уж не будешь, то мне больше достанется. — Куда руку положил? — серьёзным тоном высказался Том, схватив кружку. Ему не нравилось, что то, что принесли ему у него отбирают. Хоть он этого и не хотел, но это ещё ничего не значит, что забрать можно. — Отпусти, — зашипел на Гарри, и он убрал руку, довольно усмехаясь, будто бы выиграл что-то. — Не ссорьтесь, мальчики, я сделаю ещё, — миссис Коул присела напротив детей, отпивая свой какао и заворачиваясь в пуховой большой платок, что был у неё на плечах.       Какое-то время их тишину никто из троих не нарушал. В отличии от воспитательницы и Гарри, Том не пил, лишь грел руки, обернув их вокруг кружки. Его эбонитовые глаза смотрели на такой же цвет его глаз, как какао. Такой же тёмный. Свеча, стоявшая посередине стола, не согревала также хорошо, как этот напиток.       А после тишина отошла, когда миссис Коул заговорила. — О чём вы говорили, тогда в зале, мальчики? — Не ваших ушей, миссис, — Том старался вложить чуточку уважение лишь в обращение слов, но никак в интонации, дабы не показаться каким-то варваром, но и чтобы эта женщина прекратила лезть, куда не просят. — Том! — Гарри недовольно покосился на него, ткнув локтём в бок, от чего тёмные глаза взметнулись на него, готовые просжёчь дыру. — Тише, тише. Я просто спросила...Я услышала, как Гарри спрашивал о семье, — взглянула она на старшего. — Я думаю, что вскоре ты обретёшь свою семью, Гарри. Ты очень хороший мальчик, — мягко улыбнулась она, вспомнив, как нашла в сугробе, а после осторожно перевела взгляд и на Тома. Было сложно сказать хороших слов в сторону этого мальчика, но она также растила его с самого детства. — Том, ты тоже не отчаивайся. За вами ещё могут прийти.       Том лишь фыркнул. Конечно, ему не нужны были эти ложные слова, покрытые уж слишком липким мёдом. Так противно, приторно ещё никогда не было. Сведя брови, он всё же чуть отпил какао, как он и думал — оно было отвратительно. — Миссис Коул, не могли бы вы сделать так. Если за мной придут — Тома могут взять вместе со мной? — искренне спросил Гарри, взглянув своими изумрудными, полной надеждой глаза.       Том, не ожидавший этого, чуть поперхнулся, и Гарри помог ему, постучав по спине. Со стороны эта картинка была и впрямь похоже, как старший брат заботиться о младшем. Да и все те месяца были такими же. Эти двое стали ближе друг другу. Похоже и не сразу покажется, что только со стороны Гарри происходила это связь, но и сам Том шёл к нему, от чего на лице миссис Коул заиграла нежная улыбка. Может, пока что не всё потеряно. — Ты что такое говоришь? Ты знаешь, как сложно принять решение, когда одного забирают? А ты что хочешь? Совсем с головой не дружишь? Ты же в прямом смысле отказываешь от предложений, что тебе могут предоставить! Я справлюсь и сам. Мне никто не нужен. Не ты, не эта новоиспечённая семья, что бросит меня при первой возможности, — не смог выдержать Том, чуть повысив тон на Гарри. Этот безмозглый был величественно тупым. Никто Тому не нужен. Никакая семья. Даже если Гарри и уйдёт вместе с новоиспечённой семьёй — он не будет скучать по нему. Забудет уже через час, что этого человека существовала. Это разозлило Тома больше всего. За эти месяцы — это было самое ничтожное, что мог сказать этот болван. Семья, конечно же!       Но Том резко замер, когда его глаза встретились с удручёнными Гарри. Он был обижен. Нет. Это взгляд был подобен тоске и грусти. И что он ожидал от Тома? Что будет кидаться обниматься за такое! Да прям уж ему сдался этот Гарри! Проявил чуточку внимание к нему из-за выгоды и тут же... Пусть катится, куда хочет. Тому не нужны подачки.       Гарри опустил свой взгляд вниз: на кружку с какао. Миссис Коул видела это. Видела, что мальчик готов вот-вот будто бы заплакать. И всё же тепло у них было лишь с одной стороны. И воспитательница ошибочно приняла тот факт, что Том может растаять рядом с этим мальчиком. — Я пойду спать, миссис Коул, — чуть ли не полушёпотом сказал Гарри. Оставив кружку на столе, он соскользнул со скамейки и ушёл под пристально наблюдавшим взглядом Тома.       Пусть дуется сколько хочет. Возомнил о себе невесть что — думал Том и уже хотел уходить, но поднял взгляд на говорившую миссис Коул. — Том, не будь так жесток к Гарри. Попробуй полюбить его также, как он сейчас проявил к тебе любовь.       Для Тома эти слова оказались мерзкими, чем те, что недавно сказал Гарри, будто бы ему в рот наложили каких-то слизняков, сморщившись. Он окинул миссис Коул презрительным взглядом и ушёл.

***

      Девять часов вечера по католическому календарю. Скоро должно быть рождество. Сочельник — самый любимый ужин детей. Хоть немного было того, что они едят раз в год, даже при таком малом количестве, но этот день приносит столько ажиотажа эмоций у детей, от чего бывало, что миссис Коул чуть повышала тон, дабы успокоить всех. — Билли, Эмили, прошу вас, принесите столовые приборы. Гарри, милый, разложи салфетки. Деннис, расставь стаканы, пожалуйста. Другие, помогите миссис Марте расставить блюда, — и как всегда, воспитательница справлялась со всем. Дети послушно стали собирать стол, раскладывая всё на белоснежную скатерть.       С той ночи Гарри больше не пересекался с Томом и не разговаривал с ним. С кем угодно, но только не с Томом. Он не хотел это признать. Не хочет признавать, что его задели слова Реддла. Гарри сам напридумывал себе всё. Если бы у него не было магии, то Том просто не заметил его бы, не обращал никакого внимания. — Билли, осторожно! — Гарри успел придержать мальчика за локоть, пока не уронил столовые приборы. — Спасибо, Гарри, — тот улыбнулся ему, и Гарри понял, что никогда ещё не видел у Тома искренней, настоящей улыбки, что была бы адресована ему. Лишь смешки и ехидство, и только. Стало совсем грустно. Он попытался улыбнутся Билли, но вышло плохо. Праздник должен приносить радость и улыбки, а Гарри был, как в воду опущенный.       Разложив салфетки и отойдя от стола, Гарри увидел, как Том помогает тоже, раскладывая тарелки, но также не обращал на Гарри никакого внимания. — Так, дети, пока ещё нету полночи, вы могли бы погулять на территории Вула, — похлопала в ладоши миссис Марта, остановившись рядом с миссис Коул. — Там разве не поднялся ветер? — встревожено миссис Коул взглянула на подругу. — Это просто снег, миссис Коул, не волнуйтесь, — улыбнулся та.       Детей эта перспектива устроила, и они мигом побежали к выходу одеваться. Гарри еле как смог устоять на ногах, протиснувшись между остальными, дабы остаться в зале. И как он понял, Том тоже не горел желанием куда-то выходить, оттого те остался здесь. — Гарри, милый, не хочешь на улицу? — спросила старшая воспитательница.       Изумрудные глаза окинули Тома, но после он ушёл к себе. Гарри, понурив, кивнул и ушёл вместе со всеми одеваться.       На улице и впрямь чуть поднялся ветер, но всё же было не так холодно, как могло показаться. С того дня, как выпал первый снег: всю Британию засыпало. Дети с диким весельем утопали в нём, лепя снеговиков и строя баррикады для борьбы против друг друга.       Гарри не мог разделить их веселья, катая получившейся шарик ногой, а после ломая его, наступая. Снег хорошо лепился, оттого точно было тепло, чем в предыдущие дни.       Изумрудные глаза оглядывали то деревья, что теперь увешаны этим снегом, то дома, что были поблизости.       Магия. Это слово заполняло все его мысли. Он другой, он отличается от этих детей, как и Том. Они с Томом другие, но если так взглянуть со стороны, то и ничем-то и не отличаются. Разве что Том дурным характером — подумалось Гарри, поджав губы сильнее.       Как он мог запудрить себе мозги? Этот мальчик с самого начала думал иначе, зная кто он и кем является. Нагайна, конечно же, успела рассказать какой тот был особенным, смотря на остальных. Это виднелось в его глазах, Гарри видел, что Том ставит себя выше всех, зная, что умеет колдовать. Стоило ли вообще заводить с таким как он дружбу? Возможно ли стать для Тома Реддла особенным человеком?       Изумрудные глаза поднялись на Вула, и Гарри заметил, как со второго этажа виднелась чья-то фигура. Гарри не пришлось думать кто это. Это однозначно был Том. Приглядевшись, Гарри мигом отвёл взгляд, внимая на снег у ног, продолжая катать его. Их взгляды встретились. Том однозначно смотрел на него... Не могло же это показаться? Или могло?       Сочельник уже был совсем близко; колокол прозвенел у двери, и все мигом устремились обратно в приют, греться и готовится к празднеству. — Том, спускайся! — крикнула миссис Коул, стоя у лестницы. Она надеялась, что тот услышал и не придётся подниматься.       Вернувшись, она похлопала в ладоши, привлекая к себе внимание. — Так. Все мыть руки и тогда лишь за стол. Но пока ничего не трогать! Увижу — будете стоять в углу весь праздник.       Но, конечно же, пока миссис Марта и миссис Коул были заняты, некоторые уже смогли что-то спереть со стола. Двоим было сложно уследить за всеми сразу. Обычно, миссис Марта принимает участие недолго, а после уходит к своему мужу. Как Гарри знал, тот работает в правоохранительных органах.       Гарри присел у того же края, что сидел той самой ночью. Стул поблизости скрипнул, и Гарри оглянулся, надеясь. На что и сам не понимал. Может быть, Том смог бы сесть рядом, но это был Билли. Гарри постарался ему улыбнулся, замечая перед собой других на противоположной стороне стола, и там же сидел Том, не поднимая глаз. — Ну что ж, дети, — весело залепетала миссис Коул, присаживаясь рядом с Мартой. — Для начала возьмёмся все за руки, — протянула она обе свои руки к рядом сидящей воспитательнице и ребёнку, улыбаясь. — Перед тем, как мы начнём, я бы хотела сказать то, что всех вас ждут. Не только вы ждёте, когда за вами придут, но и ваши будущие семьи. Лишь надеясь — можно обрести счастье.       Наступила тишина; все молчали, принимая молчаливый обет этого праздника, молясь. У каждого было какое-то своё желание, то были: игрушечная машина, новый совок, книга, одежда. Но у всех всегда оставалась та самая надежда, что вот завтра наступит и за ними придут. Гарри был один из них. Он крепко сжал обе руки, будто бы так смог бы достучаться до вольной судьбы, будто бы ощущал, что может обратиться к ней за помощью и просто попросить о заветном счастье в кругу семьи.       Молчание нарушилось через какие-то пару минут, и за столом зазвучали столовые приборы.       Гарри медленно приоткрыл глаза, осматривая всех за столом. Глаза были на мокром месте, но он быстро заморгал, вытирая их. Ему было стыдно. Сейчас такой праздник, а он здесь разводит сопли.       Миссис Коул разрезала индейку, накладывая каждому по маленькому кусочку. Она была так же дорогой и в их приюте встречалась лишь раз в год. Гарри кивнул: поблагодарив и вновь опуская лицо вниз. Вдыхая и выдыхая, он пытался отогнать несладкие наваждения и стал кушать.       Том его сейчас не интересовал, но эбонитовые глаза были направлены на Гарри. Том видел его подавленное состояние, видел, как тот пытался сдерживаться и чувствовал редкое покачивание магической ауры.       После сочельника таким детям, как из приюта Вулы, было не чего делать, и всех миссис Коул разложили по кроватям, уйдя убираться; миссис Марта уже ушла после двадцати минут, как прошла полночь и наступило Рождество.       Гарри не спал. Как он мог уснуть после такого тяжело дня, когда то и дело мысли крутились обо дном и том же.       Семья. Семья. Семья. Семья.       Ему до безумия хотелось этой семьи. Быть счастливым, любимым, получать похвалу и радовать родителей, хотелось вырасти и после отдать им всё лишь за то, что те его любили.       Но возможно ли это получить?

***

— Гарри, к тебе пришли, — позвала его миссис Коул, стуча в комнату.       Гарри недоумённо взглянул на дверь. Кто к нему пришёл? Пришли? За ним?       Он мигом спустился с кровати и открыл воспитательнице дверь, смотря на неё своими изумрудными большими глазами, будто не веря. — Пришли за мной? — в полголоса спросил, ощущая, как всё тело стало легонько подрагивать от лёгкой предвкушающей фразы. — Да, милый, — улыбка миссис Коул была слишком тёплой и нежной, чтобы не верить ей.       За ним пришли! За ним! Но как? — Н-но я даже с ними... — Не говорил? Гарри, они наблюдали со стороны. Ты всегда можешь сделать свой выбор. Лишь поговори с ними, — как только Гарри вышел, миссис Коул подтолкнула его к своему кабинету, где предположительно сидели его будущие родители. Это ли не рождественское чудо?       Дверь со скрипом открылась, и двое достаточно молодые люди обернулись. Как только они увидели Гарри, то мигом расплылись в улыбке. Это было смущающе. Раньше его никогда не вызывали, никогда не обращали внимание, но теперь что изменилось? Почему выбрали его? Что он такого сделал? — Гарри, — позвала его воспитательница, дабы тот двинулся и прошёл вперёд.       Гарри, как будто превратившись в камень — двинулся. Пройдя к людям, он присел напротив них, рядом с миссис Коул, что начала его успокаивать, поглаживая руку и уверяя мысленно, что всё хорошо. — Гарри, это миссис Амброзина Эванс и её муж мистер Бертрам Эванс. — Гарри, красивое имя, — улыбнулась миссис Эванс, надеясь, что она не давит. — Ты очень милый и добрый мальчик. — Моя жена права, Гарри, — нежно мистер Эванс взял руку своей жены, смотря на ребёнка. — Мы приходили к миссис Коул и даже не могли подозревать, что все последующие дни будем думать только о тебе. Ты не часто выходишь на улицу, оттого мы немного реже видели тебя, чем хотелось бы.       Слушая их, Гарри чуть сильнее сжимал руку миссис Коул. Эти люди были милы с ним; Гарри чувствовал их открытость, видел, как на него с той самой любовью смотрят. Эти люди — они будут его будущей семьёй!       От этого осознания Гарри даже не заметил, как по его лицу начали течь слёзы. Конечно же, слёзы радости и облегчение, будто бы его тогда услышали, когда он молился. — Боже, — вскочила миссис Эванс и, подойдя к ребёнку, достала свой платочек и нежно вытерла его слёзы. — Ну ты что, Гарри? Мы тебя не нравимся?       Он активно помотал головой: отрицая. Его голос бы звучал жалким, но он попробовал заговорить. — Н-нет. Вовсе нет... Мне вы о-очень. Очень нравитесь.       Сзади миссис Эванс появился её муж, придерживая за плечи и чувствуя, как этот мальчик может растрогать её, уже видя, как зелёные глаза стали слезится. Когда миссис Эванс подошла ближе, мистер Бертрам мог бы сказать только то, что двое были похожи. Даже если бы кто-то и спросил про Гарри, они бы подумали, что его где-то прятали, и он являлся их кровным родственником. — Тогда мы завтра придём. Мы уже собрали нужные документы, но лишь тебе решать, Гарри. Мы пока можем повременить, — голос миссис Эванс дрожал оттого, что она пыталась сдержать слёзы, но она хотела показать свою стойкость и чистые намерения, а не просто жалость. Ей нужен был этот ребёнок, чтобы окутать его лишь теплом и заботой. — Я буду ждать вас, — Гарри улыбнулся широко и, отпустив руку миссис Коул, он неожиданно приобнял свою будущую маму, от чего та всё же не смогла сдержать своих слёз.       Будущие родители ушли, но не надолго. Гарри ждал с самого рождения, и он сможет подождать ещё один день.       Бывая весь день в своей комнате, Гарри смотрел на полупустые полки и шкаф. Хоть эта комната и стала для него своего рода его и здесь было комфортно спать, но она не была той, в которой хотелось остаться навсегда. Не хотелось возвращаться с улыбкой и оглядывать серость и побитую штукатурку.       Сложив вещи, что будут напоминать ему это место, людей и чувство одиночества, Гарри направился к двери, дабы спустить и в последний раз поужинать. Конечно, это уже не будет тот славный сочельник, та вкусная индейка, но оттого, что это был последний ужин — приводило в странные эмоции.       Не успел Гарри открыть дверь, как ручка повернулась сама, и в проходе уже стоял Том. Изумрудные глаза застыли в одно мгновение, а дыхание замерло. Что-то было не так. Это ощущение как на той самой лестнице. Атмосфера полного ужаса и иголок, пронизывающие вокруг стоящих людей. — Т-том...— сглотнул Гарри, сжав руку; в голове мигом всплыли моменты той ночи с миссис Коул, какао и его слова. Гарри не виноват. Том сам дал понять, расставив все границы. Ему никто не нужен, оттого грустить и скучать он не будет, если Гарри и уйдёт уже завтра. — Пошли на ужин, — Гарри всеми своими фибрами не замечал эмоций на лице Тома, да и их было так сложно уловить. Ему не хочется гадать, хватит. Просто поужинать в последний вечер здесь.       Успев сделать шаг, дабы обойти Тома, Гарри замер, увидев, как Том ступил к нему, и старшему пришлось отступить. Том зашёл в комнату. — Гарри, — тон был пронизан холодом и раздражением, что Гарри тут же ощутил, подняв свой взгляд на эбонитовые глаза и тут же встречаясь с изощерённо злыми намерениями навредить. Оттого Гарри поспешно сделал несколько шагов назад, чуть ли не спотыкаясь. Он боялся отвести взгляд, но где-то на периферийном зрении заметил, как дверь закрылась.       Вздохнув, Гарри собрал весь свой дух, облизав губы, и сказал: — Прекращай, Том. Давай последние часы проведём без ссор. — Без ссор? Мы когда-то ссорились с тобой? — Том вскинул бровь, обведя Гарри задумчивым взглядом, и он в свою очередь смог заметить, как в рукаве Тома скользнуло что-то. Похоже, это была Нагайна. — Ну... Ты просто, — Гарри пытался объясниться, глубоко вздохнув. — Ты же уже понял, что завтра меня заберут. Я просто хочу оставить даже такие воспоминания. Нашу...— Гарри запнулся, замолчав. Нашу что? Дружбу? Но сам Том высказался в тот раз. Можно ли это назвать дружбой? — связь. — Хорошо, — расслабился он в плечах, чуть улыбнувшись. От чего Гарри удивился, раскрыв глаза. Дышать стало намного легче, и Гарри сам по себе расслабился, улыбнувшись. — Том, спасибо. — И ты оставишь себе нашу эту... связь. Ведь кое-кто обещал не предавать, — склонив голову, улыбка упала. Том подошёл ближе к кровати Гарри, опуская Нагайну на неё, и вновь остро взглянул на старшего, что замер в небывалом страхе. — Да, Гарри. Это предательство. Ты предаёшь меня. Ты уходишь от меня, — он медленно подошёл к своей жертве, протянув руку к щеке, но Гарри мигом отпрянул, глядя на Тома с неким негодованием и напряжением. — Хватит. Ничего подобного! Я обещал не рассказать про магию и не расскажу. П-почему я должен... — А те твои слова? Вместе, Гарри. Ты хотел, чтобы нас усыновили вместе. — Но ты разозлился! Ты был против! — Я дал тебе наставления. Ну, и немного переборщил, — отступив на шаг назад, глаза Тома обвели собранный чемодан. Он тут же раскрылся с помощью магии Тома, и Гарри это понял. — Уже всё собрал. Убегаешь так быстро. — Я не убегаю! Меня хотят забрать в семью! Семья, Том. Они... Они очень милые, дружелюбные, — Гарри не заметил, как сам подошёл, пытаясь достучаться до Тома... Но зачем? Зачем он объясняется?       Гарри было стыдно. Стыдно бросать Тома. — Так ты убегаешь, Гарри? — не поднимая глаза, продолжил Том.       Атмосфера вновь стала накаляться, но Гарри не отступил. Он старался очистить себя. Он не был трусом. Не был лжецом. Просто... просто так получилось. — Том...Я я правда сожалею. Я был бы рад тебя взять с собой, но они пришли лишь за мной... — неожиданно встретившись с глазами, Гарри напрягся. А Том схватил за руку, подняв её у глаз Гарри, открывая ту самую метку, оставленной от Нагайны. — Так откажись от них. Гарри, останься со мной, — эбонитовые глаза засияли страшным красным блеском, от которого перехватывало дыхание. Хотелось спрятаться. Спрятаться так глубоко, чтобы не брать на себя всю эту ответственность. Не принимать решение. Не думать. Хотелось просто быть правильным в своих решениях. — Гарри, они не волшебники. Если твоя магия раскроется, вдруг случится выброс, что ты будешь делать? Что они с тобой сделают? — Т-ты сказал, что тебе никто не нужен... Ты ведь имел в виду, что я никто тебе. Я думал, что мы дружим...Но ты это отмёл в сторону, — Гарри чуть повысил свой тон, но тут же схватился за шрам, отступив к подоконнику, оперевшись о него. Вопль боли сам сорвался с его губ. Вновь эта боль. Что за боль? Почему она его преследует, когда Том...когда Том был рядом. Изумрудные глаза поднялись в ужасающем понимании, и они столкнулись с осознающим Томом.       Шаг к нему и Гарри закричал: — Стой там!       Но Том, конечно же, не послушался. Он был в одном метре от Гарри: этот метр спасал его. Спасал от боли. Но даже и этот метр стал короче. А после и вовсе Гарри ощутил, как его локоны убрали в сторону. Изучающий взгляд Тома констатировал с улыбкой, что была шире с каждым пониманием. — Откажись от них, Гарри. Я ведь говорил, что достану тебя везде. Я подожду, выйду отсюда, но тебе тогда не сдобровать, — ухмыльнулся Том, отступив. — Нагайна, будь с ним, — велел Том и подошёл к выходу, но остановился, услышав Гарри. — Нет, — твёрдо сказал Гарри, вспоминая то самое ощущение, когда перед ним появилась семья Эванс. Та самая, которую он ждал. — У тебя есть ещё ночь, не торопись, — ушёл Том, закрыв дверь.       Все эмоции мира мигом набросились на Гарри. От раздражения и буйства, до обиды и грусти. Это было несправедливо. Это было жестоко. Тогда, в ту ночь, было всё понятно! Всё распределено! И у Гарри появился шанс отсюда выйти... Но той ночи будто бы и не существовало: остались лишь воспоминания холодной расчётливости и жестокости Тома.       Но что это сейчас было с шрамом?! Почему... Как он связан с Реддлом? Почему всё сложилось так, а не иначе?       Гарри не спустился поесть. Он не мог, не мог взглянуть в глаза Тома. Его тело подрагивало, даже когда он представлял его. Это не страх, но может быть немного, но его заполняла злость. Том крутил им, как хотел; Том делал как хотел, но не спрашивал Гарри чего хочет.       Сжимая одеяло, Гарри чуть ли не натягивал его на голову, закапывая свои эмоции куда-то глубоко. Он не мог с ними справится, особенно, когда Нагайна пристально следили за ним. Её глаза, её аура. Это всё напоминало Тома.       Он не хотел. Не хотел оставаться здесь! И он не виноват в том, что...бросает Тома. Бросает... Громко сказано. Его самого выбросили, сказав то, что он не нужен, что он никто для этого человека.       Встав с кровати и опустив ноги на холодный пол, Гарри сморщился, находя тапочки.       Нагайна тут же задвигалась, зашипев, но ничего не говоря, будто бы пугая Гарри, чтобы он остался здесь и никуда не выходил. Но Гарри всего-то подошёл к окну, всматриваясь в снежные сугробы, кусая губу. Как он сможет уснуть? Какой день уже так? Когда он будет спать и ни о чём не беспокоиться? Где его сон? — Нагайна, поч-чему Том та-ако-ой? — обратился Гарри к змее, уже растеряев всякую надежду. Растеряев мысли о том, что думает Том. Он просто ребёнок, взаимоотношения —это не его конёк, он не знает, как бы взрослые вели себя в таких ситуациях.       Кровавое пятно в форме кролика — пугал. Ведь это означало, что Том может применить насилие. То, конечно, было животным, а он человек. Но Гарри уже столько раз ощущал ту ауру, что клокочуще накрывала его, будто бы Том уже решил для себя — убить Гарри. Но он верил. Верил до конца, что Том такой же ребёнок, как и он. Может улыбаться, злиться, обижаться, но никак не убивать, применять насилие.       Дотронувшись до своего лба, а точнее до шрама, Нагайна зашипела: — Он одино-ок. — А? — обернувшись на неё, Гарри удивлённо уставился. Он уже слышал Нагайну, но никак не ожидал ответа от неё, особенно такого. Одинок? Том и одиночество? Гарри думал, что это две совместимые обоюдные вещи. Услышать это было удивительным.       Может, он не хочет признавать, что ему кто-то нужен? Может он не умеет выражаться по другому и поэтому так давит? Том ведь обучал его, тратил на него время, хоть Гарри и не понял, как хочет Том воспользоваться им, но и Гарри не ангел, так же использовал Тома, а теперь... отворачивается от него.       Изумрудные глаза снова уставились в окно, будто бы там был правильный ответ, но его, конечно же, нет. Выбор за ним. Он должен выбрать. Сделать его так, чтобы не жалел.       Гарри ступил к выходу из комнаты, но услышав шипение от Нагайны — остановился. — Я к То-ом-у-у, — сообщил ей и ушёл.       Комната была всего несколько метрах от него. Интересно, Том сейчас спал? Если нет, то что делал?       Подойдя к его двери, Гарри остановился, тихо сглотнув. Он не знал: правильно ли поступает, может ли он себе так позволить. Но он постучался, и дверь тут же открылась, будто бы его ждали. — Том...— Гарри хотел всё тут же сказать, но его остановили, показав жест быть тише, и Том дал пройти в комнату, и Гарри ступил. — Видимо, ты уже всё решил, раз уж даже не дождался утра, — уверенно высказался Том, присев на свою кровать. Он ожидал, когда ему преподнесут кубок победителя, следя за каждым движением гостя, что расположился у стенки, стоя напротив него. — Том, ответь мне, ты чувствуешь себя одиноким? — Что ещё за глупости? Нагайна сказала? — нахмурился Том, уже напрягшись. Ему не нравится, куда вёл разговор. Гарри ведь всё решил? Так пусть скажет ответ! Где его ясный ответ? Даже если будет противоположный — есть ещё время его переубедить, но только, уже всё будет намного жёстче. После обнаружение некой паранормальщины, Том заинтересовался ещё больше. Этот шрам, Гарри и он. Что их связывало? Оба волшебники, оба покинуты всеми, они далеко от других магов и больше не встречали кого-то, кто похож на них. — Да, — не стал врать Гарри, ступив ближе к Тому. — Так ты... — И что, если так? Ты жалеешь меня? — резко опарировал Реддл. Его глаза при свете одной маленькой свечи превращались в пучину тьмы, отдаваясь красными бликами. Гарри в те разы не показалось. Глаза Тома и впрямь имели какой-то другой оттенок, но было лишь видно, когда он злился, когда выходил из себя. — Раз уж так, то останься со мной. И твоя жалость будет вознаграждена. — Том, я уйду вместе с ними.       Глаза в холодном льду замерли, превращаясь в захлестнувшую бурю красных фонарей. Его движение оказались резкими и неожиданными, как и та самая боль в шраме. Книги мигом попадали, а что было на столе, оказалось на полу. В комнате стало трудно дышать, даже невозможно, а кожу прокалывали, будто иголки. — Я думал, ты умнее, Гарри. Но ты всё такой же... — Я возьму тебя с собой! Том, я попрошу их взять тебя с собой! — закричал он, с болью закусив губы, что аж пошла кровь. Было жутко больно, будто бы голова вот-вот взорвётся, но вскоре она стала проходить, и сам Гарри спустился по стене: на пол, где еле как мог отдышаться, видя, как перед глазами всё плыло. — А если они не захотят? — Они заберут меня. Они точно заберут, но вместе с тобой. — Молодец, — похватил его Том, опустившись на корточки возле Гарри. — Ты сделал правильный выбор, мой старший братик.